Будь что будет (гет)

У Гермионы Уизли всё было обычным. Обычный рост. Обычный вес. Обычный цвет волос. Один муж, один дом, один кот. Двое детей, две метлы, два дохода. Всё как у всех.

Она не всегда была обычной. Вовсе нет. Когда-то имя «Гермиона» ассоциировалось с чем-то исключительным, необыкновенным, но тогда рядом с ним значилась фамилия «Грейнджер».

И теперь, в свои тридцать три, она села и задумалась: неужели ее лучшие годы позади? И когда они были, эти лучшие годы? Может, когда она помогала необыкновенному во всех смыслах Гарри Поттеру победить Волдеморта?

Да нет, она не сделала ничего особенного.

А может, когда закончила учебу с блестящими результатами и ее назвали самой умной студенткой ее возраста?

Нет, она просто терпеливая и усердная.

Или когда стала мамой двух прекрасных, умных и самых лучших детей?

Но тут даже ей приходилось признать, что, хотя рождение детей и в самом деле удивительное событие, назвать это необыкновенным всё же трудно.

Если ее лучшие годы и прошли, то прошли не слишком плодотворно.

Гермиона вздохнула и поставила перед Живоглотом миску с едой. С возрастом его наглость никуда не делась, и он не стеснялся напомнить о себе самым нахальным образом, если хозяйка забывала покормить его вовремя.

Мысленно вычеркнув этот пункт из списка дел, Гермиона задумалась, чем заняться дальше. Дети уехали, поэтому стирка может подождать. Уехал и Рон, поэтому в доме чисто. И теперь ей совершенно нечего делать. Еще один бессмысленный день.

После окончания Хогвартса Гермиона первым делом решила восстановить память родителям. Потребовался не один месяц, прежде чем она рискнула снять с них заклинание, но у нее всё получилось. Родители быстро уладили все дела и снова переехали жить в Англию. Их не было всего два года, поэтому они даже смогли вернуть некоторых бывших клиентов. Мистер и миссис Грейнджер с радостью приняли дочь обратно в семью, хотя и потребовали объяснений.

Если Рон и был недоволен тем, что она так много времени проводила с родителями, помогая им с переездом, то хорошо скрывал это.

Вскоре после возвращения ее родителей из Австралии Рон сделал ей предложение, и Гермиона не стала долго тянуть с ответом. Она была уверена, что жизнь складывается именно так, как она планировала.

Так и случилось. Правда?

Спустившись босиком на кухню, она занялась нехитрым ужином. Готовить для одной себя было несложно, а поскольку Рон почти всё время пропадал на тренировках, это стало уже вполне привычным.

Усевшись за обеденный стол, она задумалась: «Когда я стала такой?» Когда талантливая и честолюбивая девушка успела превратиться в жену и мать и при этом совсем не выходить из дома, где ей некому быть женой или матерью? Разве об этом она мечтала? Она хочет жить по-настоящему и будет к этому стремиться. На Рона рассчитывать не стоило. Он не стал сидеть дома и сделал успешную карьеру, в отличие от Гермионы, которая свои амбиции похоронила. Вокруг него теперь свой собственный мир, со взлетами и падениями, удачами и новыми обязательствами. Иногда она даже сомневалась, помнит ли он, что у него есть дом и семья.

Рон был тем же беззаботным и добродушным парнем, что и раньше. Он всегда мог рассмешить Гермиону, постоянно вытаскивал ее на свои игры. Но иногда ей казалось, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни, послав тот конфундус в МакЛаггена. Если бы она тогда не прокляла Кормака, Рон никогда не был бы тем, кем стал, и сейчас мог бы спокойно ужинать вместе с ней, а не болтаться где-то на поле или с друзьями.

Гермиона вдруг почувствовала себя виноватой. Ей стало стыдно за свое эгоистичное желание лишить мужа того, что делало его счастливым. Да, она больше не занималась изучением заклинаний, но разве стоит теперь завидовать Рону? Его доход, их пенсия от Министерства за военные заслуги и авторские гонорары за изобретенные ею заклинания не дали бы им голодать. Она сама выбрала дом и детей.

Дети были ее гордостью и отрадой. Рыженькая Роза, которая болтала со всеми без разбора и без умолку, напоминала родителям своего безвременно ушедшего дядю. А гриффиндорец Хьюго с короткими каштановыми волосами и большими карими глазами унаследовал от матери любовь к книгам, хотя его отец всё еще надеялся, что мальчик увлечется полетами. Но Хьюго еще только на первом курсе, и если в нем и была склонность к спорту, она себя еще проявит. Четверокурсница Роза полеты любила, но помимо них увлекалась еще кучей всего, поэтому проходить отбор в факультетскую сборную не собиралась. Это, пожалуй, было к лучшему — вряд ли Рону было бы легко болеть за Хаффлпафф.

Вздохнув, Гермиона взмахом руки хотела отправить тарелки в мойку и удивилась, когда ничего не произошло.

«Вот, совсем разучилась», — подумала она, наложила нужное заклинание палочкой, которую достала из прически, и отправилась коротать вечер в компании книги.

Огонь в камине уже угас, когда Гермиону отвлек от чтения стук в окно. Это был Архимед, их сова, вероятно, с письмом от Рона. Не успела Гермиона закрыть окно, как в комнату влетела еще одна сова, похожая на хогвартскую. Гермиона обрадовалась, потому что второе письмо было, скорее всего, от кого-то из детей. Она надеялась, что Хьюго нашел общий язык с однокурсниками, а Розе нравятся уроки.

Получив угощение, хогвартская сова улетела, а Архимед вспорхнул на свой насест. Гермиона снова разожгла огонь и поудобнее устроилась в кресле, чтобы насладиться новостями от своих родных.

Письмо от Рона начиналось так:

Дорогая Гермиона!

Знай, что ты очень много значишь для меня. Я всегда буду ценить те мгновения, которые мы провели вместе, и уверен, что в будущем, воспитывая наших детей, мы переживем еще много таких мгновений. Но мне кажется, между нами что-то изменилось. Думаю, нам нужно расстаться.

Не стоит сразу злиться. Я не думаю, что нам нужно немедленно развестись, но лучше пока пожить отдельно. В любом случае, именно так мы, вроде, и живем. Я постоянно здесь, а ты постоянно дома. У меня куча планов, а ты всё время с детьми. Просто я уже не уверен, что наш брак был правильным поступком, а если не был, я не хочу тратить время на что-то неправильное.

Я понимаю, что для тебя это потрясение. Никто, и особенно я сам, не ожидал, что так получится. Не знаю, как тебе это объяснить, но всё же это правильно. Я долго размышлял над этим. Но больше всего я волнуюсь за тебя. Ты была частью моей жизни, и сейчас тебе должно быть тяжело. Просто знай: я верю, что так будет лучше. Однажды ты встретишь кого-то особенного и поймешь то, что я пытаюсь сейчас сказать тебе. Знаешь, этому невозможно найти объяснение, но всё же это правильно.

Думаю, нам лучше выяснить отношения, пока дети в школе. Я всё еще люблю тебя, Гермиона, но не уверен, что влюблен в тебя, как, думаю, и ты в меня. Мы сможем обсудить всё, когда я приеду, но не знаю точно, когда это случится. Я уже снял квартиру недалеко от моего поля для тренировок, но мне нужно будет забрать вещи.

Желаю нам обоим удачи.

Рон

Второе письмо было забыто. Гермиона не могла оторвать взгляда от того, которое держала в руках.

Она должна быть в ярости. Она должна быть безутешна. Она должна переживать о детях, о том, что подумает Молли, и о том, как это воспримут ее родители. Она должна плакать, ругаться и швырять его вещи в окно.

Но она была спокойна. Умиротворена. Безмятежна. Единственное, что ее потрясло, — это то, что Рон осознал истину раньше нее самой.

Они действительно напрасно прожили вместе столько лет?

Нет. Не напрасно. Они оба стали взрослее, целостнее, хотя так и не смогли стать парой. Они воспитывали двух чудесных детей. Годы не были прожиты зря — скорее, неправильно.

Дорогой Рон!

Возможно, ты прав. Меня тоже что-то беспокоило. Можешь смело приезжать. Обещаю, что не прокляну тебя, едва увидев, и не сожгу твои вещи. Но нам обязательно нужно что-то сказать Розе и Хьюго. Пусть они и далеко, но они всё равно почувствуют, что что-то происходит. Мне было бы очень неприятно, если бы они узнали правду от кого-то другого, или, что еще хуже, из «Пророка».

Однажды мы оба сбились с пути. Возможно, мы еще найдем дорогу друг к другу. Возможно, нет. Мне больно это осознавать, но ты, скорее всего, прав. Мы оба зашли в тупик. Посмотрим, куда выведут нас наши пути.

Гермиона

Огонь в камине почти погас, когда она вспомнила о втором письме. Гермиона хотела отложить его до завтра, понимая, что если и напишет детям о том, что происходит, то точно не сегодня. Сначала нужно самой разобраться, что к чему. Но мысль, что истории от Розы или Хьюго помогут успокоиться перед сном, заставила ее взять письмо.

При виде незнакомой восковой печати Гермиона очень удивилась. Зеленая печать? Со змеей? Кто из Слизерина мог прислать ей письмо?

«Боже мой! Неужели Хьюго действительно попал не на тот факультет?»

Миссис Уизли!

Гермиона прерывисто вздохнула. Этот почерк был ей знаком. И она будто наяву услышала звучный низкий голос с отчетливой презрительной усмешкой, пересказывающий текст письма:

Вынужден сообщить Вам, что Ваш старший ребенок сильно отстает по моему предмету после двенадцати недель его изучения в этом семестре. Настоятельно рекомендую ей дополнительные занятия или немедленное отстранение от моих уроков, пока из-за нее не снизился интеллектуальный уровень всего класса.

Северус Снейп

Из-за этого короткого послания на Гермиону внезапно обрушилась вся злость, боль и разочарование, которые она должна была, вероятно, почувствовать после первого письма. Ее дети в опасности.

«Ну уж нет! Никто не посмеет им навредить».

Следующее утро было по стать настроению Гермионы: небо затянули тучи, и моросил дождь.

— Прости, Архимед, но это срочно, — с виноватым видом сказала Гермиона, привязывая к лапке совы письмо для профессора Снейпа с просьбой встретиться в ближайшее время. Как ни странно, Рону написать было нечего.

Вчера Гермиона долго не могла заснуть, размышляя о своей жизни. Как так получилось, что она одна лежит большой кровати с пологом, и волнует ее вовсе не неудавшийся брак, а успеваемость дочери по зельеварению?

Не то чтобы она совсем ничего не чувствовала. Боль и тоска по мужу сдавили сердце. Но уныние овладело ею уже так давно, что вспомнила она об этом, только когда пришло письмо. Нельзя сказать, что она чувствовала себя счастливой или несчастной, скорее, ее всё устраивало. Она была Гермионой Уизли. Она была героиней войны, ее муж стал знаменитым квиддичным тренером, денег в достатке, а еще у нее были ее дети. И что с того, что Рона часто нет дома? Или что он не мог быть заботливым отцом, потому что ему не хватало на это времени? Или что последний раз они занимались сексом, когда его команда выиграла важный матч? Ей не на что жаловаться. Судьба многих ее знакомых сложилась куда хуже.

И теперь, когда Рон признался, что чувствует то же самое, в ее душе словно что-то ожило. Она еще не знала, что именно, но это что-то точно имело крылья.

На столе перед ней лежал открытый альбом с фотографиями. За последние сутки она просмотрела его больше раз, чем за последние пять лет. Их семейный альбом.

Первые фотографии были сделаны, когда они еще учились в Хогвартсе. Всем известное Трио. Вот они втроем в Большом Зале, в Хогсмиде, на выпускном. Вот она с Роном в Австралии, до того как ее родители переехали обратно, вот — на поле с командой, а здесь он делает ей предложение на заднем дворе Норы, и их свадьба. Дальше шли снимки детей, и Рона на них всё чаще и чаще не было.

Гермиона листала страницу за страницей, глядя на то, как проходила ее жизнь. Кем она станет теперь? Никому не нужной героиней, бывшей гриффиндорской принцессой без своего принца на белом коне? Стало даже интересно: она будет больше скучать по Рону или по своему статусу замужней женщины.

Гермиона собрала в хвост пушистые волосы, переоделась в футболку и бриджи и приготовилась ждать сову. Но Архимед вернулся довольно быстро.

Миссис Уизли!

Я выполнил свои обязательства перед школой и Вами, предприняв попытку обучать Вашу дочь и сообщив о том, что эта попытка не удалась. Встреча с Вами не является обязательной или желательной.

Профессор С. Снейп

Чёрт бы побрал этого человека! Почему он отказывается с ней встретиться? Она не какая-то там студентка, чтобы от нее можно было вот так просто отмахнуться, а мать, которая имеет право беспокоиться. Не на чашку же чая она к нему напрашивается и не поболтать о старых добрых временах.

Упаси, Мерлин! Болтать с ним она уж точно не горела желанием, ни о старых временах, ни о новых. Единственное, что ее интересовало: почему Роза стала хуже учиться. Через несколько дней Рон будет дома. Нет. Через несколько дней Рон будет здесь. Дом его сейчас в другом месте.

Неважно. Но, может, ему удастся лучше во всем разобраться.

Гермиона с тревогой думала, что же сказать Рону, когда он вернется. Почему-то она была уверена в том, что ссоры не миновать, так же, как и в том, что тучи за окном неминуемо предвещали грозу.

Но переживать бессмысленно. Будь что будет.

Гермиона ожидала, что Рон явится поджав хвост, но он повел себя как обычно. Шумно вошел, сбросил огромный рюкзак на пол в гостиной и направился прямиком к холодильнику.

— Здравствуй, Рон, — Гермиона появилась в дверях кухни.

— Привет, Миона, — ответил он, делая бутерброд. — Как там дети?

Она слегка вздохнула. Действительно, они ведь редко ему писали. Дети любили отца, когда он бывал дома. Но это случалось нечасто. Казалось, что когда он уезжает, они о нем забывают, а он забывает о них. Иногда Гермиона даже думала, что объединяет их только она.

Если придется развестись, будут ли они делить опеку над детьми?

Она подавила безотчетный приступ паники и постаралась спокойно рассказать о письмах от Снейпа.

— Понимаешь, у Розы проблемы с зельеварением.

— А чего еще ожидать, если ее учит этот урод?

— Возможно, в классе Снейп и ведет себя по-идиотски, но это не значит, что он не разбирается в своем предмете. Да он гений!

Что с ней такое? Теперь она защищает Снейпа, хотя еще несколько минут назад невероятно злилась на него.

— Может, Роза просто вся в папу, а?

— Рон, у нее не просто проблемы. Фактически, она завалила весь курс по зельеварению.

Рон засмеялся.

— И я даже знаю, почему. Потому что отсюда ты не можешь заставить ее учиться. Ладно, уверен, зельеварение ей всё равно не понадобится.

— Да не в этом дело! — воскликнула Гермиона. — Хотя зельеварение ей всё же понадобится. Это обязательный предмет для СОВ на пятом курсе. Она умная девочка, Рон, так почему она должна бросать занятия? Это же важно!

— Ты тоже что-то бросила. Может, зельеварение тяжело ей дается.

— Я бросила прорицания. А зельеварение — профильный предмет! Как их можно сравнивать? — Гермионе казалось, что еще немного — и она начнет топать ногами от злости.

Рон вздохнул.

— Послушай, у всех в школе были предметы, которые давались хуже. А вдруг у нее это зелья? Я бы просто дал ей время и посмотрел, что будет. Может, она справится. Если она не сдаст все предметы на высший балл, это еще не конец света. Я серьезно, Гермиона. Неужели тебе настолько скучно и больше нечем заняться, что ты так зациклилась на нескольких оценках?

— Что ты... Как это мне больше нечем заняться? Я очень занята! И не какими-то там пустяками! И оценки — это тоже важно! Тебе и в школе-то не хватало мозгов на учебу! Неудивительно, что теперь ты не можешь понять, почему не все хотят делать карьеру в тени великого Гарри Поттера!

Она, конечно, понимала, что эти обвинения не совсем справедливы, но речь шла не просто о каком-то ребенке. Речь шла о Розе, их дочери. Ее дочери. Вдруг здесь что-то серьезное, а они просто махнут рукой, успокоив себя, что дети есть дети? Ее родители уж точно вмешались бы, если вместо «Превосходно» она вдруг скатилась бы на «Отвратительно» или «Тролль». Нельзя было просто взять и закрыть на это глаза, особенно учитывая, что Снейп отказался встречаться с ней и что-либо обсуждать.

И как Рон смеет утверждать, что ее жизнь бессмысленна! Она заботится о доме и домашнем уюте, детях, браке. Она готовит, убирает, ходит по магазинам, помнит обо всех важных датах. Да практически все домашние хлопоты на ней! Если уж на то пошло, то ей следовало бы больше времени уделять себе.

Злой голос внутри напомнил, что без Рона в жизни освободится такое нужное ей время.

Она попыталась заткнуть этот голос.

Но он не умолкал.

И Рон теперь тоже орал:

— Я всего добился сам, Гермиона! Без Гарри! Он никогда не занимался квиддичем профессионально! Я попал в команду благодаря собственному таланту, как и в школе!

— Это был конфундус, Рон! Я послала в Кормака конфундус, чтобы ты стал вратарем. Ты бы никогда не попал в сборную Гриффиндора сам. Гарри знал об этом, но промолчал, потому что Кормак был редкостной задницей! А в команде ты оказался, потому что Гарри замолвил за тебя пару слов. И ты это прекрасно знаешь!

Рон умолк. В кухне стояла тишина, только тикали часы на стене и тяжело дышала Гермиона.

И когда она уже готова была нарушить молчание, Рон наконец заговорил:

— Думаю, сегодня я переночую в отеле. Я бы пошел к Гарри, но, знаешь, не хочу, чтобы он лишний раз делал мне одолжение.

— Рон...

— Нет, Миона. Ты высказалась, и теперь нам обоим нужно подумать. Если будешь писать детям, передавай им привет. Я сейчас уйду, только вещи соберу.

Он вышел из кухни намного тише, чем вошел, и выглядел очень подавленным. Гермиона упала на ближайший стул.

Не так она планировала провести этот вечер. Рон должен был прийти домой и узнать о плохих оценках Розы. Он рассердился бы и стал угрожать выбить двери в кабинет Снейпа, ей пришлось бы успокаивать его, и, возможно, эта история помогла бы им сблизиться.

Но вместо этого они еще больше отдалились друг от друга.

О чем она только думала? Рон никогда не относился к учебе всерьез. Имея кучу старших братьев, он не видел смысла слишком стараться. Если он не мог никого превзойти, так зачем зря напрягаться?

Но у него не было такой мамы, как Гермиона.

Уважаемый профессор Снейп...

Миссис Уизли!

Если Вы желаете знать, почему Ваша дочь отстает по моему предмету, донимайте ее, а меня оставьте в покое. Я всё еще не вижу причин, вынуждающих меня терпеть Ваше присутствие.

Профессор С.

Гермиона почувствовала разочарование, хотя приходилось признать, что он прав. Позже она напишет дочери письмо, дождется ответа и решит, как быть.

Она начала складывать вещи мужа в коробки. Квиддичные кубки, свитера от его матери и другой ненужный хлам. Удивительно, но даже после стольких лет брака у них не появилось общих вещей, только ее и его.

Прервавшись, она написала дочери короткое письмо, спрашивая об успехах в учебе, как дела у брата, и подружилась ли она с кем-нибудь еще. В этом году к обычным вопросам добавился новый: не понравился ли ей какой-нибудь мальчик?

После этого Гермиона продолжила упаковывать вещи Рона, размышляя, почему он не занимается этим сам. Заодно она попробовала вспомнить, были ли у него положительные качества. Она ведь хотела спасти их брак, правда?

Рон всегда умел ее развеселить. Поддерживал, когда она искала родителей и пыталась помириться с ними, когда выбирала, чем будет заниматься, когда решила стать домохозяйкой. Он был внимательным и отзывчивым. Он позволил ей остаться самой собой, не пытался превратить в жену спортсмена и таскать на все квиддичные матчи.

Она с нежностью вспомнила, как однажды, в лесу Дин, он сказал, что она была светом, который привел его обратно. Того мужчину она полюбила. Был ли ее муж всё тем же человеком?

Она упаковала последнюю коробку и вдруг подумала о песне, которую не вспоминала несколько лет. Перед глазами возник образ матери, она пела маленькой любознательной девочке с пушистыми волосами.

Мне двадцать лет, у меня жених,

Но интерес до сих пор не стих.

Опять вопросы — никак без них:

Наступит ли счастье для нас двоих?

«Могу сказать я лишь одно:

Будь что будет, всё равно,

Наперед знать не дано,

А в жизни сюрпризов полно»*.

— Будь что будет, всё равно, — прошептала Гермиона и вдруг поняла, что не сможет перенести коробки с помощью магии. Пришлось вручную сложить их возле двери, чтобы Рон забрал, когда придет.

Только она отерла пот со лба, закончив с вещами Рона, как прилетела сова с запиской от дочери.

Письмо от Розы нельзя было назвать откровенным. Она писала о том, что учиться стало тяжелее, о симпатичном мальчике из Равенкло и о том, что сын Гарри, Альбус, ходит на те же занятия, что и она. Судя по всему, Роза хорошо запомнила слова отца перед своей первой поездкой в Хогвартс, так как не забыла упомянуть, что трансфигурация у нее получается лучше, чем у Скорпиуса Малфоя.

Гермиона разочаровано вздохнула. МакГонагалл любит Розу. Флитвик ее любит. Да Роза даже с Трелони поладила!

Наверняка всё дело в Снейпе.

Действительно, это единственное объяснение. Всем известно, что он терпеть не мог ни ее, ни Рона, ни уж тем более Гарри. В Розе воплотилось всё, что Снейп больше всего ненавидел в ее родителях: мамино всезнайство и папины неугомонность и прямолинейность. Можно было только представить, сколько профессорского гнева досталось ее дочери в этом году.

Справедливости ради нужно признать, что пока Гермиона училась в Хогвартсе, Снейпу действительно приходилось играть роль. Но как же первые четыре года? Он был груб с ней с самого начала, еще до того как она подружилась с Гарри, до того как узнал, что она магглорожденная, до того как она подожгла его мантию или украла его ингредиенты!

Многие его качества внушали Гермионе глубокое уважение. Сложно было даже представить, через что ему пришлось пройти, но мало кто относился к нему дружелюбно, и среди коллег, и среди членов Ордена Феникса.

Гарри как-то сказал, что Снейп — самый храбрый человек из всех, кого он знает. А Гермиона отлично понимала, насколько умен Снейп, понимала задолго до того, как он избежал смерти от укуса Нагайны. Какую изворотливость нужно иметь, чтобы предсказать поведение Волдеморта! Каким упорством и осторожностью обладать, чтобы добиться привыкания к змеиному яду!

Всегда собранный. Преданный. Самоотверженный.

Но при этом отвратительный учитель!

И сейчас Гермионе было безразлично, служил ли он Свету, любил ли маму Гарри до последнего, как ему казалось, вздоха, или на досуге варил зелья для больных магглов в Африке. Она знала одно — он запугивает ее дочь, так же, как когда-то запугивал ее, Гарри и Рона.

Неудивительно, что Роза ничего не сказала. Наверно, она боится. Кто знает, чем он ей угрожал? Что за наказания припас? Что за стук в дверь?

Стоп! Стук?

Опомнившись, она вернулась в мыслях к коробкам. Коробки — значит, Рон. Скорее всего, это он.

Наверное, нужно открыть ему.

Но почему-то не хотелось.

Хотелось ударить мастера зелий, как когда-то Малфоя.

Стук повторился. Она резко распахнула дверь и впустила Рона.

— Почему ты просто не вошел?

— Ну, понимаешь, я же пришел за вещами, съезжаю. Подумал, что как-то оно неправильно будет.

Гермиона снова вспомнила о реальных проблемах, и ее злость поутихла.

— Да, наверное, ты прав. Все твои вещи там, — сказала она, махнув в сторону гостиной.

Немного помолчав, она спросила, когда они увидятся снова.

— Без понятия. Может, через пару недель. Нам же нужно подумать. Снова найти себя.

— Ладно. Пришлешь сову?

— Конечно, — сказал Рон, поднимая коробку.

— Помочь?

— Не, я сам, — произнес он, левитируя еще несколько коробок на улицу. — Спасибо, что всё упаковала. А то, знаешь, с этой командой вечно не хватает времени. Если чего-то не найду, напишу.

Гермиона молча кивнула, и Рон аппарировал.

Немного подождав, аппарировала и она.

* * *

Снейп сидел в своем небольшом, но захламленном кабинете, и проверял эссе. Неожиданно раздался тихий стук в дверь, и профессор пробормотал:

— Как-то в полночь, утомлённый, развернул я, полусонный, книгу странного ученья (мир забыл уже его)...

В дверь снова постучали, в этот раз настойчивее.

— И взяла меня дремота; вдруг я вздрогнул отчего-то, словно стукнул тихо кто-то у порога моего...

Теперь кто-то уже сильно колотил в дверь и при этом раздраженно бормотал. Голос явно был женским, поэтому профессор всё же поднялся из-за стола, ворча:

— То стучится, прошептал я, гость у входа моего...

Он широко распахнул дверь и, обнаружив сердитую Гермиону Уизли, закончил:

— Путник, больше ничего.**

Немного помолчав, он добавил:

— Вы выглядите, как книзл, который едва не утонул.

— Я тоже рада вас видеть. Можно войти? — осведомилась Гермиона, безуспешно пытаясь укротить мокрые от дождя волосы. С другой стороны, она же не успела принять душ после того, как упаковала все вещи Рона.

— Нет.

Она раздраженно вздохнула.

— Да ладно! Мы оба знаем, что именно сейчас у вас приемные часы, и вы здесь специально для того, чтобы отвечать на вопросы и предлагать помощь.

Снейп посторонился, позволив этой маленькой лохматой женщине войти, и спросил, как она узнала о приемных часах. Кажется, на дверях его кабинета таблички не было.

— Они не изменились с тех пор, как я сама здесь училась. Да и вы только что это подтвердили, — ответила она с усмешкой, усаживаясь на единственный в кабинете стул для посетителей.

Как по-слизерински!

— Я уверен, что выразился предельно ясно, миссис Уизли. Ваше присутствие здесь совершенно нецелесообразно. Могу я узнать, почему вы пренебрегаете моими пожеланиями? — медленно произнес Снейп, усаживаясь на обитый кожей потертый стул и снова принимаясь за эссе. Проработав преподавателем тридцать лет, он мог проверять работы первокурсников хоть с закрытыми глазами, но всё еще мечтал найти способ, чтобы они проверялись сами.

К тому же так он мог позлить Грейнджер, ведь для него она по-прежнему оставалась Грейнджер.

— Я написала Розе, но безрезультатно. Она ни словом не обмолвилась о проблемах с вашим предметом. Вы тоже не говорите, в чем дело, да еще и отказываетесь встретиться. Мне нужны ответы!

— И как вам это чувство? Иметь вопрос, но не знать на него ответа? Уверен, это просто выводит вас из себя, — самодовольно сказал он.

Она с негодованием взглянула на него.

— Почему в этом году она стала учиться хуже?

— Думаете, что проблема во мне?

Она фыркнула. Сказать ему всё, что она о нем думает?

Да. Сказать.

— Ни для кого не секрет, что вы терпеть не можете ни моего лучшего друга, ни моего мужа, ни меня. Вы зачастую используете жесткие методы, чтобы донести свою точку зрения до других, не стесняетесь выбрать кого-то одного из класса и издеваться над ним целый год и несправедливы в выборе наказаний. В своем рвении поделиться знаниями вы часто забываете, что перед вами всего лишь дети. Я знаю свою дочь! Я вижу ее оценки по другим предметам, включая и те, которые она получила в этом году. Я слышу, как отзываются о ней другие учителя. И вряд ли ее поведение на зельеварении чем-то отличается от того, как она обычно ведет себя на других занятиях. Единственное, что отличается — это вы!

— Я, — спокойно повторил он.

— Да, — ответила она, но уже не так уверенно.

С минуту он внимательно изучал ее. Гермиона не знала, доводилось ли ей раньше ощущать на себе такой пристальный взгляд.

Казалось, время застыло, как муха в янтаре. Но вот он, видимо, нашел в ее глазах то, что искал, потому что отвернулся, а Гермиона заерзала на стуле и, как ни странно, ничего не сказала.

— Жду вас на своем уроке.

— Прямо сейчас? — удивленно спросила она.

Снейп закатил глаза. Возможно, это не самое лучшее решение, но, похоже, другого выхода нет.

— Приходите на одно из занятий. Посмотрите, как я делюсь знаниями, — произнес он, не в силах сдержать сарказм. — Увидите своими глазами, почему у вашей дочери возникают проблемы с зельеварением.

— Непременно, — презрительно ответила Гермиона, поднимаясь, и направилась к выходу. — Завтра?

— Не имеет значения. И... мадам?

Она обернулась в дверях.

— Думаю, вашей гриве срочно нужен парикмахер.

Гермиона выхватила палочку, но напрасно. Из палочки не вылетело даже искры, а дверь уже захлопнулась.

* текст перевода песни взят здесь: http://megalyrics.ru/lyric/doris-day/que-sera-sera-what-ever-will-be-will-be.htm

** Стихотворение Эдгара По «Ворон» в переводе Владимира Жаботинского

Всё утро следующего дня Гермиона выбирала подходящий наряд. Впервые за долгое время она задумалась над тем, что надеть. Да, у нее были красивые мантии, в которых можно встречать Рождество в Норе, но разве не то же самое она надевала и год, и два назад?

А теперь она собиралась в Хогвартс. Предстояло снова встретиться со Снейпом и присутствовать на уроке дочери. Поэтому она просто обязана хорошо выглядеть! Что бы такого надеть? Что-то классическое и деловое? Или что-то милое, но маггловское, чтобы позлить профессора Снейпа? А может, что-то привычное, чтобы не смущать дочь?

Но пора выбирать, иначе совсем не останется времени привести в порядок волосы и аппарировать.

А может, сначала аппарировать, а потом уже заняться волосами? Конечно, так сажи на одежде не будет, но прическа всё равно испортится.

Да, мантия. Нужно найти подходящий наряд.

Гермиона отыскала изумрудную мантию, которую никогда не надевала прежде, и примерила. Рон купил ее в Италии. По мнению Гермионы, примерно такая же была у МакГонагалл, но ее собственная мантия выглядела более современной. Хотя она и нравилась Гермионе, но пойти в ней было некуда. Так почему бы не надеть ее сегодня?

Она собрала волосы в небрежный пучок, подкрасила ресницы и, не мешкая, отправилась в замок.

Проверив прическу и убедившись, что волосы не растрепались, Гермиона взглянула на возвышающийся перед ней замок. Его величественный вид пробудил в ней множество воспоминаний, она позволила себе ненадолго окунуться в них и лишь после этого пошла дальше.

Вверх к замку, вниз в подземелья — и вот она уже в классе зельеварения. Снейп указал ей на стоящий в конце класса стул и со словами: «Не заставляйте меня пожалеть» скрылся в кладовой. Гермиона обрадовалась, что пришла раньше студентов. Она быстро села и укрыла себя чарами невидимости. Наверняка Роза будет вести себя по-другому, если поймет, что за ней наблюдают. А с чарами невидимости чистота эксперимента обеспечена, да и за Снейпом можно будет последить, а потом уличить в нечестной игре, если он даст повод.

Несколько студентов вошли в класс и расселись по местам. Некоторых она узнала, поэтому решила, что предстоит сдвоенный урок зельеварения для Хаффлпаффа и Слизерина. Черт возьми, неужели она тоже когда-то была такой юной и беззащитной? Что ж, тогда хорошо, что школьные годы ее детей не грозят стать такими же насыщенными, как когда-то у нее.

Роза Уизли вошла в класс вместе с хихикающими девочками, хотя обычно свободно общалась и с мальчиками, и направилась к своему столу. Оказывается, ей предстояло работать в паре со Скорпиусом Малфоем. Гермионе стало интересно, по какому принципу рассаживали детей: по алфавиту, по факультетам, по их собственному желанию или как придется. Ее дочь сама уж точно никогда не выбрала бы этого мальчика в напарники, но Гермиона не могла не заметить мелькнувшую на лице Розы улыбку. Скорпиус в ответ застенчиво взглянул на соседку.

Это показалось Гермионе любопытным, но не успела она всё обдумать, как дверь с таким привычным грохотом распахнулась. И даже спустя столько лет Гермиона подпрыгнула от неожиданности, но, к счастью, ее никто не видел.

Внутрь буквально влетел Снейп. В классе воцарилась тишина, которую нарушал только звук шагов и шуршание одежды. Гермиона позволила себе хоть в этот раз закатить глаза. Профессор Снейп прошел к учительскому столу и выложил на него дополнительные ингредиенты, которых не было в хранилище для студентов.

Кто-то засмеялся, и Гермиона, как и Снейп, прищурилась. Смеялась Роза. Гермиона подождала, пока дочь успокоится и сосредоточится, как истинная Грейнджер, и, в конце концов, Роза замолчала. Взгляд, которым удостоил ее преподаватель, очень этому помог.

— Сегодняшний урок, — рявкнул Снейп, чтобы привлечь внимание всего класса, — посвящен зелью старения. Начинайте.

Ребята учились не первый год, они высидели у Снейпа достаточно занятий и прекрасно знали, что следует делать. Гермионе и самой захотелось встать и пойти за ингредиентами, но она вовремя спохватилась. Профессор хоть и старался не привлекать внимания к концу класса, где она сидела, но всё же иногда поглядывал в ее сторону. Кажется, он не обладал даром видеть сквозь ее чары, как Грюм или профессор Дамблдор, и не мог угадать, где именно она находится.

Класс был почти таким же, каким Гермиона его помнила. Тот же запах свежих и засушенных трав, те же тихо бурлящие котлы, позвякивание стеклянных палочек, которыми студенты мешали зелья, негромкие разговоры и шорохи. Иногда кто-то поднимал руку, и профессор Снейп внимательно изучал каждое зелье, медленно обходя класс по кругу.

Но кое-что всё же изменилось. Во-первых, от его язвительных замечаний теперь в равной степени страдали как Хаффлпафф, так и Слизерин, хотя когда-то колкости доставались в основном ее факультету. Во-вторых, теперь во время урока он дополнительно разъяснял материал.

— Джейкобсон, ягоды нужно давить, а не резать.

Высокий мальчик взглянул на стоящего рядом профессора Снейпа.

— Но в книге сказано...

— Да, я знаю, что сказано в книге, идиот. Вряд ли в ней что-то изменилось за тридцать лет. Как вы думаете, я накажу вас за выполнение моих инструкций?

— Нет, сэр? — немного поколебавшись, ответил студент.

— Правильно. Поэтому делайте, что я говорю.

Медленно взяв в руки нож, мальчик задумчиво взглянул на профессора, повернул лезвие плашмя и осторожно надавил на ягоду.

Благодаря своей маскировке, Гермиона могла внимательнее рассмотреть человека, который когда-то был ее учителем, и попыталась увидеть в нем принца-полукровку. Да, его указания помогали классу, но разглядеть в нем того подростка, который когда-то испортил школьный учебник, исписав его заклинаниями, она не могла.

Гермиона услышала, как Роза что-то прошептала сидящему рядом мальчику. Вроде бы она спросила, давить ей ягоды или резать.

— Как думаешь, Скорпиус?

— Я думаю, что вы были невнимательны, раз теперь спрашиваете, мисс Уизли. Пять баллов с Хаффлпаффа. Давите их, — ответил профессор Снейп, прежде чем мальчик успел открыть рот, а потом развернулся и пошел к столу.

Девочка смотрела ему вслед с такой злостью, что Гермиона от удивления приоткрыла рот.

— Кажется, у меня только четыре ягоды, а нужно шесть. Можно одолжить у тебя несколько? — спросила Роза соседа по столу.

— Конечно, — ответил Скорпиус и уже почти взял ягоды, как его снова прервали.

— Вы прекрасно знаете, где находится шкаф с ингредиентами, мисс Уизли. Еще пять баллов. И оставьте своих одноклассников в покое. Возможно, им всё-таки хочется получить оценку за этот урок.

Роза драматично вздохнула, встала, направилась к шкафу и быстро вернулась, а когда садилась, чуть заметно подвинула свой стул ближе к Скорпиусу.

Теперь Гермиона следила за дочерью пристальнее, пока профессор опрашивал класс.

— Какие травы плохо взаимодействуют с лунным камнем?

Роза его совсем не слушала и бездумно добавляла ингредиенты. Она растолкла лунный камень, порезала несколько листьев валерианы, но при этом без конца поглядывала на сидящего рядом слизеринца.

«Черт, да он выглядит совсем как Драко», — подумала Гермиона. А Драко в школе был очень привлекательным, просто вел себя как напыщенный индюк. Но, похоже, его сын не унаследовал этих фамильных малфоевских качеств.

В немом ужасе Гермиона наблюдала, как ее дочь, не отрывая взгляда от Малфоя, схватила лаванду вместо мака и бросила в свое зелье. Тихое бульканье мгновенно превратилось в зловещее, и из котла повалил удушливый зеленый дым.

Снейп мгновенно оказался рядом и заклинанием очистил котел.

— Глупая девчонка! Что! Вы! Вытворяете! Мы только что обсуждали взаимодействие с лунным камнем. Если бы вы поменьше грезили наяву, а больше слушали, то не ошиблись бы и не сорвали урок. Ноль за это занятие! А теперь сядьте, и чтобы я больше вас не слышал! Лучше бы вы постарались чему-то научиться у мистера Малфоя, а не пытались его отравить.

Взмахнув мантией, он вернулся к своему столу. Роза покраснела, и по ее взгляду было понятно, что если в самое ближайшее время урок не закончится, она обязательно нарвется на взыскание. Такой взгляд Гермиона иногда видела у Рона.

К счастью, работа над зельем завершилась.

— Налейте зелье в два флакона, — обратился Снейп к классу. — Выпейте содержимое одного, а другой заткните пробкой и сдайте на проверку. Не беспокойтесь, шансы отравиться были только у Уизли. Остальные, возможно, до конца дня будут выглядеть как профессор МакГонагалл.

Студенты тревожно переглянулись. Как и следовало ожидать, первой глоток зелья сделала девочка из Хаффлпаффа. Она сразу же стала немного выше, полнее и старше и теперь выглядела лет на сорок. Остальные ребята один за другим последовали ее примеру. О том, насколько удачно сварено зелье, можно было судить по их внешнему виду. Некоторые сильно постарели и превратились в морщинистых дряхлых волшебников. Одна девочка, наоборот, помолодела на несколько лет и теперь казалась не старше первокурсника.

Зелье Скорпиуса оказалось идеальным. Едва он сделал маленький глоток, как стал выше и шире в плечах, а на лице появились бородка и усы. Даже его голос стал глубже. В свои двадцать пять Скорпиус Малфой был так же красив.

Роза с трудом держала себя в руках.

— Мерлин, — прошептала она.

Скорпиус вопросительно взглянул на Розу, и она, не выдержав, бросилась к нему на шею и поцеловала.

— Мисс Уизли! — закричал Снейп. — Взыскание! И сию же минуту покиньте класс!

Роза отпрянула и теперь выглядела слегка потрясенной. По-видимому, этот поступок удивил даже ее саму. Она тихо выскользнула из класса, не зная, что мать последовала за ней.

Как только дверь захлопнулась, Гермиона сняла с себя чары.

— Что за представление вы устроили, юная леди?

Роза вскрикнула и побледнела.

— Мама? Как? Что ты здесь делаешь?

— Выясняю, почему у тебя проблемы с зельеварением. Профессор Снейп не посчитал нужным объяснить, поэтому я пришла узнать сама. Твое поведение было абсолютно недопустимым! Никакие пылкие романтические чувства не должны мешать учебе! Ты пойдешь и извинишься!

Дверь открылась, и в коридоре появились студенты. Роза с ужасом поняла, что кто-то мог услышать конец гневной речи матери. Да и возвращаться в класс ей тоже не хотелось.

— Мама, это единственный урок, на который мы ходим вместе, и больше смешанных предметов у нас нет. Я же не могу просто так взять и пригласить его сесть со мной за ужином, а поход в Хогсмид только через несколько недель! Он никогда не обратит на меня внимания, если я ничего не сделаю.

— Он слизеринец, Роза. И носиться за ним как гиппогриф — не самый удачный способ заинтересовать его. Живо в класс! — приказала ей мать, подталкивая к двери.

Роза вернулась в кабинет, за ней вошла Гермиона. Профессор Снейп сидел за своим столом, просматривая подписанные флаконы. Роза оглянулась на мать, вздохнула и направилась к столу.

— Профессор Снейп? — прошептала Роза. Он посмотрел на нее. — Я... Я просто хотела извиниться.

— За... — подсказала Гермиона.

— За... то, что испортила зелье.

— И...

— И сорвала урок.

— Потому что...

— Потому что... — Роза на мгновение задумалась, — потому что мешала остальным учиться и отвлекла вас от урока, сэр. Я прошу прощения. Этого больше не повторится.

Профессор Снейп посмотрел на Гермиону, которая стояла у дверей, сложив руки на груди, а потом перевел взгляд на девочку.

— Вы всё еще мечтаете стать аврором?

— Да, — удивленно ответила Роза.

— Если случившееся сегодня повторится еще раз, я лично позабочусь о том, чтобы вы до конца ваших дней были помощницей Филча. Вам нужно получить «Превосходно», чтобы и в следующем году посещать мои уроки. Без продвинутого зельеварения вы останетесь не более чем бесполезным неучем. Я ясно выражаюсь?

— Да, сэр, — смирено ответила Роза. Судя по ее виду, ей хотелось поскорее оказаться подальше отсюда.

— Можете идти.

Роза оглянулась на мать.

— Иди, а то опоздаешь и заработаешь еще одно взыскание, — сказала Гермиона, а когда Роза рванула из класса, повернулась к профессору: — Простите. Подростки. Вы же их знаете. Сегодня влюблены в одного мальчика, а завтра — уже в другого.

— Да, мне это прекрасно известно.

Гермиона взволнованно кивнула.

— Дайте мне знать, если ее поведение не изменится. И спасибо, что позволили прийти сегодня.

— Не то чтобы вы оставили мне выбор, миссис Уизли, когда пытались проклясть мою дверь.

— Я не... — начала Гермиона, но замолчала, поняв, что он просто хочет позлить ее. Успокоившись, она ответила: — Вы правы. Понимаю, что вы не горите желанием обсуждать увлечения подростков, но, пожалуйста, сообщите мне, если поведение Розы не улучшится. Еще раз спасибо. — И после неловкой паузы добавила: — Я сама найду выход.

За дверью уже начали собираться студенты, поэтому она едва услышала, как он произнес:

— До свидания.

Гермиона понимала, что нужно рассказать обо всем Рону. Он не сильно интересовался оценками Розы, но наверняка изменит свое отношение, когда услышит продолжение истории. Поэтому она написала ему, что он забыл несколько своих квиддичных кубков, и попросила прийти.

Когда раздался стук в дверь, Гермиона крикнула, чтобы Рон заходил. Будь она проклята, если придется прислуживать мужу дворецким в своем собственном доме.

— Привет, Гермиона. Где мои кубки?

— В той коробке. Но присядь, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Рон устало взглянул на нее. От фразы «нам нужно поговорить» не стоило ждать ничего хорошего. После нее никогда не сообщали, как всё замечательно, не объявляли, что ты выиграл сто галлеонов, и не рассказывали, что у кого-то всё в порядке. Рон прошел к ближайшему креслу и уселся в него.

— В чем дело? Ты приняла решение?

— Что? — удивленно переспросила Гермиона.

Она вовсе не собиралась говорить о разводе или о возможности развода. Ничего подобного! На самом деле она даже и не вспоминала об этом с тех пор, как увидела Снейпа. И все ее мысли теперь были заняты только успеваемостью Розы. И, по правде говоря, еще и самим профессором Снейпом. Прямо загадка какая-то.

— Нет, я хотела поговорить о Розе. Я виделась с профессором Снейпом. Поговорила с ним, и он пригласил меня на урок.

— Вот уж куда я никогда не хотел бы возвращаться! На кой черт тебе понадобилось идти к Снейпу? Он наорал на тебя из-за Розы? Мне пойти поговорить с ним?

— Нет! Нет, Рон, ничего подобного. Ты же знаешь, что я переживала. И чувствовала, будто что-то упустила. Ну, ты знаешь, как это бывает. Что-то было не так. Я написала Розе, но она ничего не рассказала. Поэтому я пошла к нему, чтобы поговорить. Думала, вдруг он слишком придирается к ней из-за нас.

— Да, мы у него в любимчиках не ходили, — согласился Рон.

— И у него на то были причины, — добавила Гермиона. — Но он предложил мне прийти на урок и своими глазами увидеть, что не так с ее поведением. Я сидела в конце класса под чарами невидимости. Ты ни за что не угадаешь, почему у Розы проблемы. Рон, она совсем потеряла голову из-за Скорпиуса!

— Малфоя?!

— А ты знаешь других детей с таким именем?

Рон вскочил и бросился к дверям.

— Это смешно! Моя дочь не будет иметь ничего общего с Малфоями! Я сейчас же отправлюсь в замок и...

— И что, Рон? Скажешь своей дочери, что ей нельзя увлекаться им? Ты знаешь, чем это закончится. Как бы ты поступил, если бы тебе запретили что-то делать? Кроме того, ей четырнадцать. Помнишь Лав-Лав? Роза найдет кого-то еще. Но речь о том, как она вела себя на занятии. Она совершенно не проявляла уважения к профессору Снейпу и открыто это демонстрировала. Сорвала урок. А с котлом обращалась практически с изяществом Невилла. Это было ужасно! Я должна попросить профессора Снейпа рассадить их. Не понимаю, почему он не сделал этого раньше.

Пока она говорила, Рон снова вернулся в гостиную.

— Молодец. Давно пора дать ему отпор. Так она влюбилась? Ну, это со всеми школьниками бывает рано или поздно. Почему он просто не закроет на это глаза, как другие учителя?

Пытаясь объяснить поведение дочери, Гермиона даже замахала руками.

— Ты не видел ее. Она правда вела себя очень грубо. Нарочно сорвала урок. Она даже поцеловала Скорпиуса, когда он принял зелье старения!

— Поцеловала? — пробормотал Рон. — Так. Нужно что-то делать.

— Вот видишь? Я же тебе говорю. Она ведет себя неприлично.

— Согласен, — кивнул Рон. — Посмотрим, вдруг можно как-то поменять ее расписание. Нечего ей крутиться возле этого... Малфоя.

Гермиона возмущенно всплеснула руками.

— Рон! Дело не в Скорпиусе! Дело в ее оценках! А знаешь что? Если ты не можешь даже понять этого, то и не надо. Уходи. Иди, а я займусь Розой. Поговорю с профессором Снейпом. Вдруг можно найти какой-нибудь выход.

Рон с коробкой в руках направился к дверям, даже не заметив, что жена в ярости.

— Уверена? Я могу пойти с тобой. Или поговорить с Драко, сказать ему, чтобы его сын держался подальше от Розы.

— Нет. Просто... Не надо. Забудь. Я сама обо всём позабочусь.

— Договорились. Только дай мне знать, если этот паршивец пригласит ее на свидание.

И Рон ушел, а Гермиона поняла, что почувствовала облегчение. С каких это пор ей стало так тяжело общаться с мужем?

И с каких пор ему стало наплевать на образование детей? Это же не игра. Он вел себя не как тот Рон, которого она знала.

Ей нужно подумать.

Но сначала она достала перо и лист пергамента, чтобы снова написать человеку-загадке.

Гермиона рассмеялась. Это прозвище было ничем не хуже других. Загадочный человек-загадка.

Упрекнув себя за глупость, она начала писать.

Уважаемый профессор Снейп...

Уважаемая миссис Уизли!

Ваш отпрыск невыносим настолько же, насколько и Вы. Какими бы отвратительными ее оценки по моему предмету ни были, я не вижу причин уделять Вашему ребенку дополнительное время. Возможно, ее возьмется обучать кто-то из старшекурсников. Если в следующем семестре она не получит хотя бы «Выше ожидаемого», то, поверьте, завалит предмет.

Проф. С.

Ну вот, он больше не считает нужным ставить полную подпись. Чрезмерная формальность теперь в прошлом. Но и без нее он не утратил ни капли своей обычной саркастичности и язвительности. И по-прежнему весьма предубежденно относится ко всем Уизли, если отвратительные каракули, которыми он написал ее фамилию, о чем-то говорят. Впрочем, остальная часть письма тоже не отличалась особой разборчивостью.

Уважаемый профессор!

Я понимаю, что у Вас как у преподавателя и декана факультета и так слишком много обязательств. Но мне просто кажется, что вряд ли кто-то другой сможет научить Розу. Она так же упряма, как и ее родители, и, судя по всему, ей недостает должного почтения. Она дружит почти со всеми студентами в школе. И вряд ли сможет отнестись к учебе серьезно, если заниматься с ней будут другие ученики. Хьюго невозможно оторвать от книг, но только не мою сумасбродную Розу.

Пожалуйста, профессор, я очень прошу Вас. Вы в состоянии заставить ее понять всю важность Вашего предмета. Я видела учебник по зельеварению с Вашими комментариями. У Вас выдающийся ум, и я буду спокойна, зная, что у моей дочери самый лучший учитель.

А если она не будет слушаться Вас, то очень пожалеет.

Искренне Ваша,

Гермиона У.

Гермиона попыталась воззвать к его благородству. Наверняка даже Снейп может быть любезным, правда?

Хотя... вряд ли. Поэтому своим письмом она постаралась потешить его самолюбие. Но Гермионе казалось, что она заранее знает, каким будет его ответ.

Гермиона ждала сову от Снейпа, а с минуты на минуту должен был прийти Рон. Через несколько дней после их разговора она получила от него записку. Он хотел помириться, к тому же пришло время обсудить их брак. Ей нужно было принять окончательное решение.

Гермиона никогда даже не представляла, что однажды соберется развестись. Это была бы уже не Гермиона Грейнджер. Для ее семьи, как и для семьи Рона, это будет настоящий скандал.

Хотя... может, всё не так уж и страшно.

Каково это — снова быть одной? Мерлин, да еще и матерью-одиночкой. Подходящих женихов ее возраста не так уж и много. Да и захочет ли она снова с кем-то встречаться? Она и так была одна последние несколько лет, и ничего страшного в этом нет. Никто не храпит, не раскидывает повсюду грязное белье и не отнимает у нее время, которое она могла бы провести с книгой.

Но как было бы хорошо, если бы кто-то еще сидел в соседнем кресле и тоже читал. Или ночами согревал в постели. Кто-то, с кем она сможет заниматься... кое-чем.

О, как давно она не...

Ей нравилось заниматься любовью с Роном, но это случалось нечасто. Когда бы он ни появлялся дома, он был измотан на тренировках и слишком утомлен. Или она могла захотеть близости, но к тому времени, когда наконец-то чувствовала себя готовой, ему снова пора было уходить.

Единственным рыжиком, согревавшим ее постель по ночам, был Живоглот.

Как будто почувствовав, что о нем вспоминают, постучал и вошел Рон. В прошлый раз она ясно дала понять, что не собирается открывать ему. Он и сам знал, где дверь.

Гермиона даже не поднялась навстречу мужу, она так и сидела, размышляя над возможными вариантами будущего.

Свобода, перемены, надежда, традиции, любовь, потери — все смешалось в голове. А правильно ли она жила? Или ей просто кажется, что по другую сторону забора трава зеленее?

— Э-э, Гермиона?.. — спустя пару минут произнес Рон.

Пока его жена гипнотизировала взглядом обои, он успел войти, налить себе чашку чая и усесться.

— О, Рон! Извини, я просто задумалась, — сказала она, удивившись, что он уже тут.

Кажется, она действительно выпала из реальности. Но что будет с их браком — не тот вопрос, который стоит откладывать. Неужели она еще не решила всё окончательно?

— Итак, о чем ты хотел поговорить? — «Слишком пафосно, Гермиона. Ты же знаешь, зачем он пришел».

— Ну... Мы так и не поговорили серьезно после того, как мы... поговорили, — видимо, Рону тоже не хватало слов. — Мне интересно, что ты решила.

А что она решила? Даже для нее самой еще ничего не прояснилось, и ответ только созревал в сознании. Да или нет. Все просто.

Ее молчание привело Рона в замешательство. Гермиона всегда имела свое мнение или готовое решение. Не отвечать на вопросы было для нее совершенно неестественно.

Вдруг раздался резкий стук в окно — прилетела сова. И Гермиона с облегчением поняла, что получила отсрочку.

— Извини, я сейчас. Мне надо прочитать письмо. — Гермиона быстро вскочила и подбежала к окну.

Что именно заставляет Вас считать, что мне не наплевать на образование Вашего ребенка? Она не первая, кто продемонстрирует полное отсутствие таланта к этому искусству, и, уверен, не последняя. Не вижу причин предлагать свое время по доброте душевной. Вы одна из тех немногих людей, которые знают, что таковой нет.

Снейп

Гермиона быстро перевернула записку и, не обращая внимания на странный взгляд Рона, написала на обратной стороне:

Я вымою и приведу в порядок хранилище для зелий.

Г.

Она быстро привязала письмо в лапке совы, выпустила птицу в окно и развернулась к мужу. От осознания того, что Рон ничего не знает об их со Снейпом переписке, сердце взволнованно забилось. Странное ощущение. Будто она делает что-то запрещенное. Рискованное.

И необычайно увлекательное.

Она понимала, в этой переписке нет ничего такого, что стоило бы скрывать от мужа, но всё же это был ее маленький секрет. Натянуто рассмеявшись, Гермиона попыталась ответить на вопросы мужа.

— Честно говоря, я была очень занята и не успела всё как следует обдумать. Сложно что-то решить. Понимаешь, тут не всё так просто. Любой наш выбор многое изменит. А ты как думаешь?

Рон пожал плечами.

— Мне неплохо живется одному, но я скучаю по тебе. И о детях тоже иногда думаю. Просто я уже не знаю, остались ли у меня чувства. Когда вспоминаю о доме, о нашем доме, то ничего не ощущаю. Пустота. И я не знаю, вернутся ли чувства обратно. Стоит ли нам пытаться что-то сделать или лучше оставить всё как есть? Хотя мы, вроде, так и поступаем.

Гермиона была согласна. Она понимала, что он имеет в виду. Ощущение незаполненности, пустоты, там, где когда-то была любовь. А ведь раньше они любили друг друга. Она знала, что их брак не был ошибкой. Их юность не прошла напрасно, они создали замечательную семью. Гермиона очень ценила это время. Но меняются люди, обстоятельства, и время не стоит на месте. Может, теперь им нужно стремиться к чему-то новому?

— Может, стоит сходить к семейному психологу? — спросила она.

— Как магглы? Вряд ли у меня найдется время, — сказал Рон, но, увидев на ее лице разочарование, добавил: — Я подумаю об этом, ладно? Давай не будем спешить. Я вернусь через несколько недель. Но ты всегда можешь прислать мне сову, если понадоблюсь.

Гермиона только кивнула. Она совсем не удивилась и, честно говоря, почувствовала облегчение, но всё же ей стало грустно.

И наблюдая, как он уходит, она вдруг поняла, что видит конец их отношений.

У них ничего не получилось. А Гермиона никогда не любила проигрывать.

Она что-нибудь испечет.

Нужно занять руки, и тогда ничего не помешает подумать. Лучшие идеи приходили к ней, когда руки выполняли какую-то работу. Идеальным вариантом было что-то простое, что можно делать и с завязанными глазами. Обычно она что-то пекла, складывала белье, убирала или занималась любым другим из сотен дел, из которых состояла жизнь обыкновенной домохозяйки.

Сегодня она испечет печенье и сможет сначала поразмыслить, а потом насладиться десертом.

Прилетела сова с ответом от Снейпа. Он хоть и брюзжал, но согласился давать Розе частные уроки, пообещав выгнать, если она не будет стараться. Удовлетворенно кивнув, Гермиона направилась в кухню, чтобы достать продукты для выпечки, и согнала со стола Живоглота, который тут же запрыгнул обратно. С этой вредной привычкой кота она долго, но безуспешно боролась уже очень давно.

Достав муку, Гермиона взмахнула палочкой, чтобы закрыть буфет, но ничего не произошло. Нахмурившись, она взмахнула снова. То же самое.

Гермиона начала волноваться. Она опять спихнула кота на пол, направила палочку на дверь кладовки и произнесла: «Алохомора!», но дверь не поддалась. Гермиона уверенней повторила заклинание и, наконец, почувствовала знакомое покалывание магии. Дверь открылась.

Вытирая пот со лба, Гермиона задумалась. Кажется, у нее раньше не возникало проблем с использованием магии. После того как пришло письмо из Хогвартса, любое, даже самое незначительное заклинание, у нее не просто получалось — она доводила его до совершенства. Исключений не было. До сегодняшнего дня.

Да, действительно, в отличие от некоторых ведьм и волшебников, Гермиона не зацикливалась на использовании магии в повседневной жизни. Она выросла в мире магглов и поэтому могла легко обойтись без магии. Иногда пользовалась палочкой, а иногда — руками. Гермиону это устраивало. Она просто не тянулась за палочкой всякий раз, когда нужно было что-то сделать.

Ее магия ослабла? Покидала ее? Она отвыкла от магии? Ее прокляли?

Гермиона поняла, что близка к панике. Осторожно приложив руку к груди, она заставила себя несколько раз глубоко, медленно и равномерно вдохнуть и успокоиться. Наверняка кто-то поможет ей найти ответы.

Чем дольше она думала, тем яснее понимала, что это произошло не в первый раз. Просто впервые у нее не было готовой правдоподобной отговорки, почему колдовство не удалось. Ничего не произошло, когда она попыталась проклясть Снейпа, посмеявшегося над ее волосами. Колдовать не получалось после разговоров с Роном. Она не знала, когда всё началось, но собиралась положить этому конец.

Ей нужно с кем-то поговорить. С кем-то, кто знает о магии, может, даже о темной магии и о том, как ею управлять. Гарри не подойдет, его работа в аврорате в основном была связана с магией крови. Рон мог понять проблему, но в поиске научного решения от него было мало проку.

И тут ее осенило. Гермиона тяжело вздохнула.

Снейп,

у меня небольшая личная проблема, и мне нужна Ваша помощь. Кажется, с моей магией что-то не так, и я понятия не имею, в чем причина. Я понимаю, что это не Ваша специализация, но не знаю, к кому еще обратиться. Можете дать совет?

Гермиона

Едва она поставила чайник и подбросила дров в камин, как сова вернулась.

«Видимо, ему и правда редко с кем удается пообщаться», — подумала Гермиона.

Уизли!

Присланное Вами письмо настолько туманное, что я даже не знаю, с чего начать. Наверно, это потому что мне наплевать. Обратитесь в Св. Мунго и оставьте меня в покое.

И для вас —

Профессор Северус Снейп

Он просто невыносим. И с чего вдруг она решила, что написать ему — удачная идея? Но ведь свой секрет она уже выдала. Значит, можно рассказать поподробнее. Решив проигнорировать его ехидные замечания, она набросала второе письмо.

Дорогой профессор Северус Снейп! (Она удержалась от того, чтобы приписать «Мастер зельеварения», «Декан Слизерина» и «Мой личный геморрой».)

Вроде бы всё началось несколько недель назад, хотя я не сразу обратила на это внимание из-за некоторых проблем в личной жизни, описанием которых не хочу Вас обременять. У меня не получается обнаружить видимую причину ослабления магического потенциала. Если как следует сосредоточиться, заклинания удаются, но даже от самых простых нет никакого толку, если они были наложены кое-как. Буду очень благодарна за любой совет или рекомендацию.

И отныне для Вас —

миссис Гермиона Уизли

Миссис Уизли!

Своим упорством Вы напоминаете мне матриарха рода Уизли. Но мой ответ остается тем же — хватит, оставьте меня в покое!

Проф. С

Гермиона скомкала записку и швырнула в мусорное ведро.

Ладно же, черт тебя дери!

Она не знала, к кому еще обратиться. Есть несколько книг, которые можно было бы просмотреть... Или поспрашивать у Минервы.

Скорее всего, завтра придется обратиться в Мунго и пройти полный курс магического обследования. Она терпеть не могла обследоваться. Черт!

Может, просто хорошенько выспаться? Да, именно. Чашка крепкого чая, восемь часов покоя — и всё вернется в норму. Снейп решит, что она совсем спятила, но какая разница? Он всего лишь учитель ее дочери.

Гермиону разбудили, когда солнце едва показалось над горизонтом. Кому, во имя всего, что было магического в этом мире, она понадобилась в такое время? Что-то произошло с детьми? Несчастный случай с Роном?

С трудом открыв глаза, она с грохотом распахнула окно и впустила сову, весь вид которой говорил о том, что она рада столь раннему письму не больше Гермионы. Возможно, бедному существу как раз пора засыпать.

Быстро отвязав записку, Гермиона села на кровать и развернула ее.

Уизли, у меня есть теория...

Между хогвартскими подземельями и домом Уизли завязалась переписка. Гермиону очень интересовала теория Снейпа, но он хотел сначала кое-что прояснить, а потом уже отвечать на ее вопросы.

Поэтому Гермионе пришлось всё ему выложить. Она рассказала, что у нее проблемы с Роном, что она домохозяйка и каждую ночь спит по семь-восемь часов, и что у нее аллергия на медь. Иногда она выпускает Живоглота поохотиться. Нет, она уже много лет не варила зелья, но да, у нее есть сова.

Этот допрос с пристрастием занял почти всё утро. Гермиона пыталась выведать что-нибудь и о Снейпе, чтобы быть с ним на равных, но ей удалось узнать лишь то, что он считает ее загадку интересной и что первый урок с Розой прошел хорошо.

Она предложила обсудить всё при встрече, но оказалось, что у него с утра уроки, а потом он будет обдумывать ее проблему. Поэтому Гермиона решила пока принять горячую ванну, а затем начать уборку. Спустя несколько часов Снейп наконец-то прислал письмо с разъяснениями.

Г,

мне кажется, Ваш магический потенциал снизился, потому что Вы редко пользуетесь магией. Когда в последний раз Вы выкладывались до предела? Большинство волшебников и дня не могут обойтись без палочки. Ваша жизнь, в отличие от их, больше похожа на жизнь маггла. И это, в сочетании с переживаниями из-за последних событий, могло привести к магическому истощению. Начните с малого и постепенно увеличивайте нагрузку. И, возможно, теперь, когда причина найдена, Вы перестанете присылать мне этих проклятых сов.

С.

«Как будто я задавала все эти чертовы вопросы», — возмущенно подумала Гермиона.

— Ладно, начать с малого, начать с малого. Первый курс. Основы. Вингардиум левиоса! — уверенно произнесла она и недовольно поморщилась, глядя, как свиток с письмом от Снейпа задрожал и чуть приподнялся над столом. — Это займет больше времени, чем я думала.

Решив, что нужно хорошенько подкрепиться, она приготовила обед, съела всё до последней крошки и выпила полный стакан молока. Может, и правда не стоит так часто забывать о еде, если это плохо влияет на магию?

— Вингардиум левиоса! — повторила она.

Свиток поднялся чуть выше, но вряд ли это можно было посчитать большим достижением.

— Ладно, тогда попробуем использовать научный подход. Мне нужно провести эксперимент и зафиксировать результаты, правильно, Глотик? Но как измерить магию? Наверно, можно измерить высоту действия левиосы. А потом перейдем к алохоморе, да? Глотик? Как ты думаешь?

Она обернулась и увидела пушистый рыжий хвост, свисающий с подлокотника дивана и слегка покачивающийся от сквозняка. Кот откровенно игнорировал и ее саму, и ее глупые помахивания палочкой. Хорошо хоть не пытался, как обычно, напасть на палочку.

— Тоже мне, помощник, — пробормотала она. — Так, я могу измерять, как далеко от двери срабатывает алохомора. Или с какого расстояния я могу призвать предмет. Или засечь, как долго ты будешь отходить от ступефая, — сказала она коту.

Живоглот соскользнул с дивана и вышел из комнаты.

Всю следующую неделю Гермиона искала грань между усиленными тренировками и магическим истощением. Она была уверена, что за это время приближалась к этой грани не раз и не два. Она даже стала слышать тревожный и жесткий внутренний голос:

«Эй, девочка! Ты правда думаешь, что если повторишь заклинание пятнадцать раз, оно возьмет и сработает?»

«Упрямая гриффиндорка! Соберись и начни всё сначала».

«Медленно. Аккуратно. Спокойно. Во имя всего магического, опусти палочку и передохни, пока не стала магглом».

Если бы кто-то и стал отпускать в ее голове ехидные замечания, то только профессор Снейп.

Через неделю она просмотрела свои записи и поразилась.

Изменения оказались совсем незначительными.

Она уронила голову на стол. Целая неделя тренировок — и никакого улучшения. Это же бессмысленно. Ее магия просто не знает, с кем имеет дело.

Она Гермиона Уизли, урожденная Грейнджер! Она со всем справится!

Она набросала еще одну записку профессору Снейпу и постаралась воздержаться в ней от льстивого тона и жалобных причитаний. И как она дошла до такого? Ведь столько лет с ним не общалась, а теперь шлет письма по каждому поводу.

Отвечай на вопросы о Вашей дочери, учи Вашу дочь... Отвечай на вопросы о Вас, учи Вас... Кто следующий? Ваш никчемный муж?

С.

Может, скоро у меня уже не будет никакого мужа. Я упоминала, что мечтаю систематизировать Вашу библиотеку?

Г.

Уизли, в ней более 2000 книг. И некоторые из них очень редкие.

С.

Вы помните, с кем разговариваете?

Г.

Договорились. Но если мне не понравится, начнете заново. Мой класс, завтра в 16:30.

С.

В назначенное время Гермиона вошла в класс профессора Снейпа. Она была готова к тому, что они будут отрабатывать заклинания, и под мантию надела удобные джинсы и кроссовки. Гермиона знала, что он очень хороший учитель, но надеялась, что это занятие не будет похоже на его уроки ЗОТИ.

В классе никого не было, поэтому она села за первую парту.

— Забыли, где находится хранилище, миссис Уизли?

От неожиданности Гермиона подскочила: Снейп каким-то образом оказался позади нее.

— Нет, а что? И зовите меня Гермионой, пожалуйста.

— Как пожелаете. А что касается вашего первого вопроса... Кажется, вы что-то мне обещали. Я выполнил свою часть сделки, теперь ваша очередь. Зачем еще я позвал бы вас сюда?

— Но... — она запнулась. — Моя магия! Вы должны помочь мне восстановить магию!

— Конечно. А что может быть лучше, чем дать ей отдохнуть, пока вы будете вручную чистить хранилище для ингредиентов? Тем более что вы вряд ли сможете сейчас воспользоваться магией, — ответил он и почти улыбнулся.

— Ах вы скользкий, слизеринский...

— О, не стоит благодарности. Лучше поберегите силы. Не уверен, что хранилище основательно чистили с тех пор, как здесь учились вы.

Она злобно посмотрела на него, но уже через мгновение привычка подчиняться правилам победила, и раздражение испарилось.

— Вы правы.

— Конечно, я прав.

Она прищурилась.

— Кстати, о хранилище. Спасибо, что нашли время для занятий с Розой. Я верю, что это ей очень поможет. И выполню свою часть сделки. У вас есть чистящие средства?

— Боюсь, что нет. Но мой домовой эльф, Бильбо... Нет, это не я его так назвал, — решительно произнес он, когда она захихикала. — Он поможет найти все, что вам нужно. Я буду проверять контрольные в своем кабинете, если вдруг понадоблюсь. А до тех пор — чистите всё, что вашей душе угодно.

И он быстро вышел из комнаты. Его мантия развевалась вслед за ним.

— Некоторые люди никогда не меняются, — пробормотала она. — Бильбо!

Посреди комнаты с хлопком возник довольно старый, но бойкий эльф и сразу же поклонился ей, едва не коснувшись носом пола.

— Мисс звала Бильбо?

— Да. Можешь принести всё, что мне понадобится для уборки в хранилище профессора Снейпа? Не бойся, это он попросил мисс навести там порядок.

— Бильбо плохо справлялся? Он недостоин убирать у хозяина? Плохой Бильбо! Плохой! — Эльф начал биться головой об пол.

Гермиона схватила его и попыталась удержать его голову двумя руками. Несмотря на маленький рост, эльф оказался очень сильным.

— Нет, нет, конечно, нет. Я уверена, что ты очень хорошо заботишься о нем. Просто он оказывает мне услугу, а я пообещала, что вычищу хранилище.

Эльф пристально посмотрел на Гермиону.

— Мисс захотела убрать у хозяина?

— Да, мисс захотела убрать у хозяина, — раздраженно согласилась она.

— Тогда мисс хороший эльф. Высокий эльф, но хороший эльф. Бильбо принесет всё, что мисс нужно.

— Спасибо, Бильбо, — сказала Гермиона, но эльф уже исчез.

Она уже снимала с полок старые склянки, когда Бильбо вернулся. Он вручил ей перчатки, швабру, полное воды и мыльной пены ведро, губку и тряпку, кивнул и исчез.

— Глупое создание, — вслух сказала она и начала уборку.

Скоро Гермиона поняла, что устала и вспотела.

— Бильбо! — позвала она и, когда эльф появился, спросила: — Где я могу помыть руки и привести в порядок волосы?

— Бильбо покажет мисс.

Эльф повел ее в конец класса. Он махнул рукой, и Гермиона с удивлением увидела, как боковая дверь открылась.

— Не уверена, что это хорошая идея, — заявила Гермиона своему маленькому спутнику.

— У эльфов есть доступ ко всем комнатам в Хогвартсе, — ответил он и заговорщицким шепотом добавил: — А кабинет хозяина в другой стороне.

— Понятно.

Решив, что отговаривать его придется дольше, чем просто помыть руки, она собралась с духом и перешагнула порог личных комнат профессора.

Обстановка оказалась скромной, почти спартанской. Каменные стены, заваленный бумагами деревянный стол, кожаное кресло и маленький столик перед камином, потертый ковер на полу — вот и всё, что было в комнате, не считая светильников между высокими, до самого потолка, книжными полками

— Бильбо, он ведь не шутил тогда о книгах, правда?

— Бильбо не знает, мисс. Шутил?

— Не обращай внимания. Здесь ужасно пыльно. Ты убираешь эту комнату?

Нижняя губа Бильбо задрожала.

— Хозяин не разрешает эльфам убирать. Эльфы приносят еду, меняют белье, но больше не должны ничего касаться. Наверное, Бильбо плохой эльф!

— Перестань, ты не плохой, если делаешь то, что скажет хозяин, правильно? — начала уговаривать Гермиона.

Кажется, эльф не слишком поверил ей, но биться головой об пол не стал.

Разговаривая с Бильбо, Гермиона открыла несколько дверей в поисках ванной комнаты. За первой дверью оказалась спальня.

— Как неловко, — сказала она вслух, быстро приметив узкую кровать, гардероб и книжные полки.

Вторая дверь вела в ванную.

— Очень неловко, — негромко произнесла она, осматривая обстановку.

Большое зеркало над умывальником, на полках вдоль стены — ровно выстроенные склянки, всё аккуратно и на своих местах. Мраморная ванна и унитаз сияли белизной. Хорошо, что хотя бы эта комната содержится в идеальном порядке.

— Значит, ты убираешь здесь, Бильбо?

Маленький эльф заглянул в комнату.

— Нет, мисс. Хозяин очень аккуратный. После него всегда чисто.

— Интересно. — «Странно, что личную гигиену он ценит, а собственный комфорт — нет». — Бильбо?

— Да, мисс?

— Профессор Снейп разрешил мне убирать, правильно?

* * *

Прошло уже несколько часов с тех пор, как он отправил Гермиону в хранилище, а от нее ни слуху ни духу. Он знал: что-то не так. Иначе она уже пришла бы к нему с одним-двумя занудными вопросами. Если только ничего не упало с полки и не убило ее, что тоже не исключено.

По старой привычке он чуть не крикнул: «Мисс Грейнджер!» Что может быть хуже, чем получить фамилию «Уизли»?

— Гермиона? — мягким баритоном позвал он, войдя в пустой класс. — Вы справились?

Не услышав ответа, он заглянул в нетронутое хранилище.

— Странно.

Затем он заметил, что дверь в его личные комнаты открыта. Прищурившись, Снейп подошел к двери и задумался, не решила ли она сначала заняться книгами.

Чистыми в его комнате оказались не только полки с книгами.

Чистым было всё.

— И что вы здесь делаете? — громко воскликнул он.

Гермиона как раз напоследок вытирала полки. Одетая в маленький белый фартук, в руках она держала метелку из перьев и, несмотря на испуганное лицо, была похожа на французскую горничную.

Когда Северус увидел ее большие карие глаза, внимательно смотревшие на него, и несколько упавших на лицо кудрявых локонов, внутри него что-то шевельнулось, что-то, чего он очень давно не чувствовал.

— Уборку?

Он скрестил руки на груди.

— В моих личных комнатах?

— Ну, вы же сами сказали: «Всё, что душе угодно». Мне было угодно немного убрать тут. А когда приведу в порядок книги на полках, займусь вашими комнатами со всей тщательностью.

Северус оглядел гостиную. Подсвечники были натерты до блеска, стулья — смазаны маслом, пыль вытерта. Бумаги на столе оказались аккуратно сложены, а на столике у камина стояла ваза с живыми цветами.

Даже сырой воздух подземелий теперь казался свежим.

Его первым порывом было разозлиться на нее. Он не имел привычки приглашать кого-то в свои комнаты и уж тем более не хотел, чтобы рылись в его вещах. Но он не мог не оценить то, сколько потрачено труда, и те несколько штрихов, которые она внесла в обстановку комнаты. Всему, что было важно для него, она оказала должное уважение.

— Вы ничего не выбросили?

— Ничего, кроме пыли.

Развернувшись, он вышел из комнаты.

— А я уж было подумала, что мне несдобровать.

Бильбо поднял уши.

— Мисс сделала хозяина счастливым.

— И это называется «счастливый»?

Утром Гермиона долго валялась в постели, хотя и знала, что нужно вставать и собираться.

Вспоминая предыдущий день, она не могла поверить, что зашла в личные комнаты профессора и, как заботливая мать, убралась там. Так вот кем она стала — мамочкой, которую хлебом не корми, только дай уборкой заняться.

А выражение лица Снейпа, когда он ее увидел, было бесподобно. На мгновение Гермиона поверила, что настал ее смертный час. Но мгновение прошло, и он снова быстро овладел собой.

А Эльф заявил, что это выражение лица называется счастливым.

— Вот и радуйся теперь, — пробормотала Гермиона, выбираясь в конце концов из-под одеяла.

Она сказала Снейпу, что придет еще раз, чтобы теперь уж точно заняться хранилищем, и пообещала быть после обеда. А значит, надо бы поскорей принять душ и собраться.

«Еще раз в клетку к тигру », — подумала она и поплелась в ванную.

Теперь Гермиона прекрасно знала, что следует надевать на взыскание к Снейпу, поэтому выбрала старые кроссовки, выцветшие джинсы и застиранную футболку, которую привезли из Австралии родители. Сегодня она и не подумала надевать мантию. Иначе вечером придется стирать и ее.

На этот раз завязав волосы перед выходом, она отправилась на встречу с профессором.

* * *

Роза сильно выделялась в толпе хогвартских студентов благодаря рыжим волосам. В шумном гомоне нельзя было различить отдельные фразы, слышался только девичий смех, и чаще всего смеялась Роза. На четвертом курсе она очень напоминала дядю Джорджа, и многие преподаватели, закатывая глаза, восклицали: «Еще одна Уизли!»

Только один преподаватель произносил эту фразу с презрительной усмешкой, и, к несчастью, именно к нему она направлялась.

— Мне так жаль, что у тебя взыскание, Роза, — сказала ее подруга Кэссиди, однокурсница из Хаффлпаффа.

Роза слегка улыбнулась, вспомнив, куда идет. Она не считала, что взыскания у профессора Снейпа действительно так ужасны, как думают другие студенты, но и приятным этот вечер вряд ли можно будет назвать. Да, порой приходилось отскребать котлы — как будто дома она не мыла посуду маггловским способом, — но иногда она проверяла контрольные первокурсников. Роза считала, что в свои четырнадцать вполне справится с этим заданием, и, видимо, Снейп был с ней согласен.

Хоть Роза и вела себя ужасно на зельеварении, на самом деле и предмет, и учитель ей очень нравились. Она же не виновата, что это единственный урок, на который они со Скорпиусом ходят вместе. И в том, что Скорпиус такой клёвый и потрясный, просто глаз не оторвать!

Профессор Снейп старался чему-то научить Розу. И Роза действительно старалась. С тех пор как он стал заниматься с ней лично, ее оценки улучшились. Но некоторые студенты, в основном, гриффиндорцы, стали ее дразнить. Равенкловцы понимали ее потребность в совершенствовании, хаффлпаффцы не говорили ничего плохого об учителях, а слизеринцы не собирались проявлять неуважение к своему декану.

Сегодняшнее занятие можно было назвать и уроком, и отработкой. Она заслужила и то, и то. Зелье, которое ей предстояло варить, не только требовалось мадам Помфри, именно его Роза испортила утром на занятиях. Она могла поклясться, что порезала льнянку правильно, но, видимо, нет. Во всяком случае, так заявил профессор Снейп, едва взглянув на результат. Иногда ей казалось, что не стоит и начинать варить зелье на уроке и лучше приберечь ингредиенты для дополнительных занятий. Видимо, на каникулах матери придется заново покупать ей набор для зельеварения.

Всё еще улыбаясь, Роза сказала Кэссиди, что с ней всё будет в порядке. Справится как-нибудь. И вряд ли станет отвлекаться на Снейпа. Он же не Скорпиус. Скорпиус — единственный слизеринец, который ей небезразличен.

Роза вошла в класс, собрала длинные рыжие волосы и взялась за котел. Из хранилища послышался шум. Видимо, это профессор готовит ингредиенты для следующего урока. Роза принялась за зелье. Она знала, что, если понадобится, Снейп всегда сможет найти ее, отчитать как нерадивую дочь и оставить доваривать зелье. Такая система устраивала их обоих.

В хранилище что-то зазвенело, и кто-то выругался. Роза резко подняла голову. Голос был женским и, кажется, знакомым. Может, одна из одноклассниц тоже получила взыскание?

— Ради Мерлина, есть тут лестница повыше, или я должна сама себя левитировать? Тут не все это умеют, знаете ли! — раздался голос из кладовки.

— Мама?

— Роза? Черт! — произнес тот же голос, потом послышалась возня и глухой удар.

— Мама! Что ты здесь делаешь?

— А на что это похоже? — слегка раздраженно спросила Гермиона, пытаясь отряхнуть то место, на которое только что приземлилась. — У нас с профессором Снейпом небольшой обмен услугами.

Ее дочь вдруг подозрительно притихла.

— У тебя?

— Да.

— С профессором Снейпом?

— Конечно. Что в этом такого?

— А что думает папа? — спросила Роза, уперев руку в бок.

Гермиона фыркнула.

— Ну, он не то чтобы сильно счастлив, милая, но я ему и рассказываю не всё. Ты же его знаешь, а я просто не могла позволить тебе провалить зельеварение.

— Мама! Ты расплачиваешься сексом за мою оценку по зельеварению?!

Гермиона громко ахнула.

— Расплачиваюсь чем?.. Роза Мари Уизли! Следи за своим языком! Как тебе такое только в голову взбрело!

Ее дочь была так взволнована, что начала кричать. Понимание, хоть и неверное, того, что между ее замужней матерью и ее учителем что-то было, потрясло Розу.

— А что я должна была подумать? Ты стоишь передо мной здесь, в моей школе, и заявляешь, что оказываешь услуги за мои оце...

— Мисс Уизли. Считайте, — внезапно раздался от дверей спокойный голос.

— Это не имеет отношения к...

— Считайте, — повторил профессор Снейп.

Роза взглянула на него со всей своей детской злостью, но всё же начала:

— Один... Два...

— По-гречески.

— Ла-а-адно... Ena... Dio... Tria...

Гермиона взяла Снейпа за рукав мантии и потянула в сторону.

— Что вы делаете?

— Я заметил, что ваша дочь немного вспыльчива.

«Слизеринцы и их сдержанность», — мысленно закатила глаза Гермиона.

— Когда она волнуется, я заставляю ее считать, пока она вновь не начинает себя контролировать. Если же она на грани срыва, то должна считать на другом языке.

Гермиона ответила не сразу. Она понимала, что за много лет Снейпу приходилось иметь дело с самыми разными студентами, но эта способность контролировать ее дочь просто удивительна. Роза всегда была сущим наказанием, и Рон редко когда мог справиться с ней, не потеряв самообладания.

— Некоторые дети особенные.

Снейп взглянул на нее.

— Так думает большинство матерей.

Его тон опять удивил Гермиону. По тому, как он это сказал, было ясно — в то, что дети могут быть особенными, он не верил. Или, возможно, в это не верила его собственная мать.

Гермиона внимательно посмотрела на него. До этого она воспринимала его только как учителя, как и остальных профессоров Хогвартса. Учителя не ходят в туалет, не посещают дантистов и не покупают новые мантии.

Снейп выглядел немного утомленным, но всё равно лучше, чем раньше. Прошло пятнадцать лет со времен ее учебы в Хогвартсе. Гермиона знала, что он пережил укус Нагини и вернулся в Хогвартс преподавать зельеварение. И хотя он стал старше, но, избавившись от возложенного на него тяжкого груза, сейчас казался моложе. Когда-то Снейп постарел раньше времени, а теперь даже можно было подумать, что он принял зелье омолаживания.

Седина лишь слегка коснулась его висков, а на переносице Гермиона разглядела едва заметные отметины, оставшиеся от очков для чтения. Теперь она видела, что его глаза не черные, как она всегда считала, а глубокого шоколадного оттенка, как ее любимый густой темный какао.

Он внезапно повернулся к Гермионе и встретился с ней взглядом. Ничего не сказав, он снова посмотрел на Розу.

Проследив за его взглядом, Гермиона едва сдержала улыбку.

— Она вам нравится.

— Сама мысль об этом смехотворна.

— Я всё слышу! — раздался раздраженный голос.

Снейп подошел к столу Розы и проверил разложенные ингредиенты.

— Кажется, вам есть чем заняться.

Кивнув, Роза начала осторожно резать льнянку. Ей вовсе не хотелось снова допустить ошибку и возвращаться сюда после ужина.

Рядом с ней Снейп принялся устанавливать собственный котел.

— Что вы двое собираетесь делать?

— Готовить целительное зелье, которое вы, без сомнения, помните еще со школьных лет. Ваша дочь немного отвлеклась утром и не справилась с заданием. Это зелье нужно в больничном крыле, поэтому сегодня мы снова будем варить его, но в этот раз без ошибок.

Лицо Гермионы просветлело. Рецепт именно этого зелья она помнила наизусть и очень любила, когда училась на четвертом курсе. Ей так давно не удавалось заняться зельями, что теперь не могла дождаться, когда ей разрешат приступить. Хранилище она почти вычистила, поэтому вполне может позволить себе перерыв.

— Можно я тоже буду варить вместе с вами?

На мрачном лице Снейпа отразилось удивление.

— Вы хотите заняться зельем?

— Конечно, хочу! — взволнованно ответила Гермиона.

— Конечно, хотите. Мерлин, сохрани нас! Вы просто отлыниваете от уборки.

Она вздохнула.

— Я почти закончила. А если понадобится, могу вернуться и завтра.

Роза скривилась.

— Ты хочешь вернуться?

— Почему бы и нет? — сказала Гермиона. — Я пообещала и буду держать слово.

Какое-то мгновение Снейп странно на нее смотрел, а затем нахмурился.

— Да, обещания нельзя нарушать. В мойке есть котлы. Полагаю, вы знаете, где хранятся ингредиенты.

Его тон удивил Гермиону. Неужели так странно, что она хочет присоединиться к ним? Или это только его с Розой время? Да нет, это глупо. Наверно, он не верит, что она закончит свою работу. Установив котел, она снова потянула его за рукав.

— Я правда вернусь завтра, — прошептала она.

— Не сомневаюсь, — устало ответил он. — А теперь займитесь зельем. У меня скоро урок.

Гермиона, Снейп и Роза проработали несколько часов, наполнив, в итоге, зельем так много флаконов, что Роза начала жаловаться на рабский неоплачиваемый труд. И только напоминание о том, что если они справятся сейчас, в ее распоряжении будет весь вечер, вдохновило Розу вернуться к работе с новыми силами.

Остаток дня прошел в уютной тишине, которую нарушал лишь негромкий гулпроходившего рядом урока зельеварения. Только бурлило зелье в котлах, стучали по разделочным доскам ножи, и за всё это время не разбился ни один флакон. Иногда слышался шепот — это Гермиона вслух повторяла этапы приготовления, да Роза один раз пробормотала: «Как всё странно...»

Когда они закончили с зельем, Гермиона снова предупредила Снейпа, что придет завтра, а потом предложила проводить Розу до гостиной. Она редко видела детей в течение учебного года и надеялась завтра встретиться еще и с Хьюго.

Когда они поднимались по длинной каменной лестнице, Роза спросила:

— Мама, а ты уверена, что была не на взыскании? Могу поспорить, что Снейп мог бы назначить взыскание кому угодно.

— Профессор Снейп, — машинально поправила ее мать. Перед глазами вдруг предстала совершенно другая картина, каким могло быть взыскание с профессором.

Он проходит мимо Гермионы, и его черная мантия касается ее обнаженной ноги чуть ниже подола школьной юбки. Приказывает ей лечь на парту... Длинные тонкие пальцы поглаживают бедро, проходятся по ягодицам... И громкий шлепок заглушает ее вскрик...

— Мама? — позвала Роза. — Мы уже пришли. Мне пора.

— Что? О, прости, дорогая. У меня был длинный день. Люблю тебя, и спасибо за всё.

— Без проблем, мам. Думаю, профессору Снейпу тоже очень понравилось, — произнесла Роза, обняла мать и отправилась в общую гостиную Хаффлпаффа.

Пока Гермиона шла к выходу, ее не покидали две мысли.

Во-первых, уже второй раз за несколько дней кто-то утверждает, что она сделала профессора счастливым.

И сегодня она даже не вспомнила о своем браке. Ни разу.

Гермиона сидела на диване и смотрела на такого чужого теперь мужа. Как будто она очнулась от ступефая и увидела его впервые за долгое время. Он слегка растолстел, килограмм на десять, а рыжие волосы уже чуть поредели, как у его отца. Его всё еще широкие плечи квиддичиста уже не были такими привлекательными, как раньше. Они больше не казались ей мужественными. И чувство защищенности тоже пропало.

Лицо оставалось таким же живым. Он всё еще был обычным приятным парнем, даже сейчас, с таким серьезным выражением лица. Многие женщины находили его интересным, но не были ли причиной тому слава и связи? Знал ли его кто-нибудь так, как она?

Была ли она так же очарована им? И не пропустила ли предупреждающие знаки с надписью «Осторожно» на пути?

Так много вопросов. И совсем мало ответов.

Но сейчас ей нужно сосредоточиться.

Они снова обсуждали Рози, немного поговорили о Хьюго, но на самом деле оба хотели обсудить свой брак. Несколько недель без Рона прошли тихо-мирно, и Гермиона удивлялась тому, как спокойно она это воспринимала. Возможно, потому что теперь она много тренировалась, и хотя уровень ее магии был не выше, чем у ребенка, эти занятия казались ей глотком свежего воздуха.

И если уж быть честной с собой, что уж говорить, — ей гораздо больше нравилось общаться с Розой и Северусом, чем проводить время в семейном кругу с Роном. Поэтому она терзалась от чувства вины. Словно на ее лице большими буквами написано «грешная женщина». С одной стороны, она готова была пожертвовать временем со Снейпом и попытаться спасти то, что осталось от ее брака с Роном. А с другой — Гермиона впадала в ужас от одной мысли, что больше не сможет бывать в Хогвартсе.

Гермиону бесконечно удивляло, как сильно Снейп отличается от Рона или Гарри. Вернее, удивляло не само отличие, а то, что ей так нравится его компания, хотя он вовсе не похож на них. Да, она не каталась по полу от смеха, но со Снейпом ей часто хотелось просто тихо рассмеяться. Он не терялся от ее командирского тона и не закатывал глаза, когда она упоминала книгу. Он не изводил ее перечислениями великих голов в квиддиче или историями о пережитых в юности приключениях.

С ним она чувствовала себя женщиной. И теперь поняла, что именно этого ей не хватало в отношениях с Роном.

Не реже одного раза в неделю Гермиона приходила к Снейпу в класс. Теперь было кому напоминать ей о еде и отдыхе, и она начала медленно восстанавливать магический потенциал. Как сказал Снейп, пора ей научиться понимать, когда именно следует бросаться в бой. Не могут же тренировки состоять из сплошных «Вперед!» и «Давай!»

И ему нравилась Роза, хотя сразу этого и не скажешь. Теперь было ясно, что она ему интересна, хотя Гермиона и не понимала почему. Она считала, что ее дочь ничем не отличается от остальных Уизли и других девочек-подростков. Но Снейп, кажется, видел в ней что-то особенное.

А когда они в прошлый раз собрались вместе в... Стоп! Рон опять что-то говорит.

— Так как думаешь, сможешь водить детей на мои игры?

— А сам ты не хочешь? — не задумываясь, огрызнулась Гермиона.

Рон растерянно пожал плечами.

— Ну, ты же знаешь, там будут мои ребята, фанаты, всё остальное... Мне просто некогда приглядывать еще и за двумя малышами.

— Ты помнишь, что этим малышам одиннадцать и четырнадцать лет? Они будут просто счастливы посидеть рядом с тобой во время матча. Им не нужна ни я, ни няня. Оценки Розы улучшились, так что я не стану возражать, если ты будешь забирать детей на вечер пятницы.

Рон с ногами развалился на диване, и Гермиона досадливо поморщилась. Мог бы и разуться.

— Вот видишь, — произнес он с самодовольной улыбкой. — Я же говорил, она всё подтянет.

— Только благодаря Северусу.

— Северусу? Это ее одноклассник? Поверить не могу, что кто-то мог назвать своего ребенка в честь этого гада. А я думал, только маленькому Альбусу так не повезло.

Поборов желание закатить глаза или ответить в духе упомянутого человека, она просто сказала:

— Снейп, Рон. Это Снейп.

Его брови подскочили до самых волос.

— Так он теперь «Северус»?

Гермиона глубоко вздохнула и начала считать. Один... Два...

— Да. Я же не могла и дальше называть его «профессор Снейп». Мне уже не одиннадцать.

— Зачем ты вообще с ним разговариваешь?

Рон начинал заводиться и, видимо, ревновал. А ведь это он решил разъехаться — не она. Да и какое право он имеет обижаться, если она заговорит с другим мужчиной, особенно если это касается их дочери? Именно так она и собиралась ему заявить.

— Потому что он учитель Розы и Хьюго. Я не могу не общаться с ним. Я попросила дополнительно позаниматься с Розой, и он согласился. И у него очень хорошо получается! А так как он не слишком любит пустоголовых студентов, — она выразительно посмотрела на Рона, — я предложила взамен навести порядок в его хранилище для зелий.

— Та-а-ак, теперь мне всё ясно. Я предлагаю сделать перерыв в отношениях, и ты тут же бросаешься в объятия к этому ублюдку!

Гермиона вскочила.

— А тебя всё равно никогда нет рядом! Но только это не означает, что никто не хотел бы занять твое место!

Рон понемногу успокаивался, а Гермиона, наоборот, злилась всё сильнее. Почему и он тоже решил, что она спит со Снейпом?! Три... Четыре... Пять...

— Я не сплю с ним. И ни с кем не сплю. Между нами ничего не происходит. Я просто предложила ему помощь. И иногда мне хочется поговорить с кем-то взрослым. И видеться с детьми. Северус не такой уж плохой человек, если рассмотреть то, что скрывается за его неприступной броней. У нас много общего. Он обожает Розу и часто после занятий подсовывает Хьюго интересные статьи по зельеварению и другие книги.

— Мне просто не нравится всё это. Мне не нравится, что он крутится возле тебя и возле детей. Не нравится, и всё. Я не хочу, чтобы ты ходила к нему. Я найду для Розы другого репетитора.

— А знаешь, что? Нет.

— Нет? — озадачено повторил Рон.

Гермиона никогда не говорила ему «нет».

— Нет. Нет, ты не будешь мне указывать, кого я должна видеть, а кого не должна. И ты не будешь, исходя из собственных предубеждений, указывать, кто может видеться с нашими детьми. Ты перестал быть им отцом. Ты решил, что квиддич важнее. А для меня важнее дети. Я вижу, как Северус помогает им, и меня это вполне устраивает. И пока ты не завязал свою метлу в узел — нет, он не пытается занять твое место и стать им отцом. Но он всегда рядом, когда нужно, а это намного больше того, что можешь дать ты. А теперь извини, у меня дела.

И она быстро вышла из комнаты и хлопнула дверью.

Семьдесят три... Семьдесят четыре... Семьдесят пять...

Гермиона досчитала почти до ста двадцати, когда поняла, что стоит у дверей в класс зельеварения.

Казалось, ноги сами принесли ее сюда, хотя она и не думала об этом месте. Гермиона коснулась прохладной поверхности деревянной двери и провела пальцами по металлическому орнаменту. За дверью кто-то разговаривал. Не желая мешать, она почти развернулась, чтобы уйти, но вдруг поняла, что это голос ее сына. Гермионе стало интересно, что он делает у Снейпа и не попал ли в беду, поэтому она постучала и услышала привычное:

— Войдите.

Она тихо вошла и увидела удивление на лицах троих присутствующих. Они, в свою очередь, не могли не заметить, насколько изумлена Гермиона, потому что эта картина застала ее врасплох.

Роза стояла у кипящего котла и нарезала неизвестную Гермионе траву. Снейп с другой стороны котла показывал ей, как правильно мешать зелье и считать помешивания. Хьюго сидел на соседней парте и, видимо, читал книгу, которая теперь грозила упасть с его коленей — так сильно он удивился появлению матери.

Несколько человек заговорили одновременно:

— Мам?

— Хьюго?

— Мама?

— Гермиона?

— Ребята, что вы здесь делаете?

— Нам тоже интересно, что это ты тут делаешь, — нахально заявила Роза.

— Мисс Уизли, проявляйте должное уважение к матери.

— Извините, — скромно ответила Роза и снова взялась за нож.

— Хьюго, ты занимаешься или пришел на взыскание?

Хотя, видя, как свободно он расселся на столе, Гермиона была уверена, что уже знает правильный ответ.

— Занимаюсь, — ответил Хьюго. — Профессор посоветовал мне книгу «Магические средиземноморские водные растения и их свойства». Сказал, что она может мне пригодиться.

Гермиона улыбнулась, на мгновение позабыв о своей злости на Рона.

— Конечно, может. Спроси об этом как-нибудь дядю Гарри.

— Дядя Гарри читал эту книгу?

— Не совсем, — ответила Гермиона, — но она помогла ему справиться со сложной задачей. Он наверняка всё тебе расскажет.

Гермиона обогнула котел, подошла к Снейпу и потянула его за рукав.

— Можно вас на минуту?

Снейп кивнул.

— Простите, что врываюсь, — произнесла она и помолчала немного. — Мы с Роном сильно поссорились, — она снова помолчала и вздохнула. — Я наговорила много того, что не стоило говорить. Вернее, стоило, но не так, как это сделала я. В общем, мне сейчас некуда пойти. Можно, я побуду здесь? Я имею в виду, не в ваших комнатах, а здесь, в классе, с детьми?

— Вы их мать, Гермиона, так что, конечно, оставайтесь с ними, сколько пожелаете. Я не буду против поспорить еще и с вами.

— Да, с Хьюго иногда трудно, — ответила Гермиона и посмотрела на сына, всё еще поглощенного книгой. — А почему он, собственно, здесь?

— Кажется, он встретил мисс Уизли, когда она шла на дополнительный урок, и, как она выразилась, увязался за ней. С тех пор он побывал уже на пяти занятиях. В конце концов я дал ему книгу, чтобы он не путался под ногами.

— Понятно, — произнесла она, обдумывая его слова.

Если бы Северус хотел, чтобы Хьюго ушел, то так и было бы. Гермиона подумала, что, возможно, Снейп видел в мальчике себя. Хьюго рос тихим, замкнутым, смышленым, но при этом у него была сестра, с которой он всё же неосознанно брал пример.

Гермиона подошла к Розе, которая прилежно помешивала зелье в котле.

— Можно мне помочь?

— Конечно, — с улыбкой ответила Роза и придвинула к матери жуков, которых следовало расчленить.

Гермиона успела заметить мелькнувшую на лице Снейпа улыбку.

— Чудесно, — сказала она и взялась за нож.

* * *

Рон медленно брёл по замку. Он пришел сюда впервые с того памятного пира после победы над Волдемортом. Ничего не изменилось в этом неподвластном времени месте, не изменились и имена многих его обитателей. Здесь по-прежнему были Уизли, Поттеры и Малфои. Старые имена не стерлись из истории замка, и каждый год к ним добавлялись новые, маггловские.

Рон знал, что найдет свою жену здесь. Вряд ли он смог бы объяснить это, но он просто знал. Возможно, причиной тому была ее связь с замком или с детьми, он не мог точно этого сказать, но чувствовал: что-то наверняка приведет ее сюда. Поразмыслив о том, что она сказала ему днем, он направился в подземелья, чтобы найти Гермиону и извиниться.

У класса зельеварения он невольно содрогнулся. С этим местом у него не было связано ни одного счастливого воспоминания. Но у двери он услышал то, что на его памяти ни разу не случалось в этих стенах.

За дверью смеялась девочка. Кто может радоваться в присутствии Снейпа?

Рон просунул голову в проём.

— И я сказала Эмили, что он ну никак не сможет перекрасить волосы профессора МакГонагалл в зеленый цвет, но него получилось! Она так разозлилась. Странно, что у Хаффлпаффа до сих пор есть баллы.

— Что ж, — сказал Северус, — десять баллов Хаффлпаффу. За изобретательность.

Он произнес это совершенно бесстрастно, но судя по радостному лицу Розы, для нее это было равносильно тому, что он назвал ее любимой ученицей. Она взволнованно начала считать:

— Один! Два! Три!..

— Роза, почему ты считаешь? Ты же не злишься, милая, — спросила мама.

Роза огорченно взглянула на нее.

— Потому что на прошлой неделе профессор Снейп поставил мне «Превосходно» за сочинение.

— Здорово!

— Да, но я была в таком восторге, что обняла его. Он как раз делал аконитовое зелье и из-за меня... э-э... из-за меня он вроде как испортил всю партию.

Только Гермиона открыла рот, чтобы отчитать дочь, как Роза прервала ее:

— Я знаю! Знаю! Это очень дорогое зелье, и сложное, и его долго варить. Профессор Снейп мне уже это объяснил. Несколько раз. Он тогда... э-э... немного разозлился. Поэтому, если я начинаю сильно волноваться, я должна сесть на руки и сосчитать до десяти. Профессор Снейп сказал, что меня, скорее всего, распределили не на тот факультет.

Еле сдерживая смех, Гермиона спросила у Северуса:

— Это правда?

— Она была чересчур эмоциональна. Надеюсь, больше такого не повторится. С этого дня — только «Тролль».

— Так нечестно! — воскликнула Роза.

— Милая, — сказала мама, — я думаю, он шутит.

— Тут никогда не угадаешь.

Ни Гермиона, ни дети не заметили, что весь этот разговор слышал еще один человек, который предпочел незаметно ускользнуть. Но Снейп заметил. Если Уизли не захотел присоединиться к семье, то кто он, Северус, такой, чтобы кого-то заставлять. К тому же, он наверняка сразу лишился бы помощников.

После того как дети ушли спать, Гермиона и Северус выпили по чашке чая в его комнатах. Раньше она заходила туда только для уборки, но в этот раз он сам пригласил ее на чай, и она согласилась. Гермиона понимала, что если вернется домой, то наверняка проведет весь вечер в одиночестве и тяжелых раздумьях.

Снейп ровно сидел на своем стуле и лишь изредка бросал взгляд на удобно устроившуюся в кресле женщину.

— А не могли бы вы просто говорить, — осторожно спросила Гермиона, когда тишина стала свинцом давить на уши.

— О чем?

— О чем угодно. Абсолютно. Над чем вы работаете? Что происходило в замке за последние пятнадцать лет? Вы всё еще вылавливаете студентов в том укромном уголке на четвертом этаже?

И он рассказал ей о том, как справляется с постом директора Минерва, и о работе над более эффективной целебной мазью. О том, что Невилл очень хорошо преподает гербологию, но Северус будет отрицать, что говорил это. Он еще долго рассказывал, пока не задал Гермионе вопрос, на который не услышал ответа.

Взглянув на нее, он понял, что она спит.

— А мне казалось, вы не хотели оставаться в моих комнатах. Хитрюга. Можно было просто попросить.

Он сам себе удивился. Легко быть таким смелым, зная, что она не слышит. Трус.

Накинув на нее подаренный когда-то Альбусом кричаще красный плед, который хранил в шкафу, Северус погасил лампу и пошел в спальню.

— Спокойной ночи, Гермиона.

А где-то в другой спальне другой человек лежал и никак не мог уснуть, думая о той же женщине. Его мысли были о том, как он терял ее и как в конце концов потерял и ее, и семью. Он размышлял о том, как ему выдержать это, как бороться. Как не закричать.

Он вспомнил о детях и о том, что видел этим вечером, о том, какими счастливыми они были. Пусть даже с ним.

И решил отпустить ее.

Негромкий шорох, донесшийся из кресла, подсказал Северусу, что его неожиданная гостья скоро проснется. Крепко заваренный чай ей в этом поможет.

Снейп сел, держа в руках собственную чашку горячего чая с ароматом бергамота, и задумался о том, что ему понадобится для сегодняшних уроков.

* * *

Гермиона глубоко вдохнула такой знакомый запах душистых трав, который мог означать только одно.

Чай.

Неужели Рон дома? Нет, это вряд ли. Они ведь только что сильно поссорились, а шаг к примирению обычно делала именно она. И еще Гермиона сомневалась, что Рон вообще знает, где в их доме заварка.

Она грустно вздохнула. Наверное, Живоглот опять сбросил со стола чашку с чаем. Надо ставить ее подальше от края.

Зевнув, Гермиона потянулась и скатилась с кресла. Уже не в первый раз она засыпает у камина. Она отчетливо ощущала запах от погасших ночью угольков.

И только открыв глаза, она поняла — что-то не так. Хотя ее и считали самой умной ведьмой своего поколения, утром это было совсем не так. Чтобы начать соображать, ей требовалась хотя бы чашка чая.

Мерлин милостивый! Она отключилась у Снейпа. У Северуса. В личных комнатах учителя ее детей. А ведь она замужем! Плохо. Просто ужасно.

Гермиона резко поднялась и сбросила плед, даже не задумавшись, откуда он появился. Подскочив, она попыталась расправить помятую одежду и пальцами пригладить волосы. Наверняка после такой ночи они просто в ужасном состоянии. Судя по ощущениям, так и есть.

Ну и видок. Помятая одежда, прическа как у горгоны Медузы, несвежее дыхание, а прямо напротив нее — безукоризненно выглядящий Северус. Жизнь просто несправедлива к ней.

— Простите меня! Я выскользну из замка до того, как студенты или преподаватели проснутся. Никто не должен знать, что я была здесь. О боги, мне так жаль! Вас же не уволят за это, правда? И Роза не узнает? Пообещайте, что никто ей не расскажет.

Северус смотрел, как она проснулась и как в ее глазах отразилась паника. Если он и посчитал, что ее нарколепсия была притворством, то столь эмоциональное пробуждение развеяло все подозрения. Он понял, что его присутствие очень смутило ее. Раньше она бывала с ним только в классе зельеварения и лишь изредка — в его комнатах. Он всегда встречал ее в подземельях и никогда не провожал, они никогда не обедали вместе в Большом зале, и, насколько он знал, о ее визитах известно лишь детям и Бильбо.

Что, конечно же, означает, что Минерва тоже в курсе, а если осведомлена она, то знает и весь коллектив. А ее дети наверняка разболтали всем студентам. С тем же успехом он мог фейерверками из Волшебных Вредилок написать над озером: «Гермиона Уизли дружит с Северусом Снейпом».

Если так можно назвать их отношения.

И не следует развивать мысли о том, что она осталась в его комнатах, даже если это была всего лишь гостиная. Ведь он всё-таки учитель ее дочери. К тому же Гермиона замужем. Ничего не выйдет.

Ее слова только подтверждали его наблюдения. Она беспокоилась о его и своей репутации, а также о репутации детей. Казалось, ее больше беспокоит не то, что она провела здесь ночь, а то, что подумают другие, узнав об этом.

— Сядьте. Выпейте чаю. Мне скоро нужно идти в Большой зал, присматривать за этими оболтусами, но я успею провести вас. И никому не скажу ни слова.

Услышав это, Гермиона немного расслабилась. Конечно, он сможет вывести ее из замка так, чтобы никто их не заметил. И глупо с ее стороны думать, что преподавателям нельзя принимать гостей.

Так, значит, гости у него бывают редко? Ох, слишком рано для таких мыслей. Чай. Ей нужен чай.

— Запах просто восхитительный.

Северус подвинул к ней чайник, призвал кружку и стал заваривать чай.

Пока он был занят, Гермиона смогла немного его рассмотреть. Учитывая обстоятельства, Снейп казался даже слишком спокойным. Поэтому она решила, что он тоже нервничает, но, в отличие от нее, не начинает при этом болтать без умолку. Не зря же он был шпионом.

— Так... предстоит тяжелый день? — «Молодец, Гермиона, ты ужасный собеседник. Замолчи и пей свой чай, чтобы он смог наконец-то от тебя избавиться».

Снейп чуть заметно откинулся на спинку кресла.

— Не особо. У меня занятие с утра и еще одно сразу после обеда. Можете вернуться вечером, если хотите. Но если вас устраивает владеть магией на уровне первокурсника...

Она улыбнулась. Он дразнит ее, а значит, они по-прежнему в хороших отношениях.

— Нет, вряд ли меня это устроит. Иначе пришлось бы звать вас всякий раз, когда мне нужно было бы сварить зелье или причесаться, и что тогда?

«Гермиона Джин, да ты же почти флиртуешь! Пора уходить отсюда и быстро. Похоже, дым плохо повлиял на твои мозги».

— Вы применяете магию к волосам?

— Да, вот... — Она указала на свои непослушные волосы.

— Понятно.

— Так что, да, я с удовольствием приду позже. Проверю, как там дом, приму душ, закончу кое-какие дела, накормлю Живоглота и вернусь. Вы не против?

— Меня устраивает. Занятия закончатся в два.

Гермиона допила чай, поставила чашку на стол и вслед за Снейпом вышла из комнаты.

— Подойдите ближе, — приказал он.

Гермиона немного покраснела и, не зная, чего ей ожидать, сделала шаг к нему. Поэтому почувствовала себя глупо, когда он легонько стукнул ее палочкой по макушке, отчего появилось ощущение, что на голове разбили яйцо. Он сделал ее невидимой.

Гермиона прошла за ним по пятам до выхода из замка. Снейп открыл двери и встал так, будто рассматривает что-то на лужайке перед входом, дав ей тем самым возможность выскользнуть наружу.

— До скорого, — сказала она.

Он кивнул и закрыл дверь.

Когда Гермиона снова оказалась возле его класса, ей почему-то не хватало уверенности, чтобы войти. В руке она сжимала лист бумаги.

— Вы же знаете, что вас ждут, миссис Уизли. Не стойте перед дверью. Уверяю вас, она не кусает магглорожденных. Давайте уже.

Гермиона чуть улыбнулась и глубоко вздохнула.

— Кажется, через месяц вы сможете называть меня «мисс Грейнджер».

Если бы она знала, какое смешное зрелище являет собой бесконечно пораженный и потрясенный Северус, то обязательно постаралась бы удивить его раньше. Его брови поползли вверх, глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся, как будто Снейп собрался сказать что-то остроумное, но так и не смог. Гермиона без слов вручила ему бумагу, решив, что это всё прояснит.

Она знала, что там написано, почти наизусть. Многословным Рон был только в разговорах. Писать большие письма он так и не научился, потому что Гермиона всегда делала большую часть его заданий. Записка была короткой и по существу. Пока Северус читал, Гермиона почти проговаривала одновременно с ним предложения, в которых Рон объяснял, что без него она будет счастливее, что детям нужно больше, чем он способен предложить. Он хотел отпустить ее, пока она «молода и красива» и может составить еще чье-то счастье. Честно говоря, это было лучшее письмо, сообщающее о разрыве, о котором она когда-либо слышала.

Его уход всё еще отдавался болью в груди. Рон был таким родным, таким знакомым, и Гермиона понимала, что ей будет нелегко привыкнуть к переменам. И сейчас ей нужен был кто-то, с кем она могла бы поговорить. Кто-то, кто не будет разрываться между нею и Роном, как Гарри, и не будет повторять: «Мы же тебе говорили», как родители. Именно поэтому она снова пришла к Северусу.

Который вполне мог сейчас сказать: «Я же вам говорил», но это было бы настолько характерно для него, что вряд ли задело бы ее. Но вместо этого он вернул ей письмо и с привычным оттенком сарказма в голосе спросил:

— Хотите что-нибудь сварить или собираетесь сидеть и предаваться воспоминаниям?

Она облегченно выдохнула.

— Я бы с удовольствием занялась каким-нибудь зельем.

— Приятно видеть, что вы по-прежнему правильно расставляете приоритеты. Проверим, не восстановилась ли ваша магия настолько, что вы в состоянии готовить зелья посложнее. Пожалуйста, найдите и принесите замороженные яйца пеплозмея и немного льнянки.

— Амортенция? — спросила Гермиона, направляясь к шкафу для ингредиентов.

— Как раз то что надо.

— Решили поиздеваться?

— Почему бы и нет, — мстительно ответил он и закончил нагревать котел.

Шутливая перепалка с Северусом помогла — Гермиона сосредоточилась на настоящем и ближайшем будущем, а не на том, что могло бы быть.

«Quesera, sera, — напомнила она себе. — Будь что будет. Но вот если я не буду заниматься, то магию мне точно не вернуть.

Они варили зелье вдвоем и в основном молчали, только Гермиона время от времени говорила о том, что ее волновало: «Надеюсь, детям будет не слишком тяжело принять это» или «Вы же не считаете, что Рон захочет дом?» Северус старался ответить ей коротко и отвлечь подготовкой ингредиентов или помешиванием. Если бы он был на ее месте, то постарался бы чем-то занять руки — так ему думалось лучше. И, честно говоря, ей не помешало бы научиться быстро решать проблемы. Взяться за весь этот беспорядок, в который превратилась ее жизнь, и аккуратно разложить всё по полкам.

Конечно, Рон не захочет забрать дом. В конце концов, его выбирала она, а Рона там и близко не было. Заботиться о Розе и Хьюго они могут по очереди, дети, конечно, расстроятся, но в итоге примут это, она уверена. Расходы они поделят поровну, или же она выкупит его часть дома. Алименты ей не нужны. А тех друзей, кто не захочет общаться с ней после развода, и вовсе не стоит считать друзьями. Всё будет в порядке.

Она будет в порядке.

И, черт возьми, зелье тоже будет в порядке, или она не Гермиона Грейнджер.

Северус как раз тянулся за палочкой для помешивания, когда она осознала это. Взглянув на ее выпрямившуюся фигуру и решительное лицо, он уже приготовился выслушивать разглагольствования о ее будущем бывшем муже. Но Гермиона промолчала и с яростью принялась резать ингредиенты. И Снейп просто стал мешать зелье.

Пока он находился рядом, Гермиона отчетливо ощущала его присутствие. Такое впечатление, что она начала интуитивно чувствовать Северуса и все его перемещения по комнате. Это тревожило, но она постаралась отмахнуться от этого ощущения. Наверняка во всем виноват тяжелый день. Учитель ее дочери просто не может так на нее действовать. Ведь это всего лишь Снейп.

Когда они закончили, Северус спросил, осмелится ли она понюхать зелье, бросая тем самым вызов ее факультету.

Поколебавшись всего мгновение, Гермиона схватила пузырек и вдохнула запах.

— Как обычно, пергамент. И трава, не свежескошенная, а, скорее, душистые целебные травы. Но хотя бы не зубная паста, что не может не радовать. Кажется, всё меняется быстрее, чем я думала.

— Да, возможно, — задумчиво проговорил он. — Хотите чаю? Могу заварить такого же, как утром, чтобы отпраздновать ваш переход на второй магический курс.

Гермиона взяла его под руку и ответила:

— С удовольствием.

* * *

Следующее утро для Гермионы началось не так, как обычно. Она выпила чашку чая, приняла горячий душ, покормила кота. Но вместо того чтобы привести себя в порядок, осталась в удобной пижаме и позволила себе еще немного расслабиться. На завтрак — мороженое, детективный роман — для легкого чтения, и никаких мыслей о том, чтобы вытереть пыль на каминной полке или заправить постель.

Она собиралась насладиться этим днем и не думать о своих заботах. Ни о разводе, ни о Роне, ни о Северусе.

О Северусе? И с чего бы ей думать о нем? Он просто хороший друг. Нет, он и правда хороший друг, который помогает ей восстанавливать магические силы, слушает, когда ей нужно выговориться, делает прекрасный чай, разрешает оставаться, когда она не хочет идти домой, служит примером для подражания и наставником для ее детей... И тут до нее дошло.

Кажется, она влипла.

— Гарри, со мной всё будет в порядке. Я по-прежнему люблю тебя, Джинни и детей. Я никуда не денусь, и Рон — тоже. Уверена, мы сможем выносить присутствие друг друга, просто мы больше не влюблены.

Ее лучший друг сидел на диване в гостиной и хмурился. Возможно, объяснить всё Гарри будет даже тяжелее, чем рассказать детям.

— Но вы всегда были вместе. Мы с Джин можем как-то помочь?

— Мы не всегда были вместе. И нет, вряд ли. Мы сделали небольшой перерыв, и, честно говоря, я давно не была так счастлива. У нас ничего не получалось. Мне нравится быть домохозяйкой, ему нравится быть где угодно, только не дома. Я читаю, он играет в квиддич. Говорят, противоположности притягиваются, но у всех магнитов есть магнетизм, и хотя бы это их объединяет. Думаю, о нас такого не скажешь. Нам просто не о чем разговаривать, мы двигаемся в совершенно разных направлениях. Мы разлюбили друг друга, если вообще когда-то любили.

Гарри пришел в ужас.

— Если вообще любили?

Гермиона пожала плечами, но ответила не сразу.

— Иногда я и сама удивляюсь. Но прошло уже несколько недель. Мы не хотели никому говорить, пока не скажем детям. И будь что будет. Последние бумаги вот-вот пришлют.

— Так быстро? — удивился Гарри. Не то чтобы в их мире никто не слышал о разводах, но волшебники разводились реже, чем магглы, поэтому Гарри не много знал об этом.

— Мы всё равно жили практически отдельно. Мы оба финансово независимы. Сложнее было с домом, но мы договорились, что я заберу его вместо алиментов, раз дети остаются со мной. А к Рону они смогут ездить на пару дней во время каникул и на две недели летом. Все документы мы оформили сегодня днем.

Гарри снова нахмурился.

— Так сложно создать семью и так просто все разрушить.

— Не переживай, Гарри, — с усмешкой сказала Гермиона. — Мамочка и папочка всё равно тебя любят.

— Очень смешно, — насупился Гарри, но она заметила, что он старается сдержать улыбку.

* * *

— Значит, всё?

— Да. Это всё. Вуаля. Документы подписаны. Теперь я Гермиона Грейнджер, мать-одиночка с двумя детьми, домовладелец и разведенная женщина.

— А мистер Уизли?

— Оказался вполне сговорчивым, — рассказывала Гермиона Северусу, пока они отрабатывали заклинания четвертого курса. — Он не особо интересовался правом посещения или чем-то еще, а меня больше всего волновало именно это.

— Правом посещения?

— Детей. Рон хороший человек, но таким, как он, наверно, не стоит иметь детей. Он никогда ими не интересовался, как ни странно, — произнесла она с оттенком печали в голосе. Когда-то она думала, что он будет таким же хорошим отцом, как и Артур, но Рон не стал посвящать себя детям. Не то чтобы он ненавидел детей... Он просто никогда не старался сблизиться с ними.

Северус нахмурился, но ничего не сказал. Какая-то мысль не давала ему покоя.

— Это ничего? То, что я разведена? Я имею в виду, вы же не считаете, что со мной теперь нельзя общаться, правда?

Он удивленно взглянул на нее.

— Что за нелепый вопрос. Я вовсе так не считаю. — И, немного помолчав, добавил: — Я просто нахожу странным, что Уизли не стал бороться за детей.

По его тону Гермиона поняла, что он говорит не только о ее детях. Зная достаточно о его собственном детстве, она понимала, о чем именно он думает. Поддавшись порыву, она наклонилась над столом и взяла его за руку.

— Не переживайте о них. Я не переживаю. У них всё еще есть замечательный пример для подражания.

Он взглянул вниз, туда, где их руки соприкасались. Ее красивые бледные пальцы, все в зеленых пятнах от зелья, над которым они работали, лежали поверх его пальцев, покрытых шрамами и испачканных чернилами. Он позволил себе на мгновение насладиться этим прикосновением, позволил себе ненадолго отдаться мечтам, а затем убрал руку и сменил тему.

Гермиона понимала, как сильно он смутился, но надеялась, что всё нормально и он не заявит ей: «Мадам, не лезьте не в свое дело». Он промолчал, поэтому она решила, что ей ничего не грозит. Тем более она не собиралась размышлять о том, какие чувства вызвало у нее это короткое прикосновение. И на то были свои причины.

Она не верила, что из этого что-то выйдет. Ведь он ее наставник. И Рон его терпеть не может. Северус учит их детей. Он мрачный... и придирчивый... и саркастичный... настоящий отшельник... и смотрит на нее так, что сердце кувыркается в груди.

Так много вопросов. И слишком мало ответов. Но сейчас нужно сосредоточиться.

Флакон, который она призывала, дрогнул, чуть закачался и разбился о пол.

— Видимо, акцио пока за пределами ваших возможностей, мисс Грейнджер.

Гермиона вздрогнула.

— Мерлин, пожалуйста, не называйте меня так. Мне как будто снова одиннадцать. Гермиона, помните? Просто Гермиона.

— Тогда — Северус.

— Хорошо. Северус.

Его имя перекатывалось во рту сладкой карамелью, и Гермиона заметила, как странно он посмотрел на нее при этом. Должно быть, ему это тоже кажется странным. Неужели она первая его бывшая студентка, которая назвала его по имени? Наверняка нет.

Она ободряюще улыбнулась ему, развернулась и успешно призвала другой флакон.

— Готово!

А чуть позже до Гермионы вдруг дошло: в их отношениях что-то изменилось. Что-то было не так. Тишина внезапно перестала быть неловкой, и Гермиона обнаружила, что стоит очень близко к нему и чувствует запах его мыла. Она чуть покачала головой. Да, она не замужем, но... Лучше не надо. Это плохая идея.

Правда?

Он был ее профессором, сейчас — профессор ее дочери. А ведь Гермиона только что развелась... Не успели высохнуть чернила на бумагах о разводе, а она уже думает о том, чтобы предложить ему...

— Не хотите заглянуть ко мне сегодня вечером?

Они потрясенно уставились друг на друга. Она действительно это сказала? Гермиона вдруг почувствовала себя такой молодой, такой простодушной, как будто пригласила на ужин своего старого одноклассника, а не Северуса Снейпа. Ее друзья точно решили бы, что она сошла с ума.

Но, сказала она себе, Рон не сделает ее счастливой. Гарри не сделает ее счастливой. Только она сама могла сделать себя счастливой и, похоже, для счастья ей совершенно точно нужно поужинать с Северусом сегодня вечером.

— У меня... — начал он.

Время вдруг застыло, пока он рассматривал стоящую перед ним женщину. Как ей удается заставить его чувствовать себя таким старым и таким молодым одновременно? Цирцея, приглашал ли кто-то его ради него самого, кроме Альбуса и Минервы? Конечно, Молли всегда звала его на ужин после встреч Ордена, но он знал, что это не одно и то же.

И вот он опять готов сбежать. Всегда бежал.

Он устал бежать.

— ...нет планов на вечер.

Она улыбнулась.

— Я купила новый набор шашек. Мы могли бы немного поиграть.

Ну почему то, что она говорила, вдруг начинало звучать двусмысленно?

— Я так и не научилась хорошо играть в шахматы, — пояснила она.

— Я играю в обе игры, — с почти серьезным видом ответил Северус.

Гермиона улыбнулась и направилась к двери.

— Скорее всего, вы меня просто разгромите. В семь?

Он кивнул.

— Как я узнаю, куда аппарировать?

— Найдите мой адрес в личном деле, — дерзко ответила она, выскочила из комнаты, и дверь за ней захлопнулась.

Только переступив порог собственного дома, Гермиона смогла дышать нормально. О чем она только думала? Пригласить Северуса сюда? Домой? Сразу после развода?

И о чем они будут говорить?

Захочет ли он поужинать? Не подумает ли, что она приглашает его, чтобы выразить более глубокую благодарность? О, святые угодники, кажется, она так и не сказала ему, зачем пригласила.

Кстати, почему же она его пригласила?

Гермиона не могла объяснить себе, зачем сделала это. Ей нравилась его компания. Он был добр к ней, добр к ее детям, чего еще желать? И если она хочет провести вечер в обществе друга, друга-мужчины, то так и поступит. Семейные узы ее больше не связывают. Она вольна поступать, как захочет.

А значит, пора готовить ужин. И ей совершенно точно понадобится шоколад.

* * *

Без пяти семь раздался стук в дверь. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Гермиона пошла открывать.

— Вы рано, — сказала она.

— Я думал, что научил вас: прийти рано — это прийти вовремя.

— А прийти вовремя — это опоздать, — закончила она. — Я помню. Как раз я-то никогда не опаздывала на уроки.

— Да, это правда. Можно войти?

Она поспешно отступила.

— Конечно, конечно.

Северус шагнул внутрь и замер на мгновение, чтобы осмотреться. Простой, обставленный со вкусом дом, деревянные полы, в камине горит пламя, разгоняя холод позднего ноября, а из кухни доносится восхитительный запах.

— Пахнет превосходно.

— Спасибо, — сказала она, покраснев. То, что у нее в доме другой мужчина, выбивало из колеи. — Я приготовила легкий салат и спагетти болоньезе. И шоколадный торт по маминому рецепту. Это не совсем обычная для Хогвартса еда.

— И слава Моргане. Я крайне редко ужинаю вне замка и потому рад разнообразию.

Ужин был подан быстро и прошел тихо. Гермиона не знала, о чем говорить, а Северусу молчание не мешало чувствовать себя комфортно.

Гермиона предложила подать десерт в гостиную, где могла бы похвастаться своим приобретением.

Перед камином она расстелила коврик в клетку

— Начнем? Держу пари, вы захотите играть черными. — Гермиона присела на мягкую подушку со стороны белых шашек и стала ждать его.

— Вы правда думаете, что я буду играть на полу?

— Ну, если вы меня разгромите, то отсюда будет хотя бы не так высоко падать. К тому же на столе останется место для торта. Садитесь. Или, может, вы слишком старый, чтобы сидеть на полу?

— Я всё еще довольно гибок, мадам, уверяю вас.

Гермиона усмехнулась.

— Всё в порядке, Северус, — сказала она, делая вид, что собирается вставать. — Уверена, у детей где-то есть обычный набор.

Он сердито посмотрел на нее, снял сюртук и уселся на чертову подушку.

— Конечно, я буду играть черными.

«Но в белом ты выглядишь ужасно мило», — подумала Гермиона, в этот раз, к счастью, удержав язык за зубами. Его белоснежная рубашка манила, как запретный плод. Гермиона знала, что нельзя рассматривать его так, но не могла отвести взгляд. Откашлявшись, она предложила ему сделать первый ход и попыталась притвориться, что это вовсе не намек.

Северус сразу показал себя превосходным игроком, хотя ни одного из них нельзя было назвать гениальным. Торт медленно исчезал, игра шла своим чередом, им приходилось наклоняться над ковриком всё дальше и дальше, пока Гермиона не оказалась на четвереньках.

— Как там мои дети?

— Хорошо, насколько это возможно в таких обстоятельствах.

Глаза Гермионы потускнели.

— Как вы считаете, они нормально всё воспринимают?

Его плечи быстро поднялись и опустились.

— Вы разобрались бы в этом лучше. Как вам жизнь вне брака?

— Это вы мне скажите, я только начала, — со смехом ответила она.

Он прищурился.

— Я думаю, что угодно будет лучше, чем оказаться обремененной этим рыжим кретином.

— Эй, мы все делаем ошибки, и я свою исправила.

Северус сделал ход, и Гермиона заметила, что одна из ее шашек в опасности, поэтому быстро передвинула ее.

— Как мне кажется, он выехал довольно спешно.

Гермиона огляделась. Всё здесь, от мебели до ковров, принадлежало ей.

— У него здесь было не так уж много вещей.

Северус стал на колени и потянулся вперед, чтобы загнать в ловушку ее шашку.

— Он не стал ограничивать свою свободу? Что ж, умно.

— И что это должно означать? — спросила Гермиона, уперев руку в бок.

Он поднял на нее взгляд.

— Я сомневаюсь, что он желал быть связанным узами брака.

— Думаете, у него была любовница? — спросила она так, будто эта мысль только что посетила ее.

Северус с грустью подумал, что, возможно, так и есть. А Гермиона не из тех, кто способен заподозрить близких в предательстве.

— Волшебники часто держат умную женщину дома, а красивую ведьму — на стороне.

Гермиона замерла с открытым ртом. Конечно, она знала, что некоторые мужчины поступают так, но не Рон. Нет, только не Рон. Вряд ли он способен на что-то подобное. Она сомневалась, что Рон может быть таким бессердечным. Да, иногда он сначала делал, а уже потом думал, но...

Она была почти уверена, что у Рона есть любовница.

Как она могла быть такой дурой?

Северус наблюдал, как потрясение на ее лице сменилось огорчением, пока она осознавала эту мысль. Такое случается каждый день, но всё совершенно по-другому, когда это касается лично тебя. И тех, кто тебе небезразличен. А он признал — рано или поздно должен был признать — что ему становится небезразлична эта ведьма. Эта наивная, гениальная, глупая ведьма. Готовящая итальянскую еду, мать двух оболтусов, которых, повторял он себе, он терпеть не может учить, и ужасный игрок в шашки.

Он увидел, как на лице Гермионы вновь появилась уверенность, и она потянулась через коврик, чтобы подвинуть белую шашку прямо в его ловушку.

— Но это не значит, что другой волшебник не посчитает тебя той самой красивой ведьмой, Гермиона.

Он произнес ее имя медленно, словно продев его сквозь дым и языки пламени, покрыв им горящие угли в камине. Она замерла и подняла взгляд, очутившись почти нос к носу с Северусом, который тоже наклонился над ковриком. И до того как логика, разум и стеснительность смогли взять верх, ее гриффиндорская решительность победила, и их губы встретились.

Он неосознанно склонил голову набок, вспоминая давно забытое искусство поцелуя. Она всего на мгновение придержала рукой его голову, запустив пальцы в его волосы, а затем отпустила.

— Шоколад, — выпалила она, — у вас был шоколад. Вот здесь.

Он почувствовал, как ее пальцы коснулись щеки.

— Спасибо, что не стали плевать на платок и тереть. Мне кажется, большинство матерей поступают именно так.

— Я постараюсь сдерживаться, — сказала она и села на подушку, как будто не случилось ничего, заставившего ее так покраснеть. — Ваш ход?

— Думаю, да, — произнес он и отшвырнул коврик в сторону, чтобы дотянуться до нее и обжечь доверчивые губы горячим поцелуем.

Гермиона внезапно поняла, что обнимает Северуса, опрокинувшего ее на подушку, и ее руки наконец-то вцепились в эту соблазнительную белую рубашку. И как бы ей ни хотелось содрать ее, удивляясь силе этого желания, она понимала, что к следующему шагу еще не готова.

Но к этому: к поцелуям у камина, сладкому нежному дыханию, пахнущему шоколадом и вином, осторожным прикосновениям, мягким ласкам и отношениям между двумя умными людьми с общими интересами, — к этому она готова.

Несколько часов спустя Северус возвращался в замок, чувствуя себя студентом, прогулявшим отбой. Он почти ждал, что у главного входа его встретит сердитая, помахивающая хвостом Минерва.

Но он благополучно добрался до своих комнат и впервые на своей памяти заснул с улыбкой на лице.

Возможно, эта ведьма того стоит.

Роза снова сидела на руках. Это был последний урок перед рождественскими каникулами. Конечно, она будет скучать по школе, но всё же ей не терпелось увидеть родителей и Живоглота. А Рождество и рождественское утро манили елочными украшениями, подарками и всякими вкусностями.

Как только профессор Снейп отпустил класс, Роза собрала набор для зельеварения, поспешно, но аккуратно, чтобы ничего не разбить и не разлить. А затем мельком взглянула на профессора. Сложно сказать, почему, но он выглядел немного грустным. Однако эта мысль покинула ее сразу же, как только она увидела, что Скорпиус вот-вот уйдет. И Роза бросилась за ним, чтобы успеть попрощаться, если вдруг они не смогут поговорить в поезде.

На следующее утро Гермиона затеяла генеральную уборку дома и собиралась напечь сладостей к Рождеству. В планах был и кекс с малиной, и слоеное печенье с шоколадной крошкой, и хлеб с хрустящей корочкой, и еще много чего. В это время года она особенно радовалась, что не работает и к тому же владеет магией.

Рон забрал детей с поезда, они переночевали у него и теперь с минуты на минуту могли вернуться домой. Рождество дети встретят с ней, а Новый год — с отцом. Предполагалось, что они останутся с ней на все каникулы, но поскольку Гермиона часто виделась с ними в Хогвартсе, она решила, что дети должны проводить время и с Роном. Наверняка они тоже соскучились друг по другу.

Очень скоро дети ворвались в дом, заполнив его хаосом и болтовней. Рон пробормотал что-то про Нору и, извинившись, быстро ускользнул. Слишком странным было бы отмечать Рождество вместе теперь, после развода.

Дети отнесли чемоданы наверх и начали наперебой рассказывать Гермионе о последних днях учебы и поездке в Хогвартс-экспрессе. Роза без устали повторяла, как сильно она будет скучать по Скорпиусу. Гермиона почему-то засомневалась, что Роза с таким же энтузиазмом делилась этим с отцом.

Добравшись до гостиной, дети сразу же заметили новый набор шашек и затеяли игру. Роза играла белыми, а Хьюго — черными.

Выиграв три партии подряд, Роза начала проигрывать, заявляя при этом, что она просто поддается. Она ведь старше, поэтому, конечно, она подыгрывает.

— Неправда, Рози, — возразил Хьюго. — Профессор Снейп дал мне почитать несколько книг по стратегии. Он сказал, что у меня логическое мышление. Я читал их, как он мне сказал, и теперь знаю, куда ты походишь.

— Это полная чушь, Хью, — ответила она. — Да я сама не знаю, куда похожу в следующий раз.

— Ну, понимаешь, для каждого начала партии существуют определенные комбинации. Если ты ставишь шашку...

— Мам, — прервала его Роза, — ты не знаешь, почему профессор Снейп был такой грустный вчера?

Это привлекло внимание Гермионы.

— Нет, не знаю. А почему ты думаешь, что он был грустный?

— Ну, просто он выглядел немного потерянным, как ты иногда. Разве он не должен радоваться, что тоже сможет увидеться со своей семьей на Рождество?

Гермиона грустно улыбнулась наблюдательности дочери. Роза подмечала настроение людей так же хорошо, как Хьюго разбирался в стратегических играх.

— Не думаю, что у него есть семья, милая.

— И никто не испечет ему печенья? — спросил Хьюго. Он был в том чудесном возрасте, когда уже видно, какой человек из него вырастет, но при этом еще не лишенный детского простодушия. И желания во что бы то ни стало получить свою долю рождественских сладостей.

— Я уверена, что домовые эльфы позаботятся о нем, — сказала Гермиона сыну.

Роза поморщилась.

— Но это же не одно и то, мама. Бабушка всегда говорит, что самое вкусное печенье — это то, которое сделано с любовью. И... это просто совсем не то.

— Мы могли бы отнести ему печенье, — предложил Хьюго.

— Или пригласить на ужин, — добавила Роза. — Правда ведь, мам? Я знаю, что некоторые считают его злым, но он очень здорово помогал нам в этом семестре. Наверняка он единственный, кто остался в замке. Это неправильно. Тем более что у нас куча еды.

— Он может занять мое место за столом, — застенчиво произнес Хьюго.

Сердце Гермионы растаяло.

— Идите сюда, мама хочет вас обнять!

Выпустив детей из объятий, она пообещала, что пошлет Северусу сову и пригласит на праздничный ужин.

* * *

Северус не понимал, как он докатился до такого.

С тех пор как он был в гостях у Гермионы, они виделись всего один или два раза. Немного целовались, много разговаривали, но в основном они всё так же отрабатывали заклинания, а с ее дочерью и Хьюго, если тот тоже приходил, Снейп занимался зельями.

Затем в первый день каникул прилетела сова с приглашением на ужин. Он отказался, конечно же. Не нужно звать его из жалости, он вполне может тихо и мирно провести Рождество с эльфами, проверяя контрольные.

Он сидел за столом, притворяясь, что прекрасно проводит время, когда кто-то постучал. Внезапно перед ним оказалось три вида печенья, два ребенка, одна симпатичная ведьма, и никто из них не собирался принимать его отказ.

И поэтому сейчас он сидел здесь, в ее нарядной столовой, наслаждаясь запеченной фаршированной индейкой и рассматривая самую большую гору сладостей, приготовленных не эльфами.

— Не знаю, Хьюго, сам спроси.

Хьюго яростно затряс головой.

— Мама говорит, что если не спросить, то ответа так и не узнаешь, — напомнила ему Роза.

Мальчик неохотно перевел взгляд с сестры на человека, сидящего на месте самого Хьюго, потом на маму, потом опять на Снейпа и, сделав глубокий вздох, спросил:

— Почему вы стали носить черное?

— Наверно, потому что я всегда так одевался, — ответил Северус, удивленно подняв брови.

— А вы бы надели что-то другое? — спросила Роза.

Он пожал плечами.

— Если того будет требовать случай.

— Ну, сейчас же Рождество, — ухмыльнулась Роза. — Думаю, случай как раз требует.

Северус широко распахнул глаза, потому что в этот миг она взмахнула палочкой и направила на него. Отрывисто, совсем как мать, произнесла заклинание, и его сюртук перекрасился в насыщенно-зеленый цвет.

— Как тебе, мам?

Гермиона изо всех сил старалась не рассмеяться, глядя на выражение лица Северуса.

— Очень мило, Роза, но сначала нужно было спросить профессора.

— Но он бы не согласился.

— Да, но это было бы вежливо.

— Хорошо, мама, — вздохнув, сказала Роза, и Гермиона отправилась за десертом.

— Вам повезло. Если бы вы попытались вытворить такое в те времена, когда училась я.... Нам до семнадцати лет запрещено было пользоваться палочкой дома, — вернувшись, сказала она, отчего дети пришли в ужас.

Затем они перешли в гостиную, чтобы обменяться подарками. В семье Гермионы не ставили уже готовые украшенные елки. Нет, их рождественская ель была сверху донизу увешана блестящими шариками и игрушками из цветного картона, сделанными любимыми маленькими волшебниками Гермионы.

— Я разрешаю им открыть по одному подарку в сочельник, а они выбирают один для меня, — объяснила Гермиона. — Это традиция из моего детства. Я знала, что ты придешь, поэтому они приготовили кое-что и для тебя. Надеюсь, ты не будешь возражать. И я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным.

Северус откашлялся.

— Вообще-то у меня есть подарок для каждого из вас.

Теперь была очередь Гермионы удивляться, а Хьюго переспросил:

— Профессор Снейп принес подарки?

— Сегодня, я думаю, вы можете называть меня Северусом.

— Профессор Северус принес подарки? — исправился Хьюго, рассмешив мать.

Даже Северус чуть заметно улыбнулся.

— Ты крепко вбила это им в головы.

— Я дам вам открыть по одному подарку от папы и от Северуса, хорошо? Он откроет один от меня и один от вас, ребята, а я — один от него и один от вас, тогда у всех будет поровну.

— Здорово! Два подарка! Это уже лучшее Рождество! — воскликнул Хьюго.

А Роза добавила:

— Вам нужно было развестись раньше.

— Устами младенцев, — пробормотал Северус так, чтобы никто не услышал.

Когда все разобрали подарки, было решено, что гость должен открыть свои первым.

Северус осторожно взял ярко обернутые коробки и прочитал записку на одной из них.

«Профессору Снейпу. С любовью, Роза и Хьюго». Судя по почерку, каждый ребенок сам написал свое имя.

— Открывайте уже! — потребовала Роза.

— Может, вам стоить начать считать, мисс Уизли?

Роза драматично вздохнула.

— Я буду хорошо себя вести.

Из коробки Северус вытащил темно-зеленую маггловскую футболку.

— «Лучший в мире учитель», — прочитал он вслух. — Ха.

И отложил подарок в сторону.

Хьюго печально посмотрел на мать.

— Ему не понравилось?

— Я просто надеялся в виде исключения получить что-то, подаренное от чистого сердца, а не ради шутки.

На глаза Хьюго навернулись слезы, он вскочил и выбежал из комнаты. Роза тоже мгновенно оказалась на ногах. Она какое-то время смотрела в потолок, и Гермиона почти слышала, как дочь считает. В конце концов Роза просто сказала:

— Это было не очень-то красиво с вашей стороны, — и убежала утешать брата.

Гермиона разрывалась между тем, чтобы пойти за Хьюго и поговорить с Северусом. Так как с Хьюго сейчас была Роза, Гермиона выбрала второй вариант. Она села на диван рядом с Северусом и обратилась к нему:

— Они были искренни.

Он сердито посмотрел на нее.

— Глупая злая шутка.

— Тебе никогда не дарили ничего подобного. — Это не было вопросом, поэтому она и не ждала ответа. — Давай-ка я кое-что расскажу тебе о своих детях, Северус Снейп. Во-первых, одна из них из Хаффлпаффа. А что больше всего ценится на этом факультете?

Ответа не последовало.

— Верность и дружба. А второй — из Гриффиндора. Смелость и мужество. Они оба ценят дружбу и сказали именно то, что имели в виду. Никто из них не дал тебе повода усомниться в их искренности. Ты проводил с ними время, помогал им. Ты небезразличен им. Как и их матери.

Северус сидел, скрестив руки, и с обиженным видом разглядывал ковер.

— Ты не можешь знать их истинные мотивы.

— Северус... Пожалуйста, просто прими то, что ты нам нравишься, и извинись.

— Я не буду извиняться.

Гермиона сделала строгое лицо.

— Ты довел моего сына до слез. К тому же ты изначально был неправ, а значит, ты идешь и просишь прощения. Надень футболку и извинись.

— Нет.

Гермиона считала про себя, пока не приняла решение. Потом взяла его руку и сказала:

— Северус, ты мне действительно небезразличен. Мне хотелось бы проводить с тобой больше времени, чтобы понять, может ли из этого что-то получиться. Но принять меня —означает принять моих детей. А это не всегда удается. Я мама уже четырнадцать лет, и даже мне не всегда это удается. Но если ты ошибаешься, нужно показать им, как поступить правильно, и извиниться. После этого они станут уважать тебя еще больше. Иначе, — она помедлила, чтобы набраться смелости, — мне придется попросить тебя уйти.

Он так долго сидел неподвижно, что казалось, будто он находится под петрификусом.

— Хорошо, я поговорю с ним.

Минуты шли, и Гермиона начала переживать. Но так как криков слышно не было, она осталась в гостиной. Вскоре в комнату вошла Роза, а за ней — заплаканный, но улыбающийся Хьюго и хмурый Северус в новой футболке.

Увидев их, Гермиона почувствовала, как сердце охватили любовь и грусть. Ее малыши так повзрослели, но то, как ради нее и детей старается измениться Северус, наполняло душу какой-то новой радостью.

А еще в голову лезли странные мысли.

Ей стало интересно, как он выглядит без футболки.

— Всё в порядке, мама, профессор Северус объяснил, что люди не сильно его любят, поэтому я сказал ему, что мне он нравится и что теперь мы можем быть друзьями.

Радостно улыбнувшись, она ответила, что очень рада это слышать, и предложила Северусу открыть следующий подарок.

В коробке лежал новый набор шашек от Гермионы, к которому прилагался коврик.

— На случай, если нам захочется поиграть у тебя, — сказала она, многозначительно взглянув на него.

Роза и Хьюго открыли подарки от отца и вытащили одинаковые джемперы с расцветкой «Пушек Педдл» с надписью «Уизли» на спине.

Оба похвалили подарки, но без особого энтузиазма, и пообещали, что обязательно поблагодарят папу. Гермиона чуть скривилась, зная, что никто из детей никогда не был таким же спортивным фанатом, как их отец. Но он старался, и все они, кажется, понимали, что именно это имеет значение.

Северус мудро промолчал.

Роза взяла свой подарок от Северуса.

— Тут проходной балл по зельеварению? — пошутила она, открывая небольшую коробку. Внутри оказалась изысканная пара серег с ограненными особым образом изумрудами, окруженными серебряным кельтским узором. — Слизеринские цвета! — воскликнула она. — Скорпиусу понравится. Пойду примерю! — И выбежала из комнаты.

— Уверена, что где-то среди всего сказанного было «спасибо», — рассмеялась Гермиона. — Как ты вообще догадался, что именно ей подарить?

— Я преподаю и наблюдаю за детьми ее возраста примерно столько, сколько ты живешь.

— Верно, — согласилась Гермиона и благоразумно промолчала о том, что узнала о Северусе от Гарри. Роза была не первой рыжеволосой девочкой, которая дружила со слизеринцем.

Хьюго не стал дожидаться, когда вернется сестра, и открыл свой подарок — набор волшебных шахмат с фигурками из нефрита и обсидиана.

— Круто! Теперь мы сможем играть моими шахматами!

Северус кивнул:

— Ими нужно играть часто и с умом, чтобы они научились доверять владельцу.

— Спасибо, сэр! — Хьюго подскочил и обнял профессора, а Гермиона неожиданно их сфотографировала.

«Оставлю для семейного альбома».

— Только попробуй сделать еще один снимок, и я разобью твой фотоаппарат, — прорычал Северус.

— Как же, — фыркнула Гермиона.

В комнату вернулась Роза, щеголяя новыми серьгами.

— Твоя очередь, мам!

— Хорошо.

Гермиона вытащила шарф, который ей связала Роза, а Хьюго наколдовал на нем цветочный узор.

— Он очень милый, спасибо! — сказала она детям, накинув шарф на плечи.

К коробке от Северуса Гермиона отнеслась немного скептично, но пока что он отлично справлялся. Кажется, не стоило волноваться.

Внутри оказались такие же серьги, как у Розы, а еще ожерелье и браслет в комплект.

— Ты не должен... — начала она, но ее перебила Роза.

— У нас одинаковые украшения!

— Да. И теперь нам нужно обязательно пойти на свидание.

— С симпатичными слизеринцами, — добавила Роза.

Гермиона засмеялась.

— Да, с симпатичными слизеринцами. Но где я найду себе такого? — поддразнила она Розу. — Вряд ли у Скорпиуса найдется друг для меня.

— Ты можешь пойти с профессором Северусом, — решительно заявил Хьюго. — Он ни с кем не встречается.

Гермиона расхохоталась, увидев недовольное лицо Северуса, который явно не оценил шутку.

— Может быть, Хьюго, может быть.

Гермиона терпеть не могла ждать Рона. Почти все праздники дети провели с ней, а ведь он должен был взять их на несколько дней, но всё тянул, говорил, что заберет их завтра, потом — на следующий день, и так без конца.

И вот, в канун Нового года, у Рона остался последний шанс. Если он не придет сегодня, она больше не будет ради него нарушать договор. Да, они оба только начали вникать в правила раздельной опеки, но дети не должны страдать оттого, что Рон никак не может приспособиться.

Наконец он заявился после обеда. Роза и Хьюго играли в волшебные шахматы, что подарил Северус, поэтому Гермиона тихонько провела Рона в другую комнату.

— Где ты был?

— Прости, Миона. У насвечеринка по случаю Нового года. Я улизнул ненадолго, забрать детей. Отведу их к маме, они там переночуют, а я вернусь к ребятам.

Гермиона нахмурилась.

— А твои родители в курсе?

— Ну, как бы нет. Я думал потом им сказать. Чтобы получился сюрприз.

— Рон, — предостерегающе начала она, — это уже не в первый раз. Погуляй-ка ты и с детьми для разнообразия. Они и так тебя не видят. Уверена, они с удовольствием встретили бы Новый год с тобой.

— Но это же самая крутая вечеринка года! И мы совсем недавно взяли двух новых игроков. Клянусь, завтра я буду совершенно свободен.

— Забудь. Они останутся со мной. Я приготовлю попкорн, и мы будем смотреть кино.

Рон опустился в кресло.

— А разве у тебя не было планов на вечер?

Гермиона присела напротив.

— Конечно нет.

— Точно?

— О чем ты?

— Ни о чем, — неуверенно ответил он.

— Говори уже. Я знаю тебя с первого школьного дня, Рональд. Выкладывай.

Рон заерзал в кресле.

— Я видел, что у вас был Снейп.

— Ты следил за домом?

— Да. Нет. Ну, типа того, но не совсем. Я пришел узнать, как дети, понравились ли им подарки, не хотят ли они ко мне в гости. Но увидел, что он тоже у вас, поэтому ушел.

Гермиона была в ярости. Он подглядывал за ней! Они больше не вместе, и так решил именно Рон. Нельзя просто так приходить и уходить, когда захочется, и уж тем более он не имел права следить, бывают ли у нее мужчины. И, видимо, пора заодно разъяснить ему, кто и когда будет забирать детей.

— Ты не можешь появляться здесь, когда вздумается. С этого дня всё строго по расписанию. Захочешь взять Розу и Хьюгов другой день — сначала придется обсудить это со мной, и никаких исключений. А еще как ты посмел подглядывать за нами! Я больше не твоя жена и ничего тебе не должна!

Рон поднял руки в защитном жесте.

— Я знаю, правда. Слушай, мне просто интересно было. Это больше не повторится. К тому же я не смог войти. Я развернулся и ушел. Вы выглядели такими...

— Какими?

— Такими счастливыми. И мне не было там места. — Рон замолчал и задумчиво потер старую царапину на столе. — Это я упускал так много лет?

Гнев Гермионы поутих, когда она поняла, что именно имел в виду Рон. Его семья пережила смерть Фреда, но они справились без Рона. Нет, он не озлобился, не ушел в себя. Его просто не было. Его жизнь слишком отличалась от жизни Гермионы. Возможно, Рон и хотел жить так же, но Гермиона почему-то сомневалась, что ему бы это удалось. Скорее, он подсознательно сравнивал бы свою семью с той, в которой вырос. Нет, Рон, конечно, замечательный парень, но ему не стоило становиться отцом.

— Да, — сказала она, — это.

В комнате воцарилась тишина. Рон сидел за столом и теребил край скатерти.

— Он вам подходит. Я имею в виду Снейпа.

— Рон, пока еще слишком рано думать о чем-то таком. Мы с тобой только что развелись. Но прожили вместе четырнадцать лет. Я не хочу, чтобы люди считали, будто я бросаюсь в объятия каждого встречного мужчины. Если бы мне захотелось новых отношений, я бы позаботилась о приличиях.

Рон пожал плечами.

— Просто подумай об этом. Детям он почему-то нравится. И они ему нравятся, что тоже странно. Чему он улыбался?

— О, наверно, ты застал момент, когда Хьюго назвал его профессором Северусом.

— И он не рассердился? — удивленно спросил Рон.

— Нет, он разрешил детям называть его Северусом. Только не думаю, что Хьюго готов к этому.

— Ух ты! — пораженно сказал Рон. — Нам бы он такого никогда не позволил.

Гермиона закатила глаза.

— Наверное, потому что они уважительнее к нему относятся. А теперь иди уже на свою вечеринку. Нам с детьми еще нужно придумать, чем заняться.

Она провела Рона до двери, надеясь, что дети не успеют его заметить.

— Серьезно, если всё-таки что-то решишь, не переживай обо мне. Думаю, это замечательная идея. По правде говоря, у меня тоже кое-кто есть.

— Да неужели, — протянула Гермиона, одной рукой придерживая дверь. — И когда же вы познакомились?

— Около двух месяцев назад. Как раз перед тем, как наши с тобой отношения начали разваливаться. Это было похоже на космическое притяжение!

— То есть, пока я помогала Розе с учебой, оплакивала конец нашего брака и решала, как бы помягче сообщить об этом детям, ты развлекался с какой-то фифой?

— Ты же встречалась со Снейпом!

Гермиона расправила плечи.

— Я не встречалась со Снейпом. Но теперь, если захочу, обязательно начну!

— Хорошо! И она вовсе не фифа! И не такая противная, как Снейп! Ее зовут... Черт, Гермиона! — заорал Рон, потому что она вдруг захлопнула дверь прямо перед ним. — Ты сломала мне нос!

— Так используй эпискеи! — прокричала Гермиона в ответ. Обернувшись, она увидела, что дети выбежали из гостиной в прихожую, а Хьюго всё еще держит в руках извивающуюся ладью.

— Мам, это был папа? — спросил Хьюго.

Роза погрустнела.

— Кажется, мы сегодня никуда не идем.

Гермиона постаралась беззаботно улыбнуться, надеясь, что получается не слишком фальшиво.

— У вашего папы появились дела. Что скажете, если мы проведем вечер втроем? Я приготовлю яичный коктейль и печенье. Устроим праздничный ужин.

— А мы пригласим профессора Северуса?

— Ох, милый, возможно, у него другие планы.

Роза оживилась:

— Но спросить-то ты можешь.

— Ладно, я свяжусь с ним по камину.

Дети повеселели и, пока Гермиона разговаривала с Северусом, радостно танцевали.

Северус не до конца понимал, что он будет делать в этом хаосе, царящем сейчас у Гермионы дома, но пока придумывал отговорку, неожиданно для самого себя произнес:

—Хорошо, я приду.

— И захватите сливочного пива! — радостно прокричала Роза из-за плеча матери.

* * *

Заскочив в Хогсмид, Северус аппарировал к дому Гермионы с бутылкой шампанского для взрослых и сливочным пивом для детей. Гермиона как раз доставала из духовки очередную порцию печенья. Раньше Северусу было интересно, что же такого особенного в праздниках и праздничной еде. Студенты часто обсуждали, как скучают по рождественской выпечке. Его мать не любила возиться на кухне, а хогвартские эльфы всегда много готовили, и в будни, и в праздники. Но теперь Северус понял, как приятно, когда что-то готовят именно для тебя.

— У меня тут печенье с корицей, которое тебе так понравилось на Рождество, и шоколадные крекеры детям.

— Не понимаю, о чем ты, — ответил он.

Она рассмеялась и поставила в духовку еще один противень.

— Ну конечно. Но если кому-то захочется сладостей, они здесь.

Северус прошел за ней в гостиную, по пути стянув с противня теплое печенье.

— Вы в синем! — воскликнула Роза.

Теперь и Гермиона с Хьюго заметили его наряд, а Гермиона поняла, что даже не обратила на это внимания, когда открывала дверь. Видимо, ссора с Роном расстроила ее сильнее, чем она думала. Северус выглядел очень привлекательно. Хотя его одежда и была похожа на привычную черную, но насыщенный синий цвет ему невероятно шел.

Гермиона улыбнулась и одернула края его сюртука.

— Великолепно выглядишь.

— Ты тоже, — ответил он. — И эти рыжие лисы.

— Я не лис! — возмутился Хьюго

— Он просто дразнится, Хьюго, — сказала Роза. — Спасибо, профессор.

Дети оделись, как и на Рождество, потому что собирались в гости к отцу. И вместо того чтобы отправить их переодеваться, Гермиона принарядилась сама. Она знала, что Северус всегда официален, поэтому теперь у них получится небольшая изысканная вечеринка.

Они посмотрели трансляцию встречи Нового года из Лондона, что было в новинку для Северуса, но традицией для остальных, а потом обсудили планы на будущий год. Хьюго хотел обыграть Северуса в шахматы. Роза — сдать экзамены и, возможно, подружиться со Скорпиусом. А Северус — просто пережить еще один год.

— Уверена, что тебя ждет еще не одна уборка в хранилище, — подмигнула ему Гермиона.

Северус всё еще не привык, что с ним флиртуют. Было странно видеть, как ведьма подмигивает ему и при этом поправляет волосы. Он понимал, что это означает, но раньше женщины не пытались очаровать именно его. Но и упускать свой шанс не собирался. Ведь он всё-таки декан Слизерина.

— Думаю, тебя тоже, — бархатным голосом, от которого у нее поджимались пальцы на ногах, ответил он. — А чего хочешь ты? Останешься домохозяйкой?

— Наверное, нет. Вообще-то, я еще не знаю, — ответила она.

— Прочитаешь все на свете книги?

— Если бы, — с сожалением проговорила она.

— Сожжешь еще немного печенья?

— Печенье!

Подскочив с дивана, она унеслась на кухню, чтобы успеть спасти сладости.

— Всё нормально, мам, я люблю, когда они потемнее, — сказал Хьюго, протягивая свою тарелку.

Когда она вернулась в гостиную и немного отдышалась, Северус продолжил допрос:

— Займешься уборкой? Прекратишь в конце концов докучать мне тренировками? Наконец-то перестанешь хандрить?

Она фыркнула.

— Кто бы говорил! И чтобы ты знал, я изобретала чары, у меня даже есть несколько патентов. Да я запросто могу снова взяться за это!

— Очень сомневаюсь, — протянул он.

— Отлично! Этим я и займусь! До конца года у меня будет два новых патента.

Он только усмехнулся.

— Тогда три! — заявила она.

— Если ты до конца года изобретешь три новых заклинания, я стану твоим домовым эльфом.

— Ловлю вас на слове! — не сдержалась Роза, а Хьюго согласно кивнул.

Черт! Он и не подумал, что дети всё слышат. Уж они-то об этом не забудут. И он впервые втайне пожелал, чтобы у Гермионы ничего не получилось.

Хотя быть ее эльфом — не такая уж плохая идея...

Скоро дети начали отсчитывать секунды уходящего года. На последних ударах часов Гермиона схватила Северуса за рукав и потянула за угол.

— И что это должно означать?

— Это, — ответила она и поцеловала его.

Северус бросил взгляд на детей, но они увлеченно смотрели концерт какой-то поп-звезды по телевизору. Тогда, не теряя времени, он запустил одну руку в волосы Гермионы, а другой притянул ее ближе к себе.

Она чуть удивилась, но тоже обняла и с воодушевлением прижалась к нему. Его теплое дыхание пахло корицей, ее — шампанским. Гермиона откровенно льнула к Северусу, хотя раньше и понятия не имела, что способна на такое.

— Стой, стой, стой, — вдруг прошептала она.

Северус мгновенно отстранился, охваченный ужасом.

— Дети, — сказала она. — Я немного увлеклась. Но скоро они пойдут спать...

Он чуть расслабился, страх вновь быть отвергнутым прошел, но огонь желания приутих лишь слегка. Северус умел ждать, если знал, что будет достойно вознагражден за свое терпение.

Когда Гермиона вернулась в комнату, Роза красноречиво взглянула на нее, но мудро промолчала.

Когда кончилась новогодняя программа, Роза посмотрела на часы и сказала:

— Кажется, пора спать, Хьюго.

Обернувшись, они пораженно замерли.

Их мама и профессор крепко спали, сидя на диване и укрывшись пледом. Голова Гермионы лежала на плече Северуса, а он обнимал ее. Скорее всего, они держались за руки.

— Не уверен, что я привыкну, — произнес Хьюго.

— Привыкнешь, — сказала Роза. — Ради мамы. Давай, пошли уже спать, пока они не заметили, что мы на них смотрим.

* * *

Гермиона проснулась спустя несколько часов и растолкала Северуса.

— А... Что?..

— Северус, — прошептала она, — пора. Вставай.

— Я понял. Можешь не провожать, я сам найду выход.

— Да нет же, нам туда!

Северус растерянно посмотрел на нее, не вполне понимая, о чем речь.

— В мою комнату.

Ага, теперь понятно.

— А как же дети? Утром...

Гермиона закатила глаза.

— Ты же волшебник! Аппарируешь.

Северус колебался всего мгновение, пока в лицо не прилетел какой-то комок ткани. Ее блузка.

И все вопросы сразу куда-то исчезли.

Следующим утром они завтракали в тишине, слышался лишь хруст кукурузных хлопьев. Роза и Хьюго то и дело заинтересованно поглядывали на мать и Северуса, сидящего рядом с ней и сосредоточенного на еде.

Покинуть дом Гермионы незаметно не удалось, потому что Северус, проснувшись рано утром, по привычке отправился в туалет и в коридоре столкнулся с Розой. Она как раз раздобыла на кухне стакан молока, чтобы справиться с бессонницей, и возвращалась в свою комнату. Поэтому споткнулась и чуть не уронила стакан, когда увидела своего всегда строго одетого профессора в одних трусах.

Она знала, откуда у него красные отметины на шее справа, но почему-то была совершенно уверена, что следы с другой стороны оставлены вовсе не зубами гигантской змеи.

— Что ж... Увидимся за завтраком, Северус, — произнесла Роза, надеясь, что назвав его по имени, сможет отделить его теперешний образ от привычного ей образа учителя. И прежде чем он успел ответить, исчезла за дверями своей комнаты.

Проснувшись как обычно поздно, заспанный Хьюго почти наощупь спустился в столовую и уже собирался сесть за стол, когда вдруг заметил Северуса и замер на месте. Затем всё-таки сел, насыпал себе немного хлопьев, но так ничего и не сказал.

Гермиона встала из-за стола и, собрав грязную посуду, понесла ее в кухню, а Хьюго взялся ей помогать. Дети прекрасно знали свои обязанности по дому во время каникул, как и то, что если начнут от них отлынивать, это не сойдет им с рук.

Роза и Северус остались за столом, друг напротив друга.

— Думаю, мне нужно извиниться за прошлую ночь, — хмуро произнес Северус. — Я не хотел вас расстраивать.

— Нет, вы не хотели, чтобы мы знали, — ответила Роза. — Я всё понимаю, сэр. Северус. Неважно. Послушайте, если у вас с моей мамой... э-э... ну... в общем, вы знаете, что... то сделайте всё как следует, хорошо? Пригласите ее на свидание. Не нужно прятаться за закрытыми дверями. Это не очень-то красиво выглядит, а моя мама заслуживает лучшего.

Роза взяла свою тарелку, обогнула стол и, остановившись возле Северуса, дотронулась до его плеча:

— И вы тоже, я думаю.

И ушла на кухню.

Северусу не очень-то понравилось выслушивать наставления от подростка, но всё же она была права. Всю свою жизнь Северус провел за закрытыми дверями. Он никогда свободно не гулял по Хогсмиду или Диагон-Аллее, старался таиться в тени и за углом. И если он хочет, чтобы их отношения, связь, или как еще назвать то, что сейчас происходит между ним и Гермионой, развивались дальше, то и действовать он должен по-другому.

А еще он с удивлением понял, что и в самом деле не хочет, чтобы эти отношения закончились.

А значит, и ему самому нужно измениться.

— Гермиона, — произнес он позже тем же утром, когда собирался уходить, — думаю, я хочу официально ухаживать за тобой. Может, сходим куда-нибудь? Как насчет ближайшей субботы?

Гермиона замерла и внимательно посмотрела на него, размышляя над ответом.

Такой бурной ночи, как прошлая, у нее не было уже очень давно, а может, ивообще никогда. И они не поддались внезапно вспыхнувшей страсти, вовсе нет. Северус ей на самом деле небезразличен, она не обманывала его. Да и как можно остаться равнодушной, если он так заботлив и внимателен к ней и ее детям?

Рон был щедрым любовником, но слишком редко появлялся дома. Постепенно страсть остыла, и теперь-то Гермиона понимала: она просто боялась себе признаться в том, что потерпела поражение.

Но эти новые отношения ни в коем случае нельзя было назвать поражением. Нет, скорее, это перемена. Как будто Гермиона, подобно змее, сбросила старую кожу. Долой старое, да здравствует новый год, новая жизнь и новая Гермиона!

И эту новую Гермиону еще нужно было изучить. Каждый день преподносил сюрпризы. Эта Гермиона могла вести себя страстно, могла флиртовать со своим бывшим профессором и затащить его в постель.

Ей нравилась эта новая женщина, эта дерзкая озорница, которая не собиралась зависеть ни от мужа, ни от любого другого мужчины. И она не боялась бороться за то, что хотела.

И Гермиона приняла решение.

— Конечно, я согласна, — после долгого молчания ответила она Северусу, который повернулся было уйти. Он уже решил, что был для нее лишь развлечение на одну ночь, и ей просто не хватает духу это признать. — Мне только нужно будет аппарировать Розу и Хьюго к моим родителям на вечер, — продолжила Гермиона, — иначе они никогда мне этого не простят. Обычно во время каникул дети хотя бы раз бывают у дедушки с бабушкой. Зайдешь за мной около шести? Я как раз успею их отправить.

— Договорились. Тогда до встречи. И спасибо за приглашение и гостеприимство.

Она улыбнулась и поцеловала его на прощание.

— Не за что.

* * *

В субботу Северус стоял перед дверью Гермионы и прислушивался к доносящимся изнутри воплям.

Похоже, она не успела отвести детей к родителям.

Дверь распахнулась, и он увидел очаровательную Гермиону с поднятыми в высокую прическу волосами, изумрудными серьгами в ушах и в простой, но элегантной мантии. Увидев серьги, Северус вздрогнул и почувствовал груди странный трепет. Она надела его подарок!

— Прости, мы почти готовы. Хьюго насмотрелся, как кто-то варит зелья, и чуть не взорвал дом, когда утром пытался провести эксперимент. Нам пришлось отмывать столовую и возвращать вещам прежний вид.

Младший Уизли пытался подражать ему? Интересно.

— Мне подождать тебя здесь? — спросил он.

Гермиона пожала плечами.

— Давай с нами. Я на минутку, только передам их маме, и всё.

Снейп посмотрел на них. Ему придется познакомиться с ее родителями? Уже? Кажется, он подписал себе смертный приговор, но не мог найти уважительной причины, чтобы отказать Гермионе.

— Как пожелаешь. Наш столик может подождать.

Гермиона взяла за руку его и Розу, которая схватила за локоть Хьюго. Потребовалось несколько секунд, чтобы привести в порядок мысли и сосредоточиться на конечной точке. Очень сложно аппарировать, если нужно перенести несколько человек, особенно когда твоя магия лишь недавно восстановилась. Но ведь она Гермиона Грейнджер!

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Снова почувствовав под ногами землю, Северус открыл глаза и увидел скромный двухэтажный дом из красного кирпича, откуда вышла мать Гермионы и обняла подбежавших к ней внуков, а потом и дочь. Только после этого она обратила внимание на Северуса.

— Вас тоже обнять?

— Думаю, достаточно просто познакомиться. Могу даже пожать вам руку, но не более.

Миссис Грейнджер рассмеялась.

— Он мне нравится. Пусть остается.

— Мама!

— Что? Разве ты его не ради моего одобрения привела? Ну, в любом случае, оно у него есть. Зайдете ненадолго? Я только что заварила чай, да и с детьми нужно попрощаться. Кстати, я Джейн.

Гермиона обреченно вздохнула и пошла следом за матерью. Быстро покидать гостеприимный дом родителей не получалось никогда. Она понятия не имела, с чего вдруг решила, что ей удастся ускользнуть всего через пять минут. Хотя даже если бы они с Северусом ушли прямо сейчас, дети всё равно бы ничего не заметили.

— Северус, подождешь тут? Я отнесу их вещи и попрощаюсь.

Он кивнул и, отбросив полы черного сюртука, присел на белый в цветочек диван.

Гермиона смущенно взглянула на него и вслед за матерью прошла на кухню.

— Мне кажется, для него это всё в новинку, — сказала Джейн.

— Наверное, — ответила Гермиона, — хотя точно я не знаю. Он мало рассказывает о себе. Но у меня такое впечатление, что большую часть жизни он провел в одиночестве.

— Я так и думала. И как ты сказала? Северус? Конечно же, не тот самый Северус?

Миссис Грейнджер было известно довольно много о его прошлом. Начиная с того, что он преподавал зелья у Гермионы в то время, когда Волдеморт терроризировал всё магическое население страны. И заканчивая тем, что Гарри назвал в его честь своего сына.

Гермиона рассмеялась, чтобы скрыть волнение.

— А скольких ты знаешь? Да, это тот самый Северус. Я попросила его дополнительно позаниматься с Розой, и благодаря этому мы начали общаться. И вроде как нашли общий язык. До развода с Роном мы были просто друзьями, клянусь. В отличие от некоторых, — добавила она таким тоном, что сразу же стало понятно, кого она имела в виду.

— Ты шутишь!

— Нет, к сожалению. И, кажется, я сломала Рону нос, когда он рассказал об этом.

Джейн одобрительно кивнула.

— Молодец. Не позволяй никому вытирать об тебя ноги.

Гермиона смотрела на стену, словно пыталась прожечь в ней взглядом дыру.

— Но что теперь, мама? Что мне делать? Рон ушел, но Северус рядом, и дети обожают его. Я уверена, что если бы это случилось позже, у меня не было бы сомнений, но вот сейчас... Не слишком ли всё быстро?

— Гермиона, — решительно произнесла Джейн, — тебе нравится этот мужчина? Разве ты не свободна? Или не свободен он? Если вы оба хотите попробовать, так вперед! Будь что будет, милая. Всё получится, если вам суждено быть вместе. А если нет, не стоит и переживать.

Она каким-то образом всегда знала, что именно сказать, чтобы ее дочь почувствовала себя лучше. По лицу Гермионы было видно, что решение уже принято, поэтому она поблагодарила мать, заскочила на минуту к отцу, чтобы обнять его, поцеловала детей и вместе с Северусом отправилась в ресторан.

Пока Гермиона со своим спутником еще была на дорожке перед домом, в кухню вошел ее отец и, увидев их, спросил у жены:

— Кто это с Гермионой?

— Или наш будущий зять, или снова разбитое сердце и слезы. Время покажет.

Гермиона позволила Северусу аппарировать их на Диагон-аллею, откуда они могли не спеша прогуляться до ресторана. Северус не планировал ничего фееричного, но и не хотел, чтобы Гермиона заскучала. Это особенный вечер, и общение со знакомыми или с прессой было бы некстати.

Но удача оказалась не на их стороне. Несколько свирепых взглядов Северуса остановили тех, кто хотел с ним заговорить, но на входе в ресторан неожиданно возникла Рита Скитер, обойти которую уже не представлялось возможным.

— Вот черт, — пробормотала Гермиона.

— Ах, какой материал! — воскликнула Рита, мгновенно вооружившись пером и блокнотом. — Настоящий скандал! Неудавшийся брак двух третей известного трио. И кто оказывается рядом? Что, Снейп, уже вцепился зубами в чужой каравай? Скажи, ты с самого начала стоял за этим разводом или просто ждал возможности заполучить красивейшую героиню войны?

— А может, это она ждала возможности быть со мной, — парировал Снейп.

Рита ахнула, а ее перо запорхало по странице.

— Правда? Гермиона, неужели ты действительно решила забрать детей у любящего отца и идеального мужа, чтобы теперь жить с человеком, которому Волдеморт доверял больше всего?

То есть, Рита считает, что Рон — ангел во плоти? Интересно, Гермионе всегда придется терпеть такое отношение к себе из-за того, что она не родилась в уважаемой чистокровной семье? Это по меньшей мере нечестно, поэтому пора рассказать правду о всеми любимом Рональде Уизли. Дети сейчас с бабушкой, они ничего не узнают.

— Дамблдор тоже доверял Северусу. И это Рон изменял мне. Если у кого и стоит брать интервью, то у него. Проверьте, где он бывал последнее время.

Она повернулась к Северусу, протянула ему руку, и они вместе вошли в ресторан.

— Мне так жаль, что я втянула тебя во всё это, — сказала Гермиона, когда они уже сидели за столиками и изучали меню. — Рон, мои родители, дети... Уверена, не так ты себе представлял нормальное свидание.

— Честно говоря, — ответил Северус, наливая в бокалы вино, — после смерти Лили я вообще не представлял себя с кем-то. Да и с ней, кажется, я себя тоже никогда не представлял. Поэтому всё это немного неожиданно. Но это не значит, что мне не нравится.

Гермиона задумалась над его словами. Кажется, он готов смириться со многим, чего она никак не ждала от него. Ее удивило, что он решил не отменять свидание даже после встречи с ее родителями, пусть и краткой. И что теперь ужинал с ней, несмотря на ту стычку у входа в ресторан.

— Ты когда-нибудь хотел иметь детей? — вдруг спросила она.

— Нет, я не создан для этого. Возможно, некоторые и считают меня садистом, но собственные дети — это не для меня.

Она склонила голову набок и посмотрела на него.

— Но у тебя прекрасные отношения с Хьюго и Розой. Лучше, чем у их отца.

Северус размышляя над ее словами, пока официант принимал их заказ. Действительно, дети Гермионы не раздражали и не злили его так, как остальные. Они относились к нему с уважением, были любознательными и хорошо учились.

— Думаю, они лишь выиграли от того, что их воспитывала только мать.

Гермиона улыбнулась.

— Еще бы. Но насколько я вижу, ты им действительно нравишься. А если ты встречаешься со мной, ты, в некоторой степени, встречаешься и с ними тоже. Тебя это устроит? Мы вроде как идем в комплекте.

— Можно я возьму Хьюго на конференцию юных зельеваров в Лондоне? На один день.

— Да, конечно! Если он захочет.

— Ты не могла бы отучить Розу обнимать меня, когда ей вздумается?

— Постараюсь, но ничего не обещаю.

— А мне разрешат чуть позже заняться частью этого комплекта? — Он пристально рассматривал изящный изгиб ее шеи и чуть заметную россыпь веснушек.

Гермиона тихо рассмеялась:

— Ты искушаешь судьбу, но посмотрим, — произнесла она, поглаживая его ногу своей.

На следующее утро большой ярко-красный заголовок на первой странице «Пророка» гласил:

«После интрижки на стороне у Рональда Уизли пенисные ствологрызки!»

Когда каникулы закончились, дети вернулись в школу, но теперь Гермиона заглядывала к ним нечасто. Пора приступать к исследованиям, если она всё еще хочет выиграть пари.

С Северусом они виделась каждую неделю, и уже скоро слух о том, что она время от времени бывает в Хогвартсе, разнесся по школе. Теперь Гермионе приходилось иногда заходить к Минерве, чтобы поздороваться, или к Филиусу, чтобы выпить с ним чаю. Казалось, они еще не догадывались, что именно она делает в замке, иначе Минерва уже проговорилась бы ей. Ведь сплетни по Хогвартсу всегда разлетались мгновенно.

Но даже для друзей Гермионы статья в «Ежедневном пророке», вышедшем наутро после ее свидания с Северусом, оказалась неожиданностью. Никто бы не подумал, что Рон может изменить жене прежде, чем они разведутся. Это в маггловском мире развод длится месяцы или годы, а в волшебном на это нужно от силы несколько недель. Рон вполне мог и подождать.

Или лучше скрывать свою личную жизнь.

Сам Рон воспринял шумиху не очень хорошо. Вначале он пытался заявить, что у Гермионы тоже была интрижка, но когда не смог это доказать, очень разозлился. Он стал намекать, что Гермиона оказалась ужасной женой, плохой матерью, отвратительной хозяйкой — что угодно, чтобы общество прониклось к нему сочувствием и приняло его сторону. Даже послал Гермионе вопиллер.

Она тоже ответила ему вопиллером, и с тех пор Рон больше не давал о себе знать.

А вот с Северусом она ладила всё лучше, и их отношения крепли.

После той новогодней ночи они не хотели спешить. Теперь, когда дети были в школе, Северус и Гермиона решили посвятить больше времени общению и узнать друг друга ближе.

И Гермиона поняла: ей нравится то, что она узнавала. Возможно, даже слишком.

Неужели неправильно, что она так быстро увлеклась другим мужчиной? Она была с Роном практически всю свою жизнь. Да, ей нравились несколько мальчиков до отношений с Роном, но сейчас она знала точно: влюбиться подростком и влюбиться уже взрослым — совсем не одно и то же.

Сейчас Гермионе могла спокойно признаться, что шахматы она не любит, слишком уж жестоки фигуры, и что лучшее свидание для нее — это провести вечер с книгой у камина, и что ей очень нравится, когда Северус касается ее там, да-да, именно там.

И хотя их вкусы совпадали не полностью, всё же у Северуса и Гермионы прекрасно получалось работать вместе. Он рассказывал ей о зельях и помогал вернуть магию, а Гермиона открывала ему мир маггловской литературы и чары. У нее до сих пор едва получалось сварить зелье, а Северусу «помахивания палочкой» всегда давались хуже.

Если Гермиону и удивляло, что она счастлива с ним — своим бывшим профессором, человеком старше ее, — она никогда ему в этом не признается.

А Северус поражался, как быстро меняется его жизнь. Казалось, еще вчера он воспринимал слово «Уизли» как ругательство, а сегодня — учил и заботился о двух отпрысках этого семейства. А они, надо отметить, были достойными представителями этих самых Уизли, и уследить за ними стоило Снейпу больших трудов.

Но Гермиона оказалась совершенно другой. Да, иногда она перегибала палку, задавала слишком много вопросов и выводила его из себя. Тогда он старался напустить на себя угрюмый и суровый вид, который наверняка отпугнул бы любого другого человека. Но только не Гермиону. Она двадцать лет общалась с Поттером и Уизли, воспитывала двоих несносных детей, и это научило ее не обращать внимания на недовольное ворчание Северуса или на выражение его лица. Она вела себя с ним, как с детьми. А когда буря стихала, Гермиона оставалась рядом.

И так каждый раз.

Северус не мог сопротивляться ее напору. Он чувствовал ее доверие, проводил время с ее детьми, с удовольствием уплетал печенье с корицей, которое Гермиона ему пекла. И однажды понял: он стал частью чего-то большего. Равной частью.

На пасхальные каникулы дети остались в Хогвартсе. Роза уговорила Скорпиуса сразиться с ней в плюй-камни, а Хьюго не захотел расставаться с сестрой. Тем более что ему вполне хватало книги, чтобы не заскучать. И честно говоря, они не горели желанием проводить время с отцом, хотя Гермиона и просила их быть вежливыми.

Чтобы отметить Пасху по-особому, Роза и Хьюго решили пригласить обоих родителей в Хогвартс — пообщаться, посидеть на берегу озера или прогуляться по опушке Запретного леса. Рон больше не приходил в замок с тех пор, как искал там Гермиону. Она же, если и возвращалась в школу, то только чтобы навестить детей, но просто побродить по окрестностям, которые за многие годы стали такими знакомыми и родными, времени почему-то никогда не находилось.

Поэтому она сразу согласилась. Еще бы — она сможет целый день провести с детьми, а если получится, то и с Северусом. Уговорить Рона было сложнее, но в конце концов он тоже сказал, что придет.

— Когда мы расскажем ему? И остальным? — собирая пасхальные корзинки, спросила Гермиона у Северуса в один из вечеров.

Северус с упреком посмотрел на нее.

— О чем?

Гермиона виновато взглянула на него: не всегда люди успевали за ходом ее мыслей. Она взмахнула рукой, указывая на них обоих.

— Об этом. О нас. Нельзя вечно прятаться, как бы гладко всё ни шло. Рано или поздно придется кому-то рассказать.

— Не вижу причин.

— Ты стыдишься меня? — спросила Гермиона, украшая корзинку Хьюго.

Северус фыркнул:

— Нет, конечно. Не говори ерунды.

— Я тоже не стыжусь тебя и поэтому не понимаю, зачем всё скрывать. И это нечестно по отношению к детям. Что если кто-то узнает о нас и спросит об этом их? Я не могу допустить, чтобы другим было известно больше, чем им.

Северус подхватил несколько укатившихся шоколадных яиц и вернул ей.

— Ты не хочешь стать такой, как Рональд.

— Нет, не хочу.

— Ладно. Объяви об этом во всеуслышание. Дай этим стервятникам разрушить нашу тихую жизнь. Пусть присылают гневные письма с угрозами.

Гермиона закатила глаза.

— Мне кажется, мы не настолько интересны. Рита очень легко отвлеклась на Рона. Думаю, мы как-нибудь переживем это.

— Не сомневаюсь.

В назначенный день после обеда Гермиона, немного волнуясь, ждала Рона за воротами замка. Дети вместе с Северусом собирали на краю Запретного леса ингредиенты для дополнительного курсового проекта Розы. Гермиона видела, как они ходят между деревьями, и Северус помогает детям пробираться сквозь кустарник.

Она улыбнулась.

И стала ждать.

Затем начала злиться.

Потом пришла в ярость.

Потом смирилась.

Рон не пришел.

Ее плечи поникли, когда она увидела, что дети и Северус идут навстречу. Снова придется всё исправлять, быть одновременно и мамой, и папой. Она безумно любила своих детей, но иногда безответственность Рона казалась особенно несправедливой.

Северус видел грусть в ее глазах, но пока мало знал ее семью и не был готов облегчить ее боль или утешить правильным словом.

— Он не придет, да? — неестественно спокойно произнесла Роза.

Хьюго ковырял носком ботинка землю и о чем-то думал.

— Профессор Северус, не могли бы вы тоже быть моим папой?

Гермиона и Северус, разинув рты, уставились на Хьюго. Неожиданное заявление, но он же всё-таки гриффиндорец.

Северус взглянул на Гермиону, но она лишь пожала плечами.

— Милый, ты хочешь, чтобы Северус стал твоим наставником?

Хьюго кивнул:

— А еще чтобы он играл со мной в шахматы, и варил зелья, и приходил на дни рождения и другие праздники. Всё то, что папа не делает. Профессор Северус не обещает, если не собирается выполнять. А еще он знает, что я не люблю квиддич. И ему тоже нравятся книги.

Гермиона обняла сына и посмотрела на Северуса, который внимательно наблюдал за ними. Роза стояла в стороне, но ее глаза тоже были полны отчаянной надежды. В ее ушах блестели серьги с изумрудами.

— Ты можешь называть меня Северусом?

— Что?

— Ты меня плохо слышишь?

— Нет, сэр. Северус, сэр. Северус. Нет, Северус, я хорошо вас слышу, — запинаясь, произнес Хьюго, когда всё-таки нашел в себе смелость поднять взгляд на Снейпа и назвать его по имени. Очень мужественный поступок для мальчика. В отличие от поступков его отца.

— Что ж, тогда могу пообещать: если тебе понадобится помощь, я всегда буду рядом.

— Один! Два! Три! А, к черту! — воскликнула Роза, бросилась вперед и обняла Северуса, не обращая внимания, что пуговицы его мантии царапнули ее по лицу, а сам он застыл.

Хьюго стоял рядом, пока Северус, обречено вздохнув, не приподнял одну руку. Хьюго понял намек и поднырнул под руку, уткнувшись лицом в мантию Северуса, а Гермиона отвернулась, чтобы полюбоваться горизонтом. И вовсе она не плакала. Еще чего!

— Ладно, дети, — позвала она спустя минуту. — Пойдемте в замок, сварим какое-нибудь зелье.

Северус облегченно вздохнул, когда дети отпустили его и побежали к школе.

— Давайте-давайте, а то сейчас как догоню! — прокричала им вслед Гермиона.

— Не догонишь!

Она быстро пошла за детьми в замок, а Северус медленно побрел за ними.

* * *

— Добавьте порошок асфоделя, — произнес голос, от которого у Гермионы по спине побежали мурашки. Теперь, когда она уже не училась в Хогвартсе, звук этого голоса воспринимался совсем по-другому.

У каждого из студентов, как она называла их всех, был свой котел.

В котле у Гермионы кипело зелье идеально черного цвета. У Розы тоже всё шло хорошо, а вот Хьюго решил заняться уменьшающим зельем. Оно тоже было для продвинутого уровня, но всё же проще.

Жидкость в котле лениво бурлила, и Гермиона ждала, когда цвет станет бледно-сиреневым, как положено по рецепту. Да, за многие годы она подрастеряла навыки, но рядом был сам принц-полукровка во плоти, готовый прийти на помощь.

Хм. Мысли Гермионы как-то сами собою вернулись к событиям новогодней ночи и унеслись далеко от школьного кабинета.

Рядом Роза задумчиво помешивала своё зелье, одновременно добавляя порошок асфоделя. Смог бы то же самое сварить Скорпиус? Скорее всего, смог бы. И наверняка с завязанными глазами. Он же гений!

Она закрыла глаза и стала считать, чтобы успокоиться. Один... Два... Три...

— Роза! Нет! — Резкий крик вернул ее к реальности как раз тогда, когда ее пальцы разомкнулись, и третья щепотка порошка полетела в котел.

Что там профессор Снейп говорил об асфоделе?

«Не больше двух щепоток, если не хотите умереть мучительной смертью».

Вот чёрт!

Зелье зашипело, повалил пар, и раздался такой громкий свист, что Роза закрыла уши. Едва она это сделала, как котел начал плавиться и взорвался.

Оглушая всех... тишиной?

Всё в комнате замерло, было слышно только, как капает зелье, стекая с полок, банок и столов на пол.

И тяжелое, хриплое дыхание.

Гермиона открыла глаза, и уже приготовилась к самому худшему: что ее Роза, ее Хьюго, ее Северус мертвы. А вместо этого увидела, что все трое целы и невредимы и изумленно смотрят на нее из идеальных прозрачных защитных пузырей. Сама она стояла в таком же пузыре, широко раскинув руки.

Рядом раздалось неуверенное:

— Гермиона?

— Северус!

Открыв глаза, Северус оглянулся, увидел свою наполовину разрушенную, полностью забрызганную классную комнату и выпалил первое, что пришло на ум:

— Мерлин, я тебя люблю!

И не успела Гермиона ответить, как он поцеловал ее прямо на глазах у Розы, Хьюго и портрета первого мастера зелий Хогвартса, который наверняка разнесет по школе свежую сплетню в мгновение ока.

— Фу!

— Гадость!

— Мама!

— Северус!

Гермиона отстранилась и рассмеялась:

— Ты такой липкий!

Северус посмотрел на свою одежду, покрытую безобидными теперь брызгами двух незаконченных зелий, потом на вымазанную блузку Гермионы и, извинившись, начал расстегивать мантию.

— Вот видишь, Роза, я же говорил, что ему нравятся футболки.

Гермиона не могла оторвать глаз от стоящего перед ней мужчины в черной мантии, под которой виднелась белая футболка. Роза расплакалась, и он утешал ее, уверяя, что всё в порядке и она не завалила зелья.

— Северус?

— Ммм? — отозвался он, сосредоточившись на Розе, которая всё еще всхлипывала.

— Я тоже тебя люблю.

Гермиона не могла поверить, что волшебство полностью вернулось к ней. Когда Северус успокоил Розу, он объяснил, что, возможно, у Гермионы был своего рода блок, который пропускал лишь небольшое количество магии, но не позволял действовать в полную силу.

— Мы пытались разрушить плотину, чтобы ручеек стал широким потоком, но именно взрыв высвободил твою магию. Теперь ты будешь такой же сильной ведьмой, как и раньше.

Гермиона подняла палочку и легко сотворила несколько заклинаний. Он был прав.

— Я рада, что волшебство вернулось ко мне именно сейчас, и я смогла спасти вас всех.

Северус улыбнулся:

— Я всегда знал, что не зря возился с тобой.

*Finite Incantatem*