Совершенное существо (джен)

I.

Под вечер шестого дня Бог слегка подустал: ещё бы, шесть дней трудиться не покладая рук, пусть даже и божественных, довольно утомительно. Однако он близился к цели, неустанно и неотвратимо. Мир уже был готов к появлению на свет совершенного существа, апогея всей божественной деятельности, всего сущего и кое-чего несущего.

Бог собирался сотворить кота.

Сотворение кота оказалось делом нелёгким. Для начала он взял кусочек шерсти, немного коварства, толику ершистости, поэкспериментировал со звуками и заправил всё это морем обаяния. Однако кот был ещё не завершён: проект требовал серьёзных доработок. То, что сейчас находилось перед ним, больше походило на бульон с плавающей шерстью (вообще-то все его творения поначалу походили на бульон, но этот получился особенно наваристым).

«Надо бы посолить, — подумал Бог, отвлекшись на обезьян, дергающих его за полы длинных одежд. Обезьянам вечно необходимо было занять чем-то руки, причём необходимость эта была столь сильна, что бог успел пожалеть о том, что в порыве щедрости дал им оные конечности. — Да и перец здесь был бы не лишним».

Отогнав обезьян, он продолжил готовить. Протянув руку к банке с солью, он задел рукавом сахарницу, и всё её содержимое высыпалось в варево.

— Чёрт возьми! — в сердцах вскрикнул он, не успев сообразить, что работа над чертями ему ещё только предстояла (в некоторой степени именно эта фраза определила зловредность чертей и их патологическую склонность хватать всё, что плохо лежит). — Ну что ты будешь делать! Теперь он получится слишком ласковым, да к тому же подлизой, каких мало.

Он в задумчивости потёр пальцем переносицу.

— Хм. С другой стороны, ласковых подлиз я ещё не создавал.

Решив, что должно быть в мире какое-то разнообразие, он, тем не менее, дополнил содержимое изрядным количеством перца, в надежде, что это убережёт его создание от излишней наивности и мягкотелости.

— Как бы он не вышел слишком костлявым, — забеспокоился Бог и, чуток поразмыслив, прибавил ещё пушистой шерсти. — Излишек не помешает.

С довольным видом Бог уселся на стул возле чана и стал ждать, когда бульон закипит. Закипел он аккурат, когда раки на горе начали свистеть, после чего бог решил, что раков не помешает переделать. Он заглянул в чан и увидел фигу с маслом в исполнении его собственного творения. Что удержало его от того, чтобы не вылить немедленно содержимое чана и не проклясть собственную идею о коте, он и сам не знал и, видимо, до сих пор размышляет об этом.

Вместо всего этого он укоротил хоть чудесной, но всё-таки твари пальцы и на всякий случай оснастил их когтями во избежание рецидива демонстрации фиги.

— Зачем ты создал меня, Отец? — спросил кот слегка урчащим голосом, глядя на Бога пронзительно-жёлтыми глазами.

Бог растерялся. Никто никогда не задавал ему таких нелепых вопросов.

— Ну, знаешь… Я всех здесь создал. Или ты чем-то недоволен?

— Не то чтобы. Но всё же, зачем ты это сделал? Какой в моей жизни смысл?

Бог смахнул выступивший на лбу пот тыльной стороной руки.

— А что, должен быть какой-то смысл?

— Ну, разумеется! — ответил кот таким тоном, будто разговаривал с умалишённым.

Бог почувствовал себя неуютно, и, переминаясь с ноги на ногу, задумался, что бы ему ответить наглому созданию, да так, чтобы оно сразу усекло, кто здесь главный. Он ощутил ещё больший дискомфорт, когда понял, что сказать-то ему и нечего.

А кот тем временем продолжал сверлить его оценивающим взглядом. Кошачьи глаза буравили лицо создателя, будто пытаясь докопаться до его мозгов и оценить, насколько те съедобны. Заметив это, Бог уверился, что проект нуждается в срочной, нет, в незамедлительной доработке.

— Знаешь что, — сказал Бог, прибавляя огня, — поварись-ка ты ещё. Кажется, ты ещё не созрел для моего мира.

И он оставил кота, дабы заняться другими делами, посвящёнными благоустройству своей вселенной. В течение всего этого времени кот непрестанно переговаривался с теми или иными животными, задавая им самые разные компрометирующие вопросы. В конце концов, животные не выдержали и составили коллективное обращение к Богу с просьбой унять неспокойного соседа любым возможным и/или невозможным способом. Такую важную бумагу могли доверить только голубю (хотя обезьяна тоже порывалась стать посланником).

Голубь застал Бога за проектированием ландшафтного дизайна (он как раз раздумывал, где бы разместить Марианскую впадину).

— Мне неловко отвлекать Вас от текущих и, вне всяких сомнений, весьма важных дел, но чаша зверского терпения почти полна! Мы не можем больше выносить вопросов этого наглеца кота!

— А в чём дело? Он что, уже доварился? — приподняв брови, спросил Бог.

— Мне кажется, он переварился, — ответил голубь, поморщив клюв.

— Не может быть! — Бог не на шутку встревожился: он успел почувствовать силу вопросов кота на себе. Кроме того, ему было жаль кота, ведь он потратил на него немало времени и сил.— Тогда пойдём к нему скорее.

Они отправились к коту, который тем временем продолжал терроризировать собратьев вопросами. Вид у него был крайне недовольный: он, очевидно, не получал ответов, которые могли бы удовлетворить его бесконечное любопытство. Бог, увидев такую картину, оценил поведение кота и, сочтя его чрезмерно активным, понял, что именно нужно изменить. Более того — он знал, как это сделать с максимальной продуктивностью, минимальными затратами и в кратчайшие сроки.

— Ну что тебе всё неймётся? Почему ты такой беспокойный? — Бог гладил кота по мягкой шёрстке, успокаивающим тоном спрашивая его. — И почему ты никак не утихнешь? Неужели тебе не хочется отдохнуть?

Убаюкивающий тембр божественного голоса вливался в уши кота, словно музыка. Кот понял, что и правда очень устал от собственных вопросов и от того, что никто не может внятно ему ответить. Он и сам не заметил, как жёлтые глаза его сомкнулись, и он погрузился в глубокий безмятежный сон.

Бог перенёсся в свои покои, чтобы обдумать ситуацию в спокойной обстановке. Он понимал, что с котом нужно что-то делать. Да и со всеми остальными, впрочем, тоже. Он любил их всех, но от них было слишком много проблем. Все они постоянно чего-то требовали и постоянно на что-то (или на кого-то) жаловались.

Дальше так продолжаться не могло. И в конце концов, Бог нашёл решение, которое в полной мере его устраивало.

Он вернулся к своим созданиям и встал перед ними, чтобы объявить свою волю.

— Я нашёл способ помочь вам.

Конечно, он понимал, что избранный им метод не успокоит зверей, а всполошит их и вызовет массу недовольства, и поэтому решил выразиться как можно более туманно.

— Вы же знаете, что можете мне доверять. Помните, я создал вас и потому не могу желать вам зла. Если вы хотите избавиться от разглагольствований кота, я могу осуществить это желание. Конечно, это потребует времени, но, поверьте, совсем немного. Вы, может быть, даже не заметите этого.

Толпа встретила его слова одобрительными выкриками. Бог, ободрённый таким успехом, продолжил:

— Тогда подходите ко мне по одному, я исправлю эту досадную оплошность.

Животные потянулись к нему. Несмотря на просьбу соблюдать очерёдность, вскоре началась полная неразбериха: каждый желал быть в первых рядах. Обезьяны ловко взбирались на спины слонов, дико визжа и размахивая конечностями; черепахи, уворачиваясь от цепких орангутаньих рук, ползли вперёд, в некоторых местах делая подкопы; лемуры, взобравшись на деревья и свесившись на своих длинных хвостах с ветвей, жутко таращили глаза, словно могли приблизить этим свою очередь; антилопы пытались сообщить ускорение впередистоящим посредством своих длинных рогов; даже ленивцы начали ползти в ту сторону, куда, как им казалось, двигалась очередь. Хотя, по правде говоря, направление её было трудно определить. В основном из-за того, что она теперь двигалась во все стороны, и многие уже даже не помнили, где находился бог.

Самого Бога чуть не затоптали в суматохе, так что он поспешил ретироваться, пока всё для него не кончилось плачевно. Перенесшись на верхушку ближайшего дерева, он занялся делом.

Первыми в радиус его действий попали антилопы, и вместо нервных выкриков вроде «Дай мне дорогу! Немедленно, или проходи сам, или дай пройти мне!» послышалось нелепое полублеянье-полухрюканье. Следующими оказались птицы: сами того не заметив, вместо возгласов возмущения они начали издавать свисты сомнительной мелодичности. Потом последовали обезьяны, и наиболее разборчивая речь сменилась невнятными у-уканьями. Затем настал черёд слонов, лемуров, черепах, коз, овец, змей… Слова сменялись трубными звуками, визгами, шипением, блеяньем, мычанием и молчанием (для некоторых чрезмерно разговорчивых). Вскоре вместо вполне понятной ругани била по ушам чудовищная какофония бессмысленных звуков. Все, от мала до велика, лишились дара членораздельной речи. Остался лишь один кот, который уже давно проснулся и теперь в недоумении и ужасе взирал на происходящее.

Бог, издав громоподобный клич, заставил толпу расступиться, после чего спустился с дерева и направился к коту. По дороге он успокаивающе дотрагивался до морд животных, приговаривая:

— Ну, вот видите, ваша проблема решена, всё утряслось, а вы так нервничали.

Он остановился перед котом, пристально смотрящим на него из чана, и почесал его за ухом. Кот встревожено, насколько позволяло испытываемое от почёсывания удовольствие, спросил:

— Что ты сделал, Отец?

— Они жаловались на тебя, и я избавил их от такой необходимости.

— Им плохо? Они же больше не могут говорить, это ужасно. И всё из-за меня.

— Нет, им не плохо. Ты больше не будешь их беспокоить. Они больше тебя не понимают.

— Ты и со мной так поступишь?

Бог задумался и решил, что оставаться совсем без собеседника будет крайне неосмотрительно. Настолько, что однажды он может об этом пожалеть.

— Нет, с тобой я этого не сделаю. Но только если ты пообещаешь не доставлять мне слишком много хлопот.

Кот взглянул на переменившихся животных и, ужаснувшись их участи, дал обещание вести себя примерно.

II.

Прошло много времени. Котов становилось всё больше, они постепенно расселялись по всему земному шару, и им становилось всё тяжелее общаться с Богом. Конечно, они могли разговаривать друг с другом, но общение с Творцом имело для них особое значение, так как некоторые вещи они могли обсудить лишь с ним. В конце концов, многие коты не выдержали своего отдаления от создателя и пришли к нему, чтобы поговорить об этом.

— Нам одиноко, — сказали коты. — Нам нужен кто-то ещё.

— Я же дал вам кошек! — удивился Бог.

— От кошек слишком много проблем. Они такие… кошки! — недовольно пробурчал какой-то кот с заднего ряда. — Всё время требуют водить их в мышиные рестораны. — Очевидно, его кошка на это собрание прийти не смогла.

— Только и думают, что когти точить, — буркнул ещё один.

Кошки возмутились.

«Чёртовы феминистки, — подумал Бог, — чтоб вам пусто было».

— Тогда что вы предлагаете?

Тут сидящий возле Бога первый кот спрыгнул со своего места и, очутившись на одном уровне с собратьями, заговорил:

— Вам не хватает Бога? Значит, каждому из вас нужен свой собственный Бог, которого вы могли бы держать дома в качестве домашнего любимца, — он извиняющимся взглядом посмотрел на своего создателя, который, кажется, был несколько ошарашен услышанным.. — Я имел в виду, что каждому из вас нужен кто-то, кто сможет заменить вам его, с кем вы могли бы разговаривать и кто мог бы чесать вас за ухом.

Послышались одобрительные возгласы. Кот, довольный произведённым эффектом, расплылся в улыбке и зажмурился.

— И кто же это может быть? — спросил кто-то из толпы.

— Кем бы он ни был, он должен быть похожим на тебя. Чтобы ему было удобно чесать нас за ушами. — Первый кот снова смотрел на Бога.

— Я обдумаю твоё предложение. Приходите к вечеру, я найду решение.

Все удалились, уверенные в том, что Бог выполнит свои обещания.

Первый кот и его создатель остались наедине.

— Ну и какие у тебя идеи? — спросил Бог, порядком взмыленный после кошачьего визита.

— А какие тут могут быть идеи. Просто сделай свои копии, и дело с концом. Только не делай их слишком послушными, чтобы с ними не было скучно.

— Хорошо. Отличная идея. Нет проблем. — Бог слегка наморщил лоб. — Я вот всё думаю, с чего ж ты такой умный. То ли это сахар, то ли перец виноват… А может, я вилку уронил? — поймав недоумённый взгляд кота, он смешался и поспешил закрыть тему. — Ну что, готов? Тогда приступим!

И они двинулись на кухню.

Для начала они замесили тесто. Шерсть после непродолжительного спора решили не добавлять, хотя кот настаивал, что без шерсти никак не обойтись. В итоге сошлись на том, что человеку (так они назвали этого зверя) шерсть не нужна, но кошачью шерстинку добавить необходимо, чтобы бедные люди не ощущали себя обделёнными рядом с кошками и чувствовали в них родственную душу.

Бог доверил коту добавить в тесто специи по вкусу. Тот не растерялся и от щедрот насыпал в тесто сахара, пару граммов соли и щепотку красного перца, чтобы человека всё время тянуло искать приключения на какие-нибудь из своих полушарий (в проекте были полушария). Но чего-то всё равно не хватало, и кот, задумавшись, просыпал в чан какао.

— Ой! Кажется, он будет сладким. Это хорошо или плохо?

Бог оглянулся.

— Он будет не сладким, он будет… Хммммм… Загорелым.

— Загорелым? Ну, хорошо. — Кот на секунду задумался. — А если кому-нибудь захочется иметь белого человека?

Настал черёд Бога задуматься.

— Отбеливатель к вашим услугам.

— А это ему не повредит? — встревожено спросил кот.

— Если повредит, исправим, — отмахнулся Бог. — Не отвлекайся!

Наконец тесто было готово. Бог вылепил из него маленькую фигурку и, положив её на противень, засунул в печь.

— Меня ты варил, а человека (ну и названьице!) запёк. — Кот строго взглянул на Бога жёлтыми глазами. — Почему?

— К каждому свой подход, — последовал ответ. — Но эти будут легко крошиться, и вам будет удобно ими управлять.

— А если он подгорит?

— За кого ты меня принимаешь? — в голове Бога мелькнула мысль, что он напрасно не отнял у кота дар речи. Мысль была полушутливой, но даже в те времена в каждой шутке была лишь доля шутки. — Тебя же я не переварил.

— Как сказать… Иногда я чувствую себя слишком крутым.

— Ты же не птица. И уж тем более не яйцо. Ты не можешь быть слишком крутым.

«Ты же венец творения, апогей моей карьеры», — подумал Бог. Говорить этого коту он, однако, не собирался.

В этот момент из печи постучали. Стук был хоть и ненавязчивый и вежливый, но тот, кто его произвёл, явно не мог больше ждать.

— Похоже, наш человек готов, — радостно заключил кот. — Доставай его скорей.

Бог поспешно распахнул печь и выдвинул противень наружу. Взору его предстала леденящая душу картина. Зрелище было так душераздирающе, что даже кот прикрыл глаза правой лапой.

Человек, в общем и целом, вышел довольно неплохим. «Первый блин комом» — это было не о нём. Однако у него был один существенный недостаток. Он получился настолько маленьким, что мог бы без труда использовать кота в качестве лошади. Такая перспектива кота не прельщала.

— Что-то он мне не нравится.

— Мда, как будто бы мы что-то упустили. — Бог оглядел человека придирчивым взглядом. —

Может, съедим его?

На лице свежеиспечённого появился ужас.

— Вы что?! Меня нельзя есть, я невкусный!

— Не-эт, ты вкусный! Я добавил в тебя какао! — облизнувшись, заявил кот.

Человечка чуть не хватил Кондратий. (Это был первый случай, когда Кондратий собирался кого-нибудь хватить. Правда, история умалчивает, кто именно был Кондратием и почему его так тянуло кого-то хватать, возможно, он был латентным маньяком, а может, принадлежал к роду чертей, но, как бы то ни было, после этого случая Кондратий стал специализироваться исключительно на людях).

Увидев перепуганное лицо человека, Бог решил смилостивиться над ним и отказаться от намерения его есть.

— Однако ж… Твой рост… Он, кхе-кхе, немного маловат для той работы, для которой тебя создавали. Разве нет? — Последний вопрос кота был обращён к Богу.

— Это легко исправить.

— Мы, что, будем его растягивать? — кот зевнул и лениво потянулся.

Человеку на противне стало совсем дурно. Ему подумалось, что создали его для страшных пыток, первой из которых будет растягивание, а вторая, наверняка, так или иначе будет связана с острыми кошачьими зубами.

— Нет. Не мы, а я.

Бог сосредоточенно и строго посмотрел на человечка и мысленно велел ему увеличиться в размерах. И без выкрутасов.

Кот придирчиво наблюдал за ростом только что выпеченного создания. Когда тот достиг уровня, удовлетворившего кота, последний воскликнул:

— Хватит, наверное! А то котам неудобно будет на них взбираться.

— Ну хватит так хватит. — Бог ободряюще похлопал человека по плечу. — А ты ничего так получился.

Тот, оглядев себя, вполне с ним согласился.

— Да, хорошая работа. Ну, то есть… Я же первый такой, верно?

Получив утвердительный ответ в форме кивка, человек потребовал:

— Дайте мне имя!

— Зачем тебе имя? Ты же человек. К чему имя человеку?

— А что же за человек без имени?

— Такой же, как все остальные, — буркнул Бог себе под нос.

— Так что, есть и другие? — человек не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, ему хотелось быть уникальным, с другой, он был бы рад увидеть себе подобных.

— Других пока нет, но скоро они появятся. Для начала нужно дать тебе женщину… Или, может, ты предпочитаешь почкование?

— Я только что появился. Я ничего не предпочитаю!

— А пора бы! Самое время начать что-то предпочитать. Мы все что-то предпочитаем, — голос Бога не терпел возражений.

— Вот как? Раз так, давайте и я что-нибудь предпочту. Только я пока не знаю, что.

— Я бы посоветовал тебе почкование. С кошками слишком много хлопот, — кот в недовольстве дёрнул ухом.

— С кошками? А почему ты не хочешь, чтобы я предпочёл кошек?

— Я однажды предпочёл их. Пожалел не раз, но отказываться теперь поздно.

— Никаких кошек! — отрезал Бог.

— Ладно, давайте попробуем почкование. Но, если что, я смогу передумать и попробовать что-нибудь ещё?

— Только в течение двух недель, — Бог сурово свёл брови. Кот удивлённо посмотрел на своего создателя: про время-то тот ещё ничего не говорил.

— Неделя? Это что, река? А течение у неё сильное? — обеспокоенно поинтересовался кот.

Бог рассмеялся.

— Это уж как посмотреть! Если куда-то торопишься, течение — просто кошмар! А если чего-то ждёшь — ползёт, как улитка.

— У-у, какое вредное! И зачем ты только создал его таким сволочным?

— Само собой вышло. Это было первое, что я создал. Теперь я гораздо тщательнее просчитываю все проекты.

— А может, займёшься модернизацией старых?

— Нет, такой ерундой я не занимаюсь. И без этого дел полно. У меня ещё Пангея не расколота, а человек уже есть. Куда я буду его селить?

— Да швырни куда-нибудь,— флегматично предложил кот. — Что ему сделается?

Человека такое отношение не обрадовало. Он внезапно испытал острую неприязнь к коту. Как будто… Как будто тот нагадил в его тапки. Человек, правда, не знал, что такое тапки и что означает странное, но очень неприятное слово «нагадить», но был уверен, что если бы кто-то нагадил в его тапки, он испытал бы ровно то же чувство, что и сейчас.

— Кстати, зачем ты меня создал? — спросил он у Бога. Тот мученически закатил глаза. Выражение «дежа вю» ещё не было придумано, но испытать это чувство он уже успел.

— Вы что, издеваетесь?! — спросил он у обоих.

Кот хмыкнул:

— Тебя создали ради котов. Ты должен ухаживать за ними, холить, лелеять, кормить, чесать их за ушами и всячески выполнять их прихоти.

Человек почувствовал себя страшно оскорблённым. Чувство нагаженности в тапки увеличилось по меньшей мере втрое. Он посмотрел на Бога в надежде, что тот опровергнет это нахальное заявление. Но создатель молчал. Человек почувствовал себя совершенно несчастным: он-то считал, что создан для чего-то великого, а ему была уготована роль раба.

— Неужели это правда? — спросил он у Бога.

— Вообще-то да. Но ты не должен считать это занятие недостойным себя.

— Хорошо-хорошо, согласен. Но имя мне просто необходимо! Не могу же я быть просто человеком. Без имени я буду чувствовать себя совсем плохо.

— Ладно, будет тебе имя. Уговорил.

Вдруг начался дождь, и капли застучали по камням: «Там. Там. Там-там».

— А может, назвать тебя Там? А? Нравится? Там. А, Там? А, Там… Атам… Адам! Неплохое имечко получилось.

— Мммм… Ну не знаю… Какое-то оно еврейское.

— Течение времени, еврейское… Я сегодня столько новых слов узнал, — проговорил кот.

— Это хорошо, — сказал Бог, — коты должны учиться.

— Пусть лучше люди учатся. Мне лишние знания ни к чему.

Человек почувствовал, что загаженные тапки снова настигают его. Он внезапно понял, что в течение всей его жизни покой будет перемежаться с этими тапками, и безудержная печаль переполнила его сердце.

«Неужели мне уготована жизнь, полная страданий?» — подумал он. Скорбные размышления были прерваны котом, дружелюбно потёршимся о его ногу. Человек испытал не знакомое ему доселе чувство умиления. «Как будто тот, кто нагадил в тапки, сам их почистил, — подумал он. — С этими котами никогда не поймёшь, чего ожидать. Может, мы найдём общий язык».

III.

С тех пор минул не один век. Человек всё-таки предпочёл женщину почкованию, убедившись в том, что отращивать маленьких людей на себе крайне неудобно, и потому доверил эту нелёгкую участь своей спутнице (да, что-то в нём было от козла). Люди и кошки жили в мире и согласии, коты не гадили людям в тапки, люди примерно чесали их за ушами, и те, и другие приятно коротали вечера за увлекательными беседами, и всё, казалось, было прекрасно. Но постепенно коты забыли, зачем им были даны люди, и стали воспринимать их как нечто само собой разумеющееся. Они перестали ценить людей и начали творить немыслимые вещи. Началось с того, что один кот подрал своему человеку обои. Продолжилось тем, что другой поточил когти о кресло. А некоторые коты до того распоясались, что стали ссать по углам. В конце концов, настал тот день, когда обгаженные тапки претворились в жизнь.

Поражённый подобным беспределом, человек с мольбой обратился к своему создателю.

— Коты потеряли всякий стыд! Они совершенно забыли о своём и нашем предназначении! Уйми их, в конце концов! Сколько ещё должен страдать мой народ?

— Почему бы тебе не поговорить об этом с котом?

— А что, ты его видишь? Я уже тысячу лет его не видел.

— То-то я заметил, что кого-то не хватает. Что ж, тогда это действительно проблема. Что же делать?

— Не знаю! Ты Бог, тебе и решать.

— Ладно, я решу. Просто не хотелось бы принимать поспешных решений, не обсудив это с котом.

— Если тебе так нужно что-то с кем-то обсудить, сходи к психотерапевту.

Стерпеть такой наглости Бог не мог. Он вскочил со своего кресла, метая громы и молнии, и, нависнув над человеком, глянул на него страшными бездонными глазами. Адам в ужасе отшатнулся и, оступившись, упал на мраморный пол во дворце создателя.

— Ты что, совсем страх потерял?! — в гневе вскричал Бог. — Может, наказать нужно не котов, а кое-кого другого?! Похоже, что и ты забыл, зачем был создан.

— Нет, я ничего не забыл! — перепуганным голосом воскликнул Адам, падая перед Творцом на

колени. — Не гневайся на меня, я перегнул палку. Я просто так привык, что мы с тобой на дружеской ноге.

— Окстись! Какая нога?! Мы на планете, а не на ноге. Совсем одичал с этими котами. И на кой чёрт только я вас всех создал?

Бог задумался на минуту, затем спросил как бы между делом:

— Кстати, какой твой любимый цвет?

— Жёлтый. Цвет солнца и осенней листвы, — с некоторыми опасениями ответил Адам.

— Жёлтый, значит, отлично, — Бог кивнул.

И тогда бог создал дурдом. Жёлтого цвета, цвета солнца и осенней листвы, чтобы Адаму было там приятно.

— Знаешь что? Я тут подумал… Ты, как я вижу, очень устал. Может, тебе отдохнуть немного в этом чудном санатории, а я пока разберусь с котами. Как ты на это смотришь?

Адам смотрел на это очень печально, но ответа его Бог так и не дождался, потому что в следующую секунду двери дурдома закрылись прямо перед адамовым носом. Причём Адам оказался внутри.

Однако с котами нужно было что-то делать. Бог не один день размышлял о том, как можно было бы пресечь творимые ими безобразия. В конце концов, он пришёл к тому же решению, которое, хоть и не радовало его, но было единственно верным. Если его творения забыли о его воле и решили, что могут жить по собственным правилам, ему не оставалось ничего иного, кроме как забрать у них способность устанавливать эти правила.

Бог встал со своего трона и отправился на землю, туда, где припеваючи жил его непокорный народ. Он прошёлся по большим и малым городам, по деревням и сёлам, по помойкам и дворцам в поисках праведного кота. Но, увы, такого он не нашёл. Все попадавшиеся ему на пути коты как один узурпировали своих людей и издевались над ними, как только могли. В конце концов, он остановился в одном из мегаполисов (Содом его фамилия) и для начала решил размяться, стерев город с лица земли. Примерно то же самое он делал, когда играл в крокет с ангелами, поэтому технология была ему известна. Совершенно случайно с лица земли стёрлась парочка близлежащих городов (в том числе и Гоморра).

— Упс, — сказал Бог смущённо. — Перестарался.

В конце концов, никто не совершенен. Однако Бог не забыл, для чего спустился на землю.

Уничтожение городов было лишь прелюдией к значительно более важному делу (всё равно, что поприседать перед бегом): он должен был покарать котов. Бог распростёр свою длань над землёй, заглянув в самые потаённые уголки земного шара и, протянув свои руки к горлам наглых кошаков, вынул из них свой священный дар речи. В ту же секунду вся кошачья раса навсегда потеряла способность говорить.

С тех пор люди проводят свои дни, сходя с ума, и примерно, по привычке, почёсывая своих котов за ушами; а коты, хотя и понимают каждое человеческое слово и подчас оказываются гораздо умнее своих так называемых «хозяев», хранят молчание, и лишь иногда некоторым из них снится, что они снова говорят.

А в «Священном мурчании» котов обгаженные тапки были названы первородным грехом.

04.45 28.11.2010