Притворство (гет)

Она открыла глаза и моргнула, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, чтобы в глазах прояснилось; она сосредоточилась на зеленом пятне. Ярком зеленом пятне. Через минуту-другую она увидела:

Ярким зеленым пятном был Хогвартс, объятый темно-зеленым пламенем.

И затем все снова обрушилось на нее. Ложь, правда, кровь, смерти, все... и Гарри.

Она обняла колени, беззвучно плача и вопрошая... почему?

Он был превосходным актером, она отдавала ему должное, хотя поняла, что все было ложью. Обманом. Фасадом. Он не был непонятым ангелом, желавшим вести, спасать, помогать; он был чудовищем, жаждавшим тиранить и уничтожать.

Она ошибалась, они все ошибались. Он носил маску, все это время, что она знала его, все это было фальшивым — улыбки, смех, приключения, — все было ложью.

Он казался робким, вежливым мальчиком, который никогда не мог обидеть другого даже под принуждением, но нет, на самом деле он был манипулятором и безумцем, который убивал не колеблясь, и вероятно, даже наслаждался этим.

Как она, самая умная ведьма, не увидела...

— Здравствуй, любимая.

В полумраке леса она увидела только сияющие зеленые глаза и изломанный молнией шрам, и услышала только тихую усмешку, перед тем, как потерять сознание.

* * *

Он лежал на своей кровати, мурлыкая "С днем рождения" и сосредоточившись на мелодии. Когда внизу пробили часы, он открыл глаза и улыбнулся.

Он услышал сердитый голос дяди, зовущий его вниз. Его улыбка стала только шире, пока он спускался.

Час потехи!

— Привет, семья, какой сегодня приятный вечер, не так ли? — весело воскликнул он, обращаясь к находившимся в комнате кузену Дадли, тете Петунии, дяде Вернону, и даже тете Мардж.

— Мальчишка! Сядь, и положи нам еды!

— Но дядя, на сегодня я запланировал нечто действительно забавное! Чтобы отпраздновать, ведь это же мой день рождения!

— Урод, сядь, или месяц не получишь еды! — визгливо вскрикнула его тетя.

Гарри просто пожал плечами:

— Ну хорошо, давайте начнем.

Быстрым взмахом руки он запер все пути бегства из дома, и осмотрел свою "семью":

— Я не собираюсь тратить воздух в легких на объяснения, но черт побери, вы давно должны были понять, чем все кончится.

Он решил сначала избавиться от жирной суки и ее псины. Он просто взмахнул рукой и она начала задыхаться, схватившись за горло и побагровев. Через несколько минут она упала замертво. Он рассмеялся.

Затем он прошел на кухню, взял несколько ножей и обернулся к побелевшим от ужаса оставшимся Дурслям.

— Ну что ж, полагаю, с вами я поступлю по старинке, ведь вы все так дороги моему сердцу, — лениво протянул он и пошел к ним, напевая:

— С днем рожденья меня!

Рука его дяди отвалилась; тетя вцепилась в свое окровавленное горло, кузен сжимал свой вывалившийся глаз.

— С днем рожденья меня!

В сторону отлетели несколько пальцев, клок волос, может быть с частью скальпа. Хрустнула кость.

— С днем рожденья, милый Гарри...

Эй, это же глаз Дадли, он наступил на него, а это часть черепа Петунии, а его дядя был... повсюду.

— С днем рожденья меня!

Он бросил на коврик у двери зажженную спичку и со злорадством смотрел, как распространяется пламя. Он вспомнил, что его "семья" выкрикивала одно и то же слово, пока он их обезглавливал...

Урод.

Может быть, потому, что это вдалбливали в его голову, сколько он себя помнил, может быть, поэтому он в конце концов принял это, даже стал этим гордиться.

Все-таки какой он счастливый урод в свой уродский день рождения.

Она вспомнила тот, тот день, когда все они сели на поезд и Гарри сообщил, что Дурслей убил какой-то маньяк, она вспомнила его голос, убитый горем. Его глаза, печальные и тоскующие.

И она не могла даже предположить, что этим маньяком был сам Гарри.

* * *

— Здравствуй, Гарри. Чудесный вечер, не правда ли?

Гарри кивнул директору:

— Простите, Дамблдор, но могу я спросить, зачем вы позвали меня сюда этим вечером? — он огляделся и увидел, что площадка Астрономической башни была пуста, не считая его самого и старого волшебника.

— Гарри, прежде всего позволь мне сказать, что я сожалею о твоей семье. Должно быть, ты очень по ним тоскуешь.

— Думаю, вы можете так сказать.

Старик соединил ладони:

— Но сейчас я должен рассказать тебе о том, что должно нам помочь.

— О чем же?

— О самопожертвовании, вот о чем, Гарри. Запомни, чтобы победить Волдеморта, ты должен от многого отказаться, ради высшего блага.

Юноша хмыкнул:

— Я так и знал, что ты это скажешь, Дамбодурень!

Дамблдор недоверчиво уставился на Гарри.

— Прости, что?

— Ты случайно не отрепетировал эту речь? — сказал он между приступами хохота.

— Гарри! Это не шутки! Ради высшего блага ты должен...

— Что! Да ты послушай себя! Пожертвовать собой! Да перестань, как долго ты еще собираешься прикидываться святошей, ты, старый маразматик!

— ...

— Знаешь, если бы я был сломленным или наивным, я бы, вероятно, поверил тебе и последовал за тобой. Но это не тот случай. Вот так-то.

— Я не понимаю...

— Ты все это время действительно верил, что я тебя слушаюсь, хм-м? — издевательски протянул Гарри. — Я видел тебя насквозь с момента нашего знакомства, я знал про хоркруксы, Тома Риддла, мой шрам, даже про твои тайные делишки и план.

— Гарри, я не знаю, что ты...

— Отправить меня к жестоким родственникам, даже вопреки желаниям моих родителей, чтобы ко времени моего поступления в Хогвартс я стал самым жалким, сломленным, покорным ребенком с заниженной самооценкой, — протянул он с отвращением.

— Чтобы я следовал каждому твоему слову, подружился с Уизли, влюбился в Джинни, пережил многочисленные "приключения" и погиб в поединке с Волдемортом, пока ты корчишь из себя бога, пока ты и Уизли, особенно этот олух Рон, его потаскуха-мать и сестра расхищаете мое наследство, заодно продав или иначе избавившись от моей Гермионы.

Престарелый маг побледнел, и холодный пот проступил по всему его телу:

— Пожалуйста, Гарри, пойми меня правильно, видишь ли, э-э-э... Твои родители не хотели бы, чтобы ты...

— Не смей говорить от их имени, — его голос внезапно похолодел. — Ты действительно чертовски жалок. Можно было надеяться, что ты поймешь свою ошибку после этого фиаско с Риддлом, но кажется, у тебя какая-то навязчивая идея создавать себе своих худших врагов.

— Как давно? — раздался глухой голос директора. — Как давно ты планировал, знал, ждал? С каких пор?

— С самого начала.

Директор вопросительно взглянул.

— Ваш драгоценный Избранный давно мертв. С того самого момента, когда в меня попало Смертельное проклятье. Ваш спаситель умер той ночью. Тогда я родился заново, и с тех пор я планировал и притворялся.

Ветер трепал их одежду. Они стояли и смотрели друг на друга. Один с насмешкой, другой хмурясь.

— Ну что ж, довольно болтовни, я думаю. Ах да, и помощь, которую ты вызвал три минуты назад, не подоспеет вовремя, ты будешь уже мертв.

Гарри вскинул палочку и направил ее на некогда прославленного волшебника.

— С твоей смертью начнется новая эра, — он усмехнулся, — и так как я в отличном настроении, думаю, что я позволю тебе скончаться от моего собственного, нового и усовершенствованного Смертельного проклятья!

— Твоего нового и...

— Я практиковался месяцами. Думаю, ты догадаешься, куда делись все эти пропавшие кентавры и люди и на что они пошли. Совершенство достигается практикой!

Дамблдор смотрел в изумлении, с единственной мыслью в голове: "Боже, смилуйся над всеми нами".

Он и моргнуть не успел, как заклинание ударило в него.

Боль. Мучительная боль. Как все пытки мира, собранные в один кулак.

И он услышал только:

— Нуар некс.

Черная смерть.

Она вспомнила, как Гарри бежал к ней со слезами на глазах, крича, что Волдеморт убил Дамблдора, и что им нужно уходить. Затем он обнял ее и сказал, что он пойдет и найдет Рона. Ложь.

* * *

Он обнял Гермиону, волна удовольствия прокатилась по его телу от прикосновения, и он быстро пробормотал ей, что он пойдет искать Рона. Она кивнула, и он помчался по коридору мимо толпы студентов, покидающих здание после сообщения о смерти Дамблдора. Добравшись до гостиной Гриффиндора, он вошел внутрь и запер дверь, обнаружив своего "лучшего друга" и его сестру.

Рон взглянул на него:

— Ой, Гарри! Ты напугал меня, дружище. Ты слышал — Волдеморт убил Дамблдора! Нам нужно выбираться отсюда...

Но Гарри не слушал его. Он задумался, начали ли его подчиненные спланированную им массовую резню. По крайней мере он надеялся, что одна блондинка следует приказам.

— Кто же знал, что убийство мною этого старого осла вызовет такую панику, хотя, если подумать, это вполне предсказуемо, — вслух подумал Гарри, привлекая внимание двоих рыжих.

— Гарри! Что ты говоришь? — визгливо проворковала Джинни.

Гарри недовольно поморщился:

— Тебя я прикончу первой. Ты всегда меня раздражала.

— Что?

— Нуар некс. — Поток черного света ударил девушку прямо в грудь, отбросив ее на несколько футов. Ее пронзительный вскрик был последним звуком, сорвавшимся с ее губ.

Гарри усмехнулся, а Рон взорвался:

— ПОТТЕР! КАКОГО ЧЕРТА!

Гарри обернулся к Рону:

— Ну что еще? — протянул он скучающим тоном.

Уизли бросился на своего якобы друга, целясь в лицо, но брюнет с легкостью увернулся. Рон снова отчаянно набросился на него, но в этот раз смог только схватить его очки.

— Ха, Поттер, я знаю, что ты ни черта не видишь без своих очков, — он растоптал их, стараясь, чтобы Поттер это слышал.

— О нет! Где ты? Я ничего не вижу, — закричал Гарри, щурясь и вслепую размахивая руками.

Рыжий теперь был готов ударить по лицу Мальчика-который-выжил, он замахнулся и...

Только что шатавшийся парень перехватил его кулак одной рукой, улыбнулся и посмотрел на нападавшего:

— Не могу поверить, что ты на это купился. Хотя опять-таки, ты шесть лет верил всему подряд. Но сейчас это уже не имеет значения.

После этого он врезал Рону в челюсть, услышал противный хруст и увидел, как тот отлетел назад.

Он посмотрел на обломки проволоки и осколки стекла, бывшие его очками. Он не нуждался в них с тех пор, как много лет назад исправил зрение. Очки всего лишь дополняли его образ застенчивого мальчика.

Он подошел к Рону, который держался за свою явно сломанную челюсть:

— Ты проклятый сукин сын...

Гарри погрозил пальцем:

— Ай-яй-яй, без грубостей, мистер.

Парень на полу плюнул в Гарри, попав тому в плечо. Мальчик с изумрудными глазами посмотрел на распростертого на полу человека:

— Это обойдется тебе в пару ребер, — и резко пнул его по ребрам.

Рон завыл от боли и посмотрел Гарри в глаза:

— Дай угадаю, твоя занудная грязнокровая шлюха тоже в этом участвует.

Разъярившийся Гарри отвесил ему еще несколько пинков и прорычал:

— Не смей так больше говорить о моем ангеле! — а затем широко ухмыльнулся. — Это будет стоить тебе... ноги!

Через десять минут, когда Гарри мог с гордостью сказать, что успешно отпилил ногу Рона, он внезапно услышал тихий голос:

— Гарри.

* * *

— Гарри.

Гермиона в абсолютном ужасе смотрела на сцену перед ней. Гарри, самый застенчивый, самый добрый мальчик, тот самый мальчик, в которого она была влюблена с первого курса, держал ногу своего лучшего друга как какую-нибудь награду, ухмыляясь, как маньяк.

— Гермиона! Беги! Беги, пока можешь! — закричал Рон, пока его не утихомирил пинок в пах.

— Гермиона, что ты здесь делаешь? — буднично спросил Гарри, как будто ничего необычного не происходило.

— Я волновалась и пришла за... — ее голос подвел ее, она была слишком охвачена ужасом и неверием, чтобы продолжить.

— Гермиона, беги, он спятил! Он убил Дамблдора! — крикнул Рон, прежде чем окончательно затихнуть от черного света, выстрелившего из палочки Гарри. Последним, что она слышала от рыжего, был визг.

Ее дыхание прерывалось, а сердце пропустило несколько ударов. Она все еще не могла полностью осознать происходившее.

— Зачем? — только и смогла прошептать она.

— Ш-ш-ш. Все хорошо, любимая. Я делаю все это ради нас. Все для тебя и меня, мой ангел.

Это не был ее Гарри. Не мог быть.

И она побежала. Она не знала куда, но бежала. Она видела, как зеленое пламя начинает лизать стены позади нее, но ей было все равно.

В конце концов она споткнулась и упала, ударившись головой об пол...

...Она очнулась и вздрогнула. Дико озираясь, она увидела, что находится не в Хогвартсе. Стены были светло-фиолетовыми. Она обнаружила, что лежит на кровати, большой кровати с четырьмя столбиками. На ней была надета мягкая длинная белая ночная рубашка, и она была укутана в бледно-лиловые шелковые простыни.

Затем она услышала мечтательный голос:

— О, хорошо, что ты проснулась. Надеюсь, твоя голова уже не болит.

Гермиона ахнула. В комнате была Луна, одетая в угольно-черную мантию. Рядом с ней, одетый точно так же, стоял Невилл Лонгботтом.

— Ты упала и сильно ударилась головой в Хогвартсе. Гарри вынес тебя из школы. Закончив свои дела там, он принес тебя сюда.

— Луна, что? Что происходит? Что случилось в Хогвартсе?

— О, Гарри убил Дамблдора, а затем перебил остальных преподавателей и студентов, пока я и мой Невилл с нашей командой вырезали Министерство, — ответила Луна, не меняя тона и поглаживая Невилла по щеке, как будто они с Гермионой говорили о котятах.

Она посмотрела на Невилла, который просто улыбнулся ей в ответ.

Этот их обыденный тон потряс ее до глубины души, и она вдруг поняла, что до сих пор она была пешкой. Все, кто не знал, были мертвы, а живые заставили ее играть роль в большом спектакле, которым дирижировал Гарри.

Ее гнев закипел.

— ДА ЧТО С ВАМИ ОБОИМИ? ДА ВЫ ХОТЬ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ГОВОРИТЕ, ЧТО ВЫ ДВОЕ СДЕЛАЛИ!

— Да.

— Как давно вы знали?

— С четвертого курса.

— А Волдеморт?

— Мертв, с того самого года. А тот, кого мы видели, был просто трупом — марионеткой для развлечения публики, пока лорд Поттер заканчивал свой план.

— Лорд Поттер? Это еще что!

— Гермиона, не мы должны объяснять тебе это.

— Но...

Стук в дверь, должно быть, означал сигнал уйти, так как они оба ободряюще улыбнулись ей и вышли.

Она уставилась на дверь и вздрогнула, когда та открылась вновь.

Вошел Гарри, одетый, как и Луна с Невиллом, в обтягивающую черную одежду, подчеркивающую его худое жилистое телосложение. Его очки исчезли, его образ невинного школьника также исчез, его яркие зеленые глаза светились лукавством и весельем. Его лицо выглядело более симпатичным и взрослым без очков, оно ей понравилось, и эта мысль испугала ее.

— Гермиона, — мурлыкнул он, и бережно погладил ее по щеке, как будто она была сделана из тончайшего фарфора.

Его глаза были наполнены любовью и обожанием, и она знала, что ей это не должно нравиться, но она таяла.

— Новая эра началась для волшебного мира. Мой ангел, моя королева, моя любовь.

Он поцеловал ее, мягко и нежно. Ее первый поцелуй.

И она ответила.

Не возражая.