Articulo mortis (джен)

    Я не жив и не мертв. Я на самой границе. Без шансов вернуться. Я загнан в тупик, выхода из которого не вижу. Я меньше, чем дух. Меня тошнит от собственной беспомощности. Я бесконечно унижен, вынужден вздрагивать от каждого звука, скрываться в грязных оврагах от вездесущих министерских ищеек, не имея возможности довериться прошлым сторонникам. Они предали меня. Все, кто вчера клялись мне в вечной верности, лобзали подолы моей мантии, разбежались как крысы. Сначала я наделся, что они будут искать своего повелителя, но соратники не появлялись. Тогда мне пришлось потратить последние силы на то, чтоб подать пожирателям знак. Я не приказывал и не просил, я просто умолял о помощи. И они не пришли к тому, кого подобострастно звали хозяином. Никто из них. Даже те, чья абсолютная преданность не ставилась под сомнение. 

    Я уже давно потерял счет этим бесконечным лесам. Все они одинакового безлики, а жизнь, что течет в них, примитивна. Временами мне кажется, что я угасаю, ощущаю кожей тяжелое дыхание смерти, но ведь я не могу умереть. Когда я вспоминаю об этом, страх отступает. 

    Из-за редких деревьев меня манят слабые мерцающие огоньки Хогсмида. Уже около двух недель я не ел ничего кроме не приносящего никакого удовлетворения подножного корма, поэтому после недолгих колебаний я всё-таки решаюсь приблизиться. Ночью на окраине деревни никого быть не должно. Действительно, тишина безмолвствует вокруг. Жители наконец-то закончили свое вульгарное торжество по поводу моего поражения. От праздника остались лишь втоптанные в землю яркие обертки и остатки фейерверков. В глаза бросаются несколько заброшенных, гниющих домов. Окна в них выбиты, фундаменты покошены, а их хозяева, по-видимому, давно мертвы. Возможно, даже убиты по моему приказу. Калитки скрипят на ветру, но я не чувствую его порывов. Только всепоглощающая неутолимая жажда истощает меня, сводит с ума, разъедает изнутри. Словно я высыхаю, и скоро рассыплюсь прахом. 

    Ветер завывает с новой силой и приносит с собой мокрый газетный лист, оставляет его прямо передо мной, точно желая показать. От одного мимолетного взгляда на страницу меня передергивает: с фотографии, гордо вздернув подбородок, презрительно смотрит знакомое лицо той, чье предательство удивило меня сильнее других, нельзя было так полагаться на женщину. Я проклял Беллатрикс, возненавидел ее, поклялся, что конец этой ведьмы будет ужасен. Я был уверен, что они с мужем скрылись за границей, после того, как, рискуя быть увиденным, подошел вплотную к их особняку в поисках приюта и помощи, но обнаружил его пустым и наглухо закрытым. Мне с трудом удается разобрать перепачканный грязными разводами текст под фотографией, и я понимаю, что ошибся. 

 " Визенгамонт рассмотрел дело Лестрейнджей. Супруги приговорены к пожизненному заключению. Общественность поражена. Чистокровное сообщество воздерживается от заявлений. Семейство Блэк раздавлено. 

Выслушав свой приговор, без преувеличения безумная Миссис Лестрейндж, угрожая главе департамента магического законодательства, воскликнула: " Темный Лорд вернется, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане, мы и там будем ждать его. Мы одни остались ему верны! Пытались найти его! " Несколько особо впечатлительных наблюдательниц заседания на этих словах, не выдержав, покинули зал. Вот как прокомментировала происходящее участница процесса, член Визенгамонта, Амелия Боунс: " Я лично видела, что эти нелюди сделали с четой Лонгботтомов, и поверьте мне, это самое слабое из возможных наказаний. И ведь ими руководила женщина. Лестрейндж — чудовище, и не заслуживает никакой жалости, равно как и тот, кого она во всеуслышание называет своим повелителем. Зло должно быть наказано. И мне, как и всем другим судьям, совершенно все-равно на то, насколько богаты осужденные и насколько благородно их происхождение. В них уж точно не осталось ни малейшего благородства. " О семейной драме Краучей читайте далее... "

    Раз за разом перечитываю слова Беллатрикс, и будто слышу ее решительный, вдохновленный голос совсем рядом. Как в прошлом, по первому зову у моих ног. Ее вера питает меня. И впервые после падения я больше не чувствую отчаяния. Лишь гордость и непривычное чувство признательности. Только сейчас я вновь ощущаю себя всемогущим Лордом Волдемортом, наследником Салазара Слизерина, который обыграл саму смерть. 

    Тут размышления прерывают странные шорохи: стоя в кустах бузины, за мной наблюдает ослепительный молодой единорог. Его гладкая шкура светится в темноте, грива причудливо переливается. Крепкое тело наполнено жизнью. Теперь то я знаю, что именно способно утолить мою мучительную жажду. Решение приходит мгновенно. Единорог не успевает среагировать. Я действую быстрее. Животное издает протяжный стон, вороны вокруг разлетаются с громким карканьем, и еще бурлящая, свежая, горячая кровь брызгает мне на лицо. Я с жадностью впиваюсь в нежную плоть, делаю несколько крупных глотков, не боясь захлебнуться. Пока тепло медленно растекается по венам, с интересом разглядываю стекленеющие глаза своей жертвы и наслаждаюсь сладким послевкусием убийства. Мне казалось, эти ощущение навсегда забыты. 

   Я снова хочу жить. 

   Ты совершенно права, дорогая. Темный Лорд обязательно вернется.