Лунная Соната (гет)

Был декабрьский вечер. Метель в этот раз разгулялась не на шутку, растворив в себе черное звездное небо, гнущиеся ветви деревьев и старинные башни Хогвартса. В коридорах школы гулял ветер, и каждый высунувший сюда нос, непременно угодил бы в больничное крыло с глубочайшей простудой.

Однако в гостиной Гриффиндора сегодня царили тепло и уют. В камине радостно потрескивали огоньки, а на столе стоял огромный алюминиевый чайник с горячим какао. Абсолютно все гриффиндорцы были здесь: отдыхали после очередного трудового дня. Одни шумно болтали, рассказывая друг другу разные истории, другие готовили домашние сочинения, несколько ребят играли в настольный квиддич, а девчонки что-то тихо обсуждали в уголке.

Джордж сидел на полу, задумчиво глядя в лежащую перед ним тетрадь. Над его ухом раздался радостный смешок: кажется, Фред и Ли придумали какую-то новую забаву. Джордж глянул в их сторону, рассеянно улыбнулся и повернулся обратно. Все его мысли вновь вернулись к потрепанной небольшой тетрадке в кожаной бордовой обложке. Нет, Джордж не занимался домашним заданием, не изучал научной теории магии и не пытался познать законы трансфигурации. Это было нечто другое, более важное и загадочное, завладевшее его мыслями с самого лета.

Он нашел ее на чердаке собственного дома, когда полез за петардой пугательного фейерверка. Они с Фредом выдумали его тогда же, в августе. Первый испытательный снаряд улетел в огород, здорово напугав там гномов, а второй попал на чердак, предварительно разбив окно. Им здорово влетело от матери, которая требовала немедленно прекратить все эксперименты и заставила вставлять новое стекло. Вот после этого Джордж и обнаружил за ящиками с клубками пряжи эту, неприметную на первый взгляд, тетрадку. Подумал, что будет, куда записывать формулы новых задумок, и положил ее в карман. Случайная находка, обернувшаяся для него целой историей.

* * *

— Здорово все-таки получилось, с фейерверками, — Фред рассмеялся и с разбега прыгнул на кровать.

— Правда, кое-что стоит усовершенствовать, — добавил Джордж, скидывая ботинки и устраиваясь напротив брата. В кармане что-то зашуршало. — А, вот кстати, — он вынул тетрадь и усмехнулся. — Нашел на чердаке.

Фред выдернул находку из рук брата, пролистал пустые страницы и, захлопнув, вернул Джорджу.

— Пригодится!

Близнецы снова рассмеялись и стали бурно обсуждать идеи по улучшению пугательного снаряда.

_____

Джордж проснулся как никогда рано, за окном только-только рассвело, и было слышно глухое стрекотание кузнечиков. Рядом под соседним одеялом слышалось негромкое сопение. Джордж закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти обрывки снов. Кажется, ему снилось какое-то невероятное изобретение. В голове проплывали буквы, числа и образы еще несуществующего предмета.

Подумав, что, наверное, необходимо все-таки записать эту самую идею, пока она не улетучилась, Джордж потянулся рукой к стоящей около кровати тумбочке в поисках клочка бумажки. Вместо листка он, однако, наткнулся на тетрадку, которую вчера сюда бросил. Взяв палочку, к слову, даже ночью находившуюся неподалеку — под подушкой, он переложил ее как перо и открыл первую страничку.

Удивленный вздох. Фред поерзал на кровати, перевернулся на другой бок, но не проснулся. Джордж, не отрываясь, смотрел на тетрадь. Там, где вчера зияли пустые строки, сегодня была исписанная страница. Но самое удивительное: слова, выведенные мелким аккуратным почерком, продолжали проявляться сквозь чистую белую бумагу прямо на его глазах. И это были не просто слова. Это были стихи.

Джордж сглотнул и приподнялся на кровати, по-прежнему держа в руках раскрытую тетрадь. «17 августа» — гласила последняя запись. Поток чернильных символов закончился. Джордж был изумлен, да что там, ошеломлен происходящим. То, что бывают зачарованные книги и дневники, которые выдают записи только после открывающих заклинаний или рун — это он знал, но что текст пишется сам по себе и в тот же момент — такое Джордж видел впервые. Он еще раз перечитал написанное. Да, это был красивый трогательный стих, и юноша не смог удержаться от улыбки.

Но Джордж Уизли не был бы Джорджем Уизли, если бы испугался, выбросил тетрадь или прошел мимо такой интересной штуки. Нет, он просто взял палочку и дописал внизу короткую фразу: «Думаю, “безоблачные” звучит лучше, чем “бессолнечные”, нет?», а потом поставил под ней маленькую кляксу в виде фейерверка.

— Посмотрим, чем это закончится, — прошептал Джордж про себя и, отложив вчерашнюю находку, стал одеваться.

_____

Вот так и началась переписка между Джорджем и таинственной незнакомкой, пишущей очаровательные стихи. Сначала, конечно, им обоим не верилось, что все это происходит в настоящем и вообще, что подобное является реальностью. Однако через какое-то время они привыкли к такому «общению», и даже подружились. Джордж каждый день узнавал что-то новое об этой девушке. Как потом оказалось, она тоже училась в Хогвартсе. Кроме того, девушка была довольно образованной, и в то же время очень необычной: писала стихи, любила музыку и читала старинные маггловские произведения. Она частенько рассказывала ему истории из своего детства, но никогда не упоминала ни имени, ни возраста, ни факультета, впрочем, и не спрашивала этого у Джорджа. Он же боялся, что если будет настаивать, то незнакомка просто исчезнет. Осенью Джордж, правда, частенько высматривал девушек в Главном Зале школы, но как ему казалось, ни одна из них не походила на его собеседницу. Одних он считал слишком заумными, других слишком глупыми, а советоваться с кем-то ему было неудобно, да и глупо. Фреду он почему-то ничего не говорил о своей странной переписке и новой знакомой. Сначала, когда все только начиналось, Джордж хотел преподнести брату сюрприз, но после того, как это перестало быть шуткой, стало поздно. Да и ни к чему, как оправдывался перед собой Джордж. Это удивительное знакомство оказалось для него чем-то необходимым, своей новой подруге он мог раскрывать все самые сокровенные мечты и мысли. Они делились друг с другом детскими тайнами и переживаниями, размытыми планами на будущее, но никогда не обсуждали настоящее.

«Я любила в детстве читать вслух у камина. Мы с мамой часто вместе сидели в гостиной и по очереди слушали друг друга. Иногда я с выражением рассказывала наизусть понравившиеся стихи, а мама смотрела на меня и улыбалась. А в конце вечера, перед тем как ложиться спать, она всегда играла на фортепиано. Лунную сонату Бетховена. Иногда не хватает этих наших вечеров, но мне здесь нравится», — написала она как-то, после того, как Джордж спросил ее, не скучает ли она по дому. Ему была интересна любая мелочь, связанная с ней, любое воспоминание и любая история.

Влюбился ли Джордж в прекрасную незнакомку? Нет, просто он нашел в ней то, чего не находил в других и прежде всего в самом себе. Теплоты, спокойствия и уюта. И был несказанно рад, когда однажды обнаружил в каморке у Филча старенькую пластинку с несколькими произведениями Бетховена. Фред лишь удивленно поднял глаза, найдя своего брата, лежащего рядом с патефоном, из которого с некоторым треском раздавалась классическая музыка.

Вот и сейчас, сидя тут на полу в гриффиндорской гостиной, Джордж думал о своей неизвестной подруге. Прошло почти полгода с тех пор, как он обнаружил на чердаке необычную тетрадь, а до сих пор так и не узнал, кто это. А теперь она исчезла. Вот уже неделю от нее не было ни строчки, ни слова. Джордж по десять раз на дню листал страницы, ожидая, что она вот-вот напишет. И ничего. Он стал по-настоящему бояться, что потерял ее навсегда.

Подняв голову, он в который раз осмотрел комнату. Сбоку ерзали Фред и Джордан, по-прежнему о чем-то спорящие. Напротив, расположившись на диване, Гарри и Рон смотрели свои совместные колдографии, а рядом сидела задумчивая Гермиона. Вдалеке у камина, держа в руках кружки с горячим какао, обнимались Джинни и Дин. Анджелина Джонсон и Алисия Спиннет рисовали какие-то игровые схемки на подоконнике. Джордж вздохнул и откинул голову назад, закрыв глаза.

Внезапно гостиная затихла, и кто-то заиграл на фортепиано, кем-то трансфигурированным из тумбочки еще позавчера. Лунная соната. Джорджу на секунду показалось, что он спит, и эта знакомая до боли мелодия ему всего лишь снится. Он быстро открыл глаза и изумленно приподнялся. Все с восторгом уставившись на фортепиано, молча слушали. Джордж тоже смотрел в ту сторону. Гермиона. Это она сидела за инструментом и с упоением играла, кажется, никого вокруг не замечая. В реальность ее вернул голос Рона, который, держа в руке какой-то помятый листок, стоял у стола.

— Гермиона, ты, что пишешь стихи? — с интересом и дружелюбной усмешкой спросил он.

— Нет, отдай, — его подруга дернулась к столу, но Рон уже с выражением читал:

— Первый снег развеял тишину,

И следы ложатся на дорогу.

Это я скорей к тебе иду,

И осталось мне совсем-совсем немного...

Закончить он не успел, Гермиона вырвала из его рук листок, лицо ее покраснело — то ли от гнева, то ли от смущения. Джордж медленно шагнул от стены, у которой до этого стоял. Этого, правда, никто не заметил, все с любопытством смотрели в другую сторону, ожидая, что теперь будет. Джордж же, задумчиво глядя на Гермиону, вдруг тихо продолжил:

— Пролетят безоблачные дни,

— он сделал паузу и шагнул еще вперед. Теперь все взгляды обернулись на него.

Я вернусь, и все пойдет по кругу.

И тогда сумеем рассказать

Все, что не сказали мы друг другу.

Гостиная молчала. Никто не понимал, что происходит. Гермиона стояла в центре, опустив голову. Так, чтоб никто не видел влажного блеска в ее глазах. Она не могла ни поднять глаз, ни сдвинуться с места. Рон, Гарри и Фред, ошеломленные, не зная, что сказать, переводили взгляд с Гермионы на Джорджа и обратно.

— Ты! — только и произнес Джордж. Гермиона вдруг всхлипнула, и неожиданно сорвавшись с места, побежала прочь из гостиной. Фред молча увел брата в угол комнаты, а Гарри и Рон стали уговаривать толпу разойтись, а вернее рассесться.

Джордж не мог сейчас объяснять всего Фреду, он только протянул ему затертую тетрадь.

— Понимаешь, это она, — как-то неуверенно произнес Джордж.

Фред быстро пробежал глазами несколько исписанных страниц. Закрыл и серьезно посмотрел на брата.

— Думаю, тебе стоит с ней поговорить.

Джордж молча кивнул.

— Пожалуй, только не сегодня, — Фред улыбнулся и подмигнул брату, — Не грусти, старина Фордж. Где наша не пропадала!

* * *

Прошло две недели. Закончились Рождественские праздники. Правда, елка, украшенная волшебными шарами и свечами, еще стояла в холле, напоминая о прошедшем веселье. Однако Джорджу так и не удалось поговорить с Гермионой. Она всячески избегала обоих близнецов и исчезала при одном их приближении.

В доме Сириуса, где вся их компания собралась на Рождество, Гермиона либо пряталась в своей комнате, либо держалась поближе к Молли, зная, что ни один из братьев никогда не заведет подобного разговора рядом с матерью. В подарок для Гермионы Джордж вложил маленькое письмо с просьбой встретиться и объясниться, но девушка почему-то проигнорировала его.

Не смог он поймать ее и позже в школе. Едва Джордж заходил в библиотеку или Главный Зал, она тут же захлопывала книгу, отодвигала тарелку и, шепнув что-то своим друзьям, стремительно убегала. После множества неудачных попыток Джорджа, оба брата Уизли стали постоянно куда-то пропадать после ужина. Геормиона с опасением подумала, что они работают над какой-то новой проделкой, непременно связанной с ней, и была уверена, что все хорошо не кончится.

— Если это не сработает, то я сдаюсь, — обреченно вздохнул Джордж.

— Выше нос, дружище, — похлопал его по плечу брат. — Все получится! Вот увидишь!

— Хотелось бы. Я не думал, что это так мучительно тяжело.

— Давай, давай. Тренируйся! — засмеялся Фред и тут же пригнулся, увернувшись от летевшего в него учебника по зельеварению.

_____

Гермиона проскользнула в гостиную поздно ночью, ожидая, что все уже ушли спать. Однако свечи в гостиной горели, и она съежилась. Не очень то хотелось встретить где-нибудь здесь Гарри или Джинни — они постоянно требовали объяснений, а ее совершенно не тянуло говорить о случившемся. Да, она знала, с кем переписывалась все эти месяцы, поняла почти сразу. Только никогда никому не рассказывала и уж тем более не писала, кто она. Боялась, что как только Джордж узнает, он перестанет интересоваться ею и ее жизнью. Ей нравилось «беседовать» с ним, она открыла его с другой, не известной ей, стороны. Влюбилась ли Гермиона в Джорджа? Нет, просто она нашла в нем тепло, понимание и капельку заботы. Все то, чего ей так не хватало в собственных друзьях, в собственной жизни.

Гермиона уже походила к лестнице, ведущей в спальню, когда услышала мелодию. Все та же любимая Лунная Соната. Что? Откуда? Гермиона повернулась и не поверила своим глазам. На фортепиано играл Джордж. Запинаясь, делая паузы между нотами и ошибаясь, но продолжая играть. Гермиона улыбнулась и какое-то время стояла и слушала. А потом, слегка покачав головой, подошла к инструменту.

— Не так, — прошептала она повернувшемуся к ней Джорджу. Ее пальцы без запинки пробежались по клавишам.

Больше ничего не надо было говорить. Гермиона играла, и из-под ее рук вылетала красивейшая чистая мелодия. Джордж же, не отрываясь, смотрел на ее упоенную улыбку, и его сердце радостно замирало. Слов не было. За них все сказала Лунная соната. Мелодия, окутавшая их своим теплом и заботой. Мелодия, ставшая для них символом родной души.