Мой папа - Санта-Клаус (гет)

Это утро выдалось просто чудесным. Чисто умытое голубое небо раскинулось над маленькой деревушкой, снег, укутавший деревья, празднично искрился в робких лучах декабрьского солнца. Если напрячь зрение, то можно было заметить крохотную точку, летевшую на безумной высоте — единственное, что нарушало картину полной неподвижности. Неожиданно это темное пятнышко стало увеличиваться в размерах и приближаться к земле, пока, наконец, с обледеневшей метлы на просёлочную дорогу не спрыгнул донельзя замёрзший молодой человек. Выронив древко из окоченевших пальцев, он долго топал ногами и хлопал себя по бокам, пытаясь согреться. Получалось у него не особо, поэтому, плюнув на это дело, он быстро пошёл по дороге, мечтая поскорее окунуться в домашнее тепло.

«И что могло заставить Гермиону забраться в такую глушь, хотел бы я знать?» — подумал он мельком. Все те почти четыре года, проведённые им в Сиднее, он старался следить за британскими новостями, совсем загоняв несчастных сов, вынужденных каждый раз проделывать долгий путь над океаном — сегодня он в полной мере мог понять свою жестокость, всю ночь рассекая на метле потоки ледяного воздуха — и знал, что Гермиона назначена начальником Отдела магического правопорядка, поэтому ожидал, что она поселится где-нибудь в Лондоне. Но, наведя справки, он узнал, что мисс Грейнджер живёт на окраине небольшой деревушки Бадли-Беббертон. Если бы только он сразу смог понять истинные намерения родителей, возможно, это название уже стало ему родным...

Под монотонное поскрипывание снега под ногами он погрузился в воспоминания. После провала Волдеморта его семье удалось остаться на свободе. Не в первый раз Люциусу Малфою удавалось усыпить цербера правосудия звоном золотых монет. Но и избежав Азкабана, все волшебники, так или иначе ратовавшие за «тёмную сторону», были поставлены перед выбором — пытаться ли им стать членами нового общества, надеясь, что их прошлые грехи когда-нибудь да изгладятся из людской памяти, или же просто-напросто сбежать из страны. Родители Драко сразу выбрали для себя второй вариант. В один миг потерять своё положение, оставить родовую гордость, свыкнуться с мыслью, что их чистокровие в глазах окружающих теперь всего лишь пустой звук — всё это для них было невыносимо. А их сын? Их сын никогда не был так счастлив, как тогда. Страх за свою жизнь и жизни своих близких, мерзкий, липкий, не дающий уснуть ни днём, ни ночью, обращаясь в тёмные и тяжёлые кошмары, отпустил его со смертью Тёмного Лорда. Чёрная Метка больше не жгла его кожу и совесть, а потерю повода для спеси он воспринял почти с детской радостью — по причине, известной только двоим. Стена между ними, каждый камень которой был пунктом Кодекса семейства Малфоев, рухнула, и вместо неё явились свобода и любовь. Теперь разве что Гермиону могло остановить то, что бывший Пожиратель запятнает репутацию героини Войны. Но такие сомнения были не в характере гриффиндорки. Встречи, переставшие быть редкими и тайными, друзья Гермионы, принявшие эту новость не без изумления, но всё же принявшие, и куда быстрее, чем Драко ожидал — всё это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но он безоглядно поверил, что теперь так будет всегда.

И вдруг, в один миг, всё оборвалось. Он снова — в который раз — вспомнил умоляющие глаза матери, её срывающийся шёпот: «Драко, уедем... уедем с нами! Я не хочу больше оставаться здесь, и тебя оставить не могу. Это ненадолго, обещаю...»

Он снова поверил. Поверил, что ненадолго, поверил, что через несколько месяцев он снова окажется на родине.

А дальше... время шло и шло. Тоскливое перекладывание документов с одного стола на другой в местном Министерстве магии, называемое «серьёзной работой» тоскливые ежевечерние вопросы: «Скоро домой?», однообразные ответы: «Подожди ещё немного сынок. Уедем, скоро уедем, все вместе». Он ждал. Ждал, пока однажды Нарцисса не спросила его осторожно: «А ты всё ещё думаешь уехать?» Заметив недоуменный взгляд сына, она торопливо пояснила: «Ну, у нас здесь дом, работа, хорошие знакомые, и мы с отцом подумали... да ты же и сам понимаешь, что нам лучше остаться здесь насовсем». Тогда Драко понял всё. Следующая неделя прошла в молчаливых сборах. Всё упаковав и разузнав нужную информацию, вчерашним вечером он тихо вышел из дому и сел на метлу.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как дошёл до окраины деревни, где, по его сведениям, жила Гермиона. Её домик оказался аккуратной, будто игрушечной, бревенчатой постройкой, окруженной невысоким заборчиком. Калитка скрипнула, он нерешительно вошёл и остановился на крыльце. Теперь оставалось просто постучать и войти, но как же это было непросто! Что ему сказать Гермионе? Как она его встретит? Первое время он заваливал её совами, но ответа так и не получил. Не значило ли это, что она забыла о своём обещании ждать? От этих вопросов у него неприятно засосало под ложечкой. Так и не решившись прикоснуться к двери, он тихонько подошёл к окну и заглянул в него. Увиденная им уютная комнатка была пуста, однако было заметно, что хозяева недавно вышли и скоро вернутся. В жарко натопленном камине весело трещал огонь, а а в углу стояла наряженная ёлка. Ёлка? Чёрт, как он мог забыть, сегодня же Рождество! Последнюю неделю он совсем потерял счёт времени. Внезапно у него появилась забавная мысль. Добродушно и лукаво улыбаясь ей, он неслышно закрыл за собой калитку и направился к местному трактиру. Надо узнать, в какой стороне находится ближайший город, чтобы достать там всё необходимое...

* * *

Сидя на полу около ёлки, Рей с упоением возился с чудо-конструктором («Двадцать моделей магических зданий Европы для развития Вашего малыша!»), подаренным ему дядей Гарри, складывая крышу Астрономической башни. Его тёмные глаза сосредоточенно блестели, к влажному от усердия лбу прилипли волосы. Гермиона с нежностью и грустью смотрела на своего сына. Какой же он всё-таки бледный! Даже горячее солнце на юге Франции, где они провели это лето, не смогло заставить его загореть. Совсем как...

— Мам, — прервал её мысли голос Рея. — Почему папа не приехал к нам?

Гермиона тяжело вздохнула. Что она могла ему ответить? Четвёртый год от Драко не было никаких вестей. Он говорил, что скоро вернётся и заручился её обещанием ждать. Она ждала, сначала терпеливо, потом с отчаянием, злилась на него, особенно после рождения Рея, когда вынуждена была уехать из Лондона в глухую деревню, чтобы уберечься от назойливых вопросов, на которые у неё не было ответа. Наконец, она понемногу смирилась, и, почти потеряв надежду, продолжала ждать — без всякого нетерпения и злости, просто зная, что в жизни когда-нибудь может произойти событие, которое сделает её самой счастливой.

Она уже не спрашивала себя, почему за всё это время Драко не прислал ни одного письма. Да и откуда ей было знать, что все почтовые совы Малфоев, «входящие» и «выходящие», были приучены сначала залетать к главе семейства? Этого не знал и сам Драко. В Англии Люциус не трогал почты сына, но после переезда почёл за благо побеспокоиться о том, чтобы новые друзья—грязнокровки не тревожили его, поэтому все подобные письма отправлялись в камин, и на родине так никто и не получил их нового адреса. А Драко не узнал о рождении собственного сына...

— Я же говорила тебе, сынок, папа работает очень далеко, он не сможет к нам приехать, — мягко сказала она.

— Ну кто работает на Рождество? — возмущённо спросил Рей. — Никто! Только Санта-Клаус!

Гермиона машинально посмотрела на подоконник, где стоял игрушечный весёлый дед в красном колпаке. Отвела взгляд и обомлела: в дверях их дома стоял точно такой же дед, но живой и в полный рост, настоящий! «Кто-нибудь из соседей пришёл поздравить, — мелькнуло у неё в голове. — Хотя мы тут никого и не знаем...»

Поправляя накладную бороду, Драко стоял на пороге и искательно улыбался. Его раздирали сразу несколько желаний: вспомнить, что должен сказать порядочный Санта-Клаус, появившись на людях, поскорее обнять Гермиону и узнать, что же это за ребёнок, жмущийся к ней и глядящий на него с таким недоверчивым восторгом. «Может, она давно замужем, а счастливый отец семейства вышел на минуту налить себе яичного коктейля? Ну, не зря же я напялил сегодня этот маскарад, хоть увидел её, не побеспокоив», — подумал он, мучительно вглядываясь в черты мальчика. Но этот острый подбородок, белокурые волосы — словно ожившая колдография его самого в трёхлетнем возрасте. Сходство нарушали только доверчивые карие глаза. У Драко даже дыхание перехватило. Без сомнения, это его... его родной сын.

Рею первым надоело затянувшееся молчание. Он взял Драко за руку и потащил за собой в комнату, без умолку засыпая вопросами.

— Дедушка, а ты правда настоящий? И правда к людям через камины лазаешь, да? А почему тогда к нам через дверь пришёл? А что у тебя в мешке? А я тебя позавчера красками нарисовал, похоже-похоже, подожди, я тебе сейчас покажу!

Мальчик умчался в другую комнату. Фальшивый Санта робко посмотрел на Гермиону, всё ещё глядящую на него с подозрением. Набравшись смелости, он одним движением сорвал с себя бороду и колпак.

— Ну вот... я и вернулся, — сказал он и совсем ребячески зажмурился, ожидая града справедливых упрёков и вопросов. «Давай, родная, я знаю, я заслужил», — просил он её мысленно. Неожиданно он почувствовал, как тёплые руки обвили его шею. Он открыл глаза. Гермиона плакала от радости, но, поймав на себе его взгляд, быстро уткнулась ему в плечо.

Вбежал Рей, размахивая перед собой рисунком, как флагом. Гермиона обернулась к нему, а Драко у неё за спиной торопливо напялил на себя бороду с колпаком.

— Ну вот, Рей, твой папа и приехал, — улыбаясь, сказала ему мама, не заметившая манипуляций Драко.

Мальчик легонько нахмурился, пытаясь сообразить что-то для себя. Потом его лицо разгладилось, но на всякий случай он решил уточнить:

— Мой папа — Санта-Клаус?