Как всё было на самом деле (джен)

Профессор Лонгботтом всегда знает, когда на Истории магии ученики проходят битву за Хогвартс, потому что в этот день к нему приходит человек двадцать — взволнованных, с горящими от любопытства глазами. Столпившись у входа в теплицу, они переминаются с ноги на ногу, нетерпеливо привстают на цыпочки, пытаются пробиться вперёд… Как будто это поможет им узнать, выяснить, увидеть, почувствовать…

Профессор Лонгботтом завершает урок первокурсников оглашением домашнего задания и отпускает их отдыхать; дети, маленькие, беззаботные, счастливые, щебеча, буквально вылетают из теплицы. Столпившиеся у входа старшекурсники немного озадачивают их, но они тут же об этом забывают. Взрослые! Такие они странные. На уме у них только проблемы: по учёбе, по работе и — гадость какая! — любовные. И совсем никаких игр и веселья! Рассерженно пыхтя, дети расталкивают старшекурсников, которые выше их чуть ли не вдвое, и, тут же о них забыв, мчатся на обед, обсуждая квиддич и последние вести из дома.

Профессор Лонгботтом с лёгкой улыбкой провожает их взглядом, но, едва он замечает старшекурсников, улыбка эта потихоньку сходит на нет. Во взгляде профессора появляется грусть; он хмурится, и на лбу отчётливо проявляются глубокие морщинки. Он знает, зачем они пришли. Каждый год старшекурсники приходят за одним и тем же.

Профессор Лонгботтом глубоко вздыхает и приветливо улыбается. Старается улыбнуться. Воодушевлённые студенты, уже чуть увереннее, заходят внутрь.

Профессор Лонгботтом интересуется, как дела с учёбой, как идёт подготовка к экзаменам, напоминает тем, кто выбрал Гербологию для изучения на шестом и седьмом курсе, об эссе про успокаивающие травы. Таких на удивление много. В будущем они хотят стать аврорами, как их кумиры. У этого поколения есть свои герои, есть чем восхищаться, к чему стремиться. Свой жизненный путь они определили, будучи ещё детьми, слушая истории, которые мама и папа рассказывали перед сном. Старшекурсники в свою очередь интересуются малышами, спрашивают, как они справляются, и ещё некоторое время они весело — не без доли грусти, конечно, — вспоминают, какими сами были в их возрасте.

Профессор Лонгботтом улыбается. Он почти забыл, зачем они на самом деле сюда пришли. Почти. Но вот, наконец, кто-то осмеливается и задаёт вопрос. Все голоса тут же стихают. Дети нервничают, переживают, как бы он не рассердился, не выгнал их из теплицы. Какой же результат может принести один-единственный вопрос, заданный тихим, твёрдым голосом: «Профессор… мы только что на Истории магии проходили битву за Хогвартс. Расскажите, как всё было на самом деле? Пожалуйста?»

Профессор Лонгботтом тяжело вздыхает. Все они, из года в год, приходят к нему в теплицу и задают один и тот же вопрос. Как всё было на самом деле. И разве может он их выгнать? Выгнать, не обращая внимания на всю ту искренность, которой буквально пропитаны каждое их слово, взгляд, эмоция? Разве совесть позволит ему?

И профессор Лонгботтом начинает свой рассказ, не обращая внимания на ноющую боль где-то в груди. Воспоминания, подобно острому ножу, вспарывают старые, только недавно по новой зажившие раны. Потом он их снова зашьёт, оставив напоминание в виде ещё более уродливого, чем прежде, шрама. Конечно, если бы не нужно было думать об этом, вспоминать, ничего такого не произошло бы. Если бы они не спросили, не было бы так больно и грустно. Но ведь они не умышленно. Они не хотели. Они даже не подозревали. Как говорится, любопытство не порок.

Профессор Лонгботтом рассказывает, стараясь сохранять спокойствие и не поддаваться нахлынувшим воспоминаниям. Он рассказывает в общих чертах и не вдаётся в подробности: незачем детям знать обо всём, они не должны знать всё. Захват школы, террор Пожирателей, смутные обрывки информации о местонахождении и состоянии Гарри Поттера, которым то хочется, то не хочется верить, и сама битва — всё и в половину звучит не так ужасно, как было на самом деле. Но детям хватает и этого. Кто-то взволнован ещё больше, чем прежде, кто-то хмурится, другие стараются сохранить спокойствие и хладнокровие, что удаётся не слишком хорошо, третьи отводят взгляд, боясь заглянуть ему в глаза, боясь очутиться там, среди руин Хогвартса, вместе с профессором. Никто не остаётся равнодушен. Возможно, потому, что война, так или иначе, затронула каждую семью, и совсем неважно теперь, кто какую сторону поддерживал. Сейчас значение имеют только дети. Дети, которые никак не связаны со всем этим и не несут ответственности за дела отцов и дедов.

Профессор Лонгботтом завершает свой рассказ на псевдободрой ноте. Орден Феникса одержал победу, Гарри Поттер убил Тёмного Лорда, Пожирателей Смерти арестовали и отправили в Азкабан, куда в скором времени вернулись дементоры. Но дети понимают, что профессору вовсе не весело. Они же уже взрослые, да и в своих умственных способностях никогда не заставляли сомневаться. После окончания рассказа им становится неловко. Некоторые — а может и многие — жалеют о том, что решили поднять эту тему. К счастью, до теплиц долетает отдалённый звон колокола, возвещающего о начале нового урока. Протяжный, низкий, он будто бы вносит свою лепту в рассказ, выражая скорбь и печаль вместе с профессором и его учениками; и из недр памяти профессора почему-то всплывает название давно прочитанной книги.

Профессор Лонгботтом наблюдает за тем, как дети спохватываются, хватают сумки и, наскоро попрощавшись, покидают теплицу. Все как один, перед самым выходом они задерживаются на мгновение и бросают на него единственный короткий взгляд, выражая им всю свою признательность и безмерное уважение.

Профессор Лонгботтом снова улыбается, на этот раз устало. Когда последний старшекурсник покидает теплицу, внутрь врывается поток довольных и галдящих третьекурсников, пообедавших, отдохнувших и готовых к новым подвигам.

Профессор Лонгботтом убеждает себя на протяжении следующих десяти минут, что нужно собраться, вернуться в настоящее, к насущным проблемам и гриффиндорцам, сующим пальцы прямо в зубастую пасть цветов-мухоловок. Бесполезно.

Профессор Лонгботтом любит свою работу, своих учеников, но следующие несколько часов становятся для него адом. Но вот последний урок подходит к концу, и он, даже не убираясь в теплице, запирает её и быстрым шагом направляется в замок, в свои покои. Рабочая мантия, слегка запачканная землёй, оказывается на полу, а профессор направляется к небольшому буфету, откуда достаёт бокал и непочатую бутылку огневиски.

Профессор Лонгботтом не любит спиртное, но сейчас ему нужно, просто жизненно необходимо всё забыть и заглушить звон колокола в ушах. На мгновение его охватывают сомнения: а как же уроки, любимые студенты? Но то будет завтра. Сегодня — сейчас — он ненадолго перестанет быть профессором Лонгботтомом и вновь станет Невиллом. Просто Невиллом.

А с завтрашнего дня, уже снова будучи профессором Лонгботтомом, он будет ждать, когда на Истории магии ученики будут проходить битву за Хогвартс. Когда снова придётся рассказывать, как всё было на самом деле.