Никогда не говори "никогда" (гет)

— Нет, мерзавец, мне помощь не требуется, — холодно отрезала шестикурсница-рейвенкловка, с трудом удерживая раненого орденовца втрое больше ее. Драко сузил глаза в бессильной ярости: это был самый вежливый отказ от его услуг за последние двадцать минут. Последняя битва отобрала много жизней и еще больше сил, но только не чертову гордость – все от него сторонились как от чумы, а Нарцисса, точно так же получающая в ответ на предложение помощи в лучшем случае мрачное молчание, взглядом умоляла его проглатывать откровенное неуважение и брезгливость, такие непривычные в отношении к Малфоям.

Драко оглянулся вокруг: кто-то восстанавливал обрушенные стены, мешающие передвигаться, кто-то помогал раненым перебраться в половину зала, заменяющую больничное крыло, где посильную помощь оказывали Молли Уизли с дочерью под руководством мадам Помфри, Поттер с расфокусированным взглядом слушал Кингсли, Грейнджер и Уизли маячили за его спиной, видимо, готовые подхватить его в случае обморока.

Мимо прошел Дин Томас, без помощи палочки волоча тело убитого орденовца и, заметив, что Драко сделал шаг в его сторону, угрожающе прошипел:

— Только пальцем его тронь, чертов Пожиратель.

Драко замер, снова оставшись без работы, и, наткнувшись взглядом на Уизли-младшую, обнаружил, что она внимательно за ним наблюдает. Ее темные глаза несколько секунд сверлили его, а затем она медленно подняла руку и поманила его пальцем.

— Помоги мне с бинтами, — попросила она, как только он подошел. Драко хмыкнул: она прекрасно справлялась без него, но решила спасти его от безделья и косых взглядов. До чего благородно гриффиндорское сердце!

Работая с ней рядом, он мрачно думал о прошедшем дне, о смертях и потерях и о том, сколько всего еще придется вынести. Если уж сегодня, убитые горем и опьяненные победой, люди не забыли о своей ненависти к нему, что будет дальше? Но в одном он уверен точно: даже если Уизли – единственная во всем волшебном мире, кто не собирается уничтожать его нападками и презрением, он никогда с ней не заговорит.

* * *

— Уизли.

— Сто раз просила – называй меня по имени, фамилия из твоих уст звучит совсем как ругательство, — устало проговорила Джинни, откидываясь на стуле и откладывая книгу в сторону. Драко, вернувшийся в школу по настоянию родителей, попал на один курс с Уизли и обнаружил, что с ней, абсолютно не поддавшейся всеобщей лихорадке «уничижительная ненависть к Малфоям», проводить время легко и приятно. Поначалу они приглядывались друг к другу, сидя за разными столами в библиотеке, а теперь, полтора месяца спустя, ни один из них не оставался вечером в своей гостиной.

— Джинни, — послушно исправился Драко, приземлясь напротив.

— Не так уж сложно, верно? – усмехнулась Джинни, возвращаясь к книге.

— Сложнее, чем ты думаешь, — честно признался Драко и принялся за свое домашнее задание.

— Сложно будет тебе, если не привыкнешь называть людей по имени. Представляешь, в нашем доме за ужином ты ляпнешь «Уизли», а нас там таких девять человек.

— В вашем доме? – переспросил Драко. – И каким же это образом, интересно, меня занесет в ваш дом?

— Приедешь на Рождество, например, — сказала Джинни с такой уверенностью в голосе, как будто это было уже давно решенное дело.

— Ты это серьезно? Джинни пожала плечами.

— Почему нет. Чарли привозит отличный огневиски, близнецы устраивают такой салют, что крышу приходится восстанавливать до пасхи, а Рон…

— А Рон прикончит меня. Ты либо шутишь, либо совсем чокнулась, — хмыкнул Малфой и вернулся к Рунам. Вот уж увольте – Рождество в доме Уизли, где каждый первый ненавидит его лютой ненавистью! Не то, чтобы малфоевские семейные празднества были полны любви и уюта, но, по крайней мере, вероятность быть убитым в ночь рождения спасителя нашего сводилась к минимуму, а это – большее, чего можно желать. И Драко определенно не собирался отмечать Рождество в Норе. Никогда в жизни.

* * *

— Веселого Рождества! – радостно крикнула Джинни, широко распахнув дверь своего дома, на пороге которого оказался Драко этим декабрьским снежным вечером.

Драко до сих пор не верил, что явился в Нору, но Джинни умудрилась повернуть все таким образом, будто по-другому даже быть не могло. И теперь его ждала встреча с ее родителями, шестью братьями, одной невесткой, парочкой почти-невесток, племянницей и Мерлин знает кем еще. Как эта чертовка умудрилась уболтать его?

— Ты чего? От аппарации никак не отойдешь? – Джинни ткнула его в плечо, и Малфой, опомнившись, зашел в дом и закрыл за собой дверь.

— Веселого Рождества, — откликнулся он, оглядываясь вокруг.

Наверное, если бы не перспектива быть убитым, Драко пришел бы в восторг, потому что дух Рождества был повсюду: в горящем камине, свечах, расставленных повсюду, в тысяче чулок для Санты – Молли, Артур, Билл, Чарли, и так далее, и так далее, в гирляндах – магических и маггловских, подушках, раскиданных без какого-либо порядка по всему полу, в голосах, раздающихся отовсюду, со всех этажей. В воздухе витал аромат имбирного печенья и горячего шоколада – аж уж более рождественское угощение сложно придумать!

— Не волнуйся, я провела воспитательную беседу, — успокоила его Джинни, принимая его плащ. – Тебе у нас понравится.

— Ты невозможная. Честно, не знаю, как я мог быть так беспечен, — посетовал Драко, но вдруг кое-что вспомнил:

— Я подарю подарок сейчас, ладно? Боюсь сломать до вечера.

Он извлек из кармана крошечный сверток и пробормотал под нос заклинание, после чего сверток стремительно вырос, приняв очертания того, что ни с чем нельзя перепутать.

— Драко! – взвизгнула Джинни, прижимая ладони ко рту, не в состоянии скрыть своей радости.

— С Рождеством. Надеюсь, твоя мечта о профессиональной карьере сбудется.

Джинни развернула сверток дрожащими от нетерпения пальцами и завизжала от восторга: новейшая модель Вспышки – лучшая метла в мире! Драко улыбнулся, наблюдая за ее искренней радостью, а Джинни вдруг запрыгнула на него, обнимая, и трижды чмокнула – в левую щеку, в лоб, в правую щеку.

— Спасибо! – пискнула она и наградила его еще несколькими поцелуями, прежде чем крепко-крепко обнять, пряча лицо на его плече. – Спасибо.

— Я и не думал, что ты обрадуешься настолько, — протянул Драко, обнимая ее в ответ. – И я знал, что ты дикая, но даже не думал…

Джинни не дослушала и, прежде чем отпустить его, чмокнула в губы – почти совсем по-дружески.

Сердце Драко пропустило удар.

Она уже звала одного из своих братьев, проходившего мимо, чтобы похвастаться подарком, и Драко пожимал ему руку, здороваясь, и, возможно, даже сказал что-то, а сам напряженно думал.

Малфой никогда не влюблялся по одной простой причине: влюбляясь, становишься уязвимым. Когда ты любишь, тебе есть что терять, и это, как правило, не заканчивается ничем хорошим. Скорее всего, объект твоей любви предаст тебя, а если и не предаст – предашь ты, и Драко искренне полагал, что лучше уж избегать всего этого. Чувства имеют обыкновения испаряться бесследно, а люди имеют обыкновение быть негодяями. Только попробуй полюбить кого-то – и он тебя убивает. И сказочка про «долго и счастливо» — определенно не та, в которую Драко мог бы поверить.

Малфой вообще не мог вспомнить потом, как прошла его первая встреча с семьей Джинни, потому что с самого порога и до полуночи его голова была забита одной мыслью: он никогда, никогда не влюбится в Джинни Уизли.

* * *

— Ты шутишь, — в сотый раз повторила Джинни, округлив глаза в недоверии.

— Традиция, — пожал плечами Драко, и Джинни уронила голову на скрещенные на столе руки – традиции надо чтить, а значит, придется идти навстречу. Они сидели в кухне Норы, ожидая, когда другие спустятся к завтраку. Это были первые рождественские каникулы со времен их учебы в школе, которые Джинни проводила не на сборах – о карьере пришлось забыть, по крайней мере, на время.

— Это катастрофа!

— Что – катастрофа? – полюбопытствовала шестилетняя почемучка Мари-Виктуар, забежав в кухню и мгновенно устроившись у Драко на коленях. Следом зашла Флер и приветственно махнула рукой.

— Имя для моего сына! Мне придется выбираться между чем-нибудь таким же дурацким, как Драко и Люциус, — пожаловалась Джинни, и Флер хихикнула.

— Интег’есно, о чем ты думала, выходя замуж за Дг’ако, моя дог’огая.

— Ну, уж точно не о том, что моего ребенка будут звать каким-нибудь… Полифемом или Улиссом! – в отчаянии взвизгнула Джинни, а Драко успокаивающе потрепал ее по руке.

— К чему такие крайности? Можем назвать его Фабианом.

— Фабиан! – ужаснулась Джинни. – Я никогда не назову ребенка Фабианом!

— Ох, любовь моя, — протянул Драко и откинулся на стуле, одной рукой прижимая к себе племянницу. – Я бы не советовал тебе говорить «никогда». Это как правило заканчивается совершенно неожиданно.