Цитадель (джен)

Собрать охранную печать Мертенгарда... Гермиона даже не заметила, как это стало для нее самоцелью. Как-то внезапно переживания о Конгрессе и собственном освобождении ушли на второй план. Мысли безостановочно крутились только вокруг Мертенгарда и человека, являвшегося для крепости архитектором, отцом-основателем и идейным братом.

Еще тогда, когда ей на глаза попался единственный имевшийся в архивах министерства пергамент о дрейфующей крепости, Гермиона поняла, что это совершенно не типичное место. Геллерт Грин-де-Вальд, лично закладывавший первые камни в фундамент форта, пропитал стены Мертенгарда не только своими знаниями и мощнейшим запасом магии, но и своим духом. Форт слышал, как Грин-де-Вальд, видел, как Грин-де-Вальд, думал, как Грин-де-Вальд. Ни Азкабан, ни Нурменгард не могли сравниться с крепостью просто потому, что Мертенгард был живым.

Как гласили те немногие источники, что сохранились после Великой битвы, Грин-де-Вальд ко всему прочему был прекрасным алхимиком. Будучи поклонником изучения различных теорий становления мира, он любил смешивать несовместимые предметы не меньше, чем несовместимые идеи и материи.

Осматривая форт, Гермиона замечала барельефы с изображениями гидр, гарпий, сфинксов, кентавров, сатиров, горгон, химер (последние, причем, преобладали). Теперь на поле вышли пять первоэлементов. Китайская традиция на фоне греческой — и Грейнджер чувствовала, что это еще не конец.

Теории переплетались между собой, двоились, расползались и вновь сходились. Чем больше Гермиона думала об этом, тем сильнее стремилась «воссоздать порядок из хаоса». Древний, как мир, постулат единства, которым руководствовались как Грин-де-Вальд, так и Дамблдор.

— Что-то не то было у Грин-де-Вальда с юмором. Какой смысл превращать тюремное заключение в цирк? Собрал печатки — все, стало быть, прощен? — нарушил тишину Рон.

— Полный бред, — согласился Малфой.

Третий час они сидели у платформы с элементами и пытались собрать в единое целое все произошедшее и понять, что им делать дальше. Себастьян после испытания Полумны решил выдержать деликатную паузу и молча удалился, дав им время подумать.

Однако ни к чему хорошему это не привело.

— Видимо он хочет, чтобы мы пришли к какому-то совместному решению, — предположила Полумна.

— Мы уже приняли игру, — возразил Гарри. — Логичнее всего сейчас было бы не сидеть сиднем, а пробовать идти дальше и собрать остальные печати.

— Хоть в чем-то ты прав, Поттер, — Малфой встал и огляделся. — Эй, как тебя там! Мы готовы!

— Я одна не чувствую голода? — внезапно спросила Панси.

— Не одна, — сказал Гарри. — Мне тоже совсем не хочется есть, что, учитывая время нашего последнего обеда, очень странно.

Все молча перевели взгляд на Гермиону. Та вздохнула.

— Ничего утешительного. Мертенгард — тюрьма для разума, задает мозгу неверную команду, из-за которой мы не чувствуем голода.

— Так это же круто! — восхитился Уизли.

— Нет, Рон, — возразила Гермиона. — Чувством голода не задается только мозг. Для организма отсутствие пищи весьма и весьма ощутимо. Проведя здесь пару-тройку недель и даже не осознав, почему так стремительно слабеем, мы умрем от голода.

Повисло мрачное молчание. Малфой, с минуту сверля Гермиону взглядом, развернулся и с новой силой позвал смотрителя.

— Пойду посмотрю, где он, — Панси поднялась с места и отошла. Каждый был полностью погружен в свои мысли, оставив ее отсутствие незамеченным.

* * *

Ступив в один из боковых проемов, соединявших западное и южное крыло форта, Панси быстро шла к лестницам. Интуиция подсказывала ей, что начальник тюрьмы находился здесь в лучших условиях, чем они, и место своего пребывания расположил не на холодном, влажном и пахнущем водорослями первом этаже крепости.

Место, куда по иронии судьбы они так некстати попали, ей нравилось все меньше и меньше. Привыкшая к комфорту и теплу, Панси чувствовала себя лишившемся раковины моллюском и совершенно не хотела оставаться в такой чужеродной для нее среде.

Лишенная привлекательности, но очень обаятельная, Панси малодушно подумывала о влиянии ее обаяния на мужчин и о том, как это раньше выручало, но одного лишь взгляда на Себастьяна было достаточно, чтобы раз и навсегда об этом забыть. Смотритель или был совсем равнодушен к женским чарам, или очень умело их игнорировал.

Стремительно завернув, Панси ойкнула, ударившись обо что-то ногой. Наклонившись, она разглядела старую ракушку с твердым солевым налетом на ней. Потирая ушибленную ногу, Панси размышляла над тем, что сказала Грейнджер.

Форт — тюрьма для разума. Находится здесь — все равно что блуждать внутри идеально организованной системы, где каждое твое движение и каждая мысль могут сыграть партию против.

Сюда ссылали преступников, противников Грин-де-Вальда. Любой, кто не входил в это число, но попадал на территорию форта, автоматически становился пленником.

Значит ли это, что Себастьян тоже пленник?..

Панси отпихнула ракушку и пошла дальше. Перед фортом не оправдаться. Тюрьма найдет, за что покарать заключенного.

Панси дернулась от окружившего ее холода. Она не заметила, как вместо того, чтобы подняться, спустилась на один пролет. От тихого сырого коридора со звуком ударяющихся о поверхность воды капель веяло тревогой.

Паркинсон огляделась. Внимание приковала ближайшая к ней дверь. Темное дерево от сырости местами стало почти черным, сложное переплетение символов и знаков по бокам двери практически стерлось. Ручкой двери служила голова льва с косматой гривой. Глаз не было, только провалы, уходящие куда-то вглубь. Над головой была старая металлическая табличка с вытесненным на ней посланием. Панси пригляделась.

Что ценно для тебя — вопрос,

Познанья, злато, купорос?

Как в зеркало опустишь нож.

Ответ в источнике найдешь.

Монетами откроешь вход,

Их старый гоблин принесет.

Загадка. Чертовы загадки.

Подумав, что стоило бы уйти, Панси незаметно для самой себя переключилась на послание. Первые три строчки — чистая лирика. Древние любили изъясняться туманно. Как правило, суть загадки всегда оказывалась ближе к концу.

Ответ в источнике... Прислушавшись к доносившейся из глубины коридора капели, Панси пошла на звук. Идти пришлось недолго — вскоре коридор заканчивался полукруглой комнатой. У дальней стенки располагался неглубокий мраморный бассейн. Ближе к краю вода была светлой, но чем дальше к стене, тем темнее она становилась. Вероятно, дно бассейна было пологим и уходило вглубь под стену.

По краям бассейна шла перегородка, спускавшаяся на каменный пол и образовывавшая дорожку, у конца которой и стояла сейчас Панси. Поразительная иллюзия, но Паркинсон казалось, что за перегородкой нет вообще ничего. Только она, эта каменистая дорожка и бассейн у стены.

Пройдя до конца, Панси остановилась. Как оказалось, в стенку бассейна тоже были вделаны барельефы на подобие тех, что она уже видела на площадке форта.

Уровень тихо журчавшей воды едва доходил ей до щиколоток. Тяжелые капли срывались с выступающих из стены камней и падали в воду. Опустив глаза, Панси ахнула.

Дно было сплошь устлано золотом. Гоблинским золотом.

Похоже, она поняла суть загадки.

Не обращая внимания на свою одежду, Панси опустилась на колени и взяла одну монету. Тяжелый блестящий металл приятно холодил кожу. Его ничуть не тронуло время. В том, что золото настоящее, Панси не сомневалась.

Раньше о том, чтобы просто подержать в руках такую монету, она могла только мечтать. Гоблинское золото — универсальная магическая валюта в разы дороже галеонов, обращалось лишь в высших аристократических кругах и потому, увы, было не доступно Паркинсонам. Им бахвалились Малфои, его прятали Нотты, им щеголяли Руквуды, но Паркинсонам доступ к ним был закрыт.

Панси не верила, что это не сон. Но золото было настоящим. Крупное тиснение гоблинов и мелкая вязь гоблинского наречия, окаймлявшая монету, не оставляла никаких сомнений.

Памятуя о загадке, она взяла две монеты и перевела взгляд на остальные. Гоблинское золото, сейчас уже едва не иссякающее на мировом рынке, в изобилии представлено здесь, в форте Грин-де-Вальда. Недаром детям рассказывают сказки о несметных богатствах темных магов. Не врут.

Спрятав в руках две монеты, Панси набрала несколько горстей и сунула в карманы. В конце концов, оставлять бесхозным такое сокровище просто кощунственно.

Быстрым шагом она вернулась к двери и остановилась. По спине ползла липкая мышь страха. Первым побуждением было вернуть все на место — золото золотом, но мало ли. Своя жизнь дороже.

Однако мечты о владении гоблинским сокровищем оказались сильнее чувства самосохранения. Холодный металл в разом вспотевших ладонях действовал на нее гипнотически.

Подойдя ко льву, Панси вставила две монеты в пустые глазницы. Механизм внутри льва щелкнул, голова распахнула пасть. Внутри оказалось тяжелое свинцовое кольцо, оплетенное змеей из потемневшего серебра.

Панси просунула руку в пасть, ухватилась за кольцо, потянула на себя и вошла.

* * *

Дверь за спиной Панси захлопнулась. Паркинсон обернулась и окаменела: там, где секунду назад темнел правильный темный прямоугольник, теперь была глухая стена.

Вернувшись, Панси ощупала и еще раз оглядела ее, ища трещины, щели, малейшие неровности, которые бы говорили о том, что здесь был проход. Однако усилия оказались напрасны: каменная кладка была абсолютно гладкой.

Развернувшись, Паркинсон кинулась в центр комнаты, судорожно мечась взглядом из угла в угол. Помещение, в котором она находилась, казалось комнатой только на первый взгляд.

На деле оно было одним из звеньев старого шлюзового отсека — длинная герметичная камера, с низким потолком и полыми изнутри стенами. Вся правая стена представляла собой массивные ворота, казавшиеся абсолютно цельным куском металла. При хорошем освещении было видно, что ворота пересекают многочисленные линии железных полос-крепителей, при воздействии раздвигавших створки в стороны.

Другая сторона также представляла собой железные ворота, многочисленные засовы на которых отпирались при помощи все того же механического воздействия.

Вокруг было сыро и неестественно тихо. Отсутствовали не только какие-либо звуки извне, но и типичный для шлюзовой камеры перестук соприкасавшихся металлических засовов, приглушенный гул водонапорного устройства, даже стук капель по полу.

Последние источники света, слабо доносившегося из узких решеток под самым потолком, погасли. В кромешной темноте, прерываемой лишь слабым свечением скопившихся за годы использования камеры фосфоритов, Панси Паркинсон пробирала дрожь. О том, как в само средоточие магии попало такое типично маггловское изобретение, как шлюз, она думала сейчас меньше всего.

Кинувшись обратно к стене, Паркинсон в дикой панике уперлась в нее руками и закричала. Ее голос, эхом разнесшийся по пустому шлюзу, засосала гулкая пустота. Осознание, что она заперта в звуконепроницаемом, воздухонепроницаемом, замкнутом со всех сторон помещении, повергло ее в ужас.

— Помогите! — громкий призыв отскочил от стены и дробно рассыпался по полу. Бросившись вправо, Паркинсон с размаху наскочила на стену и больно ударилась. Ломая ногти, она изо всех сил царапала тонкую вертикальную щель, разделявшую створки ворот надвое.

— Драко! Поттер! Грейнджер! — отчаянно завопила Паркинсон.

Тихий едва различимый шум, раздавшийся сверху, заставил ее затихнуть. Унимая бешено колотящееся сердце, Панси приказала себе успокоиться и вся обратилась в слух.

Минутой позже шум повторился. Паркинсон подняла голову, силясь различить что-нибудь сквозь окутывающий помещение густой мрак. Глаза слезились от напряжения, но Панси упрямо держала их открытыми.

Шум наверху перерос в мерный монотонный гул и как будто бы... дернулся.

Не вполне осознавая, что происходит, Паркинсон расслышала тихий царапающий скрежет, который порой возникает при трении одной шероховатой твердой поверхности о другую.

Послышался легкий щелчок. Гул наверху стал отчетливее.

Все происходившее до этого момента показалось Паркинсон детским лепетом. На нее медленно опускался потолок.

Парализованная страхом, Панси осела на землю. Она перестала кричать и звать на помощь — герметичная комната скрадывала малейшие намеки на звук. Ровная платформа опускалась с черепашьей скоростью, но — в этом Панси была уверена — лучше бы ее раздавило сразу же.

«Какая глупая смерть», — мелькнула запоздалая мысль и сразу же потухла, уступив место лихорадочному потоку мыслей. Когда-то отец рассказывал Панси, что в минуты смертельной опасности человек экстренно мобилизует все имеющиеся у него в запасе знания и силы, дабы найти выход.

Силы Панси были на исходе.

Поднявшись на ноги, она бросилась к противоположному концу помещения. Мысль о том, зачем в шлюзовом отсеке опускающийся потолок, яростно стучала в мозгу. Мечась из стороны в сторону, Паркинсон ощупывала каждый дюйм равнодушного камня, никак не стремившегося помочь ей в поисках.

— Кто-нибудь, что-нибудь, — лихорадочно шептала Панси, простукивая и прочерчивая линии вдоль железных запоров. Бесполезное занятие — и впускные, и выходные ворота открываются из смотровой камеры уровнем выше герметичной.

Тихий шипящий свист снизу на секунду отвлек Панси. Опустившись на колени, она ощупала тонкий каменный плинтус, опоясывавший комнату. Воздушная струя, обдавшая ее ноги холодом, шла из маленьких круглых отверстий, по три расположенных неподалеку друг от друга.

Едва уловимое шипение воздуха быстро сменилось отчетливым нарастающим гулом.

Спустя секунду на колени Паркинсон хлынула вода.

С диким криком Панси отпрянула в сторону. Сработали нижние водонапорные насосы, с помощью которых обычно промывали подпольный ярус комнаты. Только сейчас решетки, расположенные по периметру комнаты, были заперты. Уровень воды поднимался.

— Мерлин, — простонала Панси и, снова кинувшись к стене, с удвоенной силой забарабанила в створки ворот. — Помогите!

В паническом страхе Паркинсон металась по помещению, натыкаясь на стены и цепляя поручни. Обезумевшая от слез и ужаса, смертельно бледная Панси билась, кричала, умоляла, рыдала, карябала рассеченными в кровь пальцами железные засовы, но вода не стала ни на дюйм ниже. Монеты, собранные в бассейне, внезапно стали непомерным грузом и с силой тянули ее к земле. Вытряхивая золото из карманов и бросая в воду, Панси не смогла устоять на ногах и упала.

Все то время, что Панси потратила на поиски выхода, вода стремительно поднималась. Вскочив на ноги, Паркинсон больно ударилась головой о неумолимо опускавшийся потолок. Снова поднявшись, она попробовала встать на колени, но не смогла: вода захлестывала ее с головой. Встав и наклонив голову, Паркинсон плечами уперлась в потолок в наивной попытке как-то удержать механизм, поскользнулась и с размаху шлепнулась в воду. Подплыв к одному из поручней, она изо всех сил уперлась ногами в пол и руками в ворота, но железные засовы не сдвинулись ни на дюйм.

Тогда она нырнула.

Воздуха неожиданно не хватило, внутрь залилась вода. Легкие обожгло холодом, острая боль, резанувшая горло, заставила, свернувшись и развернувшись пружиной, выскочить на поверхность.

Панси сковала новая волна ужаса — до верха оставалось не больше восьми дюймов. Упершись ладонями в потолок, Паркинсон прижалась лицом к тонкой щели воздуха.

— Помог... — набрав в себя воздуха, попробовала крикнуть она, но не смогла — вода залилась в легкие. Закашлявшись, Паркинсон снова нырнула, но почти сразу же поднялась на поверхность.

Последние капли воздуха. Она глубоко вдохнула и ушла под воду.

После того, как ее младшая кузина утонула в купальне, Панси не раз задумывалась: что было бы, если бы тонула она. Как бы она себя чувствовала.

Ни одно из предположений не нашло связи с реальностью.

Единственная мысль, бившаяся в сознании Паркинсон, была очевидна — это конец. Изощренный, неотвратимый и безнадежно глупый.

Панси распахнула глаза. Комната вокруг плавала в мягкой темноте. Холод сковал легкие, и только одно это удерживало от рефлекторного желания вдохнуть. Устремив взгляд дальше, сквозь водяную толщу, Панси раскинула руки в стороны, из последних сил оттолкнулась и поплыла.

В крови накапливалась углекислота, против воли заставлявшая вдохнуть. Легкие раздирало от недостатка кислорода.

Под пальцами ощущалась ровная каменная гладь. Угасающее сознание выхватывало далекие образы — мама, папа, Драко...

Ладонью Панси нащупала какой-то посторонний предмет и, по инерции ухватившись, дернула. Тело качнуло и повело. Дикий спазм разодрал горло и раздвинул губы. В легкие хлынула вода.

Сознание провалилось в темноту.

* * *

Панси не было больше часа. Малфой звал и пробовал искать ее, но безуспешно — Паркинсон нигде не было.

После еще одного часа томительного ожидания из тени бокового коридора вышел Себастьян.

— Господа, у меня для вас две новости и обе неутешительные. Мисс Паркинсон не справилась со своим испытанием и стала жертвой форта.

— Черт возьми, Панс... — Малфой с силой ударил кулаком о колонну.

— Что с ней? Она жива? — Гермиона была на грани паники, но Себастьян проигнорировал вопрос и продолжил:

— Это значит, что вы лишились и члена команды, и единственного права на ошибку. Осталось четыре испытания — и четыре недостающих элемента. Мисс Паркинсон проявила досадное малодушие. Надеюсь, вы не повторите ее ошибки.

— Чертовы слизеринцы... — процедил Рон, стеклянным взглядом уставившись в центр стола, на котором матово тускнел пока только один из пяти элементов.

— Заткнись, Уизли!

— Не смей меня затыкать, Малфой! Где ваши гребаные достоинства, когда они так нужны? Только и умеете, что языком молоть, на деле гниль одна.

— Интересно, а как успешно справился бы ты, если бы был на ее месте?

— Я прошел войну и справлялся с вещами и похуже!

— Замолчите сейчас же! — крик Гермионы эхом разнесся по площадке. Рон и Драко перевели взгляд на нее.

— Рон, прекрати. Не время рассуждать о былых подвигах, — Гарри подошел к другу. — Малфой прав. Вряд ли форт подкинул бы Панси то, с чем бы она справилась. Ни ты, ни я, ни Гермиона еще не проходили своих испытаний. Мы не имеем права судить Панси. Остынь.

— Но Луна же прошла...

— Рон!

— Ладно, — Уизли тяжело выдохнул и, засунув руки в карманы, обернулся к Себастьяну.

— Рад, что вы готовы вновь вернуться к делу, — проговорил смотритель, до сих пор внимательно наблюдавший перепалку. — Ваши споры смешны до наивности, и потому совершенно бесполезны. Однако я готов помочь вам в их разрешении. Мистер Малфой, я вижу, вы не согласны с комментариями мистера Уизли. Предлагаю вам доказать свою правоту на деле. Прошу за мной.

Команда последовала за Себастьяном и вскоре спустилась на уровень подземелий. Воздух здесь смердел ржавым металлом, тухлой водой и гнилью, пол покрывала гадкая смесь грязи и плесени. Ноги скользили по отвратительной жиже, мутноватые подтеки с потолка падали в мелкие лужи.

На очередном повороте коридора Себастьян внезапно остановился и обернулся к пятерке пленников:

— Итак, мы на месте. Мистер Малфой, у вас под ногами люк, который сможет привести вас к желаемой цели. Как вы знаете, мисс Паркинсон не удалось закончить начатое, поэтому элемент все еще ожидает вас на том же месте. К сожалению, форт дает пленнику только один шанс. Девушка своим шансом не воспользовалась. Ваше же испытание будет другого рода.

Посмотрев под ноги, Малфой напряженно сощурился. Сойдя с крышки люка, он встал чуть поодаль, не сводя взгляда с медного плато. Смотритель, тем временем, потянул на себя кольцо люка и сдвинул крышку в сторону. Из открывшегося лаза тошнотворно пахнуло отходами и гнильем. Все пятеро с трудом сдержали рвотные позывы.

— Прошу вас, мистер Малфой! К вашим услугам канализация Мертенгарда. Она связывает практически все камеры первого яруса. Участок трубопровода, над которым мы сейчас находимся, напрямую соединяется с помещением, где находится нужный вам элемент. Не бойтесь, канализация довольно просторна. Ваши шансы застрять в трубе минимальны.

Малфой стоял, едва дыша и пошатываясь от тошноты.

— Запомните, мистер Малфой, — продолжил тем временем Себастьян, — если вы не справитесь с испытанием, вся ваша команда потерпит поражение. Ваша жизнь — в ваших руках. Вперед.

Драко закрыл глаза и шумно выдохнул, резко сжав кулаки.

— Я вам это припомню, — выплюнул он и спустился в темноту открытого люка.

Лестница под его ногами внезапно оборвалась. Жестко приземлившись на груду мусора, сцарапав кожу на руках и ударив колено о торчащий среди прочего хлама камень, Малфой взвыл от боли, мысленно проклиная каждый дюйм Мертенгарда в целом и его трубопровод в частности. В тот же момент крышка люка с лязгом закрылась, и Драко понял, что заперт здесь, как крыса. Путь назад отрезан: вокруг ни крюка, ни троса, ни лестницы, ни вечно лезущего Поттера. Кое-как проглотив подкативший страх, Малфой поднялся с колен и попробовал осмотреться, но попытка не увенчалась успехом: вокруг не было ни намека на освещение. Выставив вперед руку, Драко сделал два шага и уперся в соединение труб. Металл изгибался где-то на уровне диафрагмы слизеринца: застрять в таких проходах было действительно невозможно, но и перемещаться в полный рост тоже. Судя по плюхающим звукам, впереди плескалась какая-то жижа.

Это было просто немыслимо. Если бы отец когда-нибудь узнал, что его единственный наследник позволил искупать себя в грязи и испражнениях, он бы собственноручно вышвырнул Драко из мэнора и выжег его имя с фамильного гобелена. А если бы ему донесли, что Драко поставил на карачки сквиб... Малфою не хотелось даже думать о том, что его ждало в этом случае. Однако было кое-что, что заставляло Драко заткнуть брезгливость и гордыню: Панси пропала. Пропала, став жертвой тюрьмы, и ему, Малфою, грозила та же участь. Хуже всего — он мог только догадываться, что именно скрывалось за понятием «той же участи». Никто не сказал, жива Панси или...

Давясь подкатывающим к горлу отвращением, Драко скинул с плеч мантию, опустился на колени и пополз вперед.

«Чертов сквиб. Чтоб он гнил изнутри, захлебываясь собственными экскрементами! Выберусь отсюда и, клянусь Мерлином, переломаю ему все кости, выдублю кожу, сплету макраме из кишков и выволоку эту тварь туда, где работает магия, где с наслаждением влеплю ему столько Круциатусов, сколько выдержит его поганая шкура. Мордред меня раздери, я даже не против сесть в Азкабан за такое удовольствие!»

Оцарапанные ладони Малфоя сильно саднили в грязной воде, а гадкий запах испражнений обухом бил по обонянию. Тем не менее, Драко упорно продвигался вперед.

На очередном повороте трубы Малфой свернул вправо и в темноте уцепился рукавом за что-то острое. Раздался предательский треск ткани.

«Твою мать! Моя рубашка! Сто тридцать галеонов, ручная работа! Нет, Круцио — это слишком просто. Черт, мне срочно требуется четвертое непростительное. Что-нибудь, что унизило бы этого ублюдка ниже уровня его гребаной канализации!».

Неожиданно где-то впереди показалось тусклое сияние. С каждым метром свет становился ярче, четче проступали очертания трубы. Проход явно заканчивался, переходя в какое-то непонятное свободное пространство. Драко постарался ползти быстрее. Выбравшись из темноты, он с облегчением встал на ноги и огляделся. Пространство было замкнутым, но довольно просторным. Под потолком слабо мигал не сгорающий факел, какие часто видел Малфой в кабинете крестного. Под ногами все так же хлюпала вода, а в центре и по сторонам виднелись три прохода, наглухо перегороженные решетками. «Волшебно. Спорим, здесь и находится выход?» — разговаривая сам с собой, Драко обошел пространство по периметру и осмотрел стены.

«Есть, вот оно!» — на правой стене в тени висела панель управления с тремя рычагами. Дернув наугад один из них, Драко напряг внимание: где-то справа раздался глухой лязг, однако кроме этого ничего не произошло — проходы оставались запечатанными.

«Дьявол», — Малфой опустил вторую железку. Безрезультатно. Оставалась последняя. Драко с силой дернул рычаг, но тот неожиданно не поддался. Зверея, Малфой попытался еще раз — рукоятка не двинулась ни на дюйм.

«Давай, скотина, давай...» — он, что было силы, надавил на рычаг. С мерзким дребезжанием металл прополз вниз на несколько сантиметров. Одновременно с этим приоткрылась заглушка центральной трубы. Не медля ни секунды, Драко рванул к решетке и, протиснувшись в узкий проход, скрылся в темноте. Решетка за его спиной с лязгом вернулась на прежнее место. Малфой смачно выругался.

Труба оказалась вдвое меньше и теснее предыдущей, но Драко это было уже неважно. Каким-то диким чувством, похожим на звериный инстинкт, Малфой понимал, что он всего лишь в нескольких шагах от цели.

«Черт, Панс, пожалуйста, пусть ты будешь жива...»

В какой-то момент водопровод устремился под наклоном вверх; продвигаться стало сложнее. Намокшая одежда тянула вниз, Малфой скользил, однако полз дальше. Еле дыша, он цеплялся за выступающие из стен камни и, подтягиваясь и елозя на влажной грязи, продвигался вперед.

Через некоторое время впереди вновь показалось сияние. Одновременно где-то вдалеке раздался низкий гул. Драко ускорился.

«Да, вот оно!»

Труба, наконец, расширилась, уперлась в стену и пошла вертикально вверх. Малфой встал и поднял взгляд: на конце трубы виднелась решетка и какое-то светлое помещение, однако до них было не меньше четырех метров, а рядом не виделось ни лестницы, ничего, что могло бы помочь слизеринцу подняться. Десяток раз оглядевшись по сторонам, Драко прислонился к стенке трубы и истерически захохотал.

«Браво, Малфой, браво! Ты гений! Протащился через кучу помоев, искупался в отбросах и набрал ушат дерьма для того, чтобы сгнить в четырех метрах от цели!»

Драко опустился на корточки и закрыл глаза, однако не просидел и минуты. Жижа на дне трубы, еще несколько секунд назад едва доходившая ему до щиколоток, теперь закрывала ноги больше чем на полфута. Шум! Драко запоздало прислушался и понял, что за гул он услышал несколько минут назад: в канализацию прибывала морская вода. Начался чертов прилив!

Тело сковал судорожный страх, но метнувшийся в поисках выхода разум быстро подсказал решение: дождавшись, пока вода поднимется на достаточную высоту, Драко мог бы всплыть на ее поверхность и выбраться отсюда.

Мысль о том, что люк наверху мог быть заперт, он старался не развивать.

Собравшись, Малфой встал на ноги и принялся ждать. Как только вода дошла ему до подбородка, Драко расслабился и позволил своему телу свободно держаться на поверхности. Выходило скверно — намокшая одежда тянула вниз, и раз за разом Малфой уходил в мутноватую грязь. Глаза слезились от вони, но разум не позволял думать об этом.

«Ну, же... Давай, ближе...»

Скользя и отплевываясь, Драко смог найти опору ногам и продвинуться вперед. Наконец, он достиг решетки и, вытянув руку, толкнул ее.

Люк и не подумал открыться.

Драко, как мог, толкал крышку снова и снова, но все было бесполезно — решетка оставалась запертой. Вода продолжала прибывать; слизеринца медленно охватывала паника. Вцепившись пальцами в решетку, Малфой подтянулся еще немного и попытался заглянуть в помещение наверху. Рядом с люком стояла колонка в виде застывшего в яростном рыке льва, металлический хвост которого явно служил рычагом.

«Только бы это было то, о чем я думаю...»

Драко попытался просунуть руку через прутья решетки и дотянуться до переключателя, но тот находился слишком высоко: чтобы ухватиться за него, Малфою не хватало почти полфута. Уровень воды, тем временем, уже достиг горла пленника. Шансы на спасение стремительно таяли, как вдруг Драко осенила идея. Вдохнув побольше воздуха, он просунул руки обратно и, упершись ногами в стенки трубы, спешно развязал галстук.

После Малфой вновь поднялся как можно ближе к люку и, сделав что-то вроде лассо, просунул его сквозь решетку. Вытянув руку, он попытался накинуть галстук на хвост зверя.

Мимо.

Вода практически добралась до подбородка Малфоя, когда он, отчаявшись достать до рычага, с силой выбросил руку вперед. Лассо обвило хвост и зацепилось на конце. Перехватив галстук второй рукой, Драко потянул железку на себя. Та поддалась не полностью, но этого оказалось достаточно: вытянув пальцы по максимуму, Драко зацепился за рычаг и дернул его вниз. Решетка резко лязгнула и приподнялась. Из последних сил Малфой вытолкнул люк, подтянулся на каменный пол и потерял сознание.

* * *

Небо над Мертенгардом начало едва уловимо светлеть. Четверо пленников, погруженные в тягостное ожидание, сидели у постамента с охранной печатью и напряженно молчали. Они сидели так с тех самых пор, когда смотритель отправил Малфоя за вторым элементом: заснуть, думая о том, что происходит сейчас в форте, не удавалось никому. Панси пропала, Малфой заперт под землей. Есть ли шансы на благоприятный исход? Никто не знал.

В общей напряженной тишине раздался отрывистый смешок Рона.

— Чему усмехаешься? — вполголоса спросил Гарри, разминая затекшую шею.

— Никогда не думал, что буду переживать за шкуру Хорька и молиться на его удачу.

— Рон, — Гермиона одернула мужа, но тот продолжил:

— Я, сказать по правде, надеялся, что после войны нам никогда не придется переживать за чью-либо жизнь.

Гарри и Гермиона потеряно уставились в пол, Луна запрокинула голову и задумчиво смотрела на почти померкшие звезды. Все прекрасно понимали, что он имел в виду.

— Мерлин, ну где же он! — Не в силах больше сидеть, Гермиона поднялась на ноги и огляделась по сторонам.

— Дорогая, не волнуйся так, пожалуйста. Вокруг тебя так много мозгошмыгов, что их видно даже без спектрально-астральных очков. Они явно хотят сказать, что ты напрасно переживаешь.

— Да? Напрасно?!

— Угу, — Луна слабо улыбнулась.

— И что еще тебе говорят мозгошмыги?

— Вероятнее всего то, что своим волнением вы никак не поможете мистеру Малфою.

Из-под сводов небольшого алькова вышел Себастьян.

— Сэр, что с ним? — Гермиона бросилась к смотрителю.

— Вы же знаете, что с ним, я уверена, что знаете. Пожалуйста, скажите!

— Думаю, мистер Малфой и без меня в состоянии сообщить вам об этом, — Себастьян повернул голову влево, и в тот же момент в темноте одной из ближайших арок показался изможденный Малфой.

— Драко!

— Добрый день, мистер Малфой. Рад видеть вас целым и практически невредимым. Жаль, что вы затопили треть канализации форта, однако вашей выдержкой я восхищен. Драко, пошатываясь, подошел к постаменту с печатью и, бросив на Себастьяна исполненный ненависти взгляд, плюнул ему в лицо. Смотритель увернулся от выпада и доовльно хмыкнул.

— Драко, ты в порядке?

— Полегче, Грейнджер. На твоем месте я бы не спешил со мной целоваться. Я, знаешь ли, немного испачкан, — Малфой вновь с отвращением покосился на Себастьяна.

— Это можно исправить, — отозвался смотритель и указал на небольшой постамент, на котором стояла каменная чаша. — Прошу вас, чистая вода в вашем распоряжении.

Ответом ему было ледяное молчание.

— Ну... Как испытание? Тебе удалось?

— Знаешь что, Уизли? Засунь-ка свои слова о слизеринских достоинствах куда подальше, — Малфой криво усмехнулся, запустил руку в карман брюк и кинул на стол металлическую табличку: в центре ее блекло вырисовывался символ элемента Воды.

В этот момент Рон готов был поклясться, что впервые в жизни рад успеху Драко Малфоя.

— Есть!

— Слава Мерлину!

— Драко, ты настоящий герой, — Луна с восхищением смотрела на Малфоя. Тот небрежно махнул рукой и склонился над пентаграммой.

— Куда это должно ставиться?

— Вот сюда, — Гермиона указала на сектор, соседний с тем, в котором уже была руническая табличка. Малфой взял печать и положил ее в пустующее углубление. Раздался знакомый металлический щелчок и едва ощутимо дрогнул пол площадки. Драко облегченно выдохнул и устало опустился на каменную ступеньку.

— Невероятно.

Остальные четверо заворожено смотрели на заполненные сектора.

— Теперь нужен третий элемент. Кого вы отправите за ним, сэр?

— Сэр?

Все пятеро резко огляделись по сторонам:

— Где Себастьян?