Моя случайная ошибка. Моя наивная мечта (гет)

* * *

Для меня она всю жизнь была не более чем «Энджи, дай списать трансфигурацию» или «Анджелина, ты пойдёшь со мной на бал?». Но и не менее чем близкая подруга и первая девушка в моей жизни, с которой всё длилось непривычно для меня долго, пусть и только потому, что я безумно боялся причинить ей боль. Ведь не забыть мне ни совместных тренировок под бушующим дождём, палящим солнцем и сбивающим с толку снегопадом, ни празднований побед с выкраденным только нам с Джорджем известным способом огневиски, ни мокрых поцелуев в зелёном возрасте, когда мы особенно холодными вечерами играли в бутылочку. Я часто задумывался о том, что Анджелина хотя бы не похожа на недалёких Кэти и Алисию, которых жизнь ничему не учит. Нет, Анджелина не такая. Она не будет после сильного удара плакаться и ныть, а потом вновь лететь под тот же бладжер. Ей только нужно знать, что всё было не зря, а раз во всём есть какой-то смысл, значит, она ни о чём не жалеет, ну а если уж ни о чём не жалеет Энджи, то и я не стыжусь нашего совместного прошлого и радуюсь тому, что не пришлось Джонсон пропадать с каким-нибудь уродом, который её бы ещё и оскорбил в конце отношений, отбив всё желание кого-то любить.

Я таким никогда не был. Если девчонка со мной только на свидания сходит пару раз, то ничего страшного: я мягко намекну ей через некоторое время на то, что пора расходиться. Ну а если всё зайдёт слишком далеко, я хотя бы не буду делать вид, что ни при чём. К слову, из-под контроля у меня всё вышло только с Эндж, за что я сотни раз успел проклясть и дурную пьяную голову, и Святочный Бал, который обрушился на нас так некстати. Сначала мне хотелось перевести всё в шутку и разойтись друзьями, но Анджелина — девушка. Для неё-то уж точно секс был более важным событием, чем для меня. И следующим после бала утром, когда мы оба проснулись трезвыми и снова начали здраво мыслить, она не стала смеяться, не хлопнула меня по плечу, как после очередного забитого в кольцо противников квоффла, не сказала: «Да ладно, Фред, с кем не бывает». Тогда я перестал строить из себя идиота и решил немедленно сообщить ей о своих отнюдь не серьёзных намерениях, чтобы не давать лишних надежд. Но не смог сделать ни малейшего намёка Анджелине, только заглянув в её глаза — такие доверчивые и приторно-нежные. Помню, я испугался этого взгляда и понял, что влип. Так и хотелось сказать ей: «Куда ты влезла, дура? Да неужели сама не понимаешь, какая трясина эта любовь?». Хотя какая это могла быть любовь. Скорее элементарная влюблённость. Даже несмотря на то, что по ней этого видно не было. Все они такие: их только поцелуешь, а за тебя уже мысленно выходят замуж.

Мне не пришлось предлагать Эндж встречаться. Почему-то это стало подразумеваться как само собой разумеющееся. Анджелина меня тогда безумно разочаровала. Уж от кого, а от Джонсон я такого не ожидал. Она же всегда казалась такой сильной, простой и гордой. Да мне и в голову никогда не приходило, что Анджелина может вести себя, как все легкомысленные девчонки, заразившиеся любовным вирусом. Настолько я привык к тому, что она была моей боевой подругой Джонсон, что не был способен представить её в другой роли. Разумеется, я мог плюнуть на всё и перейти к серьёзным отношениям с Эндж. Тем более, она очень даже ничего: симпатичная, умная, весёлая. Но я поклялся Джорджу ещё, наверное, в детстве, что никогда не женюсь. Сомнительное это удовольствие, я вам скажу. Холостяцкая жизнь намного предпочтительнее: ни тебе капризов, ни моральных поучений, ни ревности, обычно сопровождающейся битьём посуды. Можно и с друзьями устраивать балаган хоть каждый день, и носки повсюду разбрасывать, и вообще, хоть в трусах весь день по дому ходить. Хотя это не самый весомый аргумент... В общем, самым главным оставался тот факт, что у Анджелины не было шансов на что-то серьёзное, когда речь шла обо мне. Я и не ждал того, что меня назовут чёртовым козлом и обвинят во всех грехах, но почему-то мысленно увидел, как Анджелина опускает плечи, а её глаза наполняются слезами. Стало жаль девчонку... Мне не хотелось начинать каких-то серьёзных разговоров о нас и о том, что произошло. Да я ничего не смог тогда сделать толкового! Просто поцеловал Джонсон в щёку и отправился с ней на прогулку вокруг Хогвартса, проклиная весь свет за собственную трусость и так некстати проснувшуюся жалость. Ведь понимал я, что в один прекрасный день мне придётся сказать ей правду. Но пока я молчал.

Анджелина выглядела слишком непривычно: раскрасневшиеся щёки, лёгкая походка. Она взяла меня за руку и принялась щебетать о чём-то, как мне тогда казалось, пустом и бессмысленном. Хотя в слова её я не вслушивался. Я лишь смотрел на свою боевую подругу и фигел: ещё вчера она была рассудительной серьёзной Джонсон, а сегодня стала красоткой-дурочкой в развевающемся оранжевом платьице. Когда я выпендривался перед непутёвым братцем и приглашал Анджелину сопровождать меня на балу, я такого себе и представить не мог. Даже когда она вышла ко мне навстречу в красивой парадной мантии и скромно улыбнулась, я лишь думал о том, что с партнёршей мне безумно повезло. А потом мы то беспечно кружились в вальсе, то бешенее всех отжигали под «Ведуний». Чего уж там, в тот вечер мы с Анджелиной толком не разговаривали! И я совершенно точно не желал заканчивать день страстными объятиями и вполне закономерным после них продолжением. Но Джорджу стало мало нашего светского развлечения, и он позвал меня совершить поход за огневиски. Все остальные события дня до сих пор распадаются передо мной мозаикой. Помню, как мы прятались в каком-то пустом кабинете, которым давно никто не пользуется, как распивали на брудершафт очередную бутылку, как вспоминали былые времена и дружно ржали. Ещё помню, что Анджелине вдруг стало жарко, и она потянула меня с собой на Астрономическую башню. И я смотрел на то, как она раскидывает в стороны руки, подставляя лицо ветру, и смеётся. А потом… А потом я её поцеловал. Но это не важно. Важно то, что тогда я совершенно не задумывался о последствиях. Мы переместились не то в закрытую нишу, не то в каморку для швабр. Всё там и произошло. Но об этом я предпочитаю не вспоминать. Хотя впечатлений, если честно, и не осталось. Я просто проснулся с утра с больной головой и с ужасом понял, что совершил.

Я искренне надеялся на то, что Анджелина додумалась купить в Хогсмиде нужное зелье или хотя бы попросить его у более опытных подруг. Не хватало мне ещё маленьких недоразумений в виде рыжих мулатов. Я вмиг представил себе, как мама хлопается в обморок, отец радуется, что скоро станет дедушкой, как растерянно смотрит на меня Джордж, а родители Анджелины заставляют меня на ней жениться. Мне вмиг стало намного дурнее, чем до этого. Анджелина же ничего не замечала. А раз любовные флюиды настолько ударили в её бедную голову, значит, она могла до зелья и не додуматься. Я судорожно сглотнул и нехотя окликнул её. Анджелина удивлённо умолкла и с улыбкой посмотрела на меня. Я, краснея и запинаясь, словно нашкодивший первокурсник, уточнил, помнит ли Анджелина о том, что между нами произошло ночью, и принимала ли она специальное зелье, ибо я никоим образом не предохранялся. Уже через минуту меня удостоверили в том, что всё в полном порядке, щёлкнули по носу, с улыбкой коря за глупые шутки, будто можно было чего-то не помнить, и поцеловали, благодаря за заботу. Я снова мысленно поразился влюблённой девушке. Мало того, что она ведёт себя со мной слишком раскованно, так ещё и интерпретирует всё, что бы я ни сказал, таким образом, какой кажется ей верным. Разумеется, я не спрашивал у Анджелины, как она себя чувствует. Меня интересовало только, влип ли я ещё больше, чем только можно было, за одну ночь. В тот день я ей так ничего и не сказал.

* * *

Наступил март. Всех вокруг интересовало только второе испытание Турнира Трёх Волшебников. Я же на людях делал вид, будто всё замечательно, а по вечерам, после очередного свидания с Анджелиной, грузил брата тем, что меня всё достало и я хочу поставить точку в этих отношениях. Конечно, Джордж меня не похвалил, узнав о том, что случилось. Только мысленно назвал дураком, а на словах попытался как-нибудь подбодрить. Джордану я нарочно не стал ничего рассказывать: он и так стал бросать на меня слишком злые взгляды после того, как Анджелина увлеклась мной. Была у меня идея разорвать все отношения быстро и неожиданно, вовремя передавая ревущую Анджелину в надёжные руки Ли, но я сразу же отказался от неё. Мне не хотелось представлять, как близкие с самого детства друзья станут ко мне относиться. Джордан прибьёт, Анджелина возненавидит, а Алисия и Кэти вздёрнут носики и отвернутся от меня за компанию. Конечно, со мной всегда рядом останется Джордж, чего бы я там ни натворил, но мне предстояло много месяцев учиться и тренироваться с ребятами, а в том, что всё закончится непременно печально, я не сомневался.

И вот в одну из обычных ветреных ночей я набрался наконец смелости и выложил всё Джордану за сливочным пивом. Хотя кто его знает — может быть, всего лишь атмосфера поспособствовала этому. Как я и ожидал, Джордан взбесился, назвал меня сволочью, врезал, да я особо и не защищался, и проорал, что Анджелина такого отношения к себе не заслуживает. «Слушай, я сам понимаю, что виноват, но если Анджелина не дура, она всё поймёт», — сказал я тогда Ли серьёзно. Он лишь в ответ покачал головой и назвал меня чёртовым бабником, который не знает меры. «Когда-нибудь жизнь тебе за это отомстит. Даже не сомневайся в этом!» — прошипел Джордан в конце концов и ушёл восвояси. Джорджа огорчили его злые речи — он всё говорил мне, что Ли перебесится, успокоится и вернёт свои слова обратно, а мне оставалось только проглотить всё услышанное и промолчать в ответ. Никто не мог понять того, что я чувствую. Все вокруг замечали лишь мои поступки и слова, а что было в моей голове, для каждого оставалось неведомым. Я с самого начала понял, что виноват перед Энжи, но не мог — элементарно не мог во всём признаться той, что провела со мной нашу первую в жизни ночь. Пусть это и было по глупости и нелепой случайности, но всё-таки было. Пусть это не значило много для меня, зато много значило для неё, и я, если бы только мог, всё бы сделал для того, чтобы причинить ей как можно меньше боли. В конце концов, мы не чужие люди.

* * *

Мы с Джорданом не разговаривали около месяца. До тех пор, пока Анджелина лично не попросила его простить меня. В те дни она уже не выглядела особо расстроенной и умудрялась весело общаться со мной, будто ничего и не произошло. Но до этого ей пришлось отнюдь не сладко, когда на очередном свидании я не выдержал, прижал её к стенке и всё высказал. Мне стало легче и тяжелее одновременно. Легче, потому что я избавился от груза, тяготившего меня, и смог сделать чёртов шаг навстречу неизвестности. Тяжелее, потому что чувство вины никуда не делось. Мне было больно не за себя и не из-за того, что я могу всех потерять. Мне было больно за неё и её чувства. Всё-таки боялся я причинить боль Джонсон отнюдь не чуть-чуть. Боялся я сильно. Удивительно, как часто я мог выкрикнуть какую-нибудь дразнилку, посмеяться над человеком, который по моей вине вошёл в неловкую ситуацию, и забыть о нём через минуту, ни разу не задумавшись о том, что же, собственно, этот человек почувствовал, а сейчас, глядя Эндж в глаза, я переживал за то, что будет потом, как Анджелина отреагирует на правду и будет ли страдать. Но вместе с тем на тот момент, что я всё ей высказывал, я думал и о том, как меня всё заколебало. Как ни крути, человеку свойственно быть эгоистом и в первую очередь думать о себе, а я устал обманывать Анджелину, которая и в страшном сне подумать не могла, что все чувства лишь выдумала. Я устал оттого, что лучший друг со мной не разговаривал, а брат постоянно бросал на меня сочувствующие взгляды. Меня бесило, что я был скован капризами и запретами, на которые не подписывался.

Если так подумать, я не говорил Анджелине о своей любви, не говорил, что хочу быть с ней и не целовал её без особой необходимости. Она могла прогнать меня, когда я напился и начал приставать! Хотя, чего там, она же неопытная, наивная и безнадёжно влюблённая... А я её разочаровал и огорчил. Эх, Джонсон, знала бы она, какая буря чувств пронеслась во мне за те короткие мгновения. В тот день я увидел Анджелину такой, какой помнил её всегда: рассудительной, уравновешенной и не в меру спокойной. Анджелина не стала биться в истерике и кричать о том, что я ужасен. Я даже пощёчины от неё не получил. «Неужели ты думал, что я посмею испортить отношения в нашей компании после всего, через что мы прошли? Мы знакомы не один год, и я уверена, что смогу вновь стать для тебя всего лишь подругой и соратницей. И не извиняйся больше, Фред. Я не меньше, чем ты, виновата», — выдавила Анджелина на прощание. А я лишь кивнул в ответ и оставил её. Я знаю, что Эндж с трудом удавалось держать себя в руках, чтобы не расплакаться прямо передо мной. Но всё-таки она чертовски сильная, раз смогла дать волю чувствам, лишь когда я удалился от неё на приличное расстояние.

* * *

На протяжении двух недель мы с Анджелиной старательно обходили друг друга стороной во избежание неловкости, а Алисия и Кэти, как я и ожидал, смотрели на меня исподлобья, только завидев. Но потом, благодаря Джорджу и его внеплановой вечеринке, все последние друг другу оскорбления были высказаны, а недоразумения забыты. С Джорджем мы говорили исключительно о хороших вещах, помимо долбанного обманщика Бэгмена, Джордан с Анджелиной, которые, к моей радости, наконец-то прояснили отнюдь не дружеский характер своих отношений и начали встречаться, скромно ходили под ручку по замку (и что бы ты делал без меня, трусливый Джордан?), а Кэти и Алисия привычно сплетничали и задавали всем глупые вопросы. Всё было хорошо, пока не наступил день третьего испытания тура. Смерть Седрика, новые угрызения совести Гарри. Ещё и в «Пророке» совсем разошлись. Во время речи Дамблдора в честь Седрика, когда мы все сидели рядом и испуганно смотрели друг другу в глаза, я понял, что Эндж права и не бывает в жизни ничего бессмысленного. Пусть я и ввязался в глупую авантюру, не сознавшись во всём сразу. Пусть Анджелина поверила лишь собственным мечтам. Пусть Джордан смог выразить свои чувства, только когда случилась действительно непоправимая вещь. Зато мы все вместе, и мы идём вперёд, несмотря ни на что.

Сейчас, после смерти молодого, подающего большие надежды парня, который оказался не в том месте не в тот час, я представляю себе на его месте Ли, или Анджелину, или Кэти и Алисию, уже не говоря о Джордже, и мне становится страшно. Мы все друзья. И мы могли потерять друг друга навсегда, всю жизнь потом думая о том, что всё можно было изменить, но только стало слишком поздно. Для меня их потеря была бы испытанием, через которое пройти легко едва ли выйдет. И теперь я уверен в том, что самое главное в жизни — любимые друзья и родные, а не деньги или исполняющиеся мечты, как казалось мне недавно. И мы должны делать всё, чтобы не потерять друг друга. А ещё я смотрю на Джорджа и упрямо заявляю, что всё-таки когда-нибудь женюсь. Ведь можно посмотреть на любовь другим взглядом. Взглядом мамы и отца, столько лет живущих душа в душу, или взглядом Джордана и Анджелины — новоиспечённых голубков. Настоящая любовь не сковывает, не ставит рамок, не отбирает свободу, а всего лишь приятно дополняет жизнь. Не знаю, как такие мысли могли мне, Фреду Уизли, прийти в голову, но больше я не жалею о том, что случилось. Ведь ничего не разрушилось, значит, дружба у нас всё-таки настоящая, а всё остальное было всего лишь моей случайной ошибкой.

До недавнего момента я никогда не задумывалась о том, что чувствуют влюблённые девушки. И все мои увлечения не в счёт. Если чувства невзаимны, их невозможно назвать любовью. Это балласт на душе, рана на сердце, лишняя мысль в голове — что угодно, но не любовь. Не знаю, почему так повелось, что мы не можем сразу разгадать, что чувствуют по отношению к нам. Было бы гораздо проще жить. Можно, конечно, сделать собственное предположение, но в девяноста пяти процентах из ста обычно совершают ошибку. Я вот ошиблась один раз. И ладно, если бы это был кто-нибудь из Дурмстранга или хотя бы не с моего курса. Так нет же. Фред Уизли собственной персоной умудрился одурачить меня, а я и повелась. Раньше смеялась над его многочисленными поклонницами, а в итоге сама же оказалась на их месте. Не смешно это всё... Просто я не такая, как некоторые особо надоедливые персоны, хотя чувства у нас одинаковые. А мне ещё и посчастливилось быть однокурсницей Фреда. И на уроках мы вместе, а со следующего года на поле для квиддича. Даже поиграть нельзя будет спокойно, чтобы не мелькала вокруг да около по крайней мере одна надоедливая рыжая макушка!

С самого начала я относилась к Святочному балу скептически, а все девчонки вокруг носились, словно обезумевшие, и доставали друг друга вопросами о праздничных мантиях, которые они собираются надеть. Кэти с Алисией подтрунивали надо мной и спрашивали друг друга, когда же у Джордана хватит смелости пригласить меня на бал, а мне оставалось только злиться. Как же достал меня этот Джордан со своими вечными намёками! То он прямо во время игры обязательно вставит словечко о моей внешности, то в общей гостиной начнёт приставать со своими глупыми шуточками. Ненавижу бесхарактерность в людях. Иногда начинало казаться, что он всего лишь шутит. Вот уж действительно, если нравлюсь, взял бы и сказал нормально. Видимо, многие парни такие, раз нужно их вечно подстёгивать. Вот Фреду всегда хватало самоуверенности и смелости. Он просто взял и пригласил меня — без лишних проблем и забот. Что у меня взорвалось на тот момент в голове, я не знаю. Ясно одно: я не устояла перед чарами Уизли. То ли улыбка у Фреда такая притягивающая, то ли обаяния много.

I get high when I see you go by

My oh my!

When you sigh, my, my inside just flies,

Butterflies.

Why am I so shy when Iʼm beside you?

День икс настал. Я заказала в Хогсмиде потрясающую, в чём меня заверили подруги, парадную мантию, и решила сделать какую-нибудь изящную причёску и подкраситься. Выглядела я и впрямь шикарно. Не зря девчонки старались сделать из меня красавицу. Они всегда говорили мне о том, что я красива, а я в ответ качала головой. Уж куда мне до них! К тому же в жизни полно более важных вещей, чем внешность. Всегда считала, что я лучше буду примерно выполнять домашние задания и выжимать из себя все силы на тренировках и матчах по квиддичу, чем лишний раз беспокоиться о причёске и макияже. Алисия и Кэти, видно, хотели показать мне, что из меня получится, если добавить пару штрихов. Ну что же, они это показали, но я и не думала, что буду стараться так же хорошо выглядеть каждый день. Было бы ещё ради кого!

Itʼs only love and that is all,

Why should I feel the way I do?

Itʼs only love, and that is all,

But itʼs so hard loving you.

Как оказалось, было. Я впервые видела Фреда при полном параде. Всё выглядело так, словно он сошёл ко мне навстречу прямо с обложки «Ведьмополитена». Все девчонки вокруг с откровенной злостью на лице и завистью смотрели, как он протягивает мне руку, улыбается и ведёт за собой. Я же поверить не могла в то, что именно мне суждено было пойти с Фредом на бал. А ещё я старалась понять, почему все его действия вызывают во мне бурю чувств. Я ощущала волнение от каждого промолвленного им слова, по всему моему телу пробегали мурашки, стоило Фреду коснуться меня. Глядя назад, я понимаю, какой же была дурой. Но на тот момент я об этом совсем не думала. Фред стал моей первой любовью, и всё, что я чувствовала, находясь рядом с ним, было искренним и настоящим. Я не думала о взаимности. Он держал меня за руку, он танцевал со мной, он смотрел на меня. Именно это тогда было главным.

I want to tell you.

My head is filled with things to say

When youʼre here

All those words, they seem to slip away.

Никогда не забуду того момента, когда мы стояли на Астрономической башне и смотрели друг на друга. Я прямо чувствовала возникшее между нами двоими напряжение. И меня абсолютно не волновало то, что мы оба пьяны. Меня не пугало то, что будет больно, а само место едва ли подходит для подобного времяпрепровождения. Окажись мы в подобной ситуации в другое время, то всё и закончилось бы по-другому. Но этому было суждено случиться именно в тот проклятый день. Я едва помню, как добиралась до своей спальни, со слезами на глазах будила подруг, спрашивая, где можно достать противозачаточное зелье, рассказывала им, дрожа и отчаянно краснея, о случившемся. Мне было стыдно. Не перед Фредом. Перед собой. Я повела себя, как глупая обезумевшая девчонка. Ну чего мне стоило вовремя оттолкнуть его от себя и убежать?.. На тот момент я не была готова к близости с парнем. Не было достигнуто душевной близости, значит, не стоило допускать и физической. Но было слишком поздно думать о случившемся, а жалеть — бессмысленно.

I want to tell you.

I feel hung up but I donʼt know why,

I donʼt mind

I could wait forever, Iʼve got time.

Проснувшись, я решила, что мне нужно смириться с произошедшим и сделать вид, словно ничего не произошло. Я едва ли сомневалась, что Фред скажет мне о том, что всё было ошибкой, и подготовила речь о том, что всё хорошо и я ни о чём не жалею. Но где-то глубоко внутри меня сидела надежда. Я хотела, чтобы Фред сказал мне, что я ему нравлюсь. Может быть, это стало бы небольшим поощрением за то, что мы поторопились. Может быть, я нашла свою любовь.

Sometimes I wish I knew you well,

Then I could speak my mind and tell you.

Maybe youʼd understand.

На удивление, Фред даже не заикнулся о том, что жалеет о случившемся. Не сказал он и о том, что мне не нужно всё воспринимать серьёзно. Поцеловал в щёку — только и всего. Но это было весомым аргументом для влюблённой девушки. Фред не предлагал мне встречаться, и я подумала, что это подразумевается само собой. Откуда же я знала, что он не знал, как ему выкрутиться, и боялся причинить мне боль!..

На свидания Фред приходил вечно поникшим. Говорила постоянно одна я, пытаясь как-нибудь поддерживать разговор. В ответ он лишь кивал и мычал что-то нечленораздельное. Уж не знаю, о чём Фред думал. Видимо, считал, что я совсем идиотка и ничего не замечаю. А я замечала всё. И мне становилось тяжелее оттого, что Фред молчит, как истукан, и ни в чём мне не признаётся. Я прекрасно понимала, что дело не в трусости, а в жалости. Он просто жалел меня — глупую влюблённую девчонку. Но я ненавидела жалость. Я не хотела быть какой-то особенной. Раз ты решил, Фредди, обойтись со мной так, как обходился со всеми своими прошлыми пассиями, так и говори об этом прямо! Но Фред всё молчал, а у меня не хватало смелости начать серьёзный разговор.

Однажды утром передо мной возникла весьма милая картина: Фред, насупившись, что-то тихо говорил Джорджу, который обеспокоенно смотрел в сторону. Место рядом с близнецами пустовало. Раньше там сидел Ли. Стоило мне взглянуть в ту сторону, куда смотрит Джордж, и я увидела Джордана. Он сидел один, ни с кем не разговаривал и угрюмо ел тост. Джордан словно почувствовал мой взгляд и поймал его. Я никогда не видела, чтобы Ли так смотрел на меня. Он яростно обернулся на Фреда и вышел из зала, толком не поев. Алисия и Кэти, как и всегда, обо всём знали. «Они поссорились», — заявила Кэти, даже не поздоровавшись. «Не связано ли это с тобой?» — подхватила Алисия и выразительно посмотрела на меня. «Откуда я знаю, что у них произошло? При чём тут вообще я?» — в конце концов взорвалась я и выбежала из зала вслед за Ли.

Я нашла его возле Чёрного озера. Раньше мы всей компанией часто проводили там время. Удивительно, но я не заметила, как разладились отношения в нашем маленьком кругу. «Ты хоть понимаешь, что делаешь?» — спросил Джордан, обернувшись в мою сторону. Мы оба понимали, о чём он говорит. И я сразу почувствовала, что Алисия не ошибалась: ссора Фреда и Ли возникла из-за меня. А они ведь никогда раньше не ссорились. Я ничего не сказала Джордану. Да и что мне было говорить! Было глупым подходить к нему. Было ясно, что я не нужна Фреду. Было понятно, каким образом всё закончится.

На уроке трансфигурации Фред прислал мне записку с просьбой о встрече возле Чёрного озера. Сначала я удивилась тому, что он не подошёл ко мне, а обошёлся запиской. Через минуту я поняла, что Фред решился. Он выглядел таким нервным и обеспокоенным. Я не замечала, каким он стал в последнее время. И наедине со мной, и вообще. Или я всё видела, но всего лишь не хотела подтверждать своих мыслей.

We said our goodbyes, ah, the night before.

Love was in your eyes, ah, the night before.

Now today I find you have changed your mind.

Treat me like you did the night before.

Фред пришёл на встречу ещё более угрюмым, чем до этого. В тот же миг мне захотелось заплакать, но я знала, что должна сдерживаться. Внезапно Фред поднял взгляд и посмотрел на меня виноватым взглядом. «Ты ведь знала о том, что рано или поздно это произойдёт, да?» — спросил он. «Я надеялась, что этого не случится», — ответила я, стараясь выглядеть хладнокровной. Тогда его прорвало. Я услышала столько всего — ненужного, горького, обидного. Не знаю, как я не разревелась прямо в тот момент, как он посмотрел на меня вновь. «Прости меня, Эндж, — прошептал Фред, — пожалуйста, прости. Если бы я только был храбрее, я бы всё сказал тебе сразу же. Если бы я был благороднее, я бы… Ты не заслуживаешь такого раздолбая, как я. Ты заслуживаешь большего». Я выслушала всё, что Фред хотел мне сказать, и через силу улыбнулась. Наверное, вместо улыбки получилась болезненная гримаса, но меня хватило даже на то, чтобы сказать ему, что я тоже виновата.

Were you telling lies, ah, the night before?

Was I so unwise, ah, the night before?

When I held you near you were so sincere.

Treat me like you did the night before.

Виновата. Одна мысль об этом заставила сжаться внутренности, словно меня внезапно облили ушатом холодной воды. Пусть Фред боялся сказать мне всё прямо, но я могла спросить, что же будет с нами дальше. Я ведь чувствовала, я всё знала, я с первого дня обо всём догадывалась! Хотела оказаться в сказке, вот и получила по заслугам. Фред был не прав, сказав, что не заслуживает меня. Это я его не заслуживала. Все слова были сказаны и осмыслены, извинения услышаны, а чувства вырваны. Фред сгорбил плечи и двинулся к замку. «Но я ведь люблю тебя», — прошептала я вслед ему. В ответ ветер закачал деревья вокруг и поднял волны Чёрного озера. Волны шумно накатывали на берег, пронзительно гремел гром, а я осталась одна — бороться со слезами, которые не могла больше сдерживать.

Last night is a night I will remember you by.

When I think of things we did it makes me wanna cry.