Кто кого (гет)

Это был чудесный вечер. Гермиона, одетая в лучшее свое платье, блистала. Рождественская ель, огромная, под самый потолок Большого зала, гирлянды, фонарики, сладости — все это казалось вдвойне прекрасным на первом Рождественском балу после Победы Гарри над Волдемортом.

Бал был в самом разгаре, когда Рон предложил выпить.

— Нет, Рон, я уже выпила сливочного пива, — заметила Гермиона, но тут подключился Гарри:

— Давай, выпей с нами! За Победу! За Рождество!!!

— Ну, только если чуть-чуть — за Победу! — Гермиона рассмеялась и взяла бокал с Огненным виски.

— Ребята! За вас!!! Вы молодцы!!! — к ним подбежали Симус и Дин с полными бокалами, и Гермионе налили еще.

— Урра!!!

— За Гарри!!!

— За Рождество!!!

Гермиона выпила еще немного.

— За Дамблдора. Помянем.

— Его смерть была не напрасной.

— Гермиона, за Дамблдора нужно обязательно!

— Джинни, ну, скажи ей!

— Не чокаясь, — кивнула Джинни. Щеки ее уже залились пьяным румянцем.

В какой-то момент веселье перенеслось из Большого зала в гостиную Гриффиндора.

— За нового директора Хогвартаса!

— Чтобы Хогвартс стоял еще... как!

— За что, чтобы все... — Рон отрубился.

Гермиона огляделась вокруг: Гарри и Джинни самозабвенно целовались в уголке; Рон, Дин и Симус похрапывали, опираясь друг на друга. Вокруг валялись пустые бутылки и бокалы. Было уже за полночь. Гермиона чувствовала, что пьяна, и ей хотелось немного освежиться. Слегка покачиваясь, она пролезла через портрет Полной Дамы и пошла по коридорам на улицу...

...Гермиона была абсолютно голой. Она сидела в узкой ванне, по стене водопадом стекала вода, напротив нее сидел абсолютно голый Драко Малфой, а в голове крутилась навязчивая мысль: «Это не измена — просто посидеть в ванне. Это не измена. Еще не измена». Что было между выходом из гостиной Гриффиндора и ванной, Гермиона понятия не имела. Малфой держал в руке бокал с шампанским и самодовольно усмехался. В голове Гермионы шумело.

Внезапно Драко бросился к ней и, осыпая тысячами брызг, начал ее целовать, страстно и требовательно, наседая все сильнее. Гермионе было приятно. Очень приятно. Где-то внизу живота она чувствовала требовательное покалывание, утолить которое могла только близость с телом Малфоя... «Это еще не измена», — по-прежнему кружилось в голове.

Малфой протянул руку с темной меткой к маленькому столику, на котором лежал виноград, стояла бутылка с шампанским и покоилась его волшебная палочка. Он выбрал палочку и произнес заклинание, которое Гермиона раньше никогда не слышала. Внезапно она почувствовала необыкновенную легкость. Гермиона сползла ниже, утопая в пене, и только вздохнула блаженно, когда Малфой вошел в нее. «Измена», — подкинуло ей сознание последнюю мысль, и она погрузилась в волны удовольствия....

...Гермиона открыла глаза. Голова болела, очень хотелось пить, а во рту был неприятный привкус. Полог кровати был задернут, поэтому понять, какое сейчас время суток, Гермиона не могла. Но самое ужасное заключалось в том, что рядом с ней мирно посапывал Малфой, одетый в шелковую пижаму.

Гермиона вскрикнула. Воспоминания рождественской ночи вернулись к ней, и она откинулась на подушки, не в силах поднять голову ни для того, чтобы посмотреть в глаза Малфою, ни для того, чтобы идти к Рону. Малфой потянулся и открыл глаза. В отличие от Гермионы он был нисколько не удивлен увидеть ее в своей постели.

— Доброе утро, — спокойно сказал он.

— Скажи мне, что то, что было ночью, мне просто приснилось, — простонала Гермиона.

— Похоже, алкоголь не самый лучший твой друг, — усмехнулся Драко и потянулся к ее груди.

Гермиона оттолкнула его руку:

— Не смей меня трогать!

— Тебя не понять... Ночью умоляешь меня об этом, утром прогоняешь... Гормоны, что ли?

— Это все... этого не было! Это просто ошибка! — Гермиона пришла в отчаяние, — Пообещай, что ты никому не расскажешь! Никому!

— Конечно, не расскажу, — улыбнулся Малфой, — если ты выполнишь мои желания...

— Желания? — Гермиона похолодела, — Какие желания?

— Ну... пока не знаю... пока мне ничего не хочется... Но в перспективе... может захотеться...

— Ты что, будешь меня шантажировать?! — Гермиона чувствовала, что попалась в ловушку.

— Ну да, — спокойно ответил Малфой, поднимаясь на подушках, — если не хочешь, чтобы твой любимый Ронни узнал о наших маленьких шалостях, выполнишь то, что я тебе скажу.

— Ты не посмеешь!

— Еще как посмею, — улыбнулся Малфой.

— Если ты это сделаешь, то я, я... — Гермиона вскочила с кровати, — я расскажу об этом твоему отцу!

— И что тогда случится? — Драко фыркнул.

Гермиона залилась краской, чувствуя, что не хочет говорить того, что сказать придется:

— Он... он будет недоволен, что ты... что у тебя... была связь с грязнокровкой, — выдохнула она.

— А, так ты об этом, — Малфой поднял полог, накинул халат и прошел к окну, — Не хочу тебя огорчать, но мой отец не ханжа... в некоторых вопросах, — Драко взял с подоконника графин и налил себе воды, — Он отлично понимает, что спать с кем-то ради удовлетворения сексуальных потребностей и ради продолжения рода — это не одно и то же.

Гермиона почувствовала, как на глаза навернулись слезы: Малфой загнал ее в угол.

— Так что же ты от меня хочешь? — собрав остатки гордости, спросила она.

— Да ничего пока, — Малфой зевнул, — Иди к себе, лечи Ронни от похмелья, живи своей обычной скучной жизнью. Когда понадобишься — я тебе дам знать.

И он сделал широкий жест, указывающий Гермионе на дверь. Гермиона почувствовала себя раздавленной и униженной. Еще и голова болела.

— Налей мне воды, — как можно жестче сказала она Малфою.

— Неохота, — протянул он в ответ, словно желая подчеркнуть свое превосходство.

— Какой же ты все-таки... — Гермиона начала быстро одеваться, собирая по комнате разбросанные ночью предметы туалета.

— Какой?

— Гадкий, противный, мерзкий, скользкий... — Гермиона натягивала платье.

— Двуличный, наглый, самодовольный... Ты продолжай, продолжай, — Малфой не без удовольствия наблюдал за ней из кресла.

— Ненавижу тебя! — крикнула Гермиона напоследок и вихрем вылетела из спальни.

Стараясь не быть замеченной, Гермиона тенью прокралась в башню Гриффиндора, придумывая по дороге хоть сколько-нибудь правдоподобную причину своего отсутствия. Первый, кого она увидела в гостиной, был, конечно, Рон — он так и лежал в куче друзей, пытавшихся с похмелья разобраться, кто есть кто.

— А! Гермиона! — бодро поприветствовал Рон, — Принеси, пожалуйста, водички!

— И мне, пожалуйста, — Симус рыгнул.

Гермиона поморщилась. Чувство вины и собственного предательства давило на нее настолько, что она, ни слова не говоря всей компании, пулей пронеслась мимо в спальню для девочек.

— Где ты была? — удивленно спросила ее Джинни.

— Я...

— Тебя не было в спальне, когда я пришла... уже под утро, — Джинни сияла, что говорило о том, что Гарри хорош не только в квиддиче и Защите от темных искусств.

— Я помогала эльфам прибрать все после бала... ну, знаешь... моя деятельность в Г.А.В.Н.Э...

— А... Г.А.В.Н.Э... — занудно протянула Джинни и тут же потеряла всякий интерес к тому, как подруга провела ночь, — Давай я расскажу тебе, что было в спальне у мальчиков, пока мой братец и те два гоблина храпели в гостиной...

Гермиона слушала вполуха. Все ее мысли были заняты Драко. Она снова и снова пыталась восстановить в памяти, как ей удалось оказаться в ванне Малфоя, когда она шла подышать свежим воздухом, но ничего не получалось. Целый кусок провалился за задворки ее сознания, отключенного алкоголем. Осознание того, что она, фактически, попала в рабство к Малфою, делало картину еще ужаснее. Гермиона ненавидела себя, ненавидела его, но снова и снова прокручивала в голове момент когда он приближается к ней, такой резкий и страстный... С Роном все всегда было не так. Рон любил устроиться поудобнее в надежном местечке, где их точно никто не потревожит. Рон ласкал, целовал, ублажал ее, но всегда одинаково. И, возможно, — Гермиона не была уверена — именно сильных эмоций и не хватало ей в отношениях с вечным другом Роном. Не хватало настолько, что она решилась на такую авантюру с участием Малфоя!

За завтраком Гермиона выпила все, что только могла, но легче ей не стало. Взглянув украдкой на стол Слизерина, она отметила про себя, что Малфой выглядит гораздо лучше: аккуратно причесанный, чисто побритый, веселый и... удовлетворенный. Да, именно так могла Гермиона описать его. И от этого становилось противно.

— Ты уже собрала вещи? — с набитым ртом спросил Рон. Сегодня они уезжали возвращать память родителям Гермионы.

— Нет еще! — раздраженно буркнула она, пытаясь найти, что бы еще выпить.

— Мы можем опоздать, — Рон подлил ей сока и шмыгнул носом, — Перебрали мы вчера, да?

— Это все из-за тебя! — набросилась вдруг Гермиона на любимого, — Я же тебе говорила, что мне не хочется пить! А ты только и знаешь: за Победу, за Гарри... Алкоголик!

— Да брось ты, — примирительно возразил Рон, — подумаешь: помучаешься денек похмельем. С кем не бывает?! В конце концов, мы уже взрослые!

— Ты даже не представляешь себе, насколько! — Гермиона встала из-за стола, — Я пошла собираться.

Каникулы пролетели незаметно. Почти все время Гермиона провела дома, помогая родителям реабилитироваться после наложенного на них Заклятия Забвения. Вместе с Роном они ходили в кино, катались на лыжах и коньках. Похожий на отца, Рон с удовольствием учился жить, как маггл, и пробовал все, что предлагала ему Гермиона. Кроме секса в зале кинотеатра. Почему-то Гермиона подумала, что Малфой бы согласился. «Только он не согласился бы пойти в маггловский кинотеатр», — одернула она себя и больше о Малфое старалась не думать.

Они столкнулись в первый же день после каникул. Гермиона в качестве старосты делала вечерний обход, а Малфой в качестве старосты следил, чтобы Слизерин не потерял баллы в результате вечернего обхода Гермионы. Они не обмолвились ни словом, Малфой только хищно усмехнулся.

Весь следующий месяц Малфой не обращал на Гермиону никакого внимания. Он наслаждался обществом Пэнси Паркинсон, с явным наслаждением принимая ее знаки внимания. Иногда Гермиона замечала, что Драко бросает хищные страстные взгляды на Милисенту Булстроат, но не знала, есть ли между ними что-то или нет.

В один из тех мартовских дней, когда одновременно хочется выбежать на улицу, чтобы подышать весной, и остаться дома, чтобы не подхватить простуду, Гермиона получила короткую записку: «Сегодня в десять вечера за трибунами Кргтеврана. Д.М.». Внутри у нее все похолодело: Малфою что-то понадобилось!

На ватных ногах, опустив капюшон мантии до самого носа, Гермиона, сама не своя от страха, пробралась на поле для квиддича. Драко Малфой кружил над полем, одетый в форму ловца. Увидев Гермиону, он резко спикировал к трибунам Когтеврана и опустился прямо перед ней. В руке у него был золотой снитч, которым он лениво поигрывал.

— Ты вовремя, Грейнджер, — поприветствовал он.

— Что ты хотел, — как можно холоднее сказала Гермиона, но щеки ее пылали.

— Ну, варианта два: либо мы занимаемся сексом, а потом я говорю тебе, что мне от тебя нужно, либо мы не занимаемся сексом, но я все равно говорю тебе, что мне нужно.

— Второй вариант, — Гермиона чувствовала, что задыхается.

— Как хочешь, — безразлично ответил Малфой, и Гермиона почувствовала, что ее это задело: в глубине души она ожидала, что Драко будет настаивать на сексе.

— Говори быстро, — карие глаза Гермионы сузились.

— Хорошо. Мне нужно поговорить со Снейпом.

Гермиона посмотрела на него, как на сумасшедшего:

— Ты в своем уме?! Снейп погиб!

— Спасибо что просветила, — деланно поклонился Малфой, — я в курсе. И нет — предвосхищая твой следующий вопрос — я не собираюсь заниматься эксгумацией его тела. Хотя было бы забавно посмотреть, как ты это сделаешь! — Малфой фыркнул.

— Какая мерзость, — только и могла ответить Гермиона.

— Твой дружок Поттер успешно похлопотал, чтобы портрет Снейпа повесили к портретам всех прочих директоров Хогвартса, — это всем известно. Так вот, мне нужен пароль для входа в кабинет МакГонагалл.

— Ты хочешь поговорить с портретом Снейпа? — уточнила Гермиона.

— Десять баллов Гриффиндору за смекалку, Грейнджер! — Малфой подбросил снитч вверх и, не дав ему улететь, поймал.

— О чем ты будешь с ним говорить? — Гермиона не могла сдержать любопытство, но ответ был вполне предсказуем:

— Разве это тебя касается, дорогая?! — Малфой изогнул бровь.

— И как я узнаю этот пароль?

— Ты же самая умная на курсе, давай как-нибудь сама, а? — Малфой одарил Гермиону презрительным взглядом и, оседлав метлу, умчался ввысь, не попрощавшись.

Оставшись одна, Гермиона еще долго сидела за трибунами и плакала, размышляя о том, в какую передрягу может втянуть ее Малфой.

На следующий день, чтобы хоть как-то успокоиться, Гермиона пошла в библиотеку. Но утешения в книгах она не нашла. Ответ на вопрос «где достать пароль» был ясен, как день: нужно просто и непринужденно, не навлекая подозрений, спросить пароль у Гарри. Гарри Поттер постоянный гость профессора МакГонагалл — это знают все. Но от необходимости врать друзьям Гермионе было совсем плохо.

Гарри и Рон играли в гостиной в Плюй-камни. Гермиона присела рядом и поцеловала Рона.

— Хочешь с нами? — спросил Гарри.

Гермиона отрицательно покачала головой и улыбнулась самой невинной своей улыбкой.

— Гарри, слушай... Ты давно в последний раз был у МакГонагалл?

— Позавчера, а что? — Гарри был увлечен игрой.

— Да нет, ничего, так просто, интересно...

— МакГонагалл частенько приглашает его к себе, да? — Рон отвлекся от игры, сделав ход.

— Ну да, ну да, к МакГонагалл вообще часто народ заходит... — Гермиона накрутила прядь волос на палец и собралась с духом, — и как она не боится, что ее пароль станет достоянием широкой общественности?!

— А чего ей бояться-то? — весело ответил Рон, — Волдеморт же повержен! Кому теперь понадобиться использовать ее пароль со злым умыслом?!

— Ну... мало ли кому... — протянула Гермиона, размышляя над тем, о чем хотел Малфой поговорить со Снейпом.

— У нее не такой уж простой пароль, — бросил Гарри.

— Да ладно! — Гермиона притворилась, что не верит, — после победы он вряд ли будет сложнее «лимонных долек» Дамблдора!

— Ну, для тебя, наверное, «грузные гремлины грабят гробницу Гриффиндора» не сложнее «лимонных долек», но вот для всех остальных...

Рон фыркнул. Сердце Гермионы бешено заколотилось. Она стремительно бросилась в спальню для девочек. До нее донеслись последние слова Рона:

— Да что с ней такое? С Рождественского бала сама не своя...

Перед Гермионой стояла дилемма: отдать пароль Малфою и стать соучастницей его преступления или рассказать все, как есть, Рону и навсегда потерять его, Гарри, Джинни и всех остальных своих друзей. В том, что Малфой задумал что-то скверное, Гермиона не сомневалась.

Драко она нашла на следующий день в библиотеке. Он сидел на широком подоконнике и грыз сочное красное яблоко, уткнувшись в какую-то книгу.

— Малфой, — тихо сказала Гермиона, — я знаю пароль.

Драко оторвался от книги и посмотрел на нее:

— Ну и?

— Зачем тебе нужен Снейп? — предприняла Гермиона еще одну попытку.

— Ну, уж не для того, чтобы обсудить твои пьяные выходки, Грейнджер, — Малфой, похоже, был не в духе, — Говори пароль и иди отсюда. Нечего тут отсвечивать.

— Если я скажу, пообещай, что оставишь меня в покое, — Гермиона и сама не знала, на что надеется.

— Нет, — спокойно ответил Малфой, — ты мне можешь еще понадобиться.

— Ты отвратителен!

— Пароль скажи, у меня нет времени на эти глупости, — Драко откусил кусок яблока и внимательно посмотрел на Гермиону.

— Грузные гремлины грабят гробницу Гриффиндора, — потерянно сказала она.

— А, ну, это в духе МакГонагалл, — казалось, Малфой потерял к ней всякий интерес и снова углубился в чтение.

Гермиона топнула ногой, но, не придумав, что бы еще предпринять, повернулась и пошла к мадам Пинс. Взяв у нее одну из тех книг для легкого чтения, которые без магии невозможно сдвинуть с места, она пошла в самый конец зала и спряталась там за огромными страницами.

Гермиону очень занимал предмет разговора Малфоя и профессора Снейпа. Если бы она могла, то давно уже рассказала бы об этом Гарри и Рону, и все вместе они решили бы, что предпринять. Проследили бы за Малфоем при помощи карты Мародеров и мантии-невидимки, но... это было невозможно. В конце концов, Гермиона решила действовать на свой страх и риск. Следить за Малфоем было нетрудно — он любил быть на виду, в центре внимания. Гораздо сложнее было отделаться о Рона, который постоянно хотел быть с ней или просил списать домашнюю работу.

Прошла неделя, а Гермиона так и не придумала, как поступить. Она лежала в постели. Рядом копошился Рон, покрывая ее грудь короткими поцелуями. Его руки скользили по ее бедрам, спускаясь все ниже, когда она поняла, что нужно предпринять, чтобы узнать, что затеял Малфой. И это был ее лучший секс с Роном за долгое время.

Вечером, под предлогом вечернего обхода, Гермиона пробралась к директорскому кабинету и стала ждать. Ровно в десять Минерва МакГонагалл спустилась вниз проверить, все ли двери замка как следует заперты — она всегда проверяла все лично. Как только директор скрылась за углом, Гермиона пробралась в кабинет, благо пароль она знала.

В кабинете царил полный порядок: МакГонагалл была очень педантичной особой. На стенах рядами висели портреты директоров Хогвартса, начиная с его основания. Две рамы — Финеаса Найджелуса и Севруса Снейпа — пустовали. Дмблдор дремал в уютном кресле.

— Профессор Дамблдор, — тихонько позвала Гермиона.

— А? Что? — спросонья профессор не сразу понял, что происходит, — мисс Грейнджер! Очень рад вас увидеть, очень рад! В лучшие времена я предложил бы вам отведать лимонных долек, но теперь это весьма затруднительно...

— Спасибо, — Гермиона склонила голову в знак уважения, — Профессор, я могу спросить вас кое о чем?

— Да, конечно, мис Грейнджер, буду рад помочь вам! Все, что в моих силах, — Дамблдор весело посмотрел из-за очков-половинок.

— Профессор, насколько я знаю, сюда должен был заходить один студент... Неофициально...

— Так же, как вы? — Дамблор улыбнулся, — О, молодость, молодость!

— Да... как я... я хотела узнать...

— Мистер Малфой говорил с профессором Снейпом. Полагаю, вы хотели бы узнать содержание их беселы?

— Да, — выдохнула Гермиона.

— Вы все еще не доверяете мистеру Малфою и профессору Снейпу?

— Ну... не то чтобы... — Гермиона замялась, — но все равно, было бы прекрасно, если бы вы помогли мне...

— Мне очень жаль, мисс Грейнджер, — Дамблдор вздохнул, — но, боюсь, у меня не так много информации. Мистер Малфой заглянул сюда пару дней назад и попросил профессора Снейпа уделить ему время в ближайшем будущем... на одной из картин в подземельях. Похоже, профессор Снейп знал, о какой именно картине идет речь, и совсем недавно он покинул свою раму в этом кабинете, полагаю, чтобы нанести визит мистеру Малфою: до этого он ни разу не посещал другие картины.

— Спасибо, профессор! — Гермиона улыбнулась, — Вы очень помогли!

— Передавайте привет вашим друзьям — Гарри и Рональду, — Дамблдор подмигнул, — здесь я так скучаю...

— Обязательно! — Гермиона еще раз кивнула профессору и поспешила покинуть кабинет, пока МакГонагалл не вернулась.

Оказавшись в коридоре, Гермиона, не мешкая, направилась в подземелья. Она понимала, что, скорее всего, Малфой выбрал для разговора со Снейпом одну из картин в собственной спальне, но попытать счастья все же стоило.

В подземельях было сыро и влажно. Гермиона получше закуталась в мантию. Возле старого кабинета Зельеварения было тихо — профессор Слагхорн предпочитал не показываться в подземельях, поэтому бывшую обитель Снейпа никак не использовали.

— Алохомора! — произнесла Гермиона, и дверь отворилась.

Стараясь не шуметь, девушка заглянула внутрь. В комнате было темно. В дальнем углу, на столе, сидел Малфой, освещенный слабым светом от палочки. Гермиона вошла и спряталась за ближайшей портьерой.

— Вы забываете, Драко, что это запрещено делать в школе, — холодный голос Снейпа гулко отражался от каменных стен подземелья.

— Я ничего не забываю, профессор, мне только нужна ваша помощь.

— Что, не можете справиться с зельем, если оно выходит за рамки школьной программы?! — голос Снейпа звучал насмешливо.

— Я пытался, но у меня не получилось достать один из ингредиентов...

— Где же я вам достану ингредиент?! — опять насмешка, — Если только на той картине на пятом этаже...

— Я думал, может, вы знаете, где его можно взять... Может быть, в Паучьем тупике... или в Лютном переулке...

— Никто не смеет рыться в моих вещах в Паучьем тупике, Драко, даже вы, — холодно ответил Снейп, — Впрочем, у Слагхорна он наверняка должен быть... Профессор еще тот тип. Для нужного человека у него всегда найдется нужная вещь...

— Со Слагхорном я не лажу.

— Напрасно, Драко, напрасно...

— Что я могу поделать — он не ценит мои способности, хотя они гораздо «Выше Ожидаемого».

— Заносчивы, как всегда, Драко? — Снейпа, похоже, утомил разговор, — Если не можете справиться сами, найдите того, кто сможет сделать это за вас. А мне пора спасть.

— Сдаете, профессор, — надменно парировал Драко, — раньше вы так много не спали.

— Раньше я прикрывал вашу зад... я прикрывал вас, — Снейп был невозмутим, — а теперь вы в свободном плавании, и я могу спокойно спать, когда мне вздумается. Тем более, мистер Малфой, вы забываете, что я теперь всего лишь портрет.

— Ладно, профессор, оставим это, — Драко не хотел ссориться, — в любом случае, я просил совета, вы его дали, и я благодарен вам.

Снейп ничего не ответил. Из своего укрытия Гермиона видела, как Драко кивнул портрету и вышел из кабинета. Комната погрузилась в темноту. Чтобы найти путь к выходу, Гермиона вскинула палочку, произнесла: «Люмос!» — и стала пробираться к двери.

— Всезнайка Грейнджер!

От неожиданности Гермиона чуть не выронила палочку. Повернувшись на голос, она встретилась глазами с портретом Снейпа, который, как оказалось, все еще был здесь.

— Все еще совершаете ночные вылазки, — неприязненно скривил Снейп губы, — у вас, похоже, это происходит на рефлекторном уровне.

— Простите, профессор, но вас это не касается, — дерзко ответила Гермиона, но тут же закусила губу, вспомнив, какую роль Снейп сыграл в битве с Волдемортом.

— Конечно, это касается мистера Малфоя, и, очевидно, вас. Как вы считаете, какую картину я посещу после разговора с вами?

— Наверное, ту, которая в спальне Малфоя, — обреченно вздохнула Гермиона.

— Именно, — Снейп явно получал удовольствие, — Спокойной ночи, мисс Грейнджер!

И картина опустела.

На следующее утро Гермиона нисколько не удивилась, получив записку от Малфоя с требованием явиться в ваннуюкомнату старост после ужина. Удивилась она, придя в означенное место: Малфой сидел в самой ванне, без одежды, и пил эль прямо из бутылки. Вокруг него в странном ритуальном танце кружилась Плакса Миртл и светилась каким-то необычным розоватым светом. Увидев Гермиону, Малфой махнул Миртл рукой, и она скрылась за сливной решеткой.

— Всезнайка Грейнджер! — весело поприветствовал он Гермиону, чем заставил ее покраснеть.

— Что ты хотел, Малфой? — Гермиона не хотела выдать волнение, охватившее ее при виде Драко.

— У меня для тебя есть задание... — промурлыкал Малфой и похлопал рукой по воде, — Иди сюда — я расскажу!

— Никуда я не пойду! Я расскажу все директору! Про твои разговоры со Снейпом!

— А, ну, давай-давай, шантажистка, — Малфой сделал еще один глоток, и Гермиона спохватилась, поняв, что этот трюк не сработает.

— И что же ты теперь хочешь? — с вызовом спросила она.

— Яд акромантула, — спокойно ответил Малфой, наблюдая за эффектом.

Глаза Гермионы расширились:

— Ты с ума сошел! Зачем он тебе?!

— Я, конечно, понимаю, что вопрос риторический, но все равно отвечу: не твое дело.

— И где я его достану? — Гермиона была в шоке.

— Ты же вчера слышала наш разговор с профессором, дорогая, догадайся сама... — Малфой лениво потянулся и вытащил из воды ступни, — потри мне ножки, а?

— Не дождешься! — взглядом Гермиона метала молнии.

— Ну, как хочешь... — Малфой перевернулся к ней спиной.

— Но это же незаконно! — предприняла последнюю попытку Гермиона.

— Я знаааююю, — протянул Малфой, не поворачивая головы, — А сейчас иди, пожалуйста, скоро придет Милисента, знаешь ли, наши отношения еще не созрели для секса втроем.

— Ты просто похотливый кобель! — не выдержала Гермиона, чувствуя, что не может отвести взгляд от спины Драко.

— Я знаааююю, — повторил Малфой и помахал рукой, указывая на дверь.

Гермиона стояла в коридоре, когда мимо нее гордо последовала Милисента и скрылась за дверью ванной комнаты старост.

Гермиона прекрасно знала, что у Слагхорна есть яд акромантула — Гарри рассказывал, как профессор собрал его, когда умер Арагог. Но как заставить профессора поделиться столь редким и незаконным ингредиентом для зелий?! Гермиона не знала. Она и не была уверена, что дать Драко Малфою такое орудие зла — вообще хорошая идея. Проведя без сна еще две ночи, Гермиона приняла решение. С синяками под глазами и незаконченной работой по Трансфигурации, она отозвала Рона в сторонку.

— Нам надо поговорить.

Рон посмотрел на нее испуганно:

— Что случилось? Последнее время ты ужасно выглядишь. Ты рассеянная, несобранная... это что, твои... «эти дни»?

— Рон. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

— Тебя прикрыть у МакГонагалл? Я знаю, ты не закончила работу...

— Да помолчи ты наконец! — она чувствовала, что готова расплакаться.

Рон ошарашенно уставился на нее.

— Помнишь, я сказала, что после Рождественского бала помогала эльфам?

— Ну, — Рон кивнул.

— Так вот. Я солгала.

— Зачем? — простодушно осведомился Рон.

— Потому что я не помогала эльфам.

— Ты и не должна была...

— Потому что я занималась кое-чем другим! — сердце Гермионы было готово вырваться из груди.

— Чем — другим?

Рон начинал ее раздражать. Она поняла, что они поссорятся, но отступать было некуда.

— Рон, я провела ночь... ночь... с другим мужчиной.

— Что??? — Рон, как рыба, открывал рот, но слова не шли с языка.

— Прости меня... если сможешь, — тихо прошептала Гермиона, опустила голову и, закрыв лицо руками, зарыдала.

— Но... как? Почему??? — Рон по-прежнему был в шоке.

— Прости меня. Я не знаю, как так получилось... Вы мне все наливали и наливали...

— То есть это мы — я — виноват, что ты там... с кем-то... С КЕМ? — заорал неожиданно Рон. Его лицо налилось кровью, и рука потянулась к палочке.

Гермионе очень захотелось, чтобы земля разверзлась под ее ногами, и она провалилась бы в небытие прямо сейчас. Но этого, конечно, не произошло.

— С... С... С...

— С КЕМ???!!!

— С Драко Малфоем, — Гермиона закрыла глаза.

Когда она их открыла, Рона уже не было рядом. Лишь вдалеке слышались его шаги и вопли: «Где этот ублюдочный Малфой?!»

Гермиона закрыла глаза. Все закончилось. Теперь ей надо бы собрать вещи и тихо, пока никто не видит, уехать к родителям и забыть обо всей этой магии и карьере в Министерстве. Просто жить, где тебя никто не знает, стать дантистом, как хотели родители. Еще не поздно. Она направилась в башню Гриффиндора.

По дороге она увидела Малфоя, который с силой рванул ее за руку и оттащил в проем арки:

— Грейнджер! — его глаза сияли яростью, — Ты что же это творишь?!

— Плачу тебе твоей же монетой, — бессильно ответила Гермиона.

— Ты невероятная идиотка! Ну кто, кто тебя просил говорить о нашей маленькой интрижке Уизли?! Он же мало того, что предаст все это огласке, так еще и достанет меня вместе с Поттером и наваляет по первое число!!!

— Какая грубость! — Гермиона вдруг почувствовала себя победительницей, — Так ты же просто трус, Малфой! И как я об этом забыла?! Ты же не собирался никому ничего рассказывать, верно?

— Конечно, не собирался! Охота была связываться с твоей рыжей гориллой!

— И как же я сразу не догадалась! — Гермиона ликовала, — Ну, теперь мой Рон от тебя мокрого места не оставит!

— Уже не твой, позволь заметить, — прошипел Малфой. Он выглядел бледным и подавленным, — И не вздумай рассказать кому-нибудь про мою просьбу...

— Уже рассказала, — солгала Гермиона, чтобы насладиться эффектом.

Драко отпустил ее руку, его глаза расширились.

— Как ты могла?!

— А ты! Как ты мог так себя со мной вести?! — крикнула Гермиона, — Пожинай теперь плоды своих гнусных игр!

— Нет... нет... так не может быть... — лепетал Драко.

— Тебя посадят, Малфой, а это куда хуже, чем остаться без парня, как в моем случае.

— Ты разрушила мою жизнь, — тихо сказал Малфой, глядя в проем арки на восходящее солнце.

— А ты разрушил мою, — в тон ему ответила Гермиона.

Стало очень тихо. Словно жужжание голосов стихло, и стало слышно, как дует весенний ветер. Малфой повернулся к Гермионе и посмотрел ей в глаза:

— Я недооценил тебя, Грейнджер.

— Я переоценила тебя, Малфой.

Это произошло само собой. Их руки сплелись в крепком объятии, и они впились губами друг в друга, в отчаянии цепляясь за то, что осталось от их разбитых жизней. Крепче, крепче, крепче... Еще немного...

— Гермиона!

— Малфой!

Сильные руки Гарри и Рона растащили их в стороны. Гарри удерживал Гермиону, пока Рон наносил Малфою удары — один за другим. Малфой только успевал закрывать руками лицо.

— Прекрати! Рон, прекрати! — кричала Гермиона и рвалась на помощь, но Гарри не пускал ее.

— Как ты могла, — говорил он ей прямо в ухо, — Как ты могла, после всего, через что мы прошли...

Внезапно Рон остановился и, пнув ногой тело Малфоя, повернулся к Гермионе:

— Что я сделал не так? — тихо спросил он, — Чем я заслужил все это?

— Я не знаю... — Гарри отпустил ее, и теперь она стояла между Роном и Драко, как на распутье, — Я была пьяна...

— Но сейчас ты ведь не пьяна, — горько заметил Гарри.

— А сейчас нет... — повторила Гермиона, — наверное, Рон, мне не хватало остроты ощущений. У нас с тобой было все так хорошо! Так по-семейному размеренно! И мне это нравилось! Рон, я правда люблю тебя! Прости! Просто... это все «эти дни» и эмоции... — она вздохнула и медленно пошла прочь.

Никто не пошел за ней следом. Вдруг она обернулась и, ни к кому не обращаясь, произнесла:

— Если ты когда-нибудь простишь меня, я буду ждать тебя у родителей.

В спальне было пусто. Гермиона достала из-под кровати, на которой они с Роном провели вместе столько замечательных ночей, чемодан и начала медленно водить палочкой, собирая вещи изо всех углов комнаты. Чемодан постепенно заполнялся. Когда последний ремешок на нем был застегнут, в комнату вошел Рон. На его щеках были видны дорожки от слез.

— Гермиона, — тихо сказал он, — ты сделала мне очень больно.

Гермиона опустила глаза:

— Прости...

— Не перебивай, — Рон в эту минуту был таким же решительным, как во время битвы за Хогвартс, таким, каким она его любила, — Гермиона, я люблю тебя. И я хочу быть с тобой. Я понимаю, чего тебе не хватает в простом рыжем парне, и мне придется многому научиться, чтобы хоть чем-то стать похожим на белобрысого аристократа. Но... Я готов. Я хочу быть с тобой и впредь. И если ты правда любишь меня... выходи за меня замуж!

Гермиона, не веря своим ушам, вскочила и бросилась к Рону:

— Да, да, да! И еще тысячу раз да! — закричала она, обнимая его.

Не запирая двери, не добравшись до кровати, они скинули с себя всю одежду. Рон держал ее своими сильными — совсем не как у Малфоя — руками, и в этот раз он не был ни нежным, ни робким. Он был снова тем парнем, который может мечом Гриффиндора уничтожить любой крестраж. Он подчинял ее себе, заставляя прогибаться, падать на колени и стонать от удовольствия.

— Да! Да! Да! И еще тысячу раз да!!!

Отъезд домой отложили до тех пор, пока не будут сданы ЖАБА. Теперь Рон и Гермиона не расставались ни на минуту и занимались любовью во всех мыслимых и немыслимых местах. Целую неделю Гермиона не могла думать ни о чем, кроме своей любви и счастливой помолвки.

Неделю спустя в женском туалете прямо из бачка унитаза вынырнула Плакса Миртл:

— Тебе нужно поговорить с Драко! — звонко сказала она.

— Мне не о чем с ним больше разговаривать, — беспечно отозвалась Гермиона, — передай ему, что все уже сказано.

— Он сам не свой, — не унималась Миртл, — он очень хочет тебя видеть.

— А я его — нет! — отрезала Гермиона, но сердце ее сжалось от какого-то смутного, забытого было чувства.

— Он ждет тебя в библиотеке, возле Запретной секции, — Миртл смотрела на нее злобно, — И, позволь заметить, что, если бы я не была мертвой, я не откладывала бы свой визит туда ни на минуту.

Миртл исчезла в бачке, гордо вскинув голову. А Гермиона сомневалась. Ее первым порывом было никуда не ходить, но чем больше шагов делала она в обратную от библиотеки сторону, тем сильнее тянуло ее туда, словно Малфой тянул за невидимые нити. Наконец, странное чувство, которое Гермиона изо всех сил пыталась назвать любопытством, одержало верх, и она, ругая себя, пошла в библиотеку.

Малфой выглядел плохо. Кровоподтеки на его лице от ударов Рона еще не прошли, приобретя желтовато-лиловый оттенок. Но держался он уверенно.

— Я знал, что ты придешь, Грейнджер.

— Я не могла отказать Миртл, которую ты, похоже, держишь на побегушках.

— Отнюдь, — Драко был серьезен, — Миртл — мой друг. Она поддержала меня в трудную минуту на шестом курсе, а я не забываю добро и умею быть благодарным.

— Как скажешь, — Гермиона напустила на лицо безразличное выражение, — так что ты хотел?

— За мной до сих пор не пришли, что говорит о том, что про мой разговор со Снейпом, как и про яд акромантула никто не знает, — бодро начал он.

— Но узнают, — многообещающим тоном произнесла Гермиона, — Это дело времени.

— Хорошо. Ты победила, я проиграл, ты молодец, я признаю, бла-бла-бла... Давай пропустим это. Я так понимаю, ты ставишь меня в такую ситуацию, что мне придется рассказать, зачем я все это затеял.

— Очень интересно, — сказала Гермиона, — Хотя нет, что это я, мне совершенно не интересно.

— Брось паясничать, — Драко нахмурился, — Дело вот в чем. Помнишь, на Турнир Трех Волшебников к нам приезжали девушки из Дурмстранга?

— Ну и?

— Среди них была одна — вейла — Астория Гринграсс.

— Ну и?

— Она будет моей женой. Только она еще об этом не знает.

— Ну и?.. То есть как это? — Гермиона действительно заинтересовалась, почувствовав, как в сердце что-то кольнуло больно, и место укола начало ныть.

— Она полностью мне подходит: чистокровная, из древнего магического рода... Ну, красивая, конечно, и все такое... В общем, я выбрал ее. И отец согласен с моим выбором.

— А как же твои шашни с Пэнси, с Милисентой...

— С тобой... — поддел Малфой, — это к делу не относится.

— Ты же совсем не знаешь эту девушку, — Гермиона растерялась, не зная, как донести до Малфоя глупость его затеи.

— Это необязательно. Моя жена не должна быть моей любимой женщиной. Она должна быть великолепной миссис Малфой.

— Но при чем тут твои изыскания?

— Включай мозг, Грейнджер, отключай гормоны, — Малфой словно заметил ее смятение, — Как ты правильно заметила, мы с ней мало знакомы. С чего бы ей вдруг захотеть стать женой бывшего Пожирателя смерти? Этот факт приводит нас к необходимости создания такого приворотного зелья, которое, в свою очередь, привело бы ее под венец.

— Но она же вейла, а на вейл не действуют приворотные зелья...

— Ну да. Поэтому мне и нужен был яд акромантула. Давно, когда Снейп был жив, он рассказал мне про одно зелье, выпив которое, гормоны, делающие девушку вейлой, на какое-то время перестают вырабатываться. Но в состав этого зелья входит треклятый яд акромантула, который невозможно достать законным путем.

— И ты решил использовать для этого меня? — Гермиона поразилась тому, с какой легкостью Малфой мог разыграть эту партию, не спутай она ему карты.

— Нет, — беспечно ответил Драко, — я об этом потом уже подумал, в процессе. Сначала я просто планировал поиздеваться над тобой. И, как ты знаешь, вовсе не собирался рассказывать твоему суженому про нашу маленькую шалость, — при воспоминании о «маленькой шалости» Драко усмехнулся, — Кстати, можем повторить, если хочешь.

— Нет уж, спасибо, второй раз я столько не выпью, — сухо отрезала Гермиона.

— Много потеряешь, — Драко провел пальцем по ее ключице, отчего она задрожала, но потом снова стал серьезным.

— А ты не думал о том, чтобы просто поехать во Францию и сначала все-таки попытаться уговорить эту девушку. Может быть, она в тебя влюбится!

— Что значит «может быть»?! — надменно произнес Драко, — Влюбится, конечно, если подпустит поближе. Но вейлы, ты же знаешь... В ее сети попасть много проще. А потом оглянуться не успеешь, как ты уже стоишь на пороге отчего дома без денег, драгоценностей и гордости, разбитый и безутешный.

— Да уж, спонтанность не твой конек, — заметила Гермиона.

— Только до той поры, пока ты отказываешься. А так я очень спонтанный, — Драко подмигнул.

— Так что же ты от меня хочешь? — уточнила Гермиона, чувствуя, что краснеет.

— Да все то же — яд акромантула и сохранение конфиденциальности.

— Ну, яд ты не получишь, но закладывать тебя я, так уж и быть, не стану.

— Это уже что-то, но не совсем то, что мне нужно, — дипломатично заявил Малфой, чем вызвал у Гермионы улыбку.

— Ну, уж извини, по-моему, этого и так выше крыши.

— Ладно, так и быть: ты, как любимая ученица, отвлекаешь Слагхорна, а я достаю яд.

— Нет.

— Ты добываешь мне пароль от комнаты Слагхорна, а я достаю яд, пока профессор обедает.

— Нет.

— Я пытаюсь взломать его кабинет, достаю яд, а ты смотришь, чтобы никто не пришел.

— Нет.

— Согласен. С последним вариантом я справлюсь без тебя. Гойл вполне может покараулить и не будет задавать лишних вопросов.

— Ты не понял, Малфой. Я хочу сказать, что ты не пойдешь добывать яд. Как только ты туда сунешься, я все расскажу МакГонагалл. Я глаз с тебя не спущу! Если тебе нужна эта девушка, поезжай во Францию и...

— Слышал-слышал, разговор зашел в тупик. Ладно, разберусь, — Малфой разочарованно махнул рукой.

Но только Гермиона обрадовалась, что одержала победу, как лицо Малфоя возникло в пугающей близости от ее собственного:

— Один поцелуй — на прощание, — прошептали его губы, и она не успела даже возразить, как он поцеловал ее, нежно и легко, не так, как раньше, по-особенному.

— Мерзкий хорек! — выкрикнула она, когда поцелуй закончился, и, ударив Малфоя по лицу, убежала прочь, ненавидя себя и Малфоя. И не знала, кого ненавидит больше.

На Малфоя она не смотрела до самых экзаменов и даже думать о нем не хотела, хотя он все время лез ей в голову, заставляя вспоминать их последний поцелуй снова и снова. Всякий раз, завидев его в коридоре, она ускоряла шаг и проносилась мимо со скоростью света, пока воображение ее живописало, что было бы, если бы она остановилась. Рон стал для нее этаким фоном, как пейзаж за окном, который всегда есть, но который не замечаешь. Она по-прежнему всегда была рядом с ним, но даже во время секса ее мысли занимал слизеринец.

За завтраком перед первым экзаменом напряженность чувствовалась в каждом мускуле, в каждой мышце тех, кто решил все-таки закончить школу после победы на Волдемортом. Все нервничали, кроме Гермионы. Она была уверена, что сдаст экзамены на «Отлично», несмотря ни на что.

В зал влетели почтовые совы, забрасывая адресатов письмами из дома с пожеланиями удачи на экзаменах. Перед Гермионой упал сверток со свежим изданием «Ежедневного Пророка». Как всегда, Гермиона пробежалась глазами по основным заголовкам, и взгляд ее остановился на небольшой заметке на последней странице: «Вчера Драко Люциус Малфой и Астория Мария Гринграсс официально объявили о своей помолвке и скрепили свои обещания в вечной любви друг к другу Непреложным Обетом — по старинной традиции рода Малфоев. Поздравляем молодых с важнейшим решением в их жизни и желаем им счастья на долгие времена».

Гермиона уронила газету и посмотрела на Малфоя. Тот сидел за столом и беззаботно любезничал с Пэнси и Милисентой. На секунду их взгляды встретились — но лишь на секунду.

Гермиона сильно ошибалась, полагая, что готова к экзамену. Она была не просто не готова — она была растерянна настолько, что даже не могла понять смысл вопросов, проступивших на ее свитке, когда время на ответы пошло. Экзамен тянулся мучительно долго.

Сдав работу, как в тумане, она вышла из зала, не обращая внимания на веселую болтовню Рона и Гарри, которые были уверены, что Гермиона справилась со всеми заданиями лучше всех.

Мимо прошмыгнул Малфой, бросив в ее сторону короткий, как будто манящий, взгляд, и, как завороженная, Гермиона пошла за ним, бросив Рону что-то вроде «Мне нужно в туалет».

Ей удалось догнать Драко только на третьем этаже.

— Малфой, стой! Нам надо поговорить.

— Когда девушка так строит фразу, — обернулся Малфой, — я сразу думаю, не беременна ли она.

— Оставь эти глупости! — Гермиона была вне себя, — Я видела заметку в «Пророке»! Ты помолвлен!

— Ну, не ревнуй, Грейнджер, ты же знаешь, что мой отец тебя все равно бы не одобрил!

— Ты все-таки достал яд акромантула и провернул свое грязное дельце! Бедная девушка!

— Ну, во-первых, теперь ты уже ничего не докажешь; во-вторых, девушка связана Непреложным Обетом, так что, когда действие зелья закончится, деваться ей все равно будет некуда; а в-третьих, не такая уж она и бедная, знаешь ли, — Малфой самодовольно усмехнулся.

— Как ты мог! — возмутилась Гермиона. Ей хотелось плакать, и она с ужасом понимала, почему.

— Ну... как-то так, — Малфой снисходительно улыбнулся, — Подумать только: всего один маленький поцелуй, и ты целый месяц избегаешь меня, не говоря уже о том, чтобы следить, чем я занимаюсь... Удобно, правда?

— Ты мерзавец! — Гермиона почувствовала, что краснеет. Она хотела набросить на него с кулаками или расцарапать ему лицо, но что-то останавливало ее.

— К чему такие высокопарные слова?! Я ведь ни сделал ничего дурного, даже шантажировать тебя этим поцелуем не стал. И я, в отличие от тебя, не ставил под сомнение вашу с Уизли свадьбу... Хотя стоило бы, потому что сейчас он стоит у тебя за спиной и слушает наш, приватный, в общем-то, разговор, — и Драко улыбнулся почти нежно.

Гермиона обернулась. Рон и Гарри стояли всего в одном лестничном пролете и в шоке следили за происходящим. Через мгновение Рон резко развернулся и пошел прочь, не говоря ни слова. Гарри одарил Гермиону полным негодования взглядом и последовал за другом. Гермиона повернулась к Малфою, но он тоже уже скрылся из вида. Все было кончено. Без сил, она добралась до спальни, упала на кровать и зарыдала.

— Гермиона, эй, Гермиона!

Гермиона открыла глаза. Она и не заметила, как заснула. Рядом сидела Джинни и теребила ее за плечо.

— Джинни... Который час? — спросила Гермиона устало.

— Ты пропустила ужин... — ответила подруга.

— Ты тоже меня презираешь, да?

— Ну... — Джинни уселась рядом, — Наверное, нет. То есть, то, как ты поступила с моим братом, — это не лезет ни в какие рамки, но... я не знаю, как сказать... Я тебя понимаю.

— Понимаешь?

— Драко Малфой — тот редкий тип людей, которых ненавидишь и любишь одновременно. Кто-то больше любит, а кто-то — ненавидит. Но равнодушным к нему остаться нельзя, это уж точно!

Джинни сказала вслух то, о чем Гермиона думала уже не один месяц. Ее любовь к Рону и то, что она чувствовала к Малфою, нельзя было даже близко поставить. С Роном все было просто и понятно. Она знала его многие годы, была в курсе всех его привычек и странностей и любила их, сильно любила. А Драко... Он не ответит взаимностью, даже если и будет что-то чувствовать, поэтому отношения с ним — какие бы они ни были — это всегда бой, борьба, противостояние, ирга, интрига... И никогда не знаешь, кто победит сегодня, а кто — завтра.

— Я всегда думала, что уж тебе-то на Малфоя точно наплевать, — осторожно сказала Гермиона, но услышала в ответ то, что и ожидала:

— Наплевать... только если он не рядом и если не придумывает всякие гадости вроде случайного взгляда после игры в квиддич, или неожиданного прикосновения при выходе из раздевалки, или...

— У тебя с ним что-то было? — у Гермионы захватило дух.

— Нет, — уверенно ответила Джинни, — только не с ним. Впрочем, — добавила она после паузы, — я не уверена, что на твоем месте поступила бы по-другому.

Гермиона облегченно вздохнула.

— Пойдем, — сказала Джинни, — Я поговорила с Гарри и Роном — они не будут выносить сор из избы. Но Рон очень подавлен: он ведь тебя любит.

— Я тоже его люблю... наверное, — неуверенно сказала Гермиона и отправилась в ванную комнату приводить себя в порядок. В душе у нее была пустота.

Весь экзаменационный период Гермиона не общалась ни с Роном, ни с Гарри, которые ее избегали, ни с Малфоем, которому, похоже, вся эта игра стала неинтересной. Вечера она коротала за книгами, хотя и знала всю школьную программу буквально наизусть. Все дни напролет проводила в библиотеке. А по ночам она думала, вспоминала, анализировала все события, которые произошли с ней после Рождественского бала. Все одно и то же: Малфой, Малфой, Малфой... Драко, Драко, Драко...

После экзаменов, не дожидаясь выпускного вечера, Гермиона уехала к родителям, попрощавшись только с Джинни.

— Я решила, что стану дантистом, — прямо с порога заявила она.

— Каким-то магическим дантистом? — осведомился отец.

— Нет, обычным, таким, как вы с мамой, — Гермиона прошла в гостиную и обняла мать.

— Почему вдруг? — мама обеспокоилась, — Ты же мечтала о карьере в магическом Министерстве.

— Это все были детские мечты, мама, — уныло произнесла Гермиона, — Пора взрослеть.

Она даже подумать не могла, чтобы рассказать родителям о том, как ей удалось за несколько месяцев разрушить и свою репутацию, и отношения с Роном, которые она строила долгие годы. Гермиона только поставила на стол печенье, привезенное родителям в подарок, и семья Грейнджеров уселась пить чай.

Все лето Гермиона усиленно старалась не думать ни о чем, кроме поступления Оксфорд на факультет медицины. Она штудировала маггловские книги и удивлялась тому, как легко все они помещаются в руках. Она словно училась жить в мире магглов заново.

В последний день лета большая серая сова принесла ей последний выпуск «Ежедневного пророка» — ее подписка заканчивалась. Привычным движением руки Гермиона развернула газету и пробежалась глазами по заголовкам. На последней странице она увидела маленькую заметку, говорившую о том, что сегодня Драко Малфой женится на своей избраннице. Гермионе стало очень горько. Она бросила «Пророк» в мусорную корзину и поднялась к себе. Упав на кровать, долго лежала, глядя в одну точку. То, что ей казалось игрой, произошло на самом деле. И теперь Малфой навсегда будет связан с другой женщиной Непреложным Обетом — и только смерть разлучит их, в прямом смысле.

Когда на город спустились сумерки, Гермиона услышала тихий хлопок. Подняв голову, она увидела Джинни, которая трансгрессировала на ее подоконник.

— Привет, — тихо сказала гостья, — Как ты?

— Нормально, — бесцветно отозвалась Гермиона.

— А, значит, ты уже видела сегодняшний «Пророк», — оценив состояние подруги, сделала вывод Джинни.

Гермиона кивнула.

— Ну, тогда собирайся! — неожиданно живо предложила Джинни.

— Куда? — Гермионе не хотелось даже шевелиться.

— Вылезай из кровати, мы пойдем в «Дырявый котел» — нужно проводить Малфоя в семейную жизнь парой бокальчиков чего-нибудь покрепче сливочного пива.

— Что-то не хочется... — Гермиона отвернулась к стене, но Джини не отставала:

— Пойдем, тебе нужно развеяться! Тем более, что мне надо с тобой поговорить!

— Так говори здесь.

— Не могу — атмосфера не та.

Попрепинавшись с подругой еще немного, Гермиона сдалась. Она собралась, и девушки трансгрессировали.

В «Дырявом котле» было душно и накурено. Почти все столики заняты. В клубах дыма сновали официантки, бодро разносящие заказы, почти полностью состоящие из спиртного. За столиком у барной стойки девушки увидели Милисенту Булстроат и Пэнси Паркинсон.

— Смотри, — сказала Джинни, указывая на них, — они, похоже, тоже провожают Малфоя!

Гермиона только горько усмехнулась.

Наконец, им удалось найти столик, и они заказали себе по бокалу вина. Джинни подождала, пока Гермиона все выпьет и закажет еще, а потом спросила:

— И что ты собираешься делать дальше?

— Уммм, поступлю в Оксфорд, буду учиться на стоматолога, перееду в Лондон... — невесело рассказала Гермиона. У нее перед глазами все еще стояла картина, на которой Малфой говорит «Да» другой женщине.

— Глупости какие! — Джинни тряхнула рыжей шевелюрой, — То есть из-за какого-то белобрысого прохвоста ты собираешься бросить все, о чем мечтала, к чему так долго шла... Зачем?

— Да я в глаза никому смотреть не могу там, в магическом сообществе. Мне кажется, что весь мир знает о том, что было между мной и Малфоем...

— Ну, во-первых, не «там», а здесь, — уточнила Джинни, — а во-вторых, кроме нас с Гарри и Роном никто ничего не знает. Ну... может, еще мама...

— А они? — Гермиона показала на Пэнси и Милисенту.

— Они сами мечтают обо всем забыть, — Джинни усмехнулась, — их положение не лучше.

Гермиона только вздохнула.

— Я хотела поговорить с тобой вот о чем, — Джинни заказала еще вина и продолжила: — Тебе нужно помириться с Роном.

— Это невозможно, — тихо сказала Гермиона, — он все видел и слышал, и он знает, что у меня нет уже к нему тех чувств, что раньше. Я пыталась — даже согласилась на его предложение — вернуть их, но у меня ничего не вышло...

— Рон очень страдает: все лето просидел в своей комнате, не пошел ни на одно собеседование.

— Я знаю, что я причинила ему много боли, и из-за этого я тем более не могу вернуться.

— Рон любит тебя гораздо сильнее, чем ты думаешь, — Джинни подлила Гермионе еще вина.

— Я понимаю, но я-то...

— Но вы же столько лет были друзьями! У тебя не могло совсем не остаться никаких чувств!

— Да, как друга, я очень люблю его... — Гермиона размышляла, — и он может быть очень хорош в постели...

— Стоп-стоп! Он же все-таки мой брат! — Джинни видела, что Гермиона потихонечку начала пьянеть, — Давай без подробностей!

— В общем...

— В общем, ты не против, но переживаешь, что он никогда не простит тебе предательства, так?

— Наверное, так, — Гермиона вздохнула.

— Тебе нужно попробовать. Я полагаю, да и мама так считает, что Рон будет только рад, если ты придешь.

— Миссис Уизли? — Гермиона удивилась, — Я думала, она меня ненавидит...

— Ну, ее отношение к тебе, конечно, изменилось... — Джинни выдержала паузу, — но она уверена, что лучшей партии Рону не найти. Так что просто поезжай к нему.

— А что? — вдруг сказала Гермиона, — И поеду! Рон добрый, храбрый, честный... Не то, что этот... хорек!

— Ну, вот видишь, — Джинни кивнула одобрительно и заказала Огненного виски и себе, и Гермионе.

— Если ему можно жениться на вейле, значит, и мне тоже! — Гермиона начала расходиться, — но какой у него взгляд...

— И не говори...

— Так посмотрит, как будто выжигает все изнутри... — Гермиона поежилась.

— Или плечом дотронется... так невзначай... — Джинни тоже предалась воспоминаниям.

— Ну, хорек и есть.

— И ведь нарочно делает, чтобы ты потом полдня краснела...

— И ни о чем больше думать не могла!

— Поэтому его просто необходимо проучить! — Джинни топнула под столом ногой.

— Да! Выйду замуж за Рона и буду счастлива! — в такт топнула ногой и Гермиона, — Ой, мне, кажется, надо в туалет... Я на минуточку!

...Гермиона открыла глаза. Голова гудела страшно. Хотелось пить. Она попробовала перевернуться на другой бок и вскрикнула от неожиданности.

— Что ты орешь, Грейнджер! Дай поспать, — лениво протянул Малфой. На этот раз он был без пижамы.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Гермиона шепотом.

— Прости? Что Я здесь делаю? Это моя комната, вообще-то.

— О Мерлин... Это что, опять случилось? — Гермиона не могла поверить в то, что все это — реальность.

— Ну да, случилось, ты поспать мне дашь? — Малфой отвернулся.

— Какой ужас, — простонала Гермиона.

— Вообще-то ты говоришь о моей первой брачной ночи, Грейнджер, так что выбирай выражения.

— Как? Что?! — Гермиона уже вообще ничего не понимала, — Как я здесь оказалась? Что произошло?

— Отстань, а? — голос Малфоя звучал уже неприязненно, — Я, похоже, перебрал вчера...

— Ты что, ничего не помнишь? — глаза Гермионы расширились.

— Я сплю, — сказал он и накрыл голову подушку, — поговорим потом.

Гермиона замолчала. Пораженная, изумленная, ничего не понимающая и немного счастливая, она сидела на шелковых простынях и смотрела на спящего Малфоя. Сейчас он казался ей таким доступным, что можно было сделать с ним все, что угодно. Но в то же время что-то останавливало ее. Словно она боялась разрушить эту маленькую иллюзию счастья.

Часа через два Малфой потянулся:

— Сколько можно на меня смотреть, — недовольно проворчал он и повернулся к ней.

— Малфой, что происходит между нами? — Гермиона смотрела на него, не мигая.

— Наверное, ты просто влюбилась в меня, — спокойно сказал Малфой.

— И это тебе все объясняет?! — Гермиона почувствовала досаду.

— Ну, конечно. А как иначе можно объяснить, что к тебе в самый разгар свадьбы заваливается гряз... магглорожденная пьяная девица и начинает осыпать оскорблениями, а потом лезет целоваться, буквально срывая одежду?

— О Мерлин, не может быть... — Гермиона готова была провалиться сквозь землю, — Я сорвала твою свадьбу?

— Нет, не волнуйся об этом, — буднично сказал Малфой, — из сорванного был только галстук. А свадьба состоялась: отец вовремя обезвредил тебя и левитировал в подсобку.

— Отец? Люциус Малфой?!

— Да, мой отец — это Люциус Малфой, — самодовольно подтвердил Драко и ухмыльнулся.

— О Мерлин... — только и смогла сказать Гермиона, но вдруг ее посетила мысль, куда более важная:

— Между нами что-то было? — быстро спросила она, — Потому что если было, а ты уже был женат, но ты же связан Непреложным Обетом, значит, ты должен умереть, получается, ты так влюбился в меня, что решил пожертвовать собой ради этой ночи и...

— Грейнджер, сбавь темп! — Малфой уселся в кровати, — Что ты несешь?! Конечно, между нами что-то было!

— Но раз ты еще не умер, значит, ты еще не женился...

— Женился, — вдруг сказал Малфой совершенно серьезно, — и теперь в другом конце имения Малфоев меня ждет объяснение с женой, а потом — с отцом. И непонятно, что хуже.

— Но как тогда... Вы же давали клятву... и скрепили ее Непреложным Обетом... Теперь ты умрешь?

— Не говори глупости. «Пожертвовать собой ради этой ночи»... Что за ерунда! Конечно, мы поклялись друг другу в вечной преданности, быть опорой и поддержкой друг для друга... в болезни и в здравии... И что-то там еще — я не запомнил, но про верность там ничего не было — это уж точно. Это очень древняя традиция, знаешь ли, но это традиция Малфоев. А значит, там всегда будет лазейка на случай сильного алкогольного опьянения или еще на какой случай... — Малфой загадочно улыбнулся.

— Значит, ты теперь женат... — Гермиона потерянно вздохнула, — Наверное, мне пора.

— Ну да, пожалуй, — согласился Малфой как будто с облегчением, — Если хочешь, я тебя проведу в комнату, откуда можно трансгрессировать, если в твои планы не входит встретиться с членами моей семьи.

— Это было бы... очень хорошо, — Гермиона вдруг поняла, что хочет домой.

Малфой накинул халат, Гермиона быстро оделась, и они вышли в коридор. Пройдя немного вперед, свернули за угол, и Драко открыл маленькую дверь, приглашая Гермиону войти. В комнате стоял стол, окруженный несколькими стульями. За открытым окном гулял ветер, поэтому было прохладно.

— Тебе было хорошо со мной? — неожиданно спросила Гермиона.

— А разве я стал бы менять первую брачную ночь на третьесортный секс? — вопросом на вопрос ответил Малфой.

— Я пойду.

— Иди.

— И все?

— Ну, можем еще раз заняться сексом, — пожал плечами Малфой.

Гермиона вдруг резко бросилась к нему и упала в его объятия. Он подхватил ее на руки и положил на стол, склонившись над ней. Дневной свет падал на его лицо, шею, плечи, подрагивающие в такт его движениям, и Гермиона пыталась запомнить эти мгновения и это лицо, заливающееся румянцем все сильнее, и частое дыхание Малфоя, и его волосы, спадающие на ее грудь...

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Малфой разогнулся, тряхнул головой и отошел к окну, запахивая халат, не глядя больше на Гермиону. Гермиона поправила одежду и трансгрессировала в свою комнату, где провела остаток дня, ругая себя за позор, учиненный на свадьбе Малфоя.

Гермиона очень боялась, что ее начнут забрасывать гневными совами, что колонки газет будут пестреть колдографиями и статьями о скандале на свадьбе Малфоя, но ничего не произошло: ни статей, ни сов. Никто не показывал на нее пальцем, когда она пробралась в Косой переулок, чтобы встретиться с Гарри и Джинни.

— Куда ты пропала? — спросила Джинни, как только они уселись за столик в одном из кафе. — Я ждала-ждала, но ты так и не вернулась из туалета. Я искала тебя повсюду, но нигде не могла найти.

— А вы разве не в курсе? — спросила Гермиона.

— В курсе чего? — Гарри сделал глоток кофе.

— Так вы не знаете... про свадьбу... Малфоя...

— А что с ней не так? — удивилась Джинни.

— Да, мы что-то слышали о том, что какая-то сумасшедшая пыталась то ли избить, то ли изнасиловать Малфоя, но ее закрыли в больнице св. Мунго, насколько я знаю, — рассказал Гарри.

— В больнице? — глухо переспросила Гермиона.

— Ну да, — подтвердила Джинни. — Но ты-то тут при чем?

— Я... — Гермионе ничего не оставалось, кроме как соврать. — Ни при чем. Я просто трансгрессировала в Лондон и брела по набережной Темзы, пока не устала... Потом, уже под утро, вернулась домой. Вот и все.

— Но почему ты сбежала? — не унималась Джинни.

— Мне стало очень душно, захотелось побыть одной.

— Ты очень изменилась, Гермиона, — грустно сказал Гарри, — и не в лучшую сторону.

Гермиона опустила голову. Она не знала, как объяснить другу свои чувства к человеку, которого тот бесконечно презирал.

— Ты все еще собираешься навестить Рона? — спросила Джинни, и Гермионе показалось, что в ее навязчивости кроется какой-то подвох.

— Я еще не решила, — сказала она отстраненно.

Ее кофе уже остыл, разговор не клеился. На стол со стоящего неподалеку дерева упал желтый кленовый лист, тонкий, с прожилочками. Гермиона взяла его за черенок и стала вертеть в руках, а потом отпустила. Осенний ветер подхватил его и понес по переулку, закручивая в причудливом танце. «Я как этот лист», — подумала Гермиона.

Холодно попрощавшись с друзьями и пообещав навестить Рона, девушка вернулась домой.

Еще несколько дней прошли в полной тишине и изоляции ото всего мира. Даже родители начали беспокоиться о здоровье дочери. Но Гермионе просто хотелось побыть одной. За окном лил дождь. Гермиона садилась на подоконник, подбирала колени и смотрела, как капли стекают по стеклу. И вспоминала несколько прекрасных мгновений, подаренных ей Малфоем.

В то утро, когда Гермиона наконец собралась с духом поехать в Министерство Магии на собеседование в Отдел Магического Правопорядка, в ее дверь постучали. На пороге стояли двое в черных мантиях со значками Авроров на груди. Лица их ничего не выражали, как будто они находились под заклятием «Империус».

— У нас есть ордер на обыск, мисс Грейнджер, — доложил один, протягивая ошарашенной Гермионе свиток с печатью Министерства.

И они прошли в дом, не дожидаясь приглашения. Побродив по первому этажу и напугав собиравшихся на работу родителей Гермионы, они поднялись по лестнице и заглянули в комнату девушки.

— Я могу узнать, что вы ищете? — поинтересовалась Гермиона. — По закону вы не имеете права вот так вламываться в дома магглов...

— У нас особое распоряжение, — сухо сказал один из авроров, продолжая одно за другим накладывать на комнату поисковые заклинания. — Мы ищем магический артефакт, который, как нам известно, содержит в себе темную магию.

— Глупости, — Гермиона нахмурилась. — Я сражалась с Волдемортом бок о бок с Гарри Поттером. Я принципиально не имею никаких дел с темной магией.

— Тогда как вы объясните вот это? — один из авроров открыл шкаф и достал оттуда помятое платье. Из кармана он извлек маленький круглый предмет, который загудел, как только до него дотронулись.

— Что это? — спросила Гермиона, побледнев.

— Вам лучше знать, мисс Грейнджер, — второй аврор коснулся предмета палочкой, и из него повалил темный дым.

— Но это не мое! — Гермиона отскочила к двери, но авроры среагировали молниеносно, обездвижив ее.

— Это ваша комната, это ваше платье, стало быть, и вещица тоже ваша, — холодно заметил один из них. — Мы проводим вас в Министерство для допроса.

Гермиона не могла ни пошевелиться, ни сказать что-либо. Она с ужасом думала о том, что платье, в котором нашли темный артефакт, было на ней в день свадьбы Малфоя. Но стараниями Люциуса, которому она сначала была так благодарна, о ее визите на это мероприятие никто не знал, и никаких доказательств тому не сохранилось.

В Министерстве ее долго водили по коридорам, словно запутывая, но, в конце концов, доставили к кабинету, дверь которого была сделана из красного дерева. Гермиону провели внутрь. За большим столом, также из красного дерева, видел Перси Уизли. При виде Гермионы он очень удивился и тут же приказал аврорам, доставившим ее, удалиться.

— Гермиона?! Фините никантатем! — Перси вернул Гермионе возможность двигаться. — Что происходит?!

— Я и сама не знаю, — тихо ответила Гермиона.

— У тебя нашли амулет Каркарова, который он использовал для подчинения вампиров. Это страшная штука, как она оказалась у тебя?!

И тут Гермиона поняла, что сказать ей абсолютно нечего. Малфой оказался умнее, чем в прошлый раз: он не оставил ей шанса раскрыть правду.

— Не знаю, — повторила Геримона, — но это не мое. Ты должен мне поверить. Мне его подбросили.

— Но кто? Зачем? Где? Когда? Почему именно сейчас, когда у нас проводятся рейды по выявлению таких вот артефактов? — Перси буквально заваливал ее вопросами, но ни на один Гермиона ответить не могла.

— Не знаю, — повторила она. В ее душе что-то оборвалось и умерло, словно часть ее сердца перестала биться. Отрешенная, она стояла перед Перси и думала о том, что поцелуй дементора — лучшее, что может с ней теперь случиться.

— Гермиона! — Перси весь вспотел. — Я ведь хочу тебе помочь! Что с тобой?!

Девушка промолчала.

— Гермиона, — голос Перси звучал печально, — ты понимаешь, что сейчас я вынужден отправить тебя в Азкабан... Пожалуйста, дай мне шанс не делать этого!

— Перси, делай то, что должен, — отрешенно ответила Гермиона. — Мне теперь все равно.

Побледнев, Перси вызвал охрану и попросил проводить Гермиону в Азкабан, в секцию предварительного заключения.

В камере было холодно, а в душе Гермионы — еще холоднее. Все ее чаяния, все мечты разбились на мелкие осколки. Через крошечное решетчатое окошко в камере она видела силуэты дементоров, парящих неподалеку, и надеялась, что один из них заберет ее душу. Сейчас же. Немедленно. Но ничего не происходило. Сначала слезы текли из ее глаз, потом перестали. На щеках образовались соленые дорожки. Они высохли, кожу стянуло. Гермиона впала в оцепенение.

Она не знала, сколько времени провела за решеткой. Она очень много спала. А когда спать уже было невозможно, она плакала. Есть совсем не хотелось.

— Гермиона Джин Грейнджер! На выход! К вам пришли! — услышала девушка в какой-то момент голос охранника.

Подниматься с койки не хотелось, но Гермиона пересилила себя. Как сомнамбула, она покинула камеру. Охранник провел ее по белоснежному коридору в небольшой кабинет. В кабинете стоял стол и два стула. Окон не было, но на одной стене кто-то наколдовал небо, похожее на то, что в Большом зале Хогвартса. Когда Гермиона вошла, небо было затянуто тучами, шел дождь.

На одном из стульев сидел ее посетитель. Рон Уизли. Он был одет в строгий костюм и служебную мантию; его вихры были аккуратно зачесаны назад. Гермиона хотела тут же выйти, но охранник преградил ей дорогу:

— Советую вам пообщаться с адвокатом, мисс, — сказал он и закрыл за собой дверь.

— Гермиона! — Рон подошел к ней и попытался обнять, но она отстранилась.

— Так ты мой адвокат? — без выражения спросила она.

— Да, я попросил, чтобы твое дело поручили мне, — кивнул Рон и подал ей стул, помогая присесть.

— Как же это тебе удалось?! — не без насмешки спросила она. — Ты же за все лето не сходил ни на одно собеседование.

— Ну, результатов экзаменов хватило, и меня взяли помощником адвоката, если быть точным. Я пошел на собеседование, когда узнал, что ты здесь...

— Напрасно стараешься, — холодно сказала Гермиона и опустила глаза, — я не хочу выходить отсюда. Мне тут нравится.

— Не говори глупостей. Я изучил материалы дела, и мне кажется, все не так уж безнадежно. Плюс я попросил Перси помочь мне разобрать все сложные моменты — у него же большой опыт. Так что наши шансы...

— Неинтересны мне твои шансы! — злобно выкрикнула вдруг Гермиона. — Я не люблю тебя! Все кончено между нами! Что ты еще от меня хочешь?!

— Только помочь тебе выбраться отсюда, и все, — тихо сказал Рон и добавил: — Я знал, что Малфой изменит тебя, но и не предполагал, что настолько...

Гермиона промолчала. Рон сел на свой стул и открыл блокнот. Возле листа удобно пристроилось Прытко Пишущее Перо.

— Как все это произошло? — спросил Рон после паузы.

— Двое вломились ко мне с ордером, обыскали дом, напугали моих родителей и забрали меня сюда.

— Так сразу с ордером?

— Ты же слышал, что я сказала?! — Гермиона чувствовала, что делает Рону больно каждой своей злобной фразой, но его боль словно подпитывала ее. Как будто ей надо было на ком-то отыграться, и она не могла остановиться.

— Это странно, — сказал Рон, — обычно ордер выдают, когда ищут что-то конкретное и уверены в результате... Откуда у тебя эта вещь?

— Это не мое, мне ее подкинули.

— Я тебе верю, но, может быть, ты вспомнишь, когда это могло произойти? Как? Кому это было нужно?

— Ты глухой? — Гермиона была готова ударить бывшего друга и парня. — Я же ясно сказала, что ничего не знаю!

— Ты не говорила, — Рон старался сохранять спокойствие, хотя на его лице читалось страдание.

— Значит, сейчас говорю. Мне ничего не надо. Мне и здесь неплохо. А тебя я просто не хочу видеть. И, чтоб ты знал, такая прическа тебе не идет, а в костюме в этом ты выглядишь, как клоун!

Рон вздохнул.

— Хорошо, — сказал он, — это твое решение, и я его уважаю.

Он встал и направился к выходу. Возле двери Рон обернулся и сказал:

— Если все-таки тебе понадобится помощь, свяжись со мной, — и вышел.

За Гермионой пришел охранник и отвел обратно в камеру. В Азкабане ее жизнь замерла. Часы тянулись медленно, и ей казалось, что все хорошее, что было в ее жизни, исчезает, стирается из памяти, уступая все больше и больше места воспоминаниям о предательстве Малфоя — человека, в которого она имела неосторожность влюбиться. Иногда ее допрашивали разные люди, но всем она говорила одно и то же: «Это не мое, я ничего не знаю». Однажды к ней заглянула даже Минерва МакГонагалл, но ее визит не принес ничего нового. Приближался день слушанья дела. Гермиона впала в прострацию.

В назначенный час ее сопроводили в Министерство магии. Войдя в зал, где должно было слушаться ее дело, Гермиона удивилась, как похожа атмосфера в нем на ту, что царила при Амбридж, когда та искала «магглорожденное отродье»: под потолком зала парили два дементора, а перед трибунами заседателей прогуливался патронус судьи в виде жирного гуся. Гермиону посадили в кресло обвиняемой, и скобы, появившиеся из подлокотников, сомкнулись на ее руках. Ей было холодно, словно лед прорастал внутри нее, заполняя все сосуды. Начался допрос. Незнакомые ей люди задавали вопросы, она отвечала по-прежнему односложно. Заседание подходило к концу.

— Вы признаете свою вину? — спросил маленький толстый человечек в лиловой мантии — прокурор.

— Нет, — Гермиона отрицательно помотала головой.

— Тогда прежде, чем мы вынесем вердикт, — сказал судья, — обвиняемой предоставляется последнее слово.

Гермиона глубоко вздохнула и обвела взглядом зал. Во втором ряду, справа за судьей, сидел Перси с бледным лицом. Время от времени он наклонялся к судье и что-то шептал ему. Рон и Гарри сидели в четвертом ряду, ближе к выходу, и молчали, пристально глядя на подругу. А в самом углу, в последнем ряду, в тени Гермиона заметила крупную фигуру Люциуса Малфоя. Его лицо выражало полнейшую умиротворенность. В руках он держал свою вечную трость с набалдашником в виде головы змеи, который, как знала Гермиона, служил рукояткой его палочке. Люциус достал из кармана салфетку и натирал набалдашник, заставляя его блестеть. Их глаза встретились, и Люциус усмехнулся, одарив Гермиону своим самым презрительным взглядом. Гермиона выдержала этот взгляд и, собравшись с мыслями, сказала:

— Многоуважаемый суд, я... я виновата. Я виновата в том, что полюбила не того человека. В остальном моей вины нет. Это все, что я могу сказать.

— Если это все, что вы хотели сказать... — начал судья, но вдруг сзади послышался голос Рона:

— Ваша честь, я бы хотел ходатайствовать о применении к Гермионе... к обвиняемой формы допроса с использованием Веритасерума. И я на правах ее адвоката...

— Не можете не знать, что применение сыворотки правды незаконно и не используется в суде, мистер Уизли, — растягивая слова, вымолвил из своего угла Люциус, и все обернулись к нему. — К тому же мисс Грейнджер отказалась от услуг адвоката и подписала соответствующую бумагу.

Рон не нашелся, что сказать на это, но Гермиона помогла ему:

— Не надо бояться, мистер Малфой, — каменным голосом сказала она, — даже если суд удовлетворит данное ходатайство, я откажусь от приема Веритасерума. Я все уже сказала, и мне нечего добавить.

Перси склонился к судье и что-то зашептал ему в самое ухо.

— В таком случае, — произнес судья, — переходим к вынесению вердикта. Кто считает обвиняемую виновной, просьба поднять руку.

Несколько рук взмыли вверх. Среди них была и рука Люциуса Малфоя. Перси пересчитал руки и что-то сказал судье.

— Поскольку людей, не поднявших руки, меньшинство, — резюмировал тот, — мисс Грейнджер признается виновной в незаконном хранении артефакта, содержащего темную магию. Суд удаляется для вынесения приговора.

Грузный судья тяжело поднялся с места и удалился. Патронус в виде гуся последовал за ним, и Гарри заменил его своим.

Долгих полчаса в зале стояла тишина, нарушаемая только редкими ремарками, которыми обменивались присутствующие, и то шепотом. Наконец показался судья в сопровождении своего верного гуся. Он остановился напротив кресла Гермионы и откашлялся:

— Мисс Грейнджер, принимая во внимание ваши прежние заслуги в борьбе Сами-Знаете-С-Кем, — даже после смерти Волдеморта старик не решился назвать его по имени, — суд принял решение применить к вам наиболее мягкое наказание в виде шести месяцев заключения в Азкабане. Суд также поясняет вам, что у вас есть возможность подать апелляцию в установленные законом сроки и привлечь адвоката для полноценного построения линии своей защиты. Хотя сомневаюсь, что вам нужен адвокат, — пробормотал он в конце, — вы и сами отлично разбираетесь в вопросах Магического Права.

Гарри и Рон отреагировали на приговор недовольным гулом, их поддержал Перси и еще несколько наблюдателей. Люциус Малфой сощурился довольно и посмотрел на Гермиону уничижающее. Гермиона закрыла глаза: этот взгляд вынести у нее уже не было сил.

Ее снова доставили в камеру, на этот раз как заключенную. Дни тянулись бесконечно долго, и каждый следующий был точной копией предыдущего. Иногда Гермиона подходила к маленькому окошку и смотрела на осеннее небо, такое же холодное и ненастное, как и душа девушки. К зиме Гермиона потеряла счет дням. Она стала спокойной и равнодушной. Когда она уже совсем смирилась с одиночеством узника, к ней пришли.

— Гермиона Джин Грейнджер! — позвала надзирательница. — На выход! К тебе посетитель!

Гермиона отрешенно вышла из камеры и скоро оказалась в знакомой уже комнате с наколдованным небом на стене.

— Гермиона! — бросилась к ней Джинни и заключила в свои объятия. — Мерлин! Как же давно мы не виделись!

Гермиона не сопротивлялась, но и не обняла подругу в ответ.

— Как ты похудела! У тебя такие синяки под глазами! Ты так ужасно выглядишь! — запричитала Джинни. Сейчас она была очень похожа на миссис Уизли.

— Мне все равно, — равнодушно сказала Гермиона и присела на стул.

— Мы все так переживаем за тебя! Мама испекла для тебя пирог, надеюсь, он тебе понравится! — она придвинула к Гермионе сверток, лежащий на столе.

— Спасибо, — сказала Гермиона, но ни ее вид, ни ее голос ничего не выражали.

— Гермиона, — начала Джинни после паузы, — я пришла сюда, чтобы поговорить. Ты не должна быть здесь, ты же невиновна! Я знаю, что во всем виноват Малфой, и мы должны вывести его на чистую воду!

— Джинни, — тихо сказала Гермиона, — мы ничего не должны. Я всех простила. И потом, полгода не так уж и много.

— Так нельзя! — вдохновенно воскликнула Джинни. — Мы с Роном и Гарри тебе поможем! Мы докажем, что амулет подсунул тебе Малфой, когда ты была на его свадьбе!

— Откуда вы знаете? — Гермиона побледнела.

— Было нетрудно догадаться, хотя мы не сразу задумались об этом. Гарри и Рон решили, что Люциус Малфой не просто так присутствовал на твоем процессе. А зная о ваших «отношениях» с Драко на последнем году обучения, мы пришли к выводу, что эта семейка имеет к твоему делу непосредственное отношение. Потом мы проанализировали ситуацию: амулет нашли в платье, значит, Малфой подсунул его тебе при встрече, потому что, подкинь он его прямо в комнату, выбрал бы место понадежнее. Затем Рон съездил к твоим родителям и узнал, что все лето ты просидела дома за книгами, никуда не выходила и ни с кем не встречалась. Значит, ты могла увидеться с Малфоем только в день его свадьбы, когда ты оставила меня одну допивать и расплачиваться. Твоя ложь про прогулку вдоль Темзы и раньше выглядела неубедительно. Теперь же она не выдержала никакой критики.

Гермиона молчала, а Джинни продолжала. Ее щеки раскраснелись от возбуждения.

— Как раз в это время на свадьбе Малфоя произошел скандал, и мы подумали, что, возможно, под влиянием алкоголя, который мы с тобой распивали, именно ты могла его учинить. Но всем было известно, что причиной скандала стала какая-то сумасшедшая, попавшая в больницу с душевным расстройством...

Гермиона вздрогнула, думая о судьбе бедной девушки, которая, как и сама Гермиона, стала жертвой интриг Малфоев. Джинни восприняла это как знак того, что она на верном пути, и продолжала:

— И тогда мы поехали в больницу навестить эту загадочную особу. И, представь себе, оказалось, что кто-то здорово поработал с ее памятью! Ей и вправду кажется, что она была на свадьбе и нападала на Малфоя.

— Почему вы решили, что с ее памятью что-то не так? — впервые Гермиона выглядела заинтересованной.

— Ну, во-мервых, она маггл... Где еще в Британии можно найти девушку, которую в магическом сообществе никто не знает?! Во-вторых, она действительно очень похожа на тебя! Очевидно, это нужно было для того, чтобы гости, будучи на свадьбе в подпитии, впоследствии приняли тебя за нее. А в-третьих, — Джинни выдержала паузу, — она не смогла сказать, кто из парней на колдографиях, которые мы ей показали, является Драко Малфоем, хотя и утверждает, что хотела свести с ним счеты!

Гермиона хмыкнула:

— Умно...

— Это Рон придумал трюк с колдографиями! — с гордостью сообщила Джинни. — Теперь дело за малым: обнародовать все это, и тогда доказать твою невиновность не составит труда!

— Проблема только в том, — горестно заметила Гермиона, — что даже если удастся все это сделать, мое имя навсегда будет покрыто позором — на это и рассчитывал Люциус.

Услышав это, Джинни приуныла: они явно не подумали о таком аспекте, когда проводили свое маленькое расследование.

— Так вы говорите, Малфой поработал с памятью этой девушки? — переспросила Гермиона, думая о своем. — Бедняжка!

— Да, — кивнула Джинни, — Гарри сказал, что к ней применили заклинание Олвидадо Вердадус, заменив часть ее настоящих воспоминаний ложными...

— Олвидадо Вердадус... — повторила Гермиона. — Где-то я уже слышала такое заклинание... Но где?

— Вряд ли: оно очень редко используется и не входит в школьную программу.

— Но я уверена, что где-то слышала его, когда-то давно... — Гермиона напрягла память.

На искусственном небе из-за туч показалось блеклое солнце.

— Значит, ты не будешь обнародовать события, произошедшие на свадьбе Малфоя, чтобы оправдаться? — спросила Джинни.

— Я не могу этого сделать, — Гермиона вздохнула. — На этот раз Малфой обошел меня, воспользовавшись моей слабостью...

— Твоей слабостью? — переспросила Джинни.

— Да, я ведь полюбила его... и мы провели ночь вместе... как тогда, после Рождества... после Рождества! — Гермиона хлопнула себя по лбу. — Вот, где я слышала это заклинание! Тогда оно показалось мне незнакомым, но это было оно — Олвидадо Вердадус!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что Малфой... заменил мои реальные воспоминания на ложные той ночью, после Рождества!

Джинни сидела, раскрыв рот. Она не знала, что сказать — так велико было ее изумление.

— Но кто будет заменять воспоминания о сексе воспоминаниями о сексе? — наконец сказала она.

— В том-то и дело, что никто. А это значит, что то, что казалось мне сексом с ним, на самом деле было... чем-то другим!

— Но это же значит, что ты не изменяла Рону! — радостно воскликнула Джинни.

— Ну, во-первых, на свадьбе Малфоя я ему все-таки изменила, а во-вторых, — Гермиона снова погрустнела, — это уже не важно, потому что я все равно больше не люблю Рона, и он об этом знает.

— Я не сказала тебе самого главного, — произнесла Джинни тихо. — Я не сказала, что после того, как мы провели расследование, я поехала к тебе, а Гарри и Рон — к Малфою. И я не думаю, что у них получится конструктивная беседа.

— Но зачем?! Чего они хотят добиться?! — Гермиона представила Малфоя, всего избитого, может быть, даже искалеченного, и ей стало больно.

— Ничего, — холодно сказала Джинни. — Они просто хотят, чтобы каждый получил по заслугам. Официально или нет.

— И ты их поддерживаешь? — Гермиона широко раскрыла глаза.

— Чувство справедливости ведь вполне естественно, разве нет? — пожала плечами Джинни. — Тем более, что у него тоже будет палочка и возможность защищаться.

— Но двое против одного...

— Гарри обещал не вмешиваться, — заметила Джинни.

— Вы же ничего не понимаете... — пробормотала Гермиона.

— Это ты ничего не понимаешь, — ответила Джинни. — Но рано или поздно тебе все станет ясно. Мы подождем.

Гермиона ничего не сказала.

— Мне пора, — сказала Джинни. — Я принесу тебе подарки на Рождество, если ты захочешь меня видеть.

— Не думаю, — огрызнулась Гермиона, но вдруг передумала: — Джинни! Я могу попросить тебя об одном одолжении?

— Да, конечно, — с готовностью отозвалась Джинни.

— Попробуй узнать, что было между мной и Малфоем на самом деле в ту Рождественскую ночь в прошлом году. Для меня это очень важно, — и она слегка покраснела.

— Хорошо, мы с Роном и Гарри постараемся тебе помочь, — без энтузиазма сказала Джинни.

— Почему вы все это делаете для меня? — Гермиона задала вопрос почти шепотом. — Почему не бросите меня после всего того, что я натворила?

— Потому что мы друзья, Гермиона, и нам не все равно, что с тобой происходит, — просто ответила Джинни. — Ты попала в беду... и мы хотим помочь тебе. Мы знаем, что для каждого из нас ты сделала бы то же самое, потому что в глубине души, не отравленной Малфоем, ты все та же Гермиона, которую мы знаем и любим.

Джинни ушла. Гермиона вернулась в камеру. Взволнованная, растроганная, растерянная, она ждала того дня, когда Джинни снова придет и принесет известия о Малфое. За окошком шел снег. Белый и чистый, он прикрывал собой всю грязь, оставленную осенью, очищал природу, давал новую надежду. Только теперь Гермиона не знала, на что надеяться. Но это только радовало ее.

Рождество наступило незаметно. Перед сочельником Гермиону снова вызвали в комнату для посещений. Она вошла, переполненная чувством предвкушения, и застыла на пороге: у ненастоящего неба, сияющего солнцем, стоял Драко Малфой собственной персоной. Он был закутан в мантию под самое горло. Через правую щеку его проходил тонкий кровоподтек.

— Ну, здравствуй, Грейнджер, — сказал Малфой, коротко кивнув.

Гермиона прошла и присела на стул.

— Что у тебя с лицом? — вместо приветствия спросила она.

— Ах! Это... — Малфой поморщился. — Мы с женой катались по лесу на лошадях, и меня хлестнула ветка.

Гермиона понимающе кивнула. Упоминание жены Малфоя не тронуло ее.

— Что ты хотел? — спросила она.

— Внести разнообразие в твои, как я понимаю, унылые будни, — Малфой вынул из-под мантии сверток. Судя по форме, в свертке была чаша.

— Что это?

— Омут памяти, — Малфой развернул ткань.

— Зачем? — Гермиона не ожидала увидеть что-то подобное.

— Тебе ведь наверняка интересно, почему ты здесь, — сказал Малфой с достоинством.

— Ты считаешь, я не в курсе?

— Считаю, что нет.

— И мне надо это знать? — Гермиона была настроена скептически.

— Твоя подружка — рыжая Уизли — сказала, что для тебя это важно.

— Мы говорили про другое.

— Не думаю, — Малфой достал из кармана крошечный флакончик и вылил его содержимое в омут памяти, — приятного просмотра.

Гермиона с сомнением посмотрела на Малфоя, но все-таки погрузила голову в чашу.

Она оказалась в ванной комнате. В той самой, в которой была в ночь после Рождественского бала. По стене водопадом стекала вода, падая в узкую ванну с резными краями. В ванне Гермиона увидела себя, абсолютно голую. На лице Гермионы из ванны сияла улыбка, волосы были схвачены на макушке. Она брала виноград со столика и запивала его шампанским из узкого высокого бокала. «Шампанское после виски, — подумала Гермиона, — вот почему я ничего не помню». Напротив нее сидел абсолютно голый Малфой и улыбался ей. Когда ее бокал опустел, Гермиона поставила его на маленький столик и стала играть с пеной, сдувая ее со своих ладоней в сторону Малфоя. А он все улыбался и медленно потягивал шампанское из бокала.

Внезапно Драко бросился к ней и, осыпая тысячами брызг, начал ее целовать, страстно и нежно. Их глаза встретились, и он тихо произнес:

— Я люблю тебя, Гермиона!

В ответ на это Гермиона рассмеялась в голос. Оседая в ванне и захлебываясь от смеха, она выдавила:

-Ой, насмешил, Малфой! Ты! Ты — любишь меня?! В ванне в таком пьяном состоянии?!

— А... что тут такого? — Малфой отпрянул и смотрел на нее растерянно и слегка испуганно. Его щеки горели.

— Да брось ты! Думаешь, я такая дурочка, чтобы в это поверить?!

— Но это правда, — Малфой посмотрел на нее с надеждой.

— А даже если и так, — Гермиона перестала смеяться, но на лице ее по-прежнему блуждало пьяно-дерзкое выражение. — Неужели ты думаешь, что между нами что-то может быть?! Между мной — и тобой??? Пффф...

— Тогда что же ты тут делаешь? — едко спросил Малфой, и его глаза сузились.

— Понятия не имею! Я такая пьяная... — Гермиона хихикнула. — Ну, уж только не сексом с тобой занимаюсь!

— И почему же нет? — голос Малфоя стал хищным.

— Да потому, что ты такой блеклый! И ты трус! — Гермиона фыркнула. — И бывший Пожиратель смерти! А еще у меня есть Рон! Он храбрый и сильный, в отличие от тебя, он такой классный! Он такой рыжий!!! — Гермиона снова захихикала, потрясая перед Малфоем пальцем.

— Ты об этом пожалеешь! — тихо процедил Малфой. Он протянул руку с темной меткой к маленькому столику, на котором лежал виноград, стояла бутылка с шампанским и покоилась его волшебная палочка. Он выбрал палочку и произнес: — Олвидадо Вердадус!

Гермиона мотнула головой, закрыла глаза и отключилась. Малфой еще какое-то время бормотал над ней что-то, заменяя реальные воспоминания ложными, потом опустил палочку и глубоко вздохнул.

— Никто не смеет смеяться над Малфоем, — горько сказал он, взял Гермиону на руки и отнес в свою постель.

Еще раз взглянув на спящую девушку, он едва коснулся губами ее губ. На его глаза навернулись злые слезы...

Гермиона подняла голову из омута памяти. Малфой презрительно смотрел на нее с высоты своего роста.

— Неожиданно, правда? — сказал он.

Гермиона молчала.

— За все в этой жизни нужно платить, — продолжил Малфой, — через три месяца твой долг будет погашен.

Гермиона посмотрела на него глазами, полными боли:

— Я и вправду полюбила тебя...

— Я знал, что так будет. И знал, что к тому моменту, как это случится, мне будет уже все равно.

— И тебе действительно все равно?

— Давно. У меня прекрасная жена, и я вполне счастлив.

— Ты не выглядишь счастливым...

— Это уже неважно. Я сделал все, чтобы ты испытала то же, что испытал я в тот вечер, только гораздо сильнее. Больно, не так ли?

— Было больно, теперь уже нет.

— Что ж, ты оказалась сильнее, чем я думал, но это ничего не меняет.

Драко снова обернул чашу в сверток и спрятал в складках мантии.

— Теперь ты все знаешь, и мне больше нечего тебе сказать. Прощай, — он направился к выходу.

— У меня остался один вопрос, — окликнула Гермиона, и Малфой обернулся, — что ты вылил в омут памяти?

— Ах, это... — Драко немного смутился, но ответил: — это мои слезы. Я собрал их в тот вечер и хранил до того дня, когда они пригодятся.

— Значит, ты с самого начала знал, что такой день настанет?

— Я не сомневался, — и Малфой поспешно покинул комнату посещений.

Гермионе оставалось находиться в Азкабане еще три месяца. Несколько раз приходила Джинни, один раз заглянул Гарри. Болтали ни о чем.

Гермиона заново переосмыслила весь прошедший год. Теперь за каждым действием, за каждым словом Малфоя она чувствовала боль, которую причинила ему своим пьяным поведением. Глупо было так себя вести, особенно если учесть, что пришла она к нему сама и по доброй воле. Дала надежду. И растоптала ее. Он отплатил ей той же монетой. Все по-честному. По-малфоевски. Но почему так неспокойно на душе?! Словно еще не все сказано...

В конце марта Гермиона вышла на свободу. Возле ворот Азкабана ее ждали Рон, Джинни и Гарри. Она обняла их всех и вдохнула полной грудью холодный весенний воздух.

— Теперь я свободна! — сказала она и с радостью, и с сожалением.

У Гермионы началась спокойная жизнь. Она по-прежнему жила у родителей. Придя немного в себя, она решила съездить отдохнуть в Болгарию, где посетила Виктора Крама, и вместе они провели прекрасные две недели в его загородном доме на море, в тишине и уединении. Гермиона много читала и грелась на солнце. Крам угощал ее фруктами и не задавал лишних вопросов, за что она была очень ему благодарна.

Вернувшись в Англию, Гермиона подала заявки на посещение собеседований в различные отделы Министерства Магии, впрочем, не надеясь особо на удачу. Она не ошиблась: одна за другой к ней прилетали совы с отказами. Настроившись уже вернуться к идее поступления в Оксфорд, Гермиона перестала ждать, когда на ее окно опустилась пестрая сова, держащая в клюве зеленый конверт. Развернув свиток, Гермиона с удивлением обнаружила приглашение на собеседование в Отдел Регулирования и Контроля за Магическими Существами.

— Насколько мне известно, в недалеком прошлом вы отбывали срок в Азкабане по статье Хранение Темных Артефактов, — сказал худощавый мужчина в больших очках — глава Отдела Регулирования и Контроля за Магическими Существами — когда Гермиона пришла на собеседование.

— Это так, сэр, но... — Гермиона готовилась к этому вопросу, но глава отдела перебил ее:

— Если не ошибаюсь, у вас изъяли вещицу, при помощи которой можно контролировать вампиров.

Гермиона кивнула.

— Очень, очень хорошо! — неожиданно радостно заявил потенциальный работодатель. — Сейчас мы как раз работаем над проектом, связанным с изучением вампиров, и нам пригодятся люди, имеющие опыт общения с этими существами. Я так полагаю, вы как раз обладаете таким опытом.

— Не совсем... — выдавила из себя Гермиона, но, подумав о том, что это ее единственный шанс, сказала, вспоминая званый ужин у Слагхорна на шестом курсе: — но, отчасти, я действительно общалась с вампиром.

— Прекрасно! — вдохновенно воскликнул мужчина. — Когда вы сможете приступить к работе?

— Да хоть с завтрашнего дня! — Гермиона была очень довольна.

Покинув кабинет главы Отдела Регулирования и Контроля за Магическими Существами, Гермиона поспешила в библиотеку: ей нужно было срочно найти всевозможную информацию о вампирах. Она неслась по коридору, не давая Рону, который шел навстречу с кипой бумаг в руках, никакого шанса избежать столкновения. Они повалились на пол, погребенные под документами.

— Ты в порядке? — спросил Рон, придя в себя.

— Да, все в порядке! — ничто не могло испортить настроение Гермионы. — Представляешь, я только что получила работу!

— Здорово! — Рон искренне порадовался за подругу. — А где?

— В Отделе Регулирования и Контроля за Магическими Существами, здесь, на четвертом этаже!

— О, так мы соседи! — весело заметил Рон.

Гермиона помогла ему собрать бумаги и помахала на прощание рукой:

— Скоро увидимся!

Рон проводил ее долгим взглядом, полным надежды.

Они стали часто встречаться за обедом. Гермиона рассказывала, как она пытается отвертеться от участия в проекте, посвященном вампирам, и получить возможность бороться за права эльфов. А Рон постоянно жаловался на работу в Отделе Магического Правопорядка.

— Не мое это, — причитал он. — Каждый день одно и то же: бумаги, бумаги, бумаги... Ты — единственный клиент, которого мне удалось заполучить, — и то от моих услуг отказалась.

— Не падай духом! — поддерживала его Гермиона. — Пройдет еще время — ты обязательно втянешься! Это ведь так здорово: законы, поправки, прецеденты...

— Ты так хочешь попасть ко мне в отдел, в этот канцелярский ад? — Рон искренне не понимал стремлений подруги.

— Ну да! Я понимаю, с моим-то прошлым никто меня туда не возьмет, но, может, когда-нибудь...

За совместными обедами пролетели полгода. Наступил сентябрь. Деревья переоделись в новый наряд цветов Гриффиндора, дни стали холоднее. Гермиона все чаще куталась в плащ, предпочитая трансгрессировать сначала в Старбакс за горячим кофе, который у магглов имел совершенно особенный вкус, и уж только потом — в Министерство. Она иногда выходила куда-нибудь с Джинни, которая все время болтала о свадьбе с Гарри и о том, как Гермионе пойдет платье подружки невесты. Желая вернуться к прошлой жизни, Гермиона стала больше времени уделять своему внешнему виду и всерьез озадачилась выбором платья на свадьбу подруги. Она обошла все магазины в Косом переулке, но ничего не нашла и решила наведаться к мадам Малкин и попросить ее сшить что-нибудь необыкновенное.

В магазине, как всегда, было светло и казалось очень просторно от огромного количества зеркал. Мадам Малкин была занята с клиентом в примерочной, и Гермиона, чтобы не терять время, присела на диван и стала пролистывать каталоги. Вдруг кто-то шумно уселся рядом. Подняв глаза от журнала, Гермиона с удивлением увидела Малфоя, которому эльф поднес чашечку кофе.

— Привет, — сказал он, глядя на примерочные. — Астория приехала на примерку своего нового платья и уговорила меня сопроводить ее.

— Понятно, — спокойно ответила Гермиона.

— А ты что тут делаешь?

— Приехала заказать платье на свадьбу Гарри и Джинни.

— Значит, они все-таки решили пожениться, — Малфой сделал глоток. — На мой взгляд, Поттер мог бы найти себе кото-то более... Как бы это сказать... менее Уизли, что ли.

— Много ты понимаешь!

— Позволь тебе напомнить: я сам женат. И знаю, о чем говорю.

— Чем жениться, как ты, лучше навсегда остаться старой девой, — едко заметила Гермиона.

— Вот и оставайся, — кивнул Малфой. — Это будет самое правильное для тебя.

Гермиона нахмурилась: непонятно было, шутит Малфой или говорит серьезно. Из примерочной показалась тонкая изящная рука, манящая Малфоя, и томный голосок произнес:

— Драко, Зая, посмотри, пожалуйста: мне кажется, эта форма юбки меня полнит.

— Зая?! — Гермиона фыркнула, а Малфой покраснел и, не говоря ни слова, пошел в примерочную к жене.

Гермиона не стала ждать, пока мадам Малкин обслужит чету Малфоев, и вышла на улицу. Она не знала, как объяснить охватившее ее смятение. Но ей вдруг очень захотелось увидеть Рона.

В Нору идти она, впрочем, не решилась. Посмотрев издалека на домик, в котором она провела столько прекрасных дней, Гермиона отправила своего патронуса на поиски Рона. Долгих десять минут она сидела среди колосьев ржи, любуясь багровым закатом.

— Гермиона, привет! — Рон стоял над ней, и в лучах солнца казался великаном. На нем, несмотря на холодный ветер, не было рубашки.

Гермиона встала и улыбнулась.

— Привет, — просто сказала она. — Я подумала, может быть, ты захочешь немного прогуляться. До Ксенофилиуса Лавгуда, например.

— Почему бы и нет, — согласился Рон и накинул на плечи рубашку, повязанную вокруг пояса.

Они пошли по полю, утопая в высоких колосьях. Сначала шли молча, потом разговор завязался сам собой.

— Ты знаешь, — сказал Рон, — я, наверное, все-таки уйду из Отдела Магического Правопорядка.

— И куда ты подашься? Как насчет Отдела Тайн? Или, может быть, станешь аврором? — спросила Гермиона.

— Вряд ли, — Рон покачал головой. — Последние полтора месяца я активно помогаю Джорджу в его магазинчике после работы.

— Одному ему, наверное, сложно справляться, — заметила Гермиона, и оба они вздохнули, вспоминая о погибшем Фреде.

— Да, сложновато... — Рон посмотрел вдаль. — Так вот, Джордж предложил мне долю в его бизнесе, и я думаю согласиться.

— Но... — Гермиона сомневалась, — не очень ли это рискованно? Все-таки работа в Министерстве дает определенную стабильность, в отличие от частного бизнеса.

— Но мне нравится работать с Джорджем, — возразил Рон. — К тому же, в Министерство я подался только потому, что хотел хоть как-то помочь тебе в трудную минуту.

Гермиона остановилась и посмотрела на Рона. Его волосы растрепались на ветру, глаза прищурились на солнце. Он показался ей таким родным, что она, поддавшись внезапному порыву, обняла его:

— Спасибо тебе! Ты очень помог мне тогда! Не знаю, что бы я без тебя делала!

Рон глубоко вздохнул и тоже обнял ее.

— Джинни рассказала мне, что в ту злополучную Рождественскую ночь между тобой и Малфоем ничего не было... — тихо сказал он.

Гермиона только кивнула.

— Выходит, мы зря поссорились...

— Наверное...

Они еще долго бродили по полю, держась за руки и обнимаясь. Им было тепло и спокойно. Гермиона чувствовала, что Рон — тот человек, с которым можно жить долго и счастливо и неплохо умереть в один день.

Так они начали встречаться. Сначала об их отношениях знали только Сычик и Живоглот, но на свадьбе Джинни и Гарри они появились вместе. В многочисленном семействе Уизли на Гермиону смотрели по-разному, и отношение к ней варьировало от сдержанного недоверия со стороны Перси до бурного восторга, исходящего от миссис Уизли, которая по-прежнему не видела лучшей партии для сына.

На Рождество Гермиона приехала в Нору. В самый сочельник они с Роном объявили о помолвке.

Гермиона вернулась домой перед Новым годом. Они с Роном планировали встретить его с родителями Гермионы. Рон должен был приехать позже с подарками и кольцом, которое он собирался вручить Гермионе вместе с предложением руки и сердца: он хотел просить руки Гермионы у ее родителей, как положено по старой традиции. Весь день перед его приездом Гермиона вместе с родителями украшала дом, готовила праздничный ужин и старалась создать торжественную обстановку. Спать она легла далеко за полночь, очень уставшая. Она надеялась подольше поваляться в постели с утра, но планам ее не суждено было сбыться. На следующее утро Гермиона проснулась от стука в дверь:

— Гермиона, спускайся! — сонно звала ее мама. — Тут к тебе пришел человек. Он стоит в гостиной и мечет гром и молнии!

Гермиона накинула халат и бросилась вниз по лестнице, обеспокоенная столь ранним визитом. На последней ступеньке она споткнулась и чуть не упала от изумления: посреди гостиной стоял Драко Малфой собственной персоной, сжимая в руке свежий выпуск «Пророка»:

— Как это понимать?! — завопил он, потрясая газетой, как только увидел Гермиону.

— Очевидно, у тебя истерика, — это все, что пришло Гермионе на ум в этот непростой момент.

— Нет, но как понимать вот это?! — Малфой подскочил к ней и сунул в нос страницу газеты, тыкая пальцем в заметку, которая гласила: «Рональд Билиус Уизли и Гермиона Джин Грейнджер объявили о помолвке».

— Понятия не имею... Наверное, Рон разместил... — растерялась Гермиона: она и не думала печатать об этом в газете.

— Рон?! Да вы в своем уме вообще?! — от обычного спокойствия Малфоя не осталось и следа.

— Я извиняюсь, но что здесь происходит? — попытался вмешаться отец Гермионы.

— А то, что эта ведьма, оказывается, помолвлена с балбесом Уизли!

— С Роном? — лицо матери Гермионы озарилось улыбкой, — Дорогая, но почему мы об этом ничего не знаем? Впрочем, мы так рады за тебя! Рон — очень позитивный молодой человек!

— Вы не могли бы замолчать и не лезть в наш разговор, мэм?! — неожиданно рявкнул Малфой, и родители Гермионы притихли.

— Вообще-то, это мои родители, — Гермиона поджала губы, — и пока ты в их доме, будь добр, проявляй учтивость.

— С чего вдруг, — Малфой, казалось, был искренне удивлен, — если они полагают, что Рон Уизли — «позитивный молодой человек»?

— А что тебя не устраивает, Малфой, — не выдержала Гермиона, — Ты вообще женат без права на развод, позволь напомнить!

— Я думаю о продолжении рода Малфоев, а это не одно и то же.

— Политика двойных стандартов! Как это по-слизерински! — Гермиона начала заводиться, — Только тут ты прогадал! Я выйду замуж за Рона и буду счастлива, и не потому, что «он мне подходит», а потому, что он — «позитивный молодой человек», чего о тебе не скажешь! И, кстати, я думала, что мы уже все выяснили.

— Очевидно, не все! — щеки Малфоя пылали. — Я же сказал тебе, что остаться старой девой для тебя — единственный приемлемый вариант!

— Что?! Ты в своем уме?! И вообще, с чего бы?! — Гермиона была настолько взвинчена, что не находила слов.

— А с того, что только в этом случае я позволю тебе жить спокойно! — казалось, Драко задыхался.

— Ты обещал, что оставишь меня в покое после того, как я выйду из Азкабана! — Гермиона была готова броситься на Малфоя с кулаками.

— Да, но это было до того, как ты обручилась! Да еще с Уизли!!!

— При чем тут мое обручение?! — запальчиво спросила Гермиона.

— При том... — Драко вдруг сбился и закусил губу, — ну, наверное, при том... что... я знаю, что ты все еще любишь меня!

Это было не то, что хотела услышать Гермиона. И не то, что хотел сказать Малфой, — она чувствовала это и ликовала в душе.

— Какая разница, кого люблю я! — Гермиона заправила за ухо выбившуюся прядку волос, — Гораздо важнее, кто любит меня! А это — Рон Уизли.

— Знаешь что... — впервые Драко Малфой не знал, что сказать.

— Знаю, — Гермиона сбавила тон, — ты думал, что у тебя все под контролем, но ты ошибался. И вот, что я тебе скажу: я столько вынесла, пытаясь получить хоть каплю твоей любви, но все было впустую. Но достаточно было лишь объявить о моей помолвке с Роном, чтобы ты слез со своего чистокровного пьедестала и стоял в моем грязнокровном доме, по уши в ревности и отчаянии. Это ты все еще любишь меня, Малфой, и — я подозреваю — всегда любил.

Малфой ничего не ответил. Он посмотрел на нее одним из тех своих особенных взглядов, от которых становилось жарко, и пошел к выходу.

— Хорошего дня, родители Гермионы, — пожелал он с порога и вышел.

Еще несколько долгих секунд Гермиона сомневалась, но потом вдруг побежала за ним следом.

Он шел по дорожке, медленно переставляя ноги. Гермиона догнала его и обняла сзади, крепко прижавшись щекой к его спине.

— Ты выбежала на счет «шесть», — удовлетворенно сказал Малфой, — я рассчитывал, что успею досчитать о десяти.

— Малфой, просто скажи, что любишь меня!

Драко резко повернулся:

— Ты разорвешь помолвку с Уизли?

— Нет.

— Ты выйдешь за него замуж, но вы будете жить отдельно?

— Нет.

— Ты выйдешь за него замуж, но будешь изменять ему со мной?

— Нет.

— И зачем тогда ты вообще куда-то бежала? Иди досыпай, — Малфой попытался отстраниться, но Гермиона его не пустила.

— Просто скажи это, — прошептала она. — Безо всяких условий.

Малфой смотрел на нее долго, словно изучая, потом уткнулся носом в ее густые волосы и прошептал почти беззвучно:

— Я тебя люблю...

— Я люблю тебя... — в тон ему прошептала Гермиона.

Они стояли, обнявшись, целую вечность.

Наконец, объятие закончилось, и они посмотрели друг на друга с обреченной грустью в глазах.

— Тебя ждет жена... — тихо сказала Гермиона.

— К тебе скоро приедет жених... — Малфой опустил глаза и стал вытаптывать на снегу причудливый узор.

Они еще немного постояли, не глядя друг на друга. Вдруг лицо Малфоя озарила широкая улыбка:

— У меня есть кое-какая информация, за которую ты бы дорого заплатила! — как обычно, растягивая слова, сказал Малфой и впился губами в губы Гермионы.

— Ммм... и что же это за информация?

— Ты вот все на свете знаешь, и только одно тебе неизвестно...

— Что же?

— Как мы с тобой оказались в одной ванне после Рождественского бала, — Малфой ухмыльнулся.

— И как же?

— Это слишком ценная информация, чтобы отдавать ее просто так! — и Гермиона поняла, что он никогда не изменится.

— И что же ты за нее хочешь?!

— Да все то же: видеть тебя после свадьбы с Уизли. Меня устроит по вторникам и пятницам.

— Ты с ума сошел?! — Гермиона покраснела и отстранилась, — Я не могу такое обещать. Я и так уже причинила Рону немало горя.

— Ну, так не выходи за него!

— Об этом не может быть и речи. И потом, ты тоже женат. И живешь с женой, — Гермиона почувствовала легкий укол ревности.

— А... Месть. Понимаааю... — протянул Малфой, — ну, как знаешь. Моя информация тогда останется при мне.

— Не очень-то она и ценная!

— Как знать, как знать...

Гермиона улыбнулась:

— Ты мастер шантажа, но на этот раз твое умение дало сбой.

— Как знать, как знать... — повторил Малфой.

— Гермиона! — услышали они голос миссис Грейнджер. — Если вам надо поговорить, идите в дом, а то ты простудишься!

— Вот теперь мне и вправду пора, — пробурчал Малфой. — Если надумаешь что-нибудь касательно моего предложения, можешь найти меня в Отделе Международного Магического Сотрудничества, на пятом этаже.

Он махнул ей рукой, словно это было и не прощание вовсе, и пошел по дорожке. После третьего шага раздался щелчок, и Драко Малфой растворился воздухе — трансгрессировал.

Рон и Гермиона поженились в один из теплых апрельских денечков. Церемония была скромной: Гермиона хотела видеть только самых близких людей. Все прошло быстро и тихо, но ей показалось, что в какой-то момент среди гостей мелькнула фигура Малфоя. Хотя, может быть, ей это только показалось.

Вернувшись из свадебного путешествия, Гермиона подала заявку на собеседование в Отдел Магического Правопорядка и, к ее удивлению, получила работу, хотя ей и дали понять, что это произошло только благодаря покровительству одного очень влиятельного человека. Гермионе показалось, что она знает, о ком идет речь. Иногда в Министерстве она видела Малфоя, и ее невыносимо тянуло к нему, хоть она и держалась изо всех сил. Однажды Гермиона даже подумала, не уехать ли из страны, чтобы не видеть Драко никогда больше, но смалодушничала и решила остаться.

Лето наступило неожиданно. На улице стояла такая жара, что мухи, словно под действием заклятия «Конфундус», вяло висели в воздухе, а не летали, как обычно. Однажды, гуляя с Роном, Гарри и Джинни по Косому переулку, Гермиона заметила Малфоя с женой. Он обходился с ней нежно и почтительно, как с матерью. Гермиона в первый раз видела Асторию, но не могла не признать, что вейла была действительно необыкновенно хороша. Посмотрев своей сопернице в лицо, Гермиона почувствовала жгучую ревность, которая, как червь, начала грызть ее изнутри. Драко бросил на нее надменно-скучающий взгляд и манерно поцеловал жену. Гермиона залилась краской и две недели потом не вылезала из Министерства, надеясь работой заглушить тупую боль в сердце.

Через три недели она стояла на пятом этаже перед кабинетом, на котором висела табличка: «Драко Малфой. Старший специалист по выработке стандартов в области международной магической торговли». Она постучала. Никто не ответил. Тогда она, собравшись с духом, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Малфой сидел за столом и спокойно что-то писал. Гермиона вошла:

— Я желаю видеть Драко Малфоя, — стараясь казаться спокойной, сказала она.

— Вы что-то хотели, миссис Уизли? — официально-холодно поинтересовался Малфой.

— Да, хотела, — Гермиона была готова к этому разговору.

— Я вас слушаю.

— Меня устроят понедельники и четверги, — выдохнула она.

— Я же говорил, что имеющаяся у меня информация обладает немалой ценностью, хотя я и подозреваю, что не она явилась истинной причиной вашего визита, — назидательно произнес Малфой, но тон его смягчился, — Но меня устроят только вторники и пятницы.

Гермиона колебалась немного, но потом кивнула:

— Я согласна.

— Тогда позвольте вам заметить, миссис Уизли, — Драко сделал ударение на последнем слове, — что сегодня как раз пятница.

— Ох, вы опять поймали меня, — вздохнула Гермиона.

— Закройте плотнее дверь, — пригласил Малфой, — нам есть, что обсудить...

Только спрятавшись за дверями кабинета, Гермиона поняла, чего ей не хватало все эти месяцы. Их тела переплелись, едва она наложила на дверь Запирающее заклятие. И весь мир перестал существовать. Гермиона чувствовала, как счастье накрывает ее волнами, растекается по ее венам, и ей хотелось кричать, но она не решалась, представляя почему-то, то кабинет Министра Магии — Кингсли — находится прямо за стеной.

— Теперь, если ты не возражаешь, я бы хотела получить информацию, ради которой пришла, — Гермионе всегда было любопытно узнать, как ее угораздило оказаться в ванне Малфоя.

— Да, пожалуйста, — Малфой открыл бутылку вина и разлил его по бокалам, — Ты, похоже, вышла прогуляться. Судя по твоей походке, ты явно выпила лишнего. Ты оперлась на перила балюстрады и стала любоваться звездами — потрясающее зрелище! Я был так впечатлен, что пошел искать Плаксу Миртл. Ей я сказал, что Пивзу, возможно, будет интересно узнать, что на балюстраде одна парочка целуется без зазрения совести. Миртл хихикнула и помчалась искать Пивза, а я вернулся на балюстраду. Ты все еще была там. Я подошел к тебе и сказал какую-то колкость — я уже не помню. Ты ответила что-то, достойное гриффиндорки. Завязалась перепалка. Мы были так увлечены нападками друг на друга, что, конечно же, не заметили, как примчался Пивз с целым ведром ледяной воды, которое он с криками: «Тили-тили-тесто!» — вылил нам прямо на головы. Ты чуть не упала. Я подхватил тебя. Ты сказала, что тебе холодно, а я предположил, что ничто не согреет тебя лучше, чем горячая ванна. Ты сказала, что ванна старост уже закрыта, а я, не колеблясь ни секунды, предложил тебе воспользоваться ванной, которая есть у меня. Ты удивилась, что я так мил с тобой, но в качестве жеста примирения согласилась принять мое предложение.

— Какая подлость... — Гермиона деланно покачала головой.

— Ну да, эта затея мало отличалась от моих обычных затей... пожалуй, только тем, что в тот вечер у меня были хорошие намеренья... в кои то веки.

Гермиона неловко кашлянула.

— Потом я оставила тебя одну. Ты разделась и удобно расположилась в ванне, попивая шампанское. Оно просто стояло на столике, я тебе его не предлагал. Но шампанское после виски подействовало лучше, чем любой из моих самых хитроумных планов: уже после первого бокала ты позвала меня и попросила налить еще. Что я с радостью и сделал. На мне все еще была мокрая одежда, и ты спросила, не холодно ли мне. Я, конечно же, ответил, что скоро у меня зуб на зуб не попадает. И вот тогда ты предложила мне присоединиться к тебе, чтобы согреться.

— Не может быть! — Гермиона не верила своим ушам. — Я САМА тебя позвала?!

— Это потом я понял, что ты уже настолько пьяна, что не соображаешь, что делаешь. Но тогда мне казалось, что ты вела себя абсолютно вменяемо, — Малфой говорил вполне серьезно и искренне.

— Как же так! — Гермиона почувствовала стыд. — Получается, если бы я не позвала тебя, ничего бы не было...

— Скучно было бы, да? — невинно подмигнул Малфой.

— Я себя ненавижу! — Гермиона, залившись краской, поправила костюм и прическу и пулей вылетела из кабинета.

Впрочем, в следующий вторник она появилась у Малфоя прямо в спальне.

Приближалось Рождество. В Отделе Магического Правопорядка решено было устроить праздник. Выделили бюджет, закупили угощение, нарядили огромную ель. Перси лично руководил всеми приготовлениями. Гермиона по такому случаю принесла множество Веселых Вредилок, которые взяла у Рона, чтобы во время праздника никто не скучал. Были тут и салюты, и фейерверки, и хлопушки. Подбором музыки занимался сам глава отдела.

Праздник был просто чудесный! В прекрасной компании время летело незаметно. Весь вечер Гермиона отказывалась от спиртного, предпочитая тыквенный сок.

— Так ты не получишь никакого удовольствия от вечеринки! — весело сказал уже подвыпивший Перси.

— Мне необязательно напиваться, чтобы получать удовольствие! — ответила Гермиона. Она была счастлива.

Кульминацией вечера стал огромный торт, впорхнувший в зал торжества в самый неожиданный момент. Гости зааплодировали, все взгляды были прикованы к произведению кулинарного искусства.

Потом было еще много тостов «под тортик» и «на посошок», и Гермиона даже не заметила, что тыквенный сок в ее бокале приобрел горьковатый вкус...

...Гермиона открыла глаза. Она лежала в кресле, свернувшись калачиком. Осмотревшись, она поняла, что кресло стоит в кабинете Малфоя. Хозяин кабинета сидел за столом и с улыбкой смотрел на нее.

— Не может быть... — простонала Гермиона. — Неужели опять?!

Драко хитро прищурился, разглядывая на свет почти пустой флакончик, на котором было написано: «Хмельное Зелье».

— Грейнджер-Грейнджер... — наигранно покачал он головой. — Ты так и не научилась пить...