Цветовые решения (гет)

По матовому каменному полу издания газеты "Придира" торопливо шагал Персиваль Гордон Дамблдор. Его иссиня-черная мантия развевалась за ним, словно крылья летучей мыши. Под мантией у него скрывались простая белая рубашка, зеленовато-черные брюки, да прямой насыщенно-черный галстук, который от быстрой ходьбы перекочевал на плечо. Густые черные волосы по пояс собраны в хвост, такая же густая и длинная борода, заплетена в маленькие косички. Две серебряные серьги в правом ухе позвякивали, ударяясь друг о друга. Весь этот образ дополняли тонкий серебряный посох без навершия и агрессивного вида ботинки с каблуками.

В редакции стояла потрясенная тишина — редко увидишь всегда спокойного и невозмутимого начальника, со всех ног торопящегося куда-то. Работа остановилась. Настырные совы безрезультатно бились в закрытые окна. Самопишущие и прыткопишущие перья бесконтрольно портили репортажи и статьи. Самолевитационные чернильницы стучали о макушки своих хозяев, одновременно разливая свое содержимое вокруг. Только что прибывшие люди в изумлении останавливались, образуя заторы у каминов. Магические кофе-машины заливали документы кипятком и засыпали помещение кофейными зернами. Только из-за одного человека в издании, где раньше царил порядок, буйствовал хаос, причем против обыкновения люди в этом практически не участвовали.

Шаги причины беспорядка гулким эхом отражались от стен с наградами и премиями газеты, а также ее главного редактора и владельца — Персиваля Дамблдора — в частности. Стуча каблуками и посохом, с абсолютно непроницаемым лицом главный редактор отворил массивные створки железной входной двери, впуская яркий свет внутрь редакции, и направился к точке аппарации, находящейся снаружи.

Жмурясь от солнца, опомнившийся заместитель спешит догнать своего сурового начальника и верного друга.

— Гордон, куда ты спешишь? — прокричал он, отчаявшись настичь его.

— Оскар, это ты? — ответил тот.

— Я. Так куда ты собрался?

— Я спешу навсегда изменить свою жизнь!

— Что? — в недоумении воскликнул Сальвадор Оскар Муди.

— Кендра рожает! Оскар, у меня будет ребенок! — сказал он и с громким хлопком аппарировал.

* * *

В редакции все было кувырком. Еле усмирив вышедшие из под контроля магические артефакты, работники принялись обсуждать новость. А новость была неожиданной. У их гордого, жесткого, эгоистичного, ненавидящего все современное да и все перемены в общем, начальника будет ребенок.

Все сотрудники "Придиры" знали Кендру Дамблдор — милую женщину, очень добрую ко всем без исключения. В подтверждение тому: никто не мог вспомнить момента, когда она кричала или хотя бы была на взводе.

Тем временем Оскар Муди, постукивая костяшками пальцев по дубовой столешнице в кабинете своего друга, с кружкой старого-доброго ирландского эля из дальнего от двери шкафа в руке, вспоминал их первую после Хогвартса встречу.

Это было во время последнего восстания гоблинов. Тогда еще зеленый выпускник Академии авроров Оскар Муди был послан в Ланкастер вместе с отрядом из пятнадцати человек на помощь местному отделению аврората. Там в одном полуразвалившемся баре он и встретил его — Персиваля Гордона Дамблдора — негласного главу магической деревеньки Шэдоубэрри. В свои двадцать лет он пользовался уважением всех без исключения жителей, в том числе, и пары отставных авроров. Правда, никто так и не узнал, почему.

Тогда они отлично сработались не только в боевой обстановке, но и стали близкими друзьями, пропуская стаканы один за другим. Что было ожидаемо, так как они были не только одного возраста, но и увлечения у них были одни и те же — камерная музыка, отличная выпивка и хорошая драка.

После войны их отряд и местные вояки, расставшись хорошими друзьями, занялись каждый своим — одни пошли служить в другие горячие точки, другие остались служить в деревне, а третьи поняли, что их нервам постоянных битв не потянуть, подали в отставку. Но спустя десять лет они — выжившие в «резне под Ланкастером» — как окрестила ее пресса — собрались в том самом баре почтить память погибших и рассказать друг другу о своей жизни.

* * *

Утром Гордон с трещавшей по швам головой проснулся в незнакомом особняке. Разбуженные им сослуживцы ничего вспомнить не смогли. Осмотр помещений пользы тоже не принес — мебель была только в комнате, где они проснулись. Так ничего и не поняв, Дамблдор выбежал на улицу.

Бегло пробежавшись по стенам, маг обнаружил вывеску над парадной дверью. Особняк оказался редакцией газеты «Придира».

— Никогда не слышал о такой, — заявил обескураженный Оскар, — Кстати, тебе тут сова из Гринготтса прилетела.

— Что гоблинам в такую рань понадобилось? — получив в ответ смешок, Гордон, хмурясь, отвязал от лапы сыча письмо.

— Хм. Ничего не понимаю, — пробурчал Дамблдор. — Может ты что-то поймешь?

— Так-так. Уважаемый бла-бла-бла... В связи с Вашей крупной покупкой, руководство банка Гринготтс просит главу рода Кейнов и наследника рода Дамблдоров внести разовый налог на недвижимость в размере двухсот галеонов. Хм... Гордон, ты вчера что-то приобретал крупное?

— Нет.

— Видимо, аферисты как-то смогли обхитрить гоблинов и на деньги из твоих сейфов купили что-то ценное. Лучше иди и заяви, что ничего не покупал, пока непоздно. А мы тут еще поищем. Надо понять где мы и как мы тут оказались. Чего ждешь? Иди уже!

Тот лишь кивнул и аппарировал к ступеням банка Гринготтс.

Гордон подошел к свободному гоблину.

— Чего изволите, мистер?

В ответ клиент просто передал письмо гоблину.

— Хм... Вам надо подойти к вон той стойке и оплатить налог, вас примет Гриндрах. Размер налога зависит от стоимости... Что-то еще?

— Извините, но я ничего не покупал вчера.

— Так-так-так, — проговорил гоблин, постукивая по стойке. — Вы уверены?

— Нет, я не вполне уверен. Мы с друзьями вчера... приняли лишнего. Не могут ли ваши эксперты извлечь воспоминания? Видите ли, я совсем ничего не помню, а, как известно, самостоятельно в таком случае ничего сделать не получится.

— Хорошо. Это будет стоить... Сколько часов воспоминаний надо извлечь?

— Часа два-три, я думаю.

— Десять галеонов и три кната. Я бы посоветовал вам найти знакомого легилимента и договориться по более приемлемой цене.

— Я не доверяю абы кому. А вы, гоблины, славитесь качеством предоставляемых услуг. И я надеюсь, что банк до сих пор придерживается политики конфиденциальности.

— Конечно! Хорошо, прошу пройти вон в ту комнату, — указал сотрудник банка длинными крюкообразными пальцами.

Проследовав указаниям, маг оказался в длинном коридоре с множеством одинаковых тяжеловесных дверей. В дальнем конце в темно-зеленом кожаном кресле сидел довольно странный гоблин. Почему странный? Вполне себе обычный, если не считать того факта, что даже сидя он не производил впечатления невысокого существа.

"Это иллюзия! Легилименты часто балуются подобными штучками", — подумал Гордон, — "Ладно, чего гадать? Подойду ближе — пойму иллюзия это или нет".

Маг спокойно пересек коридор, вызвав удивленный вздох гоблина.

— Кхм. Мне нужно извлечь воспоминания.

— Что? За какой период? — спросил легилимент стирая с лица несвойственное его народу изумленное выражение лица.

— Вчера с десяти вечера до двенадцати ночи.

—Вас предупредили о цене? Тогда прошу пройти за мной, — сказал гоблин, вставая с кресла.

Дамблдору стало ясно, что высокий рост гоблина не иллюзия. Обычный морок оставлял следы, с которыми он был знаком, а иллюзии качественно выше были запрещены международной конференцией магов в 1767 году, и вряд ли банк рискнул бы использовать такие средства всего лишь для повышения самооценки служащих.

Три часа спустя. Редакция.

— Так, ребятки, софу выкинуть, — в помещение буквально влетает Дамблдор. В его глазах мерцали огоньки. — Что вы все на меня так уставились?

Многие отводили глаза, не в силах сказать что-либо все еще пьяному, как они думали, человеку: «Мало ли что ему могло в голову придти»?

— Эм... Гордон, это не наша собственность! — заявил Муди — человек, лучше всех знающий "Дамлдора пьяного" и "Дамблдора с похмелья".

— Да? Вы так уверены?

На стол грациозным движением руки полетела кипа бумаг, обвязанных лентой с логотипом банка Гринготтс.

* * *

Теперь Оскар с улыбкой вспоминал весь пафос, с которым его друг и начальник объяснял все подводные камни британского налогообложения тугосоображающим приятелям — будущим акционерам газеты. А тогда его очень раздражал весь этот цирк. Глаза его загорелись, когда он вспоминал ту вечеринку, которую новоявленные акционеры и работники газеты «Придира» устроили после официального открытия. Естественно, это было неофициальное мероприятие (на официальном пить в таких количествах нельзя), но туда был приглашен первый состав «Ведуний» — тогда еще фольклорного ансамбля. Что же до Гордона, то он веселился и дебоширил во всю: бил бокалы с выдержанным вином, танцевал на столах, распевал вместе с Куртом Грогом — вокалистом «Ведуний», старые баллады, жаль, что какие никто понять не смог.

Именно таким ностальгирующим Оскара застала Алексис Уокер — начинающая журналистка, попавшая лично под контроль Муди, из-за своих... странностей.

— Задание выполнено, мистер Муди.

— А? Какое задание?

— Вы мне вчера поручили интервью с Роузом. Дело сделано! По правде говоря, мы с ним хорошие знакомые, я и попросила его встретится за чашечкой кофе.

— А, это дело. Хорошо. Отнеси интервью к редактору. Кстати, Дамблдор не появлялся?

— Нет, мистер Муди. Мне кажется, его еще долго не будет.

— Тебе лучше знать. Алексис, ты...

— Да?

— Нет, ничего. Можешь идти.

— Как скажете. И еще, мистер Муди, вокруг вас летает много мозгошмыгов. Избавьтесь от них, они будут мешать работать.

— Хорошо, Алексис, может быть я послушаюсь твоего совета.

— Вы очень добрый человек, даже не удивились, — раздалось от закрывающейся за хвостом серебряных волос двери.

— Эх, сколько раз я просил тебя обращаться на ты, — только и смог сказать он.

Неожиданно что-то в кармане его коричневых брюк нагрелось. Комната наполнилась звуками волынки. Муди, выудив из глубин кармана маленькую бронзовую монету, торопливо дошел до вешалки.

— Abyssus abyssum invocat.

На пальто появился потайной карман. Оскар отработанным движением вытащил и сжал в руке зеркальце. Раздались три глухих постукивания.

— Оскар! Ну наконец-то! — лицо Гордона озаряла широчайшая улыбка. — Вытаскивай из моего кабинета что-нибудь покрепче! Пароль от шкафа — «Орфей». Жду в Насыпном Нагорье через десять минут.

— Подожди! Кто?

— А ты как думаешь? Отгадаешь — подарю ту безделушку, что тебе приглянулась.

— Эм... Хорошо. Мальчик?

Лицо Гордона Дамлдора расплылось в ехидной улыбке.

— Два. Два мальчика. Эх, снова браслет ускользает от тебя.

— Как назвал? — улыбаясь, спросил счастливый друг новоявленного отца.

— Ты же знаешь традиции семьи Кендры. Альбус и Ингрэм.

— Альбус, Ингрэм, что вы там делаете?

В Англии царствовала зима. Не было ни мороза, ни метели, было довольно тепло. Но, тем не менее, уже третий день не переставал идти снег.

Пушистым ковром накрыло всю Англию. Водоемы замерзли, деревья покрылись инеем, маленькие зверьки попрятались по норкам. И деревенька на востоке графства западный Йоркшир — Уоринглори, не стала исключением.

— Папа, тут что-то прячется.

Это было раннее утро. Небо серое и солнца почти не было видно. Однако, по относительной тишине вокруг можно было определить, что еще только-только светает. Было довольно прохладно и снег не переставал идти. Где-то в деревьях громко напевали сниджеты — самые ранние птицы. Еще ни один человек не попадался у них на пути. Фабрики пока не открылись, ночной сторож "Пророка"и не думал уходить с поста, а семейство Дамблдор уже прогуливалось по лесу Морнингфорест.

Двое детей наклонившись рассматривали что-то в сугробе, ничуть не страшась леса, что их окружал. Лес был маленький, и крупные хищники в нем не водились. Зато волшебных фей и пикси было предостаточно. По слухам, тут даже обитала стая диких волшебных сов. На опушке леса находилась ветхая, но обитаемая лесопилка. Оттуда они и шли.

Вдруг, с ветки вспорхнула сова и, ухнув, улетела прочь, засыпая плечи двух мальчиков снегом. От неожиданности один из них — Ингрэм, отпрыгнул. Шагнув вслепую, мальчик наступил на что-то в снегу и споткнулся. Он оказался невезуч — падая, задел брата.

— А-а, — закричали близнецы. По лесу гулким эхом разлетелся крик, а затем и звук громкого падения ребят.

— Целы?

Высокий коренастый мужчина в легком пальто подбежал к сыновьям. Бегло осмотрев детей, отец помог им подняться и присел на землю.

— Я целехонький! Совсем ничего не болит. Совсем-совсем, — заявил раскрасневшийся Альбус. — А вот Грэм такой хрупкий. Чуть толкнешь и разбиться может, прям как одна из маминых ваз! Даже его толстенная шубка не спасет. Серьезно, Грэм, как ты в таком не сварился?

— Прекращай, Ал. Не задирай брата, — строго сказал отец. — Сам ведь знаешь, у него здоровье слабое.

— Ничего не слабое! Я еще Алу фору дам в "здоровости"! Вот увидите.

— Давай поспорим!

— На что?

Умиленный отец широко улыбнулся. Гордон встал на ноги и, не выпуская сыновей из виду, посмотрел ввысь.

Серая сова медленно отдалялась, паря в высоком и необъятном сером небе. Снег все продолжал идти. Слабый ветерок игрался со снежинками, кружа тех в танце. Замолкли сниджеты в ветвях. Не было слышно ни звука, кроме детских споров. Стояла умиротворенная тишина.

Гордон любил тишину. Но в том месте, в котором он вырос, тишина ужасала. До сих пор ему — повидавшему многое бывшему военному, приходилось пить зелье сна без сновидений. Настолько постоянно преследующий его кошмар был нестерпим. Дамблдор стал слишком зависим от зелий, к сожалению, с этим приходилось мириться.

Каждую ночь, в продолжительных миссиях, не имея возможности употреблять лекарства, Гордон испытывал все снова и снова горе своего прошлого. Потом он возвращался домой, где заново начинал курс лечебных снадобий. И так каждое задание и отпуск. Маг слишком боялся того, что Кендра узнает правду о нем. И поэтому не мог перестать употреблять лекарства.

Иногда зелье не срабатывало, так как организм уже привык к снадобью, поэтому оно постепенно теряло эффективность. Когда это случалось, главный редактор делал вид, что его срочно вызывают на работу. А сам всю ночь не вылезал из кабаков, пытаясь отвадить сон. Все местные трактирщики уже давно знали своего постоянного клиента. Правда, это было еще до рождения Ала и Грэма.

Сыновья стали для Гордона спасением. Он все реже и реже вспоминал о тех событиях. Ища свои черты в сыновьях, он был неимоверно рад. Его фактурный нос — длинный с горбинкой, унаследовали оба сына, а вот черные волосы только Грэм. Все его мысли занимали два мелких хулигана, которые стремительным ураганом изучали все им интересное, попутно ломая и разрушая все вокруг, стоит лишь отвести от них взгляд. Дамлдор старший никак не мог налюбоваться на их детскую искренность и беззаботность, поэтому и смотрел на их проказы сквозь пальцы. Рядом с ними он снова чувствовал себя молодым и свободным, как в тот памятный весенний день.

Все начали замечать, что Дамблдор старший начал меняться. Он стал мягче и добрее. Стал чаще смеяться и шутить с подчиненными. Дома же улыбка никогда не покидала его лица. Гордону, похоже, было все равно меняется он или нет, казалось, что он даже этого не замечает. Правда, после одного разговора все изменилось.

* * *

В маленькой, но уютной комнате сидели двое. Помещение было бы не примечательным: белые стены, низкие стеллажи с домовика высотой, пушистый синий ковер без узоров на полу, маленький столик в центре и два больших кожаных кресла по бокам от него, если бы не одно но: высокий потолок украшала огромная, похожая на скопление свисающих сосулек, синяя люстра. Приятный синий цвет отражался от белых стен, превращая все помещение в синее царство, приятно успокаивая нервы. Муди окрестил эту комнату "синим умиротворением".

В "Пророке" никто так и не узнал из чего и кем эта люстра сделана. Однажды, Гордон просто отлеветировал ее в редакцию, ничего никому не объяснив и даже словом о ней не обмолвился. Со временем разговоры вокруг интересной вещицы стихли, а про загадку ее появления все просто забыли.

— Гордон, ты меня слышишь?

— Да, Оскар.

— Точно?

— Просто задремал чуть-чуть. Дети отнимают много сил. Не обращай внимания.

— Хорошо, только слушай внимательно, ладно? Дело то важное, — получив в отвекивок, Муди продолжил. — Вот и отлично. Нам пришло предложение о финансировании от одной французской фабрики по производству радио. Они предлагают...

— Знаешь, дружище, мне перестал сниться тот сон, — неожиданно начал Дамблдор. — Это чудесно, не находишь? Как ты думаешь, почему сейчас?

Оскар улыбнулся и посмотрел на чашку в руке.

— Моя бабушка всегда говорила: "Не время лечит людские раны, а люди", и еще что-то вроде: "Когда свет заходит в дом, все темные углы освещаются".

— И что это значит? — спросил Дамблдор, хотя и сам все прекрасно понял.

— Ты счастлив. Вот почему кошмары ушли. Гордон, ты наконец-то счастлив.

* * *

После того разговора Дамблдор задумался: "Когда я стал отцом, я стал слишком мягким, имею ли я право быть таким? После всего, что я пережил, могу ли я стать мягкосердным и пустить все на ветер? У меня есть цель, но смогу ли я достичь ее, если буду добрячком?" Ни на один вопрос Гордон не нашел ответа. Он стал задумчив, угрюм и невнимателен.

Жена, заметив это, решила поговорить и образумить его.

* * *

— Перси, что с тобой твориться? Ты сам не свой ходишь.

Гордон обеспокоено заерзал на стуле. В легкой панике он оглядел комнату. Их столовая была прекрасным местом для личного разговора. Она совсем не была похожа на огромные залы в особняках аристократов, это была средних размеров комната, не больше их гостиной. Здесь был камин, большие окна, которые выходили на сад. Здесь не было дорогих антикварных или древних вещей. Только парочка трофеев со времен аврорской службы, призы Кендры за садоводство и маленькие картины, которые дарила Ганория — сестра жены, каждый свой визит. Длинный и узкий дубовый стол вмещал всего десять человек и то, если они все сядут близко друг к другу. Не было тут и изящных стульев с мягкой обивкой, только обычные дубовые стулья.

— Я? Может быть.

— Почему?

— Помнишь тот разговор в Шедоуберри? — решил быть честным Гордон. — Теперь я сомневаюсь, что мне хватит сил для этого.

— Но почему? Ты каждый день тренируешься, практикуешься с Оскаром в дуэлях, вместе с Ларри — другом нашей семьи и прекрасным зельеваром, вы разучиваете полезные в экстремальных условиях заклинания и вырабатываете навыки. Что теперь не так?

— Я меняюсь. Теперь я совсем другой. Смогу ли я? Вдруг у меня не хватит решимости?

— Все мы меняемся. Я знаю тебя с детства, ты никогда не менял принятых решений. И сейчас не меняй.

— Но...

— Ты сможешь. Даже если не сможешь, за тебя это сделают Оскар или Ларри. И вообще, что я с тобой тут сюсюкаюсь? Ты взрослый мужчина, прошел через десятки военных конфликтов, в конце концов, у тебя уже сыновья растут. У тебя мужское достоинство есть или нет? Ты мне обещал оберегать меня и нашу семью, так и где же твое обещание?

— Ладно, я все понял, — Дамблдор потупил взгляд. — Я пошел, мне на работу надо.

— Знаю я твою работу. Чтобы до десяти дома был, ты меня понял? — обычно тихая женщина грозно встала со стула.

* * *

С мужем Кендра всегда была жестка и непреклонна, впрочем, Гордону это не мешало. Что бы ни случилось, он знал, что она добра и умна, а в трудные моменты, когда это надо, она становилась сильной и воинственной. Что еще нужно для счастья?

Из раздумий отца вырвал высокий голосок Ала.

— Па-ап, ну так что это там в снегу лежит?

— А это мы щас посмотрим, — очнувшийся Гордон подмигнул сыновьям. — Смотрите-ка! Это же мадагаскарский пурпурный лукотрус.

— А что такое лукотрус? — спросил Ингрэм.

— Это хранитель деревьев. Мадагаскарский подвид, например, обитает только на пурпурной липе. Они защищают деревья от вредителей.

— А он не съест нас?

— Нет, конечно, нет. Лукотрусы не едят мясо. Тем более этот — совсем маленький.

Дети переглянулись и вместе потянулись к существу.

— Нет, дети, трогать его нельзя. Некоторые лукотрусы могут переносить заразу, даже малейшее прикосновение, и вы можете очень сильно заболеть.

— И что же нам делать? Он ведь умрет на улице, — не на шутку заволновался Ал.

— Пап, а можно его домой забрать? — спросил Грэм.

— Хорошо. Только пока я его не проверю, вы его и пальцем не тронете, поняли?

— Да! — вместе заявили дети.

— Грэм, а как ты думаешь, у него есть мама?

— Ну конечно, есть, Ал. Ты что? Мне вот интересно, а чем он питается?

— Я уверен, он питается шоколадом. Ведь все же любят шоколад, так ведь?

— Да, наверное, ты прав, — согласился Ингрэм.

Дети, увлеченные обсуждением новой зверушки, ушли вперед.

А тем временем Гордон остановился в раздумьях.

"Как тропический вид лукотрусов попал в Англию? Ввоз любых магических тропических животных в Англию запрещен. Значит, это контрабанда. Это ясно, но вот что контрабандный зверь делает в такой глуши?" — насколько Дамблдор знал по-близости нет никаких коллекционеров, да не то что коллекционеров, и магов кроме Ларри в округе нет. — "На то, что к маглу мог попасть контрабандный лукотрус шансов никаких нет. Значит, либо этот лукотрус сбежал от хозяев, что маловероятно, либо он тут не случайно".

"А может это такой способ передачи товара?" — Дамблдор быстро продиагностировал существо на наличие заклинаний. Кроме согревающих чар маг ничего не нашел. — "Свободно движущегося лукотруса не будут оставлять без присмотра. Странно это. Кстати, а почему он тогда не двигается? Странно".

— Папа, там маме плохо! Пошли скорее! — прокричал кто-то из близнецов.

— Что? Уже бегу, — Гордон со всех ног поспешил домой.

Благо, до дома было недалеко. Уже через минуту муж осматривал Кендру.

— Ал, на столе возьми летучего пороха и позови сюда тетю Ганорию. Только попроси ее поторопиться.

Ал выбежал из комнаты, попутно захватив с собой какой-то сверток.

— А ты, Грэм, найди в нашей с мамой комнате пучок ирландской мяты.

— Как она выглядит?

— Зеленые листочки. Сразу увидишь.

Дамблдор бережно перенес жену с пола на детскую кровать. Пощупал лоб и пульс, и с облегчением вздохнул. Потом он увеличил размер кровати — она была слишком мала для взрослой женщины. Больше ничего Гордон не мог сделать — маг ничего не знал о колдомедицине. Даже на войне он редко попадал в госпиталь, а если и попадал, то быстро выписывался.

— Пап, вот мята.

— Спасибо. Иди в гостиную, посидите вместе с братом там. Подождите тетю.

Как только сын вышел из комнаты, отец быстро начал толочь мяту. Так сказала сделать Кендра, если ей вдруг станет плохо. Для чего, Гордон не знал.

— Как долго она в таком состоянии? — в детскую буквально влетает Гонория Флориш — сестра Кендры.

— Мы были на прогулке. Я думаю минут пятнадцать.

— Это плохо. Так, вон из комнаты! Стоп, а это что? — спросила Ганория, указывая на миску с толченной травой.

— Это ирландская мята, Кендра просила меня использовать ее в крайнем случае.

Лицо Ганории стало хмурым, брови сдвинулись к переносице, тонкие губы сложились в трубочку.

— Ясно, — квалифицированный колдомедик принялась за работу.

— А Кендра выздоровеет?

— Да-да, все, вон из комнаты.

Гордон поспешно покинул детскую и направился в гостиную.

— Ал, Грэм, все нормально?

Дети сидели спиной к двери и рассматривали что-то.

— А что с мамой? — взволнованный Ал повернулся к отцу.

— С мамой все хорошо. Скоро она поправится.

Дети просияли и снова отвернулись от двери. Гордон присел на краешек софы позади детей. Его сыновья тихо перешептывались, а отец взял какие-то документы со стола и углубился в чтение. Он был полностью уверен в силах Ганории, вот и не беспокоился.

— Пап, а зачем мы дядю Ларри навещали? — через пять минут произнес Альбус.

— Мне надо было кое-что у него забрать, — ответил тот, не отрывая глаз от документов.

В этот момент раздался слабый писк. Заинтересовавшийся отец отложил документы и привстал.

— А что это вы там делаете? — спросил Гордон у сыновей.

— А мы с лутосрусом играем, — сказал Грэм, обернувшись к отцу.

— Не лутосрусом, а лукотрусом. Постойте-ка, что я вам говорил насчет того малыша?— Дамблдор быстро оказался перед детьми и забрал у них завернутое в тряпку существо.

— Не трогать его. Мы помним. Это — другой. Мы его рядом с мамой увидели. Он двигался, представляешь?

— Он с нами драться начал! — взволновано заявил второй близнец. — Грэм его книжкой по голове ударил, а я его в тряпку завернул.

— Хм... Молодцы, дети[1]. Подождите пару минут, хорошо? И никуда из комнаты не выходите. Через минут десять к нам в гости заглянет дядя Ларри. Он присмотрит за вами. Ведите себя хорошо.

— Хорошо.

Дамблдор подошел к журнальному столику и, зачерпнув немного летучего пороха, засунул голову в камин.

— Лесопилка, — перед его глазами возникла просторная комната.

По правде говоря, это даже не комната, это — весь дом. Тут тебе и столовая, и спальня, и гостиная, и даже кухня. Что не говори, а Ларри был очень беден. Между прочим, при встрече он не упоминает фамилии, так все и зовут его просто Ларри.

Сам хозяин сидел напротив камина, раскачиваясь на кресле-качалке. Его колени покрывал тяжелый шерстяной плед с узором из драконов. В одной руке он держал газету, в другой потрескавшуюся деревянную трубку, а на журнальном столике справа от него остывала чашка чая. Густой, почти черный дым поднимался от трубки Ларри, обволакивая дом отнюдь не благоухающим амбре.

— Гордон, чего хотел? Забыл что-то? Давай я занесу, — Ларри с готовностью приподнялся, отложив газету и чашку, а плед и вовсе съехал с колен на пол.

— Нет, подожди. Ты можешь сейчас ко мне домой придти и за детьми приглядеть?

— А это срочно? Просто у меня планы были.

— Очень срочно. Ну так что?

— Да не вопрос, дружище, — худощавый бородатый человек торопливо подошел к входной двери, у порога поправил подтяжки на рубашке и одел сапоги. — Вот прямо сейчас и приду.

— Спасибо, выручил! Потом угощу тебя как-нибудь. Только поторопись, прошу.

— Жди. Скоро буду.

Дамблдор вынул голову из камина, мельком взглянув на детей, он зачерпнул еще немного пороха из мешочка.

— Гнездо сниджета, — теперь взору Гордона предстала скромная гостиная дома Муди.

Помещение было небольшим, широкие окна напротив двери не были зашторены, что беспрепятственно впускало солнце внутрь. Комнату украшали обои — ноу-хау в магическом мире — их изобрел какой-то турок в прошлом году, но они уже стали известны по всей магической Европе. Перед камином стоял маленький нежно-зеленый диван с двумя креслами такого же цвета по бокам. За диваном, занимая пол комнаты, возвышались стеллажи, крайние из которых были заняты книгами, а в центральном красовались награды Оскара. Сам же хозяин в комнате отсутствовал.

— Оска-ар! — во всю мочь закричал Гордон. — Я в камине[2].

— Уже иду. Ты пока заходи.

Дамблдор торопливо прошел в комнату и направился на кухню — насколько он понял, Муди был именно там. Буквально пролетев по коридору, гость зашел на кухню.

Помещение было просторным, окна зашторены, две стены полностью занимала рабочая поверхность и шкафчики со специями и утварью. Возле противоположной от двери стены стоял резной стол. Хотя он и был внушающих размеров, но стульев было всего четыре. Оскар же орудовал у плиты[3], что-то бросая в маленькую кастрюлю.

— Оскар, у меня к тебе разговор есть.

— Выкладывай, — разом посерьезнел тот.

— Ты слышал что-нибудь о контрабандистах лукотрусов?

— Нет, впервые слышу. Но ты не обольщайся, я не вращаюсь в таких кругах, поэтому мало что знаю. А что случилось?

— Да вот, обнаружил у себя дома, — Дамбдор вытащил из кармана пальто сверток.

— Ух ты, а почему он такого цвета?

— Подвид такой. Мадагаскарский пурпурный называется. Очень редкий. Вывоз за пределы Мадагаскарского Племенного Конгломерата[4] строго воспрещен. Кстати, по местному преданию, лукотрусы пришли вместе с иммигрировавшим на остров племенем бату[5]. Те, в свою очередь...

— Хорошо, я понял. Откуда ты про все эти племена знаешь то?

— Было как-то дело. Впрочем, мы отклонились от темы. Так вот, всего я нашел двоих, внутри и снаружи дома. Они не могли попасть туда случайно. Спасибо, — гость взял кружку кофе[6] у Муди. — Следовательно, либо Ларри — контрабандист, что, на мой взгляд, полный бред, либо кто-то намеренно их там оставил.

— Слушай, может это способ продажи или транспортировки контрабанды? А к вам в дом они случайно попали. Например, Кендра в дом занесла?

— Не думаю. Кендра сейчас без... Подожди, ведь Лукотрусы могут переносить болезни и яды, если употребляли зараженную пищу! Может это из-за того, что она до него дотронулась? Надо быстрее его обследовать. Оскар, спасибо, помог, — Даблдор осушил свою кружку и буквально выбежал за дверь.

Оскар в недоумении проводил его взглядом и со вздохом поставил кружку в раковину.

— Вот так всегда! Сам себе на уме.

— Кто это тут чудак? Ты сейчас пойдешь со мной, понадобится твоя помощь.

— Мне еще на кухне убираться надо, знаешь ли. И вообще, почему я должен тратить свой выходной на тебя? — развернувшись к двери, Муди уже никого не застал. Снова вздохнув, Оскар начал разворачивать заблаговременно закатанные рукава рубашки.

— Так ты идешь или нет?

— Иду уже. Не торопи меня, — хозяин лениво выключил плиту. — Алексис, кушать готово!

Напоследок Оскар с жалостью проводил взглядом кашу и вышел из дома. У Муди была такая традиция — каждый день на завтрак он готовил себе кастрюльку горячо любимой овсянки и варил йеменский кофе. После такого завтрака тело его наполнялось энергией, а голова прекрасно работала весь день.

От маленькой кастрюли струйкой поднимался легкий парок. Комнату наполнял еле уловимый запах овсянки, смешиваясь с терпким ароматом свежесваренного кофе. И этот, казалось бы, столь обыденный, но от того не менее прекрасный букет окутал весь дом, сладко маня каждого прохожего в дом.

А тем временем солнце полностью поднялось над горизонтом[7], заглядывая в окна небольшого домика Оскара. Пушистая рыжая кошка[8] аккуратно заглянула на кухню. Но вся осторожность испарилась, стоило ей заметить на полу завтрак — блюдце с молоком и замоченные в нем маленькие кусочки белого хлеба[9]. Немного принюхавшись Алексис начала лакать из блюдца.

На улице раздались два хлопка и наступила полная тишина, нарушаемая лишь мурлыканьем Каролины.

———————————————————————————————————————

P.S.

По моей теории магические и магловского государства сильно отличаются. Про историю конгломерата в следующей главе, если кому-то интересно.

Насыпное Нагорье находится в западном Йоркшире, а дом Оскара — Гнездо сниджета, в Корнуолле.

Алексис пароды Рэгдолл, если кому-то интересно.

От автора: извиняюсь за задержку, надеюсь на понимание. На следующей неделе уезжаю в другую страну, постараюсь найти там бесплатный вай-фай, но кто знает? Если нет, то ждите меня с новыми главами через три недели) на этой неделе постараюсь написать одну-две главы.

P.P.S.. Названия леса и деревень — выдуманные.