Дейзи. Часть I (джен)

Глава 1.

Кто в Литтл-Уингинге не знает достопочтенное семейство Дурслей! Оно проживает на Тисовой улице, в доме номер четыре. А какой у них садик прелестных цветов! У Петунии Дурсль настоящая страсть к цветам, а еще к сплетням. И то, и другое она обожает настолько, что по многу часов проводит в саду, ухаживая за любимыми розами, тюльпанами, фиалками и множеством других прекрасных растений. А стоит только на горизонте замаячить соседям, из ближайшего дома раздаться шуму и голосам, как миссис Дурсль мгновенно замирает над цветами или подкрадывается к изгороди и, вытягивая и без того длинную шею, с величайшим вниманием вслушивается в каждый звук, каждое слово или каждый всхлип. С не меньшей страстью Петуния рассказывала за обедом или ужином о подслушанных новостях своему мужу Вернону. Так в семействе Дурслей всем было известно о своих соседях столько, что последние и понятия не имели, какие пикантные подробности их жизни смакует достопочтенная миссис Дурсль.

Но самой большой заботой миссис Дурсль является ее сын, ее обожаемый Дадлик, ее самая большая гордость и радость в жизни. Каждое желание дорогого сыночка исполнялось, как по мановению волшебной палочки, каждому слову внимали, и каждая слезинка (хотя, надо заметить, поводов для слез у Дадли Дурсля было ничтожно мало) резало ножом по материнскому сердцу.

И, конечно же, Вернон Дурсль, муж Петунии, занимал в ее сердце немало места. Он был ее крепостью, тем плечом, о которую миссис Дурсль опиралась в тяжелые минуты своей жизни, в конце концов, он был отцом ее обожаемого сына, — и Петуния любила мужа.

Но в жизни, как известно, как в той пресловутой бочке с медом — без ложки дегтя обойтись не может просто по определению. Вот и жизнь Петунии Дурсль, да и всего семейства, ничто не омрачало, если бы не одно «но».

Кроме Вернона, Петунии и их сына Дадли, в доме номер четыре по Тисовой улице, в чулане под лестницей жила маленькая девочка, такая не похожая на Дурслей и такая бесконечно им чужая. Дейзи Поттер приходилась миссис Дурсль родной племянницей. Она была дочерью сестры Петунии, Лили Поттер. Лили и ее муж Джеймс погибли десять лет тому назад, когда Дейзи был всего один год. Малышку, завернутую в детские одеяла, миссис Дурсль обнаружила на пороге своего дома непогожим ноябрьским утром, когда открыла дверь, чтобы выставить для молочника пустые бутылки из-под молока. Так, решением, принятым на семейном совете, малышку оставили жить у Дурслей.

И если для Дурслей Дейзи была той самой ложкой дегтя в бочке меда, то есть счастливых, безоблачных дней, раздражая им самим своим существованием, то для Дейзи тетя, дядя и братец отнюдь не являлись просто досадным недоразумением. Впрочем, Дурсли думали так же, только наоборот, а мнением Дейзи о том, как ей живется в доме тети и дяди, никто не интересовался.

Каждое утро Дейзи просыпалась в своем чулане, темном, крошечном и тесном, как мышиная норка. А если Дейзи не успевала как можно раньше продрать глаза, то тетка барабанила в дверь чулана кулаком и объясняла племяннице, что не собирается терпеть в своем доме такую никчемную лентяйку. И хотя Дейзи знала, что теткины крики ничего не значат, и на деле ее никто не выгонит из дома (Дейзи это знала просто потому, что не раз и не два слышала от тети или дяди, что не ровен час, она вылетит из дома пулей за какую-нибудь малейшую провинность, тем не менее, никто из ее родственников не выполнил угрозы), девочка послушно говорила: «Да, тетя, Петуния, я уже встаю», поднималась с маленькой постели, выходила из чулана, стряхивая с себя паутину, и отправлялась на кухню исполнять свои обязанности.

Обязанностей у Дейзи было много. С утра надо было приготовить завтрак для тети, дяди и кузена (тетя Петуния не разрешала Дейзи есть с ними за одним столом, потому что, по ее мнению, Дейзи была ужасной неряхой, и, хотя это было неправдой, девочка послушно следовала требованию тетки столоваться тогда, как остальные домочадцы закончат свой завтрак, обед или ужин). Да и ела Дейзи непозволительно мало — тетя считала, что Дейзи лишний рот в их из без того не маленькой семье (не маленькой — по мнению тетки), и нечего переводить на нее продукты, так что Дейзи питалась либо остатками со стола Дурслей, либо покупными кашами, котлетами, лапшой быстрого приготовления. Это приучит девчонку к жизненным трудностям, как считала тетка, и дядя был с ней солидарен, и научит благодарности людям, которые проявили к ней такой великодушие и милость.

Потом, после скудного завтрака, Дейзи занималась уборкой: мыла полы, окна, лоджию, вытирала пыль, вручную стирала одежду (не то, чтобы Дурсли не в состоянии были купить себе стиральную машину, просто они считали, что девчонке полезно работать побольше) и делала прочую работу по дому. Только в саду разве что не работала — там было царство тети Петунии, за своими любимыми цветами миссис Дурсль предпочитала ухаживать сама. Не только от большой любви к флоре — заняться в крошечном городке было совершенно нечем, и Петуния Дурсль совсем умерла бы от скуки в то время, когда муж на работе, подруги заняты, сын в школе, а час любимого телесериала еще не наступил.

Конечно, Дейзи уже ходила в школу, ведь ей было десять, вернее, без одного дня одиннадцать лет. Но день, с которого мы начали повествовать о нашей весьма занимательной истории, был жарким июльским днем. Были каникулы, братец Дадли еще с утра унесся на улицу гулять с друзьями, дядя Вернон находился на работе, в фирме по производству дрелей «Граннингс», которую он же и возглавлял, а тетя Петуния попивала чай с подругами, сидя за маленьким столиком в саду. Дейзи в это время на кухне в доме нарезала овощи для рагу.

«Завтра, — думала девочка, нарезая морковь кубиками, — завтра будет мой день рождения». Дейзи вспомнила об этом только сейчас. Откровенно говоря, у нее никогда не было дней рождения. То есть они были — только по факту, но праздника в этот день у Дейзи не было никогда. Да что там, даже простого «С днем рождения, Дейзи!» девочка не слышала ни разу. Разве что от самой себя.

Вот у братца Дадли дни рождения проходили всем на зависть! В тот день тетка особенно придирчива к стряпне Дейзи, чистоте и порядку в доме — все должно быть не просто идеально, а ИДЕАЛЬНО. А уж горы подарков, которыми обычно в день рождения Дадли завален весь диван в гостиной, превосходят все мыслимые пределы. По крайней мере, Дейзи такие и не снились.

Дадли всегда отвозят праздновать в кафе, зоопарк, цирк или в кино. Дейзи в такой день всегда остается дома одна — Дурслям никогда бы и в голову не пришло взять ее с собой. Зато девочка находила в этом и свои плюсы — можно посмотреть телевизор, полистать теткины журналы, пока Дадли веселится с друзьями и родителями.

Но все равно грусть закрадывалась в ее маленькое сердечко, когда Дейзи думала о своем дне рождения. Рождество, День благодарения и другие праздники Дурсли отмечали дома. И хотя Дейзи и тогда не дарили подарков, не позволяли угощаться вкусностями с праздничного стола, по крайней мере, Дейзи могла чувствовать атмосферу праздника в доме дяди и тети. А день рождения.… Это особый случай.

Завтра Дейзи исполнится одиннадцать лет. Она не выглядела на свой возраст, так как была очень маленькой и щупленькой, меньше своих одноклассниц, а взрослые фасоны старых перешитых для Дейзи платьев тетки только подчеркивали хрупкость и болезненность девочки. В своем тряпье, как крошечная женщина, Дейзи нелепо смотрелась на фоне ухоженных одноклассниц — девочек, большинство из которых любили и холили родители. Надо ли говорить, что Дейзи высмеивали в классе из-за чудаковатой одежды и тоненьких ног и рук.

А еще кузен Дадли обожал высмеивать шевелюру Дейзи, обзывая ее то морковкой, то рыжухой. Да, у Дейзи были чудесные темно-рыжие волосы, пышные и длинные. Они вились на кончиках и очень нравились ей, если бы только Дадли и его дружки не смеялись над их цветом, а тетя Петуния не грозилась их обрезать. Она сыпала угрозами каждый раз, когда Дейзи растрепанная входила на кухню по утрам. Иногда, когда Дейзи делала что-нибудь не так — пересолила суп или пролила чай из чашки, тетя Петуния приходила в ярость и, не совладав с эмоциями, таскала девочку за волосы. А однажды, когда Дейзи в очередной раз появилась растрепанной перед глазами тетки, терпение миссис Дурсль лопнуло. Она обкорнала племянницу так, что подойдя к зеркалу и увидев, что она стала теперь похожа на мальчика, Дейзи прорыдала всю ночь в своем чулане, боясь даже представить себе, что скажут девчонки из ее класса, когда она завтра придет в школу с таким кошмаром на голове!

И в ту ночь случилось чудо. Когда Дейзи проснулась со следами слез, то зайдя в ванную и увидев в зеркале собственное отражение… Чуть не упала в обморок, ведь вместо коротких неровных прядей, на плечи Дейзи падали длинные, тяжелые, блестящие рыжие локоны…

Этот необыкновенный случай поразил девочку до глубины души. А уж как были поражены дядя и тетя — не передать словами! Они смотрели на Дейзи с каким-то мрачным удовлетворением, словно ожидали, что с ней произойдет нечто подобное, странное и необъяснимое (ну, в самом деле, ну не могли же волосы так быстро отрасти всего за одну ночь!), но до последнего надеялись, что ничего подобного с ней никогда не случится.

Однако на этом странности Дейзи не закончились. Примерно через год после феноменально быстрого отращивания волос за одну ночь, с Дейзи случилось еще кое-что. Дело было в школьном дворе. Она убегала от Дадли и его дружков, гикающих сзади нее и выкрикивающих обидные прозвища, и внезапно сама не поняла, что произошло, — словно порыв ветра подхватил ее крошечную фигурку, и в мгновение ока Дейзи оказалась на крыше школы. Как это произошло — она не могла объяснить. Она твердила это классной руководительнице, потом директору школы, а затем дома тете и дяде, которых классная не замедлила поставить в известность о беспредельном поведении племянницы.

Дейзи и сама очень хотела бы знать, что за странные вещи происходили с ней. Это было похоже на магию. Дейзи часто брала книги в школьной библиотеке и читала их по ночам в чулане, подсвечивая себе фонариком — днем у девочки редко выпадало время, свободное от работ по дому. Больше всего Дейзи любила читать сказки. Про прекрасных принцесс, отважных принцев, добрых или злых колдунов и волшебных зверей. Неужели то, что иногда с ней случается, и есть магия?! Но ведь волшебства не существует! Или все же… С тетей и дядей Дейзи никогда бы не решилась поговорить об этом. Они редко разговаривали с племянницей, да и то, только когда им надо было что-то ей поручить, да дядя Верное любил прохаживаться насчет ее внешней непохожести на лощенных Дурслей. Первым правилом мирного существования с Дурслями было правило «Никогда-не-задавай-вопросов-не-по-делу!». А поскольку к делу относились только вопросу о том, что приготовить на обед или ужин или что еще выполнить из работы по дому, то Дейзи никогда не спрашивала дядю с тетей о своих странностях.

Как и о своих родителях… Все, что девочка о них знала — это то, что они разбились в автомобильной катастрофе, ее отец был заядлым алкоголиком и бездельником, а ее мать недалеко от него ушла, и, по мнению Дурслей, они закончили так, как того заслуживали. Дейзи не видела ни одной фотографии своих мамы и папы, и некому было, кроме Дурслей, рассказать девочке о них, хотя тетя Петуния как-то проговорилась, что Дейзи очень похожа внешне на мать. Эта маленькая подробность очень грела Дейзи душу.

А еще она сама не знала, почему, но что-то в глубине ее души заставляло ее усомниться в том, что родители разбились именно в аварии. Что-то странное, какое-то шестое чувство не верило словам тетки и дяди…

Хотя о той самой аварии у Дейзи осталось реальное напоминание — тонкий, едва различимый шрам на лбу в виде молнии. Ох, как она ненавидела этот шрам!! Закрывала его челкой, плакала по ночам, вспоминая обидные слова Дадли и его дружков. Они обзывали ее шрамоголовой, а Дадли прибавлял, что когда она вырастет, ее никто не возьмет замуж, потому что никто не полюбит такое страшилище. А Дейзи совсем не хотелось остаться одной. Да, она и сейчас чувствовала себя очень одинокой, но мысль о том, что это одиночество будет длиться вю ее жизнь, заставляла ее сердце сжиматься от боли.

Но надо отдать должное, страшилищем Дейзи не была. Ее хорошенькое личико, хоть на нем и был ненавистный шрам, было не лишено прелести, губы были красивы и полны, нос — точеным, а овал лица можно было даже назвать совершенным. Но самым замечательным в ее лице были глаза. Огромные, ярко-зеленые, в обрамлении длинных ресниц, они были прекрасны…

Сейчас в этих глазах затаилась грусть. Дейзи снова подумала о том, что завтра наступит день ее рождения, очередной день рождения без подарков, поздравлений и праздничного пирога. Дейзи закончила с нарезкой овощей и оправила их на сковороду.

Овощи чудесно пахли; в раскрытое окно из сада доносился смех тети Петунии и ее подруг, а маленькая хрупкая фигурка, нелепая в своем цветастом платье, на залитой светом полуденного солнца кухне казалась какой-то нереальной, далекой, словно пришла из другого мира…