Мальчик-змееуст (джен)

— Ал? Альбус, вставай! — вот с чего начинается мое утро. Кутаюсь в одеяло и пытаюсь снова уснуть, от громких звуков внизу ничего не получается.

— Пусть он поспит, Джинни. Еще совсем рано. Потом поговорим.

— Это неправильно, Гарри! — мама явно раздражена, и в ее голосе проскакивают истеричные нотки. Потягиваюсь и сажусь, морщась. Если что-то неправильно, не надо позволять узнать об этом всем, но для моей матери такая простая логика, видимо, не годится.

— Прости, Джин, — это папа. Судя по голосу, он не в настроении спорить. Наверняка сейчас еще скажет, что он должен торопиться... — У меня нет времени, пора бежать. — Ну вот, я так и знал.

Представляю, как отец торопливо целует маму в щеку (на что-то большее сейчас, когда она в плохом расположении духа, он не решится), берет волшебную палочку и выходит из дома.

Дверь хлопает одновременно со скрипом половиц под ногами, и я не могу сдержать невеселой улыбки. Так происходит, кажется, всегда. Изо дня в день отец убегает в непросветную рань, оборонив напоследок безэмоциональное "У меня нет времени, Джин". Мама должна была уже привыкнуть, но нет: вечером, особенно если отец опоздает, она наверняка снова устроит ему скандал.

И вот чего они постоянно нас, а заодно и друг друга, мучают?..

Воздух в кране неприятно шипит, и я недовольно закрываю его. Разумеется, отключенная вода — это именно то, что нужно, накануне отъезда в Хогвартс. Если мать еще не закончила со стиркой...

Тяжело вздыхаю. Да, веселый у меня будет денек.

Слышу, как скрипит дверь: из своей комнаты выходит Лили. Задерживаю дыхание, прислушиваясь к шлепающим по полу босым ногам. Зайдет, не зайдет?

Не знаю, радоваться ли мне легкому постукиванию в дверь или нет. Может быть, Лили не уверена, стоит ли ей заводить со мной разговор, может, еще боится... меня.

Меня никто никогда не боялся. Ну, может быть, Джеймс опасался, когда я был совсем маленьким — его могли заставить присматривать за мной или делать еще что-то, что он не хотел.

А вот вчера я напугал собственную сестру. Совершенно непреднамеренно, правда! Я всего лишь решил узнать, чем отличается папина волшебная палочка от моей. Своя мне, если честно, уже поднадоела, мы купили ее еще в начале августа, но мама запретила пользоваться ею.

Папиной я пользоваться и не собирался, так, взмахнуть, не говоря ничего. Она ведь и не должна была меня послушаться, но... почему-то послушалась.

И именно в тот момент вошла моя сестра.

Закрываю глаза и трясу головой.

— Заходи, Лили! — кричу я. Дверь открывается очень, очень медленно, и Лили с опаской заглядывает в мою комнату. — Ты чего так рано вскочила, малышка? — пытаюсь выдавить беззаботную улыбку, но не могу оторвать взгляда от кругов под красными глазами Лили. Плакала. И долго не могла уснуть.

— Это что, Альбус?..

— Нет, стой! — и буквально подавился воздухом, когда вместо вопля из горла вырвалось шипение и змея послушно замерла, обернувшись ко мне.

— Мама ругалась, — тихо говорит Лили, не до конца закрывая дверь, и садится на стул возле окна. Не на кровать, как обычно, а на стул. — Вот я и проснулась.

Ровно держит спину и смотрит на меня.

— Извини за вчерашнее, Ал, — нейтральным голосом говорит она. — Я просто очень испугалась.

Подхожу к ней и сажусь на корточки. Руки у Лили холодные... да и взгляд не отличается той теплотой, которая была все предыдущие девять лет.

— Это ты меня прости, Лилс. Не нужно было трогать папину палочку. — (Не нужно было заговаривать со змеей на виду у всех...) — Я удивился, что она отреагировала на меня... и что-то наколдовал. Не знаю, как так получилось. — (Я всего лишь представил, как папа пытался сражаться с Василиском. Только и всего.)

Лили кивает, закусив губу.

— Сейчас тебе уже не больно? — она кивает на мою левую руку. Вчера — когда змея исчезла — на ней появились кровоточащие царапины.

— Конечно, все в порядке.

Лили кивает и встает — будто только и пришла, чтобы спросить, не болит ли у меня рука. Наверное, так оно и есть, но мне впервые за долгое время хочется, чтобы Лили задержалась подольше. Обычно я ее почти сразу выгоняю, — слишком шумная, мешает, — но сейчас мне хочется подхватить ее на руки, будто я гораздо старше ее, и спуститься вместе с ней вниз.

Чтобы мама и Джеймс улыбались, глядя на нас, а не обменивались напряженными взглядами.

Неужели, ну неужели из-за того, что они узнали о моей способности к змеиному языку, во мне что-то поменялось?

Я ведь такой же, как прежде. Точно такой же. Обычный одиннадцатилетний мальчишка, готовый вот-вот отправиться в Хогвартс.

* * *

Джеймс игнорирует меня весь день. Не разговаривает со мной и уходит, стоит мне только появится рядом с ним, или хотя бы отодвигается как можно дальше.

Вряд ли он испугался, наверное, просто подслушал вчерашний спор родителей. Или, может быть, думает, что обязан теперь со мной поссориться: Джеймс не сомневается, что я попаду на Слизерин, а та змея и мой парселтанг — лишь еще одна причина для этого.

Я... я не хочу на Слизерин. Если я окажусь там, моя семья наверняка отвернется от меня. У нас и без того не очень хорошие отношения: чем-то я в семье Уизли выделяюсь. А они этого не любят.

Папа тоже не такой, как остальные, но ему это можно, ему положено, он же Герой. А мне нужно быть таким же, как и мои многочисленные кузены с кузинами и брат с сестрой. Лили — солнышко, всеобщая радость, а на Джеймса нахвалиться не могут тетя Флер и тетя Анджелина.

И из всех Поттеров только я — белая ворона.

Теперь уж точно.

* * *

Мама тяжело молчит. Бросает на меня нервные взгляды, словно я вот-вот взорвусь или наброшусь на них с каким-то темным заклинанием, и молчит. Нет, серьезный разговор точно состоится, когда папа вернется с работы. А до тех пор мама может прикидывать что-то в уме, думать, как ей поступить, что делать... В этом я уверен.

Но все равно не понимаю, почему нужно что-то делать.

Ну умею я разговаривать со змеями... и что? Я давно умею, кажется, всю жизнь. Отец, насколько я знаю, тоже умел, но потом разучился. Конечно, я не совсем представляю, как так бывает: разговаривал-разговаривал, а сейчас и слова сказать не может, но, видимо, эта способность его нервировала, и он постарался отвыкнуть. Но я-то — не мой отец, я совсем, совсем другой.

Даже малышка Лили сегодня не такая, как обычно. Оно и понятно — вчера она была, так сказать, в первых рядах и видела абсолютно все. Но... она ведь утром пришла ко мне, заговорила. Не побоялась, хоть и повела себя совсем не как обычно.

Почему? Почему они молчат и так странно на меня смотрят? Неужели все так плохо?

Это же я — просто я. Просто Альбус Северус Поттер.

* * *

Папа приходит домой как никогда поздно. Влетает, как ураган, и хлопает дверью. Я даже смотрю за окно — может, там разбушевался ветер? Отец обычно ведет себя гораздо тише.

— Гарри! — зовет его из кухни мама. — Отложи все и иди сюда. — Пауза. — Пожалуйста.

Я закатываю глаза и поджимаю ноги. Лестничная площадка на повороте хороша тем, что с нее все видно, но с нее, к сожалению, еще и все слышно. А это уже не так хорошо, ведь в доме у нас всегда очень шумно. Было.

Проходя мимо лестницы, папа кивает мне, и я машу ему рукой. Он всегда торопится (даже сейчас, хотя я точно знаю, что ему не очень-то хочется снова участвовать в маминых разборках) и на полноценное приветствие у него словно не хватает времени.

Ему ни на что не хватает времени: он занятой человек, без которого в Министерстве не обойдутся. Наверное, я должен гордиться тем, что мой папа — начальник Аврората, ведь этого он добился сам, в отличие своей славы как Мальчика-Который-Выжил, но... Я уже не горжусь. Когда-то, разумеется, я считал, что иметь отца — ультраважного человека — здорово. Теперь мне просто не хватает его. Не то чтобы у него нет на нас времени, но...

Впрочем, у него действительно нет на нас времени. И я к этому даже привык.

Но это не значит, что я не хотел бы снова почувствовать, каково это — когда рябом с тобой всегда есть папа.

Как только разговор в кухне переходит на повышенные тона я поднимаюсь в свою комнату. Не хочу знать, о чем именно они спорят: в том, что меня позовут и проведут воспитательную беседу, сомневаться не приходится. А значит, я все равно узнаю, на чем они сошлись.

Думаю, Джеймс на моем месте постарался бы подслушать разговор родителей. Он так всегда делает и уже знает, о чем пойдет речь, еще до того, как получит нагоняй.

Мама приходит за мной спустя всего десять минут.

— Альбус, ты не занят? — она делает вид, будто всего лишь заглянула в свободную минутку: осматривает аккуратно сложенный чемодан, поправляет одежду, приготовленную на завтра в дорогу. — Пойдем вниз, нужно обсудить кое-то.

Отец сказал бы прямо, отмечаю я, пока мы спускаемся. А мама до определенного времени предпочитает делать вид, что все в порядке, так, как и должно быть. Ей так проще жить.

И поэтому она не замечает ни того, что я не в ладах со всеми кузенами Уизли, ни того, что папа вне дома проводит гораздо больше времени, чем внутри. Мама думает, что все это временно и вскоре пройдет.

А папа... Как бы он вскоре и вовсе не переселился в Аврорат... Тогда мы все окончательно рассоримся друг с другом.

— Альбус. — Отец прочищает горло и следит за мамой, пока она наливает нам чай и садится рядом. — Думаю, нам нужно поговорить о том, что случилось вчера.

Пожимаю плечами.

Лучшая защита — это нападение?

— А чего такого вчера случилось? Змея? — запинаюсь, но стараюсь говорить уверенно. — Меня гораздо больше беспокоит то, что я смог наколдовать ее твоей палочкой, пап. Почему она меня послушалась? Она ведь совершенно не такая, как моя, и мне не могла подойти. Но подошла. Значит, в ней что-то не так.

Или со мной что-то не так, но эту мысль я не озвучиваю.

Родители переглядываются, и мама начинает постукивать пальцами по столу.

— Моя палочка была сломана, — говорит отец со вздохом, — и восстановлена при помощи Бузинной палочки.

Правильно, продолжайте, можете скормить мне одну-другую сказку...

Хмыкаю.

— И что?

— А прямо до этого ей пользовался Волдеморт. Мало ли что...

— Но ты ведь с тех пор только этой палочкой и пользуешься. Все чары уже давно выветрились.

Стук пальцев по столу усиливается.

— Когда я ей пользовался, моя связь с Волдемортом уже была разорвана, — произносит отец. — Так что... еще не факт, что...

Мотаю головой.

— Пап, ну не надо ничего придумывать! Я же все понимаю. Вы думаете, в том, что я умею говорить со змеями, ничего хорошего нет. Но ведь и плохого тоже нет!

Отец снова вздыхает.

— Альбус, — пользуется паузой мама, — почему ты не сказал нам, что умеешь?..

— Так вы и не спрашивали, — позволяю себе слегка удивиться, — я и не думал, что это что-то из ряда вон выходящее. Папа тоже умел.

— Только потому, — с нажимом произносит мама, — что этой способностью его, в отличие от тебя, невольно наградил темный волшебник.

— Когда ты впервые заговорил со змеей, Альбус?

— М-м-м... когда мне было лет пять или шесть, наверное. Я не очень хорошо помню. — Что-то удерживает меня от того, чтобы сказать правду. Надеюсь, по моему лицу догадаться об этом нельзя...

— И тебе не показалось это странным? — продолжает отец.

— Не-а, — качаю головой. — Я же волшебник. Я много чего могу, что показалось бы странным другим.

Папин взгляд меняется, что-то в моих словах заставило его задуматься.

— По-твоему, если кто-то может делать то, чего не могут другие... это в порядке вещей?

— Разумеется. — Глупый вопрос. — Вот Джеймс прекрасно для своего возраста играет в квиддич, а Роуз, например, прекрасно знает историю войны. А я говорю на змеином языке. — Почему они так удивляются? — Это ведь абсолютно нормально, пап. Кто-то лучше, кто-то хуже...

— ...выживает сильнейший? — странным голосом предлагает папа.

— Выживают все, — осторожно говорю я. — Но какой-то отбор и в самом деле происходит. Так что лучше быть сильнее и знать и уметь больше других. Хотя бы больше, чем... — оглядываюсь, придумывая, что бы сказать, — чем магглы.

Мама выдыхает.

* * *

Моя серая неясыть ухает, и я поправляю клетку на тележке, не отрывая раздраженного взгляда от Джеймса. От шока он, кажется, отошел и теперь постоянно донимает меня. Будто ему больше делать нечего.

— Два года, — Лили, кажется, на гране плача. — А я хочу сейчас!

Я закатываю глаза. За утро она произнесла это раз сто, не меньше, — неужели не понимает, что от ее плача ничего не изменится? Ей, как и всем остальным, придется дожидаться одиннадцатилетия. Я не сомневаюсь в том, что крошка Лили попадет в Гриффиндор: она весьма прямолинейна, даже в свои девять лет, и делает что-то еще до того, как подумать. Может быть, это особенности возраста, но бесшабашности ей определенно не занимать. Хотя Джеймса в этом плане никто не обгонит.

Джеймс тычет меня локтем под бок, и я недовольно огрызаюсь:

— Не буду! Не буду я в Слизерине!

Как будто мои слова переубедят его. Джеймс уж слишком твердолобый и не особо склонен прислушиваться к чужим утверждениям. Как он считает, так оно и будет.

Надеюсь, он все-таки ошибается. Нет, он точно ошибается! Ну не могу я попасть на Слизерин, я... я ж Альбус Поттер. Да я просто скажу Шляпе, что подожгу ее ночью, если она вздумает определить меня на Слизерин!

— Джеймс, прекрати! — мама кажется озабоченной, для нее слова Джеймса гораздо серьезнее, чем невинные подколки.

— Да я только сказал, что он может попасть в Слизерин. — Джеймс улыбается, глядя на меня. — Что тут такого? Он правда может попасть в Сли... — осекается под суровым материнским взглядом и первым устремляется к барьеру.

Пока мы не перешли на ту сторону, спрашиваю то, что меня сейчас больше всего волнует:

— Вы мне будете писать?

Вы будете мне писать в любом случае, вне зависимости от того, куда я попаду?

— Каждый день — хочешь?

— Нет, каждый день не надо, — поспешно отвечаю я. Да меня однокурсники засмеют, если мне придется ежедневно отчитываться перед родителями за свою школьную жизнь. — Джеймс говорит, что большинство ребят получают письма из дома примерно раз в месяц.

— В прошлом году мы писали Джеймсу три раза в неделю.

Странно, я этого не замечал.

— Ты, пожалуйста, не верь всему, что он наговорит тебе о Хогвартсе, — произносит отец. — Твой братец любит шутить.

О, уж это мне точно известно! Наверное, лучше всех остальных моих родственников.

Ну ничего, теперь у меня появится возможность ответить ему. Нет, я вовсе не злопамятен — просто нельзя такое оставлять без спуску! Джеймс уж слишком самонадеен. Надеюсь, я быстро догоню его по Заклинаниям и ЗОТИ — и вот тогда уже повеселимся, братец!

* * *

Уехать, не спросив о том, что меня больше всего тревожило все это время, я не могу.

— Не забудь, что Хагрид пригласил тебя на чай в пятницу. Не ругайся с Пивзом. — Папа перечисляет свои наставления уж слишком монотонно. Мне кажется, он должен был бы вспомнить свои школьные года... но нет, для него это в прошлом. Он взял от Хогвартса все возможное, добился, чего хотел, и теперь живет лишь настоящим. — Не затевай поединков, пока не научишься сражаться. И не давай Джеймсу тебя морочить.

Вот, самое время!

— А если меня распределят в Слизерин? — голос получается уж очень тихим, но папа слышит. Папа присаживается на корточки, и я чуть ли не впервые в жизни смотрю ему прямо в глаза, да еще и чуть сверху вниз.

— Альбус Северус, — папа тоже понижает голос, — тебя назвали в честь двух директоров Хогвартса. Один из них был выпускником Слизерина, и он был, пожалуй, самым храбрым человеком, которого я знал.

Кошусь на маму и замечаю, что она поджимает губы, но старательно делает вид, будто не слышит, о чем мы говорим.

— Но если...

— Значит, факультет Слизерин приобретет отличного ученика, правда? Для нас это не важно, Ал. Но если это важно для тебя, ты сможешь выбирать между Гриффиндором и Слизерином. Распределяющая шляпа учтёт твое желание.

— Правда?

— Мое она учла.

Он раньше никогда этого не рассказывал!

Чувствую невероятное облегчение. Значит, я смогу обойтись и без угроз — сомневаюсь, что Шляпа порадуется, если я вздумаю ее шантажировать. Можно просто попросить... Да, странно, что я не подумал об этом раньше. Пожалуй, это самый очевидный способ.

Забираюсь в поезд и машу на прощание маме, когда она закрывает за мной дверь. Наше купе уже переполнено, так что в окно выглянуть получается с трудом. Но даже плохой обзор не мешает мне заметить, что многие провожающие буквально таращатся на моего отца. Неужели появление Гарри Поттера на платформе 9 и 3/4 — это такая сенсация?

— Чего они все смотрят?

Дядя Рон подмигивает мне:

— Не беспокойся, это все из-за меня. Я страшно знаменит.

Маленькие Лили и Хьюго хихикают, Роза вторит им, и мне ничего не остается, кроме как последовать их примеру.

Может, дядя Рон и пытался пошутить, но я в этом не вижу ничего смешного. Он и в самом деле довольно знаменит, хотя, конечно, не так, как мой отец, но речь шла, наверное, об их участии во Второй магической войне.

Нет, я не говорю, что их заслуги стоит забыть, но сколько можно все это мусолить? Даже из нашего похода на квиддичный матч целую статью сделали весьма гнусного содержания, между прочим.

Наверное, я всегда буду жить в тени Мальчика-Который-Выжил — о, даже дважды! — несравненного главы Аврората Гарри Поттера. Собственного отца.

И с этим нельзя ничего сделать?

...Неужели нет ничего такого, что я мог бы сделать, чтобы гордились по-настоящему мной, чтобы знали меня, а не сына Гарри Поттера?

Роза нервно теребит край мантии, с нетерпением вглядываясь в светящийся вдали Хогвартс. Туман застилает все вокруг – в мутной темноте видны лишь мерцающие окошки замка, темные стены которого пугающе нависают над землей.

Странно, но место, когда-то ставшее моему отцу домом, меня пугает. Пытаюсь представить, как я буду ходить по коридорам – мантия, сумка с книгами, новые друзья... Еще немного, и я стану первокурсником – в голове не укладывается…

Замок медленно приближается, выступая из тумана, и с каждой секундой выглядит все более интересным и... похожим на что-то домашнее. Надеюсь, я освоюсь там...

– Не отставайт'! – Хагрид бодро машет мне рукой, ласково оглаживая по голове Розу, отчего она опасливо ежится – сила этих ручищ ей знакома. Сам того не ведая, лесничий может погладить так, что невольно по лодыжки в землю войдешь.

– А ты, Альбус? Куда поступаешь-то? – голос Хагрида слегка напоминает рычание и заставляет меня вздрогнуть, хоть я и слышу его далеко не впервые.

Неуверенно пожимаю плечами. Он удивленно поднимает брови в ответ:

– Как? Неужто не в Гриффиндор?

– Как Шляпа скажет, – распрямляя плечи, пытаюсь улыбнуться: мол, я-то знаю, куда хочу, но решение все равно принимает Шляпа. На самом деле, я все еще понятия не имею, куда хочу попасть. Ни в коем случае не в Слизерин, конечно, но... и в Гриффиндор я тоже хочу не особо. Там и так полно моих братьев-сестер...

Из всех Уизли только Виктуар и Люси учатся в Рейвенкло – может, попросится к ним?

А впрочем, пускай решает Шляпа – отец говорил, что она не только очень старая, но еще и умная. Наверное, ей виднее, на каком факультете мне место.

Главное – точно не в Слизерине.

* * *

– СЛИЗЕРИН! – кричит Шляпа в ответ на "Малфой, Скорпиус", и невысокий бледный мальчишка, которого мы видели на вокзале, бежит к дальнему аплодирующему столу. Впрочем, проходя мимо меня, он замедляет шаг и насмешливо ухмыляется:

– Поттер.

Растерявшись от неожиданности, я молчу, непонимающе глядя Скорпиусу в лицо. Чего он решил ко мне прицепиться? Я слишком хорошо знаю историю вражды наших родителей. В моей семье не жалуют его отца, а в его семье, наверняка, – моего. Никакой дружбы между нами быть не может. К тому же, он, судя по его виду, и не думает предлагать дружбу...

Так и не собравшись с мыслями, я просто чуть заметно киваю – вроде как в знак приветствия.

Все-таки хорошо, что мы с Малфоем будем на разных факультетах…

– Мэннес, Джошуа! – объявляет профессор Флитвик, пока Малфой, гордо подняв голову, шествует к слизеринскому столу. Роза с неодобрением косится ему вслед и я вспоминаю слова напутствия, произнесенные на вокзале дядей Роном: от Уизли Малфоям поддержки точно не дождаться.

– Не волнуйся, – я легонько хлопаю ее по плечу, пытаясь подбодрить. – Ты не будешь с ним учиться – ни за что не поверю, что вы можете оказаться на одном факультете!

Роза вздыхает.

– Мы все будем на одном курсе, Ал, – не пересекаться на уроках не получится.

Хм... Тут она права.

– Ну, это всего лишь учеба, а жить ты с ним точно не будешь.

Она закатывает глаза и фыркает.

– Эх, Альбус! Похоже, Рейвенкло тебе не светит.

Меня словно обухом по голове ударяет.

– Это еще почему?

– Я девочка, – Роза начинает хихикать, – а значит, в любом случае, не буду жить с Малфоем.

Я хмурюсь.

– А Рейвенкло тут к чему?

– Ну, там ведь нужно уметь мыслить логически... – Роза воодушевляется и начинает рассуждать о факультетах. Хм… А сама она, кажется, совсем не против Рейвенкло. Может быть, мне тоже удастся поступить туда, и тогда мы будем учиться вместе? Этот вариант определенно не самый плохой.

А что, если попросить Шляпу об этом? Чтобы она нас с Розой вместе на Рейвенкло отправила?

Вообще-то, я раньше и подумать не мог, что Шляпу можно о чем-то просить. Но после того как папа рассказал мне о своем первом разговоре с ней, я понял: почему бы и не попросить, если с ней, оказывается, можно договориться?

– Пакc, Ричард! – произносит профессор Флитвик, и до меня доходит, что дальше моя очередь. Сердце стучит быстрее, ладони вспотели.

– Хаффлпаф! – светловолосый Пакс отправляется к столу под радостные аплодисменты, которые, впрочем, довольно быстро стихают.

– Поттер, Альбус!

Коленки задрожали, ноги стали ватными – я вдруг осознаю, что не готов: мне нужно еще немного времени.

Но никто мне его не даст, я знаю.

Глубокий вдох...

Делаю шаг вперед, пытаясь при этом удержаться на ногах. Моя цель – небольшая деревянная табуретка, до которой непременно нужно дойти, не упав по дороге. Всего несколько шагов...

К моему удивлению, мне удается это сделать, и я с облегчением опускаюсь на стульчик. И внезапно осознаю, что передо мной за столами целая толпа студентов. Они заинтересованно меня разглядывают, негромко переговариваясь между собой. Мне даже кажется, что я знаю, о чем они говорят. Как же – в Хогвартс прибыл еще один сын знаменитого Гарри Поттера!

Не успеваю я стушеваться, как преподаватель уже водружает мне на голову Шляпу. Хм... а она, оказывается, куда тяжелее, чем я думал... Да еще и почти полностью закрывает мне обзор.

– Альбус Северус... – раздается в ушах задумчивый скрипучий голос.

Едва не подпрыгиваю от неожиданности. Ко всему прочему, мне не очень нравится мое имя. Что первое, что второе. Люди, в честь которых меня назвали, были поистине великими и отдали свои жизни ради благой цели – уничтожения зла. Все говорят, что я должен гордиться тем, что ношу их имена.

На деле же, это всегда заставляло меня чувствовать себя каким-то… мелким. Будто я не достоин их и ничего сам по себе не значу. Не то, чтобы это было так уж далеко от истины... но ведь это только пока, и это можно исправить, правда?

Примером, попасть в Рейвенкло и доказать всем, что и я что-то могу... Вот тут мне и пригодится Роза: она начитанная и – как это папа говорит? – "смекалистая". И не задавака – я ни капельки не сомневаюсь, что она поможет мне в учебе, которая ей, кстати, по словам мамы, "дается очень легко".

Я и не заметил, что, копаясь в своих мыслях, совсем позабыл о Шляпе. Та, в свою очередь, казалось, не собиралась мне мешать, выслушивая мой внутренний монолог.

Спохватившись, я слышу, как она негромко откашливается и повторяет:

– Альбус Северус...

Я замираю. Сейчас все решится...

– Поттер. Сын Гарри Поттера, значит.

– Да, – мысленно подтверждаю я то, что, понятное дело, в подтверждении не нуждается.

– Ты очень похож на своего отца, – продолжает Шляпа, и мне кажется, что я вижу ее перед собой в образе пожилой учительницы – суровой, но справедливой. Вот и сейчас она устроит допрос, дабы добраться до истинной сути.

В ответ я опять зачем-то подтверждаю очевидное:

– Да...

– Я говорю не только о внешней схожести, – уточняет Шляпа. – Проходя распределение, твой отец также понятия не имел, кто он и что собой представляет... Однако у него был совсем другой случай...

О чем это она?!

– Это я о том, что он тоже не хотел на Слизерин, и тогда я согласилась с ним, – продолжает Шляпа, отвечая на мой вопрос.

Я прикусываю язык. Нужно следить за своими мыслями и быть учтивее со Шляпой, если я хочу, чтобы она прислушалась к моей просьбе и отправила меня на Рейвенкло вместе с Розой.

– Но почему вы это сделали? – интересуюсь как можно вежливее.

– Хм... – тянет Шляпа. – Со стороны может показаться, что распределять студентов Хогвартса по факультетам – просто. В принципе, так и есть. Ведь в каждом из них имеется стандартный набор качеств, и некоторые из них непременно выделяются. Есть еще предпочтения... и неосознанные желания, подчас скрываемые человеком даже от самого себя. Все это я беру во внимание, анализирую и выношу свой вердикт. Однако иногда приходится действовать иначе. Как в случае с Гарри Поттером...

Казалось, старинный магический предмет рад возможности поговорить. Однако вскоре его пространственные рассуждения сменяются глубокой задумчивостью – похоже, Шляпа погрузилась в воспоминания.

– Гарри Поттер... Трудно! Очень трудно! – продолжает она через несколько секунд. – Много смелости. И ум весьма неплох. И таланта хватает, есть желание показать себя... Понимаешь о чем я?

Я удивленно вскидываю брови – последний вопрос явно был адресован мне, а я-то уж был уверен, что Шляпа и думать обо мне забыла.

– Нет, – честно признаюсь я.

Кажется, мой ответ ее не удивил. Она лишь хмыкает и продолжает дальше:

– Ни одно из качеств личности Гарри Поттера не возвышалось над другими. У него всего было достаточно и практически поровну. Разве что уверенности в себе не хватало... Я обратилась к его тайным мечтам и увидела неукротимое желание показать себя. Естественно, я предложила Слизерин – он мог бы помочь ему на пути к величию. Но это было лишь мое личное мнение, Гарри Поттер – в силу разных причин – считал иначе. А в таких особенных обстоятельствах мне остается лишь предложить студенту взять ответственность за собственный выбор на себя самого. Желание же было весьма неопределенным – он и сам не знал, куда хотел, лишь бы не в Слизерин. Ближайшим по духу ему был Гриффиндор – туда я его и направила...

Я задумываюсь – папа никогда не рассказывал об этом в таком ключе... Тем временем Шляпа ведет свою речь дальше.

– Но в большинстве случаев я четко вижу, где на самом деле сможет реализовать себя тот или иной человек. Даже, если он и сам этого пока не видит или же не хочет видеть. Возьмем тебя, Альбус Северус, – ты ведь не хочешь попасть на Слизерин?

– Ни за что не хочу! – резко мотаю головой из стороны в сторону.

– Эй! Тише ты – мне все-таки не триста лет, чтобы так мной вертеть. Старость не радость... – Шляпа на секунду умолкает. – Ладно, давай иначе. Вот, если бы я попросила тебя заглянуть как можно глубже в себя самого, чтобы ты там увидел? Чего бы тебе хотелось достичь в жизни? Каким бы ты хотел стать? Скажи мне!

Я растерялся. То ли от повелительного тона Шляпы, то ли потому, что нужно было ответить на несколько вопросов сразу, то ли потому, что отвечать на них нужно было по-настоящему честно...

– Не знаю… – шепчу я, пытаясь выиграть время, чтобы подыскать верный ответ, который устроил бы Шляпу.

– Честно ответь мне, Альбус Северус! – еще раз велит она.

Я сжимаю вспотевшие ладони в кулаки и лихорадочно пытаюсь придумать, что сказать. Как назло, мысли путаются, не желая связываться в слова...

– Отвечай же! – не унимается Шляпа.

И тогда я говорю первое, что приходит в голову:

– Больше всего я хочу, чтобы мой папа мной гордился! Чтобы он знал, что не зря назвал меня в честь двух великих волшебников! Чтобы и он, и мама, и Джеймс, и все другие увидели, что я сам и без их помощи смогу многого добиться! Что я могу быть лучшим! Я хочу стать великим волшебником и творить великие дела...

На этом моменте я умолкаю. Я задыхаюсь – мне не хватает воздуха, хоть все эти слова я произнес лишь мысленно.

Молчит и Шляпа.

А через пару секунд до меня, наконец, доходит, ЧТО ИМЕННО я подумал. Ведь достичь всего, что я озвучил, проще всего будет...

– Да, ты прав, – откликается, наконец, Шляпа. – Реализовать твои желания и возможности тебе поможет именно...

– …Слизерин... – ошеломленно шепчу я в унисон со Шляпой, громко оглашающей свой вердикт залу:

– СЛИЗЕРИН!

Все звуки пропадают. Остается лишь странный стук у меня в ушах.

Я ничего не вижу и не слышу – словно нахожусь в каком-то странном прозрачном коконе, сквозь который слабо проходят свет и звук. С удивлением озираюсь и понимаю, что сижу за слизеринским – теперь уже моим слизеринским! – столом.

Как я здесь оказался? В смысле, я помню, что меня сюда отправила Шляпа, но почему-то не помню, как добрался до стола... Украдкой оглядываюсь на своих новоиспеченных сокурсников и тут же спотыкаюсь об неприкрытое изумление, написанное на их лицах. Под ошеломленными пристальными взглядами я съеживаюсь и впервые в жизни по-настоящему желаю стать невидимым.

Сцепив мертвой хваткой ладони под столом, до хруста сжимаю пальцы рук, изо всех сил делая вид, будто ничего особенного не произошло.

Кажется, я готов вот так неподвижно просидеть целую вечность, но преподавательница откашливается, напоминая остальным, что распределение еще не окончено.

Я тут же вспоминаю о Розе. Нераспределенными остались лишь несколько первокурсников, поэтому я без труда нахожу среди них ее огненную шевелюру. Как и все остальные, Роза тоже смотрит на меня. Но, в отличие от других, не удивленно, а... с сочувствием...

Мы встречаемся взглядами – она кивает и робко улыбается, явно пытаясь поддержать меня.

Я нервно сглатываю подступивший к горлу ком и тоже киваю ей в ответ.

В следующий миг профессор называет ее фамилию, и Шляпа, едва коснувшись рыжей макушки, громко выкрикивает: "РЕЙВЕНКЛО!".

Роза радостно вскакивает, но тут же обеспокоенно косится в мою сторону. Я снова киваю ей и даже пытаюсь улыбнуться. Провожая ее взглядом до рейвенкловского стола, неожиданно встречаюсь глазами еще с одним человеком.

Джеймс.

Внезапно я ощущаю, как внутри меня закипает злость. Это он во всем виноват!

Ну, что, братец, давай, радуйся! Сбылось все, что ты говорил... А каково теперь будет тебе? Какой позор для гриффиндорца – иметь родного брата-слизеринца, не так ли?

Я сверлю Джеймса свирепым взглядом, ожидая от него привычных насмешек. Однако сегодня он, похоже, едва ли не впервые в жизни, не настроен на то, чтобы сцепиться со мной. На его лице нет и тени улыбки. Он пристально рассматривает меня, словно я какая-нибудь заводная игрушка, которая в любую секунду может взорваться...

А вот дудки!

Я отвожу взгляд от лица брата и опускаю глаза на свой галстук, который успел сменить на зеленый изначально черный цвет.

Да-да, какой кошмар – Поттер на Слизерине! Не ожидали? Никто не ожидал...

– Поттер, тебе не кажется, что ты немного местом ошибся?

Я вскидываю глаза и с удивлением обнаруживаю, что, оказывается, сижу как раз напротив Малфоя. Надо же – я ведь даже и не заметил!

Скорпиус презрительно смотрит... Хотя нет, с чего бы он вдруг стал для меня Скорпиусом? Малфой презрительно смотрит на меня, лениво поигрывая своей палочкой.

На секунду я теряюсь. И правда, что я здесь делаю? Может, пойти к Шляпе и попросить перераспределить меня?

Похоже, другие тоже заметили мои колебания. По крайней мере, презрительная улыбочка Малфоя стала еще более ехидной. Однако это подействовало на меня совершенно противоположным образом. Вместо того чтобы растеряться еще больше, я распрямляю спину и, стараясь казаться абсолютно равнодушным, пожимаю плечами:

– Ты ведь слышал, что сказала Шляпа. Она так завопила, что не услышать, по-моему, было просто невозможно.

– Слышать-то слышал, – бросает Малфой. – Вот только я не думаю, что это решение было правильным...

Значит, я недостаточно хорош для них? И кто это так решил?

– То есть, ты считаешь себя мудрее старинного магического артефакта? – зло выпаливаю я, глядя Малфою прямо в глаза. – Так, может, давай в следующий раз будем отправлять первокурсников к тебе на распределение?

Сидевшие вокруг слизеринцы зашушукались, а Малфой лишь скорчил кислую мину.

– Отнюдь. Никто не сомневается в мудрости Шляпы, Поттер. Добро пожаловать, кстати. Кассий Флинт. Староста. — Темноволосый коренастый парень встает, уверенно протягивая мне руку.

Несколько секунд раздумываю над тем, нужно ли мне тоже представляться, если все и так знают, кто я? Все еще не решив, поднимаюсь и просто пожимаю протянутую руку, чуть не задев при этом малфоевскую белобрысую голову.

И в этот момент я оступаюсь – под ноги попадается что-то мягкое и шевелящееся, так что я, еле удерживаюсь на ногах. Не в последнюю очередь благодаря руке Флинта, кстати.

Малфой удивленно вскидывает брови, заглядывает под стол и достает оттуда большую черную кошку.

– Поттер, это всего лишь обычная кошка – они не кусаются. Хотя, если ты их так боишься, то всегда сможешь обратиться за защитой к кому-нибудь со Слизерина. Ты ведь теперь один из нас, а мы своих в обиду не даем, – насмешливо кривит губы белобрысый, делая упор на словах "один из нас".

– Добро пожаловать, Поттер, – с усмешкой добавляет он, демонстративно отряхивая руки, – на Слизерин.

Флинт прищуривается, явно оценивая ситуацию. Затем понижает голос и ровным тоном произносит:

– Не забывайте, господа: Слизерин – дружный факультет, поэтому не стоит затевать распри.

Он слегка наклоняет голову в мою сторону, словно последние его слова адресованы персонально мне. Пристально глядя мне в глаза, Кассий добавляет:

– Тем более, на виду у всех...

Так, значит, у всех на виду не стоит... а внутри факультета можно?

– Мы, слизеринцы, должны быть едины... – ставит точку в споре староста, усаживаясь на свое место.

Я следую его примеру и, сев за стол, перевожу взгляд на Малфоя. Он тоже сверлит меня взглядом, гадко при этом улыбаясь.

В ответ я хмурюсь и сжимаю кулаки.

Мы, слизеринцы, должны быть едины...

Кажется, мы с Малфоем станем исключением из этого правила

* * *

Кассий Флинт оказывается гораздо ниже своей напарницы, Миранды Гойл, и его это, похоже, не очень радует. Сразу после ужина (я даже вкуса еды не почувствовал, хоть и впихнул в себя кучу всего) они вдвоем ведут первокурсников в гостиную.

Миранда по пути бесконечно тараторит. По-моему, она пытается произнести приветственную речь, но из-за всеобщей шумихи почти ничего не слышно. Я улавливаю только отголоски знакомых имен и пафосных фраз. Что-то про Мерлина, герб, какие-то семена величия, которые искал в своих студентах Слизерин [1] ... Кажется, будто говорит она это специально для меня: из нынешних первокурсников (вместе со мной их девять), похоже, лишь я один не собирался на Слизерин.

Наверное, стоит послушать, но, если честно, мне совсем не хочется. Какое мне дело до того, что было в далекие времена с факультетом Слизерин? Гораздо важнее то, что думают о нем сейчас.

Поздравляю, Альбус Северус. Ты ведь так хотел отличиться чем-то от своих – и вот, следующие семь лет ты проведешь в обществе жутких задавак, многие из которых – дети бывших Пожирателей смерти. Отличился? Рад?

– Вот мы и пришли, – раздается голос Флинта, и я удивленно моргаю. Оказывается, толпа слизеринцев принесла меня в подземелья... к их гостиной. То есть, к нашей гостиной. Правда, ничего похожего на дверь здесь нет, просто тупиковый коридор довольно мрачного вида.

Не стоило, наверное, так погружаться в свои мысли, я же ведь и дорогу не запомнил. Как завтра добираться на занятия? Придется прибиться к компании наших первокурсников....

Если меня примут, конечно.

Мерлин, что я вообще тут делаю?

– Пароль довольно простой, но скоро мы его сменим.

Флинт прокашливается и громко обращается к голой стене:

– Selectio naturalis. [2]

Секунду ничего не происходит, но затем часть стены отъезжает в сторону и пред глазами предстает просторная комната, погруженная в полутьму.

Гостиная кажется вполне сносной. Под стенами, на которых висят искусные гобелены, стоят старинные буфеты; диваны и кресла обиты темно-зеленой кожей, светильники отбивают блики болотного цвета и даже пламя в камине кажется мрачно-зеленым.

Забавно, но здесь я чувствую себя почти как дома. Меньше зеленого, больше света – и эта комната вполне может сойти за нашу собственную гостиную в доме на площади Гриммо, 12.

Флинт указывает на дверь, ведущую в спальни мальчиков, и спускается первым. Делая вид, что мне нужно завязать шнурок, пропускаю Малфоя и трех пока незнакомых мне мальчишек вперед и иду последним. Просто мне кажется: пойди я первым – кто-то непременно меня столкнет.

Спальни первокурсников этажом ниже. Судя по всему, здесь же живут второй и третий курсы. Слизеринские комнаты и так находятся в подвалах, а значит, располагаются примерно на одном уровне: ниже уже некуда.

В нашей комнате стоит пять кроватей. При виде зеленых бархатных пологов внутри что-то екает. Если закрыть такой полог да навести заглушающее заклинание, тебя в жизни никто не найдет...

Сажусь на дальнюю кровать и рассеянно провожу рукой по темно-зеленому покрывалу. Надеюсь, Роза все-таки будет со мной общаться, я ведь все тот же Альбус, каким был раньше. Распределение ничего не меняет...

– Общий сбор через десять минут, – коротко произносит Флинт, прикрывая за собой дверь.

Едва он уходит, в комнате воцаряется молчание. Малфой оборачивается ко мне и, скрестив руки на груди, садится на ближайшую кровать. Стрельнув в него быстрым взглядом, я перевожу глаза на других мальчишек. Они тоже переглядываются, словно не знают с чего начать.

В конце концов, один из них – курносый светловолосый парнишка – неуверенно тянет, глядя почему-то только на меня:

– Ну... Меня зовут Джереми Тоббинс...

Краем глаза замечаю, как на соседней от Малфоя кровати парень, приглаживая темную шевелюру, презрительно фыркает.

– Я – Джонатан Нотт, – самоуверенно бросает он, обращаясь опять же почему-то ко мне. У меня такое ощущение, что он так и хочет прожечь во мне дырку — вон как темные глаза блестят. – Если ты уж попал к нам, Поттер, лучше общайся с теми, с кем положено, а не со всякими грязнокровками.

Тоббинса передергивает – он моментально перестает улыбаться.

– У меня мама – волшебница, – тихо возражает он. И тут же чуть громче добавляет: – Я – полукровка.

Нотт закатывает глаза. Малфой растягивается на кровати, не обращая на нас внимания. Безразлично уставившись в потолок, он делает вид, будто происходящее его вообще не касается.

– Значит, тебе не повезло оказаться здесь, Тоббинс, – отозвался с противоположного конца комнаты еще один наш сосед. Я смотрю на него, и он добавляет, возвращая мне почти любопытствующий взгляд:

– Мэннес, Джошуа.

Звучная фамилия. [3]

– А сам-то каких кровей? – лениво спрашивает Малфой, продолжая пялиться в потолок.

– Приехал из Голландии, – спокойно произносит Джошуа. – Я сирота, но оба моих родителя были волшебниками.

Комната вновь погружается в тишину.

Я внимательно изучаю узоры на одной из стен.

Значит, Малфой, Нотт и Мэннес. Чистокровные богатенькие мальчики, двое из которых, ко всему прочему – еще и сыновья Пожирателей смерти. А еще – парень, которому явно не будут давать прохода из-за дурацких слизеринских принципов относительно статуса крови.

Вот это компания... на ближайшие семь лет.

Поздравляю тебя, Альбус Северус Поттер. Похоже, тебя ждет "веселая" школьная жизнь...

__________________

[1] — речь старосты, взятая с поттермор, перевод можно прочитать на поттервики в статье про Слизерин

[2] — Selectio naturalis — лат. естественный отбор

[3] — Мэннес — вольная транскрипция menace — англ. угроза, опасность. В лоб, но понятно :)