Человек за колдографией (джен)

Я их совсем не знал.

Кроме моей Марлин, конечно.

Члены Ордена Феникса, и я один из них. Не знаю, зачем они держали меня у себя, ведь пользы от меня было немного. Что взять с мага, который почти потерял все свои волшебные способности ещё к шестому году обучения в Хогвартсе? Жалость — может, этим они руководствовались, а может, им важно было количество сторонников.

Никому не было известно имя Сэма Мартина, потому что Сэм Мартин не сделал ничего выдающегося и не погиб героической смертью. Он не попадался на глаза, когда никто не хотел его видеть, всегда приходил на помощь, когда было нужно, но редко оказывался в бою с врагом и операциях против него. Он тихо сидел в дальней комнате второго этажа, и к нему приходила только одна гостья. Она робко стучалось и входила. Он был чужим не только ей: всему миру. Может, странным, необычным, другим, но спокойным — будто знал что-то такое, о чём не догадывались остальные. Это я был Сэмом Мартином.

Чувство недостатка во мне не развивалась никогда, но ощущение пустоты не покидало. Мне было тяжело жить не из-за потери чего-то важного, а из-за того, что существование казалось жалким и бесполезным. Я не могу даже сказать, что к двадцати годам разочаровался в жизни, потому что мысль о смерти мне не претила. Правдой были бы слова о том, что я боялся расстаться с настоящим лишь для того, чтобы рухнуть в бездну безмолвия и одиночества.

Орден Феникса был семьей. Но не моей. Хотя мне предлагали быть ближе и старались поспособствовать, я был убежден, что мне это не надо. Когда делалась колдография первого состава, я отказался, выбрав место за камерой, но каждый раз смотрел потом на изображение и мысленно пририсовывал себя за рамкой. Это заставляло сердце быстрее биться и одновременно болезненно сжимается от воспоминаний.Я их совсем не знал.Я знал их истории, имена, судьбы, но их — нет.

Я снимал их тогда и видел, что они живые. Улыбаются, дышат. И ко мне нескоро пришло осознание, что это — в последний раз.

Их становилось меньше каждый день, как в битве на истребление участников. Уходили многие. Школьные тихони, с которыми общались люди из тесных кругов, таких как семья и друзья, погибали смертью героев, защищая мир. А мир не отплатит ничем, потому что негласные имена в скором времени позабудутся окончательно и бесповоротно. Были и те, кто был известен многим: те кто рисковал собой во всех вылазках. И первыми ушли Поттеры. Лили и Джеймс.

Она была слишком милой и солнечной, чтобы погибнуть. Сильной оплеухой её смерть отразилась на лицах. Без неё стало сумрачно, тихо, тоскливо и холодно. Было больно, очень больно. Я почти не общался с ней, но потеряв, отдал пустоте неотъемлемую часть себя, души. Лили бескровными ледяными пальцами раздвинула края пропасти, в которую мне предстояло упасть. Он был слишком смешливым и веселым, чтобы последовать за женой. Разговоры померкли без его шуток и порой неуместных забавных комментариев. Кусочек храбрости, безрассудности, смелости ушёл из каждого вместе с ним. И Джеймс безжалостно потянул за края.

В тот же день не стало Сириуса Блэка. Для членов Ордена Феникса он умер, а внутри меня стал всего лишь умирать его образ, потому что время не щадило воспоминаний. Я почему-то считал его невиновным. Но вскоре он стал исчезать из моей жизни, ни разу не явившись наяву.

А потом случилось ужасное... Следующей стала Марлин. Боль тысячью острейших стеклянных осколков впилась в моё и так слабо бьющееся сердце. Маленькая восхитительно потрясающая девочка, которая и пожить-то толком не успела. Она ушла без причины, без предупреждения, без прощания — испарилась бесцветной дымкой на ветру. Она унесла мою жизнь с собой, я перестал видеть какой-либо смысл в окружающих меня вещах. Я остался с Орденом, но только сидел в кресле в гостиной, сверля потолок безразличным взглядом.

Почти никто не знал меня.

А я совсем их не знал.

Я знал только, когда смерть оставляет их живыми лишь на сделанной мною колдографии.

-

The End