Солнце не взойдёт (гет)

Наше маленькое повествование берёт свое начало у порога в небольшой, заросший буйным терновником, дом, исполненный в самых лучших традициях безвкусной архитектуры. Ворота в некогда богатое поместье давно были сломаны, а проход через калитку зарос лишайником так, что теперь и не проберешься. Сад, не так уж много лет назад бывший прекрасным и живописным местечком, ныне пребывал в запустении, и только согнувшиеся от старости одинокие деревца, протянувшие свои ветви куда-то в пустоту, украшали его. Сам дом на мимо проходящих путников вряд ли мог вселить хотя бы частицу жизнерадостности — он словно бы черной грозовой тучей нависал над головами, грозя обрушить последние уцелевшие стены, как окутанный мраком небосвод.

Крыша в некоторых местах давным-давно обвалилась, из-за чего во время дождя вода стекала прямо на чердак и портила все, что только можно испортить. На входных дверях испокон веков не было ручки, и сами они едва-едва держались на петлях, каждый раз оглушительным скрежетом оповещая Дом о гостях. Но если вы туда все же зайдете — несказанно удивитесь. Конечно, это мрачное и пустынное местечко дворцом не назовешь, но все комнаты и залы, и спальни, и кухня внутри Дома были, пусть и не слишком чисты, но довольно-таки симпатичны (если, конечно, вы что-нибудь сможете разглядеть под слоем многолетней пыли). И Дом сей, вопреки первому впечатлению, совершенно не был заброшен. Здесь обитала странная, не слишком приятная для общества магглов, семья Уэйнрайтов.

Уэйнрайты — чистокровная семья, относящаяся к тому типу магов, которые с бережливой чуткостью относились к своей родословной и не терпели никаких изъянов в истории своего рода. Каждый член семьи с уверенностью и без единой запинки мог перечислить всех своих предков вплоть до Эсквальда и Вивианы, основавших род Уэйнрайтов. Иное дело, что род их ничем особым не славился и за многие века своего существования достиг лишь одного — путем невыносимой борьбы со всем миром смог отстоять своё право на существование и дальнейшую жизнь, пусть и не особо роскошную. Былые остатки их славы сейчас разваливались, превращаясь в прах, подобно черепице на крыше Дома.

Нынешним главой семейства и отцом пятерых детей являлся Роберт Уильям Уэйнрайт — сорокалетний мужчина с длинными изрядно поседевшими черными волосами, по-прежнему сохранивший юношескую свободу и легкость движений. С юных лет он был одним из самых верных приверженцев Темного Лорда, и его маниакальная жажда служить и угождать своему господину была настолько сильной и опьяняющей, что он попросту забывал об иных аспектах своей жизни, отдавая её целиком Волан-де-Морту. Для него в мире не было ничего священнее, ничего ценнее и важнее, нежели признание и уважение Темного Лорда. Для Роберта не существовало понятия «морали». Он не умел различать «добро» и «зло» и никогда не ценил ничего помимо собственных целей, которые, как известно, оправдывают средства. Он всегда, всю свою жизнь, добивался лишь одного — признательности Волан-де-Морта, и всю свою жизнь не мог этого достичь.

Почему? Темный Лорд, как известно, ценил лишь чистейших кровью и знатнейших родом, «истинных», по его мнению, волшебников, а жалкое отрепье, загрязненное мерзкой кровью магглов или всякого рода монстров, в его понятии было лишь немногим выше ничтожества и лишь до тех пор, пока могло приносить пользу. Когда-то, еще в давно ушедшей юности, он мог бы достичь великого, ведь у него было все — превосходная родословная, выдающиеся магические способности и потрясающие амбиции. Но, как часто бывает с теми, кто спешит забрать у жизни непомерно много, Роберт потерял всё. При определенных обстоятельствах, о коих он с великой неохотой вспоминает и совершенно никому не рассказывает, он стал оборотнем и в тот же миг утратил ту изрядную долю уважения, которую успел достичь в узком кругу приближенных к Темному Лорду Пожирателей Смерти.

Но его дети, так отчаянно борющиеся за свое право на жизнь, эти маленькие, еще не успевшие сформировать своего нрава существа, не были осквернены грязной кровью оборотней, полуволков-полулюдей. Они были рождены раньше, чем судьба так жестоко наказала его. Они могли вырасти и стать истинными волшебниками, теми, кто, наконец, возвысит род Уэйнрайтов, теми, кто будет вернее всех служить Темному Лорду и кто сможет стать величайшими из Пожирателей Смерти. Он видел в своих детях все, но только не своих детей.

Всего их было пятеро — четыре мальчика и одна девочка, — и все, как на подбор, обладатели угольно-черных волос, серых глаз и бледной кожи. Все дети Роберта были точной его копией, словно удачно воспроизведенные фарфоровые фигурки в миниатюре. Только самая младшая и последняя из его детей, девочка по имени Ева, удалась в мать: у нее были большие зеленые глаза с едва заметными карими крапинками, рыжие вьющиеся волосы, смугловатая кожа, сплошь усеянная веснушками. Но, то ли к счастью, то ли к горести, она пришла на свет слишком слабой и болезненной, не способной к сражениям с невзгодами, и в возрасте трёх лет тяжелая болезнь унесла её.

Остальные же — пусть и не обладали изящной красотой и не были щедро одарены манящим светом, но обладали той самой упрямой живучестью и дичайшим эгоизмом, кои впоследствии помогали им проталкивать себе дорогу, пусть бы она и была усеяна трупами. Звали их Адам, Томас, Ангелина, Альберт и Мэтт.

К слову, именно о единственной дочери Роберта Уэйнрайта и пойдет речь в нашей маленькой истории.

Ангелина Уэйнрайт, девушка пятнадцати лет от роду, не обладала ни красотой, ни изяществом, ни яркостью, способной притягивать взгляды окружающих и вызывать у них опьяняющее чувство восхищения. Она принадлежала к тому типу людей, которые всегда оставались где-то «между», умудряясь не приобрести ничего, что могло бы хоть как-то характеризовать их в глазах окружающих. Её черты лица были туманны и оттого не запоминающиеся, походка — слишком обычна и до невозможного скучна, лишенная своей особенности, а жесты и мимика до того скудны, что не находили ни единого отзыва у собеседников. То есть, проще говоря — Ангелина была одной из тех людей, которых общество не принимало, но и не прогоняло, а просто не замечало. Этакий человек-невидимка или человек-призрак, лишенный, на первый взгляд, всякого проявления индивидуальности и потому совершенно не представляющий интереса.

Ангелина была обладательницей невысокого роста, бледной кожи, невыразительного лица с впалыми щеками и грубо выделенными скулами, серых глаз и угольно-черных длинных волос, вечно стянутых в хвост. У неё была, если можно так выразиться, «мальчишеская» фигура, — во всяком случае, такое впечатление производил болезненный, до жути некрасивый, худощавый стан, торчащие ребра и почти никак не выделенная талия.

Как уже было сказано выше, её походка, жесты и мимика были лишены всякой индивидуальности и до того невыразительны, что она попросту исчезала, теряясь на ярком фоне других людей. Говорила она мало, скупясь на эмоции и чувства, никогда не отстаивала своей точки зрения и не интересовалась чужим мнением, ставя его в цепочке своих интересов чуть ближе, чем разнообразные аспекты жизни тех самых людей.

* * *

История Ангелины началась в тот самый день, когда она, примерив на себя волшебную Распределяющую Шляпу, была, вопреки всем законам логики и здравого смысла, отправлена не в Слизерин, подобно её отцу и старшим братьям, а в Гриффиндор. В этот момент, видимо, весь мир перевернулся с ног на голову, а небо сверглось на землю. Или же старая говорящая Шляпа попросту рехнулась, лишившись любых проявлений здравого смысла. Но, тем не менее, изменить ничего нельзя — и вот она уже сидит за длинным гриффиндорским столом рядом с другими только что прошедшими распределение первокурсниками: Ли Джорданом, Анжелиной Джонсон и рыжими мальчиками-близнецами, чьих имён она не помнила и запоминать не стремилась. Пожалуй, именно в тот самый момент некая незримая черта вражды промелькнула меж ней и её братьями, сидевшими за соседним столом под серебряно-зелеными цветами.

Вечерний сумрак постепенно окутывал мир, не спеша накрывая землю мягким покрывалом ночи. Первые звезды загорались на вечернем небе, тускло поблескивая из-за пелены туч. Порывистый ветер спешил прогнать прочь последние остатки дневной жары. Листья на деревьях тихонько перешептывались, будто бы напоминая миру о скором приближении осени.

Ангелина стояла у окна, безразличная к красоте внешнего мира, и, приложив скрипку к левому плечу, играла спокойную незатейливую мелодию, не требующую особого мастерства. Любовь к музыке — это всё, что она переняла у женщины, именуемой её матерью. Игра на скрипке — это всё, чему эта женщина успела её научить, прежде чем умереть.

Ангелина плохо умела играть, а в сложных мелодиях слишком часто фальшивила, что все же не мешало ей с завидным упорством пытаться учиться и совершенствоваться. В сущности, скрипка была единственным её другом, единственной вещью во всем мире, к которой она была привязана, и только мелодия этого инструмента среди всех остальных бесчисленных звуков могла привести в порядок её душевное смятение, уравновесить безумный вихрь мрачных эмоций. Музыка спасала Ангелину, создавая хоть какую-то иллюзию жизни, и потому девушка упивалась ею, как наркотиком, внимательно вслушиваясь в звучание каждой ноты.

Старые часы, накрытые толстым слоем многолетней пыли, несколько раз пробили глухим звоном, о чем-то оповещая Уэйнрайт. Девушка отложила нежный инструмент в сторону, бережно приложив к нему смычок, и поспешила выйти из комнаты. Спустившись на первый этаж по скрипучей лестнице, она неуверенной, слегка неряшливой походкой, прошла через гостиную и зал и, оказавшись в тесном маленьком коридорчике, освещаемом лишь скудным светом парочки свечей, свернула вправо, и очутилась у маленькой лесенки, ведущей куда-то вниз. Спустившись, Ангелина обнаружила перед собой дверь в комнату, по виду напоминающую вход в чулан.

* * *

— Ты звал, отец? — поинтересовалась она тихим, слегка хрипловатым голосом у мужчины, что сидел за столом, доверху заваленным старыми потрёпанными книгами, свитками и манускриптами с древними рунами.

Комната эта, как вы уже поняли, вовсе не была чуланом, но по размеру не слишком-то отличалась от него. Из предметов мебели здесь был лишь указанный выше стол, парочка запыленных кресел и небольшой книжный стеллаж, на верхушке которого удачно расположились парочка тёмных артефактов.

Напротив отца стоял её старший брат Адам, двадцатилетний парень с длинными черными волосами, завязанными в тугой хвост и небольшим, едва заметным шрамом на правой щеке. Пожалуй, из всех своих братьев лишь к Адаму Ангелина испытывала нечто на подобии любви или хотя бы симпатии. Вынужденная делить с ним одну комнату, она привыкла доверять ему, поддерживать и получать в ответ то же самое.

— Вы оба, — холодный, наполненный сталью голос Роберта Уэйнрайта заполнил маленькую комнату, — нужны мне для одного дела. Ты, Ангелина, должна будешь кое-что украсть для меня, а затем передашь эту вещь своему брату. Он знает, что с ней нужно делать.

Адам коротко кивнул и бросил беглый взгляд на младшую сестру. Ангелина молча стояла в тени, слегка ссутулившись, и ни о чем не пыталась спрашивать. Она прекрасно понимала — отец сам объяснит ей всё, что она, по его мнению, должна была знать. Остальное её не касалось.

Хочешь не хочешь, но именно к этому приводит воспитание в семье Уэйнрайтов, а именно — к безропотному послушанию и готовности выполнять всё, что тебе прикажут. Роберт был тем человеком, который не терпел непослушания или любой критики по отношению к своим действиям. В пылу особо сильного гнева он даже мог намеренно причинять сильную боль, так сказать, «с целью воспитания».

Парочка таких случаев в жизни Ангелины уже была, и она не особо стремилась вновь возобновлять их.

Тем временем, не дождавшись никаких вопросов, Роберт продолжил излагать суть поручаемого им дела. — Мне удалось узнать, что в эту субботу семья грязных магглолюбивцев Уизли будут в «Дырявом Котле» и остановятся там на пару дней до отправления их детей в Хогвартс. Вы оба тоже отправитесь туда, и ты, Ангелина, украдешь у Артура Уизли вот это, — и он небрежным жестом кинул на стол небольшой свиток, сплошь изорванный и потрепанный.

Девушка тут же взяла его в руки, чтобы детально рассмотреть: краски на старом листе давно потускнели, утрачивая былую яркость, а в некоторых местах даже размылись. Но в целом было четко видно, что там изображалась маленькая деревянная шкатулочка, чья поверхность была украшена замысловатым рисунком необычной птицы — наполовину ворона, наполовину орла.

— Как скажешь, — коротко ответила она, сложила вдвое маленький свиток и спрятала его в карман серых потрепанных джинсов.

* * *

Промозглым субботним утром, что нависало над людьми мрачным напоминанием о приближающейся осени, Ангелина и Адам молча шли по пустынным улицам серого Лондона, направляясь в пресловутый «Дырявый Котел». Тишину нарушало лишь мерное постукивание башмаков о мостовую и злобное карканье ворона, притаившегося где-то в ветвях редких деревьев. Изредка мимо двух волшебников, распространяя ужасный шум мотора и нестерпимый запах машинного масла, проносились машины спешащих куда-то людей.

— Как думаешь, что это за шкатулка такая? — наконец прервала молчание девушка — И откуда она у Уизли?

Адам пожал плечами и коротко пояснил: — Отец вроде бы говорил, что Артур Уизли конфисковал эту вещь у одного волшебника, который то и дело нападал на магглов и в конце концов привлёк на себя внимание Министерства, был арестовал, а его дом обыскали и нашли там парочку занятных артефактов. Уизли поручили передать кому-то необходимую для нас вещь, и мы должны забрать её раньше, чем он это сделает. Остальное тебе, сестрица, знать не нужно.

Он хмуро, но совершенно не злобно посмотрел на неё, на секунду сфокусировав взгляд на сосредоточенном лице Ангелины. Остаток пути прошел в молчании.

* * *

В «Дырявом Котле», как, впрочем, и всегда, было шумно и нестерпимо душно. Множество волшебников из всех уголков Лондона собирались тут с целью отдохнуть, получить ночлег или же просто приятно скоротать время. В то время как Адам отправился договариваться с хозяином гостиницы о комнате, Ангелина принялась внимательно разглядывать посетителей, изучая всех этих до жути неприятных ей людей.

В самом конце зала она заметила длинный стол, за которым восседала кучка рыжеволосых детей со своими точно такими же рыжеволосыми родителями. Вместе с ними был еще черноволосый паренек в нелепых круглых очках и девочка, его ровесница, с копной каштановых волос. Парень являлся небезызвестным сыном Поттеров, а вот девушку Ангелина хоть и видела не впервые (они нередко встречались в башне Гриффиндора), но имени вспомнить не могла, да и не особо стремилась.

Решительным шагом девушка направилась в ту же сторону, где разместились Уизли. В подобных ситуациях её незаметность и способность не привлекать лишних взглядов спасала Ангелину. Проходящие мимо волшебники то ли не видели пятнадцатилетнюю девочку с длинными немытыми черными волосами и неряшливой походкой, то ли просто не хотели её замечать. Тем не менее, Ангелине удалось протиснуться за соседний от Уизли столик и при этом не привлечь к себе лишнего внимания.

Уизли о чем-то весело переговаривались. Поттер отошел куда-то в сторонку вместе с Артуром, и тот что-то тихо ему говорил. За столом два огненно-рыжих близнеца из-за чего-то весело смеялись. Близнецов Ангелина знала и даже помнила их имена — это были Фред и Джордж, с которыми она, к своему сожалению, училась на одном курсе. Эти двое невыносимых мальчишек больше всех других людей бесили её: их вечные шутки казались ей нелепыми, их постоянная жизнерадостность выводила её из себя, а легкость, с которой они выходили из всех передряг, заставляла передергиваться от отвращения.

Пару раз до неё отчетливо доносился приглушенный шепот со всех сторон: «Сириус Блэк... страшный убийца... сбежал из Азкабана». Фамилия Блэков была хорошо ей известна, а вот имя «Сириус» хоть и отдаленно что-то напоминало, но никак не хотело всплывать в памяти. В конечном итоге девушка решила, что некто из Блэков сейчас не представляет для неё никакого интереса, и вскоре позабыла о нем.

Спустя некоторое время к ней присоединился Адам: он принёс с собой немного еды, чей вид настолько смутил Ангелину, что она не решилась к ней притронуться, и сообщил, что снял двуспальную комнату на верхнем этаже.

Разговоры за соседнем столом постепенно поутихли. Люди вокруг все так же сновали без особой цели, занятые бессмысленными обсуждениями вроде нового матча по квиддичу. «Дырявый Котел» пребывал в невероятно угнетающей скуке.

Неожиданный хлопок, раздавшийся где-то рядом, заставил Ангелину и всех присутствующих вздрогнуть. С минуту ничего не происходило, а потом в потолок внезапно полетел огромный сноп сверкающих искр, принял странную, ни на что не похожую форму и с хаотичной быстротой стал перемещаться по всему залу, грозя угодить какому-нибудь зазевавшемуся волшебнику прямо в лицо. Фейерверк переливался всеми цветами радуги и издавал странные шипящие звуки, будто собираясь взорваться. Люди в панике прятали свои головы от искр, некоторые даже падали на пол или заползали под стол. Сделав несколько кругов, подпалив одну штору и едва не сбив внушительного размера люстру, фейерверк упал в похлебку какой-то старой достопочтенной волшебницы, чтобы тут же погаснуть, а через мгновение взорваться новым потоком искр и затем окончательно потухнуть.

Несколько минут «Дырявый Котел» пребывал в напряженном молчании, а потом разразился громогласным, укрепленным десятками голосов смехом. Не смеялась только та самая достопочтенная старушка, да еще и Молли Уизли, устремившая грозный, не предвещающий ничего хорошего взгляд на своих сыновей. Воспользовавшись суматохой, Ангелина проскользнула мимо столика Уизли, предварительно захватив ключи от их с братом комнаты, и, поднявшись по лестнице, направилась прямо по коридору. То же самое сделали и близнецы Фред и Джордж, наивно надеясь сбежать от материнского гнева. Уже закрывая за собой дверь, Уэйнрайт услышала доносившиеся издалека возгласы миссис Уизли, тихие пристыженные оправдания близнецов и фразу «Никогда больше вы не получите назад своих фейерверков. Они могут быть слишком опасны!».

* * *

Поздней ночью, когда все нормальные (относительно нормальные, ведь речь идет о волшебниках) люди легли спать, Ангелина, под бесконечными напутствиями своего брата, собралась проникнуть в комнату Уизли. Она взяла метлу, неведомо откуда раздобытую Адамом, и выглянула в окно, дабы оценить расстояние, которое ей придется преодолеть. Хоть она в том никому не признавалась, но до потери сознания боялась высоты и почти не умела управлять метлой. Окно в номер, где расположились Молли и Артур, было всего в шести-семи метрах от них, и даже для Ангелины пролететь такой «путь» не составляло труда.

Окно в их номер, к великому изумлению Уэйнрайт, оказалось открытым, что не могло не радовать. Подлетев максимально близко, она аккуратно взобралась на подоконник, одновременно пытаясь унять дрожь в коленках и стараясь не смотреть вниз. Убедившись, что Уизли крепко спят, Ангелина забралась внутрь и первым делом спрятала метлу за шторой, на всякий случай. Постояв несколько бесконечно долгих минут, она подождала, пока глаза окончательно привыкнут к темноте и с интересом стала рассматривать комнату, надеясь найти хоть одну подсказку местоположения шкатулки и молясь про себя, чтобы она вообще находилась тут. Наконец, не найдя ничего представляющего хоть малейший интерес, она приступила к детальному поиску, стараясь ничего не пропустить.

Ангелина слишком хорошо знала, что её ожидает, если не выполнить приказ отца.

Обыскав всё, что только можно, и почти отчаявшись, девушка устремила свой взгляд на небольшой, почти пустой шкаф, в котором была лишь парочка вещей и немного одежды. Ничего хоть мало-мальски полезного для неё.

Чуткий слух Ангелины уловил где-то в коридоре тихий звук чьих-то шагов, но увлеченная делом волшебница не придала этому никакого значения, совершенно не предполагая, что кому-то еще взбредёт поздней ночью забраться в комнату старших Уизли. Она очнулась лишь тогда, когда послышался тихий звук повернувшейся ручки и скрежет открываемой двери. Не имея иной альтернативы, Ангелина залезла в шкаф, плотно закрыла двери и заглянула в щель, насколько позволяло сдавленное пространство. Первое время она ничего не видела, потому что её обзор был ограничен, но вскоре ей удалось услышать тихий шепот двух совершенно одинаковых голосов.

— Фред, ты уверен, что они здесь?

— Тише ты, тупица, — ответил второй голос, а затем послышался сдавленный стон: видимо кто-то кого-то ощутимо ударил локтем.

Присмотревшись, Ангелина увидела два одинаковых задумчивых лица — близнецы что-то искали. «Чертовы идиоты, — злобно подумала она, — и почему вам только не спится?»

А между тем близнецы медленно, но уверенно приближались к её убежищу.

— Ты уверен, что они там?

— Конечно, братец, ты же знаешь нашу маму — она всегда прячет все наши изобретения в шкафу, а мы всегда их оттуда забираем.

Мистер Уизли коротко зевнул, чем заставил передёрнуться Фреда и Джорджа, а затем перевернулся на другой бок и продолжил лицезреть свои сны.

Ангелина тем временем как можно сильнее вжалась в стену, видимо, намереваясь растворится в ней, и прикрылась всевозможной одеждой. Ей не очень-то хотелось быть обнаруженной в комнате родителей своих однокурсников.

Дверца шкафа тихонько скрипнула, открываясь. Один из близнецов вздрогнул и обернулся проверить, не проснулись ли родители. Затем другой рыжеволосый юноша ткнул его локтем в живот и указал на что-то, укромно лежащее в нижнем углу. Это была ярко разукрашенная коробочка с теми самыми фейерверками.

— Бери скорее, и уходим отсюда.

Девушка свободно вздохнула — они её не заметили.

Когда Фред и Джордж забрали свою драгоценную коробку с фейерверками, Ангелина несказанно удивилась, увидев в том самом углу, где раньше стояли фейерверки, ту самую шкатулку, чье изображение по прежнему хранилось в её кармане. Величайшее везение!

* * *

Спустя минут десять она уже сидела за столом в своей собственной комнате, внимательно наблюдая, как её брат изучает шкатулку, даже не пытаясь её открывать. Она была довольна собой, хотя некая тень сомнения все же спряталась где-то в укромном уголке её сознания — «А не слишком ли просто она мне досталась?».

Откуда же им было знать, что шкатулка перед ними — всего лишь самая обычная шкатулка, такая же, как и тысяча других обычных шкатулок. Магии в ней было не больше, чем в маггловских часах. Настоящий магический артефакт находился в укромном убежище, хитро спрятанный Артуром Уизли.