Воинственный Северус, брошка, или новые креативные идеи профессора Дамблдора (джен)

Глава 1. Безумные желания осуществимы, или Шанжерус структурус.

— А что, Северус, — медленно протянул Дамблдор, смотря поверх своих солнцезащитных очков-половинок, — мне кажется, что пляж — это неплохая задумка. Песок горячий, озеро прохладное… Мерлин, красота-то какая!

Директор улыбнулся и достал из складок своей пляжной мантии очередную лимонную дольку. Снейп поморщился и отвернулся. «О, безусловно, просто потрясающая идея — превратить половину территории Хогвартса в сплошные барханы. Слава Мерлину, он еще не додумался расставить вокруг пальмы и превратить спокойное озеро в бушующее море…» — бурчал про себя зельевар. Несмотря на жару, окутывавшую всех и вся, словно кокон, из которого было невозможно выбраться, Северус Снейп не изменил своей черной мантии «на все случаи жизни». Почти все профессора поддержали директора и сменили строгие мантии на «домашние халаты», как их с огромным пренебрежением называл зельевар. Сам же он предпочитал оставаться в том, «в чем полагается находиться истинному порядочному учителю», о чем и заявил в официальной форме на всеобщем собрании.

«Что? Какие мантии? Да вы с ума сошли, директор! Вы действительно настолько наивны, что считаете, будто я надену вот ЭТО, — он неистово махал черным комбинезоном без рукавов и штанин перед крючковатым носом Дамблдора, — да я в жизни это не надену! Мерлин, верни же благоразумие этому замку! Альбус, я не собираюсь изменять своему званию порядочного человека, как все остальные подхалимы! — Минерва МакГонагалл оскорбленно фыркнула, и было в этом нечто, похожее на угрозу, так что Снейп решил уменьшить количество яда гадюки в тошнотворном зелье этой проникновенной речи. — Короче говоря, директор, я не знаю, что вы там вбили себе в голову, но советую вам это оттуда выбить, с целью не лишиться ума совсем!» — не слишком официально, но вполне достойно Северус Снейп отстоял свою любимую, черную, в икре жаб и пыльце тысячелетника, с дырками и порезами мантию.

Воспоминание промчалось перед глазами, как белый единорог — такое же недосягаемое, но очень приятное, и Снейп, обретя наконец себя, отвел взгляд от директора, с невероятным удовольствием слизывавшего с длинных, худых пальцев сахар и сладко причмокивавшего.

— Ну что ты такой недовольный, мальчик мой? — изобразил заботу на своей старческой физиономии Дамблдор после поедания особенно большой лимонной дольки.

— Прекратите меня так называть, Альбус. Меня от этого тошнит.

— Не знай я тебя в лицо, я бы тебя издалека принял за дементора на отдыхе. Как те первокурсники, что выходили на пляж, но с воплями убегали сразу же, как замечали тебя. Надо признаться, выглядишь ты измученным и дохлым, как недокормленный кот. Такой же тощий, черный, с недовольной мор… Море! — воскликнул вдруг старик.

— Что? — смутился Северус, собиравшийся было съязвить по поводу умственных способностей директора.

— Море, Северус, море! Нам нужно море!

— Потрясающая мысль, профессор, — саркастично ухмыльнулся зельевар. — И да пошлет вам матушка Пуффендуй усердия и трудолюбия на время копания канала к Ла-Маншу.

— Мальчик мой, я всегда знал, что ты, закрываясь от всех в своей иронии, узко мыслишь. У нас уже есть озеро, так что прибережем Ла-Манш на другой раз. Высокие волны меня всегда вдохновляли, — мечтательно улыбнулся Дамблдор и, направляя палочку на озеро, произнес «Шанжерус структурус!»

Спокойное озеро вмиг стало бушевать, и к берегу потянулся соленый запах, какой бывает обычно на курортах.

— Теперь и вовсе замечательно, — произнес довольно Альбус, когда вокруг лежаков выскочили из-под песка, как огромные флоббер-черви, толстые чешуйчатые стволы.

— О, великие Основатели, и что же это? — все тем же желчным тоном спросил Снейп, хотя, осознавая, что бы это могло быть, в глубине души надеялся, что он ошибается, и сидящий внутри головы старика пикси не превратил ее составляющее в полный хаос.

— Это пальмы, — восторженно ответил Дамблдор, сдвигая очки-половинки на кончик казалось бы невероятно длинного носа и круша последние надежды зельевара. Тут стволы зашевелились, как веточки антенницы, и из самых верхушек появились похожие на перья гиппогрифа листья пальм. «Признаться, в эффектности Дамблдору позавидуешь. Прямо как в синемагиконе, с такими же спецэффектами…» — подумал Снейп.

— Браво, директор, простите, что не похлопаю вам, спешу, — пробормотал он и, резко поднявшись, направился широкими шагами к замку.

— Северус, а как ты смотришь на состязание по серфингу? Это такой спорт у маглов. Они катаются по волнам на специальной доске. Надо бы объявить об этом всем учащимся. Да и профессорам тоже.

— Пусть попробует хоть кто-нибудь! Факультет безмозглого ученика лишится всех очков и не наберет до конца учебного года! — пробормотал Снейп, открывая дверь замка.

— Ну не будь ты таким занудой, Северус! Прямо как Рита Скитер, не получившая лакомого кусочка сплетен, чтобы превратить его в огромный, приправленный небылицами, мифами и легендами торт…

Но зельевар уже с раздражением захлопнул за собой дверь.

Глава 2. Брошка.

Не успел Северус Снейп зайти в замок, как столкнулся лбом ко лбу с профессором Синистрой.

— Профессор, прекратите же витать в облаках и осваивать межпространственные галактики! Смотрите по сторонам, когда ходите, или лучше вообще не слезайте со своей Астрономической башни, чтобы не пропустить падение очередной кометы на вашу голову! Делайте себе прогнозы и не озаряйте нас своим присутствием, — ругался зельевар, потирая лоб.

— А вам, Северус, никто не говорил, что вы хам? — прищурилась Синистра, как рассерженная кошка, и, гордо выпрямившись, приняла до крайности оскорбленный вид, сцепив руки на груди.

— Говорил, и Мерлину известно, сколько раз, профессор, — недобро ухмыльнулся Снейп.

— Наверное, вы плохо слушали. Или же вы настолько привыкли к общению со своими зельями-варениями, котлами и прочими пакостями, что совершенно забыли, как разговаривать с людьми. В отличие от вас я хотя бы на них не кидаюсь, — поморщилась угрюмая Синистра, словно проглотила пирог, заправленный гноем бубонтюбера.

— Ну, я бы так не сказал, профессор, — пробормотал зельевар и указал на ушибленный лоб. — И да, кажется, ваша пляжная мантия распахнулась, — Снейп искривил свои тонкие бледные губы в надменной насмешке, которая появляется на лице победителя легкого поединка. Огромные, черные, как ночное небо, глаза профессора астрономии расширились от гнева, отчего женщина показалась Снейпу магловским маятником для гипноза, вводящим людей в транс — такой же притягательной, что нельзя оторвать взгляд, как сильно бы ни хотелось. Однако наваждение быстро рассеялось, потому как профессор Синистра, запахнув мантию, тем самым скрывая под ней очаровательный кружевной купальник, украшенный узорами звезд и солнечных систем, быстрым шагом направилась к выходу.

— И, кстати, Северус, прогнозы составляет Трелони, а не я, — остановившись у самого выхода, сказала вдруг она все тем же оскорбленным тоном. — Но специально для вас я сделаю исключение. Мерлин, молю тебя, пусть Марс встретит сегодня блуждающую агрессивную комету! — вскинув голову, процедила Синистра сквозь зубы и вышла из замка.

— Абсолютно ненормальная. Причем здесь кометы и планеты? — Северус пожал плечами и покачал головой. — А это что? — под его ногой что-то блеснуло. Мужчина нагнулся и поднял маленький сверкающий предмет. Зельевар рассмотрел его повнимательней: это оказалась крохотная, изящно выполненная в форме Вселенной брошка гоблинской работы. — Ничего себе… Когда же это..? Что ж, — усмехнулся Снейп, — наш дорогой астроном плохо прикалывает ценные вещи к себе. Совершенно не боится, что они могут приколоться к другим людям... — по лицу мужчины проскользнула тень коварства, но его сменила постоянно пребывающая на нем маска неудовольствия и, как выразился Дамблдор, «недокормленности». — Если она не следит за своими вещами сама, то почему бы ей в этом не помочь?

Чуть приподнявшись духом, зельевар поднялся по Главной лестнице и взял курс на подземелья.

Глава 3. Прогноз профессора Синистры.

Синистра вышла из замка, как вдруг отдыхавший на лежаке, окруженный пальмами, намазывающий на свой крючковатый нос крем от загара и оглядывающий окрестности поверх солнцезащитных очков-половинок Дамблдор приветливо ей помахал, приглашая занять свободный лежак рядом с ним, на котором совсем недавно напряженно сидел Снейп. Удивившись этой странной картине, женщина не осмелилась противиться инстинктивному движению по траектории к заданному пункту; так комета совершает свой путь совершенно автоматически, она не размышляет, куда ей лететь, — она просто летит.

Приземлившись на лежак, Синистра распахнула свою мантию и закрыла глаза, словно хотела позагорать.

— Что с вами такое, дорогая Синистра? — участливо спросил Дамблдор, не отрываясь от спектра того, чем он был занят до ее прихода. Директор, как обычно, умел затронуть самые тонкие струны человеческой души, знал, как вывести человека на разговор, а на самом деле, он, обладая невероятной способностью угадывать настроения, выводил людей из себя. Астроном не стала для него исключением. Женщина резко оторвалась от лежака и, вновь прищурившись, с трудом себя сдерживая, ответила:

— Это надо у вас спросить, профессор Дамблдор! Почему вы не можете пригласить на преподавание другого учителя? У нас не так уж и мало преподавателей, которые не будут вызывать страх у детей, отвращение — у преподавателей, с которыми будет приятно находиться в одном помещении! Почему вы его еще держите здесь? Он хам, гадюка, противный упырь! Даже яд докси приятней, чем яд, льющийся из его уст! — Синистра уже почти перешла на крик, когда ее остановил Дамблдор.

— О ком вы, душенька? Боюсь, у нас нет таких преподавателей в Хогвартсе.

— Я говорю о Северусе Снейпе, директор, — прошипела женщина.

— Ах, о Северусе… Что же он вам такого сделал, что вы его так не жалуете? — улыбнулся Альбус.

— Я уже сказала вам все, что я о нем думаю. Мы столкнулись с ним у выхода, и он набросился на меня!

— Дорогая Синистра, будь я помоложе, да не при моей должности, я бы тоже так поступил. Вы ведь очаровательная женщина, — Дамблдор подмигнул пылавшей от ярости женщине, — и ничего удивительного в том, что Северус не смог удержаться. Вы могли бы проявить капельку понимания, — в голосе директора появились наставнические нотки, — и не ругать так человека, ничего не сделавшего.

— Ничего не сделавшего, говорите вы? Да он наорал на меня! Он оскорбил меня! — казалось, в «небесных» глазах астронома можно было увидеть грозы.

— И что же вы ему ответили на его оскорбление, душенька? — склонив голову набок, спросил Дамблдор. Грозы в глазах женщины утихли, на тонких губах заиграла усмешка.

— Я спрогнозировала ему Трелони.

Глава 4. «Снейп. Северус Снейп. Вор в законе»

Северус, взявший свой обычный курс, мирно шел по замку, лишая представителей трех факультетов надежды выиграть Кубок Школы в этом году. Казалось, теперь, когда он имеет власть не только над учениками, но и над Синистрой, ничто и никто не мог омрачить приподнятость его угрюмого духа. Однако прогноз астронома оказался не из тех глупых, ничего не значащих фраз, вылетающих обычно из уст преподавателей, как сперва подумал Снейп. Около входа в подземелья, нервно озираясь, пряча что-то в кармане одной из своих бесконечных газовых шалей, то и дело поправляя огромные очки, делающие ее похожей на стрекозу-переростка в брачный период, стояла Сивилла Трелони.

— Что вам здесь нужно, Сивилла? — холодно спросил Снейп редко спускавшуюся со своей башни женщину. «Что сегодня творится с людьми в этом сумасшедшем замке?» — раздраженно подумал он.

— О, Северус, я пришла сказать, что вам угрожает сегодня опасность. Сегодняшний день крайне неблагоприятен для общения. Я наблюдала за ночным небом, оно такое завораживающее, Северус! Тут я обнаружила, что у меня осталась еще одна бут…— Трелони сделала вид, что закашлялась; Снейп вскинул в порыве раздражения бровь, и на его скулах заиграли желваки. — Тут я обнаружила, — продолжила Провидица, — что Марс с двадцать пятого мая на двадцать шестое особенно воинственен. Он может причинить очень многим восприимчивым людям неприятности, и у этих несчастных людей будет крайне неудачный день. Возможно даже, что они могут сегодня умереть, — скорбно закончила женщина, жалостливо посмотрев на зельевара и кутаясь в шали, будто и она могла сегодня оказаться под воздействием школьного «воинственного Марса».

— Это потрясающе, профессор, — слова Снейпа так и сочились ядом гадюки, давая тем самым Трелони понять, что зельевар уже оказался под воздействием того, чего она опасалась. — Ну а я-то здесь причем?

— Вы… Вы очень восприимчивый человек, — неуверенно запнулась Сивилла.

— Да ну? — Снейп холодно усмехнулся и начал приближаться к Трелони. Та, очевидно боясь того, что может натворить поддавшийся влиянию Марса восприимчивый Северус, начала отступать.

— Д-да, так оно и есть. Ну точно… Да, мне пора… Мне пора идти. Мне надо… Мне нужно зайти к директору, — бормотала, отступая, женщина, пока не почувствовала, как спиной уперлась в стенку. Трелони не на шутку испугалась, глаза ее забегали в поиске выхода из сложившейся ситуации. Снейп ухмыльнулся, затем, растягивая слова, заговорил с угрожающей интонацией:

— Профессор Трелони, скажите, на кой Мерлин вам понадобилось приходить сюда и нести какую-то ахинею? Даже выпившая Винки говорит более разумные вещи, чем вы. Может быть, вам так и не терпелось сказать мне, что сегодня я умру?

— Н-нет, Северус, что вы, я просто…

— Вы просто старая, ополоумевшая кошелка, которая заявляет мне, что таким восприимчивым людям, как мне, — Снейп осклабился, — стоит сегодня спрятаться под землей, как флоббер-червю, дабы не нарваться на неприятности. Знаете, кто создает мне эти неприятности? Такие же ненормальные, как вы, которые целый день кружатся вокруг меня, как ошалевшие докси — не спрятаться, не скрыться от вас всех! — зельевар прищурился и продолжал шипеть сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не превратить Трелони в стрекозу. — Куда ни пойдешь, везде встречаю одни ветреные кометы да престарелых психов! Так что, профессор, советую вам держаться подальше отсюда — таким шарлатанам, как вы, Сивилла, здесь делать нечего.

— Шарлатанам? Да как вы смеете? — впервые Снейпу довелось увидеть возмущенную Трелони. Теперь она еще больше походила на стрекозу-хищника: вся вытянулась, как по струнке, в глазах плясали огоньки гнева и свидетельства о выпитой вчера бутылочке хереса, отчего они казались еще больше, а сама Трелони страшнее и опасней. — Кто вам позволил оскорблять меня, меня! Меня, потомственную Провидицу, праправнучку великой Кассандры Трелони? Вы ужасный человек, Северус! И вообще, — тут она немного успокоилась и присмотрелась к мантии зельевара, — что это такое на вас? Насколько я помню, она принадлежит Синистре, — неуверенно протянула женщина, интонации ее напоминали сомнение о том, с чем именно она выпила чай с утра после вчерашней бутылки — с лавандой или мимозой. — Откуда она у вас? — подозрительно спросила она. Снейп занервничал — не хватало еще, чтобы эта старая сумасшедшая приняла его за вора.

— Профессор астрономии дала мне ее… поносить немного… когда она пошла на пляж, — растягивая слова и делая вид, что в этом нет ничего необычного, ответил Северус.

— Нет, я не поверю в это! Синистра редко заговаривает с людьми, она вас и в лицо-то, наверное, один раз видела, — замотала головой Трелони. Тут она ахнула, закрыв руками рот. — Вы украли эту брошь у нее…

— Прекратите нести чушь, Сивилла, — шикнул на нее Снейп, осмотревшись по сторонам. — Как вы могли такое подумать? Будто мне есть в этом какой резон…— ухмыльнулся зельевар.

— Я же сказала, сегодня для вас плохой день, вы могли натворить беды… — воображение Трелони понеслось за грани разумного, и Снейп решил, что пора прекращать эту милую беседу.

— Что ж, не знаю, почему вы обо мне так подумали, профессор. Надеюсь, вы сможете переменить свое мнение по дороге в Северную Башню.

Едва успев договорить, Снейп был прерван ужасным грохотом откуда-то сверху. Трелони вскрикнула и еле успела отскочить от падающей прямо туда, где стояла Провидица, люстры. Профессора инстинктивно взглянули наверх и увидели Пивза, хранившего до этого молчание, чтобы подслушать их разговор. Теперь, когда полтергейст был обнаружен, он мог издавать самые мерзкие и лопающие барабанные перепонки звуки. Дразня не в силах что-либо сделать профессоров, он захохотал:

— Профессор Трелони, а что это у вас в кармане? Вчерашняя бутылочка? А не поделитесь? — Сивилла покраснела и закуталась поплотнее в шали, чтобы скрыть карман. — Профессор Снейп, а вы почему такой угрюмый? Не всех учеников наказали? Хи-хи-хи…

— Ты переходишь все грани, Пивз,— прошипел зельевар. — Думаю, я могу прекратить это, Кровавый Барон стенает и гремит цепями в моих подземельях.

Злобная гримаса исказила словно рисованное лицо полтергейста, но вмиг исчезла.

— Не думаю, профессор, что это Я перехожу границы. Я думаю, что это ВЫ их переходите. Воровство запрещено в нашем замке, — гадко улыбаясь, заявил Пивз.

— Пивз, не заставляй меня звать Барона, — холодно произнес Снейп, хотя он едва сдерживал свое напряжение.

— А ПРОФЕССОР СНЕЙП ВОРУЕТ!!! — закричал на весь коридор полтергейст. — СНЕЙП ВОРУЕТ У СИНИСТРЫ!!!

— О Мерлин…— простонал зельевар.

— Я думаю, я пойду, — осторожно пробормотала Трелони и, прежде чем воинственный Северус смог бы ее искалечить, ретировалась, придерживая карман.

Глава 5. Стоны негодования, или участь, выбранная профессором Снейпом.

Новости по Хогвартсу обычно разлетаются со скоростью «Нимбуса-2001», но почему-то в тот несчастливый для Северуса Снейпа день они разлетелись со скоростью «Молнии». Куда бы он ни пошел, обычно испуганные взгляды становились испуганно-презрительными и пренебрежительными, никакого ужаса в них больше не читалось, только крохотный испуг. Несчастный зельевар не мог вынести такого отношения. Он вычитал очки, но это не останавливало взгляды. Он оставлял на отработку, но никто не расстраивался. Допустимых в преподавании методов он больше не знал, и ему ничего не оставалось, кроме как пойти к директору и просить его о том, чтобы он как-нибудь утихомирил это недоразумение.

— А что ты хотел, Северус? Дети — это дети, их никак нельзя успокоить, пока они не успокоятся сами. Разумеется, я сейчас не говорю о тех способах, которые было бы можно применить, но не нужно, — заявил Дамблдор на стон негодования Снейпа, когда он услышал отказ директора.

— Вы же можете сделать объявление в Большом Зале, когда все будут за трапезой! — прошипел зельевар.

— Да, я, безусловно, это сделать смогу. Но разве ты думаешь, что дети поверят мне?

— Они вас просто обожают, — поморщился Северус. Дамблдор растрогался, но всего лишь на долю секунды, затем его сплошь испещренное морщинами лицо вновь приняло серьезное выражение.

— Допустим, они поверят, мальчик мой. Но неужели ты думаешь, что они сразу же прекратят относиться к тебе, как к вору?

— Не произносите это слово при мне, — процедил Снейп, прервав директора.

— Хорошо, не буду, — кивнул на все согласный Альбус. — Но, мальчик мой, они не перестанут относиться к тебе… не так, как ты привык. Дети — существа крайне восприимчивые…

— Да прекратите же вы мне читать лекции, как готовящий меня к преподаванию папаша! Что же мне тогда делать? — бесился Снейп. Дамблдор улыбнулся и ответил не сразу. Он был похож на один из светящихся шаров Трелони — такой сверкающий, белый и безобидный.

— Тебе следует помириться и договориться обо всем с профессором Синистрой. Она была крайне оскорблена тем, что ты ей наговорил.

— С Синистрой? О, Мерлиновы кальсоны… Альбус, вы издеваетесь надо мной. И что же, я должен просить прощения?

— Да, так оно и есть, Северус, — грустно улыбаясь, медленно кивнул директор, словно понимая, какую участь он предлагает выбрать Снейпу.

— Боюсь, вы меня не за того приняли, директор, — холодно проговорил зельевар. — Я не сошел с ума, я не сменил свою мантию на Мерлин знает что, я не стану просить прощения.

— Как же так, Северус, мальчик мой? Наша преподавательница астрономии может все загладить, ведь люди обычно верят тем, кто пострадал. В данной ситуации пострадала она, и я вижу только два пути: либо ты терпишь все, что тебя так раздражает, либо ты просишь прощения у астронома.

— Когда-нибудь пикси в твоей голове сведет с ума и меня…— пробормотал Снейп, хлопая дверью.

— Когда-нибудь ты скажешь спасибо пикси, сидящему в моей голове, — рассмеявшись, тихо произнес Дамблдор и, сняв атласную алую мантию, отправился в белом с алыми полосами комбинезоне на пляж.

Глава 6. Персональное небо.

За всю свою беспросветную и ничем не озарявшуюся жизнь Снейп извинялся всего перед одной женщиной и перед одним стариком. У женщины были прекрасные рыжие волосы, такие легкие и воздушные, изумрудные глаза и красивый смех. У старика всю жизнь в голове сидел беспокойный пикси, не дававший жить мирно себе и другим. Высокая, оказывается, стройная, ему ровесница, брюнетка с огромными черными глазами, напоминающими небо во всех его проявлениях, в его планы никак не входила. Она стала таким же неожиданным моментом его жизни, каким был бы приезд к нему домой на Рождество Джеймса Поттера со своей компанией. Как просить прощения у женщины, которую едва знаешь, хотя преподаешь с ней бок о бок вот уже почти 10 лет? А ведь она, как и он сам, несет тяжелое бремя профессора, великого мученика, потомка дела великих Основателей. Что же он знает о ней? Ровным счетом ни-че-го. И просить прощения-то неловко, не знаешь, как она сможет отреагировать. «Да, я определенным образом погорячился…» — думал, еще больше раздражаясь, Снейп.

Поначалу он думал просто подойти и буркнуть нечто вроде «Простите, не хотел». Потом, прокручивая сцену столкновения в голове, Северус понял, что дама она горделивая, и простым «простите» он не обойдется. Да еще и брошку ее забрал!

Второго июня оказалось довольно прохладно для купания в море, поэтому берег больше не был так нагроможден скоплениями бестолково плескающихся учеников. Все они теперь бестолково толкались в замке. Северус Снейп, будучи довольно тонкой натурой, выдержать толпы не мог и впервые решил прогуляться по пляжу. Не снимая ботинок, он брел вдоль берега и неотрывно смотрел на превращенное в море озеро. Ветер доносил до зельевара мягкие соленые ароматы, перемешивавшиеся с тяжелым запахом старины, исходившим от замка и Леса. Где-то там, за поворотом, Хагрид разводит египетских сфинксов и старается укрыться от огня соплохвостов; кентавры отстреливают себе дичь; единороги устраивают гоночные состязания; пауки плотоядно осматривают окрестности и остерегают вход в свою пещеру, клацая жвалами. Только здесь, на берегу у озера-моря, тихо и спокойно, и тишина нарушается лишь шумом прибоя.

— Не знала, что хамы прячутся от людей. Обычно они в скоплении народа, там жертв для их бестактности больше, — произнес кто-то, стоящий позади Северуса. Он обернулся, хотя и так узнал ее голос.

— Послушайте, профессор, я не хотел…— начал было шипеть Снейп, но Синистра его прервала, сделав жест рукой.

— Профессор Снейп, я не хочу выслушивать ваши извинения. Они мне ни к чему, ведь их нельзя ни повесить на стену, ни купить на них что-нибудь. Я хочу всего лишь, чтобы вы вернули мне брошку, — говорила уставшим голосом Синистра, хотя Снейп уловил в ее интонациях небольшую тревогу. «Боится, что я на нее купил трехгодичный запас жабьей икры и тридцать три котла, » — усмехнулся про себя зельевар, а вслух ответил:

— Вы правы, вам нет ничего в моих извинениях. Но я мужчина, поэтому должен вести себя, как подобает джентльмену, — с усмешкой проговорил Снейп.

— Правда? Когда вы меня оскорбляли в коридоре, мне не показалось ни на секунду, что вы джентльмен. Мне тогда подумалось, что вы просто невоспитанная угрюмая летучая мышь, что летает по замку и набрасывается на своих жертв, как бы укусить их побольнее, — в глазах Синистры Северус увидел вспыхнувшие молнии. «Чувствую, сейчас разразится гроза… Надеюсь, «Протего» меня сможет защитить от ее вспышек электричества…»

— Я действительно сожалею о том, что наговорил вам гадостей, профессор. Вы же понимаете, что все мы не идеальны, все мы несем тяжелое бремя преподавания, — вспоминал Снейп, что пролетало в его голове, когда он придумывал извинения. — Мы должны относиться друг к другу с пониманием…

— Что-то я не приметила понимания в вашем поведении, когда, прикрепляя покрепче брошку к мантии, я опустила голову и не заметила вас. Из-за нашего столкновения я ее уронила. Вы ее подняли. Я хочу, чтобы вы мне ее вернули,— в глазах астронома исчезли молнии, небо начало освещаться, огромные черные тучи растворялись.

— Так вы… Вы знаете, что я не украл ее? — Снейп понимал, что вопрос глупый, но почему-то очень хотелось его задать. Синистра улыбнулась, чего Северус еще никогда не видел. Улыбка ее была сумрачна, как и ее глаза, но очень приятна.

— Конечно, знаю. Когда бы вы ее смогли украсть? Ведь это глупо, вход в комнату профессора заколдован, забраться туда невозможно, а так как мы с вами до нашего столкновения не разговаривали, вам не было ни малейшей причины залезать ко мне. Только глупец этого не поймет, — женщина пожала плечами и покачала головой, продолжая улыбаться. Снейп был на грани разразиться, как грозы в глазах астронома.

— То есть, вы все знаете и, несмотря на это, никому ничего не сказали? — медленно, будто меряя каждое слово на вес, процедил сквозь зубы зельевар. Синистра пожала плечами.

— Мне было очень обидно, что вы на меня набросились ни за что. Это глупо и даже не по-детски. Вы повели себя недостойно по отношению к преподавателю. Такого не позволяет себе ни один из моих учеников. Взрослому человеку я простить это точно не смогла. Поэтому я считаю, что совершенно заслуженно вы ответили за свой поступок. Я не вижу ничего предрассудительного в…

— Ничего предрассудительного? Ничего предрассудительного, говорите? — повысил тон зельевар.— Мне почти неделю пришлось терпеть неуважительное отношение ко мне!

— И что же? — Синистра вновь полыхала молниями. — Понравилось? Думаете, мне было приятно выслушивать от вас всякие гадости? Вы не сказали ничего особенного, просто оскорбили! Вы побывали на моем месте, и, надеюсь, впредь подумаете, прежде чем срывать свое плохое настроение на окружающих! — закончила свою тираду преподавательница астрономии.

Профессора стояли друг напротив друга, и вокруг них образовалось кольцо огня, вспыхивавшее яркими искрами в стороне того, кто говорил. В процессе выяснения отношений, как два раненых кентавра, борющихся за право быть вожаком, они не замечали ничего вокруг, поэтому, успокоившись, оба были удивлены так, словно вокруг них образовался не обыкновенный магический контакт, а группа великанов.

— Отдайте мне брошку, Северус, — устало проговорила Синистра и протянула руку.

— Сначала обещайте, что загладите конфликт в замке, — холодно ответил зельевар.

— Я обещаю вам, Северус, — медленно кивнула женщина. Северус помедлил, а затем отколол брошку с мантии и положил в руку астроному.

— Красивая брошь.

Синистра кивнула.

— Гоблинская работа. Это мамина брошь, передается по наследству уже очень давно.

— Я так и подумал, — осклабился Снейп. Астроном взглянула на мужчину.

— У вас очень плохие манеры, — улыбнулась женщина, и небо в ее глазах просветлело.

— А у вас очень красивые глаза, Синистра.

Женщина удивленно посмотрела на Северуса, затем смущенно отвернулась и приколола брошку на мантию.

— Благодарю, Северус, — ответила наконец она. Затем, помолчав мгновение, она сказала, посмотрев на небо:

— А знаете, Марс наконец-то успокоился, — она перевела взгляд на зельевара. — Теперь все пойдет своим чередом, — улыбнулась Синистра.

— Нет, — покачал головой Снейп, усмехнувшись. — Теперь я могу пригласить вас на прогулку возле моря, — проговорил он в своей ироничной интонации и предложил женщине руку. Та, удивившись, ее приняла. «Теперь мне не нужно поднимать голову и смотреть в окно, чтобы увидеть небо, ведь оно у меня перед глазами…» — подумал Снейп и повел Синистру вдоль берега.

Наблюдавший за действием Дамблдор, пришедший на пляж и обнаруживший сцену ругани, завидев, как пара уходит дальше, устроился на лежаке и довольно улыбнулся, как гном, залезший в новый дом и сделав там себе новую норку. Вытащив из складок мантии лимонную дольку, он, сладко причмокнув, пробормотал:

— А все-таки серфинг — неплохая идея…