Драбблы: Люциус и все-все-все (джен)

По заявке: Регулус Блэк — юный Упивающийся Смертью — отправляется на первое задание. Только у его наставника — Малфоя — несколько своеобразное представление о том, как можно пытать магглов. Зачем круцио и авада, когда есть империо, и вообще время можно провести и более приятным способом, чем выпуская кому-то кишки.

* * *

— Тише, тише, — уговаривает Люциус юного и излишне порывистого Блэка, — опусти палочку. Обойдёмся без членовредительства...

— Н-но... — Регулус ничего не понимает. Хмурится. — Милорд приказал...

— Провести воспитательную работу с этим... предателем крови, верно? — уточняет Малфой. — Без ограничения в методах?

— Да, но...

Люциусу всегда хорошо удавался Империус. Тонкая, ювелирная работа — впрочем, не намного сложнее, чем обыденная дипломатия. Нужно лишь правильно подобрать слова.

— Разве он не мил? — задумчиво произносит Люциус, оглядывая одурманенную заклятьем жертву. — Растус Флинт, всего на два года старше тебя... я немного знал его. И всего-то женился на неподобающе безродной особе. Разве за это он заслуживает боли и смерти?

— Мистер Малфой, — глаза Регулуса возмущённо вспыхивают. — Вы подвергаете сомнению...

— Его имя означает "любить", — прерывает его Малфой. — Как ты думаешь, может ли любовь стать пыткой?

Люциус знает, как сделать, чтобы жертва запомнила всё. Каждый чужой приказ, каждое движение своего предательски безвольного тела.

Люциус знает, как сделать удовольствие для одного унижением для другого. Ему всегда достаётся удовольствие.

Люциусу нравится его новый ученик. Он быстро учится, и с ним приятно разделять это удовольствие.

— Проклятье, мистер Малфой, вы грязный извращенец... — бормочет Регулус, переводя дух и оправляя одежду.

Люциус неторопливо оглядывает себя и пожимает плечами.

— Кстати, составишь мне компанию в ванной?

По заявке: Нарцисса с давних пор дружит со Снейпом, а в день святого валентина на фоне беременности вдруг проникается исключительной жалостью к его одиночеству и настаивает на том, чтобы Люциус пригласил Снейпа на романтическое свидание со всем вытекающим. Люциус не ожидал, не горит желанием, но супруга беременна, в слезах и настойчива.

* * *

— Милый, мне опять плохо! Подай тазик!

— Вот, дорогая.

— Милый, я хочу филе иглобрюха!

— Сейчас, дорогая.

— Милый, убери розы, они ужасно пахнут!

— Да, дорогая.

— Милый, я назначила свидание Северусу!

— Да, доро... что?!

Нарцисса немного стушевалась.

— От твоего имени... Завтра же праздник, а он такой одинокий и несчастны-ы-ый...

— Только не плачь, дорогая!!!

— Ты согласен, да? — миссис Малфой, будущая мать наследника рода, несмело улыбнулась сквозь слёзы. — Вот и прекрасно. Не переживай, это же всего на один вечер, отдохнёшь немного. А со мной пока побудет Добби...

* * *

— Добби, открой окна, мне душно!

— Да, хозяйка!

— Нет, лучше закрой, холодно!

— Как прикажете, хозяйка!

— Добби, подай чай! С круассанами!

— Сию секунду, хозяйка!

— Нет, лучше с конфетами... И вообще кофе!..

* * *

А неописуемо пьяный Люциус тем временем с облегчением рыдал на плече у озадаченного Снейпа, признаваясь в любви поочерёдно то к нему, то к жене, то к героическому домовому эльфу.

По заявке: Блэки заключили с Малфоями договор о браке, не уточняя имя девицы. Изумление Люциуса, понимающего на церемонии фату, чтобы поцеловать невесту уже после заключения брака и обнаруживающий там Нарциссу вместо Беллы.

* * *

"Дорогая моя невеста!

Полагаю, Ваши родители уже поставили Вас в известность о брачном контракте как и меня, постфактум!. Как велят старинные традиции, мне негоже видеть Вас до свадьбы, но кто это вообще придумал?! обмениваться письмами не возбраняется, и мне бы было весьма приятно узнать Вас поближе.

Искренне Ваш,

Л."

* * *

"Драгоценный мой жених!

Ваше послание стало для меня приятной неожиданностью. К моему величайшему сожалению, матушка не одобряет даже мою переписку с Вами грымза консервативная!, потому это письмо, скорее всего, окажется единственным. Знайте, милый друг, что даже несмотря на это, я рада нашему будущему союзу и жду церемонии с нетерпением!

Всегда Ваша,

Б."

* * *

— Всё же Белла, — скривился Люциус, комкая уже ненужную записку. Отец, выбравший ему жену, упорно не признавался, какая из сестриц Блэк приглянулась ему в качестве невестки, но младший Малфой не мог не озаботиться выяснить это своими силами.

...Увидев под откинутой фатой ясные голубые глаза и светлые локоны, Люциус замер от изумления, напрочь забыв, что сейчас ему полагается поцеловать невесту. Тогда Нарциссе пришлось сделать это самой. Всё-таки она действительно с нетерпением ждала этого момента.

* * *

— Но... почему «Б.», дорогая? — не смог не полюбопытствовать он чуть позже.

Нарцисса мягко улыбнулась:

— Всего лишь ещё одна традиция, дорогой. Блэк — всегда в первую очередь Блэк.

По заявке: Люциус — шафер на чьей-то свадьбе, юмор.

* * *

— Я устал.

Снейп одним глотком осушил полный бокал виски, поморщился, швырнул его в стену. Люциус вздрогнул. Мало того, что он впервые видел, как Северус пьёт что-то крепче кофе, так тот ещё и буянить вздумал.

— Но что...

— Люциус... — Снейп вздохнул. — Ты прекрасен, спору нет, но мне уже осточертели твои увёртки. То ты со мной флиртуешь, то игнорируешь, а вчера я узнаю, что у тебя было свидание с этой Блэк. И откуда узнаю — из "Пророка"! Мне это на-до-е-ло, слышишь? К чёрту всё. Я женюсь.

— Что?!

Наконец Люциус отвёл взгляд и вздохнул:

— Прости... я... Я очень рад за тебя. Ну... хоть шафером меня пригласишь? — он попытался улыбнуться; вышло неубедительно.

Да уж, он это заслужил. А что было делать, если этот неприступный гад так стойко сопротивлялся всем попыткам его соблазнить? Делал вид, что не замечает, нос свой длиннющий воротил, не смотрел даже в сторону Малфоя. Только и оставалось, что заставить его ревновать.

Заставил. Молодец. А теперь потенциальное счастье уплывает в неизвестно чьи руки.

— Шафером? — Северус коротко глянул на него исподлобья. — Тебя?

— Ну... — Люциус виновато пожал плечами. И снова вздрогнул от неожиданности, когда собеседник вдруг шагнул к нему.

— Дурак... — едва слышно шепнул Снейп. — Ты выйдешь за меня, Люциус?

По заявке: Антонин Долохов упорно делает вид, что Люциус — девушка, ухаживает, оказывает всяческие знаки внимания. На попытки объяснить, что перед ним юноша, изображает полное непонимание, ссылаясь на незнание языка.

* * *

...Сначала он притащил букет ромашек и, широко улыбаясь, вручил его оторопевшему Люциусу. Тот даже сказать ничего не успел, просто стоял, таращась на цветы, пока их у него прямо из рук не выхватил пробегавший мимо Снейп ("О, matricaria recutita, пригодится...").

Затем этот м... чудак из северной глухомани завел манеру при встрече целовать люциусовы белы рученьки со словами: "Оу, май бьютыфол лэды!"

— Какая я тебе леди?! — возопил Малфой, наконец распознав знакомые слова через жуткий акцент чужеземца. Хлопнув глазами, тот убежденно повторил: "Бьютыфол!"

Выяснять дело по-мужски было чревато: все знали, что Долохов на короткой ноге с Лордом, а потому злить его не следует. Попытки втолковать на словах, что Люциус очень даже джентльмен, результатов не дали. Антонин кивал, ухмылялся и снова твердил свое.

Терпение Люциуса лопнуло после одного удачного рейда, когда вся группа нагрянула в Мэнор — обмывать. А Долохов, улучив момент, опрокинул Малфоя на диван, сдернул с его ноги ботинок, водрузил туда рюмку с шампанским и залпом осушил эту конструкцию.

— Да ты!.. — зашипел Люциус, подскочив к нему, схватив за грудки и основательно встряхнув. — Достал! Уже! Придурок! Я не леди, не леди-и-и, я мужи-и-и-к!!!

— А ведешь себя как девчонка, — спокойно ответил Долохов. На чистейшем английском.

И поцеловал его.

* * *

(бонус)

Как оказалось позже, у Долохова была совершенно отвратительная привычка вставать в несусветную рань и делать всякие странные и страшные вещи — например, вроде обливания холодной водой прямо во дворе Мэнора.

Но сегодня он сам себя переплюнул, проснувшись даже не на рассвете, а задолго до рассвета. Учитывая, что на дворе стояло лето и светало рано, по меркам Люциуса сейчас была самая что ни на есть середина ночи. И он был очень недоволен, когда его буквально вытолкали из уютной постельки.

— Па-а-а-дъём! — рявкнул Долохов ему прямо в ухо, когда стало ясно, что Малфой может спать даже без одеяла, без подушки, без простыни и вообще на полу. Бедняга подскочил, дико озираясь по сторонам, но узрел только довольно лыбящегося Антонина.

— Хватит дрыхнуть, — категорично заявил тот. — Бегом в душ, и чтобы через пятнадцать минут был одет и готов к выходу.

— К какому выходу?! Куда? Ты окончательно свихнулся?!

— На рыбалку поедем, — Антонин расплылся в блаженной улыбке. — Будем из тебя мужика делать!

— Дьявол! Отпусти меня, гад!

— Нот ундерстенд.

— Прекрати паясничать, прекрасно ты всё понимаешь! Тони! Больно же!

— Сам согласился, — категорично заявил Долохов, склоняясь над обнажённым Люциусом и полностью игнорируя его попытки вырваться. — Да хватит уже ломаться аки девица на выданье! И так едва уболтал тебя...

— Больно, — упрямо повторил Малфой. — Слезь с меня. Я передумал.

— Поздно уже передумывать. Расслабься, как говорится, и получай удовольствие.

— Да какое, к Мордреду, удовольствие! — взвыл Люциус совсем уж дурным голосом, и Антонину пришлось прижимать его к поверхности чуть ли не всем телом, чтобы не вывернулся. — То ты меня за даму принимал, теперь совсем какого-то извращенца пытаешься из меня сделать! Иди лучше Снейпа обхаживай, у него на лице написано, что он латентный мазохист!

— Расслабься, кому сказано, — рыкнул Долохов у него над ухом. Очень убедительно рыкнул, Люциус от неожиданности аж притих. — И лежи смирно. Суховато, да? Ничего, сейчас исправим...

— Я боюсь, — мрачно заявил Малфой. — А ты — гнусный насильник.

— Это с непривычки больно, — ответили ему тоном истинного профессионала. — Войдёшь во вкус — ещё сам меня потом умолять будешь: "Ну Антонин, друг сердешный, ну запарь ещё разок баньку!.."

Смачно чвякнул доставаемый из бадейки свежий веник, и Люциус, обречённо вздохнув, закрыл глаза, смиряясь с неизбежным.

Впрочем, потом ему действительно понравилось.

Но это уже совершенно другая история...

Северус Снейп умер. Совершенно точно умер, и сейчас наконец пришло очень ясное осознание этого факта.

— А как же "cogito, ergo sum"? — громко поинтересовался Снейп в окружающее его пространство. — Я, как бы это сказать, уже не существую. Но, судя по ощущениям, всё ещё мыслю...

Пространство хихикнуло нежным девичьим голоском и отозвалось:

— Ой, Сев, ты опять занудствуешь... Нет бы поздороваться сначала!

Этого он не ожидал. По правде говоря, он вообще ничего не ожидал после того, как горло обожгло болью от змеиных клыков. И в жизнь после смерти профессор Снейп тоже никогда не верил.

Однако, пришлось засомневаться, потому что спустя каких-то пару секунд (по его личному мировосприятию; он не был уверен, существует ли здесь время как таковое) у него на шее с восторженным визгом повисла Лили. Настоящая. Кажется. И счастливая. Вроде бы.

* * *

...Времени здесь действительно не было. И пространства, как такового, тоже. Было бы любопытно проанализировать это всё, но это можно было сделать потом — если Снейп всё правильно понял из сумбурных объяснений Лили, у него в запасе для исследований была самая настоящая вечность. А пока они просто сидели и болтали — повинуясь их желанию, пространство приняло вид берега то ли озера, то ли реки; точнее было сказать сложно, потому что уже в нескольких шагах пейзаж со всех сторон обрывался, сливался с густым белёсым маревом.

Как будто не было ни той давней ссоры, ни затянувшейся на года обиды, ни всего остального, что было после. Разговор, вопреки опасениям профессора, выходил совершенно не тяжёлый — точно так же они болтали когда-то давно, гуляя после уроков по окрестностям Хогвартса. Он рассказывал взахлёб, не в силах сдерживаться, ругал своих бывших соратников (с обеих сторон) и бездарных учеников, каялся, громогласно провозглашая себя дураком, и сам же смеялся — таким мелким и незначительным это всё казалось сейчас, здесь. А она с интересом спрашивала и улыбалась так, как будто уже всё знает наперёд.

Но когда-то все новости должны были закончиться, и тогда Лили, обхватив колени руками и искоса поглядывая на друга, вдруг сказала:

— Знаешь, Сев... я очень перед тобой виновата. Я ещё давно должна была это сказать и извиниться, но... Ты простишь меня сейчас?

— За что? — Северус удивлённо посмотрел на неё и пожал плечами. — Если ты о... я уже давно простил, знаешь.

— Нет же! — она окончательно сжалась в клубочек. Плечи девушки чуть заметно вздрогнули, как будто она пыталась сдерживать не то смех, не то слёзы; голос зазвучал глуше. — Ты, наверное, уже не помнишь... когда ты однажды пожаловался, что у тебя волосы сильно выпадают, я сказала, что мама советует втирать в них репейное масло. Только я не знала, что его надо смывать... ты же простишь меня, Сев?

Но последней фразы он уже не услышал, потому что упал на траву, прикрыв глаза, и смеялся, думая о том, какая же забавная штука эта смерть. И о том, что этот шаг однажды стоит сделать — просто для того, чтобы понять, насколько глупая штука жизнь.