У зеркала два лица (гет)

Дьявол, он ведь тоже — ангел.

* * *

Темнота. Тьма. Мрак.

Всего лишь ночь? Ветер шуршит в каминной трубе. Деревья крючковатыми пальцами скребутся в окна, пытаясь нащупать слабое место. И проникают в дом длинными костлявыми тенями, цепляясь за одеяло в свете фар проезжающих машин.

Всего лишь ночь? Шорохи и скрипы. Шаги. Нет-нет... просто... просто... рассохшиеся полы? Шаги. Мягкие, осторожные...

— Кис, кис, кис, — Гермиона оторвала голову от подушки, таращась в темноту. — Косолапус, котик...

Из соседней комнаты послышалось шипение, низкое горловое рычание, тяжелый прыжок и — тишина...

— Лапик...

Гермиона прижала одеяло к груди.

Темнота. Тьма. Мрак.

Они окружают, запускают под сорочку свои холодные липкие руки, лаская кожу, покрытую мурашками, и сжимают тонкую шею, не давая вздохнуть полной грудью. Мышцы деревенеют, схваченные пароксизмом страха, и только капля пота медленно стекает между лопатками.

Темнота. Тьма. Мрак.

Они смотрят. Жадно, голодно...

Гермиона осторожно легла, накрываясь одеялом с головой, часто-часто дыша в своем коконе, слушая стук сердца, заглушающий их — шаги.

Ее не видно, не видно... Они ее не найдут. Эти глаза. Глаза тьмы.

Всего лишь ночь. А ночью снятся сны. Просто сны. Сны. Сны...

* * *

Снейп чувствовал себя круглым идиотом, стоя рядом с Поттером посреди маггловского кафе, полного снующих под ногами детей и официанток.

После окончания войны бывший Пожиратель Смерти как-то внезапно оказался одновременно Героем и обвиняемым. Все самое интересное Северус пропустил лежа в Мунго, отходя после укуса Нагини, когда, после похорон павших, началось чествование победителей и наказание побежденных. Долгие и нудные судебные разбирательства превратили давнишние трагедии в набор слов на километровых свитках пергамента. Боль, горе и скорбь притупились, лишь изредка тревожимые памятью.

Орден Мерлина Первой Степени Кингсли принес ему прямо в самую комфортабельную камеру Азкабана — в ней было почти сухо и практически не холодно. Ухмыляющийся Министр Магии протянул изможденному узнику бархатную коробочку, диплом и приговор, по которому Северус Снейп за все свои преступления в качестве Пожирателя Смерти, а также за убийство Дамблдора, получает условный срок, учитывая особые смягчающие обстоятельства. Северус с кривой усмешкой выслушал, что наказание предусматривает отсутствие возможности выезда из страны, ограничение использования магии и регулярные встречи с аврорами для душеспасительных бесед на предмет раскаяния и вступления на путь истинный.

Пять лет — срок немалый. Одно поколение авроров успело пополнить свои ряды другим, и однажды, но совершенно не неожиданно, Снейп узрел за столом «наставника» Гарри Джеймса Поттера, краснеющего и мнущегося, словно девица на выданье. Если бы Северус мог, он бы разрыдался от умиления, глядя на Героя всея Магического мира, стеснительно ведущего опрос по шпаргалке. Но профессор вовсе не собирался облегчать жизнь этой личинке аврора, а потому ограничился односложными ответами, буравя взглядом взъерошенную макушку.

Но праздник вечным не бывает, а потому вскоре их встречи стали проходить в полной тишине, без идиотских вопросов об успехах зельевара на вольных хлебах, неустроенной личной жизни и о том, не мечтает ли вдруг Снейп темными ночами под одеялом, Мерлин упаси, о возрождении Воландеморта. Поттер обычно ковырялся в каких-то бумажках, а Северус читал «Вестник алхимика» или хмуро пялился в иллюзорное окно, считая минуты, проматывая в голове список ингредиентов, которые нужно заказать, отстукивая носком ботинка бесцельно потраченное время.

А тут вдруг такое. Когда в очередной раз Снейп уселся на стул напротив, Поттер уставился на профессора сквозь очки, словно нахохлившийся филин, и произнес совсем уж невнятное:

— Нам нужна ваша помощь.

И вот они здесь, в царстве мороженого и взбитых сливок. Галдящая малышня, изнывающие взрослые и ванильно-коричный запах сластей полностью заполнили собой тесное пространство между ажурными столиками и деревянными кабинками.

— Хотите сказать, что вот здесь мы и будем беседовать с этим вашим консультантом? — Снейп хрипло откашлялся и выразительно покосился на гроздь воздушных шариков в руке у измазанного карамелью малыша. — Мне казалось, в Аврорате строже подходят к обеспечению безопасности.

— Не переживайте, профессор, — усмехнулся Гарри, залезая в карман джинсов, — все меры безопасности при разговоре будут соблюдены.

Северус лишь презрительно фыркнул, глядя на полосатую тенниску Поттера, оправил белоснежные манжеты, выглядывающие из рукавов безукоризненно черного сюртука, и прошел к дальней кабинке мимо детишек, что смотрели ему вслед, разинув рты.

— Мог бы и догадаться, — голос Снейпа был скучен. — Мисс Грейнджер.

Куда же без нее. Если аврор Поттер во что-то влип, вытаскивать его полагается вечной мисс Всезнайке, пардон — внештатному консультанту.

Гермиона подняла голову:

— Добрый день.

— Отвратительно выглядите, — с удовлетворением сообщил Северус, усаживаясь напротив.

Гермиона снова опустила глаза, обведенные темными кругами бессонницы, четко выделяющимися на бледном до синевы лице. Она сосредоточенно размешивала сахар в кружке. Снейп безучастно рассматривал вцепившиеся в ложку пальцы с коротко остриженными ногтями. Тусклые пряди, выбившиеся из неряшливого пучка на затылке, длинный, мышиного цвета джемпер, почти до колен закрывающий старые потертые джинсы, и тонкая шея, торчащая из слишком широкого растянутого ворота... Да, какой-то уж совсем заштатный консультант.

— М-да, — сипло протянул он. — Я буду кофе.

Поттер плюхнулся на скамейку рядом и сделал заказ. После того, как официантка ушла, Гарри, оглянувшись, достал волшебную палочку, взмах — и шум вокруг них смолк. Невидимая стена отгородила кабинку от остального зала.

— Эффектно, — скривил губы Снейп.

— Я же занимаюсь не только проведением воспитательной работы среди бывших директоров Хогвартса, — пожал плечами Гарри и совершенно невозмутимо вытащил из заднего кармана большую папку красного бархата, увенчанную эмблемой Министерства Магии. Следом на столе появился пузырек с чернилами и перо.

— Все равно не понимаю, почему мы не могли обсудить ваши проблемы прямо в Аврорате и мне пришлось тащиться в этот цирк.

— Это из-за меня, — тихо сказала Гермиона, беря в руки кружку. — Я... меня... мне сюда ближе. И здесь шумно... дети. Не люблю тишину. И Министерство.

— Дети, — Снейпа передернуло. — Прекрасно! Раз мы во всем разобрались, госпожа консультант, имею честь сообщить то же самое, что сказал мистеру Поттеру — я не собираюсь вам помогать.

— Вы ведь даже не знаете сути дела! — в голосе Гарри сквозило негодование.

— Подожди, — Гермиона хрустнула суставами пальцев. — Он ведь пришел.

— Из чистого любопытства, мисс Грейнджер.

— Неправда.

— Если в этом замешаны вы двое, значит, речь идет как минимум о спасении мира. Увольте. Я больше в эти игры не играю. За идею. У меня плохие воспоминания.

Гарри раскрыл папку:

— Приказ о снятии условного срока с Северуса Тобиаса Снейпа и возвращении ему всех гражданских и магических прав. Подписано Министром.

Снейп на мгновение опустил веки, затем протянул руку и внимательно изучил витиеватые буквы приказа. Откинулся на спинку стула:

— Значит, если я, матерый Пожиратель, соглашусь, то стану свободным, как ветер, а моя волшебная палочка больше не будет орать, словно баньши, при малейшей попытке сотворить нечто-то посложнее, чем заклинания уровня первокурсника Хогвартса? И доблестные авроры перестанут слетаться, как мухи на дерьмо, стоит мне случайно выйти за границы клетки, в которой меня держат уже пять лет? И закончатся наши еженедельные встречи с мистером Поттером — такие долгожданные и незабываемые?

— Да, — напряженно ответила Гермиона, упорно избегая взгляда Северуса. — Да.

Гарри сидел молча.

— Клятва? Нерушимая, рушимая, на крови?

— Нет...

— Как интересно. А вы понимаете, — Снейп перегнулся через стол и поднял лицо Гермионы за подбородок, пытаясь заглянуть ей в глаза, — вы понимаете, что стоит мне только поставить подпись — и никто и ничто уже не удержит меня в этой такой благодарной и милосердной стране? Вы считаете, я все еще в долгу, как в шелку? Думаете, я брошусь очертя голову в вашу очередную авантюру?

— Нет! — Гермиона тряхнула головой и, тяжело дыша, откинулась на спинку стула.

— Ну-ну. Смею предположить, вы подразумеваете наличие у меня этакого врожденного благородства? Может быть, даже моральные принципы? Гм, ваша логика, мисс Грейнджер, делает моему мозгу больно. Так что же у вас стряслось, детки? Какая такая немыслимая опасность угрожает моей дорогой и любимой Магической Британии? Где вы раскопали очередной катаклизм?

— В Хогвартсе, — сухо сообщил Поттер. — Оттуда украли зеркало Еиналеж.

— В смысле? — Снейп поперхнулся.

— Просто взяли и украли.

— А я-то тут причем? Какой-то ненормальный решил провести остаток жизни пялясь на несбыточные мечты. Думаю, если Аврорат слегка напряжется, то поиски не затянутся.

— Все не так просто: обычный ненормальный не смог бы украсть зеркало. Он не оставил следов. Никто ничего не видел и не слышал. Профессор МакГонагалл в смятении — ни одно охранное и защитное заклинание школы не сработало. И потом, зеркало Еиналеж — не кольцо с бриллиантом — в карман не засунешь.

— Можно и попытаться, — Снейп кивнул на папку, лежащую на столе.

— Верно, — подтвердил Гарри.

— Мало ли на свете сильных сумасшедших магов, — Северус отхлебнул остывший кофе и скривился. — Мне иногда кажется, что весь мир — один большой дурдом, а единицы осознавших это сидят в светлой и чистой палате Мунго у окошка, радуясь новой смирительной рубашке и тарелке овсянки на завтрак.

— Какой у вас свежий и позитивный взгляд на жизнь, — обрадовался Гарри. — Дело в том, что у Гермионы есть теория...

— Неужели? — Снейп приподнял бровь. Естественно, у Грейнджер есть теория. У кого ж ей быть-то. — Неужели сейчас станет ясно, какого лысого Мерлина я все-таки вам понадобился?

— Все просто, — Гермиона отставила кружку, заправила прядь волос за ухо и склонила голову к плечу, словно прислушиваясь к самой себе. — Я считаю, что зеркало Еиналеж не просто показывает мечты. Думаю, это проекция параллельной вселенной. Отражения множества параллельных миров, реальности которых существуют одновременно с нашей, но в то же время отличаются от нее. И зеркало находит для каждого смотрящего в него тот мир, где его судьба сложилась именно так, как он мечтает. То есть Гарри видел мир, в котором его родители остались живы, я... я тоже видела... Неважно.

— Бред.

Немудрено, что она выглядит как пугало — тараканы в голове являются серьезной помехой на пути объективного восприятия реальности и мешают адекватной оценке собственной внешности. А что это значит? А значит то, что Грейнджер таки чокнулась на фоне повышенной тяги к знаниям. Миры, Вселенные...

— Но почему? — ее брови сошлись на переносице.

— Потому, — веско обосновал Снейп, потер горло и откашлялся. — Ну — миры, ну — для каждого свой, и?

— И я считаю, что существует реальная возможность не только увидеть этот мир своей мечты, но и попасть туда.

— Наверняка профессор Дамблдор знал о свойствах зеркала, — глаза Гарри загорелись.

— Так, — Снейп осмотрел на оживившихся друзей. — Где мне тут расписаться?

Гарри протянул профессору перо, и тот размашисто поставил свою подпись внизу пергамента. Едва только высохли чернила, как в воздухе раздался тихий звон, словно открыли старинную музыкальную шкатулку.

— Вот и все, — Северус удовлетворенно расправил плечи и прислушался к ощущениям. — Что хочу сказать: всего вам самого доброго!

Он отодвинул стул, легким взмахом волшебной палочки снял защитное поле, спрятал палочку в рукав и направился к выходу.

— Подождите! Вы не понимаете! — Гермиона неуклюже выбралась из-за стола и побежала за ним. Профессор остановился и со вздохом развернулся на сто восемьдесят градусов, только для того чтобы поймать мисс Грейнджер, с разбегу врезавшуюся прямо в него под хихиканье и перешептывание малолетних посетителей кафе.

— Ненормальная! Придите в себя, наконец. Вы что — слепая? — прошипел он, хватая ее за плечи и встряхивая, словно куклу, озираясь на любопытные детские мордашки.

— Да...

— Что — да? — Снейп встряхнул ее еще раз, Гермиона сжалась и подняла на него взгляд:

— Да, я слепая.

Северус отдернул руки и отступил на шаг, поймав стеклянный взгляд карих глаз, обращенный на него и в никуда. Гермиона подалась вперед и зашептала:

— Вы не понимаете: если зеркало похитил кто-то из Пожирателей, то он может увидеть мир, в котором Воландеморт победил! И что тогда?

— Да ничего!

— А если он сможет проникнуть туда? И привести Воландеморта сюда, в нашу реальность? Или его хоркрукс?

— А если он видит, что вывел новый сорт фаленопсисов или получил медаль за спасение утопающих? Я уже говорил, что вы бредите, мисс Грейнджер? Ваши гипотезы не выдерживают никакой критики. У вас есть доказательства? Хоть какие-то основания под всей этой чепухой?

— Нет, — Гермиона снова поникла. — Но, если поискать... Нет... Да, это бред. Извини, Гарри.

Она протянула руку в сторону друга. Он тихо сказал:

— Мы работаем, Гермиона.

— Да. Я пойду домой. Передавай привет Джинни. Прощайте, профессор.

Гарри передал ей объемную кожаную сумку, весьма напоминающую торбу. Гермиона перекинула сумку через плечо, достала складную трость, одним взмахом разложив ее до щелчка, и, слегка постукивая, пошла к выходу.

— И что — она так и пойдет? — Снейп повернулся к Поттеру.

— Как — так? Она же домой пошла, — Гарри пожал плечами. — Здесь недалеко.

— Она — слепая: как вы можете отпускать ее одну? Друг, называется. Хотя третьего, этого вашего рыжего лоботряса, я не наблюдаю в поле зрения. А если с ней что-то случится?

Северус отвернулся от внимательных зеленых глаз и посмотрел на закрывшуюся за мисс Грейнджер дверь. Сумасшедший дом какой-то. Снейп потер виски:

— Устроили здесь целое представление. Вы ведь знали, что я понятия не имею ни о каких параллельных мирах и тайных знаниях Дамблдора. И помогать вам в этом идиотизме, высосанном из пальца, не обязан и не собираюсь?

— Догадывались.

— И кто из вас такой умный? — Северус чувствовал себя усталым и разбитым, как никогда. — Хотя, нет, не говорите. Гриффиндорская честность — бессмысленная и беспощадная. Прощайте, Поттер.

— Долги надо отдавать, — тихо сказал Гарри в сутулую спину профессора, положил пергамент в папку и вышел вслед за Снейпом.

Гермиона привычно нащупала замочную скважину и вставила ключ. Замок щелкнул, впуская хозяйку. Она бессильно опустилась на тумбочку и сняла сумку. С силой растерла лицо, закрыла глаза и откинулась назад. Вот и все. Глупо было надеяться на что-то иное. Закончились бесконечные хождения по коридорам Министерства, попытки втолковать что-то аврорам, чиновникам, Гарри, Снейпу. Похоже, только Гарри и принял ее доводы всерьез. Во все тонкости расследования ее, конечно, не посвящали, но милостиво согласились дать помощника. Лишь бы отделаться. Не смотреть мимо, пряча взгляд. Не крутить пальцем у виска за спиной. Никто не хочет вечно маячащего перед глазами упрека. Все было давно и неправда.

Она молча глотала снисходительные фразы и упорно вышагивала дальше под руку с Гарри. Приказ о полном помиловании подписали быстро, тихо и совершенно спокойно. Гермиона готовилась к битве умов, долгим интригам и уговорам. Всем наплевать. У занятых и ответственных людей есть гораздо более важные дела, чем выслушивать истеричную инвалидку. Ей нужна помощь в научных изысканиях — получите и распишитесь. И можно будет, заливаясь скупой отеческой слезой, поставить галочку в графе «Реабилитация пострадавших Героев Войны» или «Перевоспитание бывших Пожирателей Смерти» — смотря к какой категории в данный момент у них Снейп относится. Все довольны и исполнены всяческой благодарности.

Поднявшись, мисс Грейнджер осторожно, едва касаясь кончиками пальцев стены, прошла в маленькую полутемную гостиную. Опущенные плотные шторы не давали заметить пыль, покрывающую мебель. На журнальном столике стояли недопитая чашка кофе и надкушенный сэндвич. Гермиона зябко поежилась:

— Кис, кис, кис, Кослолапус, Лапик... Где ж ты бродишь?

— Двери надо запирать, — раздался сзади мягкий баритон. Гермиона вонзила ногти в ладонь и, не оборачиваясь, застыла посреди комнаты:

— Почему...

— Вы слишком беспечны, — его голос звучал совсем рядом. — Маленькая заблудшая овечка.

Он наклонился, его дыхание шевелило волосы у нее на затылке. Сердце замерло, голова кружилась, а горло сдавил спазм.

— Здесь водятся тигры... — прошептал он ей в ухо. Ноги Гермионы подгибались. Она зажмурилась, до боли закусив губу. Солоноватый вкус крови отрезвил ее.

— Почему вы вернулись, профессор? — прохрипела она, почувствовав, что его уже нет рядом. И сердце гулко забилось в груди, шумом отдаваясь в ушах. Гермиона слышала, как он подошел к камину и начал перебирать безделушки на полке.

— Я? Вернулся? — в его голосе слышалась издевка. Легкий шорох, шуршание ткани — и он вырос перед ней, отгородив от остального мира, нависая и подавляя. Гермиона съежилась. — А вы не ждали?

— Шутите?

— Отнюдь.

Его руки скользнули по ее предплечьям, ниже... Гермиона отшатнулась:

— Не трогайте меня!

— Трусиха...

Она отступала до тех пор, пока не почувствовала за спиной шершавую стену:

— Что вам надо?

— Погадайте мне...

Он аккуратно отвел прядь волос от ее лица. Острые крылья лопаток больно упирались в холодный бетон стены. Ей жутко хотелось разреветься. Закричать, отпихнуть теплую ладонь, что едва заметно коснулась ее щеки. Сделать хоть что-то с сердцем, готовым выскочить из груди. Если он наклонится еще ниже, то услышит его бешеный стук.

— Откуда вы знаете? Я... я не гадаю знакомым, — она попыталась его оттолкнуть. — Мне... мне некогда.

Он тихо хмыкнул:

— Принципиальная Гермиона. Гермиона врушка.

Что?..

— Что?.. Как... я... вы уйдете?

— Если вы мне погадаете? Конечно, — он взял ее за руку, и Гермионе на мгновение показалось, что она ощутила его дыхание на тонкой коже. Гермиона потрясла головой, отгоняя иллюзии.

— Не могу.

— Можете, ну! — она вздрогнула от резкого окрика. — Я должен знать!

Теплая. Его ладонь теплая и сухая. Гермиона провела кончиками пальцев по мелким неровностям кожи, глубоким линиям судьбы. Шрам, мозоли. Длинные пальцы. Гладкие и холодные. Лишь на мизинце небольшая шероховатость, как след от ожога.

Она опустила веки, на лбу выступила испарина. Гермиона запрокинула голову. Их пальцы сплелись. В ушах зазвенело, а к горлу подступила горечь. Колени мелко дрожали, и единственное, что помогало ей не упасть — это стена, которая, казалось, потеряла всю свою жесткость и изгибалась сейчас вслед за ее сознанием.

Тьма. Вечная тьма, что неотделима от нее и сопровождает по жизни. Она всегда здесь, всегда рядом — вязкая и тягучая. Бесконечное полотно мрака вдруг вспучилось, вспоротое ослепительным клинком, и неведомая сила вытолкнула Гермиону в сияющую прореху.

Она упала на каменный пол. Пещеру заливал яркий свет. Гулкое эхо разносилось под ее высокими сводами. «Гермиона! Гермиона!» — кричало оно на все лады, отталкиваясь от стен и взрываясь в мозгу напалмом, выжигающим собственные мысли. Она обхватила голову руками, и рот ее раскрылся в беззвучном крике. «Смотри! Смотри!» — голоса били в нее со всех сторон. Гермиона смотрела. На волшебную палочку в своих руках. «Да! Да! Да!» — веселое эхо разбилось на тысячи радостных колокольчиков. Она перевела взгляд выше: прямо перед ней стоял Снейп. Спутанные черные волосы, расстегнутый сюртук и разорванный воротник рубашки. Его лицо перекосила брезгливая гримаса, а в глазах блестела холодная решимость. «Убей меня!» — и снова эхо обрушилось со всех сторон. «Убей! Убей! Убей!» — счастливо подхватили голоса. «Ты не сможешь!» — он был совсем рядом. Она видела его глаза — темные, торжествующие. И подняла руку:

— Авада Кедавра.

* * *

Он долго стоял перед дверью, рассматривая облупившуюся краску на лестничной площадке, пока дикий крик не выдернул его из задумчивости. Снейп даже не сразу понял, что этот вопль, полный ужаса и тоски, раздается именно из ее квартиры. Не раздумывая ни секунды он выхватил палочку, одним взмахом снес хлипкую дверь и ворвался внутрь.

Она лежала у стены: тело ее выгибалось дугой, волосы разметались по полу, выпученные глаза практически вылезли из орбит, а на губах выступила розоватая пена.

— Черт бы вас побрал. Черт побрал бы... — он упал на колени рядом в полной растерянности.

— Подержите ей голову, — материализовался рядом Поттер. — Помогите мне.

Он выбежал в коридор и принес потертую кожаную торбу, заменяющую Гермионе сумку, одновременно пытаясь в ней что-то нащупать. Снейп из последних сил держал вырывающуюся девушку: вены вздулись на ее шее, лицо побагровело, а руки скрючились, словно мертвые птичьи лапки.

— А-а-а! — Гарри в сердцах вытряхнул содержимое на диван и победно выхватил из груды предметов небольшой флакон. Подбежал к хрипящей Гермионе и уронил несколько капель зелья на ее губы. Прошло несколько секунд, и она обмякла на руках у Снейпа.

— Давайте перенесем ее в спальню.

Северус только кивнул, подхватил ее под мышки, Гарри взял под колени, и они аккуратно понесли Гермиону в соседнюю комнату. Положив ее на кровать, Снейп наконец разогнулся и отер пот со лба.

— Здесь есть что-нибудь выпить? — прохрипел он и откашлялся.

— Вода там, — Гарри кивнул куда-то в пространство, достал из комода полотенце и начал осторожно вытирать лицо Гермионе.

— Не густо, — буркнул Северус. — В любом порядочном доме для гостей всегда держат виски, виски или же виски...

Дурдом, а теперь еще и лазарет. Мокрая от пота, словно мышь, Грейнджер спокойно сопела во сне. Поттер аккуратно раскладывал влажные пряди каштановых волос по подушке и в нерешительности замер над свитером, который выглядел так, что его в пору было выжимать.

Снейп подошел к окну и раздвинул плотные шторы. Поморщился на тучу пыли, которую поднял, и скривился, глядя на убогую обстановку крошечной спальни: узкая девичья кровать, комод, шкаф, жизнь которого на этом свете продлевало несколько криво вбитых гвоздей, да стол с небольшой стопкой книг. Все это добро было покрыто ровным слоем пыли, словно этими предметами давным-давно не пользовались за ненадобностью.

Мы все умрем. И эта девчонка уйдет гораздо раньше него, усталого, исчерченного шрамами и морщинами. Уйдет, упав вот так посреди улицы, не в силах помочь сама себе, а магглы будут стоять вокруг, прикрывая ладонями рты («Ужас-ужас!»), пока кто-нибудь не догадается вызвать медиков, что приедут и найдут ее — кричащий кусок мяса, харкающий собственной кровью. Или сгниет в одиночестве в своей каморке, а крысы будут медленно пожирать ее, пока кто-то из друзей не вспомнит, что она слишком давно не улыбалась им своей призрачной улыбкой. Интересно, здесь есть крысы?

— У вас ведь семья, дети, да, Поттер?

— Да, — помедлив, ответил тот.

— А она? Родственники? Родители?

— Она... — Гарри помедлил. — Она не хочет быть обузой. Никому.

— Ну-ну, — Снейп скрестил руки на груди, привалился к отчаянно заскрипевшему шкафу. — Черный мешок с молнией и труповозка станут отличной наградой за столь похвальную самоотверженность.

— У нее редко бывают приступы.

— А ей много и не надо — вполне достаточно одного.

— У-убирайтесь, — прошептала Гермиона побелевшими губами.

— Смотрите, кто заговорил, — насмешливо произнес Снейп. — Наша героиня и неутомимый исследователь. Вот, выпейте — это восстанавливающее зелье.

Он достал из кармана маленький пузырек и вложил ей в ладонь. Она дернулась, словно через ее тело пропустили электрический разряд.

— Вы получили все, что хотели, — она попыталась сесть в кровати, но упала обратно. — Вы обещали... вы же все видели... Уходите! Я же сказала, что не могу гадать знакомым! Вы что — совсем ничего не понимаете? Убирайтесь из моего дома!

Она почти кричала, надсаживая горло, судорожно сжимая плед.

— С каждой минутой идея смирительной рубашки для особо буйных гриффиндорцев кажется мне все более гуманной по отношению к остальному человечеству, — Северус с тоской закатил глаза. — Всего час назад вы шантажом принуждали меня к сотрудничеству. У вас галлюцинации? Вам нужно в Мунго, мисс Грейнджер. Лечиться. Смею заметить, там достаточно много целителей, которые с успехом справятся и с проблемами зрения, и с припадками.

— Подождите, — остановил его Гарри, сел на край кровати и взял Гермиону за руку. — Когда ты ему гадала?

— Она еще и гадалка? — скептически поинтересовался Снейп у шкафа.

— Он... он пришел, — лихорадочно зашептала Гермиона, закрыв глаза. — Он... он... я... он попросил погадать. Я не думала, что у меня получится, он ведь не сказал, что хочет увидеть. Он называл меня Гермионой...

Она села и закрыла лицо руками.

Снейп хмыкнул.

— Понимаешь, — Гарри обнял ее за плечи. — Понимаешь, профессор не заходил в квартиру, пока ты не закричала. А я вошел следом.

— Вот весьма интересно, кстати. Вы за мной следили?

Гермиону начала бить мелкая дрожь.

— Тебе надо отдохнуть, — проигнорировал Гарри вопрос Снейпа. — Ты слишком устала.

— Мне страшно, Гарри, — прошептала она, уткнувшись в его плечо.

— Все будет хорошо, — он гладил ее по голове. — Хочешь, я заберу тебя к нам? Джинни и малыш будут страшно рады.

— Нет, — всхлипнула Гермиона.

— Гм-гм, — откашлялся Снейп. — Я предлагаю Мунго.

— Я провела там год, профессор. Это бесполезно.

— Любое заклятье можно снять, мисс Грейнджер. Болезни отлично лечатся, так что не надо изображать жертву.

— Я не жертва! — выпрямилась Гермиона, а глаза ее сверкнули. — Я вполне самодостаточная личность и сама отлично справляюсь со своими проблемами!

— Оно и видно!

— Дело в том, что это не заклятье. Я прошла обследование еще и в маггловской клинике. Родители заставили. У меня нет травм, органических поражений мозга или глаз. Это психосоматическое состояние.

— Психо — что?

— Это значит, что мое подсознание упорно отказывается смотреть на этот мир. Вот и все. Никто не виноват. Кроме меня самой. И никто и ничто здесь не поможет.

Интересно, чего она ждала от него? Жалости? Сочувствия? Понимания?

— Зато она обрела дар, — торжественно сообщил Поттер.

— Я бы не назвала это даром, — изогнула она губы в подобии улыбки. — Скорее некая форма зрения. Я читаю по ладони.

— Хиромантия?

Понятно, что у слепых обостряется тактильная чувствительность, но не настолько же.

— Не совсем. Ко мне приходит человек, задает вопрос, я следую по линиям его судьбы на ладони и вижу событие, которое произойдет. И он тоже. А у знакомых я редко вижу будущее. Молочная пелена, туман, реже — вспышки яркого света. Но выматываюсь я после этого гораздо сильнее.

— А у меня вы что-то все-таки увидели.

— Да.

— И что же?

— Не важно. Этого же не было... Ничего — не было. И не будет.

Ему показалось, что она себя уговаривает.

— Весело.

— Весьма, — она повернула голову в его сторону, и он снова встретился с ней взглядом. Глаза ее по-прежнему поражали неестественностью: радужка переливалась, отражая окружающий мир, словно зеркало, не пуская дальше. — Как вы узнали, где я живу?

— Просто шел за вами, — Снейп пожал плечами.

— Зачем?

— Мне хотелось уточнить причины вашего альтруизма.

— А сейчас?

— А сейчас мне уже неинтересно. У меня такое ощущение, что чем больше я нахожусь рядом с вами, тем больше меня засасывает, как в зыбучие пески. А я не хочу. Прощайте. Камин работает?

Он вышел в гостиную и взял с каминной полки горшочек с летучим порохом.

— Мы виноваты.

— Неужели?

Он запустил руку в горшочек и обернулся: на пороге спальни стоял Поттер — понурый и осунувшийся. Почему-то только сейчас Снейп заметил у того мешки под глазами, щетину и какой-то затравленный, почти щенячий взгляд побитой собаки. Сколько там лет прошло? Восемь?

— Я виновата, — протиснулась в гостиную Гермиона.

Снейп фыркнул.

— Я... я должна была увидеть, что вы не умерли. Должна была привести помощь... я думала...

Она опустила голову.

— Продолжайте, мне крайне интересно, — холодно произнес Снейп, делая шаг в ее сторону.

— Я считала вас Пожирателем.

В комнате повисла тишина.

Снейп аккуратно поставил горшочек на полку и подошел к Гермионе:

— То есть вы бросили меня подыхать, считая мерзким потрошителем невинных, пока наш всеми обожаемый Герой спасал мир, а потом, узнав от него, что у меня где-то там крылышки прорезаются и нимб в кармане, начали покаянный крестовый поход? Да!?

Он почти кричал ей прямо в лицо.

— А где вы были, когда я лежал в Мунго, раздираемый на части ядом и сожалениями? Когда я хотел сдохнуть, потому что всем вокруг было плевать и мне тоже? Где были ваши добрые намерения, когда меня засунули в Азкабан и судили? Судили, даже не пригласив ни на одно заседание? Где были мои свидетели? Мои защитники? Кто вступился за меня, пока я два года ждал приговор? — он вцепился ей в плечи, зашипев: — Вы знаете, что такое Азкабан? Думаете, это обычная тюрьма с обедом по расписанию и прогулками в хорошую погоду? Это не просто стены и камни. Они дышат. Они живут. Живут вместе с тобой, наполняясь твоими страданиями и отдавая чужие — страдания тех, что были до тебя. Они рыдают и хохочут, издеваясь, они сочатся гноем и смрадом из каждой щели, из каждой трещины. Азкабан сам стал дементором, высасывающим душу, силы и волю к жизни. Он бы и меня сожрал, но я обманул его, — Снейп беззвучно рассмеялся, — у меня давным-давно нет души...

Он отпустил ее, и Гермиона рухнула на колени.

— Пожиратель заслуживал смерти, — прошептала она.

Северус, пошатываясь, расстегнул ворот сюртука. Лицо его исказилось и побледнело:

— Извините — не оправдал! А теперь что — совесть, с-сука такая, загрызла? Бессонница, несварение и зуд? Можете спать спокойно: все долги погашены, мы квиты, — он прошел к камину и бросил в него горсть летучего пороха. — Косая Аллея.

Она поняла, что заблудилась. Гермиона давно не ощущала привычных ориентиров. Казалось, она ходит кругами по совершенно безлюдным улицам в изматывающей гонке на выживание.

Шаги. Или это лишь эхо ее собственных? Стоило ей остановиться, стук каблуков за спиной сразу же стихал. Она не знала, сколько уже бродит вот так — судя по всему, давно наступил вечер, зажглись фонари и люди должны были идти с работы, гулять... Но Гермиона шла в полном одиночестве, двери, мимо которых она проходила, не открывались. Не было привычного человеческого шума: голосов, шарканья подошв по тротуару. Даже машины не ездили. Она замерла. Потерла лоб. Машины, самолеты, музыка из окон, хлопанье дверей — ни-че-го. Прохладный вечерний воздух забрался под легкую блузку и покрыл кожу мурашками.

Теперь она ясно слышала их. Шаги — они приближались. Четкие, размеренные, в такт ударам ее сердца. Она нащупала стену и начала медленно идти вдоль, пытаясь найти дверь. Гермиона чувствовала слезы, бегущие по лицу. Приближающиеся шаги набатом отдавались в ушах. Она старалась идти быстрее, спотыкаясь и лихорадочно нащупывая дверь. Спрятаться...

Она нашла. Дверь. Огромная ручка. Гермиона дернула раз, другой — дверь не поддавалась. Всхлипывая, она молотила в нее кулаками, но ее удары падали в тишину, густую и мягкую, словно пудинг. Шаги остановились прямо за ней. Она чувствовала взгляд. Изучающий, ощупывающий. Тяжелый и осязаемый словно рука.

Глотая слезы, она уперлась лбом в холодное дерево двери. Медленно повернулась, сползла вниз, к порогу, обхватив себя руками, и прошептала:

— Помогите...

* * *

— Что вы здесь делаете? — раздался над ее головой знакомый хриплый баритон, и сразу же обычная уличная какофония заполнила уши.

— Я заблудилась, — попыталась она улыбнуться сквозь слезы сидя на тротуаре.

— И почему я совсем не удивился? — Снейп пожал плечами. — Вот так идешь-идешь, никого не трогаешь, весь в мыслях о благом и вечном, а тут раз — свернувшаяся калачиком мисс Грейнджер лежит на пороге собственного дома и заявляет, что заблудилась.

— А вы что здесь делаете? — продолжила она светскую беседу, вытирая глаза.

— А я здесь иду, — терпеливо объяснил Снейп. — Может быть, вы все же встанете и объясните мне, какого Мерлина забыли ночью на улице.

Гермиона неуклюже поднялась, отряхнула джинсы и шмыгнула носом:

— Я домой возвращалась. С работы.

— Вот как, — Снейп подобрал ее трость, валяющуюся неподалеку, и сунул ей в руку. — Вы еще и работаете. А я думал, вы специализируетесь на внештатных консультациях Героям Магического Мира.

— На этом много не заработаешь, — улыбнулась Гермиона. — Я специализируюсь на хиромантии, как это называете вы, или на гадании — по мнению Гарри.

— А вы как это называете?

— Видения.

— Нет такого раздела в магической науке.

— Мне иногда кажется, что меня тоже нет. Сны сменяются видениями, и непонятно где я реально существую — здесь или там. Я не вижу окружающий мир — передо мной лишь темнота. Как бесконечный коридор, по которому идешь, а выхода из него нет.

Снейп смотрел на хрупкую фигурку в ситцевой блузке в мелкий цветочек, и ему казалось, что и правда — один скромный порыв ветра — и она развеется призрачным утренним туманом.

Гермиона поежилась и обхватила себя тонкими, почти прозрачными руками с острыми локтями.

— Вы когда в последний раз ели?

Она вздрогнула:

— Я обедала.

— Вчера, что ли?

Она замотала головой:

— Сегодня. Извините, что вы вот так шли, а я тут...

— Вы еще промямлите: «Я больше не буду, профессор Снейп!»

— Черт... Гм. Я еще раз прошу прощения. Не смею больше вас задерживать.

— Интересно, мисс Грейнджер, а что, по-вашему, я тут делал?

— Шли.

— Убейте меня, — простонал Снейп. — Мне что, больше ходить негде кроме как возле вашего дома?

— Я стеснялась спросить, — Гермиона взялась за ручку двери и осторожно потянула на себя. Та поддалась, и девушка облегченно вздохнула.

— Вы — стеснялись? Ах, санитары, нам неловко! — Снейп закатил глаза, отобрал у нее ручку двери, распахнул ее и рявкнул:

— Проходите, наконец!

* * *

Она сидела, прислушиваясь к тому, как Снейп с тихими ругательствами шарит по кухонным полкам. В небольшой кухне полок было совсем немного, а потому и улов зельевара оказался не слишком впечатляющим.

— Кофе, хлопья и какая-то дрянь под видом печенья, — он тряхнул коробкой и бросил ее на стол. — Чем вы питаетесь вообще?

— Я не хочу есть, — пробормотала Гермиона. Уши ее горели. Почему-то она чувствовала себя школьницей, застигнутой на месте преступления.

— Зато я хочу, — не дал себя сбить с пути истинного Снейп. Вода в турке зашумела и с удовольствием пыхнула, получив ложку кофе. — Путь к желудку мужчины лежит через рот.

Гермиона получила свою чашку и еще минут пять слушала, как Снейп стоически вгрызался в окаменелые печеньки.

— Откуда вам пришла в голову эта идея насчет параллельных миров?

Она отхлебнула остывший кофе — черный, как чернила, и почти такой же на вкус.

— Давно уже существует теория, что если в двумерном пространстве могут существовать параллельные прямые, а в трехмерном — параллельные прямые и плоскости, то в четырехмерном пространстве могут существовать параллельные трехмерные пространства. В едином четвертом измерении.

— Время, — Снейп хмыкнул. — Ох уж эти магглы.

— Да, время. То есть в едином времени может сосуществовать бесчисленное множество реальностей. И если сделать допущение, что имеется возможность пройти из реальности в реальность, то почему бы это не сделать при помощи зеркала. И этим зеркалом вполне может оказаться Еиналеж.

— Это тоже всего лишь гипотезы, — раздался подозрительный хруст. Снейп на секунду замер, прислушиваясь к собственным ощущениям, но, успокоившись, продолжил: — Вы весьма кстати упомянули Дамблдора. Я говорил вам, что Минерва предложила мне вернуться в Хогвартс?

— В Хогвартс? — обрадовалась Гермиона. — Это же так здорово!

— Да, — Снейп кисло посмотрел на опустевшую коробку из-под печенья. — Она мотивировала это тем, что преподаватели зелий в школе почему-то не задерживаются, а слизеринцы совершенно отбились от рук.

— Она знает, что вы лучший — вот и все.

— Минерва умеет уговаривать, не спорю. Преподавание в Хогвартсе — нервы, нервы и еще раз нервы. Так что мне, в принципе, пора бы уже смириться с тем, что это такое специальное место для тех, кто в прошлой жизни сильно нагрешил.

— Неужели все так страшно?

— Нет, что вы — все гораздо страшнее, — Снейп отставил чашку и обвел взглядом кухоньку. Судя по всему, здесь проводили немного больше времени, чем в гостиной, например. Чистенько, светло, на полу стоит миска, полная кошачьего корма. — Где ваше животное?

— Косолапус? — Гермиона подняла тревожные глаза. — Я его уже несколько дней не видела. Бывает, он неделями пропадает, но я все равно волнуюсь.

Она извиняюще улыбнулась, поднялась и, последовательно касаясь стола, плиты, раковины, добралась до стены, присела и ощупала миску. Гермиона нахмурилась, привычным жестом вывалила старую порцию корма в мусорное ведро и насыпала новый. Поменяла воду и остановилась в задумчивости:

— Как правило, человек сам не осознает своих желаний, когда встает перед зеркалом Еиналеж. Оно выхватывает из подсознания самое заветное, иногда то, что скрыто даже от него самого. Это значит, что похитивший зеркало уже видел то, ради чего он его украл. И должен знать, что это зеркало может.

— Не обязательно, — нахмурился Снейп. — Есть еще такая штука, как надежда.

— Надежда, — Гермиона опустила веки, — увидеть то, что хочется, а не то, что есть на самом деле. Надежда — всего лишь банальный самообман.

— Как продвигаются успехи в расследовании у авроров?

— Гарри молчит. Думаю, пока у них ничего нет.

— Зато есть у меня, — Снейп с удовольствием отметил, как зажглись ее глаза. — Я принял приглашение Минервы и сейчас обживаюсь в своих бывших апартаментах в Хогвартсе.

Гермиона присела напротив.

— Так вот, как вы знаете, Дамблдор завещал свои книги и записи Хогвартсу. Я немного покопался в его наследии. За эти годы его архив систематизировали и каталогизировали. А многое даже прочли. Пришлось немного похозяйничать в царстве мадам Пинс, и она по доброй воле выдала мне весьма занимательную литературу: книгу, написанную Морганой ле Фэй.

— Той самой?

— Это смотря что вы подразумеваете под «той самой». Она была ученицей Мерлина, анимагом, умелой целительницей и одной из самых сильных темных волшебниц своего времени.

— Но она же была врагом Мерлина?

— Это не помешало ей сначала набраться у него мудрости. И вообще, хороший учитель никогда не расскажет ученику всего, что знает, а прибережет это для себя. Камень за пазухой — обязательный атрибут настоящего учителя.

— Фу.

— И ничего не «фу», — наставительно поднял Снейп палец. — Все остальное ученикам предлагается постичь у главного педагога и наставника по имени Жизненный Опыт.

— Очень интересно.

— Весьма. Так вот, насколько я понял, это даже не книга, а сборник ее заметок, заклинаний и что-то вроде лабораторного журнала.

— Она еще и зелья варила? Мадам Ле Фэй была весьма разносторонней личностью, — усмехнулась Гермиона.

— Ведьма, она и есть — ведьма, — поморщился Снейп. — Мало того, что все записи на староанглийском, так половина из них еще и зашифрована.

— Не тяните.

— Над этой книгой стоит поработать как следует, но дело не в этом. Дело в пометках, сделанных Дамблдором. Вот, — он достал из кармана помятую тетрадь, переплетенную в истертую кожу. Разномастные, потрепанные листки пергамента были сшиты дратвой. Снейп нашел нужную страницу. — Смотрите...

— Издеваетесь, да? — голос Гермионы был сух. Она щурилась, кусая губы, сжимая и разжимая кулаки. — О да — как это по-снейповски: «Смотрите!» Вы так и будете в меня тыкать моей слепотой? Жертва, неумеха, способная заблудиться в трех соснах. Как там еще? «Ненормальная»? Да, я не стала гордостью Хогвартса. Какая там гордость — я не могу ни одной книги прочесть! К сожалению, магическую литературу не печатают шрифтом Брайля. Я даже палочкой пользоваться практически не могу — невозможно направить заклинание точно на объект, если ты его не видишь. Что еще? Ах да — зелья. Тут тоже все ясно. Мне продолжить? Вам так не терпелось извозить меня мордой об стол, что вы даже решили создать видимость заинтересованности? Мисс Невыносимая Всезнайка! Думаете, я не знаю, как вы меня называли? Можете успокоиться — теперь я всего лишь припадочная калека.

Они стояли лицом к лицу. Снейп приподнял бровь и выразительно посмотрел на руку Грейнджер, вцепившуюся в пуговицу на его сюртуке. Поднял голову, перехватил ее неподвижный взгляд, плюнул и озвучил:

— Истеричка.

— Да что вы понимаете! — уже кричала она. — Это не жизнь! Это... это хуже, чем инвалид в кресле! Да если бы у меня отнялись руки и ноги, но я могла видеть!

— Прекратите орать, как пущенный на сумочки дракон. Вы все равно не смогли бы колдовать.

Она сдулась, словно воздушный шарик, из которого разом выпустили воздух.

— Любой узник, мисс Грейнджер, мечтает выбраться из своей тюрьмы. Хочет заставить Судьбу принять его жертву. Только он не понимает, что выйдя из одной тюрьмы, он сразу же попадет в другую.

— Но вы же — вышли?

Снейп промолчал. Гермиона выпустила пуговицу из рук:

— Извините.

— Опять?

— Не опять, а снова, — она нащупала край стола, потом стул и села. — Я ничем не смогу вам помочь. Не смогу посмотреть, разгадать шифр, перелопатить дневники профессора Дамблдора, подсказать в каком направлении двигаться — ничего не смогу.

— И чем же вы намерены заняться?

Голова ее опустилась на сложенные на столе руки.

— Спать лягу.

— Будете спать, есть, когда напомнят, бредить и всматриваться в чужие линии судьбы, вытягивая из себя последние силы?

— Читать буду, — Гермиона кивнула на полку, где лежала книга. Снейп повертел ее в руках — на обложке не было букв, только несколько рядов выпуклых точек. — Сказки братьев Гримм.

* * *

Прохладный ночной ветерок, нечаянно залетевший в открытое окно, ласково коснулся обнаженных бедер. Одеяло сползло на пол, сорочка задралась, но все это было неважно. Необычайная легкость и нега заполняли все ее существо.

— Ты ведь не боишься? — теплый шепот обволакивал и обещал.

Мягкие ладони неспешно скользнули по внутренней стороне бедра вверх, осторожно поглаживая большими пальцами нежную кожу. Гермиона задрожала, когда ладони двинулись вниз, к коленям, щиколоткам, на мгновение задержались там, дожидаясь недовольного вздоха, и снова неспешно повторили свой путь к разгоряченной пульсирующей плоти и остановились у самого края. Она чувствовала их прохладу, рефлекторно сводя ноги, пытаясь хоть как-то унять мелкую дрожь. Сладостный импульс пронзил ее тело, Гермиона прогнулась в пояснице, царапая туго натянутую простыню.

Во тьме послышался короткий смешок, и его губы накрыли набухший сосок. Она чувствовала жар его рта прямо через ткань сорочки, и тонкие прохладные пальцы скользнули под трусики. Она еще сильнее сжала ноги, согнув их в коленях, подаваясь навстречу ласке. Задрала руки вверх, схватившись за спинку кровати, двигая бедрами, почти насаживаясь на пальцы, что скользили в ее влагалище с хлюпающими звуками. Она хрипела, выгибаясь навстречу его губам, терзающим сосок. Внизу живота нарастало напряжение, требующее большего. Горячее дыхание обожгло шею.

— Пожалуйста... — простонала она, принимая на себя тяжесть его тела как награду.

— Не сегодня, — выдохнул он, раздвигая ей ноги коленкой. Шершавая ткань, пуговицы, впивающиеся в грудь — она ощущала, как он трется промежностью о ее бедро. Она почувствовала свой пряный запах, когда он провел влажными пальцами по ее губам. — Ты такая влажная...

Он еще раз толкнулся в ее бедро и затих, застонав. Она гладила его по голове, пропуская гладкие пряди волос между пальцами, и лихорадочно шептала, как заклинание, уткнувшись в колючую шею:

— Пожалуйста, пожалуйста...

* * *

Еще одна ночь, еще один сон. Гермиона смотрела в темноту, чувствуя, как по щекам катятся тихие слезы. Она лежала на спине, боясь пошевелиться. Ее ладони, словно чужие, прошлись по едва заметной груди с набухшими сосками, почувствовали лесенку ребер, задержались на впалом животе и коснулись влажных трусиков. Лицо ее скривилось в беззвучных рыданиях. Она безуспешно пыталась нащупать ночную сорочку.

— Семь часов! Пора вставать! — произнес рядом механический голос, и Гермиона вздрогнула всем телом. Из черной коробочки электронных часов донеслась противная пиликающая музыка. Девушка повернулась и смахнула будильник с тумбочки, но из разбитого корпуса с тем же маниакальным упорством раздавалось: — Семь часов!

Гермиона повернулась на бок, подтянула колени к груди, обхватила их руками, уткнулась носом в подушку и замерла.

* * *

* * *

Северус не спешил со своими находками к Поттеру. Точнее, он даже не собирался. Чем больше он узнавал о зеркале Еиналеж, тем меньше ему вообще хотелось лезть в это дело.

Он часами просиживал в библиотеке Хогвартса, окруженный стопками книг. Мадам Пинс уже не удивлялась, находя его за самыми дальними и редко посещаемыми полками, лихорадочно роющимся в очередном трухлявом фолианте. Записи занимали два свитка, а расшифровка тетради Морганы практически не сдвинулась с мертвой точки. Минерва лишь иногда нарушала его уединение напоминанием о том, что каникулы не вечны, а учебные планы и расписание сами не напишутся. Снейп смотрел на нее отсутствующим взглядом, кивал и снова утыкался в книги.

Также мало волновали его пространные сентенции директрисы на тему вливания в новый коллектив. Он лишь пожимал плечами: Филиус, Вектор, Минерва, Помфри и еще пара-тройка преподавателей совершенно не казались ему «новыми», так что особых сложностей с тем, чтобы как обычно никуда не вливаться, Северус не видел. Профессор МакГонагалл вздыхала, а он в ответ громко хлопал дверью.

Нельзя сказать, что профессор был счастлив снова вернуться в подземелья, но еще в первый вечер, оглянувшись, Северус осторожно похлопал прохладные темные камни, втянув тонкими ноздрями знакомый воздух, наполненный влагой и запахом прения. Снейп ходил привычными коридорами, раскланивался с Кровавым Бароном и слушал тишину старого замка. Шрамы, нанесенные величественным стенам Последней Битвой, затянулись, и все, казалось, было как прежде. Да и что значит для тысячелетнего устоя каких-то восемь лет — мгновенье, не заслуживающее особого внимания. Лестницы продолжали вести своим особым путем, картины жили собственной жизнью, а привидения проносились сквозь время, застывшее в камне, не оставляя и следа.

— Северус, ты пугаешь меня, — деловито сообщила Минерва, в очередной раз найдя Снейпа в библиотеке.

— А не бойся — разочаруешься ты все равно на порядок больше, чем планировала. Так что расслабься и привыкай к неизбежному, — Северус развернул свиток и обмакнул перо в чернила.

— Я могу надеяться, что ты все еще способен поддержать порядок и дисциплину в качестве декана Слизерина?

Снейп поднял голову и посмотрел в глаза Минерве:

— Ты имеешь в виду — сеять печаль и уныние в рядах гриффиндорцев? Я уже заказал пару новых мантий.

Щеки директрисы, сморщенные, словно печеное яблоко, пошли пятнами. Минерва хмыкнула, поправила и без того гладкую прическу, из которой не выбивалось ни одного волоска:

— Смотри, подрастающее поколение сейчас бойкое и старой славой грозы и ужаса подземелий их не запугать.

— Не язви, Минерва — это моя прерогатива. Отдыхай, набирайся сил перед тем, как в этих стенах воцарятся маленькие чудовища, взрывающие котлы и несущие смерть нервным клеткам.

— Вот ты сейчас прогоняешь меня — старую больную женщину, которая желает только добра, — губы профессора МакГонагалл сжались в нитку, — а потом тебя замучает маленькое злобное чудовище.

— Ты подбросишь мне в постель пикси?

— Нет, Северус, тебя сожрет чувство вины.

Минерва вскинула голову и гордо удалилась, шурша темно-зеленой мантией.

* * *

Из всех времен года больше всего Снейп не любил утро и понедельники. Не то чтобы у Северуса вдруг проснулась совесть. На самом деле он вот уже час пытался понять: какого черта ему вообще понадобилось рассказывать Поттеру о результатах собственных изысканий. Скорее всего, это от неожиданности: когда бравый аврор врезался в профессора на выходе из кабинета директрисы, с губ Снейпа непроизвольно сорвалось:

— Двадцать баллов с Гриффиндора!

Много бы он дал, чтобы стереть эту идиотскую улыбочку с губ Поттера. Осунувшийся героический аврор оживился и, кажется, даже хихикнул:

— Как в старые добрые времена, профессор.

— Молоды еще, Поттер, чтобы предаваться со мной совместным воспоминаниям. Моя любимая мозоль усердно намекает, что без вас Хогвартс стал гораздо лучше в плане профилактики травматизма среди преподавательского состава.

— Я всего лишь приходил уточнить кое-какие детали расследования с профессором МакГонагалл.

— И как себя чувствует ваше замечательное расследование?

— Я не уполномочен сообщать подробности кому бы то ни было.

— Судя по тому, что Аврорат не жаждет оповестить общественность о том, что преступник пойман и древнейший магический артефакт водворен на место, далеко вы не продвинулись, — Снейп плечом отодвинул Поттера с дороги, прошел к горгулье, закрывающей вход в кабинет директора, и многозначительно добавил, не оборачиваясь: — В отличие от меня.

Позади раздался тяжкий вздох Поттера:

— Значит, Гермиона была права.

— Мисс Грейнджер хоть и не слишком адекватна психически, но, как правило, редко ошибается.

— Гермиона, она такая. Я сегодня как раз собирался к ней. Может быть, пойдете со мной?

— Думаю, мисс Грейнджер не будет в восторге от моего посещения, — Северус пожал плечами. — В нашу последнюю встречу она ясно дала понять, что не приветствует лицезрение моей персоны.

— Она... она сожалеет.

Снейп наконец обернулся.

— Это она просила передать?

— Нет. Но она прочла все книги о короле Артуре, Мерлине и Моргане, что смогла достать.

— Она говорила вам о записках Морганы?

— Да. А еще она считает, если вы действительно найдете что-то стоящее, то непременно сообщите... мне.

— А мисс Грейнджер, оказывается, позитивно смотрит в будущее.

— Она сейчас живет с родителями. Ей... у нее были проблемы со здоровьем.

— Я заметил, — вежливо кивнул Снейп. — Но учтите, что в места массового скопления детей и их родителей я больше не пойду.

— И не надо, — усмехнулся Гарри. — Сейчас Гермионе значительно лучше. Мистер и миссис Грейнджер пригласили меня сегодня к обеду. Думаю, лишняя тарелка у них найдется.

Так что сейчас, проклиная все свои душевные порывы, Северус угрюмо поддакивал щебетанию миссис Грейнджер и поглощал ее стряпню в угрожающих здоровью масштабах. Дом, где его встретили так радушно, словно он являлся далеким, но горячо любимым родственником, Снейпу, как ни странно, понравился, хотя ничего особенного из себя и не представлял: много света, старая, но добротная мебель и великое множество безделушек, расставленных где только возможно.

Поначалу, как только его взгляд натыкался на какой-нибудь предмет обстановки, миссис Грейнджер сразу же заводила пространный рассказ о происхождении данной вещи. Так что профессору пришлось ознакомиться с душещипательной историей стайки раковин каури, а также прослушать краткий курс по выявлению разницы между африканскими и индийскими слонами, кои были представлены в гостиной аж в количестве семи фарфоровых штук.

В итоге Снейп предпочел не отрывать взгляд от тарелки, лишь изредка поглядывая на Грейнджер, сидящую напротив. Раньше ему казалось, что быть еще более худой просто невозможно, но глядя сейчас на ее изможденное лицо со впалыми щеками, полупрозрачные и голубоватые веки, он понимал, что нет пределов совершенству, а девчонку еще откармливать и откармливать.

Наконец испытание обедом закончилось, чета Грейнджеров во главе с молчаливым отцом семейства тактично осталась в гостиной угощаться послеобеденным кофе, а остальные прошли в кабинет — небольшую комнату с несколькими книжными шкафами и отличным письменным столом.

— У вас весьма э-э-э... интересные родители, мисс Грейнджер.

— Спасибо, профессор. Вы тоже вели себя достаточно... доброжелательно.

— А я вообще очень милый, — Снейп занял единственное кресло и закинул ногу на ногу. — Пока в глотку не вцеплюсь.

— Если вы не набрасываетесь на людей с места в карьер, бешено вращая глазами, то даже иногда производите впечатление воспитанного человека, — с удовольствием заметила Гермиона, усаживаясь на стул, который ей подставил Гарри.

— Вы только что задели некие струны в моей душе, порвали их на части, скомкали, бросили на пол и растоптали ногами, — сокрушенно покачал головой Северус.

Поттер прыснул, а Гермиона слабо улыбнулась.

— Оставим лирику, — Снейп достал из кармана свиток пергамента. — Думаю, мистер Поттер уже сообщил вам, что у меня есть новости.

Северус оглядел притихшую аудиторию:

— Так вот, я провел довольно масштабные изыскания в библиотеке Хогвартса. Это было забавно. Действительно, в литературе имеется упоминание о неких вратах в соседний мир. Или миры, — профессор кивнул Гермионе. — Но ничего конкретного и вразумительного. В трактате Хумуса Понтийского о зеркале Еиналеж, опубликованном в одна тысяча пятьсот семьдесят седьмом году, упоминается, что, помимо отражения сокровенных желаний, зеркало может даровать их исполнение. Правда, технология применения зеркала в качестве исполнителя желаний не приведена, так же, как не описан и механизм его действия. Потом я снова вернулся к тетради Морганы.

— Вам удалось расшифровать ее записи?

— К сожалению, криптограф из меня гораздо хуже, чем я о себе возомнил.

— Думаю, Моргана использовала для шифровки руны, а не староанглийский.

— Вполне возможно, мисс Грейнджер, но моих скромных познаний в рунах не хватает для полного анализа.

Гермиона вздохнула и опустила взгляд.

— Так вот, я зашел в тупик и тут вспомнил о записях Дамблдора на полях тетради, — Снейп сделал театральную паузу. Его слушатели подались вперед. — Там было всего несколько слов: «Вход», «Выход» и «Точка схождения».

— Я думал, там что-то полезное, — протянул Поттер.

— Они оказались весьма познавательны, — скривил губы профессор. — Я долго пялился на эту белиберду, а потом встал и поговорил с Дамблдором. С его портретом.

Гермиона выдохнула, а Гарри присвистнул.

— Так вот, Дамблдора давно интересовало зеркало Еиналеж и его свойства. Он даже проводил над ним эксперименты.

— Философский камень, — кивнул Поттер.

— И это в том числе, — Снейп скрестил пальцы. — Ему в руки случайно попала тетрадь с записями Морганы, и тут Альбус понял, что нашел золотую жилу. Оказывается, старый Мерлин не уберег все секреты от своей пронырливой ученицы.

— Она приняла облик Нинианы, Владычицы озера, — заметила Гермиона.

— Это всего лишь сказки.

— У меня не было других источников, — она кивнула на стопку книг на столе с теми же рядами выпуклых точек. — Даже до магглов дошли отголоски той давней истории. У каждого из авторов была своя версия происходящего, но есть в их историях и кое-что общее.

— Прекрасно. Значит, обвела Моргана старого пройдоху вокруг пальца и выведала у него о вратах в другой мир. Не знаю уж, стащила ли она у него заклинание или он сам сообщил, но факт остается фактом — Моргана воспользовалась зеркалом.

— Как? — подпрыгнула Гермиона.

— Мордред.

— Не может быть!

— Именно так.

— То есть Мордред действительно погиб, когда Артур приказал утопить младенцев, рожденных первого мая?

— Естественно. Но Моргана нашла мир, в котором Мордред выжил, посулила ему корону Артура и вытащила в наш мир.

— Выходит, пророчество все равно сбылось. Судьбу не изменить... — Гермиона чуть склонила голову, словно к чему-то прислушиваясь.

— Он, один черт, не стал королем.

— Но погубил Артура.

— Теперь это уже не важно.

— Так Дамблдору удалось расшифровать записи Морганы?

— Не до конца. Как он скорбно мне сообщил — у него были более важные дела. У него вообще было слишком много важных дел, словно он собирался жить вечно. А может, Альбус и соврал. Из спортивного интереса, — Снейп мрачно взглянул на Поттера. — Или зеркало он держал в качестве запасного варианта. Так вот, помимо заклинания и танцев с бубном вокруг врат, важно еще и место, где они расположены. То есть в нашем мире есть точки, где ткань между мирами тонка — именно там и возможен переход из одной реальности в другую.

— И вы знаете где именно? — Поттер поднялся.

— Конечно, — Снейп пожал плечами. — Одна из подобных точек — это Хогвартс.

— Но в Хогвартсе неудобно совершать магические ритуалы.

— Уж вам-то прекрасно известно: при особой сноровке и большом желании в Хогвартсе можно с комфортом разместить тренировочную базу Пожирателей или спрятать оголодавшего дракона.

— Но зеркало оттуда выкрали.

— Выкрали.

— А Моргана где зеркало использовала?

Снейп одобрительно посмотрел на Гермиону:

— В Стоунхэндже.

— Так, — Гарри поднялся. — Мне нужно идти.

Он взъерошил волосы и пошел к двери.

— Вы, профессор, могли бы мне все это рассказать еще в Хогвартсе, и мы не потеряли бы столько времени зря.

— И я упустил бы случай попробовать фирменный ростбиф миссис Грейнджер? — фыркнул Снейп. — Сядьте, Поттер, и успокойте свои внезапные порывы.

Гарри взялся за ручку двери, но остановился.

— Я там был. Замечательное культурное место: туристы и груда камней, — с издевкой сообщил Северус.

— Вы же знаете, это могло быть просто маскировкой.

— Поучите меня еще. Я проверил — нет там ничего.

— У нас есть свои специалисты. Извини, Гермиона, но мне действительно надо идти.

— Гарри, пожалуйста... — она вскочила, но Поттер уже скрылся за дверью. Гермиона снова села. — Маму попрошу. Хотела, чтобы он заехал в мою квартиру и забрал оттуда Косолапуса. Вдруг он объявился?

Она помолчала, расправив на коленях подол платья:

— Значит, мы понятия не имеем, где сейчас может быть зеркало.

— Не имеем.

— А если расшифровать записи Морганы?

— Можно еще попытаться. Но я не уверен, что там указана точка входа. Моргана ведь воспользовалась Стоунхэнджем. Скорее всего, там способ прохода между мирами. Или кулинарные рецепты.

— А вдруг там обозначен принцип, по которому эти самые точки можно искать? Я... я когда-то интересовалась рунами... и шифрами. Сейчас слишком мало данных, на основании которых можно выявить закономерности распределения по планете подобных мест. Если бы нам были известны хотя бы три или четыре точки, тогда уже можно было бы делать выводы...

Снейп смотрел на раскрасневшуюся Гермиону, сжавшую руки на коленях. Заглянул в глаза, что внезапно потеплели и не пугали уже больше зеркальным блеском.

— Нужна хорошая память и навыки работы в уме, — медленно произнес Северус, доставая из кармана тетрадь. — Хотите, я сделаю для вас объемную копию зашифрованных записей? Одну страницу?

Гермиона закивала и проглотила тугой ком, застрявший в горле. Снейп задумался, уставившись в одну точку, потом раскрыл тетрадь, достал волшебную палочку, взмахнул ею и произнес:

— Симилла симилибус сигнатура максима!

Страница вспыхнула голубоватым светом, и один за другим странные символы перекочевали на стол в том порядке, в котором располагались в тетради. Они разбухали, наливаясь изнутри синим пламенем, достигали трех дюймов и застывали на месте.

— Вот и все, — удовлетворенно прокомментировал Снейп и убрал волшебную палочку. — Можете приступать.

Он поднялся и прошел к двери. Закрывая ее, он видел Гермиону, склонившуюся над столом. Она осторожно, почти ласково обводила кончиками пальцев контуры непонятных символов, не имеющих ничего общего с рунами.

Северус тихо прикрыл дверь.

* * *

Он прошел в гостиную, чтобы попрощаться с хозяевами дома, но застал там лишь миссис Грейнджер, которая поднялась ему навстречу, комкая в руках носовой платок. Северус содрогнулся и попятился, но был схвачен заплаканной женщиной за рукав:

— Профессор Снейп!

Он закатил глаза, выругался про себя и попытался придать своему лицу любезное выражение.

— Профессор Снейп, я знаю, что когда-то вы были преподавателем у Гермионы. Вы ее хорошо знаете... Вы должны мне помочь! Вы должны помочь ей! Вы же сильный волшебник...

— Боюсь, мисс Грейнджер в силах помочь только хороший целитель. И еще... психиатр.

— От целителей не было никакого проку, — женщина покачала головой. — Она ходит к психоаналитику, но ей не становится лучше.

Миссис Грейнджер села на диван, опустила голову:

— Она не пускает никого к себе, в тот мир, который создала. Который затягивает ее. Тянет силы... и жизнь.

— Я так понял, она пережила какое-то потрясение, в результате которого потеряла зрение, — Снейп сел и приготовился к долгому рассказу о несчастьях, постигших эту женщину.

— Нас с мужем не было рядом, когда это случилось. Может быть, все сложилось бы совсем иначе. Когда нас... расколдовали... — она запнулась. Профессор приподнял бровь. — Гермиона хорошая дочь, мистер Снейп! Она боялась за нас. Боялась, что в этой вашей войне пострадаем и мы — она стерла нам память и отправила в Австралию.

Миссис Грейнджер всхлипнула, а Северус помрачнел.

— Мы ничего не помним о той жизни, просто в один прекрасный день мы снова оказались дома, на этом самом диване, а какой-то мужчина в котелке сообщил, что нас не было почти три года. Долго рассказывал о какой-то битве... мы поняли только, что наша девочка пострадала и нуждается в нас. Но было уже поздно. Она замкнулась. Не подпускала никого к себе. Мы забрали ее из вашего госпиталя и поместили в хорошую клинику — бесполезно. Потом она долго занималась в школе для слабовидящих. Она решила, что теперь ей никто не нужен.

Снейп с тоской смотрел в окно. Прошлое. Ушедшее, невозвратное, потерянное.

— Все сама, все сама... И мальчики... хорошие мальчики — Гарри, Рон, кажется, его звали — брат Джинни, навещали ее. Потом остались только Гарри и Джинни, теперь лишь Гарри. Нашла какую-то работу, сняла квартиру. Но она тает, словно свечка. Словно в ней сидит что-то страшное, что пожирает изнутри.

Он скривил губы. А где найти слова, чтобы описать его демонов? Скребутся, издеваются, насмехаются, сжигают и танцуют на пепелище. Северус смотрел на слезы, текущие по уже вялым щекам некогда цветущей женщины.

— А тут... она обычно приходила к нам обедать по выходным. И не пришла. Мы обнаружили ее... Она... она была настолько истощена, что с трудом могла говорить. Просто лежала на кровати, свернувшись калачиком, полуголая и лепетала, как ребенок: «Мамочка, прости», — миссис Грейнджер зарыдала. — Я не хочу, не хочу потерять ее снова! Вы много пережили в этой жизни, я же вижу. Вы меня понимаете?

Он понимал.

— Профессор, пожалуйста! Не надо! Не надо больше втягивать ее в ваши дела! Она больше не волшебница! Она... ей плохо. Я же вижу, как она достает свой старый школьный сундук и перебирает книги и вещи. Как она гладит свою волшебную палочку и несмотря ни на что не расстается с ней! Не бередите ее раны! Она теперь человек. Просто человек. Она переболеет и заживет нормальной жизнью. Она сможет. Наша девочка выстоит...

Северус молчал. Глаза миссис Грейнджер высохли, и она схватила его за руку:

— Пожалуйста, не приходите больше! Скажите Гарри! Не надо!

Снейп выдернул руку и вскочил:

— Вы считаете, остаться без друзей сейчас для нее лучше? А если она не справится?

— Мы поможем ей. Мы будем рядом. Всегда. Она разрывается между двумя мирами. Оставьте ее здесь! В вашем мире ей не выжить...

Северус отошел к окну, заложив руки за спину. Зачем ему вообще все это нужно? Надо было уходить сразу, а не терпеть, переступив через себя. Не терпеть до последнего, сжав зубы, до дрожи и корчей. Потому что, когда душа не выдерживает этих судорог, а тело уже готово развернуться и уйти, ты все равно безропотно принимаешь на себя все дерьмо, которое только есть на свете, чтобы потом утереться и пойти дальше.

— Мисс Грейнджер хотела, чтобы вы привезли ее кота с квартиры, — Снейп старался, чтобы его голос звучал ровно. Женщина опустила руку. — Я могу заняться этим.

Миссис Грейнджер тяжело поднялась на ноги, прошла в коридор и вернулась со связкой ключей:

— Заберите кота. Я... я скажу ей, что он потерялся.

Снейп помедлил, забрал связку и молча вышел из дома. Миссис Грейнджер так и осталась стоять опустив руки, посреди гостиной, заполненной фарфоровыми безделушками.

* * *

Она поняла, что не может пошевелиться. Хотела закричать, но рот не открывался. Паника-паника-паника! Веки налились свинцовой тяжестью. Дышать, дышать... медленно: вдох-выдох, вдох...

Руки. У нее связаны руки и ноги, обнаженное тело вытянуто струной, а мышцы свело судорогой от напряжения. В рот вставлен кляп, глаза завязаны. Сон? Сон... Конечно, сон! Тьма! Зачем завязывать глаза?

Вдох-выдох, вдох-выдох... Судорожные рыдания прорвались даже сквозь кляп. Повязка намокла от слез, а сопли, текущие из носа, не давали вдохнуть. Вот и все. Она корчилась, обдирая запястья, выворачивая из суставов руки, привязанные над головой.

— Ш-ш-ш... — его ладонь погладила ее по голове. — Ты же не будешь кричать? Скурджифай.

Она почувствовала, что дышать стало легче. Кровать прогнулась и заскрипела под его тяжестью.

— Моя бедная маленькая овечка. Я ведь обещал вернуться.

Его рука продолжала перебирать ее волосы. Она замотала головой и застонала. Тело покрылось испариной.

— Я знал, что тебе понравится...

Она всхлипнула, ощутив прикосновение его руки к своей груди. Кожа сразу покрылась мурашками, соски затвердели, а внизу живота тоскливо заныло в предвкушении.

— Ты стала такой маленькой... хрупкой, словно фарфоровая статуэтка — такая же тонкая и прозрачная. Тронь — и ты разобьешься с тихим звоном.

Нет! Не надо, не надо... Она же дома... Там, за стеной, спят родители... Все повторяется снова. Ей не убежать. Никуда. Никогда.

Его рука скользнула вниз, зарылась в треугольник мягких курчавых волос. Она замычала. Он вытащил кляп у нее изо рта:

— Ты такая нетерпеливая... такая сладкая... — его язык жарко лизнул торчащий сосок. Горячий рот вобрал его в себя и втянул, жадно посасывая. По телу пробежала дрожь. — Ты больше не покинешь меня...

В голове мутилось, мысли путались, и в конце концов остались лишь чувства. Ощущение рук, губ, жара его тела, когда каждая косточка плавится от нестерпимого желания, а мышцы ноют, страдая, мечтая получить ласку. Когда исчезает «я» и, растворяясь, переливается дрожащей ртутной массой, накатывающей раз за разом, чтобы потом выплеснуться волной на острые холодные камни. До хрипоты. До звона в ушах. До полного бессилия. Чтобы раз за разом слышать шепот:

— Только моя...

* * *

Она проснулась в холодном поту. Долго лежала, прислушиваясь к знакомым звукам старого дома. Потерла запястья. Кое-как слезла с кровати и на ватных негнущихся ногах прошла в ванную. Вода лилась долго. Она все лилась и лилась, пока Гермиона терла себя мочалкой. Наконец Гермиона затихла, лежа в окружении белой пены. Сухие глаза неподвижно уставились в одну точку.

— Здравствуй, девица.

Во тьме, окружающей Гермиону, со скрипом отворилась дверь, и оттуда выбрался маленький горбатый человечек с кривыми ножками. Его лицо с дубленой ветрами сморщенной кожей, огромным носом, свисающим до самой оттопыренной нижней губы, выражало брезгливость. Одет он был в потертый зеленый камзол, полосатые чулки и туфли на высоченных каблуках явно больше, чем нужно, размера на два — лаковые, украшенные блестящими серебряными пряжками. Карлик угрюмо пригладил напомаженные волосы. Она закрыла глаза. Человечек не исчез. Гермиона засмеялась.

— Чего ржешь?

— Я сошла с ума, — она вытянула руку прямо перед собой. Руки не было. Карлик со смаком сплюнул:

— Вы, люди, все рехнутые, не спорю.

— И что теперь делать?

— Лечиться, — он проковылял поближе, шлепая задниками туфель. — Некогда мне.

Гермиона, зажмурившись, нырнула в остывшую ванну, но человечек все также упорно маячил перед глазами.

— Убьешься потом, а то я не получу обещанного, — он схватил ее за волосы и рывком выдернул из воды. Подождал, пока она откашляется, хватаясь за голову, и продекламировал:

Семеро друзей обед хотели съесть,

Один вдруг подавился — всего осталось шесть.

Карлик расшаркался, облизнулся, глядя на ее обнаженные влажные плечи, и вышел, снова скрипнув невидимой дверью. Гермиона осталась одна, во тьме, дрожа в холодной воде. Сейчас темнота не просто пугала — она не давала дышать, стягивая грудь тугими обручами. Трясущимися губами, едва справляясь с тем, чтобы не застучать зубами, Гермиона прохрипела, с трудом набрав в грудь воздуха:

— За что?

* * *

Снейп стоял на маленькой кухне в квартире Грейнджер. Он устал. Чертовски устал. Вот так бросаешься на стены, как в приступе падучей, брызжешь слюной, совершаешь нелепые геройские поступки, сообщаешь людям глупые правильные вещи, поражая окружающих недюжинным умом и феерической добротой. Давно бы уже успокоиться и уползти в уголок, зализывая раны, но нет. В мозгу образуется черная дыра, и все попытки остаться в стороне и убедить себя, что «меня не касается», «пусть все идут лесом» и «они это заслужили» — проваливаются туда с тихим свистом.

Прямо посреди кухни висел огромный рыжий кот. Вернее, то, что от него осталось. Леска врезалась глубоко в шею, голова свесилась набок, словно у подвешенной на крючке марионетки, глаза вытекли, пасть оскалилась в предсмертном вопле, а шерсть, заскорузлую от запекшейся крови, облепили мухи. В распоротом брюхе виднелись внутренности, кишащие жирными желтоватыми личинками, которые периодически падали на пол и корчились там, слепо тычась в разные стороны своими маленькими черными головками.

— Зачем вы меня вызвали, профессор? — послышался бодрый голос Поттера с порога. — Дерьмо!

— Совершенно верно, — Снейп с сожалением смотрел на блюющего в раковину Поттера. — Вы прямо-таки поражаете меня емкостью и лаконичностью своих суждений.

— Кто... кто это сделал? — лицо Гарри радовало глаз приятным зеленоватым оттенком. Ополоснув раковину, он снял очки и подставил лицо под струю воды, жадно хватая ее ртом.

— Вы неправильно ставите вопрос, — Снейп поморщился. — Не кто, а — зачем? Демонстрация? Я не специалист, но, судя по степени разложения, сдох он достаточно давно.

— Его убили, — Поттер старательно отводил взгляд.

— Убили. И заметьте — убить полукниззла не так уж легко. Причем его не выбросили на помойку, а хранили в другом месте и внезапно притащили сюда, чтобы даже слепой не мог пройти мимо.

— Или слепая...

— Она здесь давно не живет — это каждому ясно.

— А вдруг его повесили, когда она еще была здесь?

— Не думаю, что миссис Грейнджер могла пропустить такое зрелище, когда забирала дочь. Плюс, вы чувствуете?

— Что?

— Запах. Его нет. Здесь должно вонять, как в выгребной яме, а ничего подобного нет.

Поттер помолчал.

— Я не смогу сообщить Гермионе о таком...

— Полагаете, гадости людям могу говорить только я? Увольте: истерики мисс Грейнджер — прерогатива родных и друзей. Я умываю руки.

— Может быть, сказать ей, что он так и не объявлялся? Иногда неизвестность лучше, чем правда, — Гарри снял очки и взглянул на Северуса несчастными глазами.

— Конечно — пусть ваша подруга мучается не находя себе места до конца своих дней. У нее ведь так мало развлечений. Мне противно на вас смотреть, Поттер, — Снейп скривился. — Предлагаю для начала вызвать ваших коллег.

— Согласен. Мне это все совсем не нравится, — Гарри с облегчением пошел к выходу из кухни.

Вдруг раздался противный скрип, и в стене кухни образовалась дверь, в которую протиснулся горбатый карлик в зеленом камзоле и, не обращая внимания на застывших волшебников, шаркая, засеменил к висящему коту. Встав под ним, он вытянул длинный палец, словно состоящий из небывалого количества фаланг, и с кончика острого ногтя сорвалась искра, испепелившая леску. Труп кота смачно плюхнулся ему прямо в руки. Человечек оскалил внезапно острые, как у пираньи, зубы и пробормотал в пространство:

— Ей уже ни к чему, а мне мясцо... — и потащил истерзанное тело к проходу, оставляя за собой влажный след разлагающейся плоти и шевелящихся опарышей.

Дверь за ним со скрипом захлопнулась, и лишь после этого волшебники вышли из оцепенения.

— Что это было? — Гарри отер испарину.

— Отправляйтесь за подкреплением, — тихо произнес Снейп.

— А?

— Зовите своих экспертов! — рявкнул Северус. — Если понял, моргни три раза!

Гарри осоловело повел глазами, моргнул и побежал к камину.

— Мне это давно не нравится, — тоскливо пробормотал профессор и аппарировал.

* * *

— Вы же обещали, — миссис Грейнджер укоризненно смотрела на Снейпа, стоящего на пороге дома.

— Ничего я вам не обещал, — устало возразил профессор. — Могу я пройти?

— Нет.

Северус смотрел на женщину и видел на ее лице решимость, которой у него самого никогда не было, да и вряд ли появится. Она была полна отчаянной готовности сражаться со всем миром за свое дитя. Дитя великовозрастное и дурное, но все-таки. Снейп знал, что может убрать ее с дороги в мгновение ока, и она читала это знание у него в глазах, но все равно продолжала непоколебимо стоять в дверях, загораживая проход.

— Не надо, Джейн, — сзади к ней подошел супруг и обнял за плечи. — Не надо... ничего не изменить.

Мужчины встретились глазами поверх головы миссис Грейнджер, которая сразу как-то стала меньше ростом, и, поникнув, ушла вглубь дома.

— У Гермионы ночью снова были кошмары. Она в моем кабинете.

Снейп кивнул и вошел в дом.

* * *

Она сидела за столом, напряженно хмуря брови и шевеля губами. Снейп заметил, что теперь знаки, которые он оставил здесь в прошлый раз, шли не порядку, а располагались отдельными группами. Дверь скрипнула, Гермиона вздрогнула и поднялась в напряженном ожидании.

— Мисс Грейнджер...

Она всхлипнула, закрыв руками рот, и рухнула на стул как подкошенная. Плечи ее сотрясали рыдания.

— Агуаменти, — Снейп наполнил водой трансфигурированный из пресс-папье стакан и вложил его ей в руку. Она отпила глоток, стуча зубами о края, и поставила стакан на стол.

— Все... все в порядке уже, извините, расклеилась. Думала, это вы, а оказалось... — она сглотнула и попыталась улыбнуться. — Бывает же такое. Приснится всякая муть.

Снейп молчал, и улыбка медленно сползала с ее лица.

— Говорите... говорите же, — она нащупала его руку.

— Ваш кот...

Она закрыла лицо ладонями и начала раскачиваться из стороны в сторону.

— Вот так.

Снейп посмотрел на тяжелый узел волос на затылке, нерешительно поднял руку, но отдернул и, спрятав ее за спину, развернулся и вышел, оставив за собой тишину.

* * *

Дом, окутанный дремотой, погрузился в оцепенение. Лишь часы в гостиной отсчитывали минуты, степенно цокая маятником. Она не спала. Она точно знала, что не спит. Уже несколько часов, как она лежит с открытыми глазами и смотрит во тьму. Сколько еще осталось до утра? Час? Два? Целая ночь?

Но она не спала — дрожала в теплой байковой пижаме, кутаясь в одеяло. Откуда-то дохнуло сыростью и тленом, словно из склепа. Она зарылась в одеяло с головой, оставив маленькую щелочку для воздуха. Обычные ночные шорохи больше не долетали до ее слуха.

Скрипнула дверь, и из полумрака потянуло запахом костра, и перед Гермионой снова оказался карлик. На этот раз туфли на нем были по размеру, хотя огромные каблуки придавали ему вид нелепый и смешной.

— Здравствуй, девица, — он церемонно поклонился. — Ждешь?

— Жду, — глухо выдавила Гермиона. — Ты кто? Зачем? Кто убил Косолапуса? Почему все это происходит именно со мной?

— Так не пойдет, — человечек хихикнул, обнажив ряд мелких острых зубов. — Ты должна мне что-нибудь дать, прежде чем задать вопрос. Один. И следи за своим болтливым языком — каков вопрос, таков и ответ.

Гермиона опустила веки, но карлик, нетерпеливо постукивающий носком туфли, все равно маячил перед глазами.

— Ты хочешь денег?

— Это смотря что тебе нужно.

— А... что ты получил... обещанное?

— Кота твоего. Вкусный, хоть и дохлый. Люблю вяленое мясцо, — он цыкнул зубом, и Гермиона сжалась в комок. — Ну да некогда мне тут с тобой. Слушай!

Шестеро друзей с кинжалами игрались,

Дрогнула рука, наверно — вчетвером остались.

Он причмокнул и пошел к полуоткрытой двери. Гермиона застыла, не в силах справиться с охватившим ее ужасом. И, лишь когда его силуэт смутной тенью замаячил в проеме, сумела выдавить:

— Возьми, возьми колечко — мне родители подарили на совершеннолетие... возьми все, что хочешь... кто? Когда?

Карлик почти захрюкал от удовольствия, когда в его руках вдруг оказался тонкий золотой ободок колечка с крохотным бриллиантом:

— Не слушаешь ты меня. Так «кто» или «когда»?

— Кто, — она села в кровати, не отрывая взгляда от прищурившихся глазок-буравчиков.

— Родители.

Звук захлопнувшейся двери набатом раздался у нее в голове. Минуту она сидела, не в силах пошевелиться, а потом сползла с кровати и по стенке добралась до небольшой гардеробной. Нащупала внизу старый сундук, открыла его и вытащила волшебную палочку. Сжала ее в руке, зажмурилась и пошла.

Прохладные половицы тихо скрипели под босыми ногами. Соседняя с ее спальней дверь поддалась на удивление легко.

— Мам, — прошептала она с порога. — Папа... просыпайтесь.

Она осторожно пошла вперед, скользя по густому ворсистому ковру, вытянув руки, боясь наткнуться на препятствие. Наконец Гермиона нащупала спинку кровати.

— Мам, — она тронула ее за ногу. Та не пошевелилась. — Ма-ам! Просыпайся!

Гермиона теперь говорила громко и четко. Голос ее был спокоен. Она ощущала, как внутренности сковывает льдом. Опустилась на колени перед кроватью и провела рукой выше — наткнулась на холодные пальцы. Еще выше — и ладони ее оказались в какой-то густой липкой массе. Она аккуратно вытерла их о пижаму и потянулась, чтобы ощупать лицо. Когда-то давно, еще в прошлой счастливой жизни, она часто садилась к маме на колени и ласково проводила по скулам, улыбающимся губам, прикрытым векам, обязательно щекоча ресницы, отчего мама принималась хохотать. Сейчас пальцы Гермионы ощупывали скулы, брови и вдруг наткнулись на что-то мягкое и податливое... Только спустя мгновение она поняла, что касалась обнаженного глазного яблока.

Она шарахнулась в сторону, упала на пол, выронив волшебную палочку, и тонко, по-детски закричала. Маленькая испуганная девочка, оставшаяся одна в темноте.

* * *

Скрестив руки на груди, Снейп стоял в углу гостиной дома Грейнджеров, не отрывая взгляд от сидящей на стуле фигурки в окровавленной пижаме. Гермиона стеклянными глазами бессмысленно уставилась в пространство и не реагировала на вопросы снующих вокруг авроров. Они перешептывались, искоса поглядывая на Гермиону. Дознание уже закончилось, а потому Снейпа беспрепятственно пропустили внутрь дома, когда Поттер представил его в качестве неоценимого консультанта.

Северус видел, как уносили тела. Он осмотрел спальню, теперь больше похожую на бойню. Мистер и миссис Грейнджер были живы, когда кровь хлестала из перерезанных артерий. Видели своего убийцу — у обоих глаза были распахнуты, но ни ужаса, ни удивления не читалось на их лицах. Их лица были спокойны и безмятежны, словно у смиренных агнцев, возносимых на жертвенный алтарь. А над кроватью, как насмешка над поселившимся здесь ужасом, две неровные строчки издевательских стишков, написанных еще не высохшей кровью:

Шестеро друзей с кинжалами игрались,

Дрогнула рука, наверно — вчетвером остались.

Снейп закрывал глаза — и перед ним всплывали отпечатки кровавых ладоней на стене и босых ступней на полу, цепочкой ведущих из спальни в гостиную. Сейчас запекшаяся кровь родителей заскорузлой коркой стягивала кожу на руках Гермионы. Они, словно чужие, лежали на коленях, обтянутых байковой пижамой.

Пробегавший мимо Поттер остановился рядом и вполголоса произнес:

— Давайте выйдем.

Небольшой садик был заполнен цветущими розами. Снейп вдохнул полной грудью, чтобы одурманивающий аромат цветов вытеснил сладковатый запах крови, что так будоражаще щекотал тонкие ноздри внутри дома.

— Я так понимаю, перед смертью их оглушили заклятьем, — утверждающе произнес Снейп.

— Да, — Поттер носком ботинка ковырнул ком земли. — Они все видели и чувствовали. Какое-то особо противное заклинание, позволяющее жертве чувствовать благодарность к убийце...

— Есть такое, — Северус кивнул, а Гарри быстро взглянул на него и отвернулся. — Мисс Грейнджер, похоже, совсем с катушек съехала. Это ведь она родителей обнаружила?

— Она молчит, но, видимо, да.

— Палочку вы ее проверили, конечно же, — усмехнулся Снейп.

— Проверили, — Поттер снова пнул несчастный ком.

— Ее надо отправить в Мунго.

— Ей нужна забота и участие, а не санитары и смирительная рубашка, — Гарри упорно отводил взгляд. — Я должен был предвидеть... должен был выставить охрану... после того, как мы нашли Косолапуса.

— Я не знаю, что за чертовщина творится сейчас вокруг вашей подруги, но нутром чую — все это связано с зеркалом.

— Вы даже не представляете насколько...

— Так помогите мне представить, черт побери!

Поттер вздохнул и, собравшись с духом, повернулся к профессору:

— Дело в том, что Аврорат не распространяется... думаю, вы понимаете, что это нужно будет держать в тайне. Мы знаем, кто похитил зеркало Еиналеж. Ее видели несколько свидетелей.

— Ее?

Снейп начал кое-что понимать.

— Ее. Зеркало похитила Гермиона.

— Та-ак, — протянул Северус, не зная, что сказать. — И что обо всем этом думает Аврорат?

— Она была в школьной форме.

— Оборотное зелье?

— Мы тоже так считаем.

— Значит, мисс Грейнджер... Этот «кто-то» должен быть достаточно близок к ней.

Они переглянулись.

— Не надо так на меня смотреть, Поттер.

— Я и не смотрю. Я думаю.

— Могу себе представить. Когда вы начинаете думать, я начинаю бояться — каких только высот фантазии и глубин дремучего подсознания вы можете достичь во время этого процесса. Изобретательность и изощренность ваших планов способна повергнуть в ступор кого угодно.

— Я отвезу Гермиону к нам, — угрюмо ответил Поттер. — Джинни сумеет ее утешить.

— На вашем месте я бы не рисковал.

* * *

Как она вопила! Визжала, бросившись на пол, брыкаясь, отбиваясь от покрасневшего Поттера, что стоял возле нее на коленях, пытаясь успокоить. Он беспомощно посмотрел на Снейпа.

— Не надо больше просить у меня советов. Мое чувство юмора сильнее чувства жалости. Я уже говорил про Мунго? — Северус пожал плечами, не предпринимая попытки подойти ближе. — Вы делаете только хуже этому... ей.

«Бедному животному»? Она и была сейчас похожа на животное, не желающее возвращаться в клетку. Усыпить. Чтоб не мучилась и не мучила других. Спеленать заклинанием, напоить зельем сна без сновидений — без всех этих маггловских штучек. Просто дать прийти в себя. Но Поттер же у нас — герой! Мир спасать пока не от кого — так спасем Грейнджер от самой себя.

Снейп оторвался от стены, которую подпирал, стремительно подошел к корчащейся Гермионе, опустился на колени и перехватил ее руки, беспорядочно колотящие воздух:

— Держите уже! — Поттер послушно взялся за тонкие запястья, а Северус достал из кармана флакон, зубами вытащил крышку, разжал Гермионе зубы и влил туда содержимое.

Она обмякла и, глядя на них мутными глазами, пролепетала:

— Не надо. Не надо к Джинни. Все умрут. Все. Он так сказал... отправьте меня в Азкабан...

— Кто? — Снейп наклонился к самым ее губам. — Кто сказал?

— Зеленый... осталось четверо... все умрут... я виновата... в тюрьму... спрячьтесь...

Она провалилась в сон внезапно и сразу, словно дернули невидимый рубильник.

— Зеленый...

Они переглянулись.

— Вы ведь так и не узнали, Поттер, что это было за чучело на каблуках?

— Нет... Отдел Министерства по контролю за магическими существами еще не ответил на наш запрос, — он аккуратно поднял отяжелевшую Гермиону. — Она поспит, а потом мы с ней поговорим.

— Ваша подруга — сумасшедшая, — спокойно заметил Снейп. — Ей нужна квалифицированная медицинская помощь.

— Вы! — Гарри покраснел, пытаясь сдержать слова, готовые вырваться наружу. — Вы такой же, как они все! Сумасшедшая! Это же Гермиона! У нее больше никого не осталось, кроме меня! И вы хотите, чтобы я позволил запереть ее в четырех стенах, откуда она может никогда и не выйти? Ей просто нужна поддержка, чтобы такие, как вы, не навешивали на нее ярлыки! «Гриффиндорка», «сумасшедшая»! Так и идите дальше по жизни, загоняя людей в рамки, которые вы для них придумали, не давая им ни единого шанса!

Гарри с Гермионой на руках шагнул в камин и пропал. Снейп еще несколько минут постоял среди гостиной, глядя на потухшее зеленое пламя:

— У каждого из нас своя клетка, Поттер. Или раковина на гибком хребте, куда удобней прятаться. И все наши трепыхания в этой жизни сводятся к тому, что мы выгоняем кого-то из его клетки, чтобы занять ее самому.

Он потер лоб и вошел в камин.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. А ведь я еще пожалею. Дом Поттеров.

* * *

Он вышел из камина в гостиной Поттеров и сразу же понял, что совсем-совсем не вовремя. Понял сразу же, как только услышал противное:

— С-снейп... вы... как...

А он еще интересовался, где это рыжее недоразумение. Самое рыжее из знаменитой троицы. Ну, так вот оно все из себя сидит, охраняет тылы. Интересно, этот юноша, сильно отстающий в умственном развитии от среднестатистической табуретки, действительно считает, что тощая бороденка цвета мокрой соломы добавляет ему солидности?

— Добрый вечер, мистер Уизли, миссис Поттер? — Снейп слегка поклонился в сторону лестницы, по которой спускалась Джинни. Позади нее мрачной тенью маячил Поттер.

Вот еще лет пять, пара детишек — и младшая из Уизли станет копией своей матери. Уже сейчас бурундучьи щеки и синдром наседки. Так и хлопочет, так и хлопочет, меча на стол кучу всякой снеди. Даже если наступит Конец Света, в ее доме гости встретят его сытыми, распустив ремни, лишенные трепетного желания нарушить естественный ход истории. И наплевать, что братец сидит мрачнее тучи, потому что совсем рядом сальноволосый ублюдок Снейп поглощает пирог с рыбой, словно так и надо.

— Она спит, — Джинни сделала большие глаза, глядя на Рона, который открыл было рот. — Это так ужасно! Кто мог такое сотворить?

— Мы стараемся, как можем, но этот гад не оставляет никаких следов, — Рон в сердцах бросил вилку на скатерть.

Снейп закатил глаза. Да, конечно, даже Аврорат нуждается в сотрудниках, которые отличаются не умом и сообразительностью, а хорошей реакцией на команды.

— С теми уликами, что у нас есть, дедуктивным методом не воспользуешься, — Рон с остервенением вонзил зубы в несчастный бифштекс.

— А вы пробовали пользоваться не дедуктивным методом, а мозгами? — полюбопытствовал Снейп, вытирая губы салфеткой.

— Да я... Ты! — Уизли рванулся в сторону Снейпа, но тот моментально выхватил волшебную палочку и кончик ее уперся прямо в лоб Рона.

— Для некоторых лучший способ защиты — это нападение. Треснуть потенциального противника промеж глаз — решение, конечно же, весьма зрелое и выстраданное.

— Гарри, чего он вообще здесь делает? Зачем ты ему все рассказал? Он же Пожиратель! Неизвестно еще с кем он там якшается! А Гермиона вечно поет ему дифирамбы! — в бешенстве проорал Рон, усаживаясь на место, поводя плечами.

— Прекрати! — Джинни чувствовала себя неуютно. — Гарри знает, что делает.

Поттер уныло ковырял вилкой в тарелке. Поднял голову и пробормотал:

— Если бы.

— Что мне нравится при работе в команде, так это обстановка дружелюбия, понимания и взаимовыручки. Ну и то, что любую неудачу запросто можно свалить на другого, — сообщил Снейп в пространство.

— А что вы предлагаете? — Поттер отодвинул тарелку.

— Не мне учить вас проводить расследование. Вы узнали, кто похитил зеркало? Для себя он его похищал? Зачем? Удалось ли выполнить задуманное? Где сейчас зеркало? Где неведомый похититель или похитители? Кто этот карлик? И, наконец, почему весь этот кошмар завязан на Грейнджер?

— Нет, — Рон отвернулся. — Но этой сволочи будет непросто добраться до нее, пока я здесь.

— Чем вы вообще занимались? — Снейп сдул невидимую пылинку с рукава. — Или без мозгов Грейнджер вы вообще ни на что не способны? У вас хотя бы подозреваемые имеются?

— У нас были и другие дела. Если вы считаете, что похищение какого-то там зеркала, пусть даже древнего, но совершенно бесполезного, волнует руководство Аврората, то весьма сильно ошибаетесь. Они не принимают всерьез версию Гермионы. Зато одно время она считалась подозреваемым номер один. Ее едва не арестовали.

— Она знает об этом?

— Нет. Я даже не стал говорить ей о том, что зеркало похитил кто-то в ее облике. Вы же видите, что с ней творится.

— Получается, у нас ничего нет, — Рон мрачно уставился на стену.

— Ну, почему же, — Снейп поднялся из-за стола. — У нас есть записи Морганы. Мисс Грейнджер, похоже, чего-то добилась в расшифровке. Я вернусь в дом и попробую разобраться. А вы, миссис Поттер, сообщите мне сразу же, как она очнется.

— Хорошо, профессор, — Джинни кивнула.

— Мне нужно заскочить в Аврорат, а ты, Рон, оставайся здесь и охраняй девочек и Джеймса. Я постараюсь не задерживаться, но ты будь начеку, — Гарри обнял Джинни и поцеловал ее в висок.

— Я бы поторопился на вашем месте. Кстати, нас сейчас было четверо, если вы заметили. Интересная цифра, не правда ли? — хмыкнул Снейп и растворился в зеленом пламени камина.

Она парила невесомая, бестелесная, полностью потеряв ориентацию во времени и пространстве. Не ощущая тела и практически потеряв в закоулках памяти собственное «я». Кажется, еще мгновение назад вообще ничего не было, а сейчас уже тьма приняла ее в свои мягкие объятия, укачивая и тихо напевая:

Раз-два: кто-то заберет тебя.

Три-четыре: не спасет и дверь в квартире.

Пять-шесть: он захочет тебя съесть.

Семь-восемь: он опять придет без спроса.*

Тихие колокольчики смолкли вдали. Она поняла, откуда доносится знакомая мелодия: крохотная искра мелькнула в темноте и погасла. Гермиона. Ее зовут Гермиона. Она подхватила еле заметный след блуждающего огонька, потянула на себя и вывалилась на гладкие прохладные половые доски.

Она огляделась в полумраке: массивный дубовый буфет, примыкающий к разделочному столу, над которым висели до блеска начищенные медные кастрюли и сковородки с деревянными ручками. Посреди кухни — длинный обеденный стол, за дальним концом которого Гермиона заметила несколько смутных силуэтов, что застыли неподвижными тенями. Вдруг один из них пошевелился, вскочил на стол и побежал в ее сторону. Дробный перестук каблуков — и вот уже карлик в зеленом камзоле ощерился, возвышаясь над ней:

— Тяжело же было тебя вытащить, девица. Сильное снадобье варит твой колдун. Слушай, слушай — не зевай!

Четверо друзей перекусили после боя.

Был пирог отравлен — всего осталось двое.

Гермиона ощутила странную пустоту, глядя на лунный свет, льющийся в распахнутое окно, и ей почему-то казалось, что стоит лишь захотеть, и она сможет пройти по неверной и обманчивой лунной дорожке туда, где будут лишь покой и умиротворение.

— Луна не знает правды, — ощерился карлик. — Она дарит забвение. Ты разве не хочешь испить свою судьбу до конца?

— Я устала.

— Тебе не интересно?

— Их больше нет...

— И даже не интересно — кто и почему?

— Все равно уже поздно...

Карлик спрыгнул на пол и просеменил к щурящейся на лунный свет Гермионе:

— Когда Луна выпьет твою душу, я заберу тебя себе. Сла-адкие косточки, — он облизнулся. — Ты сиди тут, а я пока возьму обещанное. Я и так слишком долго ждал.

Его каблуки застучали по полу.

— Подожди, — Гермиона растерла лицо ладонями и попыталась подняться. Ноги не слушались. — Постой! Что... что тебе обещали?

— Ребе-еночка, — почти сладострастно всхлипнул он. — Жалко, не младенчика, но за такую простую работу можно и его...

— Не трогай ребенка, возьми меня...

Не обращая на нее никакого внимания, он прошмыгнул в открытую дверь. Гермиона поднялась на карачки, ощущая жуткое головокружение. Выпрямилась, и комната покачнулась вместе с ней. В глазах двоилось, но Гермиона, опираясь на стол, пошла к дальнему концу, в темноту, куда Луна не могла дотянуться.

Джинни, Рон... Гермиона не видела их восемь лет, но тут же узнала. Казалось, они просто решили вздремнуть после хорошего обеда. Их волшебные палочки лежали рядом, на столе. Джинни... Она закрыла глаза. Теплый голос, мягкие руки, беспокойная и беспокоящаяся... Рон... Они не разговаривали уже много лет, после того как ее впервые забрали в Мунго. Выгнала из палаты, вычеркнула из жизни, надеясь, что точно так же он поступит и с ней. Не получилось. У него. Гермиона сглотнула. Кончиками пальцев коснулась закрытых глаз, провела по скуле и дотронулась до смешной бороды. Улыбнулась, смаргивая слезы. Рон...

Она потянулась к его волшебной палочке. Рука ощутила тепло гладкой отполированной рукоятки.

— Простите... — прошептала Гермиона, развернулась и, пошатываясь, вышла вслед за юрким человечком.

Она очутилась в длинном темном коридоре. Закрыла глаза и двинулась вперед, касаясь стены, дальше, на стук каблуков, затихающий в глубине дома. Поднялась по скрипучей лестнице и вошла в раскрытую дверь. Любопытная Луна заглянула в большое окно детской, окутывая серебряной дымкой кроватку, над которой склонился карлик, любуясь спящим ребенком. Злобное выражение исчезло с лица человечка, и на мгновение Гермионе показалось, что тонкие губы растянулись в улыбке.

— Отойди от него, — прошептала она, поднимая палочку. — Я не шучу. Только попробуй коснуться его, и я выпущу тебе кишки...

— Фу-фу-фу, — прокряхтел карлик, не выказывая ни малейших признаков страха. — Можешь говорить громко — это твой кошмар. Мальчишка не проснется.

— Убирайся, — жестко приказала Гермиона, медленно приближаясь и не опуская палочки. — Кошмар не кошмар, но я не позволю тебе забрать Джеймса.

— Верю, — печально скривился человечек, и его нос почти коснулся подбородка. — Только вот незадача — не сможешь ты мне ничего сделать своей пукалкой.

— Ступефай! — закричала Гермиона, делая рывок в сторону кроватки. — Петрификус Тоталус! Инкарцеро!

Карлик упал, остолбенение настигло его уже на полу, а веревки надежно спеленали с ног до головы. Гермиона вытащила Джеймса из кроватки и повернулась в сторону двери. На пороге стоял осклабившийся человечек, сбрасывая с себя остатки веревок.

— Я же сказал — он мой! — его длинный палец с грязным обломанным ногтем нацелился на Гермиону. — Мерс-ская девица! Если хочешь забрать ребенка — плати!

— Что ты хочешь? — она прижала сопящего черноволосого мальчишку к груди.

— Жизнь за жизнь, — он поманил ее к себе.

— Забери меня...

— Не-ет, — поцыкал он, качая головой. — Мне запретили тебя трогать. Ребе-еночка!

— Черта с два! — закричала Гермиона. — Импедимента!

Заклинание отбросило карлика в коридор. Она выбежала за дверь и бросилась к лестнице. Крючковатые пальцы вцепились ей в лодыжку, впиваясь когтями в кожу. Гермиона вскрикнула, выронив волшебную палочку, инстинктивно стараясь самортизировать удар вытянутой рукой, чтобы не повредить Джеймсу, который так и не проснулся. Острая боль пронзила плечо, и Гермиона закричала. Карлик потянул ее к себе. Одной рукой придерживая мальчика, она попыталась зацепиться за перила лестницы, но рука не слушалась, повиснув плетью.

— Тебе не сбежать, — хихикнул человечек, глядя на нее сверху вниз.

— Возьми все, что хочешь, — прохрипела Гермиона. — Так не бывает. Должны быть еще условия.

— Бывает, не бывает, — поскучнел карлик. — Вот взяла и все испортила.

Гермиона села. Волосы ее разметались, мокрыми прядями прилипая к потному лбу. Пульсирующая боль разливалась в руке, ногу жгло огнем. Цветные пятна поплыли перед глазами.

— Не ты ж мне обещала ребеночка-то, не тебе и решать, что предложить взамен, — он покачал головой. — Есть одно условие, как же не быть. Старинное. Привязали им еще прадеда нашего, прах его побери. Людишки мерс-ские и привязали.

Карлик клацнул зубами. Гермиона вцепилась в Джеймса, боясь потерять сознание. Ее мутило.

— Ты, девица, имя мое должна угадать. И не тяни, три попытки всего у тебя. Не угадаешь — ребеночка заберу и у тебя, уж не обессудь, палец отгрызу. Сладенький... мизинчик. Ему твой мизинчик без надобности, а мне за моральный ущерб... — бормотал человечек, бегая вокруг них, стуча каблуками.

Она чуть не рассмеялась. Каждое движение отдавалось дикой болью. Имя... она уже где-то слышала про имя.

— А подсказки?

— Ты еще про «звонок другу» спроси, — хихикнул он. — Видела, чего у людишек-то делается? Еропланы — железяки летучие, телевизер — картинки срамные. Все об-ра-зо-ванные пошли. Житья никакого не стало.

— Ну, всего одну, — взмолилась Гермиона, пытаясь заставить мозг работать быстрее. Имя, имя... «Что в имени?» Черт, не то!

— Это можно? На какую букву, что ль?

— Нет, — она лихорадочно перебирала варианты. — Вы ведь не местный?

— Это подсказка?

— Нет! — закричала она. Думай, думай!

— Ты, давай, не тяни, а то я уже проголодался.

— Прадед... — она уже не успевала за своими мыслями.

— Чего — прадед?

— Прадед откуда родом?

— Не твое дело, пар-ршивка! Отдавай дитя и мизинчик! — карлик топнул ногой.

Мысли лихорадочно крутились у нее в голове, сбиваясь в слепящий кокон. Гермиона зажмурилась и выпалила:

— «... и тогда от злости он разорвал себя пополам!..

Нынче пеку, завтра пиво варю,

У королевы дитя отберу.

Как хорошо, что никто не знает,

Что Румпельштильцхен меня называют!»**

— А-а-а! — завизжал он, вцепившись ей в волосы скрюченными пальцами. — Дрянь! Дрянь! Дрянь!

Гермиона упала. Тяжелый карлик навалился на нее, выдирая волосы и молотя кулаками. Она уже не сопротивлялась, только все пыталась повернуться так, чтобы прикрыть Джеймса от ударов разъяренного существа. Гермиона закашлялась и ощутила во рту привкус крови. Сознание покидало ее. Она из последних сил пыталась удержаться на краю тьмы, что засасывала ее в спасительную пустоту.

— Авада Кедавра, — послышался над ними страшный в своем спокойствии голос.

Гермиона почувствовала, как из-под нее вытащили спящего Джеймса. Тело стало невесомым, и она поняла, что ее несут на руках. Приоткрыв глаза, уже начавшие заплывать, увидела над собой узкое, белеющее в полумраке лицо с огромным носом и твердо сжатыми губами. Снейп шел, глядя прямо перед собой, но, видимо, почувствовал ее взгляд:

— Никто не умирает дважды.

__________________________

*Вольная авторская переработка считалочки из фильма «Кошмар на улице Вязов»

**Из сказки братьев Гримм «Румпельштильцхен»

* * *

Темная мутная вода не выпускала на поверхность, давя всей своей тяжестью на грудь. Лишь только ей удавалось вынырнуть, как новая волна накрывала с головой, утягивая на дно, зарывая в теплый мягкий ил. Она видела лица, слышала голоса, но практически не разбирала слов. Ей было хорошо на глубине, в мертвой тишине, что давала ощущение покоя и непричастности.

— Гермиона.

Такое милое, такое родное лицо Гарри. Она больше не сможет посмотреть ему в глаза. Никогда.

— Гермиона. Главное, что ты поправляешься. Все будет хорошо.

Ничего. Ничего уже не будет хорошо.

— Оставьте ваши реверансы, Поттер!

Он. Черные волосы, по-прежнему спадающие на лицо, побила седина. Глубокие морщины прорезали лоб и скорбными складками легли вокруг губ, скривившихся в презрительной гримасе. Постарел... и остался прежним.

— Грейнджер, вы меня видите?

Она его видит?

— Сколько пальцев? — перед глазами появилась рука. Тонкие пальцы, худое запястье с четко обозначенными венами, показавшееся из черного рукава сюртука.

— Много... — разлепила она сухие губы.

— Ну вот, — Снейп с удовлетворением кивнул. — Значит так: медаль за проявленную отвагу и героизм вы вряд ли дождетесь, но кое-чем обрадовать вас можно.

— Джинни жива, Гермиона, — рядом снова появился Гарри и взял ее за руку. — И с Джеймсом все в порядке.

— Это был медленнодействующий яд. Человек обездвижен, но испытывает жуткую боль. И так — часами, — Снейп потянул тугой воротник.

— Если бы не профессор Снейп...

— Еще бы — если бы не я. Именно я этот яд когда-то и придумал, — лицо его посерело. — И противоядие — тоже...

Гермиона зажмурилась:

— А... Рон?

Молчание было ей ответом. Слезинка скатилась по виску и впиталась в подушку.

— Зато теперь все закончилось, — Гарри сжал ее пальцы. — Мы успели вовремя. Профессор...

— Профессор уже исписал множество бумаг и даже оплатил штраф за применение непростительного заклятья, — Северус скривился. — Так что не переживайте особо за профессора.

— Можно было и в Азкабан угодить.

— А как же! — ухмыльнулся Снейп. — После профилактических бесед с вашим руководством, Поттер, я уже третий день хожу спокойный и благостный, как кирпич.

— Это не он... — прошептала Гермиона, поймав взгляд черных глаз профессора. Ухмылка сползла с его лица. — Карлик был всего лишь посланником.

— Вам не кажется, что все слишком сложно? Может быть, вы объясните, наконец, что происходит?

— Нужно найти зеркало, — Гермиона покачала головой и перевела взгляд на нежно-голубую стену палаты. Мунго. В глубине души зашевелился страх. Взгляд ее метнулся к Гарри. Тот попытался улыбнуться:

— Ты... я многое не говорил.

Она напряженно ждала. Снейп откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Зеркало... Гермиона, его украл кто-то в твоем обличье. Мы уверены, что это было оборотное зелье.

— Почему, ну почему, Гарри, ты не сказал мне этого раньше?

— Не хотел тебя волновать, — он виновато улыбнулся и поправил очки. — Только это еще не все.

— Как интересно, — хмыкнул Снейп.

— Дело в том, что гибель твоих родителей, а потом Рона... плюс твоя психическая нестабильность... они разговаривали с твоим психоаналитиком, — Гарри запнулся. — Под веритасерумом. Твои кошмары... видения... И твоя палочка. Мы не нашли ее.

Бровь Снейпа поползла вверх.

— Они решили держать тебя в Мунго до конца следствия.

— Гарри, это отделение для душевнобольных, — она старалась говорить ровно. Ладони ее вспотели.

— Мы вытащим тебя. Нужно только немного времени, — он взъерошил волосы.

— Отдыхайте, мисс Грейнджер, — холодно произнес Снейп. — Сон — лучшее лекарство. И вообще, колдомедики говорят, вам стало гораздо лучше.

— Румпельштильцхен пришел ко мне во сне, — Гермиона поежилась. — Вы же давали мне зелье сна без сновидений?

— Да, — Снейп напрягся.

— Тот, кто посылал карлика с дурацкими стишками, знал о его способностях.

— Теперь никакие способности ему не помогут.

— Был третий стишок: «Всего осталось двое».

Снейп и Гарри переглянулись.

— Джинни выжила.

— На такой исход он не рассчитывал, — Гермиона нахмурилась. — Но это лишь означает, что охота продолжается. Кто будет следующим?

— Нас не так-то легко убить, Гермиона, — Гарри ласково посмотрел на нее.

— Именно поэтому нас и оставили на закуску, — кивнул Снейп. — Больной психопат просто-таки гений креатива не ограниченного разумом.

— Вы уже прочли записки Морганы?

— Я так ничего не понял в ваших кучках, — он покачал головой.

— Это не кучки. Все эти символы — кусочки рун. Если взять два близлежащих символа, наложить их один на другой и посмотреть сверху, то должна получиться обычная руна. Но у меня не было справочника, да и вряд ли он помог бы мне тогда.

— Я всегда знал, что все гении — сумасшедшие, но далеко не все сумасшедшие — гении, — Снейп пожал плечами. — Все гениальное — просто, да?

— Идите уже, — Гермиона устало повернулась на бок и, прикусив губу, уставилась на голубую стену. Заплакала она только когда услышала щелчок запираемой двери.

* * *

Она не поняла, что ее разбудило. Шорох, скрип... И мрак. Такой темноты не может быть в больнице. Всегда есть какой-то источник света. Должен быть! Не могут же больные проснуться не видя ничего вокруг.

Уговаривая себя, Гермиона натянула одеяло до подбородка. Тело сотрясала дрожь. Она зажмуривалась и снова широко распахивала глаза. Только не это, не снова, не надо!

Словно в ответ на ее мольбы, тьма расступилась, обрастая тенями. Одна из них отделилась от стены и приблизилась к ее кровати. Внутренности Гермионы сжались в комок.

— Моя малышка, — его рука ласково провела по волосам, раскинутым на подушке. — Моя бедная маленькая девочка...

— Я не сумасшедшая! — собственный голос доносился как будто издалека. — Это неправда!

— Но они! Они все считают тебя ненормальной! — его шепот обжигал ухо. Мягкие губы коснулись виска. — Только я знаю какая ты...

Гермиона закрыла глаза. Мысли, подгоняемые тревогой, проносились одна за другой, не задевая сознание, окутанное легкой дымкой полузабытья.

— Твоих родителей больше нет. Никто не придет на помощь. Что они сделали для тебя? Поттер позволил запереть тебя здесь. Все вокруг против тебя. А завтра? Завтра они придут и отвезут в Азкабан. Ты хочешь туда? — лихорадочный шепот зашелестел ниже по шее, к ключице, обжигая кожу. — Маленькая беззащитная птичка, бьющаяся в силках. Грязные руки протянутся к твоей хрупкости и нежности. Они будут рвать и терзать твою душу, такую теплую, такую живую...

Он покрывал поцелуями ее грудь, покусывая горошинки сосков. Жаркие руки скользнули по ребрам, пояснице, сжимая ягодицы, бесстыдно разводя бедра в стороны. Она не поняла, в какой момент очутилась без одежды, но сейчас это было уже не важно — по венам текло расплавленное золото, заставляя каждую частицу ее существа податливо отзываться на малейшую ласку. Она выгибалась навстречу горячему языку, вездесущим пальцам. Она хрипела и стонала, когда его губы собирали влагу между ее пульсирующими складками. Она извивалась под ним, скользкая от пота, дрожа и захлебываясь в накатывающих волнах наслаждения. Она насаживалась на член, пытаясь вобрать его как можно глубже, чтобы всем существом почувствовать полноту обладания. Она услышала словно со стороны свой гортанный крик, когда он замер над ней, вздрагивая, с исказившимся лицом, по которому текли крупные капли пота. Со стоном, он всей тяжестью опустился на нее:

— До конца...

Гермиона лежала, глядя в потолок, который внезапно обрел четкость и границы. Холодок пробежал у нее по спине, а волоски на руках встали дыбом. Она до боли сжала кулаки и стиснула зубы, чтобы не закричать.

Он обнял ее, нежно целуя в плечо. Его шепот змеей вползал в сознание, вонзая острые зубы в мозг:

— Мы будем вместе. Всегда. Я больше никогда не дам тебе уйти.

Она проглотила ком, вставший поперек горла:

— Пусть все закончится...

— Ты не понимаешь, — его рука гладила ее по голове, перебирая спутанные локоны. — Теперь все будет хорошо. Нам же было хорошо вместе. Ты не уйдешь...

— Не надо больше никого убивать...

— Осталось двое... Эта идиотка Уизли не в счет, и мы сможем уйти...

— Я никуда не пойду.

— Ты уже принадлежишь мне, — снисходительно заметил он из темноты.

Гермиона, словно сомнамбула, слезла с кровати, подобрала с пола пижаму и пошла на голос.

Снейп сидел в библиотеке Хогвартса, обложившись справочниками по рунам, когда из камина вывалился Поттер и под истеричное кудахтанье мадам Пинс заорал во весь голос:

— Профессор!

— Какую еще гадостную весть вы притащили с утра пораньше, моя унылая радость? — пробормотал Снейп и откашлялся. — Хватит вопить, Поттер!

— Она пропала из больницы! — Гарри, тяжело дыша, оперся о стол.

— Та-ак, — протянул Снейп, всматриваясь в следующую группу рун.

— Палата была заперта, а Гермионы нет. Только смятые простыни.

— Чудесно, — Северус потянулся за очередным томом и начал его листать.

— Что значит — «чудесно»! — очки подпрыгивали на носу Гарри. — Вы не понимаете — ее похитили! Ей угрожает опасность!

— Поттер, вы — идиот, — профессор с сожалением воззрился на взъерошенного аврора. — Если бы ее хотели убить, прикончили бы прямо в Мунго. Где она сейчас, вы не знаете. Короче, ее — нет, а руны — вот они.

Он обвел широким жестом стол и снова что-то черканул в свитке.

Поттер плюхнулся на стул рядом. Так он просидел еще два часа, пока Снейп не потянулся и не придвинул к себе записи. Прочитав написанное, он хмыкнул:

— Бред!

— Что там?

— Стихи!

Найдешь ты путь средь множества дорог:

Пойди туда, где месяц златорог,

Пойди туда, где солнце на заре.

Закрой глаза, не будь к себе так строг —

Узришь тропинку к Ведьминой горе.

— И что это значит?

— Это значит, что мы снова в полном дерьме, — Снейп отбросил пергамент. — Загадки, тайны, шифры. Мадам Моргана продолжает шалить даже с того света. Есть такие особо вредные женщины — хлебом не корми, дай испортить кому-нибудь жизнь.

— Нам надо на Ведьмину гору! — Поттер вскочил.

— Вы, Поттер, еще учеником были существом ленивым, но находчивым, — лениво протянул Снейп. — То есть пути-дороги, закаты-восходы вас не интересуют?

— Если зеркало и вместе с ним Гермиона на этой самой Ведьминой горе, то какая разница — мы просто туда отправимся и все.

— И вам известно, где она находится? — вкрадчиво продолжил Снейп. — Вы в курсе, что практически в каждой стране есть такая специальная пакостная территория, где ведьмам разрешено устраивать свои дикие оргии? Мы с Каркаровым однажды наведывались в одно такое симпатичное местечко — Лысая гора называется. Не дай вам Мерлин, Поттер, когда-нибудь потревожить этих милых женщин во время шабаша. Данное лирическое отступление я дарю вам в качестве скромного вклада в вашу копилку жизненного опыта.

— Не знал, — Поттер снова сел, но вдруг встрепенулся. — Но даю голову на отсечение, что у вас есть идеи!

— Есть ли у меня идеи? — Снейп пожал плечами. — Вы когда-нибудь читали сказки братьев Гримм?

* * *

Они стояли посреди леса. Сосны скрипели у них над головами, сплетая иссохшие ветви, по земле стелился туман. Сумерки зажигали на небе звезды, удлиняя тени.

— Прошу вас, мистер Поттер — гора Броккен*! — Снейп сделал широкий жест.

— Это лес, — с сомнением огляделся Гарри. — И почему именно Броккен?

— За неимением, — Снейп двинулся вперед. — Братья Гримм у нас кто по национальности? И их же старый мерзавец Румпельштильцхен тоже обретался когда-то здесь. Ну и Броккен, в конце концов, самая большая Ведьмина гора в Европе.

Гарри слушал размеренно шагающего Снейпа, пытаясь выровнять дыхание:

— Здесь сплошные елки да туман. А что будет на вершине?

— Туман да елки, Поттер. Только нам не надо к вершине, — Снейп остановился. — Восточный склон, ночь...

— А-а-а! — протянул Гарри. — Солнце на заре и месяц златорог!

— Поражен вашей прозорливостью, — хмыкнул Снейп.

— И что теперь?

— А теперь мы закроем глаза и пойдем.

Гарри подошел ближе и встал рядом со Снейпом. Они переглянулись, подняли головы к полной Луне, закрыли глаза и шагнули вперед. В лицо им ударил порыв ветра, принеся с собой горький аромат полыни, теплый запах хвои и чей-то визгливый смех.

Как только ветер стих, они открыли глаза: прямо перед ними открылась небольшая поляна. Три длинные тени склонились над котлом, под которым пылал колдовской синий огонь. Ленивая перепалка была в самом разгаре:

— Он мой!

— Нет, мой!

— Да пропадите вы пропадом, дорогие сестрицы, но таки он принадлежит мне!

В воздухе ощутимо запахло озоном, и, кажется, даже где-то вдалеке громыхнул гром.

— Бог в помощь, милые дамы, — Гарри аж поперхнулся — еще никогда в жизни он не слышал у Снейпа в голосе столько галантности. Даже ставшая привычной хрипотца придавала его баритону дополнительную привлекательность. Судя по тому, как жеманно захихикали тени, то и сексуальность — тоже.

Они подошли ближе: вокруг котла живописной группой расположились три женщины, одетые в черные мантии классического покроя и островерхие шляпы. Рядом валялись метлы. «Милые дамы», самой младшей из которых на вид было не меньше двухсот лет, стояли, вцепившись в какой-то предмет, и душевно улыбались беззубыми ртами.

— Туришты, — разочарованно прошамкала одна из них, одаренная природой особо крючковатым носом, когда подошедшие волшебники вступили в круг света.

— Коллеги, — мягко поправил Снейп и поинтересовался: — Могу я предложить свои услуги?

Поттер закашлялся, когда ведьмы вплотную приблизились к профессору с явным намерением воспользоваться предоставленной возможностью. Они плотоядно вытягивали тонкие губы «уточкой», призывно взмахивали белесыми ресницами и кокетливо двигали кустистыми бровями вверх-вниз.

— Я имел в виду, что мой спутник, — быстро нашелся Снейп, — прекрасно умеет урегулировать всякие споры и недоразумения.

Северус вытолкнул упирающегося Гарри вперед.

— Юрист! — гордо представил он его.

— О-о-о... — по поляне пронесся восхищенный вздох. Ведьмы отступили и сделали книксен, все еще не выпуская из рук предмет спора.

— Профессор, что вы творите? — прошептал ошеломленный Гарри, рассматривая остроконечные шляпы, склонившиеся перед ним. — Какой юрист?

— Заткнитесь, — прошипел Снейп, — и делайте, как я говорю. И улыбайтесь. Улыбайтесь!

Он больно пихнул Гарри локтем в бок, и на лице у того засияла вымученная улыбка.

— Господин юрист, — начала одна из них. — Мы нашли этот башмак...

— Я его нашла! — отпихнула ее другая ведьма, потрясая кулаком.

— Нет, я! — тут же завопила третья, расталкивая товарок.

— Вы нашли, я понял, — Гарри кивнул. — Можно ли на него взглянуть?

Сразу же к нему протянулись три грязные руки, в которых был зажат ботинок — старый и рваный, с болтающейся на двух последних гвоздиках подметкой.

— Мерлин, зачем кому-то вообще может понадобиться старый башмак? — ляпнул Гарри, прежде чем рука Снейпа захлопнула ему рот.

— Если бы господин юрист хорошо учился в школе, — злобно зыркнул на него Северус, — то он бы знал, что старый башмак, найденный в полночь на перекрестке двух дорог, является незаменимым компонентом многих весьма сильнодействующих средств.

Ведьмы дружно закивали, а профессор продолжил:

— Так вот, господин юрист предлагает, — Снейп наступил Поттеру на ногу, и тот благоразумно промолчал, — устроить соревнование.

— Предлагаю, — кивнул Поттер.

Ведьмы с сомнением посмотрели на свою добычу, переводя взгляд с башмака на волшебников, глядящих на них честными глазами.

— Вы садитесь на метлы, облетаете вокруг горы. Кто первой прилетит, та и получит главный приз! — Снейп величественно кивнул и добавил: — А чтобы никому не было обидно, мы с коллегой пока постережем ваш замечательный артефакт.

Он осторожно потянул башмак на себя. Пальцы с обломанными ногтями нехотя разжались, и ведьмы с энтузиазмом бросились к своим метлам. Оседлав их с завидным проворством, они поднялись в воздух и замерли.

— По сигналу! — Снейп поднял руку. — Поехали!

Он махнул рукой, и три темные тени со свистом устремились в ночь.

— И что дальше? — Гарри с сомнением смотрел на ботинок, который Северус впихнул ему в руки.

— Вы слышите грохот?

— Нет.

— А я слышу — это вы вот прямо сейчас окончательно упали в моих глазах, Поттер! — Снейп отер лоб и скомандовал: — Встаньте на середину поляны, закройте глаза, повернитесь вокруг три раза и бросьте башмак через левое плечо.

Гарри взял башмак и, чувствуя себя дураком, прошел на середину поляны, крутанулся три раза и кинул его за спину. Позади него раздался шорох опадающей земли.

— Вот он! — раздался победный крик Снейпа.

Поттер обернулся и увидел профессора, склонившегося над дырой в земле. Он подбежал к нему и заглянул в провал:

— Мы нашли вход?

— Несомненно, — кивнул Северус.

— Так пойдемте, чего вы ждете?

— Знаете, Поттер, пока я не придумал замену слову «идиот», вам лучше помолчать.

Снейп поднял башмак, выпрямился и ушел к котлу. Буквально через минуту с залихватским свистом приземлилась одна из ведьм. Она радостно исполнила танец победительницы и показала два кукиша подругам, с улюлюканьем носившимся вокруг нее на метлах.

— Давай взад обратно башмаг, юришт! — прошамкала она.

— Прошу вас, леди, — профессор с легким поклоном подал ей ботинок. — Желаю счастливо оставаться.

Они с Гарри повернулись и пошли к дыре на краю поляны.

— Постой, болезный, — раздался за их спинами голос одной из ведьм.

Волшебники обернулись. Ведьмы, шушукаясь, искоса поглядывали на них. Наконец они выпрямились:

— А награда как же?

— Нехорошо без награды.

— Мы, почитай, два десятка лет тут спорили.

— Мне уже одно то доставляет наслажденье, что я смог помочь столь очаровательным и любезным дамам, — ответствовал Снейп с поклоном, а Гарри скривился, как от зубной боли, и закатил глаза.

— Молодец какой! — подмигнули тетки, подбоченясь. — Получишь ты от нас подарочек. Самый нужный в вашем деле.

Победительница, самая старшая из ведьм, достала из-под полы веточку полыни, прикурила ее от волшебного огня и поднесла к лицу Снейпа, озаряя его мертвенно-синим светом. Язычки пламени заплясали в непроницаемо черных глазах, пока не сгинули на самом дне бескрайнего колодца тьмы. Северус моргнул, ведьма отпрянула, зашипев:

— Ведьмин огонь!

— Ведьмин огонь, ведьмин огонь! — зашептали ведьмы, и ветер подхватил их слова, унося с собой к шумящим соснам.

Северус дрожащей рукой стиснул волшебную палочку:

— Иначе — никак?

— Никак-никак... — пропела ведьма. — Ты на нашей земле. Колдунам нет места на Ведьминой горе. Если откажешься от нашего дара и рискнешь — ее потеряешь, а себя-то, может, и спасешь. С юристом.

— Профессор... — осторожно позвал Гарри.

— Я согласен, — на лбу его выступили капли пота.

— И помни — это не для тебя. Это — для нее. Сестры!

Ведьмы встали вокруг котла, который вдруг стал в два раза больше. Под ним вспыхнуло зеленое пламя. Костлявые руки взвились навстречу полной Луне:

На костре котел кипит,

Пламя нам глаза слепит.

Шелест ветра, крик совы

Слышны в шорохе листвы.

Полночь. Время начинать,

Резать, сыпать, растирать.

Асфоделя корешок,

Свежей мяты черешок,

Лирный корень, аконит

И, конечно, родонит.

Красным станет наш отвар,

От котла исходит жар.

Поттер завороженно смотрел на варево, появляющееся в котле из ниоткуда. Оно булькало, выплескиваясь наружу смрадным дымом. По спине Гарри поползли мурашки.

В зелье брось змеиный клык,

Выскакунчика язык,

Флобер-червя слизь прибавь

И полынью все разбавь.

Чтобы силу зелью дать,

Нужно часть себя отдать.

Силу носят плоть и кровь,

Этому не прекословь.

Гарри видел, как Снейп, играя желваками на скулах, подошел к котлу. Одна из ведьм подала ему кинжал. Профессор занес руки над котлом, истекающим перламутровой слизью, и полоснул кинжалом по пальцам левой руки. Его крик смешался с победным воплем ведьм:

Не придет еще рассвет —

Зелье свой изменит цвет!

Сноп разноцветных искр взметнулся над котлом, и поляна погрузилась во тьму, которая поглотила и ведьм, и волшебный костер.

— Профессор! — Гарри ринулся вперед. Он едва не споткнулся о Снейпа, стоящего на коленях, прижимающего руку к груди. — Профессор!

— Не орите, — скривился Северус. — Лучше помогите мне.

Он протянул Гарри носовой платок. В неясном свете Луны обрубок мизинца, сочащийся блестящей черной кровью, выглядел особенно жутко. Поттер сделал из платка жгут и осторожно перетянул палец:

— Они надули нас.

— Не-ет, — Снейп поднялся на ноги и разжал правую руку. У него на ладони лежал флакон, в котором, переливаясь ртутным блеском, плескалось живое пламя, озаряя все вокруг багрово-красным светом. — Ведьмин огонь...

_____________________________

*Гора Броккен, которая находится на 1142 м над уровнем моря — это самая высокая гора массива Гарц в Германии. О ней многие века слагают легенды. Во времена позднего средневековья вершина этой горы считалась самым известным местом встречи ведьм в Европе в Вальпургиеву ночь. Именно гору Броккен описал Гете в «Фаусте».

* * *

Они шли по узкому тоннелю, ведущему куда-то вглубь горы, уже второй час. Темный коридор плутал, заводя в тупики, забивая ноздри пылью, осыпая землей. Сверху изредка доносился шелест крыльев летучих мышей. Наконец, выбившийся из сил, Поттер опустился на землю:

— Все, не могу больше.

Снейп, шагающий впереди с флаконом, освещающим путь, вернулся и встал над ним, возвышаясь грозно и неотвратимо, словно судия в последней инстанции:

— Вы предлагаете заночевать?

— Я предлагаю отдохнуть.

— А тем временем ваша подруга отправится к праотцам.

— Вы же сказали, что ей ничего не угрожает!

— Я соврал, — Снейп пожал плечами и пошел вперед.

Гарри, чертыхаясь, собрал последние силы и двинулся вслед за ним.

Поворот, еще поворот. Казалось, они ходят кругами. Вдруг Снейп остановился, к чему-то прислушиваясь. И неожиданно бросился вперед, схватив ничего не понимающего Поттера за руку. Они неслись не разбирая дороги. И уже Гарри слышал, как с жутким оглушающим рокотом рушится тоннель за их спинами, погребая проход под тоннами камней и песка. Шум позади них нарастал, неотвратимо настигая беглецов, наступая на пятки, угрожая погрести в чреве огромной беспощадной горы. Внезапно их ослепил яркий свет. Северус сунул флакон в карман, и, сделав последний рывок, они вывалились в пещеру. Песок стеной запечатал вход, тонкими ручейками просочившись внутрь. Ручейки разрастались, словно невиданные шуршащие корни, и, в одно мгновение достигнув лежащих на каменном полу тяжело дышащих волшебников, неожиданно крепко связали их.

— Что-то вы не очень-то торопились, — Снейп поднял взгляд.

Прямо перед ним, язвительно усмехаясь, стоял он сам.

* * *

Он вмуровал их с Поттером по плечи в стены пещеры. Снейп видел содержимое своих карманов, разложенное на каменной плите: волшебную палочку, флакон с Ведьминым огнем, часы, тетрадь Морганы... Остальное, видимо, принадлежало Поттеру.

Сбоку, у стены, стояло оно — зеркало Еиналеж, сверкая металлическим блеском, отражая круг огня, в который оно было заключено. Снейп зажмурился.

— Тебе страшно? — двойник подошел к нему и дернул за волосы, запрокидывая голову. — Что ты там видел? Расскажи...

— Пошел к черту, — процедил Снейп.

— Я должен был заглянуть в твои глаза, прежде чем ты отправишься на тот свет. Все-таки не каждый день доводится убивать самого себя.

Он отошел к центру пещеры, где, не касаясь босыми пальцами пола, парила Гермиона, полузакрыв глаза и слегка разведя руки в стороны. На ней была все та же мешковатая мятая пижама не по размеру, что ей выдали в Мунго.

— А еще я хотел, чтобы ты в последний раз взглянул на нее.

Снейп попытался пожать плечами:

— Да на здоровье — и что дальше?

Двойник притянул к себе Гермиону, словно тряпичную куклу, и, держа ее прямо перед собой, продемонстрировал Снейпу:

— Смотри! — он расстегнул верхнюю пуговицу пижамы и спустил ее с плеч, обнажая маленькую грудь с розовыми сосками, сморщившимися от холода. Не отрывая взгляда от глаз Снейпа, он накрыл грудь Гермионы ладонями, сминая ее. Девушка застонала, выгибаясь, и запрокинула голову на плечо двойника. Он провел языком по тонкой шее. Опустил руку ниже, на живот, лаская ее тело сквозь одежду. Гермиона всхлипнула, прогнулась в пояснице, бесстыдно потерлась ягодицами о его бедро, а пальцы ее скользнули за резинку пижамных штанов. Она на мгновение замерла и часто-часто задышала в такт движениям собственной руки. — Она моя!

— Меня сейчас вырвет, — раздался рядом голос Поттера. Снейп вздрогнул и отвел взгляд.

— Именно потому, что она вся твоя, ты и держишь ее под заклятьем, — откашлялся он. — В этом, конечно, имеется своя фундаментальная логика: Грейнджер — истеричка.

Двойник отпустил Гермиону, и она словно подкошенная рухнула к его ногам. Села, приходя в себя, поежилась и непослушными руками попыталась натянуть на плечи пижаму.

— Профессор... Гарри... — прошептала Гермиона, в ужасе глядя на их каменные оковы. Она сжала виски и зажмурилась. — Нет, нет, нет, нет...

Гермиона монотонно раскачивалась взад-вперед. Двойник положил руку ей на голову, зарываясь тонкими пальцами в спутанные волосы. Она подняла взгляд и отшатнулась, хрипя и задыхаясь, отползая, не в силах встать на ноги, глядя на него безумными глазами.

— Девочка моя, — он опустился возле нее на колени и ласково коснулся щеки. — Теперь мы будем вместе, Гермиона... Всегда...

— Пока смерть не разлучит вас, — голос Снейпа звучал глухо. — А куда ж ты дел свою Гермиону, что вдруг так срочно потребовалась наша?

— Заткнись! — двойник с исказившимся лицом подскочил к Снейпу. Глаза его горели, и руки протянулись к горлу профессора. — Она любит меня!

— Все это время ты последовательно сводил ее с ума, убил всех, кто был ей близок, похоже, что изнасиловал... ты же старался сделать так, чтобы авроры заподозрили ее даже в смерти собственных родителей... больной ублюдок!.. — прохрипел Северус, задыхаясь, пока тонкие пальцы двойника сжимались на его шее.

— Ты не знал! — двойник отступил, презрительно глядя на жертву. — Не знал? Не знал, что она любит? Любит меня? Спроси ее — что видела она в зеркале? Почему не спала ночами? Она ждала! Ждала каждую ночь, что я приду и подарю ей наслаждение! Она ловила каждый миг наших свиданий в своем, как она считала, выдуманном мире! Мире, который я делаю для нее настоящим! Я заберу ее с собой в наш мир! Я дам ей все! Понимаешь — все! И она уйдет, потому что здесь не останется никого, о ком она могла бы сожалеть! Она здесь изгой! Сумасшедшая убийца! — он почти задыхался от ярости. — И она будет счастлива! Со мной! Ты понял?!

Гермиона закричала. Она кричала истошно, страшно, как в последний раз, и крик ее вспугнутой птицей носился по пещере. Вены вздулись на шее, а ногти царапали побагровевшее лицо, искаженное жуткой уродливой гримасой.

— Девочка моя, все будет хорошо, — метнулся к ней двойник и сжал худые запястья. — Мы уедем, уедем... И ты больше не покинешь меня. Мы все начнем сначала.

Он баюкал ее в своих объятиях, словно ребенка, пока она не успокоилась и лишь дрожала в ознобе:

— Н-не трогайте их... — губы ее тряслись, а зубы стучали. — Я сделаю все, что вы хотите, только не трогайте их... Я буду послушной...

— Скажи «Северус», — он наклонился к ее лицу, покрывая его лихорадочными поцелуями. — Скажи «любимый». Скажи!

Он тряхнул ее за плечи.

— Любимый... Северус... — прошептала она непослушными губами.

Он прижал ее к своей груди:

— Скажи: «Я не оставлю тебя».

— Я не оставлю тебя...

— Так где же твоя Гермиона? — тихо переспросил Снейп.

— Она здесь, — двойник отвел локон от ее лица. Гермиона зажмурилась. — Она со мной...

— Она любит меня, — произнес Северус через силу.

— Тебя? — презрительно сощурился двойник, подходя к нему. — Тебя — вечного неудачника, копающегося в себе? Которому собственные метания дороже всего. Они добавляют значительности и смысла твоей абсолютно пустой и никчемной жизни. Без них ты — ноль, ничто. Прах, что отряхивают с ног. О чем ты думал, когда не стал бороться за свою женщину? Как был Нюниусом, так им и сдохнешь. Ты даже не смог выбрать одну из сторон, чтобы сражаться за нее до конца.

— Я выбрал, — прохрипел Снейп. — И мы победили.

— И что получил? Тюрьму? Жизнь этого жалкого сопляка Поттера, которого нужно было удавить в колыбели? Он — Избранный? — с ожесточением кричал двойник в лицо Снейпу. — Я — Избранный! Мы — победили! Его Темнейшество умеет награждать своих преданных слуг... Это я нашел записи Дамблдора после его смерти! Я узнал, как можно проникнуть в другой мир! Я увидел в зеркале мою Гермиону! Живую Гермиону, которая любит меня! А что видишь там ты?

Двойник протянул руку в сторону зеркала, окруженного гудящим пламенем.

Гермиона сдавленно застонала, поднимаясь на ноги. Он подхватил ее, когда она пошатнулась.

— Посмотри на него, — приподнял он ей подбородок. — Посмотри на этого жалкого человечишку. Он так смело шагнул в расставленную ловушку даже не давая себе труда задуматься. Остановиться и посмотреть внимательнее на тех, кто рядом. Он не замечает тебя. Ты для него мусор, ничто! Ты видишь? Видишь жалость и презрение в его глазах? И так было и будет всегда! Он недостоин тебя...

Она повернулась к двойнику, всматриваясь в знакомые черты лица. Коснулась черных волос и тихо сказала:

— Я не ваша Гермиона.

— Замолчи! — лицо его пошло пятнами. Он схватил ее за шею. — Замолчи!

— Я всегда буду их помнить. Всех. Так же, как и вы... ее, — с трудом просипела Гермиона.

— Ты нужна мне, — застонал он, зарываясь пальцами в спутанные каштановые волосы. — Нужна...

Его губы жадно припали к ее губам, неподвижным и холодным.

— Я не смогу жить такой ценой.

Она оттолкнула его и подбежала к камню, на котором лежали вещи Снейпа и Поттера. Схватила волшебную палочку и приставила ее кончик к своему горлу.

— Гермиона, нет! — крики двойника и Гарри слились в один.

— Да, — она смотрела на Снейпа, в бесстрастные черные глаза.

— Ведьмин огонь, — разжались его тонкие губы. — Это для вас.

Гермиона нерешительно взяла в руки флакон, заигравший всеми цветами радуги. Казалось, она держит в ладони вырывающегося горящего феникса, готового испепелить вместе с собой все живое. Гермиона повернулась лицом к двойнику и направила на него волшебную палочку. Их взгляды встретились. Она видела только черноту его глаз — бесконечный затягивающий туннель тьмы, что постепенно вбирал в себя и белки, и лицо, и всю пещеру. Гермиона заглянула в смертельную притягательность разверзнутого ада, обжигающе холодного и сияющего. Спина покрылась противным липким потом, а сердце билось где-то у самого горла.

— Ты нужна мне, — он протянул руку. — Ты любишь меня. Ты не сможешь убить меня.

— Не смогу, — прошептала она, опуская руку.

— Пойдем со мной, — он сделал шаг вперед.

Гермиона мучительно застонала, отвела взгляд и, покрывшись испариной, стиснула пылающий флакон. Потом резко повернулась и с отчаянным криком швырнула его в зеркало.

— Не-ет!!! — безумный вопль двойника потонул в жутком грохоте: полотно зеркала вспучивалось, словно неведомая сила выдавливала его изнутри, сминая отражение. Изображение сменялось изображением с немыслимой скоростью. Мелькали лица, сотни лиц: они плакали, смеялись, любили, ненавидели, рождались и убивали. Наконец все смешалось в одно разноцветное пятно, которое закружилось, заполняя собою все зеркальное полотно, закручиваясь в спираль, завывая сиреной. Невообразимый вой нарастал. Гермиона зажала уши руками. И вдруг все смолкло. Зеркало потемнело, зияя беспросветным черным провалом, готовым сожрать все сущее, и... лопнуло, взрываясь мириадами осколков, летящих прямо на нее.

Двойник бросился к Гермионе, опрокидывая ее. Она лежала, придавленная его тяжестью, а вокруг на каменный пол со звоном падали осколки, отскочившие от стен.

— Глупая... — он закашлялся и приподнялся на дрожащих руках. В уголке рта появилась струйка крови. — Глупая маленькая птичка...

Он закрыл глаза и упал на бок. Гермиона выползла из-под его тела, с ужасом глядя на скрюченную спину, утыканную десятками осколков. Она попыталась выдернуть один из них, но он перехватил ее руку:

— Не надо... она выбрала свободу... моя Гермиона... — прохрипел он с трудом, всматриваясь во что-то далекое.

Его тело дернулось раз, потом еще раз, и глаза потухли. Темное пятно крови медленно расползалось, заполняя каменные трещины и неровности.

Гермиона стояла на коленях, держа его за руку. Она не слышала, как рушились заклинания, удерживающие Поттера и Снейпа. Она не видела, как они ринулись к ней, спотыкаясь и падая. Она продолжала сидеть, когда потолок пещеры начал обваливаться, а пол заходил ходуном. И лишь когда один из обломков ударил ее по голове, провалилась в спасительную темноту.

Темнота. Тьма. Мрак. Пустота...

Пока смерть не разлучит...

Ветер нещадно трепал на деревьях последние листья, что держались на ветках из последних сил, не желая падать на чисто выметенную дорожку парка.

Они молчали уже почти час, с тех самых пор как он подошел и сел рядом на деревянную скамейку, нагретую за день ленивым осенним солнцем. Снейп сидел, уткнувшись носом в поднятый воротник черного пальто, засунув руки в карманы. Она спрятала холодные пальцы в рукава и, втянув голову в плечи, закрыла глаза, напоминая в своем сером пальто с пелериной нахохлившегося воробья. Ветер выхватил локон из ее прически и начал с ним забавляться, словно котенок с фантиком.

— Вас скоро выписывают, — сообщил он, прервав молчание.

— Колдомедики говорят, дела ваши идут на поправку, — он вздохнул.

— Мне не следовало называть вас тупоумной кретинкой, — признался он.

— Но вы действительно кретинка — Ведьмин огонь полагается пить, а не швырять в эксклюзивные артефакты, — скривился он.

— Поттеры уже жаждут окружить вас лаской и заботой, — он закатил глаза.

— Кажется, Министерство не вполне удовлетворилось нашими объяснениями, — он потер культю мизинца, упрятанную в черную повязку. — Но победителей не судят. Иногда. Для разнообразия.

— Минерва хочет свалить на меня еще и уроки Защиты, — фыркнул он. — Она почему-то уверена, что именно я виноват в том, что деревенский дурачок, именующий себя преподавателем ЗОТИ, заблудился в подземельях и теперь вынужден лечить расстроенные нервы на водах.

— Странно смотреть на самого себя, лежащего в гробу, — он сощурился на теплый диск тусклого осеннего солнца. — Потом еще более странно ощущать себя живым. Будто взаймы. Ненадолго... Не сейчас...

— Я не люблю вас, — он хрустнул суставами пальцев. — Кажется, я совершенно неспособен на... чувства.

— Не думаю, что вас удовлетворит жалость, банальная и мерзкая в своей основе — вы заслуживаете большего, — он мрачно уставился прямо перед собой и усмехнулся. — Гораздо большего.

— Поттер — идиот, — констатировал он. — Вы когда-нибудь видели, как он на вас смотрит?

— Я тоже — болван, — он поймал ее локон, теребимый ветром, и заправил за ухо.

Снейп поднялся, отряхнул пальто и, не оглядываясь, медленно направился к выходу из больничного сада.

Она так и сидела на скамейке, не сдвинувшись с места, глядя вслед сгорбленной черной фигуре, пока та не скрылась за воротами. До судорог, до горечи во рту ей хотелось вскочить, закричать в сутулую спину, что примет все: жалость в глазах, крохи внимания, безразличие, ложь — лишь бы с ним, лишь бы рядом! Чтоб целовать холодные тонкие пальцы дрожащими губами и думать, что это и есть счастье! Ее — выстраданное и настоящее... Но знала — не окликнет, не позовет. Ни за что. Никогда. Зеркало разбито, и теперь предстоит из осколков выложить мозаику. Самой. Как получится.

Желтый кленовый лист плавно опустился на ее колени. Маленький хрупкий кораблик...

Раздался хлопок аппарации. Он снова сел рядом.

— Я не готов предложить кому бы то ни было сердце, руку и доступ к банковскому счету, — буркнул он, не глядя на нее.

А она глупо улыбалась, бессмысленно крутя в пальцах шуршащий осенний лист.

Просто жить.

Смерть не разлучит...

________________