Тишины нет (гет)

Сжатая в руке роза тонкая, хрупкая и совсем не колется.

Это конец.

*

В тот вечер, когда в Малфой-Мэноре впервые появляется Игорь, стоит мертвая тишина.

Нарцисса плывет по ней, пытаясь не раствориться, не сойти с ума от тревоги и от тоски.

Люциус на задании, и весь дом — ее. Люциус служит Лорду, но Нарциссе в безопасном доме куда страшнее.

Слишком просто сойти с ума, когда не знаешь, жив ли тот, с кем привык завтракать по утрам и засыпать под вечер.

Но Игорь появляется, раненный, опутанный заклинаниями, с запачканным в кровь лицом, ссадинами и всем тем, чего Нарцисса сразу не замечает.

Люциус левитирует его к дивану, а потом опускает, пытаясь сделать это как можно мягче, и сам бессильно садится в кресло.

Приказывает домовикам подать бумагу и отравляет сову за Снейпом.

— Его ранили, — отвечает он, поднимаясь и обнимая только спустившуюся Нарциссу.

Она слышит, что он заботится и переживает. Она знает, что меньше всего Люциус хотел бы видеть раненного Пожирателя смерти в своем доме.

Слишком опасно, лишние проблемы, не нужно играть с тем, что может загореться. Воспламениться, вспыхнуть, повлечь за собой то, без чего можно было бы обойтись совершенно спокойно.

У Люциуса под глазами уже сетка глубоких морщин, а губы сжаты в тонкую нитку.

— Не переживай, Северус его вылечит, ты же знаешь, — успокаивает Нарцисса, пока домовики готовят чай из мяты.

— Знаешь, — говорит она, но закончить не успевает.

Люциуса вызывают к Лорду, и с этим медлить нельзя.

Люциуса вызывают к Лорду, и успокаиваться приходится ей самой.

Во-первых, идти к Лорду сразу после явно неудавшегося дела — не самый разумный поступок. Во-вторых, в пустом доме с Пожирателем, пусть и раненным, пусть и без сознания, оставаться все-таки страшновато.

Нарциссе нечем себя занять.

Ей нужно отвлечься, потеребить что-то в пальцах, но руки дрожат, почитать, но слова не складываются в предложения и не запоминаются. Весь дом пропах высушенными лепестками астр, Нарцисса тонет в их запахе, в розовых и бордовых разводах, но впервые за все время этот запах слишком тяжел, а цвета излишне ярки.

Нарциссе некуда деться.

Сова улетела к Северусу недавно, Люциус отбыл только что, а бессознательный Игорь Каркаров лежит на ее диване и, может быть, медленно умирает.

Нарцисса уже залечила достаточно шрамов (и не то чтобы это радовало), поэтому, наложив обезболивающие заклинания хотя бы на первое время, просит домовиков принести воду и полотенце.

Служить Лорду значит не выбывать из шрамов. Нарциссу не радует, что Люциус связался с Пожирателями настолько тесно, но выхода нет. Их семьи жили этим, они не могут против них пойти.

Она могла бы приказать сделать это домовикам, но надо чем-то себя занять.

Медленно, касание за касанием, Нарцисса оттирает лицо Игоря Каркарова от засохшей крови. Кровь везде: в его длинных, растрепанных волосах, в бороде, на запекшихся губах.

Везде.

Слишком много крови. Ее запах перебивает даже астры.

Когда Нарцисса медленно и несмело касается влажным полотенцем пересохших губ, осторожно оттирая кровь, Каркаров открывает глаза.

Он делает это так, будто на них — свинец, будто это самая большая тяжесть, которую ему довелось поднять. Его губы дергаются — пытается улыбнуться.

Нарцисса замирает, слушая, радуясь тому, что он хоть в относительном, но порядке.

— Где я? — его голос хриплый, измученный и, должно быть, слабый, несмотря на то, что звучит так грозно. — Это маггловский рай, он существует?

Взгляд Каркарова останавливается на Нарциссе и ей кажется, что гримаса боли, отразившаяся на его лице, медленно отступает.

— Всего лишь Малфой-Мэнор, мистер Каркаров, — хмыкает она, отодвигаясь дальше. — Как вы себя чувствуете?

— Зовите меня Игорем, — голос слабеет, в горле жжет, говорить тяжело, а в глазах темнеет.

— О, — Нарцисса тянется за полным бокалом и, склонив голову и подумав, добавляет: — хорошо, Игорь.

Пока он пьет, с трудом умудрившись сесть, прибывает Северус (единственный, кто без оповещения может прибывать к ним по каминной сети).

Нарцисса поднимается, чтобы поздороваться, и больше не слышит тишины.

Ее нет.

Есть Игорь, сдавленно хрипящий на диване за ее спиной.