Лунная мамочка (джен)

Мамочка никогда не сердилась на мои фантазии. Тем самым она укрепляла их.

Мы были очень близки. Наши отношения не были похожи на те, что я замечала в магловской деревне, куда мы ходили вдвоем за провизией. Бывало, идем по улице, держась за руки и неся по плетеной корзинке в свободной руке. Я была собранной и бодрой, не позволяя себе рассеяно глядеть по сторонам. Я не могла отвлекаться, ведь у нас была цель, и некогда было витать в облаках, как ни хотелось. Но грубость всегда притягивает взгляд. Я видела, как кричали и заливались отчаянным плачем пятилетние детишки, и как их матери злились и били несчастных крошек по губам. Я тогда чувствовала себя неловко, потому что не могла им никак помочь, потому что у меня-то все было хорошо и еще потому, что мама тоже видела это. Я не понимала, ну как можно ссориться? Они же друг другу самые родные на свете.

А может, нам просто повезло? Я была дисциплинированной малышкой и больше любила слушать, чем говорить. Кто знает, если бы я имела детские капризы, клянчила игрушки, которые мне все равно были бы не нужны, как делали другие дети, может, тогда даже ангельского терпения моей матери не хватило бы?

Но нет, это же мамочка сделала меня такой, значит, по-другому и быть не могло. Она воспитывала не угрозой, а только добротой. Они понимала, что это самый действенный метод вырастить любящую дочь.

Она, конечно, поведала мне о своем детстве. Она говорила: «Луна — ты мое отражение. Я мечтала, как и ты, но я делала это, потому что была одинока. Мои мечты были направлены на улучшение моего положения, я мечтала о преданных друзьях. И со временем они появились. Это вы с папой». Я слушала её, затаив дыхание, и чувствовала приятное тепло, даже когда за окном была метель. Она часто рассказывала мне о своем прошлом или о событиях, которые происходили в тот момент в мире, но никогда ни слова не говорила о будущем. Она отрицала всякое планирование, не потому что была ветреной, но потому, что не хотела заглядывать вперед.

Часто я спрашивала, не собирается ли она подарить мне братика. «Не будем загадывать, хорошо, Луна?» — смеясь, отвечала она. Вот такой была моя мамочка, полушутливой, полусерьезной, легкой на подъем, задорной, а иногда даже чуточку азартной и любящей поэкспериментировать.

Иногда мне кажется, что все это, наша связь душами, наши забавы и взаимопомощь были лишь сном, так давно она не со мной.

Её смерть погрузила меня в уныние. Оно скрыто ото всех. Оно прилипло ко мне, я кожей его ощущаю. Я часто грущу.

И эта грусть никогда не пройдет, она не мимолетная и даже не долгая. Она навсегда. И что бы со мной ни случилось, как бы счастлива я ни была, я могу лишь забыть о том, что мне грустно. На миг. А потом эйфория сойдет на нет, и я снова буду вечно печальной, но неизменно доброй Луной.