Потом ты умер (джен)

Потом ты умер.

А прежде был круговорот, чертово колесо потерь, компромиссов, риска, горечи и боли. Ты открывал глаза, чтобы смотреть не вперед, как любой нормальный человек, а назад. Все вспоминая, поддерживая в себе ненависть — и стараться не надо было, она всегда горела в тебе с того момента.

Всегда.

Даже твой патронус был лишним напоминанием того, почему и ради чего ты все еще жив, ради чего ты еще нужен здесь.

Позже тебя окрестят самым храбрым человеком, даже не зная того, что ты бы променял этот чертов статус, который тебе никогда и не нужен-то был, на обычную жизнь.

* * *

Сначала была Лили.

Ее невозможно-зеленые глаза. Длинные рыжие волосы и такая доверчивая улыбка, что хотелось смеяться. Этот человек заполнил собой весь мир. Ты дышал ею.

А потом она умерла.

Эгоистка. Она умерла, не зная, что в тот день умер и ты.

* * *

Ее глаза преследовали тебя всю жизнь. Тебе было легче промолчать, чем сказать, как сильно она дорога тебе. И чем старше ты становился, тем яснее ощущал, что вы по разные стороны.

Вот она — цена глупости, за которую нужно расплачиваться всю жизнь. Но надо отдать тебе должное — ты сполна заплатил за все свои ошибки.

Какая разница — кто прав, кто виноват? Кто чистокровен, а кто грязнокровен? Ты и сам был не особо чистых кровей, но поклонялся фанатику, который жаждал крови. Сейчас все это уже неважно, ты лежишь в луже собственной крови, теряя остатки сознания, и шепчешь:

— Посмотри на меня...

* * *

Кто знал, что твой конец будет настолько героичен? Разве тебе это было нужно? Ты истинный слизеренец — ловкий, беспощадный, подстраивающийся под обстоятельства, скользкий, и самый храбрый из них.

Ты всегда был из тех людей, которые прячут свои достоинства и выставляют напоказ свои недостатки, чтобы люди думали о них хуже, чем они есть на самом деле.

И в самом деле — так проще, так лучше. Иметь толпу ненавидящих тебя людей, избежать привязанностей, избежать боли. Хотя больнее уже не будет — ты точно это знаешь.

Мальчишка — ты всегда поражался его дерзости. Ведь если бы он знал, что каждый раз ты рискуешь своей шкурой ради него, ради «великого дела» как выражался Дамблдор, то относился бы к тебе с должным уважением! Но у него слишком мало мозгов и слишком много той отваги, что однажды привела тебя к краю.

Если бы он знал, что в бою ты прикроешь ему спину. Не из-за него, а из-за чертовой памяти, которая ядовитым червем грызет твою душу каждый день! Из-за чертовых зеленых глаз, в которые ты однажды влюбился.

Тебе казалось, что они были всегда. Вот — ты родился, открыл глаза — и они уже были. И, засыпая вечным сном, ты тоже видел их.

Как наваждение. Как любовь.

Никто из них даже не знает, что такое — настоящая Любовь. Настоящая Верность и Преданность одному человеку всю жизнь. Даже Дамблдор думал, что понимает тебя, но как ему понять изгоя? Да и надо ли понимать?..

И не в твоих силах было остановить всю эту шахматную игру, впору сыграть по ее правилам лишь для того, чтобы те, другие, молодые и еще не настолько грязные люди жили совершенно в другом мире. Чтобы не было стыдно за то, что живешь.

Но ты, естественно, даже не задумывался об этом. Какой, к черту мир, если ты сам, каждый день медленно умирал? Ты бы не хотел и сотой доли той славы, что окрестили тебя потом, посмертно.

Фыркнул бы, кинул на всех этих министерских олухов холодный высокомерный взгляд — таким можно убить все живое в радиусе нескольких миль, закрылся бы в своей комнатушке и послал бы всех к черту.

Но это было бы, если бы ты был жив.

А сейчас ты умер.