Художник (гет)

Однажды Тедди Люпин нашел цветок. Безумно красивый, изящный, настоящий и живой. Но нарисованный. Подпись «Тонкс» в уголке гласила о том, что это творчество его матери. Он продолжил поиски, одержимый желанием собрать все рисунки и альбомы на чердаке, ведь каждый из них был частичкой памяти о родителях. Отец тоже рисовал. Но стили отличались так сильно, что перепутать было невозможно.

Тедди тогда было восемь. Но еще тогда он понимал, как важно всё сохранить. При поступлении в Хогвартс ему хотелось забрать всё с собой, но дядя Билл и тётя Флёр вовремя его отговорили. В тайне от них он все же взял свой любимый — феникса на бумаге, размером с ладонь.

Его определили на Пуффендуй, как маму. Он хорошо общался со всеми, но близких друзей не заводил, выбирая учёбу. Старые профессора, улыбаясь, говорили, что мальчик пошел по стопам своего отца. Тедди знал о мародёрах благодаря записям господина Лунатика и часто с удовольствием их перечитывал.

На третьем курсе он нашел в комнате Зеркало Йиналеж и увидел себя лет на десять старше. В голубой футболке, серой кофте с капюшоном на молнии, с темно-синими волосами и руками, перепачканными в чем-то цветном. За спиной его стояли родители. Нимфадора Тонкс с игривой усмешкой и по-детски розовым ёжиком на голове шептала ему слова о любви. Римус Люпин тоже ободряюще улыбался и сжимал плечо сына, кивал, намекая на то, что у него всё-всё получится. Тедди стало немного противно и неприятного из-за того, что Гарри Поттер видел что-то подобное в своё время. Но рядом с наследником героев Великой войны была девушка. Он аккуратно обнимал её одной рукой, лица её было не видно, но до лопаток ниспадали ярко-рыжие локоны. Тедди думал почему-то, что это Мари-Виктуар, его подруга, которая была на два года младше. Люпины по-прежнему светились счастьем.

Тедди осел на пол и заплакал. В первый раз. Он был ребёнком, но у него не было детства. Потому что в голове всегда бились мысли о маме и папе. Ему так хотелось кричать, чтобы выпустить всю боль наружу. Но она оставалась в сердце. И слезы на щеках постепенно высыхали. Он устало вздохнул и открыл глаза. Тедди действительно выглядел не как мальчик. А уже как юноша, но это не умаляло страданий. Мраморный пол был усеян песком, Тедди провел по нему пальцами, оставляя дорожки, потом начертил тонкие завитки. И он захотел выплеснуть свои чувства, почему-то именно на бумаге, и пошел к себе.

Тедди сел за стол и включил неяркий свет настольной лампы, разгрёб свободное место, отодвинув тетради, чертежи и учебники, положил чистый лист и взял в руку карандаш. Мать и отец всегда создавали лишь неподвижные маггловские изображения, он тоже не любил живые рисунки, потому что хотел уметь оживлять их своим искусством. Он неумело повертел инструмент и зажмурился. Недавние воспоминания показывали образы, и он метался от одного к другому, пока не коснулся бумаги. Тедди корпел над столом всю ночь, мысленно благодаря и удивляясь передавшемуся по наследству таланту. Много раз он исправлял, переделывал, в результате заснул в сидячем положении.

Утром юный Люпин проснулся с первыми лучами солнца, испуганно распахнул глаза, но тут же с облегчением обнаружил перед собой листок. На нем была девушка, нарисованная со спины. И он влюбился в нее. Не в настоящую Мари-Виктуар, которую считал младшей сестрёнкой, а в изображение. Вскоре на столе появились зарисовки с ней — под луной, на утёсе, у моря, у окна, в платье, полуобнаженной. Всегда распущенные волосы, иногда глаза, иногда губы, но лицо целиком — никогда. Нет, он отлично помнил малейшие черты младшей Уизли, но когда на бумаге постепенно появлялась девушка, он думал не о ней.

На пятом курсе Тедди стал засиживаться в библиотеке, потому что запах старых книг помогал ему сосредоточиться. Тем более ему не приходилось портить теперь зрение из-за слабого освещения. На седьмом курсе к малышам из семьи Поттеров пришла последняя — Лили, поступила на Гриффиндор. Буквально сразу ему стало известно о романе девочки и слизеринца на год старше её по имени Скорпиус Малфой.

Несколько лет зима была бесснежной, значит, Тедди круглый год мог сидеть под деревом у озера и рисовать, ощущая, как ветер неистово треплет волосы. Он часто думал о Лили и Скорпиусе и запечатлял их образы на бумаге. Не было почти никакой любви, чаще безысходность, темнота, ярость — он рисовал так, как думал. Он сидел всегда один, давая волю своему воображению и таланту.

В ноябре Тедди сидел молча и наслаждался тишиной, одиночеством, прохладой. Мимо него вдруг пронесся рыжий вихрь.

— Здравствуй, Лили.

Она тоже рано повзрослела, просто от природы. Сейчас девочка стояла у кромки воды спиной к нему, высоко подняв подбородок, чтобы не позволить слезам скатиться по щекам. Потому что она была сильной.

— Привет, Тедди.

Она наклонилась, сняла ботинки и гольфы.

— Это из-за Скорпа?

— Не называй имени этого придурка.

— Всё так плохо?

Она вошла в воду и сделала равно столько шагов, чтобы она была ей по колено. Осенью озеро было ледяным, но маленькую гриффиндорку это не волновало.

— Да.

— Повернись ко мне.

Тедди был изумлен тем, как восхитительна сейчас была эта юная красавица. Он рисовал её совсем другой. За пару минут он сделал набросок и убедился, что образ рыжей принцессы остался в памяти.

— Так хорошо?

— Превосходно, милая.

На пухлых розовых губках промелькнула улыбка. Люпин поднялся, подошел ближе и засунул руки в карманы.

— Глупая, уйди оттуда. Заболеешь.

Она послушно поплелась обратно, он вытащил её из воды и прижал к своей груди. Девочка всхлипнула пару раз и задышала тише.

— Как ты так умеешь меня успокаивать? — прошептала она. — Ты ведь ни слова не сказал.

— Лили.

— Что?

— Лил, могу я помочь чем-нибудь? И, клянусь, если Малфой тебя хоть чем-то обидел...

— Не нужно. Мы просто сильно поссорились. Спасибо тебе. Можно я побуду с тобой немного?

Лили Поттер была единственным человеком, кто не отвлекал его от потока мыслей и не обрывал ниточки вдохновения. Наоборот, она была его музой — не всегда, конечно, но порой один взгляд на неё заставлял взыграться его воображение. Тем более она неосознанно зачастую служила моделью для рисунков.

Тедди смотрел на девочку, любовался, а она разглядывала его. По её желанию он менял цвет глаз и волос — навыки метаморфства ему достались от матери. Она изредка хихикала и утыкалась носиком ему в щёку.

— Лучше? — спросил он.

— Да, — кивнула она.

— Не холодно?

— Пока обнимаешь — не холодно.

— А если решу отпустить тебя? — усмехнулся Люпин.

— Отпустишь?

— Только когда захочешь.

Лили уютно устроилась у него на груди.

— Я тебе, наверно, рисовать мешаю.

— Надо же мне хоть когда-нибудь отдыхать.

— Помнишь, на прошлый день рождения ты подарил мне рисунок? Мои глаза и чёлка. Он стоит у меня около кровати.

— Тебе он так понравился?

— Конечно.

— Я рад, милая.

Тедди пропускал пряди её волос через пальцы и что-то ей рассказывал — она, наверно, и не слушала даже, погружённая в размышления. Мари-Виктуар никогда не приходила сюда, да и вообще никто. Странно, что маленькая Поттер нашла и выбрала именно это место, он пересекался с ней здесь раньше несколько раз. Чаще всего она стояла у воды и смотрела вдаль. А он молчал и думал, или рисовал, изредка поглядывая на подругу. Всего три месяца прошло с тех пор, как они начали совместное обучение в Хогвартсе, только он на седьмом курсе, а она на первом.

— Лили!

Глаза Тедди потемнели, но он не сказал ни слова.

— Чего тебе, Малфой? — она крепче прижалась к другу.

— Поговорить.

— Есть о чём?

— Да. Прошу тебя.

— Сначала извинись перед ней, — отрезал юный Люпин.

— Малфои не извиняются, — прищурился тот.

— Какая жалость. Тогда она никуда не пойдет.

— Хорошо, хорошо. Прости меня, Лил. Идём, я не причиню тебе боли.

Девочка поцеловала Тедди в щёку и направилась к замку, кивнув блондину.

— Спасибо, — сказал Скорпиус. — За то, что помогаешь ей.

После таких слов пуффендуец понял, что Малфой не так уж и плох для Лили. Вот бы только не смел больше обижать или расстраивать её. Ну он же всегда ласково и трепетно относился к ней, так и должно было быть всё время. Хотя щека отчего-то горела.

* * *

Тедди Люпин закончил школу. В табеле стояли исключительно хорошие оценки, и только по Защите от Темных Искусств он получил «отлично» — конечно: он же метаморф, к тому же его отец был преподавателем этого предмета.

— «Превосходно» — неплохой балл, — хвалил его крестный. — Хотя Герми бы расстроилась. Твои родители гордились бы тобой, Тед.

Ответом была печальная улыбка.

Но он продолжал каждый год в начале сентября приходить на платформу 9 и ¾: провожал Мари-Виктуар, трех младших членов семьи Поттер и двух Уизли. У первой, кстати, сестра Доминик поступила в Шармбатон, будучи маленькой копией Флёр.

Виктуар закончила Хогвартс через два года, и Тедди почему-то перестал приходить. Ему вдруг стало тяжело рядом с Лили. И он уехал из Англии.

* * *

Тедди и не заметил, как уснул с карандашом в руке, пока старинные часы с маятником не пробили десять вечера. Он огляделся: квартира была маленькой, с ванной, спальней и совмещенной с просторной гостиной кухней. Всё это было обклеено эскизами, чертежами, стены были заполнены рисунками, как обоями, на полу валялась пара инструментов для творчества, на рабочем столе никогда не хватало места, даже ночью там было достаточно светло благодаря большому окну. Но ему нравилось, он жил в одиночестве и был предоставлен сам себе, а именно об этом он и мечтал, именно это и было нужно молодому художнику. Здесь к нему приходило вдохновение, но нескольких необходимых капель по необъяснимым причинам всегда не хватало. Поэтому он часто мучился, лежал на диване и глядел в потолок.

Однажды дверь распахнулась и сильно ударилась об стену. На пороге стояла девушка.

— Мерлин, что произошло?! — воскликнул юноша, почти не удивляясь внезапному её появлению.

— Тедди, — выдохнула гостья, упав к нему в объятия.

— В чем дело? Ответь сейчас же!

— Он... мы...

— Он накричал на тебя? Ударил? — зарычал он.

— Он был с другой. Мы расстались. Я вычеркнула Скорпиуса Малфоя из своей жизни. Хватит с меня.

— А чаю хочешь? — вдруг улыбнулся Люпин.

— Было бы неплохо, — сквозь слезы рассмеялась она.

— Лили. Лил, посмотри на меня. Не плачь, все позади.

Ей восемнадцать, ему двадцать четыре. Оба сироты. Она потеряла родителей за два месяца до последнего дня рождения: они решили усовершенствовать опыт матери Полумны Лавгуд, он вновь закончился крайне неудачно. Тедди не пришёл — слишком трудно было; чета Уизли покинула страну, не в состоянии терпеть воспоминания; старшие братья отвергли её, как только узнали о серьезных отношениях с её ухажером. Ей было трудно. А он поссорился с Мари-Виктуар, она знать его не хотела. Ему было одиноко.

— Все?

— Да, — она нежилась у него на груди и легонько царапала ноготками его кожу. — Ты прости, что я так врываюсь, ты же мог быть не один.

— Здесь никого кроме меня не бывает. Как ты нашла меня?

— Помнишь, мы гуляли с тобой? Ты показал мне на этот дом и пообещал, что будешь жить здесь.

— И? — прищурился Тедди.

— И я использовала кое-какое заклинание для поиска, — смущённо покраснела Лили.

— Ах ты негодница! — наигранно возмутился Люпин, схватил подругу, покрутил на весу и бросил на диван.

Вот от грусти не осталось и следа.

Зато по квартире разносился теперь аромат чая и шоколада. Любовь к этой сладости у юноши от отца.

— Держи, малыш.

— М-м-м, Тедди, горячо!

— Аккуратнее.

Девушка поднялась, держа чашку обеими руками, и пристально вгляделась в рисунки на стене. На них падал лунный свет и свет от лампы на кухне.

— Это же я. Ты рисовал меня? Глаза...Мои. Как на моей картинке.

Он застыл, потом подошел к ней.

— Ты. И правда ты!

Лили Поттер младшая. Она была его музой. Она была его вдохновением. Она была той недостающей частичкой.

Он лихорадочно стал искать свое самое первое изображение. Девушка с волосами до лопаток. Ту, которая была в Зеркале, которую он обнимал. Нет, это не Виктуар. Это именно Лили.

Тедди притянул её к себе и впился в её губы поцелуем. Она запустила пальцы одной руки в его волосы, ставшие малиновыми. А он не хотел теперь отпускать неожиданно обретённое счастье.

— Я не знал этого. Но всю жизнь любил тебя, Лили.

— Как это? — улыбнулась она, поворачиваясь к нему спиной, позволяя себя обнять и отпивая чай.

— Наша сегодняшняя встреча была предназначена судьбой.

Она вздохнула.

— Можно я останусь на ночь? — попросила девушка.

— Ты думала, я прогоню тебя на улицу? Какая же ты глупая, всё-таки. Можно, конечно. А потом что? Тебе некуда идти.

— Я не могу жить у тебя. Потому что буду мешать и отвлекать, когда ты рисуешь.

— Ты мое воображение, милая. С тебя я рисовал почти все мои картины. С тобой в голове мысли пришли в порядок. Не уходи.

— Не уйду. Обещаю.

— Подумай только: ты все время была рядом, а я даже не думал, что она может быть тобой.

Она как-то довольно хмыкнула, и он повел её в спальню.

— Я почти не взяла одежды. Побросала в сумку, что успела, и всё. Но спать мне точно не в чем. Ты не дашь мне футболку?

— Без неё тоже было бы просто восхитительно, — тихо рассмеялся Люпин, крепко прижимая подругу к себе.

— Тебе жалко, жадина?

— Ладно, уговорила. Но, чур, я буду присутствовать при смене твоей одежды.

Он протянул ей синюю футболку и сел на кровать, с любопытством ожидая продолжения. Лили недовольно воззрилась на него.

— Серьезно?

— Вполне.

— Закрой глаза и отвернись, — потребовала она.

— Ты в моем доме меньше двух часов, а уже ставишь какие-то условия? Договоришься у меня! На диване спать будешь.

— Покажи мне, где ванная комната. Переоденусь там.

Тедди поманил девушку к себе, чуть приподнял полы её рубашки и коснулся губами её живота.

— Прямо и направо. Но это в последний раз.

Через пару минут Лили вернулась. Футболка едва ли загораживала бедра, ворот был настолько растянут, что обнажала одно плечо.

Юноша с улыбкой любовался и не заметил, что она вновь смущенно краснеет под его пристальным взглядом. У неё были изумительные глаза: смесь изумрудных Гарри и голубых Джиневры.

— Мне спать... с тобой?

— Ты сотню раз спала со мной, когда я приезжал к вам на лето. И дремала рядом в школьные дни.

— Это не то. Мы были другими.

— Хочешь, я могу уйти в гостиную, — предложил он.

— Нет. Всё нормально.

— Иди ко мне, малыш.

Девушка осторожно забралась на кровать, обняла его со спины и легла, свернувшись клубочком. Тедди стянул кофту, отнёс чашки на кухню и сел за рабочий стол. Странно, вдохновения не было. Было только желание обвить руками хрупкое существо, оставшееся в его спальне. И он пошел туда, опустился рядом, прижался к ней и накрыл их обоих одеялом.

— Спокойной ночи, — шепнул Люпин.

— Сладких снов, — сонно пробормотала Лили.

— Конечно, теперь они будут такими, милая. Только я боюсь, что всё это окажется сном, и мне придётся проснуться за столиком с карандашом в руке.

— Тогда это и мой сон тоже.

* * *

В тот день Лили Поттер вновь заплакала, в первый раз из-за Тедди. Люпин не выдержал и сорвался на неё. На самом деле они поссорились совсем не сильно, она и не обижалась почти, тут сыграли роль воспоминания. Она убежала. К братьям, надеясь на тёплый прием и прощение. Джеймсу и Альбусу было обоим за двадцать, но старых обид они не простили. И ей пришлось вернуться. Он ждал её с открытыми объятиями, не находя места от беспокойства. Она прижалась к нему и дрожащим голосом прошептала:

— С ними все по-прежнему.

Юноша гладил подругу по спине, пока не сказал:

— Нарисуй свою ярость.

— Мои чувства цветные, — возразила она, успокаиваясь.

Тедди не было где-то час, и Лили успела задремать. Он разбудил её нежным поцелуем и отвёл в гостиную. Из угла рядом с окном были убраны все эскизы и рисунки, зато теперь висел холст девственно-белого цвета размером с человека. На полу были разостланы газеты и стояли большие банки, а точнее ведёрки с красками.

— Мне всегда становится легче, когда я переношу эмоции на бумагу. Но никогда не использовал цвет и краски вообще. Попробуй.

Он протянул ей кисточки и ободряюще кивнул.

— Нет, стой. А то испачкаешь свою одежду. Идём.

Девушка упорно отказывалась надевать его рубашку, он повалил её на кровать и предельно аккуратно стянул с нее платьице, касаясь губами прохладной кожи. Его взгляд на пару секунд задержался на обнаженном стройном теле подруги, но потом он всё же облачил её в то, что было нужно.

— Ты моя красавица, — улыбнулся Тедди.

Она мило рассмеялась и выпорхнула из спальни, взяла кисточку и присела на корточки у банки с синей краской.

— Расскажи, что случилось.

— Они были вместе, каждый со своей девушкой. Временной, думаю. Отправили их в другую комнату. Взгляд у них был такой холодный, полный неприязни и презрения. И им всё равно было, что я уже год как ушла от Малфоя, они не верят мне больше с тех пор. Джеймс рычал, что не считает меня своей сестрой, Альбус прямо говорил, что мне не рады в их доме. И они прогнали меня, выплюнув, что ненавидят.

По щекам её текли горячие слёзы.

Она вдруг окунула руку в краску и со всей силы ударила по холсту, после чего сползла вниз на пол, оставляя след на бумаге.

Тедди не стал подходить, не стал утешать, потому что она должна была отпустить себя, успокоиться. Лили прикладывала ладони к холсту, не заботясь о том, что немного смешивает цвета в банках. Она плакала в голос, порой громко и надрывно, порой тихо всхлипывая. Ей было жарко, она вся перепачкалась в красках, но не останавливалась, пока не осталось ни одного белого кусочка.

— Тедди! — выдохнула она.

Она обняла его за шею, нежно поцеловала и прошептала:

— Я люблю тебя.

Лили Поттер никогда не произносила этих слов. И не вкладывала в любые другие больше искренности, чем в эти. И не была счастливее, чем сейчас.

— И я тебя, малыш.

Она взяла кисть, окунула её в черную краску и вновь подошла к картине. Люпин наблюдал, как появляются контуры птицы, а с добавлением деталей с изумлением заметил феникса.

— Мама часто их рисовала, — проговорил он.

Девушка не ответила.

Она долго трудилась, заканчивая, не обращая внимания на время.

— Всё.

— Ты молодец. Это очень красиво. Только посмотри на себя: надо же было так перемазаться!

— Ты тоже в краске из-за меня, — рассмеялась Лили. — И твоей рубашке прямой путь в стирку.

— В душ, немедленно, — беззлобно рявкнул Тедди и понес подругу в ванную комнату.

Она расстегнула все пуговки и доверчиво прижалась к нему.

— Не смотри.

Он послушно выполнил просьбу, слушая, как она снимает оставшуюся одежду, включает воду. Ей было тяжело, она измучилась и устала. Поэтому юноша подошёл к ней, по-прежнему не нарушая запрета, положил руки на талию, огладил бедра, представляя, как цветные разводы исчезают в водосточной трубе, потом поднялся к плечам, шее, лицу. Его пальцы очертили контуры губ, прошлись по щекам и лбу, смывая краску.

Вскоре они лежали вдвоем — она у него на груди. От неё пахло волшебством, необъяснимой магией, и он наслаждался её близостью, ощущением того, что он обладает ей.

— Ты говорил, что всю жизнь рисовал меня.

— Да.

— Откуда ты знаешь? Твои рисунки чёрно-белые, это мог быть кто угодно.

— Ты не веришь мне?

— Верю, конечно. Но ведь волосы у меня рыжие. А у тебя они такие только в мыслях, но не бумаге.

— Тогда окажи мне услугу, милая, — усмехнулся Тедди.

— Слушаю тебя.

— Научи меня как-нибудь рисовать красками.

— Хорошо, — пообещала Лили. — Только купи мне завтра, пожалуйста, ещё холстов.

С тех пор ничего так и не изменилось.

Через два года Тедди продолжал творить с помощью простого карандаша, добиваясь своим талантом высшего уровня мастерства.

Зато мир теперь знал его имя. И имя Лили Люпин. Все восхищались их работами. Но вдвоём они предоставляли себя лишь друг другу.

Так каково же это — быть художником и любить? А быть художником и быть любимым? Знаете... Просто великолепно.

-

The End