Sans phrases — Без лишних слов (джен)

Зачем и о чем говорить?

Всю душу, с любовью, с мечтами,

Все сердце стараться раскрыть -

И чем же? — одними словами!

И хоть бы в словах-то людских

Не так уж все было избито!

Значенья не сыщете в них,

Значение их позабыто!

Да и кому рассказать?

При искреннем даже желанье

Никто не сумеет понять

Всю силу чужого страданья!

Когда-нибудь меня обязательно спросят: "Чего вы боитесь больше всего?" И я отвечу: "Быть слабой. Оказаться в такой ситуации, когда тебе не то что не помогут, но даже и не посмотрят в твою сторону".

Поэтому я очень обрадовалась, когда попала на Слизерин. Ведь я прошла испытание. Сделала первый шаг, чтобы доказать всем, что я сильная, что я выше всех. Как приятно было унижать грязнокровок, чувствуя поддержку всего факультета. Как здорово было дружить с Драко Малфоем, которого я знала с самого детства, и видеть в его глазах одобрение. Как это превосходно, когда тебе уступают дорогу, лишь завидев вашу компанию. Упиваться властью. Да, мы не столько заслужили ее сами, сколько она досталась нам по наследству, но власть опьяняла. И я тратила все усилия на то, чтобы соответствовать. Не ударить в грязь лицом. Необходимо было стать идеальной и все делать правильно. Общаться только с теми, с кем можно, говорить только о том, что разрешено, одеваться так, как того требуют обстоятельства, средства и воспитание.

Так я думала ровно до четвертого курса.

Когда-нибудь меня обязательно спросят: "Чего вы боитесь больше всего?" И я отвечу: "Быть глупой".

Тогда я влюбилась в запретный плод. Гарри Поттер. Он был совершенной противоположностью всем, кого я знала. И я боролась с собой. На балу старалась не смотреть в его сторону и не умирать от ревности, когда он танцевал с какой-то девчонкой. Я даже не знала ее имени, но готова была задушить. Это были какие-то детские комплексы, подростковый вызов всему обществу. Это было мое упрямство. Так же я отчетливо понимала, что на меня герой даже не посмотрит, а если кто-нибудь узнает о моих чувствах, то я больше никогда не смогу ходить с гордо поднятой головой. Кончено, Малфой знал. Как он мог не знать? И старательно отвлекал меня. Его поцелуи были превосходны. Но затем в моей голове снова воцарялся Поттер. И я ловила каждое его слово, выпадала из реальности, хорошо, что Драко меня прикрывал. Если бы об этом узнали мои родители, то меня бы заперли в комнате до самого совершеннолетия, а потом выдали замуж за влиятельного иностранца. Да, влиятельного и чистокровного. Ну а Драко, хотя он и не понимал, то принимал меня такую, какая я была. Главная его черта — это то, что он слишком самодостаточен, чтобы зависеть от чужого мнения. Ну а я тогда была слишком гормонально взвинчена, поэтому, если бы не он, то жить мне сейчас в какой-нибудь Франции и потакать мужу.

Так я думала до шестого курса. А потом все изменилось.

Когда-нибудь меня спросят: "Чего вы боитесь больше всего?" И я отвечу: "Безумия".

Я до сих пор помню тот день, когда познакомилась с Беллатрисой Лестрейндж. Это просто фонтан безумия, порочности, ненависти, бешенства и презрения ко всему миру. И Драко приходилось терпеть ее, ведь она жила в их поместье. Лорд тоже удостоил его семью такой "чести". И когда я в первый раз увидела Беллу и Лорда вместе, я поняла, что она не единственная сумасшедшая. Их хотелось обходить за километр, при мысли о них было одно стремление — помыться, но вместо этого приходилось склоняться в почтительном поклоне и с трепетом внимать речам Лорда. Я ненавидела то, что я чистокровная, я ненавидела свою семью за то, что они погрязли в этом и тянули меня за собой. Мы все падали в бездну, отчаянно цепляясь, сдирая руки в кровь, но молча, не смея закричать о помощи. Как же, гордость превыше всего. И мы тонули в выпивке, жестоких играх, во лжи, мы были беспощадны и обречены. Ученики других факультетов обходили нас стороной.

Так я думала до седьмого курса.

Когда-нибудь меня спросят: "Чего вы боитесь больше всего?" И я отвечу: "Крови".

Я никогда не забуду того первого, что пал от моей руки. Все было до прозаичного просто. Рейд пожирателей, свежая метка, что жгла немилосердно. Я и Драко. Мы оказались избранными. Нас удостоили великой чести. А мы готовы были бежать на край света и больше никогда не применять магию. Мы готовы были выть от отчаяния. Мы готовы были молить о помощи. Но никого не было. Только мы и безумие, что окружало нас. Никого.

Обычный день обагрился кровью. Маггловская семья где-то на отшибе деревни. Уже немолодой мужчина, что до последнего пытался прикрыть собой сестру и ее ребенка. Заклинание, так просто слетевшее с губ. И отпечатанное навеки в памяти лицо со стеклянными глазами и маской ужаса на вмиг окаменевшем лице. И мертвенно бледный Драко, пустым взглядом взирающий на женщину, только что пронзенную его заклятием. А потом я ничего не помню. Может, нам пришлось убить еще кого-то, а может нас сразу отпустили в Хогвартс. Очнулась я только после нескольких глотков огневиски. Очнулась, чтобы сразу же забыться в объятиях Драко. И уже было не важно, что мы не женаты, что в чистокровных семьях не принято иметь отношений до брака. Ничего не было важно кроме его рук, голоса и тепла. Были только мы. И весь мир против нас. Мы цеплялись друг за друга в призрачной надежде на спасение.

Сейчас это кажется таким банальным — искать утешение в объятиях, плевать на честь семьи. Но тогда невозможно было сделать даже вдоха, если Драко не было рядом. Мы странно смотрелись. На нас косились, о нас шептались. Хогвартс полнился слухами. Но нам было все равно. Что нам какие-то слухи, мы смотрели на всех свысока, отдаленно. Они ничего не понимали, они могли позволить себе спокойно спать, хорошо кушать, мечтать и любить. Они не видели во сне лица тех, кто поплатился лишь за то, что родился не в той семье, лишь за то, что в их жилах текла не та кровь. Как глупы были их разговоры, как нелепа их жизнь. Наверное, мы производили жуткое впечатление. Равнодушные ко всему. От нас веяло холодом. Нас сторонились, с нами предпочитали не связываться. Мы выглядели истинными аристократами, презирающими всех и вся. На деле же мы едва обращали на кого-то внимание, для нас существовал только миг, миг ожидания очередного вызова. Вызова, после которого приходилось опять собирать себя по кусочкам.

Потом время завертелось со страшной силой, события сменяли друг друга, все происходило как в тумане. Я отчетливо помню лишь тот момент, когда, сидя в своей комнате после очередной бойни, Драко вдруг словно очнулся, стремительно встал и резко сказал лишь одно слово: "Хватит!".

И вышел из комнаты. Вернулся он спокойным и решительным. И тогда, глядя на него, я поняла одно — что вижу перед собой повзрослевшего безвозвратно мужчину. Подросток давно исчез без следа.

Драко нас спас. Он переступил через свою гордость и поговорил с Гарри Поттером. Я не буду повторяться и рассказывать, что было потом, ведь все давно написано в учебниках. Произнесу только одно — если бы не он, то я даже не представляю, что с нами было бы. Добавлю только, что я бы так не смогла. Без него я бы умерла или превратилась в безумную, жаждущую крови фурию. И это не пафос, не преувеличение, это просто жесткая констатация факта.

Что до моей детской и противоречивой любви к Гарри Поттеру, то это прошло. Она была как символ протеста. Но протеста внутреннего, о котором знал лишь Драко. Конечно, вы сейчас начнете округлять глаза и возмущаться, ведь, как же так! Я живу с Гарри Поттером, недавно он сделал мне предложение. О, вы не знали? Теперь вы осведомлены. Но это не меняет того факта, что любви нет. Я не знаю этого чувства. Может, его вообще нет на свете, а может, оно зарождалось тогда во мне, но ушло с первой секунды возвращения Лорда. Не ведаю. Может, любовь придумали пронырливые бизнесмены, желающие обогатиться всегда, везде, не смотря ни на что. А может, она дается не каждому, может, ее необходимо заслужить? Ведь, как бывает, один пожертвует миллионы на благотворительность, а в рай его не возьмут. А другого, час мнущегося и сомневающегося перед тем, как отдать наполовину съеденный пирожок бродяге, что подпирает своим пропитанным спиртными парами телом забор, ждут, радуются ему. Наверное, все дело в личности. Для одного это ничего не значит, для второго же даже самый маленький поступок — это жестокая борьба с собой, борьба без правил, не позволяющая даже лишний раз вздохнуть. Тяжелая, мучительная борьба. Она может низвергнуть душу, а может вознести ее. Не знаю. Может, это мы с Драко — калеки, морально нездоровые люди, которым не суждено испытать столь восхваляемого всеми чувства. Как бы то ни было, в моих отношениях с Гарри Поттером нет ни капли любви. Заметьте, я говорю только о себе. Право, на тему любви я не сумею вам ответить.

Знаете, после войны я все еще частенько меняюсь при виде крови. Она заставляет меня собираться. Она делает из меня холодного, жесткого, равнодушного человека. Это как защитный рефлекс, который выработался давно и моментально, но не исчезнувший до сих пор. Когда Белла брала нас на "вечеринки", только моя апатия и спасала мне рассудок. Хотя, я вполне могла уже превратиться в психически нездорового индивида. И тогда ни о каком рассудке и речи быть не может. Но, даже если и так, то об этом никто не узнает. Я, все же, не последний человек в этом тяжелом, полном магии и опасностей мире. Деньги правят людьми. А у меня их много.

Так я думала очень долго. Да и сейчас думаю.

Но когда-нибудь меня спросят: "Чего вы боитесь больше всего?" И я отвечу: "Боялась"...

* * *

Молодой парнишка поднял на меня глаза, в которых смешивались восхищение, ужас, отвращение и жажда поживы.

— И вы так открыто мне все это рассказываете? — Наивно спросил он.

— Авада Кедавра!

— Зачем? — Холодно спросил Драко Малфой, до этого момента наблюдавший всю сцену в молчании.

— Ему не следовало так рьяно требовать у меня дать ему интервью. Он получил то, что хотел. Но я не говорила, что позволю ему жить с тем, что он услышит.

— Ты крайне неосмотрительна. — Устало сказал Малфой.

— Нет, я крайне расчетлива. Я знаю, что он никому не сказал о своем визите ко мне, я знаю, что Гарри об этом никогда не узнает, я знаю, что ты поможешь мне избавиться от тела. В твоем распоряжении есть прекрасные подвалы родового замка. Я так же знаю, что ты никому ничего не скажешь, ведь мы знаем слишком много друг о друге. А оставлять мальчишку было слишком опасно. Он был очарован мной, к тому же, слишком горячо желал сенсации.

— Ты права. — Холодно улыбнулся Драко. — Но впредь согласуй со мной свои действия. Не хотелось бы попасться так глупо.

— Да, ведь министру магии не пристало скрывать убийства своих граждан? — Ехидно поинтересовалась я.

— Совершенно верно. — Спокойно сказал Драко.

— Ты самый лучший друг в мире!

— Я знаю, — самодовольно произнес он, — тогда, раз мы закончили, то хочу напроситься в гости. Давно Поттера не видел. Необходимо обсудить кое-какие мелочи.

— Да, а еще больше тебе хочется нормально поесть в тишине, ведь так?

— Ну вот, все-то ты про меня знаешь. Меня устраивает Астория, но ее эмоциональные всплески на восьмом месяце беременности иногда сводят с ума.

— Ладно, приглашаю, так и быть. Не могу же я оставить министра магии голодным.

И мы аппарировали. А тело... Тело никуда не денется. Подземелья у Драко хорошие. Проверенные.

Слова бывают грустными,

Слова бывают горькими.

Летят они по проводам

Низинами,

Пригорками.

В конвертах запечатанных

Над шпалами стучат они,

Над шпалами,

Над кочками:

«Все кончено.

Все кончено...»