Маленький Икар (джен)

Был тот особенный ранний час, когда угольное небо ещё только начинает бледнеть, предчувствуя рассвет. А чутко спящие обыватели, просыпаясь и поглядывая на светящиеся в темноте стрелки будильников, думают в ужасе: «Как? Уже?». И торопятся досмотреть уютные осенние сны в своих уютных коттеджах уютного спального района. Сонную тишину Тисовой улицы нарушал только шелест последней опадающей листвы.

Петуния Дурсли вышла на крыльцо своего аккуратного домика, зябко кутаясь в шаль. В доме сладко посапывали её муж и сынишка, два её самых любимых на этом свете существа. Пусть себе спят. А ей нужно выставить на крыльцо бутылки для молочника. Обычно она делала это с вечера, но вчера был этот ненормальный праздник. Соседи, казалось бы, вполне респектабельные люди, словно с ума посходили, бегали всю ночь в своих дурацких карнавальных нарядах, сметая всё на своём пути. Не хватало ещё потом из молока всякую мерзость выуживать! Нет уж, достаточно с неё чудес! Натерпелась в детстве!

Петуния никогда не забывала смотреть под ноги. Иначе она обязательно споткнулась бы — на крыльце лежал свёрток, в котором легко угадывался запеленатый младенец. Это было неправильно до абсурдности и казалось нелепым розыгрышем, пока малыш не чихнул во сне. Этот звук, в полной тишине просто оглушительный, вывел женщину из ступора. Повинуясь древнему, как мир, материнскому инстинкту, она подхватила ребёнка на руки и прижала к груди. Кто бы он ни был, но ему не место на холодном крыльце! Тем более что уже далеко не лето. Ей ли не знать, как они легко простужаются, эти малыши, когда свой такой же растёт!

Тихо-тихо, стараясь не потревожить никого из спящих, Петуния прошла в прихожую и уложила так и не проснувшуюся находку в пустую коляску Дадли. И только теперь заметила письмо, вложенное в детское одеяльце. Быстро пробежала глазами по строчкам, перечитала, потом ещё раз. И тут её руки предательски затряслись, в глазах блеснули непрошеные злые слёзы.

Глупая маленькая сестрёнка всё-таки упала со своих качелей! Случилось то, чего так боялась в детстве Тунья, всегда такая взрослая, правильная, рассудительная... и абсолютно бездарная. Как она радовалась, когда в доме, наконец, появился этот рыжий куклёнок, её крохотная сестричка! Какой она тогда казалась слабой и беспомощный, и как чудесно было помогать маме за ней ухаживать! Петуния, сама пятилетняя соплячка, раз и навсегда уяснила для себя: она — старшая и отвечает за сестру. И малолетняя нянька с огромным удовольствием и гордостью пела сестрёнке колыбельные песенки, играла с ней в куклы, кутала от холода и ветра, самоотверженно защищала от соседских мальчишек и дворовых собак. А Лили всё это было не нужно, ей хотелось летать, превращать сорванные цветы в монстров, а чайные чашки — в крыс. И вот теперь она улетела навсегда, вместе со своим придурком мужем. И ведь ни похоронить по-людски, ни проститься не дадут — кто ж её пустит, магглу убогую, в их секретную деревню?!

Вот и порвалась последняя ниточка, которая связывала её с домом, с детством. Сначала ушли родители, в один год, друг за другом, необъяснимо и быстро, теперь вот — сестра. Когда-то Петунии не терпелось начать самостоятельную жизнь, уехать из родного гнезда, чтобы не слышать бесконечных восторженных вздохов по поводу «прекрасной одарённой сестрички Лили», не видеть её дурацких фокусов. А теперь мечта сбылась — в полной мере! Отчего же так пусто и больно?

Но миссис Дурсли не могла себе позволить, не имела права вот так стоять в прихожей и упиваться своим горем. Она нужна мужу и сынишке, а теперь ещё и племяннику. Кто, кроме неё о них позаботится? Высушив последние слёзы белоснежной салфеткой, она решительно покатила коляску на кухню, говоря при этом тихим шёпотом — то ли с ребёнком, то ли сама с собой: «Здесь мы с тобой и побудем, в тепле, пока дядя и братик не проснулись. Ты тоже поспи, малышей нельзя будить; они, пока спят, растут. А тётя приготовит всем завтрак. А потом я тебя искупаю, и мы будем кушать. Лобик твой помажем целебным детским кремом, это совсем не больно, вот увидишь. Этим магам совершенно нельзя доверять ребёнка! Не могут, чтобы не покалечить! Ты такой маленький, Дадли покрупнее, значит, тебе все его одёжки достанутся, не бойся, они почти новые. А нет, так мы ещё купим, мы не нищие, чтобы на детях экономить. Кроватку тебе купим, игрушек. Спать будешь рядом с братиком, тётя всё чудно устроит. А почему, собственно тётя? Мамочка! Решено — мы усыновим тебя и дадим свою фамилию. Не нужно тебе знать ни о беспутных родителях, ни о дурацком опасном мире, который тебя чуть не угробил! И фокусами этими магическими заниматься тебе не придётся, будь спокоен! Имя тоже поменяем, «Гарри» мне никогда не нравилось, как из дешёвого боевика, правда, заяц? Как тебе имя «Икар», «Керри»? Ты ведь свалился к нам с небес, даже вон шишку набил. Созвучно, ты быстро привыкнешь. И будете вы у меня Дедал и Икар — два брата, два самых верных друга на всю жизнь! И все скажут: какие замечательные умные джентльмены эти братья Дурсли! А я буду тихо стареть и гордиться вами...»

Женщина потянулась к выключателю, и тут её сердобольная тирада оборвалась на полуслове. Посреди кухни стоял высокий бородатый старик в какой-то хламиде, отдалённо напоминавшей школьные мантии сестры. Совершенно непонятно было, как, и, главное, зачем он проник в дом. И не вызывало сомнений: он здесь достаточно давно, чтобы слышать всё, что миссис Дурсли наговорила племяннику. Но Петунию не так-то легко было смутить. Она с достоинством выпрямилась и, глядя в упор на непрошеного гостя, произнесла максимально холодно и вежливо:

— Доброе утро, сэр. Боюсь, вы ошиблись адресом: мы не устраиваем карнавалов и не принимаем посетителей в столь ранний час.

Экстравагантный визитёр лишь снисходительно усмехнулся в бороду.

— Ну что вы, дражайшая Петуния! Никакой ошибки нет. Мы ведь с вами старые знакомцы и даже когда-то состояли в переписке. Директор Хогвартса, профессор Альбус Дамблдор, к вашим услугам. Но тем печальнее то, что я обязан довести до вашего сведения.

Тон старика резко переменился, он, казалось, стал ещё выше и значительнее, и продолжил, сверкнув очками:

— Вы не отдаёте себе отчёт, какая вам выпала честь — воспитать самого Гарри Поттера! Этот мальчик сумел изгнать величайшего злого волшебника современности, а впоследствии избавит весь мир от его страшной власти. Даже думать забудьте о том, чтобы изменить ему имя — имя, которое с гордостью и надеждой произносят все маги Британии, да и за её пределами. Вы и ваш недалёкий супруг должны посвятить все силы, чтобы обеспечить этому ребёнку наилучшие условия, а ваш тупой уродливый бездарный сынок пусть и не мечтает стать ему братом — для него неслыханной честью будет прислуживать нашему Гарри! Я знаю, Петуния, в глубине души вы надеетесь, что у вашего Дадли тоже появится магический дар, как когда-то у Лили Эванс. Но смею вас уверить: это не ваш случай. Вашего сына ждёт такое жестокое разочарование, по сравнению с которым ваши собственные детские горести — так, лёгкая осенняя меланхолия. Когда Гарри станет совершеннолетним, он покинет ваш дом и выбросит ваше семейство из своей светлой головы. А пока — грейтесь в лучах его славы. Что бы он ни потребовал от вас для себя и своих друзей-магов — отдавайте с радостью. И помните: я буду следить за вами, и Бог вас упаси сделать что-то не так или чем-то обидеть этого замечательного ребёнка!

Закончив речь, Дамблдор щелкнул пальцами и с эффектным хлопком растворился в воздухе. Петуния, которой он не дал вставить и слова, несколько секунд ошарашено глядела в окно, где уже занимался рассвет.

«Чокнутый старик! Что за чушь он здесь нёс? Как можно воспринимать всерьёз подобный бред? Какое-то махровое средневековье... Но в одном он прав: ты, малыш, никогда не станешь одним из нас. Ты совсем из другого мира, непонятного и враждебного. Как бы ни хотелось нам всем об этом забыть. Вот так-то. Прости... Позвольте, а что этот хам наговорил про моего Дадли?"

И молодая женщина, с сожалением взглянув на племянника, покинула кухню и поднялась в детскую. Вот он — её родной сын, выношенный и выстраданный, улыбается во сне. Светлые кудряшки разметались по подушке, ротик умилительно приоткрыт, в ручке зажат плюшевый мишка. Миссис Дурсли не смогла сдержать улыбку: «Не бойся, солнышко. Мы не дадим каким-то там магам испортить тебе жизнь. Можно прекрасно жить и без колдовства. Ты никогда не будешь ни в чём нуждаться, никогда не почувствуешь себя ущербным рядом с ним! Я не допущу, чтобы ты повторил мою судьбу. Я сама буду твоей доброй феей. У тебя будет всё, что ты захочешь. И даже больше». И она поцеловала сына в пухлую розовую щечку.

* * *

Альбус Дамблдор брёл по сонной Тисовой улице, насвистывая себе под нос гимн Хогвартса. Он был в прекрасном расположении духа. Он, как всегда успел вовремя и устроил всё наилучшим образом. А ведь тупая наседка Петуния с её неуёмным чадолюбием чуть было всё не испортила. Икар, ну надо же! Как будто у мальчишки возникнет желание воевать и жертвовать собой за чужой ему мир, если он вырастет в тепличных условиях! Как будто он захочет мстить за родителей, которых не помнит, если у него будет любящая семья! Нет, нет и ещё раз нет! Его нужно вытащить из кромешного ада в красивую сказку, чтобы было с чем сравнивать, за что благодарить. И только потом ковать из него идеальное оружие. А теперь всё будет так, как надо. Зря, что ли, он, Альбус Дамблдор, так долго изучал характеры этих Эвансов? От бабки и деда, оказавшихся слишком добрыми, пришлось незаметно избавиться — а что поделаешь, «на войне как на войне»! С Петунией, конечно, пафосно получилось — до сих пор зубы сводит! Но зато — никакого магического воздействия и даже гипноза! Чистая работа! А результат не заставит себя ждать. Миссис Дурсли упрямая, волевая, да ещё в детстве магами обиженная. Она, конечно, не отдаст племянника в приют, но в остальном будет делать всё наоборот, назло проклятому Дамблдору — так ей будет, во всяком случае, казаться. И сыночка родненького в обиду не даст. А муженёк во всём примет её сторону. Воистину эти Дурсли — это просто подарок судьбы!

* * *

А в доме под номером «четыре», в детской коляске, как не в чём ни бывало, спал маленький мальчик, который так и не стал Икаром. Мальчик, который снова, во второй раз за эти злосчастные сутки, потерял уютный дом и любящую семью.