Осколки (гет)

Поздний вечер. Гостиная Гриффиндора была пуста, и только Гарри и Гермиона засиделись допоздна: Гарри после долгих уговоров убедил свою подругу дать ему списать домашнее задание по заклинаниям. Он щурился в попытках разобрать написанный каллиграфическим мелким почерком текст, и торопливо копировал его на свой свиток пергамента, стараясь делать буквы побольше, а пробелы между словами — длиннее.

Гермиона хмуро наблюдала за ним. Ей вовсе не хотелось давать списывать Гарри, потому что она прекрасно знала, что он обязательно отдаст работу Рону, но профессор Флитвик на прошлом уроке пообещал, что отнимет у Гриффиндора пятьдесят очков, если «достопочтенный мистер Поттер не соизволит принести все домашние задания, которые задолжал за последний месяц». Сама Гермиона, разумеется, давно покончила со всеми остальными делами, оставив на потом только эссе по истории магии, урок которой будет только через неделю, так как сейчас у неё не было настроения заниматься этим: сегодня на обеде Лаванда особенно усердно не давала Рону притронуться к еде, из-за чего тот также был в скверном расположении духа.

Но вот, наконец, Гарри свернул свой свиток и, поблагодарив подругу (что у него получилось только со второй попытки из-за несвоевременных зевков), попытался положить учебные принадлежности в свою сумку. Вот только и без того забитая сумка упрямо отказывалась принимать новый груз и угрожающе трещала.

— У нас слишком много предметов, — пробормотал Гарри после того, как окончательно сдался и поставил сумку на пол перед собой. — У меня уже третья по швам трещит.

— Глупости, — равнодушно ответила Гермиона. — Ты просто не знаешь, как их правильно укомплектовать. Мне вполне хватает и двух сумок.

Гарри схватился за соломинку.

— Помоги мне с этим, ну пожалуйста, — и он для убедительности слегка пнул своё личное проклятие. — Мне уже некуда их ставить.

Гермиона вздохнула.

— Ну хорошо. Оставь это у меня, я всё аккуратно сложу, а завтра перед занятиями отдам, — устало проговорила она. «Всё равно сна ни в одном глазу», — безрадостно подумалось ей.

Гарри, мгновенно оживившись, совершенно искренне её поблагодарил и, пообещав впредь не относиться так легкомысленно к своим обязанностям ученика, поспешил в спальню мальчиков. Гермиона проводила его хмурым взглядом.

Заляпанный чернилами учебник травологии, сломанное перо, Карта Мародёров… всё раскладывалось в несколько больших стопок и оставалось там лежать, пока сумка не опустошилась до конца. На самом её дне Гермиона с удивлением обнаружила скомканный носок. Она двумя пальцами подняла находку, и, почувствовав необычную тяжесть, сразу поняла, что в носке что-то есть.

Этим «чем-то» оказалось сквозное зеркало Сириуса. Гермиона пару минут с интересом вертела его в руках. Раньше она никогда не рассматривала его так детально.

Ей пришла в голову странная мысль: за всё это время она так ни разу не воспользовалась шансом изучить подробнее такой интересный артефакт.

Гермиона провела в раздумьях полминуты, и в итоге зеркало оказалось в её сумке. Она не сомневалась, что завтра Гарри даст ей разрешение, хотя и придётся испытать укол совести за потревоженные воспоминания друга.

Сумка была приведена в порядок спустя полчаса. К этому времени Гермиону уже довольно сильно клонило в сон и теперь, выполнив данное обещание, она могла с чистой совестью отправиться в свою спальню, погасив предварительно свечи и камин.

— Без проблем, — деланно беззаботно ответил Гарри на просьбу подруги. — Мне оно теперь не нужно.

Гермиона прекрасно понимала, что на самом деле она, как минимум, испортила ему настроение на ближайшее время, но он, конечно, этого ни за что не покажет. Поэтому, пытаясь как-то загладить свою вину, она тайком превратила его богомола в кофейную чашку, и профессор МакГонагалл, хотя и бросила подозрительный взгляд на Гермиону, ничего не сказала и прошла мимо их стола, одобрительно кивнув.

Гарри не сдержался и мельком, якобы случайно, посмотрел на Драко, сидевшего на другом конце класса и безуспешно пытавшегося не задремать. Гермиона возвела глаза к потолку.

— Сейчас есть намного более важные вещи, чем Малфой, — сердито шепнула она.

— Например? — кисло поинтересовался Гарри, задумчиво рассматривая чашку.

— Например, задание Дамблдора, — в который раз сказала Гермиона.

— Ты же прекрасно знаешь, что он меня избегает. Я обязательно постараюсь получить воспоминание, как только представится случай, но до этого момента…

Гарри осёкся, поймав взгляд профессора, и попытался превратить чашку обратно в богомола. МакГонагалл отвернулась.

— … но до этого пресловутого момента все мои попытки обречены на неудачу.

Гермиона не захотела заводить этот спор заново, поэтому она просто, демонстративно покачав головой, взмахнула палочкой, и перед ней появился богомол. Гарри посмотрел на свою часть стола и сник: его чашка всего лишь приобрела зелёный оттенок и тонкие ножки.

Рон же, очевидно, решил заколдовать своего богомола преисполненным искренней злости взглядом.

— К следующему уроку каждый из вас должен будет подготовить как минимум пять примеров использования на практике четвёртой аксиомы превращений, — сухо объявила профессор МакГонагалл в конце урока. — Это должно занять не меньше трёх с половиной свитков.

Класс недовольно зашумел. Профессор нахмурилась, и всё быстро стихло.

— Все свободны.

* * *

В Большом Зале Гарри остался наедине со своими мыслями: Рон снова сел поодаль вместе с Лавандой, а Гермиона вытащила из сумки какую-то книгу и принялась читать, довольно быстро перелистывая страницы, чем вызвала удивление однокурсников и пару шуточек в её адрес: как бы она ни была известна за свою любознательность, раньше она никогда не читала во время обеда.

Грустно помешав свой суп ложкой, Гарри осмотрелся по сторонам.

За столом Когтеврана несколько шумных третьекурсников делали ставки на следующий матч по квиддичу.

Пуффендуйцы вели себя тихо, но оживлённо переговаривались между собой.

Пробежавшись взглядом по столу Слизерина, Гарри нахмурился: Малфоя не было видно.

Рядом раздался звонкий смех. Это Джинни смеялась над очередной шуточкой Дина. Гарри, решив, что день и так уже убит, повернулся к Гермионе.

— Что за книга?

— «Сто способов коммуникации в мире магов», — ответила та, не отрываясь от своего занятия.

— А почему ты вдруг попросила зеркало? — поинтересовался Гарри.

— Просто так, — сказала Гермиона. — Это очень интересная магия, мне хотелось бы разобраться, как оно работает.

— Если тебе некуда девать свободное время, ты могла бы помочь мне в классификации зелий по системе Шертенга.

— С недавних пор у тебя появился личный консультант по зельеварению, — язвительно отозвалась Гермиона и только ниже склонилась над книгой.

Гарри отвернулся и вздохнул. Определённо, день убит.

Джинни снова громко засмеялась. Гарри взял свою сумку и вышел из зала, так и не притронувшись к своей тарелке. Рон проводил его обеспокоенным взглядом, а Гермиона даже не обратила внимания. Она уделяла всё время новой идее и с интересом поглощала информацию из книги. Вот только конкретной информации по интересующей её теме не было совсем, хотя Гермиона и расширила свои и без того немалые познания.

— А я приготовила тебе сюрприз! — радостно тараторила Лаванда.

— Я очень рад, — без особого энтузиазма сказал Рон. Лаванда не заметила его уныния и крепко обняла своего «Бон-Бона».

Гермиона, заметив это каким-то дальним уголком своего восприятия, ниже склонилась над страницами.

* * *

Четыре часа дня. Обитатели Хогвартса разбрелись по всему замку и стояли на каждом углу, беседуя, кривляясь и ругаясь друг с другом.

В гостиной было полно народу. Симус пытался при помощи заклинания потушить загоревшийся носовой платок, который он до этого пытался заклинанием очистить, Джинни потешалась над ним, МакЛагген читал журнал по квиддичу («Или разглядывает картинки», — невесело улыбнулась про себя Гермиона), развалившись в кресле. Пикс что-то вдохновенно рассказывал Парвати, которая слушала его вполуха, а сама с интересом рассматривала странного джентльмена на картине, который пришёл в гости к одному из портретов на стене. Демельза играла в волшебные шахматы с Невиллом. Рон в углу комнаты целовался с сидящей у него на коленях Лавандой.

Гермиона читала ещё одну взятую из библиотеки книгу, на поиски которой она потратила около часа — «Волшебные свойства зеркал». За последние полчаса она не узнала ничего нового — вся информация, находящаяся в этой книжке, уже имелась в ее уме.

Гермиона отвлеклась, когда рядом с ней сел Гарри.

— Ты искал Малфоя на Карте, да? — спросила она.

— Да, — кивнул Гарри и задумчиво добавил. — Он продолжает пропадать.

— Ерунда. Он не может просто исчезать из Хогвартса.

— Я проверил три раза. Его нет в замке.

— А на обеде он был? — без особого интереса спросила Гермиона.

— Нет.

— Тебе нужно меньше о нём думать. Не стоит он убитых нервов.

— Кто знает, — мрачно пробормотал Гарри.

Несколько секунд оба молчали.

— Ты хочешь попросить у меня сочинение по трансфигурации? — спокойно поинтересовалась Гермиона, перелистнув страницу.

— Да, — подумав секунду, выдавил из себя Гарри.

— Я его ещё не сделала, — соврала Гермиона. Брови Гарри поползли вверх. — И не удивляйся так. Это очень интересная книга.

Гарри обречённо вздохнул и предложил Гермионе шоколадную лягушку. Получив вполне ожидаемый ответ, он положил коробочку с лакомством обратно в карман.

— Удачи с твоей затеей, — сказал Гарри и, услышав неразборчивую благодарность, направился к портрету Полной Дамы.

Гермиона, решив, что здесь спокойно почитать не выйдет, пошла к винтовой лестнице.

* * *

Гермиона с облегчением выдохнула: спальня была пуста. Она сняла с себя форменный джемпер и удобно устроилась вместе с книгой на своей кровати. Минут десять её внимательный взгляд быстро бегал по строчкам книги, после чего остановился.

Наконец-то.

«Как известно, зеркала обычно служат для отображения визуальной информации. Умелый волшебник, запасшись терпением, талантом и сборником продвинутых заклинаний, без труда сможет запечатлеть на зеркале изображение или его последовательность, и в результате получит весьма оригинальную фотокарточку. Эта техника подходит для освоения учащимися в школах магии на старших курсах.

Некоторые взрослые колдуны, хорошо знающие теорию волшебного фотографирования, могут добиться передачи изображения на другие, заколдованные тем же образом зеркала, находящиеся на большой дистанции друг от друга».

Под каждым абзацем находился перечень заклинаний и предостережений о возможных последствиях неосторожного обращения с ними.

Ещё ниже была коротенькая глава про то, как из двух зеркал можно сделать средство связи, но первой строчкой было предупреждение: «Не приступать, не освоив азы».

Гермиона решила последовать совету. Она достала из своей сумки обычное зеркало и направила на него волшебную палочку.

— Имагус! — негромко сказала она, и её отражение в тот же миг замерло на стекле. Гермиона повертела зеркальце в руках. Изображение оставалось без движения.

Девушка улыбнулась. Скорее всего, с азами она покончит быстрее, чем думала.

— Ну как ты кидаешь квоффл! Нельзя же быть такой криворукой! — кричал МакЛагген, когда Рон поймал брошенный Джинни красный мяч.

Взбешённый Гарри подлетел совсем близко к трибуне и что-то крикнул Кормаку, и тот замолчал, сделав такое выражение лица, как будто он съел десять лимонов.

Лаванда посылала Рону воздушные поцелуи. Мадам Трюк полировала свою «Комету» на другой стороне трибун, наблюдая за тренировкой гриффиндорцев.

Гермиона разговаривала с Джеком Слоупером о последних новостях в волшебном мире, изредка кидая взгляды на парящих над стадионом игроков.

После тренировки Рон задержался на поле, чтобы показать свою метлу Лаванде, и Гарри шёл в замок с Гермионой, выглядевшей встревоженной.

— Вчера было нападение на Абердин, — после минуты молчания, наконец сказала она.

— Пожиратели Смерти? — спросил Гарри. Гермиона кивнула.

— Они не смогли завербовать одного чиновника из Министерства, и устроили взрыв, когда он возвращался домой. Погибло почти сорок человек, — упавшим голосом сообщила она.

Гарри нахмурился и молчал всю дорогу до дубовых ворот.

* * *

К удивлению Гермионы, в гостиной было не так уж много людей, хотя солнечный свет во всю силу бил в окна. Несколько первокурсников играли в плюй-камни, какая-то третьекурсница что-то писала за столом у окна. Рон и Гарри сидели у стола возле лестницы, ведущей к спальням, и говорили о квиддиче, Гермиона привычно сидела в кресле у камина и читала «Ежедневный пророк», а Живоглот спал у неё на коленях.

Чего и следовало ожидать. Ни слова о происшествии в Абердине. Министерство всё ещё пытается делать вид, что никакой войны нет и в помине.

Гермиона сердито отложила газету и, задумавшись, стала гладить кота. Несмотря на все обычные заботы, сейчас было совершенно нечего делать, и она решила сделать то, что откладывала уже несколько дней — домашнее задание по истории магии. Она взяла свою сумку и стала осторожно перекладывать аккуратно сложенные вещи, как вдруг замерла, прислушавшись.

Она услышала смех. Тихий, как будто вдалеке. Гермиона осмотрелась. Никто в гостиной не смеялся, в спальнях вроде бы пусто.

Смех раздался ещё раз. И она поняла.

Он доносился из её сумки.

Гермиона, затаив дыхание, безо всякой бережности выложила все вещи на диван и наконец-то добралась до источника шума. Это было её зеркальце, на котором она экспериментировала уже несколько дней, накладывая на него всё больше и больше заклятий.

Гермиона подняла зеркало, и не смогла побороть изумление, отобразившееся на её лице.

— Всё в порядке, Гермиона? — громко поинтересовался Гарри, заметив в высшей мере странное выражение её лица.

— Да, да, всё нормально, — ответила она как можно более непринуждённым голосом.

Зеркало стало совершенно чёрным, и от него продолжали исходить приглушённые голоса.

Но в его глубине, за долю секунды до того, как зеркало стало просто чёрным стеклом…

Нет. Это невозможно. Этого не может быть.

Гермиона несколько секунд вглядывалась в зеркало, но оно упорно отказывалось показывать её отражение. Тогда она кинула его обратно и лихорадочно побросала в сумку всё, что выложила минутой ранее. Закончив с этим, она встала и широкими шагами с совершенно растерянным выражением лица пошла в свою спальню, сунула сумку под кровать и, недолго думая, вернулась и вышла из гостиной.

Нет, история магии подождёт. Сейчас ей надо подышать свежим воздухом.

* * *

Прогуливаясь по внутреннему двору, она вскоре начала ругать себя. Надо было остаться в спальне, изучить происходящее, когда старания начали приносить плоды, а она испугалась, как первокурсница. И чего — чёрного зеркала! Ей всё время приходится встречаться с магией в миллиарды раз сложнее и опаснее.

Тем не менее, она видела его, за секунду до того, как исчезло изображение. Она видела Сириуса. Но как это возможно?

Решительно хлопнув ладонями о колени, Гермиона встала и целеустремлённо зашагала обратно к замку.

* * *

Она уже около часа пыталась разобраться в зеркале, постоянно заглядывая в «Волшебные свойства зеркал» и накладывая на него различные заклинания. Никакого результата. Но Гермиона была полна решимости заставить его работать снова. Пусть даже Сириус ей померещился, но ведь она слышала голоса, это не могла быть галлюцинация, всё было слишком реалистично.

— Остендо Латерус! Сонарум Аперо!

Ничего.

Гермиона издала невнятный звук разочарования и захлопнула книгу, кинув сердитый беглый взгляд на зеркало.

И молниеносно схватила его.

Мигом раньше она снова видела его… к сожалению, он не смотрел прямо в зеркало, и появился всего на долю секунды, но кто ещё это мог быть? С такими кудрявыми спутанными волосами до плеч…

Прошло два дня. У Гермионы было приподнятое настроение, потому что Лаванда обиделась на Рона за то, что он слишком неискренне сделал ей комплимент, а потом не соизволил извиниться, и теперь она целый день торчала в спальне вместе с Ромильдой Вейн, и болтала о «важных новостях», которые узнала из последнего номера «Ведьминого досуга».

Зеркало так и не заработало опять. Гермиона перепробовала всё и, наверное, наложила на него уже полсотни заклинаний, но безуспешно.

Сейчас она сидела в читальном зале библиотеки, чтобы сдать «Волшебные свойства зеркал», как только дочитает эту книгу — ей осталось всего несколько страниц. Про связь здесь уже не было ни слова, и Гермиона читала просто для расширения кругозора.

Вот она перелистнула последнюю страницу, и её внимание сразу же привлекли несколько слов, написанных от руки. Гермиона бегло прочитала их.

И почувствовала, как заледенела её кровь.

В углу самой последней страницы чужим, но таким же мелким каллиграфическим почерком, было написано:

«Будь в гостиной через десять минут после отбоя. Прихвати с собой зеркало.

Блэк».

Под конец февраля неожиданно хлынули ливни вместе с мокрым снегом, начались сильные ветры, в замке стало ощутимо холодать, и всем снова пришлось носить тёплые мантии. Компаний, без дела бродящих по коридорам, стало намного меньше: пятикурсники и семикурсники внезапно осознали, что до экзаменов осталось всего ничего, и редко выходили за пределы гостиных своих факультетов, предпочитая шоколадным лягушкам гранит науки.

Гермиона весь день мало внимания уделяла тому, что её окружает, и на уроке трансфигурации, к удивлению учеников, превратила подсвечник в зеркало, хотя должен был получиться воробей.

На ужин она и вовсе не явилась и, пользуясь тем, что в гостиной на какое-то время стало тихо, сидела там и, ничего не замечая, грызла свои ногти.

Неужели это правда? Неужели Сириус в самом деле появится в этом самом зеркале сегодня ночью? Может, он ещё жив?

Гермиона чувствовала, что ей нужно рассказать обо всём Гарри, но её удерживала мысль, что всё это может быть обманом, и она лишь даст другу ложную надежду. Нет, она разберётся сама.

Гермиона была погружена в воспоминания о Сириусе и не заметила, как прошло время ужина.

Портрет Полной Дамы со скрипом открылся, и в гостиную ворвалась бесконечная шумная толпа гриффиндорцев. Ученики младших курсов брели в свои гостиные; их мало заботила война или экзамены, и они громко обсуждали последнюю игру Чемпионата Англии по квиддичу. Старшекурсники вели себя тише, но почти так же беззаботно. Лишь десяток семикурсников, все хмурые, как тучи, молчаливой и мрачной процессией прошли к винтовой лестнице.

От неровных рядов студентов отделилась фигура, скидывающая с себя форменную мантию. Этой фигурой оказался Гарри, который незамедлительно сел на диване рядом с Гермионой и обеспокоенно проговорил:

— Ладно, рассказывай.

— Что? — вздрогнула Гермиона, оторвавшись от своих мыслей.

— Ты сегодня сама не своя. Ни с кем не разговариваешь, не слушаешь учителей, на обеде не притронулась к еде, а на ужин вообще не пришла. Что стряслось?

Гермиона, недолго думая, кивнула в сторону окна, у которого уже целовались Рон и Лаванда. Гарри вздохнул.

— И всё?

Гермиона утвердительно кивнула. Сейчас она испытывала очень сильное желание рассказать Гарри всё и старалась говорить поменьше, надеясь, что скоро он уйдёт.

— Ты не можешь вечно так сокрушаться из-за Рона.

— Кто бы говорил, — ровным тоном ответила Гермиона.

— Малфой что-то замышляет. Это очевидно. Почему ты мне не веришь?

— Как раз потому, что это вовсе не очевидно, — фыркнула Гермиона. — Слушай, у меня сегодня полно работы. Давай поговорим завтра?

Гарри несколько секунд недоуменно смотрел на подругу.

— Ты уверена…

— Всё в порядке, — отрезала она. — У меня правда много дел. Извини.

Гарри ещё пару секунд внимательно всматривался в лицо Гермионы, и ей стало не по себе. Как будто он догадывается, что она что-то от него скрывает…

Но, к облегчению Гермионы, Гарри быстро встал на ноги и зашагал к спальням. Через пару минут, громко извиняясь и ссылаясь на тысячу неотложных дел, в том же направлении скрылся Рон, оставив Лаванду хмуро рассматривать серое небо.

* * *

Прошло примерно три часа. В гостиной уже почти никого не осталось. Колин Криви показывал своему младшему брату коллекцию карточек от шоколадных лягушек, Лаванда и Ромильда тихо сплетничали, без особой спешки допивая чай, пара первокурсников обсуждали недавний урок полёта на мётлах.

Гермиона не обращала на них внимания. Она, как обычно, заняла диван у камина и включила радио, одолженное у пятикурсницы Мэлани; она не слушала его, но подсознательно быстро отстукивала пальцами по подлокотнику ритм игравшего чарльстона.

Настало время отбоя. Выпившие уже по три чашки чая Ромильда и Лаванда, наконец, встали и пошли к лестнице.

— Ты не идёшь, Гермиона? — послышался голос Ромильды.

— Нет, я тут немного посижу, — ровным, несмотря на волнение, голосом ответила Гермиона.

Сплетницы вышли из гостиной, и вскоре их голоса стихли с хлопком двери в спальню. Гермиона стукнула волшебной палочкой по мгновенно замолкнувшему радиоприёмнику, вытащила из сумки своё зеркало и положила на стол перед собой, сомкнув слегка дрожащие пальцы в замок.

Прошло пять минут.

Шесть.

Семь.

Зеркало исправно показывало потолок гостиной Гриффиндора. Гермионе пришло в голову, что она сошла с ума, и она начала подумывать о том, чтобы пойти спать и постараться забыть о произошедшем, но её размышления прервал голос; из-за давившей в последние минуты на неё тишины она вздрогнула и вовремя подавила вскрик изумления.

— В чём дело? Кто здесь?

Голос был мужской, холодный, в нём слышались нотки удивления и требовательность. Гермиона схватила зеркало, но увидела только своё отражение.

Незнакомый голос повторил вопрос, и Гермиона поняла.

Он исходит от её собственного зеркала, того, на котором она тренировалась.

Она поспешно вытащила его из сумки и увидела в нём парня примерно её лет. У него были аккуратно причёсанные тёмные волосы до плеч, в точности, как она видела раньше (теперь она поняла, что его слегка вьющиеся волосы она приняла за спутанные волосы Сириуса), правильные черты лица и зелёные глаза. Но эти глаза не были такими чисто ярко-изумрудными, как у Гарри. Они были словно прикрыты какой-то дымовой пеленой, и в какие-то моменты даже казались серыми. Бледное лицо парня не выражало ни единой эмоции. На чистой стандартной мантии был значок Слизерина.

Увидев Гермиону, незнакомец вяло, будто ленясь, сделал удивлённое лицо.

— Ты кто?

Гермиона же была просто изумлена. Связь установилась, как её и предупредила книга, через десять минут после отбоя, но это точно был не Сириус. Впрочем, Гермиона быстро нашла у слизеринца ряд схожих с ним черт, и потому осторожно спросила:

— Ты Блэк?

— Да, — незамедлительно ответил незнакомец, приподняв брови. Его неприветливость удивляла Гермиону: если он ждал этого момента, то почему не узнаёт её?

— Как тебя зовут? — она спросила, успокоившись.

— Я тебя, кажется, раньше не видел… — прищурившись, проговорил Блэк. — Почему ты в моём зеркале?

Гермиона собиралась ответить, но тут же резко обернулась, медленно опустив руки: ей послышались шаги. Подождав недолго и решив, что ей мерещится, Гермиона повернулась обратно. Взгляд парня скользнул по ало-золотому значку на её груди.

— Ты гриффиндорка? — он тут же скривился, будто его заставили выпить горькую микстуру. Гермионе это не понравилось, поэтому она, нахмурившись, требовательно сказала:

— Твоё имя.

— Регулус, — вздохнув, как будто ему этот бессмысленный разговор уже надоел, ответил слизеринец.

— Регулус Блэк? — Гермиона отвела взгляд, вспоминая. Уже через пару секунд она вспомнила: так звали брата Сириуса! Но эта мысль привела лишь к новому тупику: если верить рассказам, Регулус тоже был уже мёртв. И Гермиона задала следующий вопрос:

— Какой сейчас год?

— Ты сумасшедшая или просто идиотка? — демонстративно зевнув, протянул Регулус.

— Просто ответь на вопрос, — резко сказала Гермиона. После такого грубого выпада она смотрела на хама крайне холодно. Регулус смерил её оценивающим взглядом и, наконец, спокойно ответил:

— Тысяча девятьсот семьдесят седьмой. Запиши у себя на лбу, а то вдруг забудешь.

Гермиона ахнула: её безумная догадка оказалась верна. Но это же невозможно! Просто невозможно! Это нарушало все законы современных волшебных наук!

— Регулус, — взволнованно начала она. — Ты делал что-то с зеркалом? Ты пытался его заколдовать?

Регулус нетерпеливо фыркнул.

— Сперва я хочу услышать твоё имя.

Гермиона смутилась. Сама-то она хороша! Злится на него за грубость, хотя сама появляется из ниоткуда и лезет со странными вопросами.

— Гермиона Грейнджер.

— Что ж, не очень-то приятно познакомиться, мисс Грейнджер, — ядовитым тоном сказал Регулус и несколько секунд выжидающе наблюдал за её реакцией. Убедившись, что ответа не последует, он продолжил. — Я пытался заколдовать это зеркало, чтобы связаться с другом, когда появилась ты. Жду объяснений.

Гермиона не знала, что делать. С одной стороны, она понимала, что ей нужно сейчас же выключить зеркало навсегда: иметь связь с прошлым — чрезвычайно опасно. Но с другой стороны… это же уникальная возможность, от неё нельзя было так просто отказываться.

По крайней мере, не сразу…

— Ну?

И Гермиона решила.

— Хорошо, Регулус. Я объясню тебе то, что поняла. Но тебе придётся мне поверить, — Гермиона не хотела этого говорить вот так, сразу, это казалось безумием. Но она и не видела способов как-то подготовить его к тому, что она собирается сказать. И, набрав в грудь побольше воздуха, она выпалила. — Сейчас тысяча девятьсот девяносто седьмой год.

Регулус выразил свой скептицизм, приподняв брови. Гермиону начинало злить его хладнокровие.

— Я шокирован, — насмешливо сказал он.

Гермиона закрыла глаза. Это было ужасно глупо.

— Я учусь на шестом курсе в Гриффиндоре, сейчас двадцать четвёртое февраля тысяча девятьсот девяносто седьмого года.

— Забавно. Когда я вчера ложился спать, я, пожалуй, не мог и предположить, что проваляюсь двадцать лет. Пойду обновлю календарик.

— Ты пытался заколдовать это зеркало или нет? — сердито спросила Гермиона.

— Я же сказал…

— Как много заклятий ты наложил?

Регулус пожал плечами.

— Все, которые счёл полезными.

— Включая заклятие темпорального сдвига, чтобы связь с другим зеркалом была без задержки?

— Разумеется! — Регулус уже начинал раздражаться.

— Который час?

— Половина одиннадцатого, — с нажимом ответил Регулус. Очевидно, разговор ему совсем не нравился.

— А точнее, двадцать восемь минут одиннадцатого?

— Да, — закрыв глаза, выдохнул слизеринец.

— Значит, между нами ровно двадцать лет…

— Что ты там бормочешь? — недовольно спросил Регулус. Гермиона взглянула на его лицо.

Он плохо скрывал беспокойство, его взгляд оживился, а на лбу появилось несколько складок. Он усиленно о чём-то думал.

— Ты и сам понимаешь, так ведь? — сказала Гермиона. Регулус недоверчиво посмотрел на неё. В его глазах впервые читалось искреннее удивление.

— Это невозможно.

— Гермиона?

В воздухе запахло паникой: Гермиона поняла, что это её зовёт Ромильда. Она схватила зеркало, приблизила его очень близко к своему лицу и прошептала.

— Надо идти. Подумай над моими словами. Возьми зеркало во время обеда.

Сказав так, она поспешно кинула зеркало в сумку и стала лихорадочно пихать в неё свитки, чернильницы и учебники.

— Гермиона, ты с кем-то разговариваешь?

В дверном проёме показалась Ромильда. Её взгляд с огромным любопытством исследовал гостиную.

— Я просто слушала радио, — нервно улыбнулась Гермиона. Ромильда задержала на ней свой взгляд и слегка растянула губы.

— Ладно. Ты тут всю ночь сидеть собираешься?

Гермиона взяла сумку и, пожелав Ромильде спокойной ночи самым дружелюбным тоном, прошла мимо неё к спальням девочек.

Её однокурсницы уже спали. Наверное, поэтому Ромильда и смогла услышать голоса. Гермиона переоделась, аккуратно сложила свою повседневную одежду на тумбочке и удобно устроилась на кровати, потеплее укрывшись одеялом.

Вспоминая в подробностях разговор, Гермиона ругала себя за излишнюю эмоциональность и просто чудовищно нелепое начало беседы. Она была довольна собой за догадливость, но всё-таки чувствовала, что ей нужно было тщательнее обдумывать то, что собирается сказать.

Гермиона была зла на Ромильду, но, тем не менее, где-то в глубине души она была ей и благодарна. Ведь кто знает, чем бы всё закончилось, если бы их с Регулусом разговор никто не прервал. А в ожидании завтрашнего обеда он всё обдумает и — она не сомневалась — захочет детально обсудить ситуацию. Гермиона, правда, всё ещё не была уверена, правильно ли она поступает, но быстро отогнала эти мысли прочь. Она ведь не изменит историю, она будет следить за тем, что говорит. Она обязательно во всём разберётся и при первом признаке опасности разорвёт связь навсегда.

Представляя себе предстоящий разговор, переволновавшаяся девушка быстро уснула; она не знала, что Регулус этой ночью так и не сомкнул глаз.

Гермиона сидела у окна на первой парте.

Снаружи снова шёл ливень, волнуя гладь озера. Гигантский кальмар затаился на его дне, и уже несколько дней его никто не видел. У входа в теплицу бесконечные лужи начинали формировать небольшой пруд. Гермиона вздохнула про себя: следующим уроком у неё была травология.

Она перевела невидящий взгляд на пустой лист перед собой и повертела в пальцах перо. Уроки в голову не лезли, и ученица, которая на уроках нумерологии раньше всегда была целиком поглощена предметом, рассеянно осмотрела класс.

В одном с ней помещении были ещё около двух десятков её однокурсников со всех факультетов. Они что-то быстро писали на своих листках с сосредоточенными лицами, не обращая внимания на раздражающий скрип перьев по пергаменту. Соседка Гермионы по парте, неразговорчивая когтевранка Азалия Локли, так и не пришла. Гермиона положила перо на стол и малоосмысленным взглядом уставилась на усеянные уравнениями и формулами страницы учебника.

Она очень старательно учила нумерологию, и она была любимой ученицей профессора Вектор, поэтому строгая преподавательница за весь урок не сделала ей замечания, посчитав, что если мисс Грейнджер не уделяет внимания своему любимому предмету, то у неё что-то стряслось.

После урока Гермиона пошла в гостиную, которая оказалась пуста: все ушли на обед в Большой Зал. Подумав несколько секунд, она поднялась по лестнице в спальню, скинула мантию, положила сумку на пол, достала зеркальце и упала на аккуратно застеленную кровать.

Регулус свяжется с ней в любую минуту — обед уже начался. Гермиону охватило радостное чувство. Он ведь брат Сириуса! Она наверняка может узнать много нового от Регулуса.

Появилась даже внезапная мысль, что через это зеркало она даже сможет поговорить с самим Сириусом, но нехотя отказалась от этой идеи: менять прошлое слишком опасно.

Гермиона взглянула на настенные часы, маятник которых мерно покачивался из стороны в сторону. Блэк уже должен был связаться. Она не допускала даже мысли, что он откажется от этого приглашения. Он же не может не понимать, какой подарок ему делает судьба!

Прошло пятнадцать минут, Гермиона услышала несколько тихих голосов в гостиной. Она не на шутку рассердилась и сейчас хмуро смотрела на зеркало. Может, неполадки на той стороне?

Гермиона повернула голову, услышав скрип двери. В спальню вошла Лаванда.

— Увидимся, Бон-Бон! — весёлым голосом сказала она человеку, стоявшему за порогом. Он отбрасывал длинную тень до самого окна.

— Ага, до встречи… — смущённо сказал в ответ Рон. Гермиона поджала губы и положила зеркало в тумбочку. Лаванда закрыла дверь и, увидев Гермиону, чуть поморщила носик и в гордом молчании прошла к своей кровати, где принялась разбирать учебники.

* * *

Гарри по дороге к теплицам пытался завести с подругой разговор, но та отвечала короткими односложными фразами, и в конце концов он замолк, решив, что попробует снова после уроков. Гермиона не замечала вокруг ничего и шла как по наитию. Её лицо не выражало никаких эмоций до того момента, когда она наступила в лужу по щиколотки и негромко чертыхнулась, скривившись и сделав язвительную гримасу, как только слизеринцы стали довольно гоготать, указывая на неё пальцами. Рон и Гарри переглянулись.

На уроке ей пришлось сосредоточиться, так как рассеянность могла привести к плохим последствиям: ученики подрезали ветки остролистов, и к тем, кто делал это неосторожно, мгновенно вытягивалась на первый взгляд короткая ветка и резала листами руку. Гойла, которому всё-таки надоела возня с этими маленькими деревцами, уже отправили в больничное крыло. Помочь ему добраться туда вызвалась Пэнси Паркинсон, которая не хотела оставаться с этими растениями ни минуты дольше.

После травологии все быстрым шагом, изредка срываясь на трусцу, не желая мокнуть под ливнем, направлялись к замку. Только Невилл остался в теплицах, желая узнать у профессора Спраут побольше об остролистах.

* * *

Гермиона привычно сидела в гостиной, на диване у камина. Рядом с ней расположились Джинни и Симус, увлечённо беседуя о квиддиче. Но Гермиона почти не принимала участия в разговоре: она в основном слушала, незаметно для себя поедая шоколадки и бобы — из-за того, что она не пошла на обед, появился ощутимый голод. Она изредка косилась на зеркальце, которое предусмотрительно забрала из гостиной: нечего оставлять его в одной комнате с Лавандой и Ромильдой.

— Но согласись, выпустить на замене Истхем было сильным ходом. Если бы матч продлился на полчаса дольше, кто знает, возможно, она даже помогла бы своим отыграться, — говорила Джинни.

— А по-моему, у «Гарпий» не было шансов, — рассеянно вставила своё слово Гермиона. — «Кройдонские львы» намного лучше проработали тактику, и сыгранность у них была лучше. Отдельный игрок не может вытянуть всю команду.

Симус только загадочно улыбнулся, будто умиляясь глупым высказываниям ничего не смыслящих в квиддиче девчонок.

Гермиона старалась следить за новостями волшебного спорта, чтобы иногда принимать участие в разговорах об этом — она не могла весь год общаться только с Гарри.

Беседа плавно поменяла направление, и теперь темой обсуждения был предстоящий матч Когтеврана со Слизерином. Но вскоре Симус получил письмо из дома и отправился в спальню писать ответ, и Джинни, минут пять посмеявшись вместе с Гермионой над Гойлом, направилась к портрету Полной Дамы. Гарри сразу же сел на её место, проводив Джинни внимательным взглядом. Гермиона выжидающе посмотрела на него.

— Гарри, со мной всё в порядке, честно, — отчеканила она.

— А я не об этом хотел поговорить, — пожал плечами Гарри.

Гермиона недоверчиво усмехнулась.

— Ну, то есть, в том направлении, — признался он. — Ты скоро зачахнешь тут, в гостиной…

— Зачахну? — вспыхнула Гермиона. — Ну, знаешь ли…

— Ты просто не видишь себя со стороны. Тебе нужно куда-нибудь сходить, развеяться.

— Послезавтра игра Когтеврана со Слизерином, — пожала плечами упрямица.

— Гермиона, — мягко улыбнулся Гарри и несколько секунд смотрел ей в глаза. Она не выдержала и отвела взгляд.

— А куда ты предлагаешь мне сходить? В Хогсмид?..

Гарри вытащил из кармана небольшую серебряную карточку.

— Через три недели в Астрономической башне будет какая-то вечеринка. Приедут известные музыканты и даже учёные.

— Не слышала об этом.

— Затея Слагхорна. Ему пришлось отменить свой маленький клуб, но он же не может просто так отпустить приглянувшихся ему учеников, — фыркнул Гарри.

— А откуда у тебя приглашение? Он же тебя избегает.

— Луна дала. Один из гостей издаётся в «Придире», вот и прислал ей приглашение. А она сказала, что в это время собирается делать наблюдения за гигантским кальмаром. Мне показалось, тебе нужнее.

— А как же задание Дамблдора? Гарри, ты должен пойти туда сам и попытаться добыть воспоминание.

На лице Гарри отразилась досада.

— Послушай, Гермиона, — сказал он решительно. — До этой вечеринки полтора месяца, даже больше. Я к этому времени наверняка успею выполнить задание директора, — и, только Гермиона собралась возразить, добавил: — Обещаю, что я сам туда пойду, если до того времени не успею добыть воспоминание. Но всё-таки, пусть это будет у тебя.

И Гарри протянул приглашение. Гермиона несколько секунд смотрела на него.

И быстро начинала понимать, что он прав. Она в последнее время совсем раскисла из-за этого слизеринца. Ходит чуть ли не вслепую, ничего не слушает, на нумерологии за весь урок не написала ни строчки. Что, на брате Сириуса свет клином сошёлся?

Гермиона взяла приглашение, Гарри радостно улыбнулся.

— А когда будет вечеринка?

— Семнадцатого марта. Говорят, там будет куча знаменитостей.

— Ты же знаешь, Гарри, меня, как и тебя, знаменитости не очень-то интересуют.

— Даже главный редактор «Трансфигурации сегодня»?

Гермиона широко распахнутыми глазами посмотрела на друга. Теперь она поняла, что это, пожалуй, действительно хорошая идея, горячо поблагодарила Гарри и хотела наконец с ним поговорить, как раньше, но вздрогнула: из кармана послышался знакомый холодный голос. Гермиона затолкала зеркало поглубже и, многократно извинившись, выбежала из гостиной.

Отойдя на приличное расстояние, она оказалась в пустом коридоре и вытащила зеркало. На неё недовольно смотрел Регулус, за его спиной медленно покачивались хрупкие деревья, которые Гермиона не могла узнать.

— Чего так долго?

— Где ты был? — спросила она без злости.

— Я хорошо обдумал твоё вчерашнее предложение и решил, что разговор всё-таки не стоит обеда, — спокойно ответил Регулус, внимательно наблюдая за реакцией Гермионы, которая выразила своё недовольство лишь тем, что слегка сузила глаза. — Знаешь, Гермиона, а я тебе завидую, — он подождал ответа, но, получив вместо него одно странное хмыканье, продолжил: — Нет, правда. Ты живёшь в, пожалуй, самую интересную эпоху за всю историю человечества, в эпоху правления Тёмного Лорда, — бросив на Гермиону лукавый взгляд, Регулус тут же мечтательно возвёл глаза к потолку. — Ах, хотел бы я взглянуть на новый Хогвартс. Без магловской вони, — и он снова взглянул на свою собеседницу, изобразив на лице на театральный манер недоумение. — Хотя странно, что Гриффиндор оставили. Я думал, его исключат за ненадобностью.

Гермиона испепеляющим взглядом смотрела на Регулуса и едва сдерживалась, чтобы не оборвать связь. А тот всё продолжал:

— А куда вы дели пятьдесят миллионов маглов? Держите как домашних питомцев?

— Мои родители — маглы, — процедила сквозь зубы Гермиона. — У них спокойная и благополучная жизнь.

В следующую секунду Гермионе показалось, что она видела на лице Блэка тень настоящей эмоции — удивления. Но Регулус взял себя в руки в долю секунды и она решила, что ей именно показалось.

— Значит, по Хогвартсу всё ещё ступают грязнокровки? — он даже не сказал, а выплюнул последнее слово, сделав гримасу отвращения.

Гермиона не выдержала и, вытащив палочку из кармана, стукнула ей по зеркальцу. Изображение Регулуса исчезло, и она обеспокоенно осмотрелась. За время разговора никто так и не прошёл по коридору. И только старый уродливый гоблин ехидно усмехался, глядя на Гермиону с тёмного полотна, заключённого в деревянные рамки.

* * *

До гостиной Гриффиндора осталась пара поворотов, как вдруг Гермиона услышала тихие всхлипы. Пройдя на звук с десяток метров, она увидела севшую на пол и прислонившуюся к стене Азалию, её соседку на нумерологии. Увидев подругу, когтевранка взяла валявшуюся рядом с ней сумку, встала и нетвёрдой походкой попыталась пройти несколько шагов. Гермиона не успела к ней подойти, как Азалия, не выдержав, спустилась по стене на пол и стала уже рыдать, не сдерживаясь. Эхо доносило звуки её горя в отдалённые коридоры. Гермиона села перед подругой на колени и попыталась заглянуть в закрытые длинными рыжими волосами глаза.

— Что случилось?.. — дрогнувшим голосом спросила она. Азалия в ответ только мелко помотала головой. Гермиона тепло обняла подругу. Сейчас в Британии тысячи людей так же рыдают из-за злодеяний Волдеморта. Может, то, что произошло у Азалии, с ним и не связано, но внезапно Гермиону охватило сильнейшее отвращение к Регулусу.

«Безмозглый слизняк. Как он может не видеть того, что происходит?»

Через пятнадцать ужасных, ужасных минут Гермиона в подавленном состоянии заходила в гостиную, направляясь к спальням. Она даже не обратила ни малейшего внимания на Лаванду, которая целовалась с Роном, непростительно тесно прижавшись к нему.

После ненастойчивых расспросов Азалия так и не рассказала, что стряслось, и Гермиона молча отвела её к когтевранской башне. Теперь приглашение, покоившееся в её кармане, казалось ей таким пустяком, о котором даже смешно задумываться, и она с нескрываемым презрением взглянула на Ромильду, которая хвасталась такой же бумажечкой своей подруге-пятикурснице.

В спальне не было пусто: темноволосая невысокая бледная Орна Миллс, частая посетительница больничного крыла, рассматривала какой-то фотоальбом, сидя на кровати. Увидев Гермиону, она радостно улыбнулась ей.

— Привет!

Гермиона не хотела ни с кем разговаривать из-за чудовищного настроения, но при виде Орны она смягчилась и дружелюбно поздоровалась в ответ. Быстро завязалась беседа — сперва о скорых экзаменах, а вскоре и о более отвлечённых вещах. Во время разговора Гермиона незаметно для себя повеселела и вскоре стала искренне заинтересованно болтать с подругой. Она не знала, почему, но Орна определённо оказывала на неё какое-то странное влияние.

Спать Гермиона ложилась в приподнятом настроении, и уже в кровати она подумала, что Регулус, пожалуй, не такой уж и кретин. Просто ему не показали всей правды. Он же Блэк, а в этой семье всегда были свои порядки и устои.

Закрывая глаза, Гермиона думала, что можно попробовать достучаться до Регулуса.

И, погружаясь в сладостную дрёму, она не заботилась ни о том, что нельзя менять историю, ни о том, что ей придётся столкнуться с его чисто слизеринской наглостью.

* * *

Было далеко за полночь. Четверо слизеринцев давно мирно спали, посильнее укутавшись в одеяла. Лишь Регулус Блэк лежал на своей кровати, даже не переодевшись в ночное, уставившись в потолок. Он вертел в руках волшебную палочку и хмурился своим мыслям.

Вздохнув, он положил её под подушку и стал переодеваться. Вскоре он уже лёг в кровать, готовый уснуть вслед за однокурсниками. Его лицо искажала презрительная усмешка.

— Квоффл у Брэдли! Он стремительно летит… какой маневр! Вы только посмотрите, как сцепились Чэмберс и Уоррингтон!

Гермиона с трудом различала игроков разных факультетов, которые чаще всего представляли собой для неё точки на фоне неба. И она изредка удивлялась незнакомому пуффендуйскому комментатору, который всегда точно знал, что происходит на поле.

— Вэйси отбирает квоффл и мчится к воротам Когтеврана… и его останавливает метко пущенный Сэмюелсом бладжер! Квоффл подбирает Дэвис… ого, это высший пилотаж! ДА! Пятьдесят-десять в пользу Когтеврана!

Радость комментатора легко можно было понять: матч длился уже два часа и гол казался удивительным, почти невозможным событием. Дэвис полетел на круг почёта под аплодисменты когтевранской трибуны. Капитан слизеринцев подлетел к вратарю Блетчли и что-то кричал ему в лицо.

Гермиона взглянула на несколько рядов выше. Гарри вместе с Роном аплодировал Дэвису. Гермиона тоже для приличия немного похлопала.

— Раззявы, — послышался голос Джинни, с которой Гермиона пришла на матч. — Я уже три раза снитч заметила.

Гермиона непонятно зачем кивнула. Дэвис пролетел мимо гриффиндорских трибун и помахал зрителям — заканчивает круг почёта, пока когтевранские загонщики щедро осыпают охотников Слизерина бладжерами.

Гермиона несколько секунд искала на трибунах своих однокурсниц. А вот и они. Ромильда, Лаванда и Орна о чём-то щебечут, восторженно глядя на Дэвиса. Вернее, Ромильда и Лаванда щебечут, а Орна просто улыбается и изредка что-то коротко говорит. Хорошо, что в спальне пусто.

— Ух ты, вы только посмотрите!

Гермиона взглянула на поле. У ворот Когтеврана летало шесть игроков, перекидывая друг другу мячи. Гойл с шести метров запустил бладжер прямо в Бриттена, когтевранского охотника, и тот упал с метлы. Дэвис помчался за другом, и в это время слизеринцы забили гол. Серебряно-зелёная трибуна впервые за долгое время разразилась аплодисментами.

Высота, на которой находились трибуны, когда-то захватывала дух. Но теперь взгляд на десятки метров вниз ничуть не пугает.

Было холодно и скучно, и Гермиона уже собиралась покинуть стадион. Но не успела она сделать и шага, как комментатор вновь закричал:

— Надо же, кажется, ловец Когтеврана увидел снитч!

Чжоу Чанг неслась на огромной скорости к одному ей видимому мячику, но Малфой, проследивший за её взглядом, на своём «Нимбусе-2001» оказался быстрее .Вскоре он совсем приблизился к цели, но путь ему заблокировали когтевранские загонщики. Воспользовавшись удачной возможностью, Чжоу ловко проскочила между ними, оставив растерянного противника с беспомощным видом пытаться облететь преграду, чуть-чуть поднажала, протянула руку… и схватила снитч.

— ИГРА ОКОНЧЕНА! Двести-двадцать в пользу Когтеврана!

Гермиона привычно поморщилась, когда стадион взорвался аплодисментами, и как только рёв болельщиков стих, она уже практически машинально осмотрела трибуны. Ромильда с заметной неприязнью сверлила взглядом Чжоу, а Лаванда, не замечая, что её уже не слушают, продолжала свой монолог. Но где Орна?

Гермиона повернулась к Джинни, с ехидным выражением лица слушавшей громогласно восхищавшегося ловцом Когтеврана комментатора.

— Я, наверное, пойду. Ты со мной?

Джинни повернулась к подруге, сделала извиняющееся выражение лица и хотела было что-то сказать, но после секундной заминки улыбнулась, радостным голосом что-то неразборчиво крикнула и сама повела Гермиону к лестницам.

* * *

Гостиная была битком набита старшекурсниками, хотя не все из них веселились: один из углов был занят компанией пятикурсников, которые тихо о чём-то переговаривались, аккуратно выводили несколько слов на своих пергаментах и возвращались к обсуждению вопроса. Можно было подумать, что они замышляют заговор, но правда была гораздо проще: у них полным ходом шла подготовка к СОВ. Невилл рассказывал о свойствах остролиста, а Гарри записывал за ним и всё время перебивал, встречая незнакомые слова. Иногда они вздрагивали и чуть не подпрыгивали на месте, когда Рон пересказывал Лаванде особенно заинтересовавший его момент из прошедшего матча и в красках описывал, как он повёл бы себя на месте слизеринского вратаря. Разумеется, его повествование всё время сопровождалось громкими восклицаниями и замысловатыми жестами, так что вскоре пятикурсники начали кидать в его сторону недобрые взгляды.

Когда Гермиона и Джинни вошли в гостиную, он как раз изображал голкипера Слизерина, пропускавшего очередной мяч; это выглядело настолько комично, что невольно удивляешься, как Лаванде удаётся сохранять серьёзное выражение лица («Хотя, скорее всего, она просто не обращает внимания», — думал Гарри, которому приходилось нередко наблюдать подобные сцены). Увидев девушек, Дин, до этого момента о чём-то перешептывавшийся с Симусом, быстрым шагом двинулся им навстречу, засунув руки в карманы.

— Привет, — бесцветным голосом сказал он.

— Привет, — ответила Джинни, не сводя с Дина настороженного взгляда.

— Ты так быстро ушла со стадиона.

— Да что-то скучно стало.

— То есть, ты не слышала, что я тебя звал?

— Нет. Наверное, из-за шума когтевранцев.

— И ты меня не видела?

— Нет, а ты был неподалёку?..

— Хватит притворяться, Джинни, ты же смотрела прямо на меня!

— А может, и смотрела, что теперь?

Гермиона, которая не горела желанием слушать ссору, незаметно отошла в сторону, к лестницам, ведущим в спальни. Гарри всё ещё смотрел на Невилла, но уже мало обращал на него внимания, всё сильнее прислушиваясь к перепалке Джинни и Дина; на его лице появилось странное выражение, и Невилл поинтересовался, всё ли в порядке. Гарри в ответ дружелюбно улыбнулся и сказал: «Всё просто отлично».

Рон, увидев Гермиону, замер в особенно живописной позе, но Лаванда и теперь не рассмеялась, а только, проследив его взгляд, нахмурилась и скрестила руки на груди. Гермиона, взглянув на горе-ловеласа, скривила губы и ускорила шаг. Рон покраснел и на ласковую просьбу Лаванды продолжить рассказ пробормотал что-то насчёт «очередного припадка» сестры и поспешил к Джинни, которая к этому моменту кричала так, что на неё смотрела вся гостиная.

А Гарри пониже склонился над пергаментом, чтобы никто не увидел его широкую улыбку.

Гермиона зашла в спальню и ленивым взмахом волшебной палочки зажгла свечу на высокой тумбочке.

— Пока тебя не было, оттуда доносились голоса, — послышалось из-за спины. Гермиона резко повернулась и увидела Орну. И как это она осталась незамеченной?

— Откуда? — стараясь придать тону непринуждённость, спросила Гермиона.

— Из твоей тумбочки. Я не заглядывала, не волнуйся.

Гермиона не тревожилась из-за Орны и не верила, что эта кроткая девочка может шарить в чужих вещах в отсутствие хозяйки, но всё же ей стало легче.

— Я и не волнуюсь. А эти голоса… кто-нибудь ещё…

— Нет, после игры я пришла сюда первая, чтобы выпить зелье от мадам Помфри. Больше здесь никого не было.

Заметив неуверенность Гермионы, Орна тихонько засмеялась.

— Ты ведёшь себя, как будто тебя поймали с поличным за каким-нибудь непристойным занятием. Мне даже… ой, что это?

Гермиона прислушалась и вскоре поняла, что её тумбочка издаёт приглушённые неразборчивые звуки, подозрительно напоминающие человеческую речь. Она сделала шаг, но тут же обернулась, взглянула на Орну и уже собралась было что-то сказать, но замялась. Её подруга понимающе кивнула и направилась к двери.

— Не стесняйся, я не выдаю чужих секретов, — сказала она, открыла дверь, и, прежде чем ступить на лестницу, весело улыбнулась и добавила. — Обещаю, что не буду подслушивать.

Как только Гермиона осталась одна, она тут же подскочила к тумбочке, рывком открыла её и схватила зеркальце. На нём не было ничего изображено — должно быть, лежит в кармане или сумке.

— Регулус? — негромко произнесла она, но не получила ответа, и не удивительно: судя по бессвязному гаму, на другой стороне одновременно говорили сразу несколько человек. Причём беседа шла на повышенных тонах. Гермиона напрягла свой слух и вскоре сумела распознать несколько слов. «Грязнокровка», «мерзавец», «змеёныш», «выродок» — это она услышала точно; были ещё выражения, которые Гермиона не совсем разобрала, но о приблизительном значении которых догадывалась. Несколько секунд она неуверенно смотрела на дверь, за которой вполне мог оказаться кто угодно. Вряд ли стоит выкрикивать имя давно умершего человека — осторожность в вопросах, касающихся Времени, лишней не бывает. Несколько секунд Гермиона боролась с желанием выключить зеркало и избавить себя тем самым от общения с этим нахалом, но ведь вот здесь, прямо у неё в руках находится окно в прошлое, находится возможность, какую едва ли имели величайшие колдуны мира. Как можно просто отказаться?

Правильно. Никак.

— Не могли бы вы не шуметь так сильно? — чувствуя себя донельзя глупо, как можно громче сказала Гермиона.

Спустя несколько секунд стало ясно, что её попросту не услышали. Голоса становились всё громче, реплики — короче, слова — крепче. А очень скоро ссорящиеся стали посылать друг в друга не только ругательства, но и заклятия.

Вдруг послышался пронзительный крик. И тут Гермиона решила наплевать на осторожность.

* * *

— Дайте пройти, — потребовала миниатюрная блондинка, чуть высокомерно взирая на двух слизеринцев, заслонивших ей путь.

— А если не дадим? — расплывшись в гаденькой улыбке, сладким голосом спросил Мальсибер. Высокий, черноглазый, приятной наружности, сейчас он выглядел отталкивающе, излучая всем своим видом кровожадность.

— А куда ты денешься? — в тон ему ответила девушка.

— Ну, что ж, раз уж тебе очень надо, я, конечно, могу и пропустить… но сперва надо кое-что сделать, Мэри. Без этого никак. Я ведь правильно говорю, Рег?

— Само собой, — ответил Регулус. Он стоял, скрестив руки на груди, и по его лицу нельзя было увидеть, интересует ли его происходящее хоть в какой-то степени. Даже голос его был абсолютно ровным и безразличным, если не считать определённую манерность, которая была присуща всем магам, относящим себя к аристократии.

— Для начала я предлагаю тебе встать на колени.

— Для начала? — насмешливо хмыкнула Мэри.

— Ну конечно, одного этого будет маловато, — невозмутимо продолжал Мальсибер. — Так вот, встань на колени и попроси прощения за слова, которыми ты бросалась во время завтрака.

— А что я такого сказала? Ах, ты, наверное, про тот момент, когда я назвала Тёмного Лорда тупым выродком. Видишь ли, Мальси, я прошу у кого-то прощения только за ложь. А я не думаю, что мой отзыв о твоём кумире так уж далёк от истины.

Мальсибер плотоядно оскалился, и насмешка очень быстро сползла с лица Мэри.

— Опрометчиво так отзываться о тех, кто может стереть тебя в порошок простым взглядом… — вкрадчиво произнёс Регулус, в глазах которого появились недобрые огоньки, — грязнокровка.

— Не тебе указывать, что я должна говорить, змеёныш, — ответила изрядно побледневшая Мэри, чей тон быстро терял свои напор и наглость. Видимо, она только сейчас действительно осознала, что находится рядом с двумя старшекурсниками, о которых ходят самые отвратительные слухи. А она, Мэри МакДональд, совсем одна.

И, конечно, слизеринцы почуяли её тревогу.

— А кому, как не нам? — сказал Мальсибер, делая шаг вперёд.

— Держись подальше! — дрогнувшим голосом крикнула Мэри.

— Или что? Ты заставишь меня держаться подальше? А ты можешь? — Мальсибер, видя, что ему удалось внушить определённый страх, повысил голос и сделал ещё шаг.

— Совсем скоро Тёмный Лорд будет властвовать над всем магическим миром, — звонко воскликнул Регулус, очевидно, совершенно не беспокоясь, что его могут услышать.

— И мы чувствуем, что обязаны тебя к этому подготовить.

— Мы чувствуем, что тебе следует преподать урок, — добавил Регулус и тоже стал медленно приближаться.

— Убирайтесь с моей дороги! — собрав в кулак оставшуюся смелость, крикнула Мэри и, не выдержав напряжения, выхватила палочку.

Через секунду слизеринцы уже держали в руках собственные волшебные палочки и стали быстро обходить Мэри, стараясь окружить с двух сторон. Бедняжка тяжело дышала, её губы затряслись, она сжимала в руках оружие с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— А ведь было бы намного проще, если бы ты просто встала на колени, — ещё громче, чем прежде, заговорил Мальсибер. Ему доставляло огромное наслаждение наблюдать за тем, как жертва теряет контроль над своими эмоциями. Ещё немного, ещё чуть-чуть — и она не вытерпит. Но побежит или будет драться?

— Сторонники Тёмного Лорда не прощают оскорблений в его сторону.

— Прошу, остановитесь! — голос Мэри дрожал, в её глазах уже стояли слёзы.

— Ты же взрослый человек, Мэри. Взрослые люди должны держать ответ за свои поступки. И сейчас ты будешь держать ответ перед нами!

— Петрификус Тоталус! — совершенно потеряв самообладание от испуга, закричала Мэри.

— Протего! — вялым взмахом палочки Мальсибер отразил её выпад; на его лице застыла азартная улыбка.

— Экспеллиармус!

У девушки не было шансов на победу в драке с двумя противниками, которые уделяли боевой магии гораздо больше внимания и которые уже не раз развлекались таким гнусным образом. Разоружающее заклятие Регулуса попало в цель, палочка вылетела из руки Мэри, которая сразу же в панике бросилась бежать, позабыв обо всём на свете.

— Инкарцеро!

Раздался пронзительный вскрик — это Мэри, которую мгновенно опутали толстые верёвки, упала на холодный пол. Она почувствовала, как её плечо охватила острая боль, как воздух вышибло из её лёгких, и несколько секунд она судорожно пыталась вдохнуть.

— Регулус!

Нападавшие испуганно обернулись и отчаянно всмотрелись в дальние углы коридора. Неужели кто-то прятался всё это время? Неужели кто-то всё видел?

— Отвечай немедленно!

Мальсибер резко повернулся к Регулусу и несколько секунд смотрел ему в глаза.

— Как будто от тебя.

— Не может... о, чёрт!

Блэк вытащил из кармана зеркало. Пару долгих мгновений он не моргая смотрел на него, а потом поднял взгляд на Мальсибера и не своим голосом произнёс:

— Надо отойти, уладить кое-что.

— Что именно? — подозрительно сощурившись, требовательно спросил Мальсибер.

— Тебя не касается. Видимо, тебе придётся учить грязнокровку в одиночестве… в этот раз. Развлекайся.

Сказав так, Регулус вышел из коридора. Проводив его взглядом, Мальсибер повернулся к Мэри и поудобнее перехватил волшебную палочку…

* * *

— Чего тебе?

— Что у вас там происходит?

— Какое твоё дело?

— Если ты кому-то навредил…

— То что? Пожалуешься моему декану? Откажешься со мной разговаривать?

Несколько секунд Гермиона и Регулус смотрели друг в другу глаза. Не дождавшись ответа, Регулус хмыкнул.

— Скажем так, я собирался проучить зверушку, неспособную держать под контролем собственный язык. Поверь, это ради её же блага. Скоро наступит новый порядок, и люди должны понимать, что некоторые слова не останутся без внимания. Но тебе, конечно, лучше об этом знать.

Гермиона продолжала молчать, не отрывая от Регулуса тяжёлого взгляда.

— Что такое? Боишься что-то сказать? Не хочешь сболтнуть лишнего? Знаешь, наши разговоры напоминают мне вечера у старины Слагхорна. Поначалу информативно, имеются кое-какие перспективы, а потом всё постепенно превращается в нескончаемую канитель из перечисления именитых родственников и якобы забавных случаев из жизни присутствующих.

— Я думала, тебе по душе хвастаться родственниками.

— Я же Блэк, мне это ни к чему. Все и так знают, что из себя представляет моя семья, и все понимают, почему мы — лучшие из лучших. Кроме разве что моего неблагодарного брата… ты должна гордиться, что на твоём факультете обучался Блэк. Пусть даже лишь по крови, а не по духу.

Гермиона едва заметно побледнела. По её лицу было заметно, что она колеблется, что ей хочется что-то сказать, но всё же почему-то она молчала. Регулус с интересом ждал её ответа.

— Через пять минут у меня урок, — наконец заговорила она. — Если я хочу успеть на него, надо выходить сейчас.

— Прогуляй.

— Я не прогуливаю. У меня есть представление о моих обязанностях.

— Как и у всех нас, — многозначительно улыбнувшись, сказал Регулус. — Не буду тебя задерживать.

Он стукнул по зеркалу палочкой, положил его в карман и некоторое время просто стоял в коридоре, раздумывая о чём-то, закусив губу, но его размышления не продлились долго: их прервало глухое цоканье каблуков. Регулус повернулся на звук и увидел тихо посмеивающегося Мальсибера; в руке он держал клок светлых волос, его мантия была залита кровью, а на лице замерла безумная улыбка.

— Думаю, она усвоила урок. Жаль, что ты не видел этого, Рег. Ты бы оценил мои способности педагога.

Регулус стоял в Зале Трофеев и медленно прохаживался вдоль многочисленных рядов кубков, медалей и грамот, которые когда-либо вручались студентам Хогвартса. Приближаясь к очередной награде, он внимательно вчитывался в табличку на подставке, после чего вздыхал и принимался рассматривать следующий предмет гордости школы.

— Регулус? — послышался удивлённый высокий голос из-за спины. Блэк чуть вздрогнул от неожиданности и резко повернулся.

— А, Эван… Здравствуй.

— А я думал, куда это ты исчез в такую рань. Занялся историей нашей славной Академии?

— Не Академии. Эван, можно задать тебе вопрос?

— Задать можно, но не рассчитывай на многое.

— Ты когда-нибудь слышал фамилию Грейнджер?

— Хм. Я частенько гощу у Малфоев, там я встречал многих волшебников из древних родов — даже таких, о которых до того и не слыхал. Но я не припомню никаких Грейнджеров. Если такие и существуют, они вряд ли очень знатны.

— Пусть не знатные, но хоть чистокровные. Ты уверен, что никогда не слышал такую фамилию?

— Я же сказал, что нет! — нетерпеливо воскликнул Эван; очевидно, он не привык повторять сказанное. — Да и даже чистая кровь не всегда обеспечивает достоинство. Взять хотя бы Уизли. Кровь у них чище, чем у многих, но как они распоряжаются своим достоянием? Тебе надо послушать рассказы Люциуса. Говорят, один из отпрысков Уизли — Артур, кажется — после окончания Хогвартса сразу попросился в Управление по связям с маглами. Восхищается ими. Не маг, а недоразумение.

— Меня не слишком волнуют рассказы Люциуса, — холодно ответил Регулус.

Эван вскинул брови:

— Я думал, ты о нём лучшего мнения, ведь твоя двоюродная сестра выходит за него замуж в следующем месяце.

— Никогда не понимал, что Нарцисса в нём нашла. Иногда мне кажется, что Люциус больше заботится о себе, чем о деле, и не осознает чести, которую оказал ему Тёмный Лорд. В этом вопросе я на стороне Беллы — а такое случается редко.

— Ах, наша общая кузина… как она поживает?

— Не знаю, она почти не пишет мне. Мы с ней никогда особо не ладили.

— Почему? Я с ней, например, хорошо общаюсь. Она всей душой предана нашему делу. В ней столько рвения!

— Возможно, даже чересчур много.

— В каком смысле?

Регулус замялся, но от необходимости придумывать ответ его спасло появление двух гриффиндорцев на пороге Зала. Один из них, высокий темноволосый парень, черты лица которого чем-то неуловимо напоминали черты Регулуса, ткнул локтем в бок своего приятеля, кареглазого худощавого семикурсника в очках и незаправленной рубашке. Увидев слизеринцев, они зловеще оскалились.

— Розье, Блэк, какая неожиданная встреча, — протянул один из них.

— Не сказать, правда, что очень приятная, — добавил другой.

— Вы тоже не делаете нас счастливыми своим присутствием, — надменно ответил Эван, не сводя с гриффиндорцев враждебного взгляда.

— Идите своей дорогой, — мрачно произнёс Регулус.

— И пойдём, обязательно пойдём… только сперва мы молим вас, змеиных королей, снизойти до нас, простых смертных, и ответить на один простой вопрос.

— Кто напал на Мэри? — закончил за своего друга похожий на Регулуса гриффиндорец.

— Кто такая Мэри? — вяло поинтересовался Эван. — Ты же не полагаешь, что мы помним имена всех вонючих кошек?

— Если это ты сделал, Розье, я тебя из-под земли достану…

— Ой, это угроза? Серьёзно?

— Ладно, достаточно, — как можно громче сказал Регулус. — Ты ничего не добьёшься, размахивая палочкой перед носом любого встречного, Сириус.

Похожий на Регулуса гриффиндорец несколько секунд смотрел Эвану в глаза, презрительно скривив губы, после чего бросил своему другу: «Идём, поищем Нюниуса».

Регулус и Эван снова остались одни.

— Кстати, о Мэри. Отличная работа, Регулус, — одобрительным тоном сказал Эван. Регулус не вздрогнул, но побледнел и невольно оглянулся. — В чём дело? Боишься, что эти тролли услышат?

— Нет…

— Очень надеюсь. Не хотелось бы думать, что ты беззастенчив перед слабыми девушками, но робеешь перед собственным братом.

— «Беззастенчив», ты сказал?

— Мальсибер очень подробно рассказал о вашем вчерашнем приключении. На других факультетах ещё не знают точно, кто всё устроил, но скоро узнают. Видел бы ты сейчас своё лицо, Регулус. Зря волнуешься, кстати. Тебя-то точно никто не исключит, и даже доказать твою причастность не сможет ни один профессор.

— Но все всё равно будут думать, что это сделал я.

— Разумеется.

— Но меня там не было, Эван! Что тебе рассказал Мальсибер?

— Не понимаю, чего ты боишься. Думаешь, нас кто-то подслушивает?

— Эван. Меня там не было.

— Ты вчера вышел из гостиной вместе с Мальсибером. За час до того, как её нашли. Вы вдвоём весь вечер болтали про эту Мэри. Вся гостиная вас слышала.

— Слушай, — тихо сказал Регулус, — мы и правда нашли её. Я помог её поймать. Но мне пришлось уйти. Я её и коснуться не успел. И вообще, я не собирался доводить всё до такого…

— Такого?

— Мальсибер увлёкся. Чересчур. Я такого не планировал. Если бы я был там, я бы ему помешал.

— И что тебя отвлекло?

— Не могу объяснить.

Эван недоверчиво усмехнулся.

— Ты думаешь, я увиливаю? Думаешь, я пытаюсь сбежать от ответственности?

— Я не знаю. Но я точно не ожидал, что ты будешь отрицать своё участие. И я бы на твоём месте не стал говорить остальным то же, что ты сказал мне. Они не поймут.

— Ты же понял.

— Будем считать, тебе со мной повезло, — Эван направился к выходу из Зала. — Идёшь?

— Через минуту, — ответил Регулус и подошёл к ещё одной награде.

— Пропустишь завтрак.

— Я не особенно голодный.

— Не скажу, что меня это волнует, но, Регулус, в Большом Зале сейчас весь Хогвартс. Включая Мальсибера.

Регулус выпрямился, развернулся, вздохнул.

— Ты прав. Лучше не оставлять его без контроля. А то в следующем номере «Пророка» будет сказано, что я применяю Круциатус к ученицам.

— Ты себе льстишь.

Вошед в Зал, Регулус почувствовал на себе взгляды всех учеников. Он на секунду замедлил шаг, сглотнул и невольно посмотрел на преподавательский стол. Дамблдор смотрел прямо на него, и Регулус поспешно отвёл взгляд.

— Никто на тебя не смотрит, — раздражённо шепнул Эван, заметив, как растерялся его друг. — Пойдём.

Двое слизеринцев сели за стол своего факультета. Сидевшие по соседству тощий Престон Эйвери, чьё вытянутое помертвелое лицо было покрыто царапинами и ссадинами (тонкому носу досталось хуже всего — чёрт бы побрал этих гриффиндорцев, которые непонятно когда научились давать сдачи), и малоречивая хрупкая Алиса Мун, в чёрных прямых волосах до плеч которой было несколько ядовито-зелёных прядей, встретили Регулуса радостными возгласами, а уже успевший позавтракать крепкий коротко стриженный семикурсник Селвин по пути к дверям хлопнул Блэка по плечу.

— Что, Рег, хорошо мы с тобой вечер провели? — нарочно громко спросил Мальсибер, и Рег едва удержался от того, чтобы втянуть голову в плечи.

— Да, — только и ответил он, болезненно скривив губы в попытке улыбнуться.

— Чего-то ты вялый. Чем-то заразился от грязнокровки?

— Не выспался.

— Ну да, понимаю, — сказал Мальсибер и многозначительно поднял брови, будто намекая на что-то, известное лишь им двоим.

— Молодцы, — сказал Блейк Трэверс; он, будучи низким и костлявым, смешно смотрелся в своей мешковатой мантии с необъятными рукавами, а его тщательно отращиваемые кудряшки, над которыми потешался весь факультет, покачивались в такт его одобрительным кивкам. Несколько других голосов коротко похвалили Регулуса следом.

Регулус чувствовал, прямо-таки осязал спиной, как на него уставились все в Большом Зале, как смотрит на него брат, а ему на ухо что-то быстро шепчет его вечный дружок Джеймс. Он был уверен, что все сейчас на него пялятся, что каждый по нескольким отрывистым фразам сразу понял, кто поработал над Мэри Макдональд.

Дрогнула нижняя губа, пальцы сжимались в кулак и разжимались снова.

Следующие десять минут он жевал один и тот же кусок мяса, невпопад отвечая на вопросы и подавляя в себе желание обернуться на других, а потом встал и пошёл к выходу, сперва торопливо, ссутулившись, но затем, что, должно быть, инстинктивно для Блэков, выпрямился, перестал суетливо махать руками и даже взглянул по пути в глаза нескольким людям. Все взгляды, направленные на него, были свинцовыми, пронзительными, обличающими. «Я этого не делал!» — хотелось ему закричать, но он молчал и продолжал идти, сделав выражение бледного лица по-блэковски высокомерным.

Регулус пришёл в себя, когда толкнул дверь в класс трансфигурации, но она не поддалась: профессор была ещё на завтраке, до урока оставалось полчаса. Он совершенно не помнил, как прошёл путь досюда. Верно, слишком был поглощён неприятным занятием — прокручивал в голове раз за разом каждый встречный взгляд в Большом Зале.

Как же он попал в эту историю? Больной, тупой Мальсибер! Всё пошло не так, совсем неправильно, совсем не так, как Регулус хотел, но, кажется, во всём Хогвартсе этого никто не понимает. Ну, Розье, да разве от него дождёшься чего-то, кроме подножки в самый неудачный момент? Брату сказать — убьёт на месте. Ну, то есть попытается.

«А почему, собственно, я вбил себе в голову, что всё так плохо? Я Блэк, а она — грязнокровка. Что ж, что она теперь в больничном крыле? Она выйдет через неделю, здоровая… скорее всего, даже без единого шрама. Станет вести себя тише. Вероятно, она уже осознала, где её место. Я всё равно собирался заняться ею вместе с Мальсибером, а эта спятившая Грейнджер просто помешала мне. Так что плохого в том, что Мальсибер не стал никому говорить, что меня не было рядом? Его, сдаётся мне, надо бы даже поблагодарить».

Кивнув своим мыслям, Регулус постепенно успокоился.

* * *

Гермиона уже изгрызла все ногти и сейчас не глядя рисовала какие-то простенькие фигуры на краю свитка пергамента.

Как же завести новый разговор? Какой взять предлог? Хотя, может, и предлога не требуется? Просто сказать, мол, хочу продолжить знакомство в целях… научного эксперимента, например. Нет, стоп, это уже предлог. С другой стороны, это хороший предлог. Да, да… можно предложить ему проводить совместное исследование. Коммуникативно-темпоральная магия?.. Звучит глуповато, да какая разница?

Нет, нет, что за мысли! Надо снять все заклинания, избавиться от зеркала сейчас же! Чем дольше она будет общаться с этим Регулусом, тем больше шансов нажить неприятности.

Гермиона невольно вспомнила погоню за профессором Квиреллом, сражение в Отделе Тайн. Чёрт, даже путешествия во времени были ей не в новинку — вспомнить хотя бы спасение Клювокрыла и Сириуса. Возможно, опыту общения с Маховиком она в немалой степени обязана, что вообще смогла так быстро сообразить, что происходит. Ведь Регулус мог быть и каким-нибудь видом призрака или записи, именно это сперва подумал бы любой человек на месте Гермионы…

В общем, неприятности ей не в новинку, хотя она ни за что не сказала бы, что ей нравится в них вляпываться, пусть они и не были её личными неприятностями — во всех её «приключениях» в той или иной степени был виноват Гарри. Если бы не он, она бы не отправилась в Министерство, как она думала, за Сириусом. Она бы вообще не узнала, что Сириус невиновен… Она не помогла бы спасти Философский камень.

Что бы она вообще сделала, если бы не Гарри? Если бы не Гарри, она бы… она бы умерла пять лет назад. В туалете. А если бы и не умерла, сколько времени прошло бы, прежде чем кто-нибудь с ней заговорил?

Она попыталась представить, что было бы, если бы она не подружилась с Гарри на первом курсе. И очень быстро поняла, что ей совсем не нравятся подобные мысли. Даже если не думать о себе — Гарри дожил бы, при удаче, курса до третьего. А Рон?

Стоило подумать о Роне, её мысли повело в разные стороны, они начали путаться, спотыкаться друг о друга и приобретать самый разный окрас — от унылого серого, в духе которого она размышляла до сих пор, до яростного алого.

— Грейнджер? — послышался тихий голос.

Она вздрогнула, суетливо затолкала зеркало поглубже в сумку и необычно высоким голосом попросила у профессора Слагхорна разрешения ненадолго выйти. Зельевар отпустил её, и Гермиона быстрым шагом выскочила за дверь кабинета, прошла до ближайшего поворота и свернула в потайной уголок за рыцарскими доспехами. Это было маленькое помещение, чуть поменьше обычной комнаты в магловском доме. Тут было пусто, если не считать бюст некоего Кастора Неудачливого, который, если верить подписи, преподавал здесь зельеварение четыреста лет назад, и вороха пыли, стремительно поднимавшейся в воздух при малейшем движении. Она не убиралась даже при помощи заклинаний, так что можно было подумать, что её ненормально огромное скопление в этом закутке — своего рода смелое дизайнерское решение. Хорошим было это решение или нет, оно сильно ухудшало видимость, даже учитывая, что комната была ярко освещена непонятно откуда берущимися солнечными лучами.

— Я была на уроке! — прошипела Гермиона, вытащив зеркало и увидев в нём лицо Регулуса, выражение которого было привычно высокомерным, но казалось несколько менее агрессивным, чем в прошлые разы. На его лоб, который он предпочитал оставлять открытым, спадало несколько прядей чёрных волос, нижняя губа была то ли треснутой, то ли прокушенной.

— Я тоже, — невозмутимо ответил Регулус. — Кто у вас ведёт зельеварение? — подождав несколько секунд, Регулус усмехнулся, как бы свысока. — Что, думаешь, я так издалека начинаю выведывать тайны будущего?

— Твоя прошлая попытка была ненамного более бездарной, чем эта, — сказала Гермиона, ядовито улыбнувшись.

— Ладно, на этот раз можешь не беспокоиться. У вас ведёт Слагхорн? Он сейчас рассказывает про зелье Мгновенной Славы?

— Зачем тебе зелье Мгновенной Славы? Недостаёт поклонниц?

— Мне не нужна слава — я же Блэк, — сказал Регулус и одарил её улыбкой, вероятно, означавшей «и этим всё сказано», — но меня заинтересовал один непонятный момент в его изготовлении, и мне стало любопытно, не изменён ли он в твоём времени. Торжественно клянусь, что не буду присваивать это знание себе.

Гермиона пожала плечами. Враждебную улыбочку на её лице сменила задумчивость.

«Это прекрасный предлог, и мне даже не пришлось искать его самой».

«Вырубить связь!»

«Редкая возможность»…

«Разбей зеркало вдребезги!»

«Просто обязаны исследовать»…

«Даже не думай!»

— Какой момент?

* * *

— … и получила самый высокий балл за приготовление Драконьего снадобья.

— А он всё ещё смешно поправляет усы, когда хвалит кого-то?

— Да, — неуверенно сказала Гермиона. Сама она на это внимание не обращала, но Рон на первых уроках, пока не привык к Слагхорну, то и дело посмеивался над ним.

— И всё ещё устраивает свои званые вечера?

— Устраивает.

— Надо же. Я, конечно, ни на секунду не сомневался, что он найдёт себе дорогу в любом мире, но что он продержится так долго при власти Тёмного Лорда, не ожидал по-настоящему.

— Его вечера, — сказала Гермиона, проигнорировав слова про Тёмного Лорда, — честно сказать, получаются довольно интересными. Было бы совсем неплохо, если бы он звал поменьше болванов.

— Да, меня это тоже расстраивает, — протянул Регулус. — Приличный человек, а подпускает к себе всякий сброд. Надо сказать, то, что он без опаски приглашает на одну и ту же вечеринку и приличных волшебников и грязнокровок, вызывает некое уважение, хотя это и мерзко.

— Не забывай, Блэк, что я маглорождённая, — сказала Гермиона, без особой злости, но уже несколько холодным тоном, ближе к тому, с которым она начала беседу, чем к тому, которым она рассказывала про Слагхорна.

Как бы то ни было, Регулус на её слова почему-то ничего не ответил, а только молча смотрел ей в глаза. Он не улыбался, но и не кривился, а выглядел совершенно расслабленным. Гермиона, хотя и несколько смешалась, пусть и не очень заметно, выдержала его взгляд.

Отворилась дверь, и в коридор вышел Трэверс.

— Рег? — окликнул он Блэка. — Слагхорн послал узнать, всё ли в порядке.

— Уже иду, — спокойно сказал Регулус и спрятал зеркало в карман мантии.

— Мерлина ради, ты всё это время причёску поправлял или что?

— Ну конечно, — насмешливо ответил Регулус и покровительственно улыбнулся. — Изо всех сил стараюсь радовать глаз нашего любимого декана.

— Или прихорашиваешься перед тем, как навестить Мэри? — хохотнул Блейк. Регулус чуть заметно дёрнулся, но уже в следующий миг, смеясь, подошёл к Трэверсу, похлопал его по плечу и вернулся в класс.

— Вы сегодня необычно рассеяны, мой мальчик, — некоторое время спустя сказал Слагхорн, с лёгким разочарованием разглядывавший котёл с бесцветным вязким зельем. Оно источало странный тяжёлый запах, из-за которого со временем начинала кружиться голова, но Слагхорн при помощи волшебства раз в несколько минут очищал воздух, и никто не жаловался.

Регулус слегка дёрнул плечами.

— Ваша работа не доведена до конца, но у большинства здесь зелье вовсе испортилось, так что я не снижу вам балл.

— Спасибо, профессор.

— Но пусть это не входит у вас в привычку, мистер Блэк, или мне придётся читать вам лекции на следующей вечеринке, — шутливо пригрозил ему Слагхорн.

— Конечно, сэр.

Попрощавшись с профессором, Регулус догнал своих однокурсников в коридоре и присоединился к ним. Впрочем, в разговорах он участвовал мало, задумавшись о своём.

Кто сказал, что Гермиона — грязнокровка? Она сама? Может, она зачем-то соврала. Самым очевидным доказательством служило то, что в будущем в Хогвартсе не будут учиться грязнокровки — через двадцать лет Тёмный Лорд, без сомнений, уже будет правителем магического мира. Да и, судя по всему, Слагхорн приглашал её на свои вечера, а этой привилегии удостаивались либо самые умелые волшебники, либо те, кто лучше других подлизывался. Гермиона явно была умелой, сильной волшебницей, а это значило, что она не может быть из семьи маглов.

Мысль о Лили Эванс была отметена сразу. Её так называемые таланты — просто шутка, раздутая Дамблдором и другими гриффиндорцами. На самом деле в этой грязнокровке, конечно, нет ничего особенного.

А Снейп этому всему верит. Странное дело. Ведь вроде умный парень, а увивается за этой Эванс, сколько Регулус его помнит. Полукровка, пускает слюни на гриффиндорку — а с ним всё равно общаются и Мальсибер, и Трэверс, и прочие. Видимо, всё-таки что-то в нём есть своё, слизеринское, и немало, раз уж остальные закрывают глаза на его чудачества. Сам Регулус со Снейпом общался мало — тот на седьмом курсе, да и вообще человек неразговорчивый. Больше предпочитает зелья, чем людей.

— Чёрный крайт, — сказал Мальсибер, и часть стены, к которой подошли десяток слизеринцев, в числе которых был и Регулус, отъехала в сторону. Ребята прошли в открывшийся проём.

В гостиной был мало людей. Несколько третьекурсников о чём-то шептались, кидая косые взгляды на Снейпа, сидевшего на краю чёрного кожаного дивана и читавшего какую-то книгу с пустой обложкой. Когда шестикурсники ввалились в гостиную, Северус даже не оторвал от неё взгляда. Кресло рядом занимал пятикурсник Кен Паркинсон. Он повернул голову на громкие голоса, но смутился и быстро отвернулся, случайно поймав взгляд Алисы Мун.

Регулус сел рядом со Снйпом. Блейк и Престон расположились тут же и принялись что-то неторопливо обсуждать. Мальсибер, о чём-то весело болтавший с Розье, пожелал всем удачи на уходе за магическими существами, от посещения которых он отказался в начале года, и удалился в спальню.

— Калорум! — сказал Регулус, указав палочкой на самого себя, и стало гораздо теплее. Согревающее заклинание было необходимо время от времени использовать в слизеринских подземельях.

Снейп перелистнул страницу.

— Ты мне не подскажешь кое-что, Северус?

Снейп посмотрел Регулусу в глаза внимательно, безо всякой враждебности или тревоги. Он изучал зельеварение очень серьёзно и глубоко, и если какой-то волшебник отличился в этом искусстве, то он, несомненно, знает его имя.

— Спрашивай, — сказал он, прикрыв книгу, зажав большим пальцем страницу, на которой он остановился.

— Тебе ни о чём не говорит фамилия Грейнджер?

Снейп несколько секунд молчал, не отрывая от безмятежного лица Регулуса странного расфокусированного взгляда, а потом протянул:

— Был один учёный по имени Дэгворт-Грейнджер. Умер в сорок пятом от старости. Не дожил двух недель до поражения Гриндевальда.

— Как ты сказал? Дэгворт?

— Дэгворт-Грейнджер, — кивнул Снейп. — Зельевар был в своё время известный, но ничем особенным он не отличился. В его рецептах то и дело можно заметить какие-то недоработки. Самоучка, что с него взять.

— А ты случайно не знаешь, что там у него было с личной жизнью?

Северус удивлённо приподнял брови.

— Да мне как-то плевать на его личную жизнь. Я знаю, что он родился в восемьсот семьдесят девятом, в двадцать четвёртом основал «Чрезвычайное общество зельеваров» и умер в сорок пятом. Вот и всё.

— Понятно, — слегка разочарованно протянул Регулус. — Спасибо.

Снейп неопределённо кивнул и раскрыл книгу.

Конечно, это вовсе не означало, что Гермиона — родственница этому Дэгворту, но всё равно…

— А ты что думаешь? — громко спросил Престон, тряхнув Регулуса за плечо.

— О чём? — Блэк, забыв недовольно покоситься на Эйвери за то, что тот трясёт наследника Древнейшего и Благородного Дома, повернулся к Эйвери и Трэверсу, у которых, кажется, беседа несколько оживилась.

— О Крауче. Он с прошлого месяца липнет к нам.

— Ты не можешь всерьёз верить, что сын этой сволочи министерской на самом деле хочет быть одним из нас, — сказал Блейк.

— А почему нет?

— Да он просто вынюхивает.

— Кто, этот когтевранчик? — засмеялся Регулус. — Ты серьёзно? Ты правда думаешь, что он способен шпионить? Да ты помнишь, что сказал ему Грозный Глаз, когда в прошлом году Барти захотел записаться на курсы подготовки авроров?

— Грюм вообще отморозок, — нахмурился Блейк. — В тот понедельник убил Пэриш, сестру Яксли. Заавадил прямо на улице, не предупредил об аресте, ничего не сказал — просто выхватил палочку и швырнул заклятие. А она ведь даже не была Пожирательницей.

— Я слышал, — проговорил Престон, когда Блейк замолк, — что на заседании Визенгамота, где решалось, отправлять ли его в Азкабан, когда его спросили об этом, он пожал плечами и сказал: «Ошибочка вышла».

— Это не точная цитата, насколько я знаю, — возразил Регулус, но, заметив непонимающие взгляды друзей, добавил. — Но он-то подонок, с этим не поспоришь. Убить Пэриш просто из-за подозрений, что она на самом деле не разорвала отношения с братом… даже такой дуболом, как Грюм, должен понимать, что значит пролить кровь одной из самых древних семей Англии.

— Ну, надо заметить, что мы тоже кое-кого уби… убили, — сказал запинающийся от волнения Кен, до этого момента усиленно делавший вид, что не подслушивает их разговор.

— Это кто — мы? — раздражённо бросил ему Престон. — Ты что же, возомнил себя Пожирателем Смерти?

— Может, я и не приму Метку в скором времени, как вы, но я к этому буду стремиться. Я полностью поддерживаю Тёмного Лорда.

— Вряд ли Тёмный Лорд нуждается в таких сопливых сторонниках, — презрительно ответил Блейк.

— Иди в кроватку, сочини какой-нибудь стишок для Мун, — поддакнул Престон.

— Не смей так со мной разговаривать, Эйвери, — громко сказал вдруг покрасневший Кен.

Престон, до этого момента не смотревший в его сторону, повернул голову, и встретился взглядом с Кеном. Несколько секунд пятикурсник держался спокойно, но когда на лице Престона появилась нехорошая ухмылка, благоразумно отвернулся.

— То-то же, — удовлетворённо кивнул Эйвери.

Кен решительно поднялся с кресла и сделал было шаг в сторону спален, но его неожиданно остановил голос Снейпа.

— Паркинсон.

— Что? — обернулся Кен, настороженно уставившись на Северуса, но тот даже не оторвал взгляда от книги.

— Если я ещё раз услышу, как ты в полный голос при посторонних обсуждаешь, кто когда получит Метку, — Северус наконец поднял голову и не испепелил, а скорее растворил Кена презрительным взглядом, — я напою тебя самым отвратительным зельем, которое только сумею сварить.

Как только Кен покинул гостиную, о нём сразу же благополучно забыли. Разговор зашёл про квиддич: скоро будет игра Слизерина против Гриффиндора, а матчи этих двух команд всегда вызывали наибольший интерес со стороны учеников. Блейк, вратарь, похвастался новыми пластинами, вшитыми в форму, чтобы удары бладжеров были не столь чувствительны, а Снейп, выразив уверенность в том, что Регулус наголову разобьёт этого гриффиндорского выскочку Поттера, вышел куда-то в коридор.

Вскоре за ним последовала добрая половина шестого курса: должен был начаться урок ухода за магическими существами.

Уже при заходе на последний поворот Регулус услышал женский приглушённый голос, издаваемый его сумкой. «Регулус! Регулус! Ответь!» На секунду Блэк замедлил шаг, замялся. Престон обернулся, махнул рукой: не отставай. И Регулус, кивнув ему, щёлкнул сумкой. Голос смолк.

* * *

— Рег? — послышался незнакомый голос. — Слагхорн послал узнать, всё ли в порядке.

— Уже иду, — спокойно сказал Регулус, и изображение пропало.

Гермиона минуту стояла там, в пыли, и машинально крутила зеркальце в руке.

Её мысли, обычно пронумерованные и разложенные по полочкам, сейчас находились в беспорядке, она путалась в ворохе этих мыслей, многие из которых не успевали даже сформироваться, открыть своё содержимое, как их тут же сменяли другие.

И когда она совершенно потеряла связь с реальностью, зеркальце выпало из её на миг расслабившихся пальцев…

Гермиона ахнула, дёрнулась, попыталась поймать зеркальце, слегка подцепила его пальцем, но то вновь выскользнуло, и она упала на колени, чтобы успеть схватить его; пыль лезла в глаза и в нос, движения были судорожными, неуверенными, но всё же гриффиндорке удалось поймать зеркало кончиками мизинца и безымянного пальца.

И тогда она громко чихнула, и сквозь в очередной раз потревоженный рой пылинок Гермиона, кажется, что-то заметила… Она протянула руку и, в самом деле, нащупала что-то не холодное и не каменное. Быстро взяв это, что бы это ни было, она выскочила в коридор и, чихнув ещё пару раз, взглянула на находку.

И тут же выронила её.

На пол приземлилась старая, выцветшая фотокарточка. У неё был измят один край, и часть её была заляпана давным-давно высохшей кровью.

С карточки Гермионе махали руками, обнявшись, она сама и Регулус Блэк.

Профессор Кеттлберн, недавно нанятый на должность профессора ухода за магическими существами, обожал опасных зверей и чудовищ, и ещё больше любил подпускать их к ученикам. Особенно доставалось старшекурсникам (буквально позавчера пуффендуйца Брэнстоуна доставили в больничное крыло, и он до сих пор не оправился окончательно). Поэтому шестой курс с большой опаской подходил к загону недалеко от замка, у которого обычно проходили уроки. Профессор попытался расположить загон как можно ближе к лесу и озеру одновременно, чтобы время от времени была возможность стащить акромантула или гриндилоу.

Впрочем, к облегчению учеников, сегодня он не привёл ни одного монстра — в ход шла чистая теория.

Регулуса и его друзей это не интересовало. Будучи без пяти минут Пожирателями Смерти, они наплевательски относились к занятиям, считая себя выше всей этой ерунды. Их интересовали лишь те уроки, которые могли помочь в бою — заклинания, трансфигурация и защита от тёмных искусств, хотя к тем, кто эти предметы вёл, они относились едва ли с большим уважением, чем к любым другим учителям.

Регулус, не обращая внимания на рассказ профессора Кеттлберна о медверогах, смотрел себе под ноги и наблюдал за муравьями, снующими вокруг. Подождёт, пока какой-нибудь муравей подползёт близко к его туфлям — и топнет, чтобы посмотреть, как насекомые пугливо разворачиваются и возвращаются назад. Те из них, что побольше, останавливались и после того, как Регулус топнет ещё раз, поспешно убирались восвояси, однако те, что поменьше, которых и разглядеть можно было с трудом, если не наклоняться, совершенно не замечали угрозы и шли напролом, прямо под опускающуюся на них подошву.

Регулусу пришло в голову, что маленькие муравьи как маглы — настолько ничтожны и незначительны, что неспособны даже осознать существование чего-то настолько огромного, как туфля. Они не могут даже понять, увидеть, что происходит вокруг, так они малы. А большие — они как… маги? Гм, сравнивать магов с муравьями, вообще-то, будет нехорошо. Надо бы найти для них другое сравнение, а потом рассказать появившуюся мысль друзьям вечером, их это позабавит.

Спустя час с лишним Регулус уже направлялся к гостиной Слизерина, ничуть не уставший, в отличие от большинства однокурсников. Его занимали волнующие мысли о том, что через несколько месяцев Тёмный Лорд лично примет его в свой ближайший круг соратников, о своём участии в войне, солёный дух которой чувствовался даже в замке — во взгляде очередного ученика, получившего от матери разрывающее сердце известие, на первых страницах каждого выпуска «Пророка»… Регулусу, признаться, тоже было не по себе от такого, но на войне как на войне, так ведь? Иначе эту страну не исправить, не очистить от позорящих волшебный род грязнокровок и глупых бюрократов, цепляющихся за крохи своей былой призрачной власти. Эти смерти — издержки перехода на новый путь развития… болезненного перехода, да, но необходимого.

Он представлял себя, ставшего плечом к плечу с Розье и Трэверсом, и со своей кузиной Нарциссой, и, быть может, с самим Тёмным Лордом, а напротив них с палочками наизготовку ждали они — Грюм, Лонгботтомы и Дамблдор. Предатели крови, у них не будет ни малейшего шанса! Куда им против магии самого древнего и могущественного рода!

Но изредка, правда, в эти бурные грёзы врывался сквозняк сомнений — что, если Грюму повезёт и одно из его заклятий заденет Регулуса? Даже простого касания будет достаточно, чтобы вывести его из боя. Грюм — грозный противник, каким бы он ни был мерзавцем. На его совести смерть многих чистокровных волшебников, чьи рода прославляли магическую Британию столетиями. Что, если в одном из сражений Регулус погибнет?

Его передёргивало от одной мысли об этом. Он часто видит тех, чьи близкие были убиты в войне. В прошлом году Селвин потерял старшего брата… Что будет с матерью, если это случится? Да и даже если не задумываться о тех, кто останется оплакивать его — что будет с ним? Регулус молод и его чистая кровь кипит в предвкушении схватки, но он вырос достаточно, чтобы понимать, что боль и смерть достойны того, чтобы их бояться, хоть у него и сохранялось несколько романтизированное представление о сражениях.

Тут Регулус вдруг осознал, что на задворках его сознания во время всех этих невесёлых размышлений один вопрос настойчиво требовал внимания.

Интересно, что бы почувствовала Гермиона, если бы Регулус погиб?

Настигнутый этой мыслью, он даже замедлил шаг и приоткрыл рот, и Алиса Мун, слушавшая Розье, спросила:

— Всё в порядке?

Регулус закрыл рот, сровнялся с друзьями.

— Конечно.

Что за нелепая мысль. Почему Гермиона вообще должна что-то почувствовать?

С другой стороны, Регулусу было бы неприятно видеть её смерть. Впрочем, ему вообще было бы неприятно видеть чью бы то ни было смерть, но Гермиона ведь… ну, скорее всего, она грязнокровка. Умерщвление грязнокровок и маглов в воображении Блэка происходило совсем иначе, нежели убийство волшебников. Маглы в его грёзах не пытались сделать последний, судорожный вдох, не рвались к жизни — только молили о пощаде иногда. Они обычно просто стояли, покорные, с пустыми взглядами, не сопротивляясь, принимали проклятия и навсегда замирали, не меняясь в лице. Не истекали кровью, не плакали — так умирают куклы.

Но вообразить Гермиону такой безвольной и игрушечной не получалось. Когда Регулус пытался представить её смерть, он видел, как она лежала на спине, глубоко, со свистом дыша; в глазах блестели слёзы, искусанные от боли губы крепко сжались в отчаянной попытке не закричать. Она силилась подняться, но поскальзывалась на собственной крови и снова падала.

Регулус никогда не держал эту картину в своём воображении долго. Она возникала зачастую спонтанно, и Регулус старался как можно скорее об этом забыть. Ничью смерть он не воображал так подробно, как смерть Гермионы, и невольно ему стало интересно, воображала ли она когда-либо нечто подобное? Наверняка воображала. Регулус не представлял, как можно за шестнадцать лет ни разу об этом не задуматься.

Но вот, снова его затягивают эти липкие, мерзкие образы. Регулус попытался их отогнать, но с тем же успехом можно было попытаться остановить дементора вежливой просьбой.

Десять минут спустя те его однокурсники, которые не свернули по дороге куда-то по своим делам — немногие, — расселись по кожаным диванам, мягким креслам, высоким табуреткам, оперлись на тумбочки, устроились на гранитные столы: пятикурсники организовали состязание по плюй-камням, и в гостиной собрался десяток-другой болельщиков.

Но Регулус не остался посмотреть игру, а прошёл дальше. Войдя в спальню, он неожиданно застал там Мальсибера. Одного.

Это ведь даже не его спальня.

— Тоже не выносишь этой идиотской игры? — спросил Мальсибер, отложив в сторону тонкий узкий серебряный браслет, должно быть, принадлежавший его подружке Гекате, сестре Алисы.

Регулус ничего не ответил. Он так и остался в дверях, не решаясь поднять тему, на которую он твёрдо вознамерился поговорить по пути сюда. Он собирался возмущённым тоном потребовать у Мальсибера ответа. Зачем он лгал о Регулусе? Зачем использовал на Мэри Тёмную магию? В голове Регулуса какой-то тонкий голос кричал, что, если ответ Мальсибера покажется дерзким, то он пожалеет, что связался с Блэком. Однако другой голос, не такой уверенный, но более глубокий и внушительный, утверждал, что на Мальсибера не за что злиться, что он всё сделал верно, что не стоит конфликтовать с хорошим другом… и ещё был некий шёпот, но он остался незамеченным.

— Слушай, Регулус, — начал Мальсибер, усаживаясь на кровати Розье, подминая под себя подушку, на наволочке которой красовался рисунок сутулого грифа, в данный момент чистящего свои длинные перья, — мне всё же очень интересно, что это было вчера, что отвлекло тебя от нашего занятия?

— Извини, не могу сказать, — ответил Регулус и, отдёрнув ситцевый полог, полусел-полулёг на своей кровати, аккуратно заправленной серебряно-зелёным бельём.

— Ладно. И, надеюсь, ничего страшного, что я никому не рассказал, что ты ушёл? Я подумал, что, раз ты помог поймать грязнокровку, несправедливо будет, если из-за какой-то досадной случайности я заберу себе все лавры.

Регулус несколько секунд молчал, борясь с самим собой, а потом медленно, нетвёрдо ответил:

— В следующий раз, надеюсь, ты сперва спросишь меня.

Мальсибер кивнул, улыбнувшись, и вышел из комнаты, прихватив с собой браслет.

Регулус остался один. Круглые латунные часы серебряного цвета беспокойно затряслись и четырежды воскликнули цыплячьим голосом: «Четыре часа дня!» Недавно пойманный мракоборцами Пожиратель Смерти Гиббон, разбуженный этим пронзительным писком, потряс кулаком с передовицы «Пророка».

Через несколько минут тишины со стороны двери раздался голос:

— Регулус.

Блэк повернулся, увидел в дверях Снейпа и вопросительно приподнял брови.

— Да, Северус?

— Меня попросили тебе это передать, — сказал Снейп; в его тоне явно читалось неудовольствие.

Он подошёл к Регулусу, резко протянул какой-то конверт, тот чуть скользнул из его пальцев, но всё же не сорвался — выглядело это так, будто Снейп собирался бросить его, но в последний момент передумал.

Регулус взял письмо, удивлённо рассмотрел. На конверте ничего написано не было.

— От кого оно?

— На случай, если тебе захочется написать ответ, я не буду его передавать. Я не посыльный, — сердито сказал Северус и вышел из комнаты.

«Жду тебя в Зале трофеев за пятнадцать минут до полуночи. ВАЖНО. Никому не говори о нашей встрече. До назначенного времени — ты ни о какой записке не знаешь, и я тебя никуда не приглашал. Мальсибер», — только и было написано на клочке пергамента.

Регулус решил, что это не к добру.

* * *

Профессор Снейп ворвался в класс стремительно, но не торопливо, взмахом палочки захлопнул двери, задёрнул чёрные шторы на окнах, и у некоторых учеников невольно промелькнула глупая мысль: «Путей к отступлению нет».

— Сдайте свои домашние работы, — отрывисто сказал он, и к преподавательскому столу выстроилась робкая, неровная очередь.

— Сегодня, — говорил Снейп три минуты спустя, — мы изучим заклинание Искажения из разряда Защитных заклинаний. Маг, применивший это заклинание, может рассчитывать, что атака нанесёт урон самому нападающему.

— Отражающие чары? — спросил Малфой безо всякого должного пиетета.

— При обращении ко мне, мистер Малфой, надлежит использовать слово «сэр» либо «професор». И нет, вы не правы. Отражающие чары всего лишь обращают заклятие против наславшего его, а Искажающие чары оказывают более непредсказуемый эффект. Я продемонстрирую. Забини, нашлите на меня проклятие.

Блейз Забини, складный чернокожий слизеринец, вышел вперёд и отработанным движением выхватил волшебную палочку. Снейп кивнул. Забини встал в дуэльную стойку — наверняка неосознанно — и направил палочку на Снегга.

— Конъюнктивитус!

— Дистортус!

Красная вспышка, громкий хлопок, раздавшиеся со стороны Блейза, затем — тусклое свечение на конце палочки Снейпа. Несколько секунд они стояли друг напротив друга, и Забини, вопреки ожиданиям гриффиндорцев, не упал замертво тут же; то, что так сделает Снейп, надежды не было вовсе.

— Я ничего не слышу! Говори громче! Что? Я оглох!

Все обернулись. Голос принадлежал Невииллу. Он тряс головой и постукивал ладонью по собственному уху, будто это могло помочь.

— Можно спросить, профе… можно… э…

Голос принадлежал Пэнси. Сперва в нём слышалась уверенность, но она быстро исчезла, и теперь Паркинсон вертела головой и недоуменно смотрела вокруг.

Блейз Забини, внимательно за этим наблюдавший, повернулся обратно к профессору, и громко попросил:

— Пожалуйста, верните мне мой слух, сэр. Я ещё не так хорош в невербальной магии, чтобы снять заклинание самому, а сказать не могу — я даже не уверен, говорю ли я сейчас то, что я хочу.

Для оглохшего человека Блейз говорил очень связно и твёрдо.

Снейп взмахнул палочкой, и Блейз вздрогнул и завертел головой.

— Можете возвращаться, мистер Забини. Итак, кто скажет, что произошло?

Тишина.

В общем, этого следовало ожидать. На уроках Снейпа редко находятся желающие почесать языком — даже если этого хочет профессор.

Но что-то было не так.

Ученикам потребовалось десять секунд, чтобы понять, что именно не так.

Гермиона не тянула руку.

По сути, она сейчас вообще выглядела так, словно ей начхать на Снейпа с Астрономической башни. И вот, даже теперь она не замечала, как он выжидающе на неё смотрит.

Гарри дёрнул её за рукав. Она рассеянно повернулась и шепнула: «Что?»

— Мисс Грейнджер, — совершенно спокойно сказал Снейп, — что только что случилось?

— Эм…

У Гермионы на лице было написано, что она не представляет, что только что случилось, но догадывается, что прямо так и говорить — плохая идея.

— Минус десять баллов с Гриффиндора за невнимательность на уроке, — сказал Снейп.

Гриффиндорцы повернулись к Гермионе, и та покраснела. Она думала, что ей недовольны, так как из-за неё вычли очки факультета, но на самом деле все просто пытались вспомнить, когда в последний раз Гермиону упрекали в невнимательности на уроках. Гарри и Рон обменялись недоумёнными взглядами.

— Искажающее заклятие, — между тем говорил Снейп, — не просто отправляет в противника посланное им проклятие, как Отражающие чары, а разбивает его на множество осколков, разлетающихся в три стороны — все, кроме той, где находится обороняющийся. При этом зачастую меняется содержание проклятия. Мистер Забини, к примеру, решил наслать на меня Ослепляющее заклятие, но после воздействия Искажающим заклятием оно стало лишать не зрения, а слуха. При этом пострадал не только мистер Забини — ВЫ ЧТО, ВСЁ ЕЩЁ НЕ ЗАПИСЫВАЕТЕ ЗА МНОЙ? — но и Лонгботтом с мисс Паркинсон. А теперь разбейтесь на пары и тренируйтесь в течение пятнадцати минут. Поттер — с Уизли, Грейнджер — с мисс Паркинсон, мистер Малфой — с Миллс, Финниган — с Гойлом…

Гермиона стала напротив Пэнси, посмотрела по сторонам. Орна подходила к Малфою с доброжелательной улыбкой, тот скривился в ответ; Рон и Гарри неловко договаривались, кто нападёт первым. Гермиона повернулась обратно и сказала:

— Ну что, кто будет нападать перво…

— Вариари Виргис! — крикнула Пэнси.

Гермиона вскрикнула, отшатнулась, закрыла лицо дрожащими руками. Её ноги подкосились от внезапного удара, на глаза выступили слёзы боли, ладонью она поглаживала щёку. На ней не было ни царапин, ни каких-либо других следов, но щека всё равно горела: Пэнси прицельно метнула заклятие Невидимого хлыста.

Наступила тишина. Никто ещё не начинал занятия, и все в классе, услышав заклинание, посмотрели на Пэнси и Гермиону, и даже Снейп бросил один равнодушный взгляд на них. Гермиона осоловело, как будто даже с удивлением, смотрела на Паркинсон, пытаясь сморгнуть слезинки. Она хотела что-то сказать, но не знала что, и беспомощно обернулась к Гарри и Рону.

Те, поймав её взгляд, заговорили в один голос:

— Это был подлый удар! Паркинсон не дождалась, когда Гермиона будет готова! Накажите Паркинсон! Нечестно!.. Подло!..

— Тренировка началась в тот момент, — начал говорить Снейп, с явным удовольствием растягивая слова, — когда я сказал разбиться на пары. То, что Грейнджер пропустила удар, напоминает о том, что она, безосновательно подняв свою самооценку, не считает нужным обращать внимание на отработку заклинания. Первое замечание, видимо, прошло мимо её ушей, так что за её поведение я вычту у Гриффиндора ещё двадцать очков.

Пэнси противно хихикнула. Гермиона открывала и закрывала рот, от возмущения потеряв дар речи. Рон и Гарри молча смотрели на Снейпа с таким потрясением, будто он только что убил Дамблдора. Конечно, глупо было бы ожидать, что Снейп отчитает Пэнси и предложит Гермионе шоколадку, но должен же быть предел…

Гермиона, крепко сжав в руке палочку, повернулась к Пэнси.

— Я готова.

Пэнси хихикнула ещё раз и нараспев заговорила:

— Профессор, я, кажется, не совсем поняла Искажающее заклинание. Можно я попрактикуюсь в этом побольше?

— Грейнджер, вы будете нападать, — не глянув в их сторону, ответил Снегг.

Гермиона замерла, несколько секунд смотрела в глаза светящейся от злорадства Пэнси.

— Ну же! — воскликнуло это злорадствующее создание, подняв палочку.

— Обскуро! — тихо, но не позволяя себе запинаться, произнесла Гермиона. После этого заклинания на глазах у Пэнси должна была появиться плотная повязка.

— Дистортус! — радостно завопила Пэнси и даже хлопнула в ладоши, увидев во рту Гермионы кляп. Гойл, пытавшийся произнести Искажающее заклинание, тоже попал под действие осколка искажённого заклятия Гермионы, и не смог договорить; пущенный в него Симусом Фурункулюс достиг цели.

Гермиона вытащила кляп изо рта и со злостью откинула его в сторону.

— Уизли, Поттер, — послышался голос Снейпа со стороны, — не стойте столбом.

Гарри и Рон, наблюдавшие за Гермионой, с трудом оторвали от неё взгляды и повернулись друг к другу.

* * *

На ужин Регулус не пошёл, решил остаться в гостиной. Когда Мальсибер проходил мимо, они обменялись многозначительными взглядами и неопределёнными кивками. Явно, записку прислал Мальсибер. Но почему через Снейпа? Почему просто так не сказать, они же были вдвоём в спальне. Или можно было оставить её на кровати… зачем через Снейпа?

Регулус отчаянно не хотел идти на встречу. Ночью, один на один с Мальсибером… Что ему надо? Что взбрело ему в голову? Он неадекватен, это ясно, и мало ли что он может сделать.

Время от времени Регулус вспоминал, что он и сам не лыком шит, и сможет дать сдачи. Конечно, сможет. Он же Блэк. Будущий Пожиратель Смерти, боец. Как и Мальсибер, правда.

Мерлин, да почему он вообще думает о драке? Мальсиберу наверняка надо что-то обсудить, просто поговорить без посторонних. К чему драка?

А к чему другому может вести такая нить? Жестокость с Мэри, ложь о Регулусе...

«Но разве лгал он не из лучших побуждений, надеясь сделать мне приятное?» — говорила одна часть Регулуса тонким голоском.

«А разве он не скользкая тупая свинья, которая продаст нас за пять кнатов и глазом не моргнёт?» — парировала другая его часть.

Регулус взял свою сумку, выложил из неё половину вещей на стол, добираясь до записки. Наконец, нашёл её, перечитал. Скомкал, бросил в камин.

Скользнул взглядом по разбросанным по гранитному столу вещам и вздрогнул от неожиданности: из зеркала в тёмный потолок молча смотрела Гермиона.

— Эй! Тебе нельзя видеть нашу гостиную! — сказал Регулус, от удивления не понизив голос, а потом резко осмотрелся: не пришёл ли кто на голос. Никого не было.

— Ой, извини, — слабым голосом ответила Гермиона, немного потупившись.

Регулус хотел бросить зеркало в сумку, но что-то в лице Гермионы не дало ему этого сделать. Он захотел спросить, что стряслось, но спохватился: проявлять сочувствие к грязнокровке? Ещё чего.

— Ладно, не страшно, — смилостивился Регулус и, взяв зеркало, устроился в кресле. — Тебе что-то надо?

Гермиона пожала плечами, но потом спросила:

— Как ты думаешь, можно ли отнести заклятие Невидимого хлыста к Тёмной магии?

Такого вопроса Регулус не ожидал. Он даже несколько растерялся и смог вспомнить заклятие, о котором шла речь, лишь через несколько секунд.

— Невидимого хлыста? — непонятно зачем переспросил он.

Гермиона кивнула:

— Если это заклятие было произнесено в целях нападения, и нападавший получал удовольствие от использования этого заклятия.

В груди Регулуса похолодело.

— Тебя кто-то…

— Нет, конечно! — раздражённо воскликнула Гермиона. — Думаешь, я бы такое позволила?

— Откуда я знаю? — в тон ей ответил Регулус и безапелляционно заявил: — Заклятие Невидимого хлыста не причисляется Министерством к категории Тёмных.

— Сама знаю, что официально не причисляется. Я тебя спрашивала.

— Да что ты привязалась с этим заклятием?

— Я не привязалась, я просто спросила, что ты думаешь, — тихо, примирительно заметила Гермиона.

А что об этом думать? Заклятие как заклятие. Болезненное, полезное в бою, если использовать его невербально — противник даже не заметит приближение удара.

Интересно, если бы Регулус остался с Мальсибером в тот вечер, он бы применил на Мэри это заклятие? Регулус использовал раньше Тёмную магию, правда, но всё потихоньку, совсем слегка. Он же никого не убил, никому не нанёс неизлечимых травм. Можно ли считать заклятие Невидимого хлыста Тёмной магией?

— Скорее всего, нет, — сказал он и чуть дрогнул, когда воображение без спросу нарисовало ему такую картину: Регулус бросает в Мэри заклятие, она кричит и плачет от боли и беспомощности, а Регулус стегает её раз, и ещё, и ещё.

Он попытался выкинуть этот образ из головы, но мысль оказалась такой настойчивой и прилипчивой, что полностью избавиться от неё так и не вышло.

— Ясно, — просто ответила Гермиона. — То есть, ты считаешь, что заклятие для причинения боли, даже если применивший его наслаждается этим заклятием, можно считать таким же невинным, как Люмос?

Регулус пожал плечами.

— Зачем ты добиваешься такого чёткого ответа? Ты… ты сама использовала…

— Нет!

— Ладно, верю, — поспешно ответил Регулус.

Ничего плохого в использовании такого заклятия, конечно, не было. Но откуда это знать впечатлительной девочке из будущего? Она-то о войне знает разве что из учебников истории магии. У них уже много лет как установился мир. Не может же Министерство сопротивляться Тёмному Лорду ещё двадцать лет?

Смешно даже подумать.

— А у тебя как дела? — вдруг спросила Гермиона.

— Э…

«Надо бы бросить привычку теряться по десять раз на дню», — вскользь подумалось Регулусу.

— Нормально, — выдавил он из себя.

— А почему тогда не на ужине?

Регулус беспомощно пожал плечами.

Почему он не на ужине? Да может быть сколько угодно причин! Что ей вообще нужно?

— Не голоден.

Гермиона промолчала — как показалось Регулусу, многозначительно, — и просто продолжила смотреть на слизеринца.

«Да что? Что? У меня, может, на лбу написано, что я в полночь иду на рандеву с главным психопатом Хогвартса?»

Регулус даже для верности посмотрелся в большое зеркало над камином, но не заметил ничего странного. Может, лицо бледнее обычного, но ничего, что выдавало бы его настроения.

— Что-то ты нервный.

— Да ничего я не нервный! Чего тебе надо?

Гермиона хихикнула, и Регулус осёкся.

И не потому, что даже не представлял, что она умеет издавать такие звуки.

Просто он начал терять контроль.

Почему?

«Потому что ты сегодня идёшь на рандеву с главным психопатом Хогварста, и немного понервничать — нормально», — поспешила к нему успокоительная мысль.

— Ничего, можешь мне рассказать, — сказала она добродушно.

— Нечего мне тебе рассказывать.

Да кем она себя возомнила? С какой стати вдруг Регулус Блэк будет делиться своими тайнами с какой-то грязнокровкой? Почему он вообще с ней разговаривает?

Потому что надо выведать, что произошло в будущем.

Этот ответ, пришедший из глубин сознания Регулуса, его немного успокоил. Он-то, глупец, уже успел вжиться в роль, ему даже показалось на секунду, что он и правда просто так разговаривает с этой нахальной гриффиндоркой.

Вот ведь какое наваждение. В самом деле, зачем бы ему с ней общаться? Она однажды просто появилась в его зеркале и начала самым бессовестным образом наглеть.

И, разумеется, есть только одна причина, по которой Регулус это терпит.

И она вовсе не в самой Гермионе.

Нет ни малейшего шанса, что причина в Гермионе.

— Послушай, Регулус, — начала между тем сама причина его терзаний, вдруг посерьёзнев, — я думаю, тебе следует быть осторожнее.

Регулуса не на шутку проняло. Тем не менее, он вполне убедительно изобразил пренебрежение и самоуверенность:

— Я, по-твоему, похож на пугливого первокурсника?

— По-моему, ты похож на человека, который часто влипает в неприятности.

— Я в них не «влипаю». Влипают всякие пуффендуйцы. Я их устраиваю, — вообще-то, Регулус не считал себя человеком, склонным вызывать беды, но сейчас ему жутко хотелось ответить в тон Гермионе.

— Что ж, тогда будь осторожнее, когда будешь устраивать неприятности, — уже с явными нотками раздражения ответила Гермиона.

— О чём ты лепечешь? — скучающе протянул Регулус, закатив глаза.

Гермиона несколько секунд неприязненно смотрела на Регулуса, а потом отчеканила:

— Вижу, ты находишь наш разговор пустой тратой времени. Что ж, прошу прощения, что отняла драгоценные десять минут твоей жизни.

И, прежде чем Регулус успел издать хоть звук, она отключила связь.

Регулусу захотелось очень громко и протяжно завопить, но он удовлетворился коротким вскриком, как от укола иголкой.

ЧТО ЭТО БЫЛО.

В одну секунду они разговаривают, и тут ни с того ни с сего — бац! «Находишь наш разговор тратой времени»… Да откуда она, чёрт возьми, знает, что он как находит. Могла бы сперва хотя бы спросить, хотя бы намёк дать. «Что это ты, Регулус, так нахально смотришь? Может, мне выключить зеркало?» — «Нет, Гермиона, извини, Гермиона, я просто не выспался. Пожалуйста, продолжай». И всё!

Нет, конечно, Регулус не сказал бы такого, но это не мешало Гермионе спросить!

Регулус закинул зеркало в карман своей мантии и упал на диван, вперив в потолок яростный взгляд.

«Истеричка».

* * *

Гермиона вертела в руке зеркальце и задумчиво смотрела на незажжённый камин.

Ну, куда это годится?

По пути с урока Гарри всю дорогу до гостиной громко возмущался поведением Снегга и обзывал Пэнси всякими словами (Рон, кажется, тоже хотел подойти, но, помявшись на месте под пристальным взглядом Гермионы, медленно ушёл в другую сторону). Да, хоть в какой-то степени он её настроение поднял, и она даже смогла пару раз улыбнуться. Но не это ей было нужно.

Странно, почему она тогда подумала про Регулуса. Очевидно, что надменный слизеринец из прошлого едва ли улучшит её самочувствие. Но Гермиона решила, что надо бы сообщить ему о вероятной опасности. Кровь на фотографии, конечно, могла быть чья угодно, но почему-то на этот счёт у неё было определённое мрачное предчувствие. Говорить, откуда у неё оно взялось, Гермиона не стала бы, но Регулус хотя бы мог проникнуться важностью момента, когда таинственная девушка из будущего хочет предупредить его о чём-то зловещем.

Правило номер один для тех, кто не вылезает из неприятностей: никогда не игнорировать зловещие предупреждения!

Какая-то часть её сознания после отключения связи возмутилась: «Неважно, насколько он неприятный тип. Важно, что ему, возможно, грозит опасность, о которой он не знает, и я должна его предупредить!»

Гермиона понимала, что, вообще-то, поступила не совсем хорошо и не совсем умно, и прокручивала в своём воображении сцену возобновления разговора.

Как продолжить беседу? Изобразить ли обиду за то, что он относится к её словам так пренебрежительно? Извинится ли он?

Она фантазировала десять минут, но, вернувшись в реальность, со вздохом положила зеркальце в сумку. Её разум уже пометил идею вернуться к разговору как невыполнимую и нелепую, совершенно отказавшись объяснять, из чего он сделал такой вывод.

Вместо зеркальца она выудила из сумки найденную фотографию, чуть пожелтевшую, потерявшую упругость, с появившимися на ней немногочисленными маленькими трещинками.

Гермиона на снимке весело обнимала Регулуса.

И, судя по выражению её лица, она совершенно не опасается, что ей в спину может быть направлена волшебная палочка.

Когда… почему?

— А с кем это ты? — послышался из-за спины совершенно невинный удивлённый голос Орны.

Гермиона резко опустила фотографию.

— Просто…

— Никогда бы не подумала, что ты будешь встречаться с парнем со Слизерина.

— Что?

Орна молчала, важно улыбаясь. Гермиона не знала, как у неё получалось улыбаться одновременно с добротой, превосходством и торжественностью. Гермиона так не умела.

— Ты очень убедительно удивляешься, но меня не обманешь. Я видела фотографию, и на ней определённо изображены кавалер и его дама сердца.

Гермиона очень лаконично и убедительно сообщила Орне, что её догадка абсолютно, совершенно неверна, что она ошиблась, что всё гораздо сложнее, чем кажется, и что Гермиона не хочет это обсуждать.

Но через несколько долгих секунд Орна поинтересовалась, в порядке ли Гермиона, и та вдруг осознала, что не издала ни звука, а просто сидела и с идиотским видом молчала.

— Я не… это не… ты не... всё сложнее… ты неправильно…

Орна хихикнула, и Гермиона неожиданно для себя собралась и выпрямилась.

— Слизеринец с фотографии мне не парень, — холодно сказала она (пожалуй, отрицать, что они друзья, учитывая, как они улыбаются на снимке, было бы лишним). — Ты неверно всё поняла, но я всё равно надеюсь, что ты не расскажешь никому о том, что здесь было.

Орна, встретив тяжёлый взгляд подруги, перестала улыбаться и просто кивнула.

— Извини, — сказала она без тени насмешливости.

— Раньше ты не дразнила людей, — нейтральным тоном проконстатировала Гермиона. — А когда кто-то пытался дразнить кого-то, всегда вмешивалась.

Орна чуть пожала плечами; она выглядела смущённой, но не виноватой.

— Я не хотела тебя обидеть. И вообще, я шла сюда, чтобы попытаться как-то подбодрить… ну, ты понимаешь — после урока Защиты.

Гермиона молчала, но было заметно по её лицу, что неожиданная вспышка враждебности погасла.

Хотя эта вспышка сама по себе была странной. Орна не припоминала, чтобы Гермиона раньше себя так вела.

— Уже не нужно, я успокоилась.

Недолгая пауза.

— Рада слышать.

И ещё одна.

— Извини, но мне нужно подумать... — сказала Гермиона, осознавая, что Орна просто не может понять, что ей говорить.

Орна с готовностью закивала и покинула гостиную.

Гермиона с ногами залезла на диван, опершись о подлокотник.

«Интересно, было бы легче, если бы тогда в зеркале всё-таки появился Сириус?» — подумала она.

Но в таких мыслях смысла не было, раз уж ей попался его брат.

Что же ему грозит? И когда?

* * *

В половину двенадцатого Регулус бесшумно соскользнул с кровати. Он действовал очень тихо, но для верности всё же наложил на помещение Оглушающие чары, чтобы ненароком не разбудить своих однокурсников.

Почему Мальсибер, чья спальня была прямо напротив его собственной, решил устроить встречу в Зале Трофеев?

Спросить его об этом будет возможно лишь на встрече.

И Регулус, переодевшись в повседневную одежду и накинув свою мантию с капюшоном, направился к двери. На лице его была написана странного рода решимость, а палочка была спрятана в рукаве, на случай, если вдруг по какой-то причине потребуются несколько резкие действия.

* * *

Гермиона Грейнджер тем временем беспокойно ворочалась в своей кровати и время от времени подбивала подушку, под которой на ночь оставила зеркало.

Это, пожалуй, было немного неосмотрительно с её стороны.