Хроноворотов больше нет (гет)

Почти каждый вечер, вплоть до злополучного Рождества, она сидела в нише напротив входа на знаменитую директорскую лестницу. Пальцы быстро пробегали по клапанам синей губной гармошки, издававшей одной ей слышные звуки. Зато она не только слышала их, но и видела, как мелодии лентами серебристого тумана парят в воздухе, сплетаясь и расплетаясь, создавая вокруг призрачный кокон, скрывавший её не хуже мантии-невидимки. Постороннему глазу было заметно лишь лёгкое дрожание воздуха, которое вполне логично было отнести на счёт нагревавших его факелов.

Только горгулья знала о её присутствии. Как все бессловесные твари, простые или волшебные, каменные или покрытые мягким мехом, она души не чаяла в Луне Лавгуд.

* * *

Её регулярные дежурства начались, когда у Джинни созрел план кражи меча. Луна вызвалась наблюдателем, чтобы определить удобный для проникновения в директорский кабинет момент.

Момент наступил далеко не сразу. И у Луны было достаточно вечеров и выходных дней, чтобы привыкнуть к своему насесту. Ей стало казаться, что это одно из самых уютных мест в замке, уютней родной ровенкловской гостиной, где даже теперь, на шестом году обучения, от её странных однокурсников можно было ожидать сюрпризов.

* * *

В этот вечер воздух особенно вязок. В нём нарастает напряжение и предчувствие. Пламя факелов лениво колеблется, искры медленно поднимаются вверх, прошивая золотыми нитями чёрный бархат ночных закоулков.

Колебание воздуха, пульсация мысли, шаги.

Та чёрная тень, которую и ждали, и не ждали.

Он подходит всё ближе, и вдруг останавливается и смотрит.

Луна застывает на полувздохе, звуки замирают в воздухе и с тихим звоном один за другим осыпаются на каменный пол.

А Снейп чувствует чьё-то присутствие, колебание воздуха, что-то касается его щеки, щёлкает по опущенному носу, отводит прядь волос.

Он протягивает руку и выхватывает из воздуха что-то невидимое, трепещущее — и

удивлённо рассматривает замирающую на ладони полупрозрачную нотку. Стайка её товарищей бросается на выручку. Пелена невидимости, окутывающая Луну, рассыпается.

Она сидит неподвижно — рука с гармошкой замерла у губ — и потрясённо смотрит на колышущиеся в тёмных глазах отблески пламени. В этих глазах нет пустоты и злобы, в них усталость и, как ни странно, любопытство.

Все нотки осыпались, волны мелодий опали.

Луна сидела очень тихо. Она почему-то совершенно не боялась. Чёрная фигура тоже неподвижно замерла на фоне бархатного задника темноты, всё больше густевшей меж редкими факелами.

Только их потрескивание и скрежет каменной шеи горгульи, повернувшей голову к хозяину, потревожили это единство тьмы и тишины. Горгулья склонила голову набок, посмотрела продолговатым глазом сначала на Снейпа, потом на Луну, но ничего не сказала.

Луна тоже молчала. Она совершенно забыла, зачем она здесь, и когда директор шагнул к ней, аккуратно ссыпал несколько серебрящихся ноток в подставленную ладонь и стал подниматься по лестнице, она ещё минуту или две смотрела ему вслед, не отрываясь, пока шум из кабинета не вернул её к реальности.

Луна вздохнула, спрыгнула с подоконника, сунула гармошку в переброшенную через плечо сумку из весёлых лоскутков, украшенную сушеными головами пикси со сморщенными мордочками, и легко взбежала по лестнице.

В круглом директорском кабинете было сумрачно. Пламенели только факелы и волосы Джинни. Надежда рассыпалась осколками стеклянного ящика. Меч был в руках директора — как и вся прочая власть, как власть карать и миловать.

Картина «Изгнание из рая», подумала Луна. Только ангел — падший, с чёрными крыльями. Её друзья, наверное, так же потеряны, как Адам и Ева. Но вида не подают. Джинни смотрит яростно, будто это она застала Снейпа на месте преступления. Невилл — вообще как скала, твёрдая и надёжная.

— ...На что вы рассчитывали, интересно? Думаете, здесь нет всех необходимых следящих чар?!

— На то, что меч узнает своих! Он наш по праву. Он — Гарри. А вам он принадлежать никак не может: слизеринцу, предателю, убийце! — полыхнул Невилл.

— Директор Хогвартса — уже не слизеринец. Все факультеты для него равноценны.

— Скажите ещё, что вы защищаете всех учеников! — упрямо закусила губу Джинни.

— Приходится. Приходится защищать вас от собственной глупости. А теперь — вон отсюда!

«Вон из Хогвартса? — отстранённо подумала Луна. — И я тоже? Я скажу, что я с ними, если он до сих пор не понял».

Снейп продолжал, тяжело опираясь на меч:

— Сейчас я вызову вашего декана, она отведёт вас в башню, наказание будете отбывать с Хагридом в ночь на субботу и в ночь на воскресенье, в Запретном лесу. Подумаете там на досуге об опасностях истинных и мнимых и о настоящем героизме.

Луна вдруг почувствовала, как её наполняют миллионы радужных мыльных пузырей — весёлых и лёгких, и она поднимается с ними вверх. Её ноги действительно даже слегка оторвались от пола, и ей пришлось вытянуть носочки, чтобы снова коснуться каменных плит: со стороны казалось, что она привстала на цыпочки.

«Опасности истинные и мнимые! Хагрид действительно защитит от любой опасности. Это ключ? Иначе зачем так говорить?»

Но тут она вспомнила, что её будто и нет здесь. Никто из них не бросил ей ни взгляда, ни слова!

— А я?! Как же я?

— Что — вы? Вы, мисс Лавгуд, виноваты только в том, что суёте нос не в своё дело. Кто вас сюда звал?

Мыльные пузыри лопнули, подошвы стукнули о каменный пол.

— Я — с ними! Мы вместе! Может, это вообще ловушка, я сейчас заиграю заклинательную мелодию и вы послушно, как дрессированная змея, отдадите мне меч!

— И что вы с ним будете делать? Втроём с одним мечом, пусть древним и могучим? Пойдёте с ним на Кэрроу? Или позовёте Поттера забрать его? Отличная мысль, я, пожалуй, к вам присоединюсь — станем ждать его вместе! — Снейп покрепче перехватил реликвию, будто слова Луны действительно вселили в него тревогу.

«Хочет сам от нас защититься? С одним мечом против троих? Мы не так уж безоружны — на нашей стороне правда и чистая совесть. Или просто закрыться, как фехтовальщик? Чтобы зеркальная сталь отразила любопытный подозрительный взгляд, проникающий в душу?»

Но она не успела додумать мысль.

— Раз вы так настаиваете, присоединяйтесь к экскурсии. Места в лесу много.

Вспыхнул камин, Снейп метнул туда фразу-вызов, и пятью минутами спустя недремлющий декан гриффиндорцев слушала колкие слова, почти не возражая.

«Видимо, жалеет, что не взяла меч сама, — сказала себе Луна. — Её бы он точно послушался и выскользнул бы из ящика, не разбив стекла».

Представляя эту вдохновляющую картину: Макгонагалл как валькирия, парит в небе —

на метле — с сияющим мечом, Луна не заметила, как снова осталась наедине со Снейпом.

— Я сам отведу вас, не будем тревожить профессора Флитвика. — Звенящая... нет, тикающая и тренькающая пауза, ощетинившаяся позвякиванием Дамблдоровых серебряных инструментов. — А вы не покажете мне ещё раз этот ваш трюк с гармошкой?

— У меня много трюков в запасе. Не боитесь? — Луна пристально следила за реакцией, за неясными, но яркими вспышками мыслей в глазах собеседника: нет, этот человек ничего не боялся, похоже. По крайней мере не боялся за себя. — А провожать меня вы тоже с мечом пойдёте? А латы к нему у вас есть? Только так вы не вызовете вопросов и подозрений: подумаешь, очередной призрачный рыцарь шествует со мной за компанию... Они тоже любят мою гармошку. Хотя вы ведь не рыцарь... Одну даму подняли с постели, другой даже сесть не предложили!

— Мисс Лавгуд, вы не дама, вы моя пленница! — усмехнулся загадочный собеседник: уже не директор, ещё не галантный кавалер.

— Ну тогда мне следует здесь остаться? А вы встанете у входа со своим оружием? И будете так стоять, пока у меня волосы не отрастут настолько, что я свешу их с башни, чтобы Гарри взобрался сюда и освободил меня и нас всех!

— Это другая сказка. Ничего не выйдет. Ждите меня здесь. — Уже без тени улыбки Снейп, глянув на Луну так, что у неё и мысли не появилось тронуться с места, отошёл куда-то в задние комнаты и вернулся без меча. — Наверное, сейчас не время для трюков и фокусов, вы правы. И ещё правы в том, что кое-что мне лучше не знать. Пойдёмте, уже поздно для разговоров. Может, в другой жизни у нас будет лучшая возможность. — Он твёрдо указал на дверь.

— Вы точно всё знаете про свою будущую жизнь? И что мы в ней встретимся? Удивительно! А про прошлые...

— Хватит!!! — Директор точно был не расположен беседовать, он не шутил, — и совсем неделикатно и даже очень больно стиснув её руку повыше локтя, потащил Луну за собой на лестницу.

Горгулья неодобрительно покачала головой.

* * *

Длинные коридоры Хогвартса, бесконечные тропинки Запретного леса, извивающиеся дороги судьбы... Луна брела по ним, иногда спотыкаясь, иногда замирая и прислушиваясь к голосам из прошлого и будущего. Всё необходимое — с собой. Гармошка, корм для тестралов, карты Таро и одна — самая лучшая — книга на свете.

Вы спросите, какая книга самая лучшая? Та, которую ты сейчас читаешь, конечно; та, которая говорит с тобой о самом важном. Пока ты не прочёл её, она ещё не закончена. Это ещё одна тропинка, по которой ты идёшь, не зная, что за поворотом.

Луна была уверена, что конец может меняться, если ты не заглянул вперёд, пролистав страницы. Поэтому никогда не опережала события, проживая с героями отпущенное им время, — только иногда замедляя его, возвращаясь и перечитывая, словно переплывая заново, самые глубокие места.

В поезде, уезжая на рождественские каникулы, она читала «Ветер в ивах» — главу про Того, кто играл на свирели... И думала: справедливо или нет, что он посылает забвение тем, кому помогает, так что только неясная музыка остаётся в их душах.

Позади, за заснеженными холмами всё уменьшался и уменьшался Хогвартс — отсюда он представлялся игрушкой внутри стеклянного шарика с метелью. Метель кружила, завьюживала, завораживала, ворожила... Хогвартс превращался в Замок Спящей красавицы; заиндевелый шиповник тянул вверх крошечные колючие ветви, заполняя всё свободное место внутри таинственно светящейся стеклянной сферы. А в замке, обняв за шею горгулью, крепко спал — такой же колючий! — директор и видел снежные, безлюдные, холодные сны.

Луна достала гармошку и стала играть ему колыбельную, чтобы та тёплым лучиком долетела до него и рассказала, что зима когда-нибудь кончится и наступит май.

Май тысяча девятьсот девяносто восьмого.

* * *

Но в мае шиповник обуглился, не успев расцвести, и был погребён под рухнувшими стенами. Да, в таком грохоте Спящей красавице уже не понадобится поцелуй, чтобы проснуться.

Замок был расколдован. Снейп летал где-то чёрной птицей... Луна надеялась, что пламя битвы не опалило ему крылья. Впрочем, она умела ухаживать за пернатыми, попавшими в беду. И за людьми и прочими созданиями умела ухаживать: из неё выйдет хорошая целительница. Сейчас она хлопотала над ранеными, и боль отступала — от одного вовремя сказанного слова.

В какой-то момент, подняв голову от домовика, которому она исцелила обожжённые руки, Луна встретилась глазами с Гермионой и спросила:

— А куда вы шли с Гарри, когда напали дементоры?

— Мы были в Визжащей хижине. Представляешь, там Волдеморт убил Снейпа, на наших глазах. Ужасно, ужасно. Такая смерть!.. Даже он не заслужил. Перед смертью он передал Гарри что-то важное, какие-то воспоминания, и думаю, сейчас всё изменится... Возможно, там ключ к победе. Вряд ли там было только раскаянье...

— Да, он владеет ключами... — проговорила Луна, вспомнив разговор в директорском кабинете.

— Владел, — с горечью поправила её Гермиона.

— Но... он не мог умереть! Он улетел...

— Тем не менее, он умер, я видела своими глазами! Увы. И это только одна из смертей, посмотри вокруг!

Луна встала и огляделась.

— Смерть — она вообще одна. И с ней можно договориться. Как вы попали в Хижину?

* * *

Так было легче сказать, чем сделать. Луне было страшно, и чем дальше, тем страшнее, когда она пробиралась подземным ходом, задевая свисавшие со стен белёсые корни.

Она представляла старуху с косой, стоящую над неподвижным телом. И думала, что же сказать ей. Но в Хижине было пусто — только лужа крови и в ней чёрный чужой человек. У которого не было ни крыльев, чтобы сбежать, ни лат и меча, чтобы защитить себя и других. Договариваться было не с кем, это и оказалось самым страшным.

Тогда она просто села рядом и положила руку на ещё тёплую спину. Почему она тоже не пошла с Гарри?! Они даже не догадались закрыть мёртвому глаза. Каково ему лежать и смотреть в одну точку? Хотя кто знает, что он там видит?..

Ах, если бы вернуться в то мгновение, когда Безносая была ещё здесь... Но Гермиона сказала сейчас вдогонку, что все хроновороты разбились в Министерстве два года назад. Неужели нет другого способа?

Луна знала, что когда тебе говорят о невозможности чего-то, самое страшное — поддаться и поверить. Тогда навсегда лишишь себя шанса, и дороги назад не будет. Размышляя о необратимости и вере, она машинально достала гармошку и стала наигрывать ту самую колыбельную из поезда. Колыбельную о декабре и мае. Мелодия не могла согреть остывающее тело, но зато могла — душу, которая была ещё где-то рядом.

Призрачная тропинка из зимы в лето потянулась серебряной лентой... Бежать ей было некуда, и она сворачивалась вокруг Луны и лежавшего на полу Северуса тем самым призрачным коконом, скрывая мрак и тревожное запустение хижины, оставляя их снаружи. Внутри кокона было тепло, пахло шиповником и свежевыпавшим снегом. Серебряные блики, танцующие и трепещущие, будто оживляли жёсткое застывшее лицо.

Луна думала о музыке: о том, как она живёт собственной жизнью, о том, что стихия музыки — время, о том, что музыка — само время и есть. Сгустившееся до плотного перламутрового блеска, ставшее видимым. Музыка несла их вперёд и сама летела рядом, поддерживая и помогая, а они плыли в её потоке, в потоке времени...

А что, если?.. Надо всего лишь попробовать, ничего непоправимого не случится: всё, что могло, уже случилось.

И она заиграла ту же путеводную мелодию — но ноты летели в обратном порядке. Она просто повернула назад, от лета — к зиме. Задом наперёд — что здесь сложного? Просто развернуться и пойти по тропинке в другую сторону.

И время послушалось и полетело вслед за музыкой. Но только внутри их маленького мира, конечно, — ведь за стенами Хижины события шли своим чередом. А внутри этих стен будто никого и не было — ленты мелодий, оплетая Луну, по-прежнему делали её невидимой! В этот раз она просто взяла с собой ещё одного человека, только и всего. И поплыла с ним назад в повернувшем вспять потоке.

И вот невидящие глаза ожили и посмотрели на неё с недоумением, будто ожидали увидеть кого-то другого. Из раны снова потекла свежая кровь. Луна бросила гармошку и достала палочку. Она твёрдо знала, что надо делать.

* * *

— Итак, это ещё один ваш трюк, мисс Лавгуд? — спросил он, когда снова обрёл возможность говорить.

— Ну вы же просили показать вам ещё что-то? — безмятежно улыбнулась она.

Кокона больше не было, на них дохнуло временем пожара и последней надежды. Луне казалось, что она отсюда слышит замок и его защитников. Может, ход в хижину усиливал далёкие звуки, как странная слуховая трубка?

Луна слышала тишину, потрясённый общий вздох, горестные крики, а потом — вернувшийся шум битвы: так море, далеко отступив от берега, замерев и замолкнув, возвращается в грохоте цунами.

— Нам надо туда. — Снейп не слышал этого сам, но читал в её глазах о том, что происходит.

— Вы уверены? Мне кажется, вы уже сделали всё, что могли — предоставьте теперь действовать Гарри.

— Поттер мёртв или умрёт. — Снейп опять дёрнулся, чтобы встать, бежать к замку...

— Не думаю. Так не бывает. Он просто обязан выжить. А вы вообще уже по ту сторону, для вас всё началось заново, с чистого листа. Но если не верите — пойдёмте убедимся. — Луна легко вскочила на ноги и помогла подняться Северусу.

Когда они выбрались из-под Дракучей ивы, в замке и его окрестностях снова стояла тишина. Только ветер свистел в острых своенравных ветвях.

Тут и там лежали мёртвые — будто застигнутые сном придворные Спящей красавицы. Но Луна знала, что они не проснутся. Тела защитников замка уже унесли, тут оставались только Пожиратели и другие сторонники Волдеморта, а злу в сказке нет места.

Они шли тихонько — через разрушенный холл с высыпавшимися из разбитых часов самоцветами, мимо входа в Большой зал, где в тёплом свете свечей сидели победившие и выжившие. Сквозь дверь было видно и Гарри, и Джинни, и даже Малфоев... Они все были так нужны друг другу, а про Северуса сейчас никто не вспоминал, и отсутствия Луны тоже вроде бы не заметили или уже отчаялись её найти.

Потом поднимались чуть живыми лестницами, у которых уже не было сил играть в лабиринт и подсовывать фальшивые ступеньки, — наверх, к кабинету директора, у которого всё когда-то начиналось.

Снейп посмотрел в каменные глаза своего стража и увидел, как Поттер взбежал сюда, как сходу угадал пароль — одно из тех имён, что связывало их, как шёл потом вниз, пошатываясь под тяжестью окончательной правды: бледный, но решительный... Всё это уже миновало.

Потом они стояли с Луной в круглом кабинете, прощаясь с этим местом — и с Альбусом. Стеклянный шар, в котором Северус был заточён вместе с шиповником и замком, разбился, как и сфера пророчества.

Ведь теперь пророчество исполнилось — в том числе ценой и его собственной крови, заклятие было снято.

Другой, огромный, шар стал наконец его домом — целый зелёный прекрасный мир.

И когда странствующий рыцарь и его дама пошли навстречу своей новой судьбе, горгулья чуть слышно мурлыкнула, тихонько спрыгнула с постамента и последовала за ними на мягких, бесшумных, уже не каменных лапах.