Жизнь в фокусе. Индийский проект (гет)

Молодой фотограф Дмитрий Ерёмин был одним из тех, кого сейчас называют модным словом фрилансер. И при этом, в отличие от многих своих коллег, больше тратящих времени на поиск заказов, чем на их исполнение, специалистом он был признанным и востребованным. Сделанные им снимки постоянно мелькали на глянцевых страницах модных журналов, а организаторы каждой уважающей себя московской тусовки стремились пригласить Ерёмина поработать в этот вечер у них.

Глядя на этого просто, но стильно одетого молодого человека, знатока столичного бомонда и завсегдатая светских мероприятий, трудно было и подумать, что родом он из деревни, затерявшейся где-то в Краснодарском крае. А меж тем, это было действительно так. Митя вырос не в городской квартире одного из многочисленных каменных муравейников с зеркальным лифтом, центральным отоплением и водопроводом, а в окруженном старым разросшимся садом и большим огородом сельском деревянном домишке с единственным этажом, если не считать чердака.

Этот самый чердак и сыграл такую значительную роль в жизни Мити. Как-то раз, лет в одиннадцать, играя с друзьями в казаки-разбойники, он забежал на чердак, где стоял старинный сундук с тяжелой крышкой, обклеенной порядком выцветшими старыми картинками. Этот сундук был там всегда, но сколько Митя себя помнил, ему никогда не приходило в голову открывать его. Однако тут он откинул крышку, и обнаружил внутри старый фотоаппарат «Смена», который покрылся толстым слоем пыли и был оплетён сетями самого искусного природного мастера по созданию ловушек — паука. С этого момента попал в ловушку и Митя. Он так заинтересовался фотографией, что забыл обо всём на свете. Вместе со «Сменой» и принадлежностями для проявления пленки и печатанья снимков в сундуке обнаружилось и несколько растрёпанных популярных пособий для начинающих фотографов, и Митя так увлёкся их чтением, что даже перестал ходить купаться с друзьями, так и просиживал целый день за книгами. Увидев, чем занимается его сын, Митин папа (а это именно он был когда-то владельцем «Смены», да с годами позабросил своё хобби), рассказал мальчику о кое-каких секретах фотодела, показал, как выставлять экспозицию, а потом съездил в райцентр, купил две катушки плёнки — цветную и чёрно-белую и торжественно вручил их сыну. Этот подарок стал настоящим праздником для Мити. Мальчик носился с фотоаппаратом по двору и щелкал все, что видел — от облаков на небосклоне до ползущих по земле дождевых червей. А когда плёнка была отснята, что произошло очень быстро, отец с сыном съездили в тот же райцентр и проявили её. К удивлению старшего Ерёмина и необыкновенной радости младшего, больше половины снимков вышли удачными, а три — просто-таки отличными для начинающего художника.

Настала осень, Митя пошел в школу, но к увлечению своему не охладел, даже наоборот, приохотился к нему ещё больше. Он выискивал в библиотеке книги по фотоделу, расспрашивал всех знакомых, которые хоть когда-либо держали камеру в руках, и через некоторое время выучился не только снимать, но и самостоятельно проявлять плёнку и печатать снимки. Тщательно заделав всё на том же чердаке окна и все щели, Митя превратил его в настоящую фотографическую мастерскую.

Лет в четырнадцать период беспорядочного щёлканья всего подряд, без разбору, у Мити прошёл. Мальчик сосредоточился на портретах и стал заниматься, преимущественно, только ими. Он снимал родителей, бабушку, учителей, соседей по деревне, своих друзей — но больше всего ему нравилось подглядывать за девчонками. Подловить кого-нибудь из них в самый неожиданный момент, когда у неё и в мыслях нет, что на неё нацелена фотокамера — и нажать на кнопку. В поисках интересных кадров Митя то прятался в кустах, то чуть ли не ползком пробирался по крапиве на задах огородов и вылезал оттуда порядком исцарапанный и перепачканный — но зато почти каждый раз с трофеем.

Вскоре у него уже скопилась целая подборка компромата на местных красавиц. Одну он подловил во время ночного купания в речке, засняв во всех ракурсах её ярко освещённую луной соблазнительную фигурку, другую застукал целующейся с Васькой — официально считавшимся бойфрендом той, которая плескалась в воде. Кадры, как кусочки пазла, складывали разные судьбы в единую картину. Мите удавалось запечатлеть такие моменты, которые обычно всегда оставались тщательно скрытыми от посторонних глаз. Он видел, как втихомолку плачет от несчастной любви десятиклассница Машка, самая боевая девчонка в их школе; как ковыряется в носу надменная Танька, приезжающая на лето из города, презирающая местных ребят и пренебрежительно называющая их всех «неумытой деревней»; как неловко штопает свои единственные носки Колька Соколов, тот самый Мишка, который постоянно рассказывал ребятам, что его отец работает в Америке и оттуда присылает им с мамой доллары пачками. Днём Митя снимал замершие мгновения жизни откровения, а по ночам проявлял пленку. Ему безумно нравился сам процесс возникновения фотографии, и, священнодействуя в тишине с увеличителем, проявителем, фиксажем и глянцевателем, он ощущал себя причастным к какому-то волшебному таинству.

Все вокруг восхищались Митиными снимками, родители и друзья были уверены, что он лучший в мире фотограф — но сам парень отлично понимал, что до профессионала ему ещё очень и очень далеко, не хватает школы и специальных знаний. Хотелось получать как можно больше информации о любимом деле — и чтобы достичь этой цели Митя начал выписывать по почте книги и журналы о фотоискусстве. А затем, когда понял, что очень многие подобные издания написаны не на его родном языке, начал усиленно заниматься английским. Родители были очень-очень довольны тем, что их сын не тратит зря время — и делом увлечен, и учится хорошо. А Митя с упоением перелистывал новые журналы. Именно из них он узнал о появлении цифровой техники и, конечно, мечтал, что когда-нибудь станет обладателем такой вот супер-современной фотокамеры.

Но при этом был уверен, что не расстанется и со своей старенькой «Сменой». Первый фотоаппарат, как и первую любовь, забыть невозможно, да и нужно ли? Ведь когда появилось кино, зрители не потеряли интерес к театру, а когда электронные книги заполонили интернет-пространства, печатные не покинули за ненадобностью полки книжных магазинов. Так и с фотографией. Конечно, семейные альбомы (роль которых всё чаще играют в последнее время ноутбуки и айподы) хранят исключительно любительские снимки, сделанные легко и быстро, одно нажатие кнопки — и файл готов, можно закачивать в компьютер. Но настоящие профессионалы среди фотохудожников предпочитают работать с пленкой, и многие из них предпочитают черно-белые снимки цветным.

Митя рос, взрослел, менялся — и его работы менялись вместе с ним. И как наша верная спутница тень улавливает и передаёт малейшее наше движение, так сделанные Митей снимки отражали все колебания и порывы его юной души. Когда он был влюблен и счастлив, то запасался цветной плёнкой. Снимки выходили яркими, сочными, жизнеутверждающими, и их было так много, что ими, наверное, можно было бы обклеить всю китайскую стену, по крайней мере, с одной стороны. А когда на Митю накатывала свойственная юности хандра, жизнь казалась никчемной, и ни во что не хотелось верить, а уж тем более в такое понятие, как любовь и красота, юноша выдавал целую серию чёрно-белых кадров, которые привели бы в восторг любого, даже самого депрессивного поклонника готической культуры.

После школы Митя собирался поступать в Кубанский государственный технологический университет, но неожиданно в его планы вмешалась судьба и указала ему дорогу в Москву. Конечно, не сама, а с помощью великого и могучего господина случая.

В конце последнего школьного сентября Митя наткнулся в одном из журналов по фотоделу на объявление о всероссийском конкурсе молодых фотохудожников. Раньше он никогда не заострял внимания на подобных объявлениях, поскольку всегда относился к себе критично и считал, что он еще недостаточно подготовлен для того, чтобы соревноваться с другими в фотоискусстве. Но в этот раз решил попробовать — а почему бы и нет, в конце концов? Придирчиво изучив коробку, где хранились его лучшие работы, Митя выбрал несколько самых удачных, с его точки зрения, снимков. Плёнки он никогда не выбрасывал, хорошо, размеры чердака позволяли — хранил на собственноручно сколоченных стеллажах и полках, стараясь, чтобы все были подписаны и разложены по датам, так что ему не составило особого труда разыскать нужные плёнки и сделать копии. Готовые снимки Митя вложил в конверт и отправил по почте заказной бандеролью с уведомлением о вручении — из райцентра, чтобы было надёжнее. Уведомление о том, что бандероль доставлена адресату, пришло быстро, даже быстрее, чем ожидал Митя. Но вот ответа от жюри не было очень долго, настолько долго, что юноша уже успел пережить все стадии разочарования и забыть о конкурсе.

Пришла весна, наконец-то пригрело солнце, зазвенели ручьи… В один из таких чудесных апрельских дней Митя, вернувшись из школы, обнаружил в почтовом ящике белый конверт с эмблемой фотоконкурса — яркой вспышкой, и сердце его замерло. Торопливо разрывая плотную бумагу, он старался делать это как можно осторожнее, чтобы не повредить письмо, и при этом уговаривал себя:

«Может быть, это ещё ничего не значит… Наверное, мне просто сообщают, что конкурс состоялся, или пишут какую-нибудь подобную ерунду…" Но в глубине души юноша, конечно, надеялся, что конверт с эмблемой содержит в себе гораздо более ценную информацию. Например, сообщение, что Митя Ерёмин вошёл в сотню лучших участников конкурса. И может быть, ему даже прислали за это какую-нибудь грамоту…

Однако содержание письма повергло Митю в глубокий шок. Ему пришлось трижды перечитывать компьютерный текст — но и после этого юноше трудно было поверить в его содержание. Письмо кратко и сухо гласило, что Дмитрию Ерёмину следует такого-то числа в такое-то время прибыть в Москву по такому-то адресу для участия в церемонии награждения победителей конкурса. Из чего следовало, что Митя не просто попал в какую-то там сотню, а занял одно из призовых мест.

Разумеется, такая новость произвела огромное впечатление и на всю школу, и на всю деревню, а не только на семью Ерёминых. Родители Мити были в таком восторге, что даже закрыли глаза на дату церемонии — двадцать седьмое мая, последняя неделя перед выпускными экзаменами. По-хорошему, в эти дни надо сидеть и готовиться, не поднимая головы от книги — а Митя, ни минуты не колеблясь, поехал в Москву. Оценки в аттестате его абсолютно не волновали, едва сев в поезд, он тут же забыл о школе. Всю дорогу до столицы, лёжа на верхней полке плацкартного вагоны, Митя размышлял только о том, какая же из отправленных им на конкурс работ удостоилась награды?

Оказалось, что единогласное признание жюри вызвал портрет Иры Мироновой, Митиной первой любви. Снимок этот появился на свет совершенно случайно — ребята собирались на день рождения к однокласснику, Митя заранее зашёл за Ирой и, пока она вертелась перед зеркалом, прихорашивалась и любовалась собой, несколько раз щёлкнул затвором своей «Смены». Думал ли влюбленный юноша, что именно этот кадр признают лучшим из тысяч фотографий, присланных со всей России? Но Митя гордился не только признанием профессионалов и восторженными отзывами, которые ему довелось услышать во время церемонии, но и самим снимком. Действительно, портрет получился уникальным.

Мите каким-то непостижимым, почти фантастическим образом удалось запечатлеть мгновение встречи двух сущностей, двух проявлений одной натуры. Девушка, стоявшая перед зеркалом, выглядела прелестной, милой и наивной, а лицо её отражения, хоть и похожее, как две капли воды на оригинал, выдавало совсем другие черты своей обладательницы — хитрость, расчётливость и цинизм. Как выяснилось позже, в Ире действительно уживались два разных человека, две так непохожие друг на друга девушки. Первую из них знал и любил Митя, и она вроде бы даже отвечала ему взаимностью — а вторая вскоре после нового года сообщила ему, что уезжает в город с родственником своей соседки, толстым и плешивым владельцем винного магазина, бывшем старше неё на три с лишком десятка лет. Нужно ли говорить, как страдал Митя от такого поворота событий? Казалось, весь мир рухнул в тартарары, даже фотографировать (впервые в жизни!) не хотелось. Но время лечит, да и судьба, если уж решила во что бы то ни стало наградить своего подопечного талантом, то ни за что не разрешит ему прожечь бесценный дар.

Москва встретила юного фотографа весьма приветливо, словно позировала ему, поворачиваясь своими лучшими, самыми привлекательными ракурсами. В Доме Художника, где проходило награждение лауреатов фотоконкурса, Дмитрий оказался в центре внимания не только членов комиссии и журналистов, но и ведущих редакторов модных изданий. Помимо приза за лучшее (лучшее!) фото конкурса — позолоченной статуэтки, он получил право провести фотосессию для самого известного глянцевого журнала. Можно только представить себе восторг юноши, который приехал из провинции в одних затертых джинсах и тоненькой ветровке с черненьким рюкзачком за плечами и сразу оказался фаворитом светского события. Этот день стал для него стартом в новую жизнь, которую характеризуют, используя итальянское выражение, как dolce vita.

За годы самостоятельного обучения Митя наловчился делать хорошие снимки и со временем сумел превратить хобби в неплохой способ заработка. Но одно дело снимать свадьбы в окрестных деревнях или делать на заказ портреты соседских детей — и совсем другое фотографировать для такого известного журнала. Во время первой фотосессии Митя чувствовал себя туристом-неудачником, внезапно оказавшимся в незнакомой стране в одиночку, не зная ни языка и не имея при себе ни разговорника, ни путеводителя. Раскрепощенные модели с вызовом и откровенной насмешкой смотрели на семнадцатилетнего мальчика, сжимающего в руках цифровую камеру, которую ему выдали на съемочный день и с которой Митя доселе был знаком только теоретически. Мальчик тушевался под их взглядами, ему казалось, что все вокруг видят дырку на рукаве его рубашки, которую он порвал, неловко зацепившись за дверную ручку, перед самой фотосессией, и смеются над ним. Митя работал, словно в забытье, но когда редактор журнала просмотрел его снимки в компьютере, то остался очень доволен. Дмитрию Ерёмину тут же предложили заключить контракт с журналом, отчего тот страшно растерялся и забормотал, что очень хотел бы, но у него пока даже аттестата на руках нет… На его счастье, в редакции работали внимательные и понимающие люди. В результате переговоров было решено, что к работе Митя приступит с начала июля. Да ещё и получит в аренду цифровую камеру, ту самую, которой он сегодня снимал.

Сам Митя, признаться, не был в восторге от своих снимков для журнала. Они казались ему деланными, искусственными и абсолютно лишенными жизни. Мысль о том, что и все последующие его фотографии на новой работе должны будут выглядеть именно так, Митю не прельщала. Но может ли молодой и талантливый парень отказаться от шанса стать культовой фигурой в мире глянца? Только, если у него не все в порядке с головой. Так решил сам Митя, также сказал и ему родители, знакомые и друзья по возвращению домой.

Школьные выпускные экзамены прошли как во сне, мысли Мити были слишком далеко. На удивление, он не то что не провалился ни на одном из них, но даже не получил ни одной тройки — то ли просто повезло, то ли учителя, которые, разумеется, были в курсе перемен в его судьбе, отнеслись с пониманием и решили не портить парню аттестат. Но вот все испытания позади, миновал и выпускной вечер. Прогуляв всю ночь и встретив рассвет над рекой, выпускники разбрелись по домам спать, а Митя забрал из дома заранее собранную сумку, простился с родителями и поспешил на первый автобус — поезд на Москву отходил уже через несколько часов.

Ему по-прежнему везло. На первое время его приютил у себя один из сотрудников редакции, дизайнер Юра, живший один в огромной четырёхкомнатной квартире, доставшейся ему в наследство от родителей.

— Куда нам с котом на двоих такие хоромы? — весело объяснял он Мите. — Жену сюда приводить пока ни я, ни он не собираемся. Народ говорит «продай и купи поменьше», но что же я, идиот — продавать то, что каждый день дорожает? Лучше уж я нам с котэ компанию найду. Тебя вот… Так что проходи, располагайся, гостем будешь. А если ещё и убираться будешь иногда или жрать готовить что-нибудь, кроме пельменей, — вообще дорогим гостем станешь!

В работу Митя втянулся на удивление быстро. Робость постепенно сошла «на нет», он уже не тушевался перед своими моделями, не стеснялся сказать им, как лучше встать и куда повернуть голову. В редакции по-прежнему были довольны его фотографиями и постоянно давали новые и новые поручения. Вскоре ему доверили снимать звезд кино и телевидения — сначала в рубрику «Секрет успеха», а потом и на обложку журнала. Диму, так стал теперь именовать себя молодой фотограф, быстро заметили — и к нему со всех сторон посыпались предложения от разных глянцевых изданий. Ерёмин работал на всевозможных светских мероприятиях и меньше, чем через три года своего пребывания в Москве, стал в этих кругах очень знаменит и популярен. Его снимки пользовались большим успехом, а среди моделей значился весь столичный бомонд. Все чаще ему заказывали частные фотосессии. Обычно такие предложения поступали или от звезд, решивших, что пора бы напомнить о себе публике и появиться во всей красе на паре разворотов какого-нибудь популярного журнала, или от солидных состоятельных людей, у которых возникла прихоть раскрутить свою дочку, очередную молодую жену или любовницу. Гонорары за такие съёмки давно уже не казались Диме заоблачными. Благодаря им, а также регулярным выплатам из разных изданий, тоже весьма немалым, юный фотограф довольно быстро стал состоятельным человеком, купил себе сначала профессиональную камеру «Leica» и всё необходимое оснащение к ней, затем новенький автомобиль, а потом и небольшую квартиру.

Словом, всё было бы прекрасно — если бы не внутренние сомнения, не оставлявшие юношу ни на минуту. Гламур, глянец, светские рауты казались Дмитрию просто бессмысленной шелухой, съёмки которой не имеют ничего общего с настоящим фотоискусством. Нет, конечно же, и среди светских персонажей есть много достойных людей и по-настоящему красивых и интересных лиц, но всё-таки основной материал, с которым приходилось работать — это фальшивые маски, наигранные улыбки и сплошная пустота внутри. Именно поэтому к подобным съемкам Дмитрий относился только как к работе, не требующей ни толики душевных затрат.

Безусловно, он старался сделать её качественно, но душу он вкладывал совсем в другое — в съёмки «непостановочных» портретов и случайно подловленных жанровых сценок, в создание лирических глубоких снимков настоящей жизни, а не подделок под неё. Всё это он, в свободное от работы время, снимал, по старинке, на пленку, а потом сам проявлял и долго изучал каждый снимок, делая это с трепетом и любовью. Цифровую фотографию он так и не смог признать. На «цифру», хоть и дорогую, он снимал только на работе. Для этого дела такая техника подходит в самый раз — отщелкал по-быстрому, продал, удалил и опять по новой! Ну чем не конвейер? Главное, что за это платят хорошие деньги, а деньги Дмитрию все равно продолжали быть очень нужны.

Фотография — весьма дорогостоящее занятие, и потому значительную часть своих заработков он тратил на плёнку и другие расходные материалы, требующиеся для любимого дела, постоянно следил за технологическими новинками, которые в наши дни появляются чуть ли не каждый день, покупал огромное количество разнообразных журналов по фото, заказывал дорогие иностранные фотоальбомы и каталоги, посещал все фотовыставки и презентации. Он прямо-таки жил и дышал фотоискусством. А ещё у него была мечта — когда-нибудь организовать фотовыставку своих работ, показать людям истинную красоту и прелесть окружающей действительности, а не ту, бессмыслицу, которую пытаются навязать новомодные тенденции и люди, которые называют себя «модными фотографами», а на самом деле вообще ничего не знают о настоящем искусстве.

Однажды, после очередной прогулки по центру, во время которой Дмитрий фотографировал сценки из жизни московских двориков, он забрёл в небольшое кафе перекусить. Пройдя в зал, фотограф заметил за столиком у окна молодую симпатичную девушку, которая сидела в полном одиночестве. Не то чтобы у неё было какое-то особенное, красивое или необычные лицо, но большие серые глаза выражали такую глубокую, неподдельную грусть, что Дмитрий, как фотохудожник, просто не мог не обратить на неё внимания. Он набрался смелости, подошел к незнакомке и попросил разрешения её сфотографировать. К его удивлению, девушка сразу же согласилась, даже не смутившись. Правда, когда Дмитрий настроил камеру и направил объектив, то тут же понял, что так понравившийся ему образ бесследно исчез. Девушка изменилась в лице, выпятила губы, напряглась и начала позировать ему, изображая из себя манерную леди. Сколько фотограф не просил её расслабиться и не делать этого, а просто сесть спокойно и подумать о чём-нибудь приятном — ничего не вышло. Дмитрий даже расстроился. Впрочем, он ведь и сам отлично знал, что такое случается очень часто: людям свойственно подобное поведение, им хочется проявить себя перед камерой с лучшей стороны — и главная беда в том, что эту самую «лучшую сторону» они понимают исключительно по-своему и далеко не всегда объективны в этом.

«Сам виноват, что не сумел поймать образ сразу, — сказал себе Дима. — Не нужно было в открытую подходить к ней и отвлекать от мыслей. Достал бы потихоньку камеру, как я это обычно делаю, отщёлкал бы втихаря — и всё бы получилось отлично. Правда, неизвестно ещё, как бы отреагировала на это девушка, если бы заметила…»

Однако, так или иначе, но ничего изменить уже было нельзя. Снимки были сделаны, знакомство завязалось. Дмитрий присел за столик к своей несостоявшейся модели, и они разговорились. Оказалось, что Кристина, так звали девушку, самая обычная девчонка, москвичка из обычной семьи со средним достатком. Судьба Кристины тоже была самой что ни на есть обычной. Окончила институт, устроилась секретарём в офис и вот уже второй год живёт по принципу «работа-дом-работа». У неё серая и скучная жизнь, а сегодня она пришла в кафе, куда её пригласил парень, с которым она познакомилась по интернету. Пригласил — и не пришёл. От виртуальности до реальности — длинные километры. Чтобы хоть как-то приподнять девушке настроение, Дима, сам того от себя не ожидая, начал ей рассказывать о своей работе — светских мероприятиях, которые посещает, знаменитостях, с которыми он лично знаком, и журналах, печатающих его снимки. Слушая его, Кристина забыла о своих переживаниях. Она восторженно хлопала глазами, ахала, говорила с придыханием — и это ещё больше разжигало желание фотографа произвести на неё впечатление. Выпив несколько чашек кофе, молодые люди обменялись телефонами. Дима, который был сегодня без машины, посадил Кристину в такси, а девушка, приехав домой, как и обещала, позвонила ему доложить, что с ней всё в порядке.

Молодые люди стали встречаться. Они много гуляли по городу, сидели в кафешках, ходили в кино. Дмитрий так и этак фотографировал Кристину, делал из её фотографий коллажи, а на её день рождения, который состоялся через три недели после их знакомства, он подарил девушке настоящее портфолио, как у профессиональных моделей и актрис. Кристина была в восторге, её подружки, присутствовавшие на вечеринке, чуть не лопнули от зависти.

— Надо же, какую ты из неё красотку сделал! — шепнула Диме одна из них. — Ведь в жизни, скажем правду, Кристька совсем красотой не отличается… А на твоих фотках — так прям звезда!

Доля правды в её завистливых словах, безусловно, имелась. В Кристине и впрямь не было того, что принято считать красотой. Скорее привлекательность ей придавала комбинация хитрых глаз, высоких скул и задорной улыбки. Но Дмитрию она нравилась, хотя он и понимал, что не потерял голову от любви к ней. Его сердце не билось учащённо в её присутствии, как это было тогда, когда он в старших классах школы встречался с Ирой Мироновой.

«Наверное, я просто вырос», — усмехался про себя Дима.

Однажды Кристина полушутя поинтересовалась у него, почему Дима никогда не приглашает её «к себе на работу».

— Просто как-то в голову не приходило, — честно ответил Дмитрий, и действительно вскоре взял девушку с собой на одну из очередных светских тусовок.

Для Кристины это стало просто грандиозным событием. Ещё бы — из серой, скучной жизни она вдруг нырнула во всю эту роскошь и блеск! Сколько было волнений накануне, сколько беготни по магазинам и салонам красоты! Когда после вечеринки девушка до самой ночи взахлёб рассказывала Дмитрию о своих впечатлениях, глаза её горели, как у ребёнка, впервые в жизни побывавшего на ёлке и получившего подарок от Деда Мороза, а с лица не сходила восторженная улыбка. В этот вечер она впервые осталась у фотографа ночевать, хотя до этого держала дистанцию и в ответ на его настойчивые ухаживания всегда говорила, отстраняясь, что «ещё не готова».

Желая порадовать Кристину, Дмитрий продолжал удивлять свою подругу и вносить в её жизнь разнообразие. Совместное посещение тусовок стало для них обычным делом. Кристина отрывалась по полной, а молодой человек с удовольствием фотографировал её в обнимку со всякими певцами, певицами, дизайнерами, актерами и прочими знаменитостями.

Вскоре они стали жить вместе. Дмитрий впустил Кристину в свой мир, рассказал о своем истинном увлечении и мечте организовать свою выставку — выставку настоящих фотографий. Но она как-то не особо прониклась этим. Кристине гораздо нравилось разглядывать глянец, она могла целыми днями перебирать или разглядывать на мониторе снимки, на которых была изображена сама в окружении богатых и знаменитых, любоваться известными лицами, дорогими нарядами и наслаждаться своим хоть и призрачным, но все-таки присутствием в этом блестящем мире. Но когда Дмитрий приглашал её в свою тёмную каморку, где, как он говорил «рождается настоящее искусство», показывал, как под красной лампой проявляется изображение, раскладывал перед ней дорогие его сердцу черно-белые портреты или жанровые сценки, она как-то сразу охладевала. Один раз даже спросила, ради чего он занимается такой ерундой? Ведь подобные фотографии никому не нужны, они не в «тренде» и абсолютно ничего не стоят. То ли дело съемки звезд… Дмитрий тогда обиделся не на шутку и долго объяснял подруге, где и почему она не права. Испугавшись возможной ссоры, Кристина притихла и с тех пор больше не позволяла себе подобных слов, а только вовсю нахваливала работы любимого.

Однажды, после очередной тусовки, Кристина попросила Дмитрия о странном одолжении: чтобы он «просто так, ради прикола» отдал бы её фотографии в редакцию журнала и назвал бы их «Кристина, светская львица». Дима не увидел в этой просьбе ничего плохого — чего не сделаешь ради любимой девушки? Наснимал Кристину в красивом платье, в окружении других «светских львиц» и отправил снимки в журнал. Он был уверен, что редакция их отбракует: зачем известному глянцевому изданию печатать фотографии какой-то никому не известной девицы, когда и для звёзд-то места не хватает? Но к его удивлению, снимок Кристины опубликовали, а под ним красовалась подпись: «Светская львица Кристина в компании такого-то и такой-то».

На самом деле, и Дмитрию было это отлично известно, подобные ситуации не были редкостью. Очень многие женщины именно так и заполучали для себя вожделенный титул «светская львица» — иногда абсолютно случайно, а иногда совершенно целенаправленно. Более того, нередко к нему, Дмитрию, перед той или иной тусовкой подходили люди, среди которых были и очень известные личности, с просьбой поснимать их побольше, чем остальных, давали за это деньги, обещали с три короба, только бы любой ценой засветиться лишний раз перед камерой. Ведь ни для кого не секрет, что именно на светских фотографах и журналистах держится весь этот гламурный мир. В силах фотографа сделать кого-то звездой, а кого-то посмешищем, благодаря им одни лица постоянно появляются на всех обложках, а другие никто током не знает и не помнит…

Но сейчас, глядя на личико своей Кристины, которая смотрела на него со страницы элитного глянца, молодой человек даже не думал обо всех этих вещах. Он просто сделал приятный подарок своей девушке и был очень доволен результатом. В конце концов, ну чем она хуже остальных, красующихся на этих страницах расфуфыренных девиц? Ничуть не хуже, а даже лучше многих. И потому он фотографировал Кристину ещё и ещё, отправлял её снимки в разные издания, и вскоре ему даже не нужно стало подсовывать редакциям её снимки — они сами помещали их на свои страницы уже не случайно, а намеренно. По всей видимости, редакторам примелькалась и понравилась её свежая, не затертая светским лоском мордашка, и они с удовольствием вставляли её на страницы репортажей.

С той поры в их отношениях что-то неуловимо изменилось. Кристина реже стала бывать дома по вечерам, у неё появились разные важные дела — новые подруги, посещение бутиков и салонов красоты и прочее в том же духе. Дмитрий относился к этим переменам с пониманием, считая такое поведение девушки вполне в порядке вещей. И только когда увидел на руке своей гламурной подруги браслет в виде серебряной змеи, лениво обвивавшейся вокруг ее тоненького запястья, он понял, что упустил из виду момент появления такого дорогого украшения. Будучи глянцевым фотографом, Дима поневоле отлично знал все брэнды и запросто мог отличить шедевр от подделки. Да уж, от мальчика в рваной рубашке не осталось даже провинциального говора. Дмитрий уже давно носил дорогие дизайнерские вещи, а его дикции могли позавидовать многие популярные телеведущие — не зря же он брал уроки речи у педагога из ГИТИСа. Зная и сумму зарплаты своей подруги и финансовые возможности её семьи, Дима сразу понял, что ни сама Кристина, ни её родители не могли бы купить такую дорогую вещь. Тогда кто? Он задал этот вопрос девушке, на что та очень обиделась.

— Как тебе не стыдно подозревать меня? — возмущалась Кристина. — Этот браслет мне подарила моя новая подруга, — она назвала имя молодой актрисы, последнее время мелькавшей чуть ли не во всех телесериалах. — А то, говорит, просто стыдно, что ты всюду появляешься в жалкой подземной бижутерии…

— Какой-какой? — не понял Дима.

— Подземной. Ну, которая в подземном переходе куплена, — пояснила девушка.

— А, в этом смысле…

В тот раз он поверил ей, они помирились, но в отношениях возникла какая-то напряжённость. Кристина постепенно стала охладевать к нему, частенько пропадала где-то, придумывала всякие отговорки, чтобы не приходить ночевать. Но, что самое странное, девушка перестала так настойчиво, как раньше, просить, чтобы он выводил её в свет. Почему так случилось, Дима понял, когда, приехав на очередную тусовку, увидел в толпе свою Кристину, хотя отлично помнил, что не только не предлагал ей пойти с ним туда, но даже не рассказывал об этой вечеринке.

Кристина знала, что она делает. С самого начал она просто использовала наивного фотографа. Сначала ей льстило его внимание, и привлекала возможность приобрести бесплатное портфолио от профессионала такого уровня, а когда, благодаря Дмитрию она просочилась в вожделенное светское общество, то быстро придумала, как ей самой стать его частью. Всё шло по плану — сначала она засветилась в глянце, потом её стали замечать в тусовке. Кристинна начала знакомиться с людьми, представляясь светской львицей. Для своих новых знакомых она придумала красивую историю о том, что долго не была в Москве, потому что несколько лет прожила за границей с мужем, известным бизнесменом, а недавно развелась и вернулась в Россию. Именно эту легенду она увлечённо пересказывала своему собеседнику, с которым открыто кокетничала. Её не нисколько не заботило, что этот человек старше её примерно раза в два с половиной — зато он входил в сотню самых известных столичных бизнесменов.

Увлекшись флиртом, Кристина даже не сразу обратила внимание на наблюдавшего за ней Дмитрия, а заметив его в сторонке, только слегка кивнула молодому человеку, словно они вообще не были знакомы. Фотографа это, конечно же, задело. До конца вечера Дмитрий все думал о том, как бы поговорить с Кристиной, выяснить, почему она себя так ведет, искал подходящие слова, формулировал в голове вопросы, но девушка избавила его от этих мучений. Она сама подошла к теперь уже бывшему любовнику и без тени смущения объявила, что с этого дня между ними все кончено. На следующее утро она заехала на квартиру Дмитрия, собрала оставшиеся вещи и ушла в неизвестном направлении. Дима не стал её удерживать — всё равно насильно мил не будешь…

Как ни странно, но расставания с Кристиной пошло Дмитрию на пользу. Печаль от очередной любовной неудачи фотограф выплеснул в искусстве. Серия черно-белых снимков, посвященная ссорам и расставаниям, получилась настолько яркой эмоциональной, что даже старые, маститые, ещё «советские» фотохудожники не жалели добрых слов в адрес «мастера остановившихся мгновений», как прозвали Дмитрия Ерёмина журналисты. С течением времени Дима постепенно устал от амплуа гламурного фотографа, светская жизнь, с её рекламными романами, свадьбами в качестве PR-хода, силиконовыми чувствами и косметической пародией на красоту, ему уже осточертела. Впрочем, Дима мог позволить себе сменить направление творчества. Его имя прогремело, и теперь наконец-то представилась возможность выбирать творческую стезю, на которой он хотел себя проявить. Что Дмитрий и сделал. Естественно, его жизнь не была чредой сплошных удач, врагов у него имелось предостаточно — и звёзды или модели, с которыми он отказался работать, не выдержав грубости и капризов; и геи, чьи домогательства он отверг; и избалованные олигарши, не сумевшие заполучить на ночь красивого мускулистого парня. Но, как известно, талант — лучшее средство от недругов и завистников.

После расставания с Кристиной прошло несколько месяцев, Дима уже начал потихоньку забывать о ней. Как-то раз ему позвонили из модного журнала — того самого, с которого и началась его карьера светского фотографа — сообщили, что он победил в номинации «Лучший фотограф» и пригласили на церемонию вручения наград. Идти не очень-то хотелось, но отказаться Дима не мог.

На вечеринке собрались самые сливки светского общества и среди них крупный бизнесмен Рыбинский со своей «молодой супругой», которая оказалась ни кем иным, как… Кристиной. Сразу после официальной части пара во всеуслышание сообщала журналистам, что ждет ребенка. Дмитрий был единственным из собравшихся, кто, услышав эту новость, испытал искренние чувства. Все изображали показной восторг и радость, а он один, стоя в отдалении, недоумевал, теряясь в догадках.

Он всматривался в Кристину и не мог понять, каким образом ей удаётся так ловко манипулировать людьми? Эх, если бы можно было брать отпечатки мыслей, как берут отпечатки пальцев… Хотя, зачем? Ведь на лице человека многое написано, просто мы не всегда хотим вчитываться в информацию, предпочитая поверхностно пробежаться по строкам... Впрочем, в тот момент Диму интересовала не хитрость экс-возлюбленной, а её будущее материнство. Вернувшись домой, он принялся подсчитывать, сколько дней прошло после их расставания и вспоминать, вспоминать, вспоминать, потому что какой-то внутренний голос не замолкая твердил:

«А что если этот ребенок мой?»

Дмитрий понял, что ему, во что бы то ни стало, нужно поговорить с девушкой, чтобы развеять сомнения, которые терзали его, иначе он просто сойдет с ума. Он набрался храбрости и позвонил Кристине, попросив её уделить время для встречи. Как ни странно, она не отказала ему в этом, даже пригласила в свою новую квартиру на Патриарших прудах, где с недавнего времени проживала вместе с богатым мужем. Но нормального разговора у молодых людей не получилось. Правда, сначала Кристина вела себя очень спокойно и любезно, даже извинилась перед Дмитрием за то, что «всё так получилось» и попросила «не держать на неё зла».

Что, мол, Рыбинский — это тот самый мужчина, о котором она всегда мечтала, а он, Дмитрий, отличный парень, но у них с ней, к сожалению, ничего не могло выйти — она влюбилась в олигарха, а сердцу не прикажешь. Словом, они беседовали почти по-дружески, пока Дмитрий не заикнулся о её беременности и своих предположениях по поводу того, не его ли это ребенок. С этого мига молодую женщину словно подменили. Швырнув на пол несколько долларовых купюр, она потребовала, чтобы Дмитрий «немедленно заткнулся и навсегда свалил из её жизни». На робкие протесты Димы, что если ребенок, всё-таки, его, то он имеет право тоже присутствовать в его судьбе, Кристина ответила ругательствами и угрозами. Она обещала рассказать обо всём своему всемогущему супругу, и предупредила, что уж он-то точно не станет церемониться с каким-то «пронырливым папарацци», который донимает его семью, и устроит Дмитрию настоящие разборки.

— Только посмей хоть раз открыть свой поганый рот!.. — прошипела на прощание Кристина и захлопнула дверь перед его носом.

Диме потребовалось время, чтобы понять — именно ребёнок стал для неё средством так удачно выйти замуж. Конечно, это его, Дмитрия, ребёнок… Но в данной ситуации он ничего, ровным счётом ничего не может поделать. Иногда мы оказываемся бессильными перед жизненными обстоятельствами, попавшими под контроль прожжённых алчных циников. Именно такой хищницей, рыбой барракудой и оказалась Кристина. В борьбе с барракудой у обычной мелкой рыбёшки нет никаких шансов — проглотит и не подавится. Природа устроена мудро, и на каждого хищника в ней найдётся управа. Те же барракуды, зазевавшись, часто попадаются на обед своим более крупным врагам — акулам…

Именно этим и утешался Дмитрий, а пока ему не оставалось ничего другого, как уйти в творчество, которое никогда не предаст и примет его любого — одинокого, убитого горем, сраженного разочарованием и опустошенного. Оно, как мать, обогреет, приласкает и найдет для каждого смысл жизни. Дима очень старался выбросить из головы Кристину, старался, как мог, избегать тех мероприятий, на которых в списках гостей значилась чета Рыбинских, с головой ушел в свое увлечение, много снимал, даже уезжал для этого в другие города, чтобы неделями не появляться в Москве. Но неожиданно Дима поймал себя на мысли, что чем ближе подходил предполагаемый им срок родов Кристины, тем больше внимания он начал обращать на детей. Его взгляд ненароком цеплялся то за молодую мамочку, гуляющую с коляской, то за какого-нибудь розовощекого карапуза, который возился в песочнице, то за беременную женщину, которая шла в обнимку со своим мужем и нежно поглаживала живот в ожидании самого дорогого подарка на свете. Наблюдая эти трогательные и милые картины, Дмитрий просто не мог не включать камеру, с которой никогда не расставался, и не сделать несколько снимков.

Очень скоро у него набралась внушительная коллекция подобных фотографий, и теперь он все чаще стал выходить на прогулку, чтобы специально поснимать малышей и их мам. Гулял он в основном именно в районе Патриарших прудов, там, где жила его бывшая девушка с новым мужем. Сюда его тянуло все сильней и сильней, ведь по его подсчетам, ребенок Кристины, которого он все увереннее считал своим, должен был уже родиться, и Дима был готов отдать все на свете, только бы увидеть его и интуитивно почувствовать — его ли это малыш или господина олигарха…

Шло время. Российская гильдия фотохудожников окончательно стерла приклеившееся к имени Дмитрия Ерёмина клеймо гламурного фотографа после благотворительного вечера «Маленькое счастье», состоявшегося в зале отеля «Ритц Карлтон». На той вечеринке не было дамочек, манерно прижимавших к щеке со сползающей штукатуркой хрустальный бокал с шампанским, не было «господ», подсчитывающих в уме, во сколько им обойдется эта ночь, и не было мальчиков на побегушках непонятной ориентации. На вечер собрались только люди, которые действительно любили и понимали искусство, оживленно обсуждали интересующую их тему и не жалели средств, приобретая фотоснимки. Все деньги после вечера были направлены в детские дома. Дима был счастлив. Наконец-то его творчество не только удовлетворяет его амбиции, но и помогает миру становиться лучше…

На другое же утро после благотворительного вечера Дмитрий, у которого давно не было такого отличного настроения, отправился на Патриаршие пруды. На детской площадке рядом с памятником дедушке Крылову всегда гуляло множество матерей с колясками или уже самостоятельно передвигавшимися карапузами, но никого, хоть отдаленно похожего на Кристину, он не встретил ни разу. Зато его внимание привлекла молоденькая женщина с примерно годовалым малышом в синеньком комбинезончике. Эту пару Дмитрий заприметил давно и каждый раз, встречая их, просто не мог налюбоваться: молоденькая, симпатичная женщина, от которой прямо-таки исходило тепло, любовь и невидимые глазу флюиды трепетной материнской заботы, и очаровательный трогательный малыш, который ещё не научился говорить, но уже сейчас в его несвязном лепете можно было различить подобие слова «мама». Дима неоднократно видел их здесь, и каждый раз малыш и мама были только вдвоем. Дмитрий даже задумывался, есть ли у них папа, бабушки, дедушки — или, может быть, девушка воспитывает ребенка одна? Но ведь это так тяжело, а на лице этой молодой мамы нет ни тени беспокойства, тревоги или вообще каких-то проблем. Она кажется абсолютно счастливой, хотя, наверное, для настоящей женщины ребенок — и есть самое большое счастье. Истинно женское счастье.

Только Дмитрий навёл камеру на «Мадонну с младенцем в синем», как зазвонил телефон.

— Диман, с тебя магарыч! Вернее, мешок сувениров, — огорошил дизайнер Юра, что когда-то приютил начинающего фотографа. — Я удачно лоббировал твою кандидатуру для проекта в Индии. Прикинь, как расщедрился наш хозяин?! Насмотрелся, видать, оскароносного «Миллионера из трущоб».

— Да я за это тебе хоть живого слона привезу! — обрадовался Дмитрий: и поездка интересная, и лишних денег не бывает. — Если так, американской киноакадемии — респект!

— Тогда дуй к нам. Моделей выбираем.

Дмитрий с сожалением глянул на малыша в синем комбинезончике: если не хочешь лишних проблем, подбор кандидаток лучше проконтролировать самому. Придется отложить всё, что для души, на потом.

А сейчас — работать.

* * *

В течение следующей недели его жизнь превратилась в сумасшедший дом: срочное оформление визы и просмотр чужих фоторабот по Индии перемежались с борьбой за каждый отражатель в багаже команды и беготней по магазинам и аптекам за всем необходимым в путешествии. Дни летели как пришпоренные кони. Но вот сборы закончены, наступил день отлета. Дмитрий приехал в аэропорт и, только пройдя таможенный контроль, смог наконец-то расслабиться.

До посадки оставалось больше часа, и почти вся его команда разбрелась по duty free: одни что-то прикупить, другие — глаза покормить.

Фотомодели стайкой дефилировали по аэропорту, выделяясь среди путешественников боевой раскраской и экипировкой: обувь на высоченных каблуках, мини-юбки и до «ой-не-могу!» декольтированные блузки. Похоже, всегда готовы к нужным знакомствам. Вот и сейчас девушки заметили у отдела Swarovski знаменитого киноактёра и довольно громко обсуждали подойти к нему или нет.

— О, смотрите, кто там стоит!

— Фу, да он — алкаш!

— А мне пофиг! Его моя мама любит. Подойти, что ли?

Ксения Слагода, самая модная модель этого сезона, гордо прошествовала к актёру, который явно страдал от взаимоисключающих проблем: «Надоели!» и «Почему нет толпы за автографами?».

Остальные девушки тоже потянулись за подругой, окружили знаменитость и оживленно защебетали. Через пару минут к ним подбежала супруга актера и увела благоверного подальше от этого соблазнительного цветника.

В Дмитрии тут же вспыхнул охотничий азарт: вынул камеру и сделал несколько снимков. Конечно, за них фотомодели его придушат, но как же хороши эти жанровые сценки.

«Жалко, я — не папарацци. Какие кадры пропадут для истории! Надо же, как перекосило даму при виде флиртующего муженька. А он — красавец: удачно встал на фоне рекламного плаката с павлином Swarovski и тоже распустил хвост перед девицами».

Дмитрий, стараясь поймать всех девушек в кадр, понял, что одной не досчитывается. Огляделся. Она сидела рядом и что-то чиркала в блокноте. Эта новенькая сильно выделялась на фоне коллег: отсутствие макияжа, волосы собраны в хвостик, явно не новые джинсы и простенькие кеды.

«Нахватался гламурных понтов — по лейблам оцениваю человека». — Дмитрий некоторое время разглядывал девушку, а потом — все равно делать было нечего — плюхнулся на соседнее кресло.

— Путевые заметки пишите? Как Радищев? Могу помочь с фотографиями. Дмитрий Ерёмин. Фотограф.

— Катя Основина. Модель.

— Что-то я не слышу в вашем голосе гордости за профессию, заодно и ответ на мой первый вопрос.

— Это не профессия, а возможность заработать. Кстати, вы ко всем моделям на «вы» обращаетесь?

— Только с кем еще не познакомился.

— Просто познакомился или выпил на брудершафт? — в голосе Кати звучали ехидные нотки.

— Замри! — скомандовал Дмитрий, быстро вскинул камеру и сделал несколько снимков. — Ты отлично держишь не только позу, но и выражение лица.

Катя равнодушно пожала плечами и протянула Дмитрию свой блокнот.

— Модельер? — Он с любопытством разглядывал сделанные легкой штриховкой наброски.

— К сожалению, только по образованию. Больше похвастаться нечем.

— В этой профессии пробиться не так просто.

— А что тебя во мне заинтересовало? Почему сфотографировал? — по нарочито игривому тону, Дмитрий догадался, что затронутая тема Кате неприятна. Можно понять, он сам бы не захотел обсуждать с малознакомым человеком свои проблемы.

— Глаза, — подбирая слова, Дмитрий пристально разглядывал девушку. — Цвет вроде бы и неброский: бледно-голубой, но чёрная кайма вокруг радужки делает их такими притягательными. Волшебные!

— Колдовские, — хмыкнув, подправила определение Катя. — Я так понимаю, что должна прийти в восторг от комплимента?

— Скажешь тоже…

В этот момент объявили посадку, Катя захлопнула блокнот, подхватила сумку и, кивнув Дмитрию, быстро зашагала к посадочной стойке.

Полёт прошел спокойно, хотя с соседом Дмитрию не повезло. Стилист Антон не один час с упоением пересказывал все новости и сплетни тусовки. На вопрос, что он знает о Кате Основиной, задумчиво почесал ухо и буркнул:

— Ничего любопытного не слышал. Вот если бы ты спросил про Ксению Слагоду, я бы такого мог понарассказать, что…

Тут утомленный бесконечными сплетнями Дмитрий не выдержал: нацепил наушники и демонстративно уставился на телевизионный экран. Забавно, показывали именно «Миллионера из трущоб». Видимо, чтобы путешественники загодя прониклись духом Индии. Устав следить за перипетиями сюжета, Дмитрий задремал.

Ему снилось что-то разноцветное и солнечное. Мелькали смуглые девичьи лица с огромными густо подведенными глазами, лёгкие ткани, разрисованные хной ладони и ступни, серебряный перезвон браслетов.

Проснулся Дмитрий оттого, что от долгого сидения затекло всё тело. И почему-то с отчетливым вкусом карри на языке.

Шасси мягко коснулись посадочной полосы — прилетели. Салон разразился искренними аплодисментами экипажу. Обиженный Антон, собираясь, нарочито долго копался в сумке, очевидно, это была мелкая месть за пренебрежение к нему. Дмитрий, глядя в иллюминатор, терпеливо ждал. Интересно, какая она Индия?

Потрясающая!

Хотя Дмитрий это понял, только выйдя из таможни. В ней же всё было как обычно: безупречный английский обслуживающего персонала и русские туристы, которые считают, что кроме родного языка другие знать не обязательно. Но уже в зале выдачи багажа Индия ошеломила Дмитрия.

Огромный цыганский табор, в котором почему-то никто не предлагал ему погадать.

Суетящаяся толпа народа в необычной яркой одежде, блеск золота и драгоценных камней. Шум, в котором каждый старался перекричать соседа, и толчея у ленты транспортера. Грузчики так швыряли на него чемоданы, что стало понятно, почему в Москве посоветовали упаковать багаж.

Чемоданы, обтянутые пленкой, превратились в близнецов, которых и мать родная не отличит. Вот хрупкая модель из их команды схватилась за один чемодан с индусом и уверенно тянула их (толстого мужчину с брюшком и багаж) к себе. Индус не сдавался, размахивая багажной квитанцией. Дмитрий успел это отснять. Есть первый кадр для путевого дневника проекта! Правильно, наши девочки сначала хватают, а потом разбираются.

Вторым стал момент торжественного вручения их группе цветочных гирлянд с взаимными поклонами со сложенными в приветствии ладонями. Ускоренный курс обучения индийскому этикету все прошли успешно: «Намасте!» легко произносилось и запоминалось, будто слово родного языка. Раньше благодаря песням индийских фильмов Дмитрий считал, что на хинди говорят как-то пискляво. Нет, обычный тембр, несложное для русских произношение.

Хорошо, что их встретили, сами бы точно заблудились. В Дели они проездом, дальше путь лежит в Джайпур, а потом на побережье, в Гоа.

Ехали через центр старого Дели, чтобы гости хоть немного познакомились с городом.

Хаос на дорогах столицы произвёл сильное впечатление на москвичей, проводящих большую часть жизни в пробках. Мало того, что здесь свободно гуляли или просто лежали священные индийские коровы, так ещё и автомобильные сигналы разного тона и громкости сливались в сумасшедшую какофонию. Видимо, водители больше надеялись на слух, чем на зрение коллег. Беспорядочное движение, в котором никто и не думал ехать в своем ряду, и моторикши, снующие между машинами, словно тараканы, напоминали бурный горный поток: только зазевайся — выбросит на камни.

Но странно, при этом Дмитрий не заметил ни одной аварии. Каким-то непостижимым образом водители избегали столкновений.

Возможно, это заслуга полицейских. Они умеют убеждать водителей соблюдать индийский минимум правил дорожного движения. Дмитрий оценил это на одном из перекрестков. Шустрый моторикша решил проскочить под запрещающий знак полицейского. Не тут-то было! Тот остановил нарушителя в центре перекрестка и неспешно подошел.

Движение не только замерло, но и умолкло.

Ожидая развязки, Дмитрий достал камеру и приставил объектив к стеклу. Он готов был увидеть, что угодно, кроме этого…

Полицейский набросился на рикшу с кулаками! «Выписав штраф» он, как ни в чём не бывало, разрешил нарушителю ехать дальше, а сам степенно вернулся на рабочее место.

— Какое безобразие! Что себе позволяет этот полицейский?! — возмущенно заговорила по-английски администратор проекта, которая тоже наблюдала сцену на перекрестке.

— Почему безобразие? У полицейского каста выше, чем у рикши, — удивился водитель автобуса.

— В Индии такие штрафы? — хмыкнула одна из моделей. — А сколько ударов за превышение скорости?

— Не-е-е, прикинь момент, — стилист Антон пародировал говор и распальцовку крутых. — Меня на моем джипаре в Москве тормозит мусор и кулаком по харе поясняет, что он, видишь ли, воин, а я всего лишь торгаш.

Дмитрий вскользь глянул на паясничающего стилиста и снова уставился в окно.

— Мы подъезжаем к одной из достопримечательностей Дели — храмовому комплексу Лакшми-Нараян, — громко объявила гид-переводчица Рекха Шиварути. — Он построен в начале прошлого века на деньги бизнесмена Бирлы, который хотел объединить в нём все исповедуемые в Индии религии: индуизм, джайнизм и буддизм.

— С бизнесом? — всё не мог успокоиться Антон.

— Будь добр, заткнись! — шепнул ему Дмитрий.

И, действительно, было, что послушать: Рекха любила и хорошо знала Дели. Красный форт, храм Лотоса, мечеть Джама Масджид, Врата Индии, гробница Хумаюна, обсерватория Джантар Мантар и многое-многое другое.

Рекха так увлекательно рассказывала о Кутаб-Минар с Железной колонной, что все дружно решили заменить горячий завтрак в ресторане на сухой паек, а свободное время потратить на экскурсию.

— Это одно из самых загадочных сооружений в мире: знаменитая семиметровая Железная колонна, отлитая в четвертом веке нашей эры и нержавеющая вот уже более полутора тысячи лет. Как сумели древние мастера создать химически чистое железо, которое трудно получить даже в современных электролитических печах? Существует множество теорий, но не одна не дает ответы на все вопросы, — в голосе Редхи звучала гордость за родину. — Известно, что колонна когда-то была пьедесталом крылатого бога Гаруды в храме Вишну в Аллахабаде, затем в качестве трофея доставлена в Дели. Существует старинное поверье: у того, кто станет спиной к колонне и сведет за ней руки, исполнится самая заветная мечта. Теперь её огородили из-за обилия желающих.

— А можно договориться с администрацией, чтобы сделали исключение для нашего Издательского Дома?

— Минуточку! — Рекха связалась по телефону и действительно через минуту ответила: — Можно, но только одному человеку.

— Катя Основина, — не долго думая, объявил Дмитрий.

Ксения Слагода обиженно надула губы, и Антон кинулся ее утешать.

Катя подошла к колонне и осторожно дотронулась до необыкновенного железа. Потом прижалась к ней спиной и, обхватив руками, сцепила ладони в замок. Легко. Для очень высокой, по сравнению с индусками, русской девушки это не составило никакой проблемы.

Все впились взглядом в Катю, а она закрыла глаза и начала шептать свое желание.

Дмитрий тут же вскинул фотокамеру.

После окончания экскурсии Катя подсела к нему в автобусе:

— Спасибо! Хотя я не очень-то верю в подобные легенды, но… Кто знает? Ведь Индия — сказочная страна.

— Надеюсь, тебе повезет, — Дмитрий улыбнулся и отвел взгляд к окну. — Только пейзаж меня удивляет. Где джунгли?

— Да, словно мои родные степи — бескрайние поля. Горчица! — Катя указала на поле у дороги с мелкими желтенькими цветочками. — Джунгли здесь есть, но они не такие как в мультфильме «Маугли». Там нарисовали дождевые леса Юго-Восточной Азии или Южной Америки, а в Индии климат намного суше.

— Понятно...

— Господи, какая нищета! — Катя смотрела на очередной микрорайон коробок «как бы из-под телевизоров», в которых ютилась беднота.

— Да, страна контрастов… — Разговор особо не клеился: из-за усталости и переизбытка впечатлений.

Каждый думал о своём, да и дорога под уютной тенью деревьев у обочины, со сросшимися кронами, навевала дрёму. Никто уже не обращал внимания на звуки клаксонов. Их автобус шустро обгонял всех: автомобили и повозки, запряжённые волами, мотоциклы и грузовики, вело и моторикш — парадокс Индии: быстрее едет не самая дорогая машина, а тот, у кого сигнал громче.

* * *

Странно, но пока никто не изнывал от жары, хотя в аэропорту куртки и кофты сняли все. В автобусе из-за кондиционера было даже прохладно, но стоило выйти на улицу в Джайпуре как обдало жаром.

Первый вдох густого и раскаленного воздуха, и все толпой кинулись в холл гостиницы.

— Что-то жарковато! — констатировал Дмитрий, разглядывая капельки пота на носу у Ксении Слагоды. — «Красоту ничем не испортишь, но моё желание сфотографировать её в таком виде, она вряд ли оценит».

— Что вы, Дмитрий?! Настоящий зной у нас будет только в мае, а сейчас апрель.

— Рекха, а лето у вас холодный сезон?

— Не холодный, а мокрый. Ой, извините, дождливый, — переводчица мило смутилась.

Дмитрий тут же поднял камеру, раздалась серия щелчков затвора.

— Могу рассчитывать на фотографию?

— Конечно.

Но тут их разговор прервал громкий голос администратора проекта:

— Быстренько обедаем, распределяемся по номерам и отдыхаем. Учтите, вы не на курорте, сегодня рабочий день! — осчастливила она всех. — Дима, тебя это не касается. После обеда сразу едешь на место. Дизайнеры сделали эскизы постановок по фоткам, которые нарыли в Интернете. Посмотришь, что там ещё есть.

— Есть, мой генерал! — Дмитрий вытянулся и отдал честь, щелкнув пятками сандалий.

— К пустой голове руку не прикладывают! На тебя вся надежда. Боюсь, девушки не выдержат сессии на такой жаре.

— Растают как снегурочки? А что сплитов там нет? — фыркнул Дмитрий, но, увидев лицо администратора, поднял руки вверх.

— Это минимум проблемы, максимум — тепловой удар. Кстати, не забудь взять с собой воды.

Как же забудешь, после индийского обеда от специй всё горит, хотя Дмитрий старательно запивал еду водой. Местный колорит, мать его!

Номер оказался небольшой, но довольно уютный. Дмитрий быстро раскидал вещи и отправился на поиски Рекхи. Она ждала его в баре.

— Едем? — Рекха поднялась ему навстречу.

— С такой красивой девушкой хоть на край света! — Она удивленно вздернула бровь.

Машина ждала у отеля.

— Ведь попросил же без специй, — Дмитрий ещё хлебнул воды из бутылки и открыл дверцу.

— Извините, вы собираетесь управлять автомобилем? — поинтересовалась индуска.

— Ой, простите! По-привычке сажусь, у нас же водительское место с другой стороны.

— Кстати, «без специй» это значит, что их не добавят в готовое блюдо, но варят-то обязательно с ними. И вода вам не поможет, — она порылась в сумке-холодильнике и подала небольшую бутылку. — Попробуйте ласси. Это местный йогурт.

— О, спасибо! Совсем другое дело: залил пожар во рту. — Дмитрий покопался в своем кофре с аппаратурой, достал несколько фотографий и показал Рекхе. — Мне нужно сюда.

— Я в курсе. Форт Амбер. Где-то полчаса езды, это в одиннадцати километрах от Джайпура.

Из города выбирались медленно — пробки. Дмитрий с удовольствием разглядывал проплывающий за окном Джайпур. Здесь ему нравилось больше. В отличие от столицы провинциальный город сохранил национальный колорит: невысокие здания сплошь из красного кирпича, множество маленьких магазинчиков. Одно плохо: город намного грязнее Дели. Разбросанные повсюду шкурки от бананов, манго, папайи, огрызки яблок.

— Неужели так сложно бросать мусор в урны?

— Что вы?! Ни в коем случае: это же для коров. В урны бросают только бумагу и пластик.

— Да-а-а, оригинальные у вас жертвоприношения священным коровам. — Рекха весело рассмеялась в ответ.

Постепенно город остался позади, начались пригороды, утопающие в зелени и цветах. Где-то вдали виднелись то ли низкие горы, то ли высокие холмы, а внизу, вдоль дороги, вилась и шумела речка. Трасса была полупустой, с редкими встречными машинами, но зато появились слоны. Дмитрий чувствовал себя ребёнком, впервые попавшим в зоопарк.

— Вы никогда раньше не видели слонов?

— Ну почему же, видел, но в цирке, а это не то. Здесь слониха со слоненком свободно разгуливают по обочине.

— Вы просто не заметили погонщика. Кстати, хотите прокатиться на слоне? Правда, рабочий день у них уже закончился. — Действительно навстречу группами и поодиночке шло все больше животных. — Но я могу попросить знакомого задержаться. Почему вы смеетесь?

— Извините, но вы так сказали по-русски, что получилось, рабочий день закончился у слонов, а не у людей.

— Конечно, у слонов. Кого интересует время работы погонщика?

Дмитрий задумчиво проводил взглядом немолодого индуса. Животные здесь священны. А люди? Простые люди? Конечно, в последнее время многое изменилось в Индии, но… Европейцам сложно понять эту страну.

— Почему работают только слонихи?

— Вы разбираетесь в поле слонов? — удивилась Рекха.

— У индийских слонов бивни есть только у самцов. Это школьный курс биологии.

— В России хорошее образование. А самцов здесь не используют из-за их крутого нрава, для безопасности туристов.

Тем временем Рекха достала телефон. Сначала она говорила на хинди, но вдруг перешла на русский язык, чётко и медленно выговаривая каждое слово.

— Да. Русский. Нет. Не турист. Он… будет… работать… в форте. Он… по профессии… фотограф... Мы… приедем… через… десять… минут. До встречи!

— Мой приятель, Абид, сам учит русский язык, поэтому всегда просит, чтобы я с ним разговаривала на вашем языке, — объяснила Рекха.

Он хотел было расспросить её подробней о погонщике, но тут дорога повернула, и открылся настолько впечатляющий вид крепости, что, забыв обо всём, Дмитрий схватился за камеру и начал на ходу фотографировать.

Впервые в жизни его заинтересовала архитектура. Он, конечно, знал, это искусство — музыка, застывшая в камне, но почему-то всегда был глух к таким мелодиям. До сегодняшнего дня. Кто знает, отчего всё изменилось? Может быть, причина в том, что в Индии музыка не застыла? За массивными стенами жили сказочные здания. Внушительные по размеру, они не казались тяжеловесными. Кичливые дворцы и кокетливые сады, помпезные храмы и хрупкие романтичные сооружения гарема махараджи. Они выглядывали из-за мощных стен, словно стыдливая наложница, и любовалась своим отражением в зеркальной глади озера.

Выше Амбера, по гребням соседних холмов вилась крепостная стена со смотровыми вышками ещё одной крепости, форта Джайгар. Ну не дать, не взять — евнух, следящий за наложницами.

— Да, серьезно в средневековье подходили к вопросам обороны. Даже не понятно как с этой стороны подобраться к этой крепости.

— Да вон же! Видите извилистую линию стены, за ней — дорога-пандус.

— Чтобы слонам легче подниматься?

— Нет, этот традиционный элемент индийских крепостей сделан для людей. Пройти его при осаде форта и уцелеть весьма затруднительно, — Рекха ловко ввернула в ответ заученный на русском текст, не догадываясь о юмористическом подтексте фразы.

Они подъехали к началу пандуса, Рехка посигналила, а потом кому-то помахала. В ответ одинокая слониха, стоящая у дерева, подняла хобот и затрубила.

— Однако! С таким клансоном на дороге её пропустят даже автобусы.

— Тонко подметили, Дмитрий.

В этот момент из-за слонихи вышел невысокий и щуплый индус, хлопнул её по хоботу, затем быстро наступил на него, словно на ступеньку. Слониха немного приподняла хобот, и погонщик шустро вскарабкался, придерживаясь вместо перил за слоновьи уши, и уселся к ней на шею.

Дмитрий озадаченно присвистнул, когда представил, что и ему так же придётся забираться на слона. Конечно, он лазил в детстве по деревьям и хорошо подтягивался на турнике, но когда это было?! А теперь отяжелел и потерял былую форму.

Рекха хихикнула, заметив его беспокойство, и указала на сооружение, напоминающее высокую беседку с лестницей.

— Нам туда! Я один раз попробовала забраться по хоботу слонихи. Ой! Я, словно лягушка, распласталась посередине пути: вперед — сил не хватает, и назад вернуться нельзя. Погонщики надо мной смеялись, пока подруга Джамны не подошла и хоботом не подтолкнула меня, — рассказывала она, поднимаясь вместе с Дмитрием наверх беседки.

— Пинком под зад?

— Естественно! Это умение нужно осваивать с малолетства.

— Здравствуйте! Меня зовут Абид, мою слониху зовут Джамна. Она — молодая девушка, ей пятнадцать лет.

— Здравствуйте, — Дмитрий представился и протянул для пожатия руку.

Судя по радости, вспыхнувшей на лице Абида, и тому как он отряс его руку, Дмитрий что-то не угадал с кастами и явно осчастливил погонщика.

— Рекха, а какая каста у бледнокожих?

— Вы — сагибы, господа, над кастами. Считается хорошей приметой прикоснуться к белому человеку, а уж если он сам протянул руку для рукопожатия… Это превратится в семейное предание.

Они без проблем сели в большой ящик с перилами, прикрепленный к спине слонихи. Та сделала несколько шагов, и Дмитрию показалось, что он оказался в несущейся по волнам лодке. Однако, быстро приноровился к походке Джамны и расслабился, наслаждаясь красотой открывающихся видов.

Пока он, словно махараджа, ехал на слоне, Рекха в традициях «Тысячи и одной ночи» услаждала его слух рассказом об истории крепости. Но долго отдыхать Дмитрию не пришлось, только он ступил на землю, как почувствовал тяжкую участь индийской бедноты. Чтобы всё показать, Рекха неслась вперёд, а он, взмокший, нагруженный тяжёлыми сумками с аппаратурой, еле успевал за ней и фотографировал, фотографировал, фотографировал.

Всё здесь было прекрасно.

Но особенно порадовало изнемогающего от жары Дмитрия, что внутри помещений всегда прохладно, словно кто-то включил кондиционер. Не зря древние зодчие построили крепость из песчаника, а толстенные стены спасали не только от врагов, но и палящего солнца. В Зале Удовольствий Дмитрий увидел, как действует настоящая сплит-система семнадцатого века: потоки воздуха охлаждались, проходя через каскады воды.

— Наташа, — Дмитрий позвонил администратору проекта. — Давай сегодня отработаем под навесами и вечернюю съемку, а завтра утром — под открытым небом. Возьми нужные костюмы, все отражатели и лампы. И воды прихвати больше, а то я свою бутылку уже прикончил.

На том и порешили.

Рекха отправилась в административный офис оформлять документы для работы группы после закрытия туристического комплекса, а Дмитрий присел в тени на скамейку и задремал.

Он и еще двое слуг везут в тележке по бесконечному пандусу малыша в синем комбинезончике. Но теперь он в одеянии махараджи. Ребенок не может и пошевельнуться под тридцатикилограммовым платьем, шитым золотыми нитями и инкрустированным драгоценными камнями. И сам Дмитрий чувствует неимоверную тяжесть. Наваливается. Давит. Угрожает.

Это нужно отснять… — пронзает Дмитрия мысль.

Он проснулся, словно от толчка. Некоторое время недоуменно озирался, а потом рассмеялся. Игры разума.

Да, трон из сна был хорош: резной, из слоновой кости, весь усыпанный самоцветами. Осматривая форт, Дмитрий сожалел, что убранство интерьеров не сохранилось. Рекха говорила, что кое-что есть в музее города и в частных коллекциях… англичан. Дмитрий тогда возмутился: «Разграбили страну!» — вот и приснилось.

Он проспал едва ли десять минут, но почувствовал себя бодрым. Встал, с удовольствием потянулся. А вот и автобус с командой.

Началась съёмка.

Дмитрий работал на совесть — час, другой, третий. Модели быстро «выдыхались» на жаре, а он — как заведённый. Вот только пот со лба вытирал уже не носовым платком, а полотенцем.

Понял, что дико вымотался, только, когда поднимался по ступенькам в автобус: ноги чугуном налились, а подрагивавшие руки никак не могли ухватиться за поручень.

Ужинать Дмитрий не захотел, только заказал лёгкий коктейль в номер — душ и в постель. Но сон не шёл. Что ли разница в часовых поясах давала о себе знать? С час ворочался в кровати, потом, решившись, встал, подхватил ноутбук и прошлёпал босыми ногами на балкон. Материала было отснято довольно много. Дмитрий методично щёлкал мышкой, перелистывая фотографии.

Неплохо. Но и только. От снимков хотелось чего-то большего. Понять бы чего.

Дмитрий поглядел на ночное небо, словно искал там ответ на вопрос.

«Всё здесь другое! Звёзды ярче и такие низкие, что рукой можно достать. А луна… лежит на боку… прямо лодка на волнах».

— Иришка, всё очень плохо… очень, — раздалось совсем рядом.

Дмитрий замер. Кажется, это Катин голос.

— Нет, не стерва! Ей понравились мои модели… сказала: «Хороши!»… но она не может. Ты же сама смеялась, что в глянце пишут название фирмы, даже если в кадр попали полкольца или каблук.

Какое-то время тишина и снова:

— Всё бессмысленно… такая политика. Ладно, не будем тратить деньги… Хорошо, положи на мой счет… Нет, еще не покупала, присмотрюсь… Ага! Пока, Иришка! Серёженьку за меня чмокни.

Щёлкнула крышечка телефона, раздался приглушенный всхлип, и снова тишина.

Очевидно, Катя вернулась в комнату.

Пару секунд Дмитрий сидел неподвижно, а потом не выдержал: вскочил на перила и, придерживаясь за резную отделку здания, перемахнул на соседний балкон.

На кровати, свернувшись клубочком, лежала Катя. По-детски. Рядом с ней — на кровати, стульях, тумбочке, открытых дверцах шкафа — модели одежды, явно не из их коллекции. Дмитрий подошел поближе, приподнял подол пёстрого платья:

— То, что надо!

Катя даже не шелохнулась.

— На моих фотографиях одежда от известных фирм смотрится инородным пятном на фоне Индии. А в твоих моделях столько местного колорита.

— Только это никому не нужно…

— Мне нужно! А если нужно тебе, то завтра с раннего утра едем в форт и снимаем твою коллекцию. — Катя приподнялась с постели и повернула заплаканное лицо.

— Согласна?

Закрыв глаза, Катя кивнула и снова всхлипнула.

— Тогда немедленно ложись спать! Вставать рано.

— Хорошо, — Катя поднялась и начала аккуратно складывать костюмы в портплед. — Ты сумасшедший!

— Почему?

— А если бы грохнулся с балкона? Это же опасно!

— Ладно, больше не буду: выйду через дверь. Дам Антону повод для сплетен.

* * *

Теперь Дмитрий работал в две смены и ни секунды об этом не жалел. То творческое, что было в нем в ранней юности и когда-то принесло первое место на конкурсе, проснулось с новой силой, но уже подкрепленное мастерством. В их подпольную команду со временем влились новые кадры: стилист Антон, который, оказывается, умел не только болтать, обижаться и острить, но и чуял интересную, творческую работу, и Рекха, готовая к любому труду: от помощника осветителя до начальника отдела снабжения. Благодаря индуске, все драгоценности на манекенщице были настоящими, фамильными, из рода Шиварути.

С первого дня в их команде царила демократия: идеи для фотографий подбрасывали все. Рекха предложила снять модель в позе индийского танца, и Катя несколько дней героически оттачивала движения. Антон — жанровую сценку на базаре: с малолетним карманником и зазевавшейся девушкой. Кате пришлось придумать и быстро воплотить в жизнь «нищенский» наряд для племянника Рекхи.

Но особенно дороги Антону были три кадра: со слоном, «зеркальный» и «мокрый».

Первый был действительно первым в их творческом союзе. В то утро, по желанию Кати, они поднялись в форт на слоне. Пока она накладывала макияж для фотосессии, Дмитрий разговорился с Абидом:

— Учишь язык, потому что туристов из России становится больше?

— Да! Это очень хорошо. Брахман говорит: «Когда первый приходить последний, Индия будет иметь золотой век!»

— Извини, но я не понял тебя, — Дмитрий решил, что погонщик просто попутал слова.

— «Первый» это арии, «последний» арии — русский… Мой предки были погонщик, я — погонщик, мой сын будет погонщик… Я хочу счастливая жизнь мой сын. Приезжай русский турист в Индия!

— Так, в Индии считают, что арийцы — не немцы, а русские? — Погонщик кивнул, но вдруг вытаращил глаза и указал куда-то пальцем.

Дмитрий посмотрел и увидел, что слониха Джамна подошла к Кате со спины и прикоснулась хоботом к её светлым волосам.

— Еще немного, и я закончу, Дмитрий! — ответила ничего не подозревающая девушка.

Он хотел крикнуть, предупредить, но Абид приложил палец к губам и предложил:

— Молчи! Джамна — добрая, но любопытная.

— Я же сказала сейчас, — еще раз повторила, не поворачиваясь, Катя и недовольно дернула плечом.

Вот тут-то мужчины не выдержали и дружно захохотали. Хорошо, что при виде слоновьего хобота Катя не испугалась, а тоже рассмеялась:

— Ну, прямо как в знаменитых «Девчатах». Хочешь косметику понюхать? — И поднесла к хоботу слонихи свои коробочки и флакончики.

— Женщины, какие женщины! — восхитился Дмитрий.

— Слониха всё видит и всё слышит. Я вижу тоже, какая красивая твоя девушка.

— У нас некрасивых в модели не берут.

— Это в Индия некрасивый актрисы и фотомодель не берут. Все индусы видеть аура. Европеец и американец не видеть аура. Вы — слепой все. Я смотреть вчера твой другой девушки. Они иметь лицо и тело красивая, а аура иметь тёмный, грязный.

— Я не вижу ауру, но догадываюсь, что у остальных моделей из нашей команды с этим не благополучно, — согласился Дмитрий, почесав затылок.

За время их беседы «девушки» подружились: Джамну очень интересовали волосы блондинки, а Катю — хобот слонихи:

— Обалдеть! У нее в хоботе две круглые ноздри. Я знаю, что это нос, но две ноздри на кончике хобота — какая прелесть! И на хоботе есть пальчик!

Братание людей и зверей закончилось съемкой дружеского «рукопожатия»: руки Кати и хобота Джамны. Дмитрий не упустил интересного момента, но фотографировать такое не просто, уж очень разными были размеры «моделей». Просматривая потом снимки, он радовался, что удалось добиться естественности: одежда манекенщицы привлекала к себе внимание, но не доминировала в кадре.

Дмитрия приятно поразило, что Катя не тряслась над своими моделями и ради интересного снимка соглашалась на любую авантюру. Фотограф, скучающий на официальной сессии, откровенно пользовался такими возможностями на подпольной.

Отработав в Джайпуре, съемки продолжили в Гоа. Утром на пляже Дмитрий снимал моделей в купальниках. Только хотел усадить девушек на песок — как тут же раздался окрик администратора: «Осторожно! Испачкаешь!», скомандовал подойти поближе к воде — «Осторожно! Намочишь!».

Все замыслы к черту! Не выдержал, сорвался, бросил зло:

— Наташа, давай снимать отдельно: океан здесь, а девушек в студии, а потом я их прифотошоплю друг к другу.

— Димка, ты, смотрю, здесь самый умный! Кто будет платить за испорченные модели? Я? Так моя месячная зарплата не дотягивает до стоимости этого наряда! — Раскрасневшаяся от возмущения Наташа тыкала пальцем в купальник от Chanel, отделанный натуральными аметистами и сапфирами.

— Блин, «зачем покупать такие дорогие автомобили»? — вспомнил Дмитрий фразу из бородатого анекдота и успокоился.

Зато потом, во второй смене отыгрался на Катиной модели, заставив манекенщицу войти по колено в воду и ловить набегающую волну. Ее костюм, стилизованный под сари, замечательно смотрелся на фоне бескрайнего сине-зеленого океана и голубого неба. Чоли (блуза сари, закрывающая только грудь) и очень короткие шорты ярко красного цвета были задрапированы как в национальном наряде прозрачным шифоном. По ткани шла россыпь мелких красных, синих и белых цветов, которая сгущалась к низу и превращалась в кайму. Катя, будто бы выбегающая на берег, позировала отлично, а вот Индийский океан — плохо. Нужно отснять сотни кадров, чтобы получить едва ли десяток «шедевров». Катя поддергивала подол промокшего сари и звонко хохотала, а Дмитрий смотрел на нее в видоискатель и чувствовал, что невольно улыбается. Фотограф подходил все ближе и ближе к океану, пока и его не обдало волной. Слава богу камера не пострадала, хотя кадры с летящими на зрителя брызгами и бегущей от волны девушкой стоили такого риска.

Количество отснятого материала росло, и уже четко вырисовывалась концепция серии. «Назад, к истокам!»

Но любимыми фотографиями у Дмитрия стали те, что были сделаны в Чертоге тысячи зеркал Амберской цитадели. Этот огромный зал можно осветить при помощи одной-единственной свечи. Потолок и стены облицованы множеством миниатюрных выпуклых зеркал, создающих многоцветные световые эффекты.

По предложению Рекхи один из костюмов украсили в раджпутском стиле: зеркалами размером с мелкую монету. На кадре Катя держала в руке горящую свечу, которая отражалась во всех зеркальцах её наряда, а за спиной буйствовала феерия огненных бликов от вспышки камеры. Внимание зрителя на снимке привлекало встревоженное выражение на лице девушки. В чём причина ее беспокойства? Что с ней будет дальше? Наконец у Дмитрия получилось то, чего он давно добивался в фотоискусстве модельного бизнеса: манекенщица, не изменяя своей профессии, стала актрисой.

Не было бы счастья — да несчастье помогло.

Перед самой съёмкой Кате позвонила сестра Наташа и рассказала, что в семье, где она работала няней, большая проблема. Муж тайно сделал генетический анализ ребенку и получил подтверждение своим подозрениям. Разразился страшный скандал. На другой день неверная супруга, прихватив драгоценности и наличность, сбежала из дома. Сын оказался никому, кроме няньки, не нужен, обманутый муж решил официально отказаться от отцовства и сдать ребенка в детский дом.

— Какой приют! Мы с тобой сами вырастим Сережу! — успокаивала Катя рыдающую сестру, а потом, когда выключила телефон, и сама расплакалась: — Нет! Нам не дадут усыновить… не замужем… квартиру снимаем…

Еле успокоили.

У себя в номере Дмитрий долго всматривался в эти кадры и решил, что больше не будет искать встречи с Кристиной, добиваться правды. Раньше в нем играли скорее амбиции, чем настоящие родительские чувства. Теперь же казалось, что он стал другим. Вдруг вспомнилась притча о суде Соломона над двумя матерями, которые претендовали на одного ребенка. Мудрец приказал одной женщине взять ребенка за правую руку, другой — за левую.

— Тяните! Ребенок достанется той, что сильнее… — он не договорил слова «любит».

Действительно, первой ручку ребенка, как только он закричал от испуга и боли, отпустила настоящая мать. Также решил и Дмитрий: отец он сыну Кристины или нет, но пусть ребенок спокойно живет с мамой и папой-олигархом.

«У меня еще будет своя семья. А пока могу помочь Кате и Наташе растить Серёжку. Для ребёнка любовь близких дороже больших денег. И какая разница, кто его будет по-настоящему любить, кровные или приёмные родители».

* * *

— Пока, Катя! Я тебе позвоню, как только отретуширую снимки. Думаю, за пару дней управлюсь. — Дмитрий по-дружески чмокнул приятельницу в щеку и пошёл к стоянке такси.

— На Патриаршие пруды. — Нет, он не поменял своего решения, просто понял за две недели, кто ему нужен. Мама с малышом в синем комбинезончике. Сфотографировать. Познакомиться. А если она одинока…

В парке их не было.

На следующий день тоже.

Может, ребенок заболел? Или поехали всей семьёй отдыхать?

Дмитрий решил приходить сюда ежедневно. Благо, что для его «детской» серии здесь много подходящих малышей.

***

— Привет, Катя! Всё готово. Приезжай выбирать кадры.

— Ой, Дима, может ты ко мне? Я сейчас сижу с Сережей. А у нас радость: его отец, немного успокоившись, согласился содержать сына, но жить с ним вместе отказывается. Купил для него двухкомнатную квартиру. Наташа поехала её смотреть.

— Поздравляю! Теперь вам не придётся тратиться на съемное жилье. Диктуй адрес, приеду.

Катя жила близко, в соседнем районе. Уже через полчаса Дмитрий звонил в дверь.

«Нет! Этого не может быть, потому… потому что… такого быть не может!» — Катя держала на руках «малыша в синем комбинезончике».

— Проходи! — она пошла в комнату.

Дмитрий немного медлил: поднял голову вверх и улыбнулся. То ли потолку, то ли вселенной.

Отбирали фотографии долго: то малыша надо было покормить и уложить спать, то звонили из модельных агентств, а потом Катя пригласила его попить чаю. Дмитрий никуда не спешил, ждал Наташу. То, что он понял о её характере, подтверждалось рассказами сестры. Девчонки из небольшого городка, родители еле концы с концами сводили — не помощники дочерям, но хорошее образование им дали. А дальше сёстры могли рассчитывать только на себя. Наташа по образованию педагог-словестник, но пришлось, пока Катя не встанет на ноги, пойти в няни. Устроившись в состоятельную семью, можно спокойно снимать квартиру.

Они уже допивали чай, когда хлопнула входная дверь.

— А вот и Наташа, — засуетилась Катя.

— Здравствуйте, Дмитрий! Ваше лицо мне знакомо, но не помню откуда.

Не признался. Потом, когда станут ближе, он расскажет ей всё о себе.

Дмитрий засиделся в гостях до позднего вечера. Они снова пили чай, разговаривали и рассматривали снимки. Уходить не хотелось. Наташа видела его внимание и смущалась, видимо, привыкла быть в тени более молодой и красивой сестры. Дмитрий улыбнулся, вспомнив погонщика с его разговорами об ауре, и украдкой разглядывал сестёр, подмечая сходство и находя отличия, и всё больше убеждался, что Наташа ему нравится больше.

* * *

Дома Дмитрий потянулся на полку за чистой флешкой, чтобы переписать фотографии и завтра постараться пристроить в какой-нибудь журнал. Кате это не по силам, а у него есть кое-какие знакомства. Вынимая флешку, задел стопку с фильмами. Плоские коробки веером разлетелись по полу.

«Дьявол носит «PRADA». Хмм…

— Любимый фильм Кристины... — задумчиво пробормотал Дмитрий. — Вот то, что мне нужно. Хочешь выиграть — меться в яблочко.

Ругнувшись на почти разряженный ноутбук, подключил его к сети и быстро защёлкал клавишами:

… «Vogue»…

— Наглость — второе счастье, а попытка — не пытка.

Дмитрий долго набивал письмо в редакцию, постоянно сверяясь со словарем, а потом прикрепил три фотографии. Чистой воды авантюра. Какова вероятность того, что им повезёт пробиться в американский «Vogue»? Близкая к нулю. Курсор мыши неуверенно завис над «Отправить».

— А, была не была!

На экране высветилось «Перейти в папку «Входящие».

Дмитрий выключал ноутбук, думая о бессменном главном редакторе «Vogue» — прообразе героини Мэрил Стрип из «Дьявол носит «PRADA» — Анне Винтур. Самая важная персона в мире моды.

* * *

Утро ворвалось телефонным звонком.

— Здравствуйте! Дмитрий Ерёмин?

— Да… доброе утро! — голос спросонья был хриплым.

— Переключаю вас на директора русского представительства журнала «Vogue»… — И уже солидный мужской голос с явным американским акцентом: — Доброе утро! Извините, что так рано звоним, но Анна Винтур не любит ждать. Мы получили ваше письмо.

От волнения засосало под ложечкой. Дмитрий быстро сложил дулю на удачу, от напряжения сводило пальцы.

— Миссис Винтур просила задать вам несколько вопросов. Есть ли еще снимки других моделей одежды? Одинаковые имя и фамилия у модельера и модели — случайность или это один и тот же человек?

— В коллекции двенадцать моделей. Это дипломный проект модельера Екатерины Основиной. Она же и является моделью.

— Отлично! Жду вас и Екатерину Основину в офисе русского представительства журнала для подписания контракта. Можете сегодня?

— Конечно, можем. Большое спасибо за оперативность! Сейчас приедем. До свидания!

— До свидания!

Дмитрий еще долго сидел, замерев с телефоном в руке.

«Посчитал бы, что розыгрыш, если бы вчера сам не отправил письмо в журнал».

Потом открыл в ноутбуке папку с фотографиями «Путевой дневник. Индия». Дмитрий всматривался в кадр с Катей у Железной колонны в Дели. Глаза девушки прикрыты, что-то шепчет. Интересно что? Навряд ли она замахивалась на мировую славу. Видимо, вселенная подкорректировали её желание и исполнили с какой-то уму не постижимой скоростью.

Теперь Дмитрий точно знает, Индия — сказочная страна.

— Катя, привет! У меня для тебя новость. Ты стоишь?.. А-а-а, ну тогда лучше сядь, чтоб не упасть…