Загадай желание (гет)

Она отодвинула стул, все еще сжимая в руках волшебную палочку. Пламя свечей застыло, маятник замер на излете, по комнате прокатилась волна оцепенения.

Гермиона медленно подошла к другому концу стола, едва коснулась черных с проседью волос, осторожно провела кончиками пальцев по лицу мужчины, превратившемуся в каменную маску. Его остекленевший взгляд был по-прежнему устремлен в тарелку с бифштексом. В мертвенной тишине столовой раздался едва слышный выдох:

— Мне жаль... Я знаю, ты не простишь мне того, что я сейчас сделала. Это глупо. И подло. Но я не могу так больше. Так больше нельзя. Ты должен выслушать меня. Молча. Потому что, если ты заговоришь, все мои доводы разобьются о твои железные аргументы. Только ты всегда, только ты... ты всегда мог меня убедить в чем угодно: что такое случается, и надо бороться, и, в конце концов, найдется способ победить проклятье, и мы должны пробовать снова. А я устала. Устала бороться, ждать и надеяться. Каждый день сидеть напротив тебя и прятать глаза, чувствуя себя виноватой. Слушать тишину. Мы зашли в тупик. Десять лет ты уверяешь, что все будет хорошо, и ни в чем меня не обвиняешь. Но я-то понимаю: каждый мужчина мечтает о детях. Каждый мужчина мечтает о своих детях. О наследниках. О продолжателях рода. О настоящей семье. Я не могу ничего тебе дать, кроме себя. У меня никогда не будет детей. У нас — не будет. Когда-нибудь отыщется контр-заклятье или зелье, но может быть слишком поздно для тебя. И меня. Для нас. Сколько лет пройдет? Я дура, да. Я пошла в приют. В маггловский приют. Помню, ты говорил, как относишься к усыновлению. Я хочу ребенка, Северус. Я собрала необходимые документы. И не выбирала. Это как зачатие — никогда не знаешь заранее: мальчик или девочка, здоровый или больной, маг или сквиб... Я только взглянула на фотографию и сразу поняла: она моя. Моя маленькая дочка. Она... она слепа. Знаю, что ты скажешь: я идиотка, совершаю величайшую ошибку в своей жизни и понятия не имею обо всех сложностях, что ждут нас впереди. А мы справимся. Обязательно справимся. Я не стану просить, чтобы ты принял нас, потому что ты — примешь. Но это будет неправдой. Все будет насквозь фальшиво. Я люблю тебя. И не смогу потом мучиться из-за того, что окончательно испортила тебе жизнь. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Прости. Пожалуйста. Или не прощай. Так будет проще.

Лихорадочный шепот стих. Гермиона с усилием стянула с пальца тонкий ободок кольца. Помедлив, она занесла руку над столом. Застывший огонек отразился от золотой, слегка исцарапанной, поверхности. Она сжала кулак, развернулась и, не оборачиваясь, пошла к выходу.

— Фините инкантатем, — взмах волшебной палочки и в камине затрещали поленья, часы отчаянно пустились вдогонку за стремительно убегающими минутами, а серебряные приборы глухо звякнули о тарелку. Гермиона с трудом передвигала ноги, словно увязая в песке. Входная дверь тяжело поддалась, нехотя выпуская ее из дома. Она остановилась на крыльце и, запрокинув голову, зажмурилась, шевеля губами в немой мольбе. За спиной по-прежнему было тихо. Гермиона открыла сухие глаза, посмотрела прямо перед собой, опустила в карман кольцо и аппарировала.

* * *

— Не волнуйтесь вы так, мисс Грейнджер, — ободряюще улыбнулась пожилая женщина с аккуратно уложенными, слегка фиолетовыми волосами. — Уверена, вы с Тихе быстро найдете общий язык.

— А вдруг я ей не понравлюсь? — Гермиону слегка потряхивало. Она сцепила руки в замок. — Вдруг она не захочет пойти со мной?

— Не думайте о плохом. У каждого из наших детей своя история, своя судьба, свой характер. Но все они ждут, что в один прекрасный день откроется дверь и за ними придет мама. Вся их пока еще совсем недолгая сознательная жизнь прошла в этом ожидании.

— Я не умею быть мамой, — невесело усмехнулась Гермиона.

— Бумаги у вас в порядке. Вы успешно прошли все ступени подготовки в «Школе приемных родителей», — миссис Гудшип водрузила очки на кончик носа и открыла документы на нужной странице, — сдали на «отлично»!

— Это я умею...

— А это и не главное. Вы преодолели долгий путь, чтобы оказаться сейчас здесь. Только это всего лишь начало.

— Знаю, — эхом откликнулась Гермиона.

— Тихе — особенный ребенок, как мы говорим. И это не из-за ее зрения. Многие дети, рано потерявшие родителей, имеют слишком богатое воображение и пытаются соединить свои фантазии с реальностью. Все пройдет, стоит только ей почувствовать любовь и заботу. Когда не нужно будет искать утешения и прятаться в своем мирке. Вы же видели заключение наших психологов?

— Да, конечно.

Замок тихо щелкнул. На пороге стояла девочка лет пяти в опрятном ситцевом платье. Русые кудряшки упорно пытались вырваться на волю из плена двух косичек, больше напоминающих мышиные хвостики. Широко распахнутые серые глаза смотрели прямо перед собой. Она сделала пару шагов вперед, волоча за собой небольшой детский рюкзак. Гермиона подошла к ней и опустилась на колени:

— Здравствуй, Тихе.

Девочка коснулась ее лица. Гермиона закрыла глаза. Тонкие до прозрачности пальчики скользили по скулам, губам, волосам. Детские руки обвились вокруг шеи Гермионы, маленькое тело доверчиво прижалось к ней:

— Мама...

Они сидели на полу. Гермиона боялась выпустить девочку из рук, слушая стук ее сердечка, трепыхающегося часто-часто. Ей казалось, что еще совсем немного и ее собственную грудь разорвет на части. Гермионе не хватало воздуха, и она еще крепче сжимала Тихе в объятиях, утыкаясь носом в ровный пробор.

— Ты красивая, — вдруг безапелляционно заявила та.

— Почему ты так решила? — улыбнулась Гермиона.

— Ну, я же красивая, — Тихе пожала плечами ее непонятливости. — А я вся в маму. Пойдем скорее, нас там папа в парке ждет.

Сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз.

— Понимаешь, — осторожно начала она. — Папа, он... ты же не будешь возражать, если мы будем жить вдвоем? Только ты и я?

— Я всегда хотела жить с папой и мамой, — Тихе порылась в своем рюкзаке и вытащила оттуда пластиковую волшебную палочку с красивой звездой и потрепанной елочной мишурой на кончике. Серебряная краска во многих местах облупилась, что совершенно не смущало владелицу. — Это мне миссис Гудшип подарила. Всамделишная волшебная палочка!

Девочка с гордостью взмахнула своим чудесным артефактом. Гермиона скосила взгляд на директрису, уткнувшую нос в бумаги.

— Надо только очень-очень сильно захотеть и сделать вот так, — мишура прочертила блестящую дугу над их головами. — Ты когда-то давным-давно потерялась — и теперь нашлась. А сейчас мы загадаем вместе. Ты не думай, у меня получится: я же фея. Только маленькая пока. Вот буду хорошо учиться и стану большой и умной. И волшебство у меня будет получаться сразу, а то я так долго тебя ждала...

* * *

Они неторопливо шли по парку, окружавшему старинный особняк, где размещался приют. Гермиона несла на плече рюкзак и крепко держала за руку Тихе, которая ни на секунду не умолкала, подпрыгивая, словно резвый жеребенок. Дорога была украшена кружевной тенью, отбрасываемой деревьями, сквозь листву которых прорывался солнечный свет. Возле ворот стоял Северус Снейп, сложив руки на груди. Он издалека сверлил супругу суровым взглядом потомственного мужчины, отец которого был мужчиной и дед тоже далеко не женщиной.

— Если ты еще раз посмеешь вытворить что-то подобное — выпорю, — его голос был тих и спокоен. — И запомни раз и навсегда: я — не «каждый», я — Северус Снейп.

Гермиона на мгновение прижалась к мужу. Он нежно коснулся ее мокрой щеки и повернулся к притихшей девочке. Северус бережно поднял Тихе на руки, терпеливо позволив ей «осмотреть» себя. Та осталась довольна исследованиями и, удовлетворенно кивнув, констатировала:

— Папа.

— Давайте знакомиться, юная леди. Меня зовут Северус Снейп. Я — профессор.

— А я Тихе. Я — фея. Только еще совсем маленькая.

Северус внимательно заглянул в доверчивые серые глаза и слегка прищурился:

— Мы сейчас пойдем домой.

— А у нас большой дом?

— Большой.

— А у нас есть собака?

— У нас есть кот. Толстый, рыжий и невоспитанный.

— А почему ты его не воспитал?

— Потому что я мягкотелый и всегда позволяю котам и маленьким девочкам вертеть собой.

— В разные стороны, да? Тогда можно, у нас будет собака?

— В разумных пределах...

— А хомяк?

— Когда дойдешь до червяка — можешь остановиться: их полным-полно в нашем саду. А ты когда-нибудь ездила на автобусе? Правда, автобус немного сумасшедший, но это даже неплохо...

— Северус...

Они уходили все дальше и дальше, пока три фигуры не скрылись за поворотом. А ветер все так же шуршал в кронах деревьев, играя солнечными узорами на дорожках парка.