У судьбы на краю... (джен)

Я стояла на краю…

На краю всего: этого жалкого мира, своей никчёмной жизни, страданий и непонимания со стороны тех, кто мне дорог.

На краю всего…

Я шла по незнакомой дорожке и ощущала, как пустота поглощает меня, вступая в неравную схватку с одиночеством. И пусть говорят, что это лишь депрессия, но я-то знаю — в моей душе царит апатия, апатия к жизни.

Легкий шаг…

Ещё один…

А зачем? И куда?

«В никуда», — шепчет безжалостно внутренний голос.

Замолчи! Уходи! Не хочу тебя слушать!

И снова одна… опять пустота.

Вдруг я увидела перед собой яркий свет. В считанные секунды он ослепил меня.

Я остановилась.

На душе стало так легко и тепло. Я просто купалась в лучах этого света, которого мне так не хватало. Затем я сделала шаг вперёд, навстречу неожиданному и в то же время такому необходимому мне теплу. И в этот миг почувствовала, что лечу, лечу, как птица и не могу остановиться. Да мне это и не нужно. Такой счастливой я ещё никогда не была. Забыв обо всем на свете, я смотрела в голубую даль, которая маняще раскрывалась передо мной.

Пронзительный женский крик заставил меня вернуться к реальности, но было уже слишком поздно. Манящий свет накрыл меня с головой.

* * *

Очнулась я в каком-то темном и сыром месте. Оно было похоже на парк: кругом деревья, шелестит листва, и в центре была старая детская карусель.

«Должно быть, я сплю», — подумала я.

- Нет, не спишь, — ответил мальчишка лет пяти, сидевший на этой карусели.

На дворе стояла глубокая ночь, а мальчик сидел совсем один. Мне стало жаль его, отчаянно захотелось проявить заботу, помочь.

- Кто ты? Как тебя зовут? И где твоя мама?

- Меня зовут Том. У меня нет мамы, — спокойно ответил он.

Странно, но почему-то я вспомнила, что всегда мечтала иметь сына. И непременно назвала бы его Томасом.

- А где же твой папа?

- Папа попал в аварию. Его сбила машина. Насмерть, — тихо добавил он.

Я не знала, что на это ответить. Просто смотрела в его зелёные глаза, и почему-то они показались мне очень знакомыми. Будто мы уже виделись раньше. Вот только где?

- Пойдём. Я должен тебе кое-что показать.

Он взял меня за руку и куда-то повел. После того, как мрачный осенний парк остался позади, мы подошли к моему дому.

- Смотри.

Мальчик показал пальцем в небо. Когда я подняла свои глаза вверх, то увидела на крыше собственного дома фигуру человека, который вот так легко и бесстрашно ходил на краю самой крыши. Вдруг этот человек остановился и сделал шаг вперёд, он сорвался с крыши.

В это время с ночной смены возвращалась моя мама. Она увидела толпу вокруг нашего подъезда и подошла узнать, что случилось. А когда увидела летящую вниз фигуру, на её лице застыла тень ужаса, она закричала. Затем упала на колени около бездыханного тела и залилась горькими слезами. Я никогда раньше не видела её слёз и подошла взглянуть, что же её так напугало. У меня внутри всё словно застыло…

Перед мамой лежала я…

В этот момент в моей голове начали возникать картины из вчерашнего дня. Я вспомнила, как надо мной в очередной раз смеялись одноклассницы, как опять ругалась классная за неуспеваемость и, напоследок, я собственными глазами видела, как мой любимый целовался с моей лучшей подругой. И всё это за один день! Мне было очень плохо, хотелось уехать далеко-далеко и никогда сюда не возвращаться. Я не помню, где бродила весь день и всю ночь, но мне было необходимо побыть одной. А время плыло так быстро и незаметно…

Я пришла домой под утро, на пороге меня встретил отец. Судя по уставшим глазам, он не спал всю ночь — ждал меня. Как только я вошла, он принялся вычитывать, ругать меня. Было и без того тошно, а его слова, словно лезвие ножа, вонзались в мою душу.

- Как же вы все меня достали! Ненавижу вас! — крикнула я и побежала, куда глаза глядят.

Спустя какой-то миг я оказалась на крыше собственного дома. Не знаю, почему именно там. Я просто ходила по ней и ни о чём не думала. Начало всходить солнышко, его первый луч согрел меня своим теплом, и я пошла на свет…..

Больше я ничего не помню.

Ничего не понимаю. Эти незнакомые люди, сочувственно склонившиеся над бездыханным телом, рыдающая горькими слезами мама, я — все словно во сне.

Оглянувшись на мальчика, я заметила, что картинка поменялась. Теперь я нахожусь в собственной квартире и слышу, как ругаются двое. Мои родители. Мать обвиняла отца в том, что он был слишком жесток по отношении ко мне, а он оправдывался тем, что всю ночь не спал, обзвонил всех знакомых и очень волновался. Вдруг мама сказала такое, от чего у меня побежали мурашки по коже:

- Это ты виноват в её смерти!

Папа ничего не ответил, просто собрал свои вещи и ушел, захлопнув дверь. Я бросилась за ним, за спиной плакала мама, но я не могла оставаться с ней, ведь нужно было догнать папу, сказать ему, что он ни в чём не виноват. Он замечательный отец, а вот я часто вела себя неподобающим образом. Это я во всем виновата, только я одна.

Я бежала по вечернему городу.

Казалось, что всё было как обычно: всё так же ярко горели огни, так же звучала музыка со всех сторон и доносились голоса. Но это был не обычный вечер, тень ужаса витала в атмосфере. Горе своими огромными крыльями обнимало того, кто был мне так дорог! Да, папа часто был строг со мной, ему никогда не нравились мои подруги, парни, которых я выбирала, меня всегда воспитывали в «лучших» пуританских обычаях. И в то же время он всегда поддерживал меня, всегда был рядом, когда мне это было так необходимо. И вот сейчас я бегу за ним по всему городу, чтобы сказать то, о чём молчала всю жизнь: «Если бы дети могли сами себе отцов выбирать, то мне пришлось бы в огромной очереди за тобой стоять. Ты лучший отец в мире, я люблю тебя!»

Ну почему мы понимаем, как нам дороги близкие люди только когда теряем их?

— Пожалуйста, папа, не иди туда! — кричала я, но он меня не слышал и уже свернул в тёмный переулок, в котором стояло несколько человек.

— Эй, старик, есть прикурить? — сказал один из них, загораживая собой проход.

- Папа, не зли их! Просто отдай всё, что они захотят, и иди дальше, уходи отсюда!

Никто меня не услышал, а отец просто стоял и смотрел куда-то вдаль, его глаза были пустыми, ничего не выражающими. В них не было ни тени страха.

— Ты что оглох, папаша? — с явным раздражением спросил всё тот же поддонок.

Вдруг каменная непроницаемость исчезла. После этих слов отец упал на колени и издал полный ужаса и отчаяния звук. Его руки с силой сжимали голову, а на землю посыпались большие, как град , слёзы.

От такой картины я почувствовала себя ещё большей тварью, чем эти гады, окружившие его.

— Да ну его, что с него возьмёшь? Больной какой-то! — сказал чей-то незнакомый голос.

Те гады ушли в противоположном направлении.

А я просто стояла и не знала, что делать дальше. Я должна была его успокоить, извиниться, но не могла. Я словно остолбенела, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Плакала от боли, что, словно острие ножа, впилась в моё сердце, пыталась кричать, звать на помощь, но не смогла произнести ни звука.

Вдруг папа резко вскочил с того места, где только что находился и куда-то побежал.

Я без раздумий побежала следом и догнала его в какой-то старой, вонючей забегаловке. Я с изумлением смотрела на то, как он одну за другой опорожняет стаканы мартини.

— Он спился,— раздался рядом детский голос. — Не смог простить себе твою смерть. А ты помнишь, что у него была больная печень? Он умрёт через пару месяцев. Его замёрзшее тело найдут в снегу неподалёку от того парка, в котором ты меня встретила.

Слова Тома прозвучали, как приговор. Я почувствовала пульсирующую боль в висках, стало трудно дышать, а сердце стучало так громко, что на миг я перестала слышать голоса окружающих.

- Нет! Нет! — закричала я. — Я не могу это допустить! Я…

— Подожди, это ещё не всё, что я должен тебе показать.

Том взял меня за руку, и мы вдруг снова оказались в другом месте.

Это место я не перепутаю ни с чем.

Городское кладбище.

Мои похороны…

Над моей могилой стояла мать. Боже, как она изменилась! Сильно постарела, в её пустых глазах не было ничего, кроме горечи потери, ещё вчера невероятно красивая, она превратилась просто в старуху. Все мои родственники собрались здесь, на их глазах были слёзы…

Глядя кругом, слушая этот душераздирающий плач, я вдруг почувствовала огромное беспокойство на сердце. А вдруг это не сон? Что, если всё происходящее — реальность?!

Нет, я не хочу в это верить!

Я подняла глаза к небу, но и в небе не было покоя: укутанное тучами, оно всё шевелилось, двигалось, содрогалось. Ужасающий вой ветра в моих ушах, громкое журчание воды неподалёку — всё меня раздражало. Тревожное оживление чудилось повсюду, ведь тревога росла во мне самой.

Похороны закончились, и все разошлись. Почти все. Там оставалась мама.

— Доченька моя… любимая. За что? Почему? Ты была смыслом моей жизни! Зачем мне теперь жить?!

От этих слов я снова почувствовала приступ новой боли. Но разве можно чувствовать боль во сне? Можно ли испытывать всё то, что сжигает меня сейчас?

Вдруг всё растворилось словно в тумане. Моё внимание привлекла фигура человека, стоявшего неподалёку. Он тоже пришел проститься со мной. Моя тайная любовь. Эрик.

— Что он здесь делает? Я думала, что он и имени моего не знает.

— Ну конечно знает! Ведь он же любит тебя, — сказал златокудрый мальчик.

Шок — единственное, что я испытала в этот момент.

— Этого не может быть! Он же самый популярный парень в школе. Он и в сторону мою не посмотрит. К тому же, он даже не говорил со мной ни разу.

— Но ты тоже с ним не говорила, хотя была влюблена…

Пошёл сильный ливень, а Эрик всё равно стоял над моей могилой. Стоял и плакал. Я не могла смотреть в его глаза, это было невыносимо. Поэтому я перевела взгляд на мальчика и только сейчас поняла, кого он мне напоминает.

Эрика. Те же глаза, тот же подбородок, вот только волосы, они были белые и кудрявые, как у меня…

«У меня нет мамы» — вспомнила я его слова и всё поняла.

У него никогда не будет мамы, так же, как и у меня не будет сына…

Вдруг я окаменела, когда вспомнила, как Том сказал, что его папа попал в аварию.

Авария произойдёт именно сейчас. Я не просто предчувствовала, я знала это.

Эрик медленно брел в сторону трассы. Он не смотрел на дорогу, поскольку глаза были полны слёз, и он не заметил несущуюся сквозь этот ливень машину.

Сердце больно екнуло, и что-то надломилось во мне самой.

Машина сбила парня…

Водитель даже не вышел из авто, он испугался ответственности и поехал дальше, не сбрасывая скорость. А в это время Эрик был ещё жив. Он лежал в собственной крови, но дышал, и сердце его билось. Неподалёку пробегали люди, они пытались укрыться от дождя. Я принялась кричать, звать их на помощь…

— Бесполезно. Они не услышат тебя. Никто не придет. Тебя сейчас вообще никто не слышит и не видит. Потому, что ты мертва.

Мне стало так плохо. Я упала на колени перед пока ещё живым Эриком и не смогла больше сдерживать слёзы. В этот момент вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Когда-то я мечтала скрыться среди миллионов звёзд…. Вместе с НИМ скрыться. Да, я строила планы на наше совместное будущее. У меня была мечта, но я не следовала ей. А вскоре и вообще перестала мечтать. Решила, что хеппи-энды бывают только в сказках. Ведь в жизни всё по-другому — здесь либо ты безответно любишь, либо позволяешь кому-то себя любить. А оно, это будущее, оказалось нашим. Не в моих мечтах, а на самом деле.

Звёзды на небе потускнели, а моей звезды и вовсе нет среди них. Дождь перестал громко стучать по крышам, он научился плакать.

Никто мне не верил, что дождь умеет смеяться.

А то, что он сейчас плачет, вы уж поверьте.

Хмурая осень, как ворчливая старуха, всё ноет и ноет.

А у меня душа болит.

Ведь я уже потеряла своих родителей, настоящих друзей у меня никогда не было, а теперь я теряю и его. Такого родного и такого любимого…

При жизни мы всегда были так близко друг к другу, но и в то же время так далеко.

— Я этого не хотела, — взмолилась я, — я просто хотела уйти от проблем, я думала, так будет лучше, проще… я не хотела… Эрик… прости…

— Знаешь, почему самоубийцы не попадают в рай? — очень грустно спросил мальчик. — Не потому, что они губят жизнь, дарованную им от Бога, а потому, что губят жизни тех, кому они дороги…