Абсолютное отчаянье (гет)

Панси Паркинсон устала. Устала от всего, начиная от предвзятого отношения начальства к бывшим слизеринцам и заканчивая протекающей крышей в захудалой маггловской квартире.

После войны у Паркинсонов отняли всё: поместья, деньги, уважение и гордость. Родители уехали к родственникам во Францию, дабы скрыться от позора, а она осталась в дождливой Англии строить свою судьбу, полагая, что с отъездом Паркинсонов-старших из страны, все забудут, что она та самая девочка, что крикнула когда-то: «Хватайте Поттера!» После долгих мучений и бесконечных отказов её взяли-таки мелким служащим в Отдел магического правопорядка. Работа была не самая приятная. Пять человек в её офисе занимались случаями использования магии несовершеннолетними вне Хогвартса. Девять месяцев в году делать практически нечего, но во время Рождественских, Пасхальных и летних каникул их заваливали работой. Панси доверяли только самую скучную и бесполезную работу: заполнение огромного количества бумаг на каждый случай. Нудно и противно. Самое ужасное, что за эту работу практически ничего не платят. Денег катастрофически не хватало. Она с трудом платила за квартиру, носила поношенные мантии, а оставшихся денег едва-едва хватало на овсянку и макароны. Иногда ей присылала пироги Астория, после рождения Скорпиуса увлекшаяся кулинарией. Малфои, к слову, были абсолютно счастливы. Их, как и Паркинсонов, хотели лишить всего, но в последний момент вмешался Поттер. Избранный произнес пламенную речь о риске, которому подвергла себя Нарцисса Малфой ради спасения его жизни. В результате им оставили поместье и треть состояния. Сейчас Драко работает целителем в св. Мунго, а Тори нянчится со Скорпиусом.

Был август. Несовершеннолетние без зазрения совести колдовали ежедневно и ежечасно. Двадцать пять случаев за неделю. Абсолютный рекорд по мнению всех её коллег. Просидев в офисе до половины восьмого, она выбралась из Министерства с огромной пачкой бумаг, над которыми ей предстояло скоротать вечер (и ночь). К тому же, к завтрашнему утру нужно сдать отчёт за неделю.

И всё-таки слишком холодно для августа. Кажется, дождь начинается.

Панси поправила спадающую на глаза прядь коротко остриженных волос. Грейнджер, встретившись с ней однажды в Министерстве, сказала, что в волосах ведьмы концентрируется магическая энергия и, состригая их, Панси лишает себя магии. Паркинсон усмехнулась. До чего дожили, грязнокровка учит чистокровную способам сохранения магической силы.

Наконец, она дошла до шестиэтажного дома. У подъезда стоял человек в мантии. Этого ещё не хватало! Чжоу Чанг, её начальница, прекратила обследовать глазами территорию и повернула голову к ней. Панси устало вздохнула и пробормотала:

— Добрый вечер, мисс Чанг.

— Добрый вечер, мисс Паркинсон. Вы… — слова явно давались ей с трудом, — Вы помните, что к завтрашнему утру нужно закончит недельный отчет?

— Разумеется.

— И сдать одиннадцать дел за сегодняшнее число?

— Пять уже сданы. Оставшиеся шесть будут завтра.

— Замечательно.

Чжоу покраснела, и повисла пауза. Две очень непохожие, но одинаково несчастные женщины, смотрели друг другу в глаза. Одна — с сочувствием, другая — с раздражением.

— Мисс Паркинсон, — наконец обратилась Чжоу, — вы знаете, что Ваше положение плачевно?

На лице Панси не дрогнул ни один мускул, но внутри у неё всё похолодело.

— Что вы имеете ввиду? — спокойно спросила она.

Чжоу покраснела ещё сильнее и проговорила:

— Я имею ввиду, что вы стали слишком часто допускать ошибки.

— Ошибки?

— Да. В последних сданных Вами делах перепутаны имена, даты рождения и чары, используемые нарушителями.

— Мне… жаль.

Ей было нисколько ни жаль, но нужно было что-нибудь ответить.

— Мне тоже. Это… это приказ высшего начальства… Вам… дали последний шанс… Если Вы будете допускать подобные ошибки в будущем, а также сдавать отчёты и дела не в срок Вас…, — Чанг покраснела ещё сильнее, хотя это казалось невозможным, и, наконец, почти шепотом завершила фразу, давшуюся ей с таким трудом, — уволят.

— Ясно. Спасибо за информацию. До свидания.

— Панси…

— Да..., Чжоу?

— Если Вам потребуется помощь, просто отправьте патронус, ладно?

Панси лишь холодно улыбнулась.

— Спасибо, Чжоу, но я не могу вызывать патронус.

— Простите, Панси… В общем, просто дайте знать…

— Чжоу, я не хочу Вас обидеть, и я Вам признательна, но зачем? Зачем Вы это делаете?

— Я хочу помочь Панси. Вы скатываетесь в бездну, — на этот раз её голос звучал твёрдо и уверенно, эта фраза явно была отрепетирована.

— В какую бездну? Я семь лет жила в подземелье и не думаю, что что-то может быть глубже. А если и, говоря метафорически, скатываюсь, то Вам-то до меня какое дело? — Панси улыбалась, но всё также холодно.

— Мы…, — к Чжоу вернулась её неуверенность, — мы же коллеги.

— Это очень мило с Вашей стороны. Но мне не нужна жалость.

— Я понимаю. Но, если что, всё же дайте знать.

— Спасибо.

— Не за что. Спокойной ночи.

— До свидания.

Чжоу смущенно улыбнулась и аппарировала, а Панси достала ключи и зашла в подъезд. Невероятно обшарпанный подъезд. Привыкшую жить в аристократической среде Панси это сначала пугало, а потом стало раздражать. Лифт сломан, и ей пришлось подниматься на шестой этаж по лестнице. Добравшись до своей квартиры, она поняла, что готова отдать очень многое за пару часов отдыха, но ей нужно закончить отчёты, ведь то, что сказала Чанг может быть просто угрозой, но если нет, то это плохо. Малфои, конечно, согласятся её приютить, но Панси не сможет жить под чьей-то крышей, пусть даже эта крыша и принадлежит её лучшим друзьям.

Еды дома не было. Но она и не голодна. Хотя не завтракала. И не обедала. Нет, так дело не пойдет, кажется, у неё в сумке был кусок пирога с почками, которым она собиралась пообедать, но не успела.

Панси налила чашку чая, откусила кусок пирога и, жуя, стала разглядывать едва начатый отчёт. Есть надежда, что она успеет закончить всё до утра.

«Мэри Грин, шестнадцать лет, Хогвартс, Слизерин, Сектумсемпра, пострадали магглы, изменения памяти успешно проведены, приговор: исключение из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, изъятие волшебной палочки…»

* * *

Блейз Забини искал работу. Собственно, он искал её всегда. В данный момент он был поставщиком зелий для аптеки в Косом переулке. Но его вот-вот оттуда выкинут, потому что зелья у него получаются пусть и неплохие, но всё же не самые лучшие. Но это не беда. В конце концов, он не любит варить зелья. Интересно, какой-нибудь мелкой фирме, вроде Олливандера, не нужен бухгалтер? Надо бы разослать резюме. Но это завтра. Сейчас уже полвторого ночи и неплохо было бы поспать. Или погулять. Но лучше погулять.

На улицах Лондона туман из-за которого почти ничего не видно. Но Блейзу это не важно, ведь он просто гулял. На скамейке спал пьяный маггл; в порыве доброты Забини наложил на него согревающие чары; все-таки для августа было слишком холодно. Блейз шёл мимо уютных кафе и шикарных ресторанов, мимо пабов и клубов, где веселилась молодежь. Он с улыбкой вспомнил свою бурную слизеринскую юность. Вслед за этим пришли воспоминания о совсем недавних событиях: рождение наследника у Малфоев, счастливые улыбки Тори и Драко. При мысли о теплой улыбке Астории вспомнилась Италия, а вместе с ней письмо от матери, в котором она сообщила, что вряд ли когда-нибудь вернётся в Англию, ибо в Италии тепло и солнечно, а люди приветливы и улыбчивы. Но это не самые приятные мысли, и Блейз продолжает думать о Малфоях. Драко и Астория абсолютно счастливы. Когда Скорпиусу исполнился год, они созвали всю старую слизеринскую компанию: Гринграсс-старшую, Гойла, Паркинсон… Панси тогда была удивительно бледная и худая. Интересно, как она сейчас? Кажется, у него записан её адрес. Блейз открыл записную книжку, нашёл нужную запись и аппарировал.

* * *

Уже четыре часа утра. Ужасно хочется спать, но если она не закончит всю эту бумажную ерунду к утру, её могут уволить. Осталось вроде немного, но если она продолжит засыпать каждые десять минут, то точно ничего не успеет. Голова отказывалась работать. Рука болела от нескольких часов непрерывного письма. Проветриться что ли?

Панси вышла на балкон, открыла окно и достала сигарету. Она курила редко и только в крайних обстоятельствах. Сейчас именно такие крайние случаях. Хотя, даже если она закончит к утру и сдаст всё завтра, ей ведь всё равно дадут очередную пачку работы. Абсолютно бесполезной работы. И так будет продолжаться месяцами, пока Малфой не запрёт её в Мунго из-за истощения.

Мерлин… Почему?! Ну, почему ни одна, даже самая захудалая газетёнка не захотела взять её журналистом?! Почему ни один магазин — продавцом?! Ни одна аптека — зельеваром?! Ведь у неё были вполне приличные результаты Ж. А. Б. А. Тогда она хотя бы приносила пользу людям. А вместо этого она занимается абсолютно бесполезной работой, и Чжоу Чанг предлагает ей свою помощь. Почему?! «Просто потому, что ты слизеринка,» — спокойно отвечает внутренний голос.

Нет. Я не хочу так жить. А у меня даже яда нет. Кажется, мою абсолютно бесполезную жизнь ждет довольно безвкусный конец.

«Но, может, всё-таки ещё стоит жить?» — робко спрашивает внутренний голос.

Ради чего? Нет ни одной идеи, достойной быть причиной продолжения жизни. «Покончить с этим, умереть, забыться…»

Она потушила сигарету, шире открыла окно и забралась на подоконник. Мелкие капли дождя упали ей на лицо.

* * *

Блейз торопился. Очень торопился. Он не знал зачем, но что-то подсказывало, что он может опоздать. Дверь открылась Алохоморой — плохой знак, Панси бы никогда не оставила дверь без должной защиты. Но в квартире её не было. Интуиция повела Блейза на балкон.

* * *

Панси делает шаг, другой. Ещё чуть-чуть и абсолютно бесполезной жизни придёт конец.

— Панси, нет! — разрывает тишину удивительно знакомый голос.

Блейз Забини. Она когда-то любила его. Они даже ходили в рестораны и проводили вместе ночи в дешевых гостиницах. Он угощал её хорошим вином, а она его — поцелуями.

Кажется, это было в прошлой жизни. Сейчас от той Панси не осталось ничего: ни гордости, ни знатности, ни даже красоты.

— Панси, пожалуйста… — голос Блейза сорвался, — дай мне руку, я помогу тебе слезть. Чтобы там ни было, ты не должна справляться с этим в одиночку.

Только сейчас, видя её на краю пропасти, он понял, что она никогда не была для него мимолетным увлечением. Гордая и язвительная на людях, с ним она была мягка и нежна. Сейчас она жутко похудела, побледнела, под глазами залегли круги, и нет больше блеска в серых глазах, только пустота. Что эти люди сделали с ней?! Он больше не позволит ей отдаваться на растерзание министерским крысам. Она слишком дорога ему.

Панси снова обернулась к окну. Уже второй человек за день предлагает ей помощь. Это слишком даже для её остатков гордости. Остался один шаг.

— Панси, пожалуйста, ты нужна мне!

— Нужна? — удивленно спросила она. Она слишком бесполезна, чтобы быть кому-то нужной.

— Нужна!

Панси словно ударило молнией. Она подала Блейзу руку и слезла с подоконника. Он притянул ей к себе и крепко-крепко сжал, а она уткнулась носом ему в плечо и зарыдала. Первый раз за много лет.

— Блейз… Блейз… я дура!

— Ты просто устала. Успокойся, — сказал он и поцеловал её в макушку.

— Отчёт… чары…Чанг… Я… я так больше не могу!

Блейз взял её на руки и отнёс на кровать. Решив, что лекарь из него никакой, он отправил сову Малфою. Панси продолжала бормотать что-то бессвязное. Он взял её за руку, и прошептал:

— Панси, последний год нам было очень тяжело. Но я клянусь, как бы ни было тяжело дальше, я никогда тебя не оставлю. Прости, что не догадался раньше, но, видимо, я должен был по-настоящему испугаться за тебя, чтобы понять: я люблю тебя.

Панси, замолчавшая на время его краткого монолога, слабо, но очень тепло улыбнулась и произнесла тихим, срывающимся голосом:

— Я тоже тебя люблю, Блейз. Спасибо, что пришёл.

— Я больше никуда не уйду.