Охота на оборотня (преданья старины глубокой…) (джен)

Сириус:

Из Замка мы выбираемся обычно – через подземный ход, тот, что начинается за зеркалом на пятом этаже. Джеймс и Питер ещё в коридоре начинают ожесточённо спорить о подробностях последнего квиддичного матча, да так увлекаются, что застревают на полпути, вычерчивая на земле какие-то заковыристые кривые. Что они там видят – загадка, уже почти стемнело, а палочки мы, как всегда, оставили в нише сразу за зеркалом вместе с мантией-невидимкой. Превращаться вместе с нами они, в отличие от одежды, не желают, а карманов в шкурах не предусмотрено. Не в кенгуру ведь превращаемся!

Квиддичные страсти меня не особо волнуют, не фанат, хотя и хожу на все матчи, а иногда даже на тренировки – ради Джимми. Так что в спор не ввязываюсь, иду к Иве один. Сумерки быстро превращаются в ночь, Луна пока не взошла и идти становится трудно. Вот бы сразу перекинуться! Питер иногда так и делает, превращается ещё в туннеле. Ему в этом плане хорошо, он незаметный, это вам не собака размером с телёнка и не олень, разгуливающий под стенами замка… Он бы и прямо в спальне перекидывался, если бы не боялся новую кошку Филча. Старая сдохла прошлой весной к плохо скрываемой радости большинства учеников и части преподавателей, но за лето он где-то нашёл новую, такую же тощую и стервозную. Разводит он их, что ли?

Смотреть приходится в основном под ноги, так что шныряющего вокруг Ивы Нюниуса я замечаю не раньше, чем сталкиваюсь с ним практически нос к носу. И от неожиданности не нахожу ничего более умного, чем брякнуть:

— Ты что тут делаешь?

— А ты? – следует столь же «оригинальный» ответ.

— Гуляю! – сообщаю я тоном «не твоё дело».

— А твой дружок? — ехидно интересуется он. — Тоже гуляет? У него там вечеринка с привидениями? Или это специальный карцер для старост?

— А ты пойди и проверь! – бурчу я, размышляя, что он тут на самом деле делает. Хотя ясно что – за Ремом шпионит. А вот как его спровадить по-быстрому?

— Может, ещё подскажешь, как?

Нет, если не это называется «нарываться»... Я вдруг очень ясно представляю его рожу при виде оборотня в процессе превращения и не могу удержаться:

— А ты ткни во-о-он в ту шишку на стволе во-о-он той палкой!

Чего угодно я ожидал, только не того, что он так и сделает! Иначе не стоял бы столбом, наверное.

— О, вот и вход! – радуется он, заглядывая под корни.

— Слушай, не лез бы ты не в своё дело, а? — почти просительно говорю я. — Целее будешь, правда...

— Это угроза? — высокомерно интересуется этот идиот, демонстративно перекладывая палочку в правую руку. — Может, хочешь мне помешать?

Хотеть-то я хочу, только вот как? Надо было сразу хватать, а теперь не подойдёшь. Ну и где была моя хвалёная реакция? А может, попробовать прыгнуть? Да нет, не успеть… у него реакция тоже ничего. К сожалению.

Он прекрасно понимает мою беспомощность и торжествует:

— Куда захочу туда и пойду! И ты мне не указ!

— Иди-иди если жизнь не мила... – пытаюсь я ехидничать. И, не выдержав, ору чуть ли не в полный голос: — Идиот, да отойди ты оттуда, она же сейчас оживёт!

— Не твоё дело! — вопит он, тоже напрочь забыв о конспирации.

И тут Ива оживает.

Джеймс:

Шум со стороны Ивы заставил нас ускорить шаг. С кем там Сириус разговаривает? Да ещё на повышенных тонах?

Как ни странно, он один. Но начать задавать вопросы мы не успеваем.

— Наконец-то! Пит, обездвижь её скорее!

— Что за спешка, Бродяга? Вроде рановато ещё?

— Туда Нюниус залез!

— Какого .... – ахаем мы дуэтом.

— Потом расскажу! – он просто подпрыгивает от нетерпения — Представляете, что сейчас будет?!

Я представляю. В первый момент картина даже кажется приятой. В следующий… ох!

— Хвост, быстро отключи Иву! – я традиционно беру руководство на себя. — Бродяга, перекинься, подстрахуешь!

Сириус, разумеется, тоже успел просчитать ситуацию: олень в ход не пролезет, а кому-то в случае чего придётся прикрывать отступление. Выходит – ему.

— Только осторожно! – ворчит он за миг до превращения. Ну кто бы говорил!

Свет я замечаю ещё на лестнице – обнаглевший Нюниус рискнул зажечь Люмос, правда, слабенький, но всё же… А оказавшись наверху вижу, что почти опоздал. Этот тип замер на пороге комнаты, левой рукой вцепившись в открытую дверь и забыв опустить правую, с палочкой. Вообще-то, я его понимаю. Однажды мы выпустили Рема до превращения – и больше так не делали. То ещё зрелище!

Ага, пара секунд на слинять у нас, вроде, есть. А вот на разговоры точно нет! Лучшее, что я могу сделать — это хватать его и тащить к лестнице. Так этот гад ещё отбивается! Честное слово, башкой о стену я его не специально приложил! Но удачно – тащить неподвижное тело всё же легче, чем дерущееся. Я даже успеваю подхватить выпущенную им палочку – ещё не хватало здесь оставить! – и тут же понимаю, какого свалял дурака. «Люмос» погас, а свет остался. Из раскрытой двери. Добрый Дамблдор, видимо, решил, что в темноте оборотню будет ещё тоскливее и наложил на стены в его комнате заклятие свечения. Мор-р-р-ргот! Надо же было не закрыть дверь! А попробуй, когда такой вот из рук вырывается…

Я волоком тащу бесчувственного Нюниуса к лестнице. Тяжёлый, гад, а на вид и не скажешь – кожа да кости. Свинцовые, не иначе! Ох, не успеем! Уже не успели…

Лохматый сгусток тьмы в длинном прыжке проносится над моей головой. Вой, рычание, глухой удар сшибшихся тел… Я тороплюсь как могу – лезть в схватку в человеческом облике бессмысленно, перекидываться – тесно, так что остаётся только побыстрее убраться отсюда. И надеяться, что эти двое не поубивают друг друга. Вряд ли, конечно, но…

Северус:

На свете немало вещей, которые я предпочёл бы видеть как можно реже и Джеймс Поттер занимает в этом списке одно из первых мест: где-то между Блэком и василиском. А уж сейчас…

— Оклемался, — констатирует он слегка разочарованно.

— Не повезло! – поддакивают слева. Подлипала, их мелкий прихвостень. Ну же?

Третьего комментария почему-то не следует. Я сажусь, оглядываюсь и обнаруживаю, что Блэка поблизости нет. Как и моей палочки. И что мы на берегу озера, водой из которого меня, судя по всему, только что поливали.

— Палочку верни! – требую я.

— Ага, щас! – хмыкает Поттер. — Скажу, где искать. Попозже.

Палочек у них, как ни странно, тоже нет. Или не достают.

— Ты бы лучше поблагодарил, Джеймс тебе только что жизнь спас! – встревает Подлипала.

Это служит последней каплей. Спас, значит?!

— Я вас сейчас так поблагодарю! – ору я. – Такую жизнь вашим шутникам устрою! Всем расскажу, что вы тут творите!

— Ага, расскажи! – «соглашается» Поттер. — Как ты по ночам вне замка шляешься... как за преподами шпионишь... Как оборотню на клыки лез – не иначе сам в оборотни метишь, а? Или однокурсника прибить хотел под благовидным предлогом? Как ты думаешь, какая версия более правдоподобна?

И ведь прав, гад – со стороны всё выглядит именно так!

— Про оборотня вашего расскажу! — я ещё пытаюсь хорохориться, но уже понимаю, что проиграл.

— Ага, директору! – Поттер усмехается. — Он ведь личных дел учеников не читает...

— Ты ещё в Министерство напиши, — ехидно добавляет его дружок. — Вдруг там кто не в курсе!

— Я ребятам расскажу! — выкладываю я последний козырь.

— Только попробуй! – разом звереет Поттер. — Мы тогда про вашу встречу такого порасскажем! Как ты оборотня издали увидел и..., в общем, ты понял. В подробностях и с комментариями!

Я представляю как этот гад сидит боком на зависшей в полутора ярдах над землёй метле (одна нога на древке, вторая покачивается над полом – обожает он такой трюк, мало кому удается долго держать метлу в статике да ещё и в нестандартной посадке) и вещает нечто вроде: «Подхожу это я сзади, смотрю: в комнате оборотень, а этот на пороге только что лужей не растёкся… Впрочем, лужа там тоже была…». С него станется! И ведь поверят ему! Все поверят! А если ещё Блэк свои пять кнатов внесёт…

— Вас из Школы выгонят! Всех! – я сам чувствую, как жалко это звучит.

— Ага, вместе с тобой! – Поттер тоже знает, что раунд остался за ним.

— А твои дружки как повеселятся! – с восторгом добавляет Подлипала. Я представляю реакцию некоторых «дружков» — и едва снова в обморок не грохаюсь.

— В общем, давай так, — подводит итог Поттер, — ты молчишь и мы тоже. Но если хоть один человек... ну, ты понял!

— Вы у меня ещё дождётесь! — это звучит ещё глупее, чем всё предыдущее, но на большее меня уже не хватает. Поттер только плечами пожимает. Поворачивается ко мне спиной и идёт – почему-то в сторону леса. Подлипала, естественно, за ним.

— Эй, а моя палочка? – ору я вслед.

— На дереве дупло, там и ищи, — бросает Поттер через плечо. Вот сволочь!

Пока я забираюсь на дерево и разыскиваю дупло, а в нём – палочку (с ужасом думая, не соврал ли этот гад), парочки и след простыл. А всё же – почему Блэка с ними не было? Чтобы он да не захотел полюбоваться на последствия своей «шуточки»?! Может, сам оборотню достался? Да нет, в такое счастье не верю… И как мне теперь в Замок конспиративно попасть? Хотя бы утром?

Питер:

Когда мы отходим подальше Джеймс одобрительно говорит:

— Про Министерство ты здорово ввернул! Там ведь и правда могут не знать. А теперь у него и мысли такой не возникнет…

И, помолчав, добавляет просительно:

— Сбегай, глянь, ребята там друг друга не покалечили? Мне-то превращаться нельзя пока этот тип тут бродит… Я тебя здесь подожду, ладно?

Я киваю и перекидываюсь. Вот так вот, большие и сильные, не обойтись вам без маленького и незаметного!

Сириус:

Я сижу у двери, за которой тоскливо и обиженно воет оборотень. Временами он пробует дверь на прочность, но она выдержала четыре с лишним года, выдержит и ещё одну ночь. Я вдруг соображаю, что его может раздражать запах крови и отхожу подальше, к самой площадке. Рана на морде не затянулась, вернее, при превращении вроде бы закрылась, но, стоило вернуться в собачий облик, снова начала кровоточить. Я всё время пытаюсь её зализать, но выходит плохо. А превращаться в человека нельзя, человеческий запах разозлит его ещё сильнее… И выпустить его в таком настроении нельзя… Вот и сижу. Вой слушаю.

Это худшая ночь в моей жизни. Куда как хуже той, когда я окончательно решил, что не вернусь домой даже под «Империусом». Из-за дурацкой минутной прихоти я крупно подставил двух людей, одного из которых искренне люблю, а другого – глубоко уважаю. Идиот, идиот, идиот! Интересно, ребята догадаются запугать Нюниуса позором? Должен же он понимать, что если он болтать начнёт, так и мы не промолчим! Впрочем, кто его знает. Может и рискнуть…

Всё же звериные чувства гораздо острее человеческих — Питера я слышу издалека. Сбегаю вниз и перекидываюсь, знаком велев ему сделать то же. Правда, так практически ничего не видно, зато разговаривать удобнее. Запах крови он, конечно, учуял, и теперь первым делом интересуется:

-Ты его или он тебя?

— Ерунда, царапина, — пользуясь темнотой вру я. — Скажи лучше, как там у вас прошло?

Он рассказывает. Отлично! Как я и думал, ребята поняли, за какую верёвочку дёргать и всё сделали как надо. Только бы сработало!

— А как этот тип сюда попал? – в свою очередь спрашивает он.

Признаваться не хочется. Но куда деться-то?

— Это я ему сказал, как Иву отключить.

— Ты-ы-ы? А зачем?

— А низачем. Пошутил. Он тут шлялся вокруг, вынюхивал…

— Ну ты даёшь! — бормочет Пит со смесью ужаса и восторга. – А если директор всё же узнает? Представляешь, что с тобой сделают?

— Насмерть не убьют, — отмахиваюсь я. — Шли бы вы в Замок, ребята, а то хватится кто, тогда уж точно не отбрехаемся.

— А ты?

— А я тут посижу. А потом… ну, ещё где-нибудь. Уроков ведь завтра нет. Днём под нашим деревом встретимся. Палочку мою прихватите, ладно?

— А если про тебя спросят? Например, почему на завтрак не пришёл?

— Ну, скажите, что понос пробрал. Или что купаться побежал утром по холодку… Придумаете что-нибудь.

Мы перекидываемся одновременно. Питер ныряет в лаз, а я возвращаюсь на площадку и ложусь, уткнувшись мордой в лапы. Кровь вроде бы остановилась, ещё пара превращений – глядишь, и совсем заживёт. А вот с совестью что делать?

За дверью тоскливо воет оборотень…

Ремус:

Если в обращённом виде я не могу себя контролировать, то это не значит, что потом ничего не помню. Всё я помню! Ну, не всё, но многое. Однако сегодня события прошедшей ночи кажутся кошмарным сном, и я с особым нетерпением жду друзей, чтобы убедиться в этом. Задавать вопросы мадам Помфри я боюсь даже в самой обтекаемой форме.

Наконец дверь открывается... и я обливаюсь холодным потом. Входят только двое. Сириуса нет, и это подтверждает худшие мои опасения. Значит – не сон?! Но если бы с ним было плохо, он был бы здесь... или всё ещё хуже? Последнее, что я чётко помню – это окровавленная лохматая морда с глубоким следом от когтей, чудом не задевших глаз... Точно ли от когтей?

— Не трясись, невредим этот идиот, — Джеймс никогда не отличался особой проницательностью, но, видимо, физиономия у меня уж очень выразительная, — ну, почти...

— Которого ты имеешь в виду? – хихикает Питер.

— Обоих! – Джеймс мрачен и шутить не расположен. – Нет, правда, в порядке он, не бойся. Просто понимает, что это не надолго. И не хочет публичных разборок.

— Или вы мне всё сейчас же рассказываете в подробностях, — рычу я, — или я вас прямо в человеческом облике покусаю!

Питер начинает рассказывать. Он откровенно доволен: в кои-то веки глупость сделал не он. Джеймс, мрачно отвернувшись, сидит на соседней кровати и методично обдирает лак со спинки. Оплошность Сириуса он переживает как свою. В злые намеренья Мягколапа (во всяком случае, по отношению ко мне) я напрочь не верю, но всё равно возникает желание прибить придурка. Это же надо такое вытворить!

Чувствую я себя отвратительно, но отлёживаться после услышанного всё равно больше не могу.

Сириус ждёт нас на берегу, под нашим любимым деревом. Вид у него такой виноватый и несчастный, что у меня тут же пропадает желание не только «прибить», но и ругать этого обормота. При нашем появлении он не встаёт и даже не меняет позу, только поднимает голову – и я вижу едва затянувшийся рубец. Это как же глубоко я его разодрал? Обычно при перекидывании и следа не остаётся, ребята этим часто пользуются... А если бы в рану попала слюна... А если попала?! Да нет, не похоже...

Мы стоим над ним, как три Немезиды и молчим. Пять минут назад казалось, что вот сейчас такое скажу... А какое?

Он заговаривает первым:

— Да не смотрите вы на меня так! Сам знаю, что идиот! Рем, ну хочешь, набей мне морду, заслужил!

— Я тебе сам набью! – рычит Джеймс. – Больнее будет!

— Оба! – с готовностью соглашается Сириус.

Ну и как на него сердиться? Он ведь и правда сам всё понимает… И этот шрам ещё…

— Да ладно тебе, ну не подумал – бывает... – неуверенно говорю я. — Тебе ведь от меня и так уже досталось...

— Мало досталось! – злится Джеймс. Бродягу он давно воспринимает как часть самого себя и от этого сейчас особо непримирим.

— Да кабы не подумал! – неожиданно признаётся Сириус — А то именно что подумал. Вернее, представил. В подробностях. Потому и ляпнул. Вот о последствиях для тебя точно, не подумал, идиот!

— А следовало бы! – всё ещё мрачно, но уже потихоньку оттаивая ворчит Сохатый.

— Да мне ведь и в голову не пришло, что этот тип МОИМ советом воспользуется! – с отчаяньем восклицает Сириус. — Вот я лично поостерёгся бы, даже посоветуй он мне зонтик взять в дождливую погоду!

— Эт точно... – задумчиво тянет Джеймс, привычно ероша волосы. И решительно встряхивает головой. — Ладно, проехали. Будешь теперь думать прежде чем языком молоть или палочкой размахивать. Кстати, ко всем относится.

И, после секундного размышления, самокритично добавляет:

— Ко всем четверым.

— А морду набить? — разочарованно вопит жаждущий искупления Сириус.

— А вот фиг тебе! Мучайся! – злорадно заявляет Джеймс. И я понимаю, что мир восстановлен.

Северус:

Ну и конечно же вернуться «конспиративно» не вышло! Интересно, как Поттеру с компанией это удалось? Их-то никто не заметил. Или заметили, но звезде квиддича всё можно по обыкновению? Или и меня не заметили, просто кто-то из соседей по комнате заложил, что не ночевал? Как бы там ни было, но сейчас я стою в кабинете декана и мучительно пытаюсь решить для себя: что лучше? Вылететь из школы одному, но без комментариев или вместе с Блэком, но под всеобщий хохот? Тем более, что Поттер выставит себя героем-спасателем и не только не пострадает, а ещё и награду, глядишь, получит! Если бы не это, я, возможно, ещё рискнул бы. Но знать, что он тут хихикает за моей спиной… А Блэку, похоже, на исключение наплевать – ему всё как с гринделоу вода.

По зельям я прочно занимаю (вернее, делю) первое место на курсе, поэтому Слизень относится ко мне хорошо, несмотря на отсутствие влиятельных родственников. И сейчас искренне огорчён моим упрямством – тяжело вздыхает, морщится, нервно теребит пуговицы на толстом животе… Зря, они и так едва держатся! Вот сейчас опять уговаривать начнёт.

— И всё же, Северус, как это понимать? Уж от тебя я подобного не ожидал, право… Прежде ты не был склонен столь явно нарушать правила.

Я молчу. Он вздыхает ещё тяжелее и произносит с почти детской обидой:

— Что ж, ты сам меня вынуждаешь! Я надеялся не выносить твои проступки за пределы факультета, но раз ты упорствуешь… Будешь объясняться с директором.

А ведь это идея! Дамблдору огласка наверняка нужна ещё меньше, чем мне. Я-то в конце концов переживу, не привыкать, а ему могут грозить серьёзные неприятности. Вот, значит, и поговорим. Хоть поймёт, наконец, что за фрукты его любимчики.

Как бы ещё от Слизня избавиться?

Сириус:

Ненавижу, когда на меня так смотрят! Молча. Маман вот всегда сразу начинала орать. В основном про «позор рода». Меня это как-то резко взбадривало, и я или увлечённо изображал скульптурную композицию «Гоблин-банкир отказывается назвать грабителям пароль», или тоже начинал орать. Глупо, но увлекательно. А под таким вот взглядом орать не хочется. Хочется провалиться сквозь пол до самого глубокого подземелья, а потом ещё мили на две. Или на три.

Сначала Дамблдор допрашивал нас по отдельности. Меня, как обвиняемого, последним. Мы говорили в общем-то правду. Почти. Рем сказал, что мало что помнит, да, кажется, что-то его здорово разозлило – может и были рядом люди, наверное, а иначе что ещё? Питер – что мы ему велели караулить снаружи, он и караулил, а потом Джеймс вытащил бесчувственного Снейпа, они вместе отнесли его на берег и привели в чувство. Джеймс вообще рассказал всё, что делал и как делал, только и соврал, что мы палку выломали из ближайших кустов. Правда, выломали. Час назад. Я сказал, что пока Джеймс тащил Ню… тьфу, Снейпа, я успел захлопнуть дверь и задвинуть засов. В принципе, всё именно так и было.

Ну, сначала пришлось наш разговор пересказать, конечно. Что ляпнул, как, почему, зачем… а что я мог на это ответить? Низачем. По глупости. Вот только директора такой ответ не сильно устроил. Но как мне было объяснить, что сам на месте Нюниуса ЕГО советом в жизни бы не воспользовался?! Что просто представил, как он с воплем драпает по туннелю, прикладываясь головой обо все выступы? Что напрочь не верил, что наш Рем ВЗАПРАВДУ способен на кого-то напасть? Не верил – пока когтями по морде не получил. Я и испугался-то больше за него…

Потом директор собрал в кабинете нас всех и для начала поинтересовался, что мы трое, собственно, делали снаружи после заката. На это у нас тоже был ответ – сам по себе, правда, грозящий изрядным наказанием. Сказали, что собирались ловить Люмиков – светящихся рачков, которые водились в озере и как раз в полнолуние всплывали у самого берега. Мы их однажды действительно ловили, хотели одно хитрое зелье состряпать, да не вышло.

На это он только хмыкнул. Помолчал, глядя исподлобья, и, наконец, сказал именно то, чего мы опасались:

— А теперь говорите, что вы от меня пытаетесь скрыть? И имейте в виду, я ведь могу и сам узнать.

Это-то мы знали. Что может. Правда надеялись, что сделать это незаметно для нас не сумеет. Конечно, стоит ему капельку напрячься – все наши доморощенные блоки по рецептам из магловских книжек рассыплются, как бумажные, но хоть поймём, что попались.

Нет, Рем всё же гений! Сразу сказал, что директор почует недоговоренность. И мы решили, что именно оставим «на последнее признание». На предпоследнее. О действительно последнем даже думать не хочется. Даже если не накажут за нелегальщину, с ночными прогулками будет покончено раз и навсегда. А нам ведь сколько ещё времени учиться! Или уже не «нам», а «им»? Вот вышибут меня и правильно сделают. Только куда я пойду после этого, хотелось бы знать? А, ладно, что-нибудь придумаю. Сам виноват, никто за язык не тянул… А вот если Дамблдор узнает о наших «прогулках при луне»…

— Ну же? – подтолкнул директор.

— Ну-у-у-у… — медленно начал я, старательно изображая «последний рубеж обороны». И, словно решившись, выпалил: – Я не сразу сумел дверь закрыть. Он меня царапнул. Когтями, через щёлку.

— Ну-ка покажи! – директор явно встревожился.

Я коснулся почти уже незаметного (если не приглядываться) следа. Дамблдор долго изучал его – сперва просто смотрел, потом ощупал рукой и, наконец, что-то сделал с помощью палочки, при этом шрам начал здорово саднить, правда, неприятное ощущение быстро прошло.

— Вроде бы чисто… — пробормотал наконец директор, – но проследить надо, конечно… Кто залечивал?

— Джеймс.

Это правда, шрам убирал Джимми, он лучше нас всех владеет подобными чарами. Они на своём квиддиче вечно в синяках и ссадинах, не бегать же к медичке с каждой царапиной?

— Ладно. И как же тебе уцелеть удалось?

— Я его укусил, — признался я.

— Что?! – такого изумления на лице Дамблдора я не видел ни разу. Да и мало кто видел, наверное.

— Ну, я растерялся… Больно было… Навалился на дверь, она ему лапу зажала, а я и цапнул зубами… ничего не соображал в тот момент. Он, наверное, не ожидал такого – вырвал лапу, а я успел дверь прихлопнуть и засов задвинуть.

Джеймс за моей спиной сдавленно хихикнул.

— Это выглядело смешно, мистер Поттер? – когда Дамблдор сердится, он всегда жутко официален.

— Да не видел я! – забормотал Джимми. – Представил вот сейчас…

— Вы бы лучше представили, по какому краешку вы все прошли!

Мы промолчали. А что тут скажешь-то?

— Ладно, — решил директор, – вы трое можете идти. За свою ночную прогулку получите, что положено, а больше вроде бы не за что. А вы, Блэк, останьтесь.

Я прямо-таки затылком ощутил, что Джеймс готовится что-то ляпнуть, и за спиной показал ему кулак. Так что вышли они молча. А мы с директором остались.

Вот и стоим теперь друг перед другом. И молчим.

Наконец Дамблдор отворачивается и, почему-то не глядя на меня, говорит:

— Надеюсь, вы понимаете, Блэк, что едва не убили человека?

Я взрываюсь, как неумело состряпанный фейерверк – ярко и бессмысленно:

— Джеймса я едва не убил! И Рема подставил! И вас… наверное! А этот сам полез! Я его туда не гнал! Наоборот, предупреждал: не лезь! И, скажете, он не знал, куда лезет?! Не знал, да?!

— Знал, — директор говорит очень спокойно и от этого мне становится невыносимо стыдно за собственную истерику. — Во всяком случае – догадывался. И, возможно, не в этот раз, так в следующий, сам бы нашёл способ войти. И я даже не исключаю, что тогда всё кончилось бы для него намного печальнее. Вот только всё это ничего не меняет в том факте, что ты ради минутной прихоти послал человека почти на верную смерть.

Я молчу. Сказать мне нечего. Он прав. Но и я тоже прав! Прав… наверное. Ну и легче мне от этой правоты?

Молчание растягивается, как резинка – того и гляди щёлкнет по носу. Наконец директор бросает небрежно:

— Ладно, можешь идти.

Я иду. Уже у двери он окликает меня:

— Сириус!

Я останавливаюсь.

— Если почувствуешь хоть малейшее недомогание, сразу иди ко мне. Особенно, если шрам начнёт болеть. Понял? Кстати, как ты вообще себя чувствуешь? Ты ведь должен был много крови потерять, да ещё завтрак пропустил.

Крови и правда было прилично, я, как мог, затёр её пятна, а сверху пылью присыпал, но всё равно видно.

— Нормально я себя чувствую! – заверяю я. — А поесть мне ребята принесли!

— Да? Ну, ладно. Ты хочешь что-то спросить?

Я колеблюсь: стоит ли так-то уж наглеть? Ай, ладно, хуже не будет. Куда уж хуже…

— Скажите, сэр, вы ведь говорили с... со Снейпом. Он не разболтает про Рема?

Директор молчит так долго, что я уже не надеюсь на ответ. Но он всё-таки отвечает:

— Нет. Он ведь тоже не безгрешен. Вот и будет ему наказание – молчать.

— Спасибо, — я поворачиваюсь к двери.

Он снова останавливает меня:

— Ты даже не спросишь, какое наказание ждёт тебя самого?

— Придумаете – сами скажете.

— Скажу. Никакого.

Они что, сговорились? Я чуть не произношу это вслух.

— Никакого, — повторяет директор. – Есть вещи, за которые наказывать бессмысленно. Ибо наказание – это не месть, а урок. А этот урок ты можешь выучить только сам. Или НЕ выучить, но я все-таки склонен верить в лучшее. Так что иди и думай.

Я иду.

Ребята ждут меня в коридоре.

— Нюниус будет молчать, так директор сказал, — сообщаю я главное.

— Ура! – шёпотом вопит Джеймс.

— Здорово!— подхватывает Пит.

— Спасибо, — тихо говорит Рем. – А тебе что будет, он не сказал?

— Сказал. Ничего.

— Как это – ничего? – изумляется Пит. – Совсем ничего?

— Совсем.

— Да-а-а – вздыхает всё понявший Рем. А добрый Джеймс предлагает:

— Ну давай я тебе тогда и правда морду набью, что ли…

Но выполнять предложение не торопится.