Заложник Прошлого  (джен)

— Прощай…

— Я вернусь.

— Не обещай…

— Ты же знаешь, я готов на многое ради тебя.

— Нас будет разделять время…

— Не тебе говорить мне о времени!

— Не сердись… Просто возвращайся поскорее…

— Спи спокойно.

Солнце село несколько минут назад, и это значило, что ночь уже полностью вступила в свои права. Мужчина поставил бокал вина на каминную полку и неторопливо поднялся из кресла. Спешку он всегда считал плохой привычкой. Возможно, именно это придавало его движениям грацию и силу сравни животным.

Мужчина преодолел несколько комнат и оказался рядом с дверью, которую не отпирал уже много лет. Причина, которая заставила его отправиться в пятидневное путешествие и пересечь немалое расстояние, крылась за ней.

Замок поддался с первого раза, словно ждал своего часа. Странник улыбнулся и вошел в кабинет. Отпустив себе пару минут на ностальгию и проведя пальцами по немалому слою пыли на поверхности письменного стола, он повернулся к огромному книжному шкафу.

Возможно, когда-то эта старинная вещь и была гордостью хозяина, но сейчас став пристанищем для пауков, она утратила былую привлекательность.

Да и время уже не то, в нем нет места всему, что занимает столько больного пространства. Нет места ничему, что выходит за границы, так тщательно возводимыми людьми. Печально смотря на шкаф, он отчетливо видел подтверждение падения всего, что он так любил: роскоши, величия, влияния и власти.

Безошибочно нащупав необходимый том, даже за кружевом паутины, мужчина брезгливо вытер руку о белоснежный платок. Все, происходившее здесь, было неуместным и отжившим себя. Сейчас даже сам странник ощущал себя неподходящим под обстановку, иронично не вписывавшимся в интерьер.

Все было слишком просто. Обыденный черный костюм, так полюбившийся ему за последние несколько лет, и белая рубашка. Пусть воротничок и был накрахмален до хруста, а туфли начищены до зеркального блеска, весь его вид был лишь покорностью времени.

С натужным скрипом и всполохами кружащейся паутины, книжный шкаф явил гостю таящийся за ним проход. Цель была столь близка и так желанна, что хотелось наплевать на принципы и бежать по каменным ступенькам вниз, в темноту каменного туннеля.

* * *

— Здравствуй, Артур, мне необходимо с тобой поговорить, — из динамика телефона на тумбочке доносился взволнованный мужской голос.

— Мы можем обсудить это по телефону? — судя по голосу, мужчина не испытывал особой радости общения.

— Нет. Я приеду к тебе, и обо всем поговорим, — из телефона зазвучали короткие гудки.

Нехотя поднявшись с постели, Артур мысленно проклял тот день, когда пойдя на попятную, пришлось заключить сделку с людьми. Совсем недавно, около семидесяти лет назад, все было совсем иначе.

Охотники стороной обходили дома Проклятых и лишь объединившись, решались нападать. А вот сегодня, их глава может легко позвонить, приехать, и главное, обратиться по имени.

Судя по тому, что даже спокойный, а в некоторых ситуациях покорный характер мужчины подкидывал ему подобные размышления, в созданном обществе появились изъяны.

Ко всему прочему, он уже не связан никакими «обстоятельствами», а значит, волен поступать в критической ситуации в пользу своих внутренних желаний.

«Обстоятельством», которое могло заставить Артура изменить свою жизнь настолько, был один новоиспеченный вампир. Хотя, процесс обращения произошел уже семьдесят лет назад, но как ребенок он мыслил и по сей день. С одной стороны, частичкой его детской непосредственности мужчина мог гордиться, но вот вся остальная масса его наивности могла свести их обоих в могилу.

До того, как люди постигли все прелести нынешней цивилизации, культура была не так доступна для масс и была ценностью намного большей, чем машины, дома и драгоценности. Как только умы людей наполнились стремлением изучить все неизученное — вот тогда и наступила гибель первозданной духовной ценности.

Поднявшись высоко над Землей, покорив космические пространства, люди не нашли там Богов. Изучая недра своей планеты, они не нашли там Дьявола. И вот тогда…Души нет — сказали люди, а значит, и заботиться о ней не стоит, стоит лишь думать о плоти и ее потребностях.

В двадцать первом веке общественность говорит о морали и нравственности, о проблемах экологии и будущем человечества… И гласом людей выступают те, кто не прожил даже полсотни лет.

— О чем размышляешь? — голос вырвал мужчину из глубокой задумчивости. Краем сознания он отметил, что его «обстоятельство» сегодня на удивление усидчивое.

— О падении духовности в мире, — не отрываясь от размышлений, ответил он, — Скоро должен прийти Майкл, встреть его тогда.

— Майкл? Глава охотников? Неужели кто-то опять нарушает правила? — Артур слишком поздно осознал, что лишил себя покоя.

— Послушай, Чарльз, чтобы ни случилось, ты не должен так остро на это реагировать. И тем более, ты не должен вмешиваться во все происшествия, — по всей видимости столетнее вампирское недоразумение не разделяло его точку зрения.

— Артур, мне почти сто лет, и я просто обязан защищать мирных жителей от вампиров, — тон мужчины давал понять, что он яро готов отстаивать свою точку зрения.

Проще было согласиться, иначе можно нарваться и на скандал, а нарушать тишину и умиротворение Артур совсем не хотел.

Майкл, глава Ордена Охотников на вампиров, прибыл спустя час после звонка.

— К нам поступила информация о том, что Генрих пересек границу, и по всей видимости, направляется в район нашей юрисдикции, — начал он едва пересек порог кабинета, где ждал его мужчина.

— Я счастлив за Вас, — без доли сарказма или иронии проговорил Артур, все так же сидевший в высоком кресле у камина. Весь его вид выражал внимание и учтивость.

— Что он здесь забыл? — вид охотника можно было назвать грозным, если бы не едва заметная дрожь рук. Для того, чтобы получить аудиенцию в этом доме, он должен был забыть о любом оружие, и это заставляло его нервничать.

В комнате повисло молчание. Всех присутствующих обуревали эмоции. Артур размышлял о сути слова «недоумок», а Майкл под его взглядом боролся за самообладание. Чарльза же просто одолевал интерес и желание поскорее узнать, в каком расследовании он сможет принять участие. Артур выдохнул и по праву Старшего заговорил, дабы разрушить почти ощутимую тишину, повисшую в кабинете:

— Вы, как глава, должны понимать, что на данный момент, вампиры живут разрозненно…

— Значит, у Вас нет информации о нем? — с едва уловимым облегчением выдохнул гость.

— Нет, Вы все правильно поняли.

Беседа была окончена. Гость, лишь кивнув, поспешил покинуть дом. Когда Чарльз вернулся, Артур уже стоял перед окном и задумчиво смотрел на улицу. Майкл не был глуп, но он был одержим манией заговоров, которые мерещились ему в каждом штатном убийстве.

— Ты солгал ему, — вот это было что-то новое, никогда прежде он не слышал подобного тона от Чарли.

— Это обвинение? — нужно пресекать подобные вещи, иначе его вампирское недоразумение может выкинуть что-то не особенно криминальное, но способное создать дискомфорт для всех окружающих.

— Нет, но я заслуживаю, чтобы ты поделился со мной. Или ты мне не доверяешь? — отмолчаться не получится, это могло подорвать авторитет Артура, а этого ему вовсе не хотелось.

— Хорошо, я расскажу тебе о Генрихе, — его собеседник одобряюще кивнул и занял одно из кресел.

* * *

— Я все понимаю, не нужно ничего говорить.

— Перестань, обида сейчас не уместна, я боюсь за тебя! Ты же понимаешь?

— Да, конечно, поэтому ты хочешь оставить меня в этом богом забытом месте. Скажи, скажи, что я был нужен, чтобы осчастливить Ее… не более…

— Ты мой сын. Ты все, что у меня осталось. Ты веришь?

— Да. Но ты же будешь один…

— Я справлюсь.

Странник навел относительный порядок в кабинете. Сейчас, когда пара кресел у камина были расчехлены, а паутина и пыль убраны с поверхности мебели, комната выглядела более приветливо. Пара движений — и в камине затрепетал огонь.

Шесть часов назад мужчина спустился в тайный проход. Факелы вспыхнули, словно их готовили для прихода гостя, освещая небольшую залу глубоко под домом. Современники могли позавидовать величию выполнения этого места. Ни одна из стихий за сотни лет не проникла сюда.

Совсем недавно он слышал о холодильных установках, способных сохранить умерших в первозданном их виде — величайшее изобретение последних лет. Как глупы потомки тех, кто вытачивал камни для этого подземелья. Места, где казалось, даже воздух, застыл непокорный времени.

Минуя несколько колон, странник направился в глубину, к каменному постаменту. Внимательно осмотрев каменную плиту и убедившись, что она не была тронута, он начал сдвигать ее прочь.

А что, если бы здесь все было разорено? Что тогда? Если бы придя сюда, он не смог бы обрести сокровище, скрывающееся здесь от вездесущих глаз?

Плита, накрывавшая постамент, уже была полностью сдвинута, и мужчину от цели отделяла лишь полированная крышка гроба.

Если бы люди добрались до него первыми, то что бы они подумали? Покойный герцог, владелец особняка, затерянного в первозданном лесу, сделал это место для безвременно ушедшего наследника. Чтобы никто и ничто не смогли отнять его красоты. Представляя, какие легенды бы сплелись об этом месте, странник поднял крышку гроба.

Тело, покоящееся там, не вызывало ни отвращения, ни страха — словно его обладатель отдыхал после тяжелой болезни и вот-вот должен был открыть подернутые густыми ресницами глаза и попросить воды… Только одеяние, истончившееся и поблекшее, говорило о давно минувших годах.

Накрыв сцепленные на груди запястья своей рукой, он тяжело вздохнул. Когда он расставался с ним, полагал, что вернется через пару лет, но минул почти век, и теперь все могло быть сложнее.

Сидев перед камином, в который раз он прокручивал в сознании недавние события. Он сделал все что мог, оставалось лишь ждать. Почему все, что было связанно с этим мальчишкой, никогда не укладывалось в рамки общепринятого. С самой первой встречи, с первого разговора — он поражал его всем своим естеством.

И это слово «мальчишка», оно привязалось к нему, оно выражало всего его. В восемнадцать лет, он должен был уже сменить звание «юноша» на «мужчина», обзавестись семьей и, возможно, детьми. Но в тот день, день восемнадцатилетия, он был мальчишкой не больше и не меньше.

Из подземелья эхом донесся крик.

— Шесть часов, ну что ж, ты аристократично пунктуален, — Странник улыбнулся.

— Ее больше нет. С нами нет… Она не проснется

больше. Неужели тебе Ее не жаль?

— Тебе нужно отдыхать. Ты еще слишком слаб…

— Я ненавижу тебя…и себя…Она была лучше нас,

но Ее больше нет. Как мы вдвоем…

— Все будет хорошо. Просто отдыхай и набирайся сил.

Девушка в вульгарном пурпурном платье прижималась к стене и не могла отвести в сторону глаз, он зачаровывал ее, заставлял смотреть, смотреть и безропотно ждать. Юноша с болезненным видом окинул ее взглядом и обессилено опустился на каменный пол.

— Я утомлен, — почти безжизненно выдохнул он.

— Ты… Ты убил их, — девушка наконец пришла в себя. Словно все очарование развеялось от звука, наполнившего каменные своды.

Небрежно осмотрев помещение, юноша склонил голову набок и ничего не сказал. Пара тел, разбросанных по полу, не вызывали у него ни капли сожаления.

— Да кто ты вообще такой?! — ее голос дрожал, а в голове пульсировала лишь одна мысль — выжить, выжить любой ценой. И она не собиралась сдаваться.

— Я полагаю, это был риторический вопрос? — юноша сидел абсолютно неподвижно, и лишь его губы едва заметно шевелились во время разговора.

— Ты сумасшедший, маньяк, убийца, — голос девушки срывался на рыдания, а сердце билось все чаще и чаще.

Порой, в приступах отчаяния, люди совершают опрометчивые поступки, и она не была исключением. Не сводя глаз с парня, она начала медленно двигаться к заветной лестнице.

— После второго лестничного пролета есть дверь, и она, увы, заперта, — ни капли эмоций, ни доли сострадания, лишь констатация действительности.

— Тогда хочешь, — она более уверенным шагом приблизилась к юноше и, замерев в паре шагов от него, слегка нагнулась вперед.

— Нет. Меня не интересует твое тело, — неужели ей показалось, или же он действительно замялся.

В этот момент шкала отчаяния достигла своей максимальной отметки, и она побежала, звонко шлепая босыми ногами по каменным плитам. Возможности человеческого организма полностью неизвестны никому, но даже адреналин сейчас не мог спасти ее. Ничто не могло спасти ее.

Несколько раз ударив кулаками в массивную дверь, она, рыдая, безвольно сползла на холодные ступеньки.

— Сара, — донеслось из залы, там, где все еще лежали безжизненные тела ее подруги и их клиента.

— Откуда ты знаешь мое имя? — рыдания отступили, и остался лишь живой интерес.

— Мне рассказала Джузи. Вы же были лучшими подругами, неужели ты оставишь ее здесь одну?

— Да кто ты, черт возьми, такой? Ты и твой дружок? Неужели он не хочет развлекаться вместе с тобой? — казалось, что каждый ее шаг на обратном пути совпадал с ударом сердца в груди.

— Когда я пришла в себя, здесь, на каменном полу, ты был мертв, а еще был мертв он, — Сара указала на мужчину, лежащего у постамента, — Это же сделал твой друг, который предложил нам провести время у него. Он убил моего клиента?

— Нет, его никто не убивал, он умер сам, от потери крови.

— Но ведь Джузи задушил ты, когда она склонилась над твоим гробом?

— Любопытство — порок, она могла продлить свою жизнь, но хотела узнать, что скрывается под саваном, — юноша повел плечом, как бы проверяя, способен ли он сделать нужный жест.

В этот момент раздался скрип двери, и Сара, вновь ухватившись за соломинку надежды, кинулась бежать на звук. Она не осознавала, что слабее своего противника, и поэтому даже, когда мужчина втащил ее обратно в подземелье, пыталась вырваться.

— Я думал, ты уже закончил, — странник подтолкнул девушку вперед, и Сара упала перед парнем на колени.

— Мы беседовали…

— Пятисотлетний вампир и придорожная шлюха. Поистине, интеллектуальный разговор, — мужчина выжидающе смотрел на своего оппонента, — Николас, заставлять даму ждать — признак дурного тона, — назидательно проговорил он.

Сердце девушки сдалось слишком быстро, ей нечего было терять, некого было терять. Кроме подруги и крошечной полупустой квартирки на окраине города. Это не могло заставить сопротивляться ее по-настоящему.

Николас не любил таких людей, он называл их куклами, они не приносили ему удовлетворения, лишь заглушали жажду, питали его давно мертвую плоть.

* * *

— Значит, то, что я читал в архивах Ордена, правда? Вампиры действительно жили иначе? Я думал, это легенды, — Дэвид ходил по кабинету и никак не мог свыкнуться с мыслью, что когда-то вампиры бесцеремонно убивали людей.

— Все эти законы в полной мере сохранись в старой доброй Европе, — Артур знал, что разговор на эту тему однажды состоится, но не ожидал настолько отрицательной реакции.

— И чему ты радуешься? Тому, что люди погибают? Тому, что они живут, словно в дикой природе? — покачал головой Дэвид, — Прости, думаю, мне стоит побыть одному.

— Дэвид…

— Ты же сам понимаешь, мы слишком разные.

— Если ты ищешь причину, можешь не утруждать себя. Ты хотел услышать правду — ты ее услышал. Решение все равно за тобой, — Артур понимал, что возможность разобраться во всем самостоятельно, поможет Дэвиду куда больше, чем голословные убеждения.

— Тогда я пойду. Позвоню как только смогу, — состояние на грани облегчения овладело им.

Дэвид осознавал, что их с Артуром взгляды во многом разнились, но его Наставник никогда не предпринимал попыток как-то это исправить. Он всегда хотел принимать самостоятельные решения, не прислушиваясь к своему Сиру. Хотел осознавать себя полноценной, независимой личностью. Что же теперь? Почему, в тот момент, когда, он получил все, за что так яростно боролся, его преследует чувство сродни отчаянию. Мужчина был твердо уверен, что Артур не отвернется от него, он, как и раньше, будет готов его опекать… Окончательно запутавшись в своих желаниях, Дэвид покинул дом, который по праву мог считать родным.

Больше восьмидесяти лет назад, потеряв в Первой Мировой Войне всю свою семью, он совершил, по меркам того времени, головокружительное путешествие к берегам Америки. Будучи совсем мальчишкой и наслушавшись рассказов об этой стране, он, оказавшись там, был окрылен мечтами о богатстве, славе и любви. Вот только чужая земля, радушием не отличалась. Эмигрантов преследовали, сажали в тюрьму или высылали на Родину.

Складывалось впечатление, что даже Небесные силы против них. В припортовом районе, где в трущобах, под ветхими укрытиями ютились сотни, а может и тысячи грязных, голодных людей, царил смрад и смерть. Именно там, Дэвид впервые задумался о том, что смерть от войны, была бы куда достойней, чем сгнить в этом отвратительном месте.

Ему быстро пришлось повзрослеть. Общаясь с другими переселенцами, он смог сложить полноценное впечатление о Мире и жизни в нем. И тогда пришло время разрушения детских грез.

Однажды, проснувшись в убогой лачуге, он понял, что человек, лежавший рядом с ним, был мертв. Но никто даже и не думал подходить к мертвецу. Все жители расходились на работу или на ее поиски, а бедняга, имени которого он не знал, все так же лежал.

Только вечером, вернувшись с работы и почувствовав зловония мертвого тела, этого несчастного завернули в его же подстилку и выбросили в сточную канаву к прочему мусору.

Этот момент Дэвид не забудет никогда. Он стоял на краю канавы и смотрел, как сверток медленно погружается в жидкую кашицу отходов. И пугала его в тот момент не смерть, не отказ от всех своих целей, а утонуть в «грязи цивилизации». Человек мертв, когда мертвы его надежды.

После этой встречи со смертью «лицом к лицу», она следовала за ним тенью. Иногда казалось, что не высшие силы, не судьба, а именно смерть вершит его будущее.

Спустя десять лет он смог выбраться из портового района и получил работу при госпитале. Несмотря на то, что эта больница была вместилищем смерти, он был счастлив. Увидев достаточно в трущобах, здешние пациенты не вызывали у него никаких эмоций, но вот то, что наконец-то он нашел лучшее место в жизни, заставляло сердце биться быстрее.

Работая санитаром по ночам, он часто видел приходившего к ним мужчину. Конечно, не было ничего странного, что навещать больных приходят поздним вечером — у многих родные работали с раннего утра и до захода солнца, но вот то, что он явно не был похож на бедняка или простого рабочего вызывало подозрения. Его костюм был довольно прост, но вот жесты, осанка и взгляд выдавали в нем аристократа. В рыцарских романах, которые Дэвид читал еще на Родине, описывались именно такие манеры.

Заинтересовавшись вечерним гостем, он расспрашивал своих коллег, но их реакция была крайне странной. Кто-то суеверно крестился, кто-то отмахивался, но никто толком не смог сказать, кем же был этот гость.

И вот однажды, к Дэвиду подошел старый охранник. Его звали Том, все считали его сумасшедшим, но объяснить почему, опять же не могли. Внимательно посмотрев на мужчину, Дэвид понял, что стариком его можно считать лишь из-за его седых волос. Лицо же его было лишь слегка подернуто паутинкой морщинок, и заметны они были, когда мужчина хмурился.

— Послушай меня, Дэвид, не стоит тебе расспрашивать о том мужчине, который приходит по ночам. Он сама смерть, — голос Тома был серьезен, а взгляд разумен, но вот его слова…

— Все в порядке, не нужно волноваться, — попытался закончить этот разговор Дэвид — Меня он совершенно не волнует.

Именно этот короткий диалог послужил началом конца. Дэвид стал замечать то, чего замечать не стоило.

Однажды во время ночного дежурства, ему удалось узнать, к кому из пациентов приходит мужчина. Он заглянул в палату и видел гостя, низко склонившегося над больной девушкой. Врачи уже давно причислили ее к «обреченным», и смерть была лишь вопросом времени. Искренне посочувствовав мужчине, Дэвид вернулся к своим обязанностям. Утром же он узнал, что девушка скончалась.

Но как велико была его удивление, когда мужчина вернулся спустя несколько дней в их больницу.

Гость посещал смертельно больных, и вскоре они умирали. Одни из них уже утром, другие же через несколько дней, но исход у всех был одинаков.

Полог кровати ненавязчиво зашуршал, опускаясь вниз. Этот звук выдернул мужчину из его воспоминаний.

Вампиры больше не спят в гробах, есть более совершенные способы укрыться от солнечного света. Хотя по сути, даже солнце не способно убить вампира. Ослабить, обезвредить, но не уничтожить.

* * *

— Ники…Тише, тише. Потерпи еще чуть-чуть.

— Мама…Ты должен был спасти ее… Она нужна нам!

— Все будет хорошо, закрывай глаза. Поспи немного.

— Что это? — юноша сидел на кровати и указывал на стопку свернутой одежды.

— Твоя одежда, — Генрих стоял у окна и наслаждался действом в спальне.

— Я люблю белый… и кружево, — процедил Николас.

— Отлично, если я правильно понял, то ходить ты будешь в истлевшем, покрытом слоем пыли и источающем подвальный смрад погребальном костюме? — мужчина, изображая недовольство, нахмурился.

— В нем я выгляжу куда привлекательнее.

— Видимо, за время сна, ты успел позабыть об элементарной гигиене. И горячая ванна тебя совсем уже не привлекает, — Генрих жестом указал на дверь в уборную.

— Ванну я приму с удовольствием, но вот одеваться как клоун, увольте, — они сами сделали Ники избалованным мальчишкой.

Как только юноша удалился приводить себя в порядок, Генрих растопил камин. С улыбкой отправив в пламя беззаботно оставленную Николасом одежду. Давно он не слышал истерик своего мальчика, и сейчас с упоением ждал предстоящего скандала.

— Куда ты ее дел? — довольно улыбающийся, кутающийся в полотенце юноша, прищурился.

— Сжег, — демонстративно двигая угли в камине, ответил Генрих.

— Ты же понимаешь, что я не оденусь в… Боги, да это даже одеждой назвать язык не повернется, — Николас сложил руки на груди и выжидающе посмотрел на своего Сира.

— Можешь ходить голышом, меня, знающего тебя столько лет, это мало заботит, — мужчина сам подливал масло в огонь.

— Да как ты смеешь говорить, со мной, с дворянином, с аристократом, в подобном тоне, — взвелся юноша.

— О, извините Милорд, на вашей голой…хм…пояснице титул не указан, — исчезая за дверью ванной комнаты, ответил Генрих.

Николас откинул покрывало и опустился на кровать. Немного поерзав на простыне, проверяя, способен ли он чувствовать ее — гладкую прохладу — мальчишка довольно улыбнулся.

— Нет, возможно, я излишне консервативен, но люди уж слишком не предсказуемы, — разворачивая и рассматривая одежду, произнес юноша.

— О чем ты? — за дверью звучала струящаяся вода, но это не мешало собеседникам слышать друг друга.

— О моде, — Николас поднялся с кровати и, отбросив полотенце на кресло, подошел к платяному шкафу. Он знал, что педантичный Генри, скорее всего, запасся и другой одеждой, потому что за несколько веков совместного существования, Ники не видел его два дня подряд в одной и той же сорочке.

Тяжелые створки легко поддались, и, разумеется, внутри было из чего выбрать. Ни секунды не задумываясь, юноша достал белоснежную рубашку.

У всех есть слабости, даже у древних, умудренных веками вампиров. Сейчас одна из них застала Николаса врасплох. Массивное старинное зеркало было прикреплено к внутренней стороне дверной створки.

Из отражения на него смотрел все тот же восемнадцатилетний юноша. О нет, мальчик. Нетронутая первородная красота. Та, что кропотливо сберегалась монахами, и та, что была столь ненавистна в родной деревне.

Оба его брата были похожи на мать, ни капли от их отца. А вот над младшим, над Николасом, природа сыграла злую шутку, одарив его ангельской красотой бастарда.

Когда его, еще ребенком забрали петь в церковном хоре, служители Господа видели в нем Посланника Господня. Эту красоту они холили и лелеяли. Для монахов и прихожан он был «лучом Божьим», ничем большим. Ему было запрещено практически все… Но ведь ангелам ничего и не нужно?

Вот только к шестнадцати, волосы начали темнеть, а голос стал гораздо ниже. В хрустально чистых голубых глазах появился дерзкий блеск, а вот манеры, напротив, по-детски невинны. Он был объектом искушения.

При его виде благородные дамы томно вздыхали, а кавалеры одаряли двусмысленным взглядом. И вот тогда, зазвучали в уединенных кельях не Богоугодные речи.

За несколько месяцев до восемнадцатилетия Николаса уличили в грехопадении. Его изгнали бы с позором, если бы не было это еще большим позором для Церкви. Возвращаясь в деревню, он подписывал себе смертный приговор, но идти ему было не куда… Бледный, хрупкий неприспособленный к физическому труду — он был обузой, клеймом на чести семьи.

Улыбнувшись отражению, юноша повернулся к стоящему позади него Генриху:

— Хорош как раньше?

— Лишь рама превращает холст в произведение искусства, — усмехнулся мужчина, помогая своему мальчику одеть сорочку.

— Почему ее так долго нет? Раньше, ее туалет был намного сложнее, но это не мешало ей собираться быстрее.

— Терпение, вот чему ты, так и не сумел научиться. Постарайся быть сдержаннее.

— Церковь. Пока ее нет, я хочу сходить туда. Я вас догоню, если задержусь.

Пробуждение было малоприятным. Вампирам редко сняться сны, сон в человеческом понимании, доступен им лишь в моменты душевного покоя. Только по законам природы хищники должны быть всегда на стороже.

— Я голоден, — заерзав в объятиях Генриха, недовольно произнес Николас.

— Надеюсь, это предлог, что бы разбудить меня, а не правда, — мужчина не собирался отпускать мальчика от себя.

— Ты как всегда проницателен. Мне приснился дурной сон, я проснулся в отвратительной настроение, а прискорбная перспектива одеться в те ужасные вещи, окончательно вывела меня из душевного равновесия, — ответил Николас, но все же прекратил попытки отстраниться.

— Эта ночь будет более веселой, чем прошлая. Ты будешь недоволен и капризен, а еще ты обязательно устроишь скандал…

— И убью служанку за нерасторопность.

— Мир немного изменился, — успокаивающе поглаживая юношу по спине, произнес Генри.

— Мммм… Очень интересно, — уткнувшись носом в его плечо ответил Николас.

Устроившись удобнее в объятиях и дождавшись, когда мужчина спокойно закроет глаза, Николас прикоснулся губами к его шее. Нежный короткий поцелуй, словно предшествующее извинение и два острых клыка прокололи кожу.

Из раны, потекла кровь. Она не несла в себе эйфории, как кровь людей и не была способна утолить голод. Эта кровь могла дать в разы больше — воспоминания. С каждой ее каплей, Ники проживал момент жизни своего Сира, ощущая все его эмоции и чувства.

Он переживал вновь, все самые счастливые моменты своей жизни с Генрихом и Морганой. Пронесся сквозь столетия и навестил уголки света, где им пришлось побывать. Видел минувшие эпохи и людей, канувших в лету.

А потом был огонь, много огня. Горел дом, в котором они остановились. Пламя уничтожало то, что хоть как-то могло приблизить их к людям. А еще была паника и отчаяние.

Николаса мелко трясло, когда он осознал, что лежит на кровати в спальне, за много километров от того ужасного места. Спустя еще пару минут, прислушиваясь к успокаивающему шепоту Генриха, пришло понимание, что помимо пространства его с теми событиями разделяет еще и время.

— Я думаю, нет нужды, мне пить твою кровь, — вкладывая в голос все силы, что бы прекратить его дрожь, произнес Николас.

— Боюсь, что сейчас это крайне необходимо, — чувствуя вину перед ним, произнес Генрих.

— Перестань, — нарочито весело ответил юноша, — Слабо вериться, что люди за пару лет, смогли свершить что-то из ряда вон выходящее. Или ты не желаешь со мной разговаривать?

Получив в ответ лишь опущенный взгляд мужчина, Николас был неприятно удивлен. Они прожили с ним бок обок несколько эпох и знали друг о друге самые сокровенные тайны. А вот сейчас его Сир, явно чего-то недоговаривал. Генриха с Николасом связывала кровь, но сейчас их разделяло что-то большее.

— Объяснись, — встав с постели и пройдя по комнате, практически приказал юноша.

— Ты должен меня правильно понять, — тихо произнес мужчина, подлый страх глубоко закрался в его душу.

— Я ничего не должен Существу, таящему от меня правду. К тому же сомневающемуся в правильности моего решения, — мальчишка был зол, даже не пытался это скрыть, давая собеседнику понять, что дальнейшее молчание ни к чему хорошему не приведет.

В комнате повисла тишина. Николас с явным недовольством принялся одеваться, а Генрих мог лишь наслаждаться данной ему паузой. Проклиная людей за консерватизм и минимализм мужского наряда, мужчина понимал, что время текло слишком быстро и момент истины совсем близок.

— Обувь? — юноша вопросительно вскинул бровь и проследил за направлением руки Наставника.

Спустя еще несколько минут Николас занял место в кресле и пристально посмотрел на Генриха.

— Прошел почти век, — выдохнул мужчина.

Со стороны их разговор был более чем странным. Взрослый мужчина с замиранием сердца оправдывается перед мальчишкой, да еще ко всему прочему готов на коленях вымаливать прощение.

— Сто лет! Канула в лету эпоха! Люди перешагнули через еще одно поколение! — шутливо воскликнул Ники, — Что же ты вернулся? Неужели не нашел компании лучше моей? –его голос стал вкрадчивее, небесно голубые глаза потемнели, а губы обнажили хищный оскал.

— Обстоятельства…

— Становиться, все интересней, — скучающе ответил юноша, небрежно откинувшись в кресле.

— У меня не было возможности, обеспечит тебя привычными условиями существования. Жизнь сложилась так, что там не было места твоим истерика и перепадам настроения. Бесшабашным убийствам и привычке жить в уюте, — Генрих злился, на себя, на мальчишку, на жизнь.

Спустя мгновение, Николас уже прижимался мужчины, плотно обхватив коленями его бедра. Приложив указательный палец к его губам, юноша тихо заговорил:

— Печально лишь то, что ты пытаешь скрыть за словами истину. Совсем как люди. Почему ты позволяешь пустым звукам встать между нами? Отчертить ими грань между тобой и мной? Просто скажи, что в твоей жизни не было места мне, и ощути, как с души исчезнет тяжесть. Судьба не дала тебя шанса спасти Ее, но если бы он был? Я знаю… Ты бы выбрал Моргану. Она была ближе, роднее и любимее. А я, ее легкомысленная прихоть, дань тому человеческому, что было в ней. Она дарила всем своим жертвам покой, а я мог безжалостно за одну ночь, лишить жизни несколько семей. Мне, что бы привлечь внимание, нужно было скандалить, а Ей достаточно было лишь взгляда. Она не любила меня, лишь позволяла слепо обожать ее…

— Вот только жизнь сложилась так, что для меня Она была объектом поклонения, таким же далеким, как и людские Боги. Чем-то внеземным и абстрактным. Я говорил — мама, как молитву, как заклинание. Мне суждено было остаться одиноким, если не было скучных наставлений, проповедей и бесконечных замечаний. Если бы не было рядом со мной, реального, состоящего из крови и плоти, Генри. Отца, которого у меня никогда не было при жизни.

Всего несколько мгновений назад, перед мужчиной сидел монстр, Вампир проживший на этой Земле не одну сотню лет. А вот сейчас, давящийся своими же рыданиями мальчишка, из-под опущенных ресниц которого бегут чистые слезы. Аккуратно ссаживая Ники на край кровати, Генрих пытался привести мысли в порядок. Слова рождались сам собой:

— Я думаю, тебе стоит успокоиться, ну что ты как маленький. Ты обязательно справишься со всем этим. Ники, ты сильный мальчик, ты…

Он так и не подобрал слов, что бы закончить и только спустя несколько минут осознал, что натворил.

— Спасибо за все, Генри. Ты бывал невыносим, но именно это делало тебя столь важным для меня. Прощай…

Легкое прикосновение и мужчина остался в комнате один.

* * *

В кабинете царил полумрак, стоящая на рабочем столе лампа являлась единственным источником света. Майкл, все еще усердно разбирал пришедшие ему сводки. В городе творилось, что-то непонятное. С одной стороны, погибло несколько людей, по всей видимости, от рук Вампиров. Но наряду с этим был убит и один из Проклятых, что могло привести к волнениям. Действовать нужно было немедля, но за что взяться было не понятно. В который раз, окунувшись в рапорты, мужчина искал, хотя бы одну зацепку.

Повернув эту ситуацию на другой бок, он мог расслабиться — легко можно успокоить Вампиров, сказав, что сверхъестественный маньяк терроризирует мирных людей. Но тогда, у Ночных Охотников будет повод поймать своего нарушителя, принять меры и заявить, что Орден опять ничего не способен предпринять.

Заскрипев от досады зубами, Майкл отбросил папку и потянулся в кресле. Давно он не бывал на оперативных выездах, очень давно. Вроде бы совершенно недавно, он был простым оперативником, а сейчас он уже полноправная глава Ордена Охотников.

Телефонный звонок выдернул мужчину из размышлений. Судя по определившемуся номеру звонила Милисса.

— Здравствуй, папочка, — веселый девичий голос раздался из динамика.

— Здравствуй, солнышко, — Майкл улыбнулся.

Она была его дочерью, а еще человеком, которого он любил больше всего на свете. Даже не смотря на то, что из-за его работы им приходилось жить порознь, Милисса все поняла и отнеслась к этому с долей детской философии.

— Я уже взрослая и поэтому, больше никаких детских эпитетов в мой адрес. Думаю, договорились. Я сейчас открываю дверь твоей квартиры, а значит, отвертеться от моего визита, не получиться. Ты счастлив папочка? — мужчина был, как обычно, ошарашен подобным обращением, но его дочь могла себе позволить такое.

— Хорошо, но как же школа? У тебя не будет там проблем? — отеческая забота просто переполняла Главу.

— Сейчас, летние каникулы, поэтому о школе я могу с радостью забыть. Но, я приехала к тебе не отдыхать. Я собираюсь написать статью, для школьной газеты, и ваш город идеально подходит. Поэтому с завтрашнего дня, я вместе с фотоаппаратом, оправляюсь добывать материал, — Милисса облегченно выдохнула, закончив тираду.

— Видимо твоя мечта стать журналистом, все еще с тобой, — недовольно ответил Майкл.

— Это не мечта, это планомерная реализация профессиональных задатков. Дома поговорим. Пока, папочка, — она была права, спорить по телефону бесполезно.

— До встречи, — ответил мужчина и положил трубку.

Подумав, что решение рабочей проблемы будет лучше отложить до завтра, Майкл засобирался домой.

* * *

— Почему ты все еще здесь?

— Я не хотел вам мешать…

— Это семейный вечер, ты должен быть там.

— Вы давно не были наедине, может так будет лучше?

— Моргана хотела, что бы мы провели этот вечер вместе.

— А как бы хотел ты?

Возвращаясь из воспоминаний, Генрих, в который раз посмотрел на часы. Перевалило уже за полночь. Прошло около трех часов, как ушел Ники. Столько же времени назад мужчина с уверенностью решил, что его взбалмошный мальчишка вернется, как только нагуляется. Вот только время шло, и с его течением уверенности становилось меньше, а шансов остаться одному после века ожидания — все больше.

Он был виноват, и вина становилась все сильнее, к ней еще добавилось отвратительное чувство злости на себя и страха за Николаса.

Его мальчик впервые с момента обращения был искренен с ним, а он, попытавшись отшутиться, обидел его. А должен был сказать, что засыпая в каком-нибудь случайном укрытии, он думал только о нем. И переносить скитания в поисках пригодного для жизни места, помогала лишь мысль, о его скором пробуждении.

Но нет же. Проделав столь долгий, путь он умудрился потерять его доверие и расположение во второй же вечер. Признавать, что лишь из-за Морганы они много лет жили вместе, мужчине не хотелось. А еще, Николасу не обязательно было знать, что после того, как в их «семье» появился он, отношения между Генрихом и Морганой заметно похолодели.

Она всегда стремилась иметь самое лучшее. Ники не был исключением. Ей нужен был аристократ с известным именем и безупречными манерами, а не деревенский мальчишка со смазливым личиком.

Необходимо было отправляться на поиски. И чем скорее, тем лучше.

Вероятность, что Николас отправиться в ближайший город, была очень сомнительна, но в любом случае было необходимо навести Артура и предупредить его. К тому же у него есть крайне суетливый помощник, желающий принять участие в каком-нибудь деле.

Если же мальчишка отправился в другой город? С равной долей вероятности можно предположить три населенных пункта и вот тогда на поиски уйдут недели или даже месяцы. А в этом случае нужно волноваться о мирных жителях. Каким бы слабым и беззащитным он не казался с виду, Ники был Вампиром и убивать он умел. Если что-то пойдет не так как он себе представит, то под влиянием вздорного характера он может убивать десятками.

Путь через лес был самым коротким и Вампир воспользовался этим. Особняк, к которому он стремился находился на окраине города, все-таки уединение у вампиров в крови. Спустя час, Генрих стоял на пороге дома Артура.

Хозяин впустил его без лишних вопросов, но все же нахмурившись.

— Генрих, твое нахождение здесь может вызвать проблемы с охотниками. Лично для тебя могут быть серьезные последствия, — Артура всегда слишком сильно заботило отношение общественности.

Перешагнув трех вековой порог, он все еще, как и раньше чутко реагировал на порицания толпы, причем не в свой адрес, а в адрес людей ему не безразличных. Своя собственная участь его словно вообще не волновала.

В этом был весь Артур — двоякость взглядов вводило его в состояние отрешенности. Последние несколько лет, он занял позицию наблюдателя, присматривающего за всеми, кто в этом нуждался.

— О нет, Артур. Расстроенный пятисотлетний вампир, последнюю сотню лет мирно покоящийся в усыпальнице, а теперь разгуливающий по вашему городу — вот что действительно может вызвать проблемы.

— Ты не должен убивать больше, чем можешь поглотить.

— Хорошо, в следующий раз этого не повториться.

— Это повторяется уже в сотый раз, а значит повториться и вновь!

— Тогда нет смысла поднимать этот вопрос…

Выбравшись к дороге, Николас, был неприятно удивлен. Машины проносились по ней слишком быстро и кругом горели фонари. Двигаться по обочине было крайне опрометчиво, любой желающий, даже без сверхъестественных возможностей мог его заметить. Светло было, как днем и это раздражало.

Решив для себя, что убивать не в чем неповинных людей он не будет, юноша неспешно отправился в сторону движения пролетавших мимо автомобилей.

Можно было радоваться — дорога была в одну сторону. Направление ему указывала сама судьба, ну или злой рок. Вспоминая размытые непогодой грунтовые дороги и конные повозки, Николас окончательно выбрался с обочины и запрыгнул на дородное ограждение. Бетонные плиты высотой в полметра и шириной в пару десятков сантиметров сопровождали магистраль на всем пути в зоне видимости.

Ники всегда пьянили такие тихие летние ночи, когда ветерок приносил прохладу, а от земли исходило тепло. Сладко-терпкий запах трав и кедра воодушевляли, а гул проносящихся мимо машин — приятно успокаивал. Он был жив, а еще он был способен чувствовать эту жизнь каждой клеточкой своего тела. Юноша улыбнулся и, закинув руки за голову, неспешно двинулся вперед.

Спустя несколько минут сзади раздался резкий скрипучий звук и в паре метров от него остановился автомобиль. Ситуация настораживала.

Людей было двое, они были не молоды, но и назвать их стариками было не возможно. Запах мужчины был строг и резок, возможно, это бы парфюм или лосьон для бритья. От женщины пахло ванилью и еще чем-то напоминающим выпечку. Именно так пахло из кондитерской лавки на ярмарках, во времена его детства. Ее сердце билось чаще, она была чем-то взволнована.

— Что ты там делаешь? — воскликнула женщина, как только покинула салон автомобиля.

— Иду, — отходя на шаг назад, ответил юноша.

— Немедля спускайся, ты можешь упасть и пораниться. И почему ты один? — женщина недоумевала, она была напугана, но из-за этого в ее душе рождалось давно забытое чувство заботы.

Николас опешил. За свою долгую жизнь он сотни раз сталкивался с людьми. Некоторые из них были агрессивны, некоторые добродушны, в каких-то он вызывал лишь животную похоть, другие же относились дружелюбно и понимающе… Но такой искренней заботы он не встречал никогда.

Женщина волновалась за него, она хотела его защитить обезопасить, возможно, это был лишь материнский инстинкт, но для юноши это не имело никакого значения. Он был удивлен, а это лишало его возможности здраво оценивать ситуацию. Ее чувства завораживали, ее запах дурманил, но это было столь светлое колдовство, что Николас вдруг ощутил себя слабым и беззащитным.

Медленно спустившись с бетонной плиты, он замер в замешательстве, не зная, что делать дальше.

— Скорее садитесь в машину, — мужчина приоткрыл дверцу и высунулся наружу, — Разберемся по пути.

И вот вроде бы всего мгновение назад, он стоял на ярко освещенной обочине, а на самом деле уже несколько минут едет в полумраке салона остановившегося автомобиля.

— Как тебя зовут? Как ты оказался на обочине дороги совсем один посреди ночи? — женщину совершенно не пугало то, что в их машине незнакомый странный юноша.

— Николас, меня зовут Николас, — мироощущение вернулось слишком резко, холодной волной разливаясь вдоль позвоночника.

Ситуация сложилась очень плохо. Ники всегда нервничал, находясь в замкнутом пространстве, он чувствовал себя загнанным в угол. К тому же, эта дама так легко очаровала его, подчинила своей воле. Даже сейчас задав все свои вопросы, она молчаливо ждала и никак не пыталась заставить юношу говорить.

Бережные объятия окончательно привели Николаса в чувства.

— Не нужно меня обнимать. Я же опасен, — отстранившись, насколько это позволяло заднее сидение, юноша отчаянно пытался привести чувства и мысли в порядок.

— Хорошо, хорошо. Как скажешь. Тогда может быть ты голоден?

— Вы верите в Бога? — рассмотрев крестик на тонкой цепочке, спросил Николас.

— Да, — немного озадачено ответила женщина.

— Он не сможет защитить Вас даже от половины бед на этой грешной земле, — возвращая себе самообладания, нараспев ответил Николас.

— Во время смертной жизни, мы способны защищать себя сами, но после Бог сбережет наши души, — она была уверена в своих словах, действительно веря в бессмертие души.

— Ты можешь обеспечить себе пропитание, одежду и кров, но это не сделает тебя счастливой. Ты несчастна душой, а Бог ни разу не ответил на твои молитвы, — безжизненно выдохнул юноша.

Мужчина напряженно вел машину, лишь изредка поднимая взгляд на зеркало и наблюдая за происходящим на заднем сидении. Неведомая сила заставляла его не вмешиваться.

— Мы сможем сделать себя счастливыми, — с уверенностью ответила женщина за секунду до того, как остановилась машина.

— Я пойду в полицейский участок, — спокойно произнес мужчина, — Расспрошу, возможно, кто-то уже ищет этого мальчика, а вы пока подождите на улице, сходите, выпейте кофе.

Он целеустремленно отправился к зданию стоящему неподалеку.

— Пойдем, Николас, поедим чего-нибудь. Ты же ведь голоден? — она добродушно ему улыбалась, так, словно не было разговора между ними.

Женщина не получив ответа обернулась, но не в салоне машины не в ближайшей округе никого не было. Когда к ней вернулся ее муж, она беззвучно плакала.

— Знаешь, Джордж, — прижавшись к его груди, прошептала она, — Не было никакого мальчика, это был Ангел, он проверял нас. И мы обязательно справимся. Мы воспитаем ребенка из приюта как своего собственного, мы сможем стать хорошими родителями…

Николас стоявший в тени деревьев, в дали от этих людей, беззвучно усмехнулся. Мир изменился. Быт человека, его нравы и стремления — все стало совсем иным. Вот только сами люди остались прежними. На мгновение он сам почувствовал себя человеком. Маленьким, никому не нужным ребенком, без единого права на жизнь. Отрезвляющее чувство жажды, вернуло все на свои места.

До рассвета оставалось совсем немного времени, а ему предстояло найти пригодное для дневного укрытия место и лишить жизни кого-то из людей. Не вкладывая в поиск жертвы никаких эмоций, и полагаясь лишь на слепой жребий судьбы, Николас скользнул в темноту городских окраин.

* * *

Для тог, что бы иметь крепкую семью нужно уделять время родным, а если ты охотник на Вампиров, с этим всегда приходиться очень тяжело. Поэтому, жена Майкла, Люси, будучи еще беременной, собрала вещи и отправилась к своим родителям. Она никогда не пыталась препятствовать их общению с дочерью, но вернуть любовь им было уже не под силу.

— Папочка, а ты что уже уходишь на работу? — Милисса остановилась в дверном проеме комнаты.

— Да, мне очень нужно. Серьезные проблемы, — прошло всего несколько часов, как дочь приехала к нему, а он уже вновь спешит на свою работу.

— Ты же совсем не поспал? — девушка сложила руки на груди и печально посмотрела на мужчину.

— Сегодня приду пораньше и обязательно высплюсь. А ты пока отдыхай, — мужчина закрыл дверь.

Милисса подошла к окну и посмотрела на улицу. Ее отец сел в машину и уехал. Она очень любила его, но больше всего в нем ей нравилось его ненавязчивость. Он, уделял времени ровно столько, сколько было необходимо и не минутой больше.

Быстро приведя себя в порядок и одевшись, она собрала рюкзак и отправилась на поиски сенсации. Хотя дома с приведениями уже ни для кого не были новостью, но все же девушка именно их выбрала темой своей статьи. Сперва она хотела отправиться туда сразу ночью, но обдумав, решила обследовать их для начала днем, а в самые интересные наведаться еще и после захода солнца.

Уже к полудню окончательно вымотавшись Милисса, намеревалась бросить затею и отправиться домой, но поднявшись на обзорную площадку, она заметила на окраине города еще одну достопримечательность.

Девушка ругала себя за то, что могла забыть про «Проклятые Доки», в северной части города. Про этот район, еще в детстве ей рассказывал папа, настоящие страшилки. Спустя час она уже пересекла ограждение с предупреждающими знаками.

Около двухсот лет назад, Нордхилл пересекала полноводная река, по которой ходили грузовые корабли и баржи. Поэтому именно здесь были построены ремонтные доки. Город славился и жил только за счет этого, но пятьдесят лет назад вверх по течению было построено новое современное предприятие, для которого водохранилище было неотъемлемой частью. Постепенно из-за этого их река обмелела, а позже и вовсе пересохла. В напоминание о ней остались лишь эти доки.

Попытки разобрать ужасающие сооружения, увенчались полным крахом. Рабочие гибли или получали увечья, а местные жители складывали легенды и небылицы о духах реки, которые были хранителями этого места.

Милисса не могла себе представить, что это место настолько ужасающее и огромное. Пройдясь по периметру территории, она не нашла ничего интересного. Сделав фотографии колючей проволоки и заржавленных ворот, она вошла в один из ремонтных павильонов.

Ее восторгу не было предела. Металлические конструкции пару десятков метров в высоту и соизмеримые со средней футбольной площадкой, даже в полуденный зной хранили прохладу и полумрак.

Бросив свой рюкзак на пол, девушка принялась делать фотографии. Облупившаяся краска, ржавчина, растения пробившие бетонный пол — заставили ее воспрянуть духом.

Решив подурачиться, она громко воскликнула:

— Есть кто живой? — и громко рассмеялась.

Эхо раскатисто ответило ей. Звуки вибрировали на каждой железной балки перекрытий, отталкивались от стен и вновь возвращались к девушке. Это продолжалось несколько минут, пока созданную Милиссой какофонию не нарушил еще один голос.

— Какого черта, ты орешь?

Девушка вздрогнула и осмотрелась. Удивление было настолько сильным, что даже страха не появилось. Она была заинтересована, кто же может быть в подобном месте. Хотя голос и звучал рассержено, но видимой опасности не представлял.

— Покажись мне, я не намерена выслушивать упреки, от того, кого не вижу. Выйди, что бы мы могли поговорить! — Милисса еще раз осмотрела помещение.

— Подними голову и все твои проблемы решаться, — девушка посмотрела наверх.

На прикрепленных к потолку толстых цепях висело несколько широких стальных балок. Расстояние между ними не позволяло перешагивать с одной на другую, а учитывая высоту, прыгать по ним рискнул бы только сумасшедший.

— Ты туда забрался снизу? — Милисса опустилась на пол и сложив ноги в позу йога, запрокинув голову смотрела на юношу, спокойно лежащего на одной из этих балок, практически в центре павильона.

— Да ну, что ты. Я с неба прилетел, — без доли насмешки ответил собеседник.

— Ну да конечно, охотно верю. Может, расскажешь, что такой примерный мальчик вроде тебя, делает в подобном месте, — девушка была заинтересована персоной так вальяжно раскинувшейся под потолком.

— Пока ты не пришла, я спал. Думал, нормальные люди сюда не ходят, — юноша потянулся, и сел свесив ноги.

— Ну, по крайней мере, я в подобном месте выгляжу лаконичней, чем мальчик в миленькой светло-голубой рубашке, — съязвила Милисса.

— Видимо, гармонию создает этот ужасный рисунок у тебя на груди, — парировал юноша.

— Вампирчик?! — воскликнула она.

— А?! — растерянно уставился на нее юноша.

— Замри так, получиться замечательный кадр, — Милисса подняла фотоаппарат и пару раз щелкнула затвором.

— Зачем ты так ярко, — совсем по-детски обиженно вдруг заговорил юноша, потирая глаза, — Смотри, что сзади! — воскликнул он, не глядя указывая пальцем.

Девушка от неожиданности вскочила на ноги и оглянулась.

— Не оригинальная шутка, — недовольно заговорила она вновь поворачиваясь к собеседнику.

Балка, на которой всего мгновение назад, сидел юноша, была пуста и лишь слегка покачивалась.

Милисса была ошарашена, не зная, что и думать, она посмотрела на фотоаппарат. Нажав пару кнопок и обнаружив фотографии незнакомца, девушка улыбнулась. Радуясь, что нашла сенсацию, она засобиралась домой.

* * *

Солнце еще не до конца село, а в квартире Дэвида уже разрывался телефон.

— Я слушаю, — заспанным голосом ответил мужичина.

— Прости, что пришлось разбудить, но это очень важно, — Артур, на другом конце провода, был серьезен как никогда.

— Что случилось? — от сна не осталось и следа. Дэвид сосредоточено ждал ответа.

— Нужно поискать, одного мальчика, лет восемнадцати на вид, со светлыми волосами, странно себя ведущего. Его зовут Николас, и он может быть отчасти опасен, как для людей, так и для самого себя. Возьмешься? — собеседник не требовал ответа, он просто ждал.

— Как только стемнеет, я отправлюсь на поиски, если возникнут вопросы, свяжусь с тобой, — Дэвид закончил вызов.

Среди Вампиров был негласный закон — обращать можно лишь совершеннолетних, но видимо этот мальчик был исключением из этого правила.

Неужели, тот, кто его обратил, сразу же после этого прогнал мальчика? Для Дэвида это было чуждо и не гуманно. Он представлял себе, как этот несчастный, в полном одиночестве находится где-то и даже не может толком понять, кем он стал.

С наступлением темноты мужчина покинул свою квартиру и отправился в город. Не зная, где искать мальчика, он бесцельно бродил по городу. Шумные улицы вскоре опустели, лишь редкие прохожие спешили куда-то по своим делам. Где-то в подсознание люди опасались находиться на улице в ночное время.

Все, что было простым и не вызвало бы ни капли страха днем, ночью, под покрывалом сумрака превращалось в таинственное и пугающее. За каждым кустом таилось нечто опасное, а каждый человек был потенциально опасным. Ночь, забирала у мира все краски, но взамен приносила с собой странные звуки, которые днем не слышны.

Дэвид надеялся, что пропавший юноша, сейчас находится на улице, только тогда был шанс найти его. На пустых улицах можно отследить, кто и где находится в нескольких километрах по периметру.

Мужчина хотел как можно быстрее помочь, объяснить, успокоить, возможно, даже накормить. Он был уверен, что Сир не утруждал себя утолением голода после обращения.

Чем больше Дэвид углублялся в поиски, тем больше его воображение рисовало отвратительного монстра, по неизвестной причине решившего обратить несчастного мальчишку, а после так жестоко бросив его на произвол судьбы. От подобных мыслей мужчине становилось все хуже и хуже.

Прочесав большую часть города, он направился к району масштабной стройки. Город рос, разрастаясь на юг от старой верфи. Совсем скоро, вместо высоких заборов и куч строительного мусора, появиться новый жилой район с парком, торговым центром и комфортабельными жилыми домами.

Жизнь в портовых трущобах оставила свой отпечаток в его душе, с тех самых пор Дэвид чутко относился к проблемам людей, жертвуя на благотворительность баснословные суммы ежегодно.

Мужчина остановился на краю огромной ямы, на месте которой будет искусственный водоем. Лет через тридцать — это место станет поистине прекрасным. Высокие деревья обширные кровы и густая зеленая тень, спрячет это место от солнечных лучей. Возможно, когда-нибудь он придет сюда на закате, когда солнце не совсем село, но уже не лишает сил и не сжигает кожу.

Впереди у него целая вечность. Как он проведет ее? Что будет дальше? Где будет жить, кем работать? И будет ли вообще? Может, когда-нибудь он вернется на Родину и обязательно отыщет место, где был рожден и потерял семью. В Европе больше вампиров, чем в Америке. Но его, выходца из Европы Вампир нашел на «берегах грез».

— Оказывается рвы, и сейчас, воодушевляют на глубокую задумчивость, — насмешливо раздалось за спиной Дэвида. Обернувшись, он увидел мальчика.

Вроде бы юноша был совершенно обычным. Совсем недавно появилась мода одеваться «на размер меньше». Мешковатая одежда канула в лету вслед за яркими пиджаками и блестящими рубашками, а ей на смену пришла обтягивающая, подчеркивающая и донельзя простая на вид.

Вот и парень был под стать своему времени: легкие кеды, простые светлые джинсы, чуть свободные, словно так и недотянувшие до столь любимых всеми «второй кожи». Ремень, не несущий никакой нагрузки для образа, а главное тонкая обтягивающая водолазка, настолько сложного зеленого оттенка, что казалось, будто глаза ее носящего — становились цвета морской воды. Насыщенно голубыми с легкой изумрудной дымкой.

Дэвиду всегда казалось, что носящие столь тесный наряд юноши, сами себя загоняют в рамки, ведь невозможно вести себя естественно, если каждое движение стесненно.

Но весь его вид был столь непринужденным и «растрепанны», что мужчине на секунду показалось, словно юноша существовал в этот момент времени совершенно отдельно от своей одежды. Это было на гране сознания, вне досягаемости разума и здравого смысла.

— Очень опрометчиво с твоей стороны столь распущенно себя вести посреди ночи с незнакомыми людьми, — тон Дэвида можно было назвать назидательным, если не устрашающим.

— Распущенно…Распущенно, — мальчик задумчиво повторял это слово, словно пытаясь вспомнить, что-то или сравнить его с чем-то.

Это длилось не больше минуты, но мужчину это заставляло нервничать.

— Распущенно, значит доступно? — склонив голову набок, наконец спросил он.

— Да… Как тебя зовут? Может проводить тебя домой? Или же тебе нужна какая-то помощь? — Дэвид отчетливо ощущал появившийся страх, но не мог понять, от чего он появился.

— Николас… Да, у меня есть одна проблема, я был бы очень раз помощи, — он легко и не принужденно спустился по кучам стройматериалов и взял Дэвида за руку, — Здесь совсем недалеко, я покажу.

* * *

— Генри, он убил их всех?

— Нет, я же сказал, что не допущу этого.

— Замечательно, я так рада, что сможем собраться без спешки…

Все вокруг заставляло Николаса нервничать: свет, звуки, люди. Все изменилось, стало другим, чуждым. Он чувствовал себя лишним. После дневной встречи с девушкой, больше уснуть он так и не смог. Обожженные вспышкой глаза горели, и затянуло мутной розоватой пеленой. Юноша был дезориентирован, а как только зрение пропало, это чувство лишь усилилось.

Волнение делало его чересчур жестоким, усиливало голод, лишало возможности мыслить здраво. У Николаса и раньше случались такие дни, но тогда с ним были Генрих и Моргана. Они сдерживали его. Оберегали…

Зрение вернулось не полностью, от этого настроение ухудшилось еще больше. Полагаясь на слух и обоняние, юноше удалось покинуть доки, но удовольствия прогулка не приносила. Заранее ненавидя город, в котором собирается поселиться, он добрался до жилого района.

Судя по осколкам стекла на земле и забитым фанерой окнам, район был не самый мирный. Стены невысоких грязных домов были разрисованы причудливыми разномастными рисунками и словами, а под ногами шуршал мусор. Стараясь передвигаться как можно бесшумней по заваленной хламом дороге, он свернул в темный переулок.

Неподалеку пахло гарью, слышались крики людей, шум воды и суетливое движение. В тот же момент совсем близко раздался завывающий звук сирены. Шум нарастал и отдавался болью в голове юноши. Николас болезненно поморщился и бессильно опустился на бордюр. По проезжей части, с которой он свернул секунду назад, пронеслось несколько машин, именно они были источником столь отвратительного звука.

Мальчик сидел, зажив голову руками, пытаясь тем самым унять стук в висках. Осознавая, что без помощи здравый рассудок ему уж точно не сохранить, он твердо решил поискать других вампиров.

— Смотрите, это что еще за экземпляр? — говоривший сделал еще несколько шагов по направлению к Николасу.

Еще двое последовали за ним. От пришедших подростком пахло алкоголем и табаком. Вампиру до них не было никакого дела, ему лишь хотелось немного темноты и тишины. Грохот и металлический скрежет перевернутого мусорного бака, раскаленным металлом прошелся по сознанию.

Подняв голову, юноша осмотрелся, ища виновного — это бы невысокий лысый парень, одетый в широкие штаны и кожаную куртку. Двое других были так же коротко пострижены и одеты под стать первому, но немного старше и крепче его.

— Эй, ты чего тут забыл? — потеряв всякий интерес к мусорному баку, подросток подошел к Вампиру на расстояние вытянутой руки.

— Не подходи так близко, — выдохнул Николас.

— Что страшно?! Ноги вон, тебя уже от страха не держат, — все трое громко расхохотались.

— От тебя смердит, не хочу ощущать эту вонь рядом с собой, — не обращая внимания на их веселье ответил Вампир.

— Ты хоть понял, что сказал? — сквозь зубы зло процедил собеседник, — Да знаешь, что я с тобой сделаю, — бритоголовый навис над мальчиком.

Николас протянул руку и схватил угрожавшего за ворот куртки, наклонил ближе к себе, так что бы смотреть ему глаза в глаза. Тренированное тело с покорностью подалось вперед и согнулось практически пополам.

— Ну и что же? — не меняя спокойной интонации, вопросительно вскинул бровь Вампир.

Подросток изумленно наблюдал, как светло голубые глаза покрываются красной паутинкой и постепенно полностью окрашиваются в кровавый цвет. Если смена цвета глаз просто удивила парня, то обнаженные клыки по-настоящему испугали его.

— Хочешь, я отпущу тебе грехи? Судя по твоему виду и поведению их у тебя не мало, — прошептал юноша на ухо своему оппоненту.

Стоило Николасу разжать руку, как парень отпрянул и, не удержав равновесия, осел на грязный асфальт переулка.

— Ты что с ним возишься? — зрители, этой нелепой сцены, были явно недовольны, — Дай, я сам, все закончу, а то гляжу ты уже готов к мамочке под юбку спрятаться.

— Бон, не трогай его, вдруг заразный, — дрожащим голосом проговорил сидевший парень.

— Не переживай, я руки помою перед едой, после того, как его проучу, — Бону было все равно, он даже не обратил внимания, что его друг был сильно напуган.

— Не переживай так, перед похоронами есть отличная традиция купать усопшего, — нараспев отозвался Вампир, встав на бордюр и потянувшись.

В полумраке переулка блеснуло лезвие раскладного ножа, Бон пересек разделявшее их пространство и прижал оружие к горлу юноши. Николас лишь грациозно поднял руку и дотронулся до щеки нападавшего. Мягкое успокаивающее прикосновение к щеке, опустилось ниже к распахнутому вороту куртки и незащищенной шее. Бритоголовый опешил и попытался отстраниться, но тонкие пальцы крепко сжались, не позволяя ему даже вдохнуть.

Стоя на бордюре Ники мог свободно смотреть в глаза своей жертве. Сейчас ему хотелось лишь закончить эту утомительную игру, утолить жажду крови и отправиться на поиски себе подобных.

Для Вампира оборвать жизнь человека сущий пустяк. Момент, когда кровь перестает сочиться из крохотных ранок, проходящих сквозь нежную кожу и тонкие стенки венок, а сердце судорожно замирает, наступает очень быстро. Никаких лишних движений, минимум борьбы и криков — все это может привлечь ненужных свидетелей. В этот миг перестают существовать понятие о времени, пространстве, жизни и смерти. Есть лишь кровь, и именно она приносит ощущение восторга и на мгновение наполняет сознание чужими воспоминаниями.

Тело парня с характерным звуком упало на асфальт и окончательно обмякло.

Николас едва не последовал за ним. Кровь не принесла чувства насыщения. Странное ощущение разливалось по всему телу. Попытки юноши хоть как-то определить причину подобного, не приносили успеха, сознание плыло, затягиваясь пеленой. Все неприятности, пережитые им стали несущественным. Состояние отрешенности продолжалось совсем недолго, но на смену ему пришли жуткие спазмы. Мышцы в области живота сокращались отторгая кровь. Вампира тошнило.

Чувство реальности вернулось через несколько минут. Когда Ники смог здраво оценить ситуацию в переулке, кроме трупа и его самого, уже никого не было. Он с легкостью мог выследить и убить тех двоих, вот только, пить их кровь он не рискнул, а лишать жизни лишь из-за задетого самолюбия… Всего столетие-два назад такого бы вопроса и не возникло. Вампир с упоением насладился бы охотой, и моментом смерти своих обидчиков. Но сейчас — это было бы слишком опрометчиво и слишком неразумно с его стороны, совершать подобное лишь в угоду своей гордыни.

Николас редко впадал в уныние. Даже сейчас, ощущая себя одиноким и неуместным в этом времени, он, вытирая краем рукава постыдные слезы, смеялся. Аристократ не имеет права выставлять чувства напоказ — он будет «съеден» обществом, за эту непростительную слабость. Вампир — хищник, ему неведомо чувство досады. Прожив несколько веков, эмоции реликвия, которую сохраняют немногие.

Осмотревшись в поисках места, где можно спрятать труп, Ники сосредоточено обдумывал, где именно он сможет найти других Вампиров. Поиск стал навязчивой идеей. Перспектива умереть в одиночестве не прельщала, даже грядущим покоем.

— Ты не желаешь со мной говорить? Почему?

— Из-за тебя нам приходиться скитаться, разве не ясно.

— Ты будешь рад, если я оставлю вас?

— Я буду безмерно счастлив…

Артур отговорил Генриха от поездки в соседний город и от собственноручных поисков. Покорно оставшись дома, мужчина не знал чем себя занять. Похоже, ему предстояло пережить еще одну непостижимо длинную ночь. Раньше он спокойно переносил одиночество, иногда желая остаться наедине со своими мыслями. Генри сам не понял, когда все изменилось, упустив из виду столь значимый момент.

Будучи человеком, он любил и ненавидел, был предан и оставлен. Его жизнь была ничем не приметна и протекала в канцелярии при Королевском дворе. Образование, умение читать и писать было в почете в те времена, вот только слишком много было претендентов на теплое место, приближенное к Его Величеству.

Впервые Генрих встретил Моргану на одном из приемов у Короля Ричарда. Она не произвела на него никакого впечатления. На первый взгляд она была мила, красива и даже по-своему обаятельна, но в каждом ее движении, слове или взгляде отражалась сила и властность. Это было необычно, но столь пленительно, что мужчины наперебой оказывали ей знаки внимания. Для него же эта встреча была лишь одной из многих.

Всего через пару лет, после смерти Короля, Генрих был отстранен от своей должности и был вынужден покинуть столицу, вернуться в родовое поместье.

Ежедневное общение с престарелым отцом и младшим братом, вызывало лишь отвращение. Жизнь превратилась в рутину обязанностей, забот о делах поместья и редких приемов.

Чуть позже брак, лишь из чувства долга перед отцом. Мери, так звали супругу, боялась высоты, из-за этого окна в спальне на втором этаже всегда плотно закрывались. Несчастной было суждено умереть упав из того самого окна.

Прием в честь годовщины их свадьбы был столь же скучен, как и любой другой. Генрих провел с гостями около часа, а потом, по своему обыкновению, удалился в сад. Тихая осенняя ночь, яркие листья под ногами и нет необходимости слушать насмешки брата или поучения отца. Можно насладиться видом звезд и звуками увядающей природы.

— Насколько мне известно, раньше, Вы посещали все приемы при Дворе с удовольствием. Что же сейчас, Граф? — Моргана практически беззвучно вошла в резную деревянную беседку, было слышен лишь шорох платья.

— Но мы же не при Дворе, да и к тому уже, гости здесь вполне самодостаточны, — Генрих был расстроен, его уединение было нарушено.

— Я, желаю, общения с тобой, — она присела на скамью рядом с мужчиной.

— Увы, сегодня я не самый лучший собеседник, возможно, кто-то из гостей сможет составить Вам компанию, — поклонившись, Генрих покинул беседку.

Сад плавно перетекал в густой лес, именно там, надежно укрывшись за высокими деревьями, располагалось озеро. Сейчас, под лунным светом оно напоминало огромное зеркало. Мужчина провел там все оставшееся до рассвета время. По возвращению, Мери была уже мертва. Врач сообщил, что она разбилась о камни, выпав из окна.

Весь день в доме суетились слуги, подготовка к похоронам занимала все их время. Ближайшие соседи считали своим долгом поддержать безутешного вдовца. Поздним вечером, его дом навестила и Моргана.

Генрих попросил слуг поблагодарить ее за слова сожаления и извиниться за него. Выходить к ней он не желал. Оставшись в своем кабинете, мужчина погрузился в свои размышления. Сейчас его волновала лишь возможность возвращения ко Двору Короля. Нет, конечно, он сожалел, что Мери умерла, но эта была лишь жалость к смерти человека, но ни как не душевные терзания вдовца.

— Генрих! — испуганный голос отца, заставил мужчину подняться из высокого кресла и отправиться на зов.

У входа в гостиную лежало бездыханное тело служанки, белый ворот ее платья был испачкан кровью, неподалеку от нее обрел покой и их дворецкий. Войдя в комнату, Генри увидел брата, содрогающегося на полу перед камином. Хрипя, он безуспешно пытался зажать кровоточащую рану на шее.

Следующим должен был стать отец. Моргана стояла за спинкой его кресла, положив руку на плечо старику.

— Генри, он умрет. Уйдем вместе, и его жизнь не оборвется, — почти ласково заговорила она.

— А в случае отказа, Вы убьете всех в этом доме? — Генрих миновал умирающего брата и присел и сел в кресло напротив.

— Именно так, — растерянно произнесла женщина.

— Ну что ж, — равнодушно выдохнув Граф отводя взгляд на огонь, и лишь прикрыл глаза, когда от отцовского кресла донесся вскрик и звук сломанных костей.

В комнате повисла тишина, столь долгожданная и желанная. Впервые ее нарушил сам Генрих:

— Могу ли я узнать, чем удостоен чести сопровождать Вас?

— В момент, когда умер твой последний кровный родственник от рук Вампира, тебя интересуют формальности? — Моргана вжала в кулаки ткань платья по бокам подола.

Получив утвердительный кивок, она раздраженно продолжила:

— Что вообще для тебя ценно?! В тот день, когда ты покидал королевский замок, ты был расстроен куда больше? А сейчас, потеряв родных, ты лишь интересуешься причиной?

— В жизни есть вещи, которые зависят полностью от меня, а есть, которые изменить я не в силах. Служба королю — это мое достижение, я мог остаться там, но ошибся…

— Смерть твоего отца была полностью в твоих руках…

— Все в руках божьих, но никак не в моих.

Она молчала. Свечи почти прогорели, и комнату освещало лишь скудное пламя камина. Полумрак придавал всему в комнате атмосферу таинственности и нереальности. Повернувшись к мужчине Моргана, неспешно миновала расстояние между ними и опустилась к нему на колени:

— Я рада, что после… у нас не будет проблем…

* * *

Дэвид радовался, что район был криминальным, и никто не обнаружил тело, до того, как Николас привет его сюда. Решив, что воспитательную беседу стоит отложить, он перетащил труп к мусорным контейнерам и, уложив его туда, поджег содержимое. Скрывать преступление от Охотников было не в его правилах, но мальчик был настолько беззащитен, что Дэвиду хотелось оберегать его.

— Послушай, Ник, только что, ты убил человека! Ты лишил жизни существо беззащитное перед тобой, — внимательно наблюдая за реакцией юноши, говорил мужчина.

— Я был напуган, — в глазах Николаса появились слезы, — Слишком громкие звуки и очень светло, — он безжизненно опустился на бордюр и закрыл руками лицо.

— Не нужно плакать, — Дэвид обнял мальчика и успокаивающе погладил его по спине.

— Я не хотел… Понимаешь, все изменилось, все стало совсем другим, а я остался один, — укладывая голову мужчине на плече тихо проговорил Ники, — Не оставляй меня… я умру без тебя.

Глядя в большие голубые глаза, Дэвид осознавал, что если даже грянет гром и высшие силы прикажут уйти, он не сможет отпустить мальчишку:

— Ты устал, тебе нужно отдохнуть, пойдем…

Не прошло и получаса, как Дэвид распахнул дверь своей квартиры, пропуская Николаса вперед:

— Ну, вот мы и дома. Что тебе сейчас хочется?

— Ванну и переодеться, — усаживаясь на край кровати, в спальне, ответил мальчик.

— Ну водные процедуры, вообще без проблем. А вот переодеться… Так сейчас разденешься, я постираю твои вещи, а на ночь я дам тебе свою пижаму. Согласен?

— Она мне будет велика. Как ты себе это представляешь? — Николас возмущенно сложил руки на груди.

— Но…

— Все, начнем в ванны. Куда идти? — прервав мужчину воскликнул юноша.

Указав жестом на нужную комнату, Дэвид немного ошарашено побрел к шкафу.

— Ты надо мной издеваешься? — раздался недовольный голос Ники из ванной комнаты, — Как прикажешь мне тут купаться?

— Ты чего? Вот душевая кабина, на полке чистые полотенца. В чем проблема? — мужчина пристально смотрел на мальчика.

— Ванна где? — Николас вздохнул так, словно пытался донести смысл своих слов до полного глупца.

— Ванны нет, но вот есть душ, это же не принципиально, где помыться?

— Я туда не полезу, — категорически ответил юноша и вышел из комнаты.

Дэвид все больше и больше входил в состояние непонимания. Поведения мальчика вгоняло его в тупик. С одной стороны, он был милым маленьким оставленным всеми мальчиком, но с другой стороны его поведение и манеры говорить вводили в заблуждение.

— Тогда посиди где-нибудь, я приму душ и вернусь к тебе, раз ты сам не хочешь, — чисто из чувства такта окликнул его мужчина.

Струящаяся теплая вода успокаивала и возвращала способность здраво мыслить. Дэвид оперся спиной на боковую стенку кабинки и неспешно размышлял о сложившейся ситуации. Мальчик вел себя совершенно не естественно, экстраординарно и… Мужчина не успел придумать еще эпитеты поведению своему гостю.

— Мамочки, как в гробу, только еще вода на голову льется, — раздалось совсем рядом.

Открыв глаза, Дэвид осознал, что Николас стоит, прижавшись к противоположной стенке и щурясь, пытается убрать намокшие волосы с лица.

— Ник, зачем ты, — впав в ступор, мужчина не смог внятно задать вопрос.

— Я сделал что-то не так? — голубые глаза вновь пристально смотрели на него.

— Вообще-то тебе здесь не место, — немного справившись с эмоциями, ответил Дэвид.

— Ах, да… прости… мы же чужие… я…прости, — пропадающим голосом отозвался юноша.

— Постой, если это важно для тебя, то можешь остаться, — доводить мальчика в столь щекотливом положении еще и до слез было бы совершенным эгоизмом.

— Правда? Потри мне тогда спинку, — протягивая мочалку и улыбаясь, попросил Ники.

Успокоившись немного после, водных процедур и убедившись, что Николас обмотавшись полотенцем, отправился в гостиную, где с ним не могло произойти ничего страшного. Дэвид вытащил из холодильника пакет с кровью и собрался утолить возникший голод, но пронзительный крик, переходящий в визг заставил его отложить намеченное дело.

— Что у тебя случилось?! — сквозь зубы процедил мужчина, с чувством голода пришло раздражение.

— Я ничего не трогал, просто хотел сесть, но когда я опустился на диван, вон та, черная штука, вспыхнула и заговорила, — торопливо объяснял Ники, ошарашено глядя на Вампира.

Согнувшись пополам, Дэвид смеялся, вспоминая, что в последний раз ему так весело было только в детстве.

— Та… Черная… Штука, — сквозь смех повторял он и начинал смеяться еще громче.

— Прости. А ты вообще, откуда здесь взялся? Ты где жил до того, как переехал в штаты? — мужчине стало интересно.

— В Европе, — непонимающе ответил Николас.

— Нет, просто, я так понял, ты в душе купаться не стал из-за того, что никогда им не пользовался. Так? — получив в ответ утвердительный кивок, Дэвид продолжил — Но, «эта, черная штука», уже перебор. По-моему телевизор есть сейчас везде, ну не считая несчастных африканских семей.

— Я устал, где можно будет лечь? — тон юноши стал колким, — И если это возможно, я бы надел какую-нибудь твою сорочку?

— В спальне, но тебе придется спать в моей компании. А насчет рубашки, нет проблем, — немного пристыжено отозвался Дэвид.

* * *

Порывистый ветер раскачивал тяжелые цепи закрепленные на проржавевших конструкциях верфи. Неизвестно откуда налетевшие тучи, сделали ночь еще более темной. Освещая себе дорогу среди разрушенных зданий лишь небольшим фонарем, Милисса пробиралась к доку, где ее ждала сенсация.

Одержимая стремлением к паранормальному девушка без страха двигалась по пустующему уже долгое время лабиринту из метала и бетона.

Желание добиться известности и доказать, что приведения существуют, она обдумывала, как тот самый мальчик мог стать призраком. Возможно, где-то здесь находилось его мертвое тело, и из-за этого дух и не обрел покой. Особую радость ей доставлял тот факт, что Дух вполне связно мог с ней поговорить, а значит можно его расспросить и помочь.

В который раз споткнувшись, и чуть не упав, она поняла, что даже не представляет где находиться выход. Внезапное чувство паники заставило ее прислушаться и ужаснуться звукам доносившимся отовсюду. Скрежет, походящий на стон, заставлял кровь стыть в жилах, но отступаться от цели она не собирается несмотря не на что.

Начался мелкий моросящий дождь, а девушка еще так и не нашла заветную дверь. Осознав себя в ловушке, Милисса решила, что стоит дождаться рассвета и уже в светлое время суток покинуть это место. Но уловив боковым зрением, движение непонятной тени, она рванула за ней, в надежде обнаружить «своего призрака».

Выбежав на открытую площадку, она смогла различить очертания мужчины в длинном темном плаще, он стоял, так, словно изнутри его держал невидимый стержень. Фигура исчезла в тот же миг, как только ее достиг свет от фонарика. Поводив лучом света из стороны в сторону, Милисса разочаровано топнула ногой и еще раз покрутилась на месте. Появление мужчины внушало надежду, что дух здесь бы не один, и возможно были экземпляры намного интереснее того мальчишки.

Неожиданный грохот металла за спиной заставил ее взвизгнуть и побежать вперед. Движимая лишь чувством страха и отчаяния она бежала в темноту по скользкому бетону и проросшей сквозь него траве, ища укрытия от столь напугавшего ее шума. Споткнувшись о лежавшую на земле балку, девушка упала, навзничь вытянувшись на земле.

Сердце бешено колотилось, не то от страха, не то от бега, но его стук, отдававшийся в висках, не давал здраво мыслись. Собравшись с силами, Милисса вновь встала на ноги и побежала вперед. Неожиданно совсем рядом с ней, в небольшом подсобном помещении загорелся свет. Надежда затмила здравый смысл, и девушка бросилась туда.

Оказавшись в пустой слабоосвещенной комнате без окон и услышав позади себя грохот закрывающейся тяжелой двери, она поняла, что сама завела себя в ловушку.

— Вампиры могут уснуть?

— Да, но только в моменты душевного покоя.

— Представляешь, а я сегодня, даже видел сны… впервые в жизни

Ники не спал, судорожно вдыхая и выдыхая, он проклинал день. Тело отказывалось нормально подчиняться, на простые действия уходило много сил, к тому же он был голоден. Всего за сутки «самостоятельности» его изрядно потрепало.

Мир изменился, изменилась мода, стиль жизни, предметы, но главное изменилось отношение к жизни. Люди возомнили себя полноправными, единоличными властителями в этом мире.

Во времена его жизни, смертной жизни, один лишь вид Проклятых вызвал бы суеверный панический страх. Люди запирались в домах, читали молитвы, просили Богов пощадить их…

В те времена вампиры были элитой светского общества. Аристократы, привлекающие лишь внешностью взгляды зависти и восторженные вздохи. Хищники, способные лишь движением и словом выманить жертву. Убийцы — незнающие пощады и снисхождения к людям приговоренным, ими же, к смерти. Общество, живущее по своим, порой, беспощадным законам. Иначе было нельзя, это лишь необходимости для выживания.

Людей вводили в эту круги нехотя, по особой необходимости, а при первой же возможности избавлялись. Обращения строго контролировались, не всякий мог обзавестись «потомством». Вампиры старались выбирать достойных людей, имеющих потенциал к развитию.

Николас на секунду замер, прислушиваясь к ровному дыханию Дэвида. Именно он вызывал у него борьбу чувств: с одной стороны он был Вампиром, оказавшим ему колоссальную услугу, но с другой — все его естество противоречило, определению «нормальный Вампир».

Мужчина был молод, с виду ему не было даже тридцати, хотя и Вампиром он был не так давно. Юноша колебался с возрастом, в промежутке от пятидесяти до ста лет. Все-таки перешагнув столетний порог, первую серьезную ступень, становятся собраннее и сдержаннее, но его новоиспеченный друг, такими качествами не обладал.

Повернувшись на другой бок, Ники внимательно вгляделся в умиротворенное лицо Дэвида. Он спал, так, словно его квартира была сам безопасным местом в мире, а главное, что и все остальное не могло принести ему никакого вреда. На секунду ему показалось, что мужчина, лежавший перед ним, и вовсе был человеком.

Это пугало мальчишку. Заставляло его еще больше погрузиться в отчаяние, осознать себя неуместным, чуждым этому миру. Подтянув колени ближе к груди, и обхватив плечи руками, он свернулся комочком. Его трясло как в лихорадке. Это было очень плохим знаком.

Николасу вдруг вспомнилось, как однажды ему пришлось видеть спятившего Вампира. Это было, на стыке эпох, в момент, когда общество упивалось Ренессансом и позволяло себе много вольностей. Мир тогда тоже менялся, но Ники был моложе, в нем еще не успел угаснуть, то не вероятное желание наслаждаться новой, бессмертной жизнью. А еще с ним были Генрих и Моргана, в их компании можно было сойти с ума лишь от бесконечной родительской заботы и роскоши.

— Дэвид, если я сойду с ума, я хочу что бы мое тело обрело покой по католическим обычаям.

Мужчина распахнул глаза и непонимающе уставился на юношу, лежащего перед ним. Поморгав несколько раз, отгоняя остатки сна, он ошарашено молчал.

— Ник, тебе плохо? — наконец, решил удостовериться он.

— Нет, ну что ты, не стоит беспокоиться. Это я так, просто чтобы расставить точки в нашем совместном будущем решил сказать, — с сарказмом выдавил из себя Николас.

— Ники, послушай, — бережно обняв мальчика, он продолжил, — Первое время всем бывает тяжело. Все кажется таким незнакомым, а простые вещи совершенно невыносимыми. Но это проходит. Через пару лет, ты даже и не вспомнишь, что был человеком, и что когда-то ты жил по-другому. А сейчас нужно лишь перетерпеть…

Дэвид старался говорить успокаивающе, внушая надежду, но в глубине души, он понимал, что что-то с его гостем было не так. Тяжелое дыхание, озноб, а главное психическое напряжение, в котором тот прибывал, вызывали самые страшные подозрения.

— Убери от меня свои руки, а еще открой этот ящик, я не намерен терпеть подобное унижение, — пытаясь отстраниться от мужчины, Николас не заметил, как полог начал подниматься и скатился с кровати на пол.

— Ник, ты чего? Я просто хотел утешить, подбодрить, — Дэвид растерянно смотрел на упавшего с постели юношу.

— Катись к черту! Ты считаешь меня ничтожеством?! Слабаком?! Твоя жалость сводит меня с ума… Это отвратительное чувство делает только хуже! Да кто ты вообще такой, что бы говорить со мной в подобном тоне?! — мальчишка сидел на коленях, как и прежде обхватив себя за плечи.

— Ники, это не жалость, это сострадание. Просто сейчас, ты слишком восприимчив, но это лишь часть твоей Вампирской сущности. Иди ко мне обратно, — мужчина потянулся вперед, не поднимаясь с постели, что бы вновь прикоснуться к своему гостю.

Николасу нужна была передышка, нужно было абстрагироваться от своих мироощущений, испытать, что-то другое. Например, пережить жизнь своего спасителя. Протянув в ответ руки, давая понять, что не против объятия юноша напрягся, готовясь пить кровь Дэвида.

* * *

Майкл не мог найти себе места. Он стоял, сидел, прохаживался по комнате, но волнение ни как не желало отступать. Звук часов, их мерное отсчитывание времени сводило его с ума. Вторая половина дня не принесла никаких новостей. Время шло, а мужчина лишь ждал.

Милисса ушла из дома почти двенадцать часов назад и с тех самых пор ее телефон не отвечает. Майкл объехал все популярные молодежные места, когда в полночь его дочь не появилась дома. Его подчиненные прочесали все улицы и кафе, но все без толку. Девушка пропала. Ни какой зацепки, где она могла быть. Зная, что Милисса заядлая авантюристка, ему оставалось лишь ждать и надеяться, что девушка просто задремала в каком-нибудь из заброшенных домов дожидаясь приведения и сейчас уже должна вернуться.

Настенные часы отсчитали еще час, а девушка все еще не вернулась. Майкл судорожно пытался придумать, где можно еще поискать ее, но никаких соображений в его голову не приходило.

В городе было не спокойно, ситуация обострялась и он остерегался своих поспешных умозаключений и действий. Накалять обстановку не хотелось, но на грани родительского инстинкта и здравого смысла появились едва обоснованные обвинения.

Любое даже не официальное заявление о причастности Вампиров к пропаже его дочери, пустит в небытие хрупкое перемирие, достигавшееся почти век. Мог ли он, так халатно использовать свое влияние? Или же это знак, что общество сгнило и трещит по швам?

Ровно в семь, зазвонил телефон. Майкл торопливо ответил, но услышал не знакомый мужской голос.

— Добрый вечер, Майкл, — голос был поставлен очень хорошо, слова звучали мягко, но властно.

— Добрый вечер, чем обязан? — мужчина приготовился выслушать какие-нибудь новые сведения по работе.

— Ваша дочь, Милисса, сейчас находится под моей опекой. Думаю, вы понимаете, что разговор предстоит очень серьезный? — голос звонившего не изменился, именно так он говорил о погоде за чашкой чая или о похищении человека.

— Когда я смогу ее забрать? — собеседник заставлял его нервничать, хотелось вскочить и бежать забирать Милиссу, а он спокойно повествовал, о каком-то серьезном разговоре.

— Как только условия нашего с вами контракта будут полностью выполнены, — повисла тишина.

Майкл до белизны костяшек сжал крышку стола рукой, что бы удержаться от соблазна поднять весь штаб на уши.

— О, я рад, что вы готовы слышать. Так вот, меня, зовут Карл, и я очень надеюсь на Ваше благоразумие Майкл. Милисса в полной безопасности, рядом с ней мои люди, которым можно безоговорочно доверять. Ей никто не причинит вреда. Теперь, я могу, рассказать Вам о моих условиях. Всего на всего я хочу, что бы Вы нейтрализовали двух Вампиров, Артура и Генриха. Так как они оба сейчас в доме первого, то сделать это Вам удастся без особых усилий. Надеюсь, Вам все понятно, Майкл, свяжусь как только придет время, — короткие гудки вернули Главу ордена в реальность.

Мужчина даже не пытался искать другой путь, он слепо доверился словам звонившего. Возможно, Карл и не искал дружбы с Майклом, но явно не собирался становиться его врагом, иначе бы он просто убил Милиссу. А еще это давало повод начать реформировать общество, а вернее сказать, начать гонение из него вампиров. Кстати, его новый знакомый шел похожим путем.

Главе Ордена никогда не нравился чересчур спокойный Артур и его дико активное творение. Они были для него как бельмо на глазу. Именно они не давали Майклу отчитаться в полном истреблении Вампиров в городе и окрестностях. С ними уже давно все было не чисто. Законопослушные, смех, да и только. Вампиры убийцы, а значит, ничто не может остановить их, уж тем более свод каких-то предписаний.

Но предъявить им было не чего. Убийства, происходившие в городе, по волшебству списывались на приезжих, а главное все виновные представали перед судом.

У Майкла был отличный повод разжечь раздор с этим Порождением тьмы, он же не дал ему сведений о местонахождении Генриха, а значит, отказался содействовать охотникам, а это уже серьезное нарушение.

Карл не смотря на то, что похитил его дочь, все-таки сделал для него куда больше, он поселил уверенность в «объявлении войны». Вот только в его идеальном на первый взгляд решении была одна загвоздка. И эта помеха могла вполне реально прийти, и умертвить всех несогласных с ним. А главное навредить семье Майкла. И звали это «препятствие» — Эрик де Блуа, и он был Вампиром.

Около двадцати лет назад, он появился в жизни Майкла. В этот же момент умер и его предшественник на посту Главы Ордена. Хотя всем силами мужчина пытался не замечать связь между этими двумя событиями, но все же подобные мысли часто навещали его голову. Эрик подарил Мелиссе неприкосновенность от вампиров, то о чем Майкл даже мечтать не мог. За это уже назначенный Глава ордена должен был оказать, де Блуа небольшую услугу.

И только сейчас мужчину действительно осенило. Эрик де Блуа просил, что бы Майкл сообщил ему о местонахождении Генриха. А значит, сейчас он мог стравить их и решить все проблемы разом. А Артура, который никогда не вызывал у Главы ни капли уважения, можно припугнуть нарушением установленных правил. Решение до гениальности простое, но предположительно максимально действенное.

В приподнятом настроении и полный решительности, Майкл набрал номер Вампира.

* * *

— Кровь Вампиров бесценная, она кладезь знаний накопленных за века.

— Это не сделает другого вампира сильнее. Значит, в ней нет толку.

— Знания, намного большая сила нежели физические способности. Ты поймешь… Немного позже.

Николас немного успокоившись, сидел на краю кровати и внимательно вглядывался в безжизненное лицо Дэвида. Чувство меры, никогда не было его сильной стороной, выпив слишком много крови, он довел мужчину до летаргии. Необходимо было придумать, как вновь расположить к себе этого специфичного Вампира.

— Дэвид, ты в порядке? — невинными глазами глядя на мужчину, спросил Николас, когда тот тяжело вздохнув, посмотрел на него.

— Да, ты! Ты, — задохнувшись, заговорил вновь оживший, — Ты пил кровь вампира! Ты мог умереть! Отравиться!

Ники тихонько сполз на кровать рядом с мужчиной:

— Да, я… Но это все инстинкты. Понимаешь, я даже не знаю, как ими управлять, — протянув руки для объятий, закончил юноша.

Кровь его нового знакомого принесла много открытий. Особенно Николаса потрясло, что Дэвид считает его новообращенным Вампиром и всячески пытается его опекать и обучать «прелестям новой жизни». Желания рассказывать, как дела обстоят на самом деле, не было никакого. Друг, появившийся так вовремя, к тому же был рожден очень кстати, а обращен как раз к моменту, когда Ники спокойно отдыхал в усыпальнице. Двадцатый век, был его «родным» временем, а для юноши восполнением зияющей дыры в биографии.

За несколько минут, пока кровь мужчины наполняла Николаса он смог составить картину, необходимую для выживания. И все вокруг уже не казалось таким непонятным и отталкивающим. Оно стало просто чуждым, не похожим на то, которое было во времена его смертной жизни.

Дэвид, ни секунды не раздумывая, обнял Ники:

— Все хорошо, я не оставлю тебя. Мы обязательно справимся вместе.

Подбадривающие слова мужнины оказали на Николаса обратный эффект. Всплыли вновь свежие воспоминания о Генрихе, ведь именно таких слов, ждал юноша от своего Сира. Но видимо, в этой жизни он был не хозяином положения.

— Ты не хочешь прогуляться? — голос Дэвида был задумчивым, — Купим тебе необходимые вещи? Как ты на это смотришь?

— О да, прогулка мне не повредит, — ему необходима было кровь, живая и чем больше, тем лучше.

Улицы были наполнены суетящимися людьми, кругом горели яркие красочные рекламные вывески. Жизнь кипела, выплескиваясь через край. Николас торопливо обдумывал, как именно без лишних расспросов отлучиться от своего сопровождающего и убить кого-нибудь.

Если немного подумать, то он вполне мог свободно обойтись и без убийства, но на это нужно было больше времени. А еще ему жутко хотелось играть с жертвой, оттягивая момент насыщения как можно дольше. И именно в эту секунду в его голове созрел план действий.

— Ник, что бы ты хотел купить, — вернуться к реальности заставил голос Дэвида.

— Белое… Я люблю белое и кружево, — не задумываясь, выпалил юноша.

— О-да, выбор значительно сократился. Ну, значит осталось определиться между женскими ночными сорочками и свадебными платьями. Так что ты выбираешь?

— Давай ты выберешь на свой вкус, мне не выносимо здесь быть…, — давить на жалость Ники умел в совершенстве. Это не раз выручало его в моменты опасности.

— Без примерки? — мужчина пожал плечами после утвердительного кивка.

Минут через десять они вновь встретились у входа в магазин, Николас сидел на бордюре и, не моргая, рассматривал рекламные щиты на противоположной улице.

— Эй, Ник, вставай, так не стоит сидеть. Куда ты хочешь поехать? Домой? Это из-за людей? Тебе дискомфортно рядом с ними?

— Нет, давай поедим на заброшенную верфь. Я хочу поиграть в прятки. Как в детстве. Ты же знаешь? — огромные голубые глаза пристально смотрели на мужчину. В них было сразу все — страх, и отчаяние, и детская наивность, мольба и… что-то еще, что заставило Дэвида отвести взгляд.

Нечто такое, что заставило столетнего вампира почувствовать неловкость из-за столь вызывающего поступка.

— Хорошо, поедем. В этом же нет ничего страшного. К тому же, — поучающее начал мужчина, — Это очень хорошо, что ты стремишься найти безлюдные места. Главное это научиться ценить человеческую жизнь и…

«отбирать ее так, что бы никто и никогда не уличил тебя в этом», — усмехнулся про себя юноша.

Остаток пути он лишь внимательно рассматривал пролетающий пейзаж за окном и не сильно вслушивался в разговоры о мире и добре.

— Останови здесь. Лучше дальше пойти пешком, — Николас быстро покинул машину и внимательно осмотрел окраину жилого района.

Неподалеку, на улице было несколько человек. Если все пойдет так, как он рассчитал. Уже через четверть часа он будет сыт и способен думать о сложившейся ситуации и осмысливать полученную от Дэвида бесценную информацию.

— Гляди. Вот у этого столба, ты будешь считать, ну скажем…, — мальчишка прислушался к биению сердец и оценил расстояние до них, — до сотни. Я в этот момент спрячусь в развалинах. А ты потом…

— Я знаю правила, — улыбнулся Дэвид, — Но давай сейчас лучше я буду прятаться. Нужно осмотреть доки и узнать, нет ли там кого, кто может увидеть нас или пострадать.

Этот никчемный Вампир рушил его совершенный план, но пришлось подыгрывать на данный момент, единственному союзнику. Спокойно подойдя к столбу, Ники оценивающе посмотрел на Дэвида. Придется рискнуть, иначе все может стать еще хуже.

Закрыв глаза руками и тяжело вздохнув Николас начал считать:

— Один…Два…Три…, — на пятом счете Дэвид уже был где-то в глубине доков. Вздохнув с облегчением, он вздохнул, убрав руки от лица, и продолжил считать еще несколько секунд.

Была вероятность того, что Дэвид все еще его слышит, но, похоже, что этот Вампир не ощущает дальше вытянутых рук. Кровь раскрыла все его слабости, все его мизерные способности и желания.

Поблагодарив всех известных Николасу святых, за то, что обнаруженные ими люди были обычными людьми, а не телом, с текущим по венам ядом и, почувствовав себя почти счастливым, он вдруг вспомнил о Дэвиде. Очень не хорошо, если бы этот его новый знакомый отправился на поиски мальчика и нашел пару обескровленных тел. Припрятав останки людей под какой-то железный навес Ники, быстро направился в сторону верфи.

Остановившись около центрального входа, он окинул взглядом возвышающиеся на несколько метров верх здания из бетона и металла. Они чем-то напоминали ему крепостные стены. Тем тоже приходилось хранить величественность и возвышаться над поселением, спрятанным за ними, но пришло время и они пали жертвами времени, под гнетом своей ненужности.

Развалины не были такими уж безжизненными. Николас ощутил четверых. Сейчас он был уверен, что не ошибается. Двое смертных и Вампиры. Трое из них были ему знакомы. Девушка, которая так неадекватно на него реагировала. Естественно Дэвид. И кто-то еще, но Ники так и не смог вспомнить имени этого Вампира.

Найти, среди заброшенных сооружений, прячущегося мужчину, не составило для Николаса никакого труда. Когда юноша уже практически подходил к Дэвиду, голос раздавшийся, из, похоже, единственного обитаемого здания, заставил его замереть.

Мужчина, неторопливо рассказывал о Вампирах. Он рассуждал, делился эмоциями. Его низкий голос звучал уверенно и не принужденно. Так же как и сто лет назад. Этот голос, Николас не мог ни с чем спутать. Именно эти звуки были выжжены у него в сознании огнем. Тем самым огнем, в котором погибла Моргана.

Мусорщик. Именно так, в прошлом Ники звал этого Вампира. Он был лишь слугой для него, и не мог стать равным даже после смерти. Моргана создала его, окончательно убедившись — Николас не умеет, скрывать следы своего преступления или не желает делать так. Поэтому она обратила Карла, и приставила его к своему непутевому сыну. Разумеется, она сделала это дабы хоть как-то освободить любимого спутника от столь мерзкой обязанности.

Генри был для женщины предметом обожания, непреклонным и незыблемым, но юноша, появившийся в их доме так неожиданно, поставил эти чувства под сомнение. А Карл, мог встать между ними и тем самым вновь вернуть Моргане возлюбленного.

Совсем недалеко раздался скрежет металла. Юноша незамедлительно метнулся в ту сторону, понимая, что больше шанса подобраться к Карлу, настолько близко у него не будет.

— Послушай, Дэвид, — торопливо заговорил Николас, — Артур, твой Сир. Сейчас, ты должен будешь как можно скорее отправиться к нему. Так как они, — юноша многозначительно указал на стоящее неподалеку здание, — уже слушали нас, я останусь здесь. Тебе необходимо будет, попросить Артура найти Генри.

— Нет! Мы либо идем вместе, либо я с места не сдвинусь! — Дэвид с вызовом посмотрел на собеседника.

— Как же ты меня достал! Сейчас, ты сделаешь, то, что я тебе сказал, — вкрадчиво ответил юноша.

Мужчина ошарашено отшатнулся. Такое он испытывал раньше всего однажды. В тот момент он был новообращенным Вампиром и Артур, будучи опытнее, поставил его на место.

Этого не возможно было объяснить, так, словно каждый произнесенный Николасом звук имел ощутимы, физический вес и все слова разом обрушились на него, придавив своей массой. Дэвид ощущал себя слабым, совершенно бессильным, неспособным сопротивляться этому давлению. Ясны были только две вещи: стоявший перед ним Вампир был старше, и ослушаться его приказа было чревато последствиями.