А как же Рождество? (джен)

У Гарри в жизни происходило много странных событий. Очень много, если честно. Но несколько из них он мог предвидеть — хотя бы то, что попадет в очередные неприятности, в последнее время это и странностью не было.

Но такого он точно предвидеть не мог.

Стоял конец декабря, и, хотя Амбридж порядочно портила всем нервы, в замке витало легкое предпраздничное настроение. Рождественская суета была уже не за горами, и все студенты — и те, кто собирался остаться на каникулы в Хогвартсе, и кто собирался уехать (и Гарри в их числе) — уже предвкушали веселые посиделки в своих компаниях. Многие еще и считали часы до того времени, когда заканчивались уроки, причем не только из-за того, что уроки сами по себе были явлением не слишком приятным, но и потому, что хотели пойти на улицу. Зима в этом году выдалась прекрасная, снежная, и даже старшекурсники с огромным удовольствием включались в снежные битвы.

И именно поэтому новый указ просто поверг всех, даже слизеринцев, в шок.

Профессор Амбридж этим дикретом номер... никто уже и не помнил, какой номер, слишком много их было, — профессор Амбридж запретила снег.

То есть — совсем запретила.

Никто долго не мог понять, почему, а тем более, что это должно значить... до тех пор, пока не увидели во дворе Хогвартса Филча с лопатой, крайне недовольного чем-то Флитвика и саму Амбридж в ярко-розовом, режущем глаза своей пестротой, пальто.

Пока она раздавала указания и старательно подражала никому не известным командующим, зрелище собрало немало зрителей. Студенты, которым всякие необычные происшествия были по душе гораздо больше тягостных последних уроков, высыпали во двор и окружили внутреннюю площадку. Никто не решался выйти, чтобы не навлечь на себя гнев раздраженной Долорес, и потому опоздавшим пришлось вставать на мысочки и смотреть поверх чужих голов. Кто-то из малышей додумался забраться на плечи особо крепким старшекурсникам, и это еще больше затрудняло обзор.

Гарри, к своему сожалению до этого сидевший на Зельях и потому оказавшийся в последней «волне» подошедших, разглядеть из-за кучи спин почти ничего не мог. Они с Роном обменялись недовольными взглядами, но, поработав локтями и воспользовавшись звонким голосом Гермионы, все-таки выбрались вперед.

— Мерлин! — Рон скорчил кислую рожу, ткнув пальцем в сторону старательно очищающего дорожку Филча. — Это будет сниться мне в кошмарах!

Несчастный завхоз, раскрасневшись то ли от активного движения, то ли от всеобщего внимания, пытался игнорировать нарастающий шепот (видимо, не слишком успешно). Лопата, которую выдала ему Амбридж, была жутко неудобной, ручка у нее скользила, а палка то и дело норовила прогнуться под весом снега.

Флитвик, который, по идее, был призван помочь ему в расчищении площадки и удалении снега, казалось, не собирался делать вообще ничего. Скрестив руки на груди, он стоял в отдалении от Филча и мрачно рассматривал Амбридж. Та, видя, что у ее помощника ничего не получается, уже разве что слюной не брызгала от гнева и больше, чем когда-либо, напоминала выкатившую глаза жабенку.

— Почему же в кошмарах, Рон? — спросил, забавляясь, Гарри. — Такое не каждый день увидишь... Кто-нибудь знает, чем Амбридж снег не угодил? — спросил он у окружающих, покрутив головой.

Стоявшая рядом третьекурсница опасливо и настороженно глянула на него и, убедившись, что в данный момент он опасности не представляет и глупостей выкидывать не собирается, произнесла:

— Кажется, кто-то забросал ее снежками и засунул ей в кабинете снежную фигуру. И чары хитроумные сверху наложил.

Гарри с Роном обменялись понимающими взглядами, вспомнив, как на прошлой неделе Фред с Джорджем чуть до смерти не напугали Гермиону, заявившись в библиотеку и на полном серьезе зарывшись среди каких-то книг по уходу за садом. Наверное, они отыскали все-таки какое-то заклинание, которому Амбридж ничего противопоставить не смогла.

— Что за фигура-то? — решил уточнить Рон.

Третьекурсница пожала плечами, неожиданно мило ему улыбнулась (Рон побледнел и сделал полшага назад) и сказала:

— Никто не знает точно, но, думаю, или очень толстая снежная баба, или разукрашенная жаба. — Она понизила голос и добавила: — Говорят, Амбридж завопила на весь коридор, когда увидела эту штуковину в луже.

Гарри захихикал, чувствуя, как неприятный осадок от двух часов в компании Снейпа и слизеринцев потихоньку отходит, — и именно в этот момент за спиной раздался противный и привычно растягивающий гласные голос:

— Дай пройти!— Малфой, распихав стоявших сзади, подошел к Гарри с Роном и с изумлением уставился на открывшуюся ему картину. Крэбб с Гойлом, выросшие за его спиной, опасливо переглянулись, и было отчего. — Нужно помочь профессору! — объявил Драко. — Ну-ка, парни... — он обернулся, попутно скорчил презрительную рожу, адресовав ее Гарри, и повелительным тоном скомандовал: — Ноги в руки, палочки достали — и вперед, убирать снег!

Крэбб с Гойлом одновременно тяжело выдохнули, изобразили печальные лица и вышли вперед. Кто-то из них, видимо, попутно отдавил Малфою ногу, так что он, забавно ойкнув и коряво выругавшись, добавил:

— И чтоб смастерили какие-нибудь фигурки там, с краю!

Гарри с Роном недоуменно переглянулись. Малфой, очевидно, указ Амбридж не читал, раз думал, что она всего лишь хочет разгрести снежные завалы. Впрочем, мешать ему они не собирались, снова начиная улыбаться, и начали негромко переговариваться.

Драко некоторое время прислушивался к голосам гриффиндорцев, но потом, махнув рукой на их ничего не стоящие секреты, стал наблюдать за присоединившимися к Филчу Крэббом и Гойлом. Они неумело махали палочками, пытаясь левитировать снежные комы, но только роняли их, отчего снег белой кашей разлетался по площадке, попадая им на одежду и Филчу в лицо. После нескольких таких контрастных душей тот, не выдержав, отбросил лопату (которая чуть не ударила Амбридж и лишь чудом пала к ее ногам) и что-то негромко, но явно разозлено пробормотал.

Парни замерли, бросив друг на друга непонимающие взгляды, и Филч, видимо, окончательно рассвирепев, позвал Амбридж. Та, поджав губы, обошла лопату с таким видом, будто затаила на нее смертельную обиду, и спросила тоненьким голоском:

— Что происходит? Мистер Крэбб, мистер Гойл?

Те пожали плечами и что-то пробормотали в свое оправдание. Амбридж, обернувшись, громко воскликнула:

— Мистер Малфой, будьте добры подойти сюда!

Драко, гордо выпятив грудь и жалея, что не приколол свой значок инспекционной дружины к уличной мантии, быстро вышел вперед.

— Мистер Малфой, как вы думаете, что я делаю?

Он растерялся и, неуверенно покосившись на Крэбба, отряхивающего белесые брючины, ответил:

— Очищаете от снега дорожку, профессор. Чтобы сделать из него потом что-нибудь красивое.

В толпе студентов раздались разрозненные, но довольно дружные, смешки, и Драко понял, что сказал что-то не то. Об этом, впрочем, свидетельствовал и вид профессора.

— Отработка! Неделя отработок, мистер Малфой, с сегодняшнего дня.

— Но послезавтра уже Рождество! — не сдержавшись, произнес Драко, чувствуя, что попал в переплет.

Амбридж передернула плечами.

— Персонально для вас оно отменено, мистер Малфой!

Драко возмущенно вздернул брови и лишь в последний момент печально вздохнул, вместо того, чтобы бросить свой обычный козырь, отцовское имя, и с несчастным видом посмотрел на Крэбба с Гойлом.

— Нам продолжать? — спросил Гойл, изображая что-то, похожее на улыбку, и Драко только и смог, что разочарованно помотать головой.