Па-де-труа Принцессы, Рыцаря и Дракона (джен)

Жили-были король и королева. Они к делу никак не относятся, кроме того, что родили дочь и решили, что её гораздо дешевле будет отдать дракону в высокую башню на горе в стеклянном лесу, чем воспитывать самим. Так они и сделали.

Итак, жила-была принцесса, жила-была она в высокой башне на горе в стеклянном лесу. Ела салатики из зеленого лука, который выращивала на подоконнике, вышивала мережки на скатертях в приданое и играла с драконом в шашки. Разумеется, она мечтала о том, что когда-то к ней приедет принц и диета из салатиков — и тем более приданое — приобретут какой-то смысл.

И вот однажды она услышала конское ржание далеко внизу. Пригляделась — и вправду конь, а на нем кто-то в латах и плаще. Принцесса пригладила волосы и села ждать. Долго ли, коротко ли, в спальню принцессы ворвался латник. Снял шлем с плюмажем, вытер лоб...

— Ээээ... — среагировала принцесса.

— Кхм! — ответила светловолосая стройная барышня в доспехах и плаще из медвежьей шкуры.

— А где принц?

— Мне тоже это интересно...

— Так ты меня освободила из башни?..

— Угу. — Девушка опустила глаз на меч и застенчиво поелозила по нему краем плаща.

Принцесса упала в обморок.

И очнулась от крепкого поцелуя.

Оказалось, ей спасительница — тоже принцесса, вот только воспитанная по-другому, как обычно воспитывают воинов. Они объединили королевства, взяли на воспитание ребенка и жили долго и счастливо — только по-разному: одна была рада заботе и нежности, которыми ее окружили, другая — возможности защищать и оберегать свою любовь. Но ведь это неважно, как?

— ...А ещё понаслетались драконы, — жаловалась обмахиваясь кружевным платочком и закатывая глаза Прекрасная Принцесса, — построили деревню возле моего дома, ходят, чешуей гремят, никуда не пускают.

— Теперь тебе никто не будет мешать, — ответил Храбрый Рыцарь. — Я их всех убил и освободил тебя.

— Неужели! — взвизгнула Принцесса и, от радости и облегчения, выпустила тонкую струйку голубоватого пламени из ноздрей. — Наконец-то!

— Все ради тебя, милая, — Храбрый Рыцарь горделиво расправил широкие кожистые крылья.

Жила-была в одной стране Принцесса. Ничем не примечательная такая Принцесса: зеленые глаза, каштановые косички из-под диадемы торчат — корона еще по статусу не положена, грудь второго размера. Симпатичная, в общем, девушка, но не принцессистая совсем. Иные принцессы такие — заглядишься; они сидят в стеклянных замках среди заколдованных лесов, прохожие рыцари на них сквозь стеклянные стены издалека смотрят, слюни сглатывают и во внезапно ставших тесными доспехах ерзают. А то еще и через лес ломятся принцесс из их замков спасать, да гибнут почем зря — кого дракон в собственном соку поджарит, кого лесные эльфы стрелами нашпигуют, а кого прямо-таки нелепо избушка запинает, без Бабы Яги одичавшая...

Еще бывают принцессы почти что общедоступные, живушие в цивильных условиях во вполне человеческих хоромах. Те тоже зачастую красавицы, стервозные только, всякие условия придумывающие: то поди рассмеши ее, то построй летучий корабль. Но к ним тоже очередь — и кто знает, то ли прелести принцессины привлекают, то ли дух соревновательности. Или пол-царства впридачу.

А наша Принцесса — не такая. К ней не то, чтобы бродячие рыцари или заморские принцы свататься не идут, даже свинопасы и трубочисты, и те стороной обходят. "Ну её", — думают. — "Наше дело простое — свиней пасти. А Прынцесса сурьезная слишком, пусть с нею принцы и валандаются".

Принцесса и вправду серьезная чересчур была. Так уж получилось, что она родилась в королевстве не великом, если честно, то даже захудалом, воспитывалась лично королем с королевой ввиду нехватки придворных кадров, и выросла очень ответственной. Она давно знала, что принцы принцами, а на ее хрупкие плечи ляжет задача подъема ВВП страны. И штудировала днями и ночами умные книги, кое-что даже воплощала в меру своих принцессиных возможностей.

Надо сказать, и правильно делала — все равно достойных принцев не было ни одного в радиусе энцати верст. И рыцарей. И свинопасов, и трубочистов тоже.

Конечно, иногда Принцессе были весьма печальны эти обстоятельства, она бы тоже хотела сидеть в высоком замке и махать платочком когортам рыцарей, с дебильно-счастливыми улыбками на лицах идущим на верную смерть за минуту ее благоволения к ним. Обидно было. Но Принцесса была девочкой умной, понимала, что изменить ситуацию не получится и бралась за пособие по бухучету.

Однажды Принцесса читала перед сном, для отдыха, мемуары Дональда Трампа, но ее отвлек хлопающий звук — как паруса в порывах штормового ветра. Или как Принцесса плещущиеся паруса представляла — в королевстве-то выхода к морю не было. Принцесса выглянула в окошко, и прямо перед ней на жестяной подоконник, едва не поскользнувшись, приземлился прекрасный юноша с широкими траурно-черными крыльями. Принцесса хотела было завизжать от неожиданности, но крылатых людей она никогда не видела, потому решила разумным не пугаться: если он реальный, то стоит проявить дипломатию, а нереальный — хотя бы насладиться грезой.

— Добрый вечер, — сказала Принцесса — она была очень воспитанной барышней. — Вы — Карлсон?

И улыбнулась.

— Да ну, — рассмеялся юноша. — Я, разумеется, Мужчина в Самом Расцвете Сил, но вроде не толстый. И по варенью не фанатею.

И они расхохотались уже вместе.

Принцесса повела рукой в приглашающем жесте, юноша перебрался с подоконника в комнату... Конечно же, они разговорились, и казалось, будто они знакомы очень давно, и что они почти близнецы — столь схожи были их вкусы и взгляды... Ближе к ночи юноша распахнул свои чудесные крылья, и улетел, слившись с небом. Потом он прилетал, и не раз, Принцесса поила его чаем с засахаренным кумкватом и кофе с кардамоном, они болтали о всякой ерунде и чепухе. А когда Принцесса сказала юноше, что она — принцесса, он очень удивился.

— Не может быть, — так удивился он. — Принцессы, они же капризные. И занудные. А еще они смазливые чересчур. — И недовольно сморщил нос.

— Принцессы красивые, — пожала плечами Принцесса. — Кроме меня.

— Не говори глупостей! — одернул ее юноша. — Все женщины красивы, а ты — самая-самая красивая, правда...

А еще оказалось, что он тоже по профессии принц, только далеко, в другом королевстве, так далеко, что многие о нем даже не слышали. Даже Принцесса с ее фантастической эрудицией об этом королевстве почти ничего не знала. Там жили крылатые люди, они вообще-то не любили общаться со своими бескрылыми сородичами, но Принц вот прилетел в отпуск...

А отпуск прошел незаметно, и Принцу пришла пора улетать. Они с Принцессой долго стояли обнявшись, не могли отпустить друг друга. Вдруг Принц достал из сумки новые похрустывающие черные крылья.

— Вот. Это тебе, — он их протянул Принцессе.

— За-ачем? — недоуменно протянула она.

— Ты сможешь летать. Однажды ты прилетишь ко мне. Хотя я предпочел бы прилететь к тебе — так хорошо, как здесь, с тобой, мне не было никогда. — хитро прищурился, улыбнулся и поцеловал ее в нос.

Принц приладил Принцессе крылья на спину, она помахала ими на пробу, и накинула сверху просторный свитер — на всякий случай, чтобы у челяди да у семьи лишних вопросов не было. Они поцеловались крепко и сладко, и Принц улетел.

Принцесса долго ждала его, он иногда присылал ей письма из своего очень далекого королевства — но редко, а может и чаще, но их терял вечно пьяный ямщик... Принцесса тоже писала, а иногда по вечерам, в сумерках, пыталась полетать — думала, что она когда-нибудь навестит-таки его. Но время шло, писем было все меньше, править странами у них обоих получалось, но уставали они до обмороков от недосыпания, и летать получалось все тяжелее. Принцесса была еще очень молода, но перья в ее блестящих черных крыльях уже стали покрываться сединой, а кое-где даже выпадали. Принцесса все сильнее тосковала по Принцу, все чаще думала, что она, изначально бескрылая, недостойна его, но и пыталась летать все более страстно — хотела с ним увидеться.

И она полетела.

Дворник дядь Вась с утра крестился и божился, что это ему пришлось сметать останки Принцессы с асфальта у королевского дворца, но ему никто не поверил — уж очень он был пьян. А когда его спрашивали, почему он не сообщил куда следует, он жалостливо сопел перегаром и говорил, что страху было-то, что выпить надо было — так его потряс вид принцессиных мозгов всмятку, и вообще нес всякут околесицу. Решили — врет.

Ключница баб Мань сплетничала, что ее подруга Аниванна, повитуха, принимала роды у девушки-очень-похожей-на-Принцессу. Мальчик, с черными перышками на лопатках.

Еще говорили, что Принцессу видели в соседнем преуспевающем королевстве, что там она стала бизнес-леди и что доходы у нее больше, чем ВВП ее родины. Тоже врут, наверное.

Кто-то сообщает, что Принцесса все же долетела к своему Принцу, но это уже слишком наглая ложь. Да и чтобы она делала там, с Принцем? Вместе с ним страной правила? Детей рожала? Капусту квасила?

Впрочем, я не знаю. Может быть, долетела. Но узнал ли ее Принц — это уже совсем другая сказка...

...На самом деле, фундаментальное отличие между "хорошими" и "плохими" персонажами любой сказки, от легенд от изгнании сыновей Уснеха и сказа о Синей Бороде до комиксов о Людях-Икс и Человеке-пауке, вовсе не философское и к диалектике добра и зла не имеют ровным счетом никакого отношения.

"Хорошие" рыцари выбирают себе принцессу в высокой башне на стеклянной горе в зачарованном лесу и пробиваются к ней, мимоходом побеждая драконов, гоблинов, злых ведьм и прочую нечисть. Когда они добираются-таки до принцессы, они ждут, когда та ответит должными уважением, обожанием и любовью, никак на то принцессу не принуждая — они же хорошие и чтут свободу выбора. Когда принцесса вместо этого говорит "фи!" и сбегает к раненому дракону — изливать на того свои жалость и нежность, хорошие рыцари не отступают, а готовятся ко второму этапу похода за принцессой. Они снова скачут по полям, горам и долам, рубят в капусту остатки недобитой нечисти, находят возлюбленную и опять смотрят на нее преданными собачьими глазами, ожидая признания в вечной любви. Принцесса... короче, происходит энное количество итераций, и принцесса наконец задалбывается убегать от навязчивого ухажера. Хэппи Энд.

"Плохие" персонажи заняты планированием захвата города/страны/мира/галактики/вселенной (нужное подчеркнуть) и мечтами о массовом геноциде. Поэтому на принцесс, как и на прочих самок своего биологического вида им наплевать. Разве что, они могут снизойти до фиктивного брака ради присоединения земель, которые прилагаются к принцессиному приданому, к своей Империи Зла. Принцессы мучаются от синдрома дефицита внимания. Они пытаются мельтешить пред задумчивыми очами Темных Властелинов, кормить того пирожными и ненавязчиво расстегивать крючочки на своих корсетах. Причем принцесс может быть больше, чем загадочных и непонятных Темных Властелинов, поэтому за право поднести пирожные или повертеть перед носом выбранного субъекта полурасстегнутыми предметами туалета они устраивают нешуточные драки с визгами, тасканием за волосы и сломанным маникюром. Властелины рассеянно смотрят на это безобразие и где-то в уголке своего сознания отмечают, какая из принцесс наиболее подготовлена к предстоящему бою за соседнюю страну. Продолжаются брачные пляски принцесс ровно до тех пор, пока самая догадливая из них не принесет Темному Властелину на блюдечке с голубой каемкой голову врага или какой-нибудь другой полезный подарок. Эта счастливица признается самой верной прислужницей своего господинаи получает почетное место подле него. Впрочем, если принцесса в дальнейшей завоевательской деятельности Темного Властелина окажется бесполезной, он без сожалению расстанется с ней.

А вы говорите, свет, тьма, добро, зло...

Все в сад, господа, все в сад.

"Трое в лодке, не считая собаки"

Вообще-то, открывать трактиры рентабельнее в крупных городах — чем больше людей, тем больше голодных ртов и трезвых мозгов, тем больше еды и выпивки проходит через них, тем больше денег сыплется в карман хозяина. Однако трактирщик, содержащий заведение у подножия стеклянной горы, поросшей колдовским лесом, вполне был доволен своими доходами. Еще бы: на вершине горы, как обычно, находилась высокая башня в которой, по слухам, скучала заточенная прекрасная принцесса, и рыцари шли по этому веками проверенному маршруту толпами. Отсутствием аппетита путники не страдали, тем более что почти все, как на подбор, были неслабых габаритов, нуждавшихся в поддержке.

Помимо того, что трактирщик довольно неплохо зарабатывал, уже который год его развлекал один и тот же спектакль, разыгрываемый все теми же рыцарями с устойчивой регулярностью. Правда, суровые завоеватели не догадывались о своих ролях.

…Караван, с которым к стеклянной горе прибыли продукты из ближайшей деревни, сопровождали несколько ищущих свою любовь воинов. Компания была разномастная: крестоносец с тяжелых латах, под тяжестью которых конь не только не мог скакать во весь опор, но даже приседал; черноглазый смуглый всадник в легких кожаных латах, с кривой саблей, луком и колчаном стрел на спиной, на тонконогой лошади; пеший рослый бородач в рогатом шлеме, из-под которого на плечи падали три толстые светлые косы, вооруженный увесистым молотом; зябко пожимающий плечами чернокожий дикарь с кожей, усеянной хитро сплетенными ритуальными шрамами, опирающийся на копье при ходьбе; даже мохноногий верткий полурослик с кинжалами за поясом. Путники не сговариваясь окинули взглядом стеклянную гору, прищурились на башню, смутно выглядывающую из тумана далеко в высоте и хором подумали, что двинуться к ней следует только после сытной еды и хорошего отдыха. Когда трактирщик обеспечил их первым пунктом программы, и жадное чавканье перетекло в довольную послеобеденную истому, с легкой руки хозяина харчевни завязалась беседа.

— Вы, славные сэры, наверное, направляетесь к башне на стеклянной горе, вызволять прекрасную принцессу? — поинтересовался трактирщик, убирая пустые тарелки со стола и передавая их своей смешливой рыжей жене.

— Так и есть, — с достоинством подтвердил крестоносец.

— Вы не первые, — заметил хозяин, — многие воины пытались пройти этот путь, но никто из них так и не увидел ту, к которой он шел… Кстати, вы знаете, как выглядит принцесса?

— Разумеется, — кивнул крестоносец. — Легенды говорят, что она — скромная кроткая дева. Она хрупкая и светлая, как ангел, стан ее тонок, золотистые волосы ниспадают на плечи, а покорные глаза…

— Вот ещё, — фыркнул черноглазый лучник. — Принцесса полнотела и лунолика. Её губы алые, как гранатовый сок, толстая густая коса черная, как ночь, изгиб угольных бровей не сравнится…

— …А на её темной блестящей коже извиваются татуировки, — перебил чернокожий дикарь. — Шея принцессы, закованная в металлические кольца, длинная, как у жирафа, а мочки её ушей касаются плеч.

— А мне говорили, что принцесса невысокая, кудрявая и у нее ласковая улыбка, — тихо вставил свое слово полурослик. — И она умеет вкусно жарить грибы.

— Грибы! — расхохотался до сих пор угрюмо молчавший бородач. — Принцесса высокая, стройная, прекрасная, как валькирия. Она — настоящая боевая подруга и смелая спутница, будущая мать бравых воинов, которая по искусности владения мечом может сравниться со своими сынами.

— Зачем принцессе уметь драться? — недоуменно покачал головой лучник. — Она должна быть покорной мужу, услаждать его взгляд и тело, её место — в комфорте и уюте.

— Услаждать тело? Говорить о том, что принцесса имеет отношению к позывам бренной плоти это… это… это как богохульство! — крестоносец побледнел от гнева и выхватил сой меч из ножен, направляясь к смуглому всаднику.

— Успокойся, сэр, — перехватил его за плечи трактирщик. — Та знаешь, а ведь он прав: говорят, принцесса действительно обучена ублажать своего мужа.

— Распутница! — взревел крестоносец, сплюнул, осенил себя крестным знамение и выбежал из трактира. Со двора донеслось звяканье доспехов и тяжелый топот конских копыт, удаляющиеся прочь.

— Похоже, его бог не позволяет ему услаждать свою плоть, — презрительно фыркнул бородач, — или же он просто на это не способен.

— А что о твоем боге? Он не видит разницы между женщинами и мужчинами, заставляя и тех и других воевать одинаково яростно? — не унимался черноглазый.

— Воинская доблесть — лучшая честь. И принцесса ею обладает в полной мере.

— Да? А вот мы трое, — лучник указал рукой на себя, темнокожего копейщика и полурослика, — считаем, что она, идеал женской красоты, покорная своему мужчине хозяйка очага. Нас больше, если ты не заметил, так что наше мнение — авторитетнее.

— Их больше, — подтвердил трактирщик, поймав взгляд бородача. Последний поморщился, грохнул кружкой с недопитым элем об стол, закинул свой тяжелый молот на плечо и вышел за дверь, досадливо бормоча что-то в бороду о прекрасной Брюнхильд и о том, что не нужно было уезжать от нее ради какой-то заморской размазни.

— Итак, — подвел итог черноглазый, — мы двое… то есть трое… идем бороться за прекрасную черноволосую, пышнотелую, луноликую…

— …И с шеей в металлических кольцах, как у изысканного жирафа, — мечтательно протянул темнокожий копейщик.

— Ну какие кольца, какой жираф? — всплеснул руками лучник. — Где ты слышал о принцессах-жирафах? С мочками до плеч? Дикарь!

Копейщик неуверенно пожал плечами и тихо заметил, что принцессы его народа именно такие, потом задумался на полминуты и осведомился:

— А что, здешние принцессы другие?

Лучник, полурослик и трактирщик синхронно кивнули. Лицо темнокожего ошарашено вытянулось, он встал и сомнамбулически зашагал к двери. Лучник довольно ухмыльнулся.

— Жди меня, моя оленеглазая голубка, я иду за тобой, чтобы взгляд твоих любящих черных глаз, сияющих подобно звездам, и твои угольные локоны…

Трактирщик кашлянул.

— Позвольте заметить, сэр, по слухам, принцесса — блондинка. Голубоглазая блондинка.

— Что? Бесцветная бледная баба? Блондинка? Что же ты раньше молчал?

— Как же я, презренный торговец, мог вступать в беседу воинов без позволения?

— Да, верно. — Черноглазый задумался, а затем спросил с надеждой в голосе, — Но… она хотя бы пышнотелая?

— Увы, сэр, — отрицательно качнул головой трактирщик, выражая всем своим лицом скорбь.

— Что же, благодарю тебя за приют и за сведения, о хозяин этого гостеприимного уголка, — лучник бросил трактирщику монету и вышел.

— Я не понял, — вдруг тихо поинтересовался полурослик, — а грибы жарить принцесса умеет?

Не получив ответа, полурослик горестно вздохнул и покинул трактир так же тихо и незаметно, как появился в нем.

Трактирщик улыбнулся, собрал со стола последние кружки и направился в кухню.

— Когда тебе надоест дурачить этих несчастных романтиков? — строго нахмурившись, спросила у него жена, принимая поднос с посудой из его рук.

— Что ты, дорогая, разве я обманываю их больше, чем они сами себя? — трактирщик показал жестом, что сдается на суд супруги.

— Хитрый. Старый. Лис, — ткнула пальцем ему под ребра жена и тут же звонко рассмеялась.

— К тому же, — произнес трактирщик, — в одном я им не врал: принцесса действительно прекрасна.