Парадокс мечты и реальности (джен)

Ее звали Лучик. За ярко-рыжие волосы, в вечном беспорядке раскиданные по желтой футболке, за веселые веснушки, разбежавшиеся по всему лицу, за пронзительно-синие глаза, цвета летнего неба, за яркую улыбку, заставлявшую плясать веснушки на щеках. Она любила весь мир, и тот отвечал ей тем же. Маленькое сердечко, бившееся в хрупкой груди, заключало в себе бесконечную энергию солнца, согревая все вокруг.

Она жила на седьмом этаже в обшарпанном доме. Она любила свой светлый дворик и тихую беседку, окруженную высокой травой. Лучик поднималась в пять утра, когда весь мир замирает на границе сна и реальности. Когда природа сосредотачивает всю свою силу в большой шар и готовится выбросить его вверх, чтобы осветить все живое. Она просыпалась и улыбалась новому дню своей светлой улыбкой. День сразу начинал играть яркими красками. Лучик тихонько напевала негромкую мелодию и собирала рюкзак. Немного сухарей, бутылка воды, кость с остатками мяса, приобретенная в магазине, пакетик молока и буханка хлеба. По карманам выцветшего рюкзака распивались кисти, карандаши, краски. В руки девушка брала мольберт, а в потертые джинсы клала немного денег.

— Здравствуйте, Наталья Владимировна!

— Здравствуй, внученька, здравствуй, — старушка расплывалась в добродушной улыбке и переставляла сухонькие ноги, обутые в старенькие туфли по советской моде. Она устремила прозрачно-голубые глаза на тоненькую девочку, которая подбегала к покосившейся собачьей будке.

— Шарик! Шарик!

Лучик хлопала в ладони и звонко выкрикивала кличку дворового любимца. Через несколько мгновений откуда-то из-за угла, виляя хвостом и потряхивая ушами, выскочил радостный пес. Повизгивая, Шарик прыгал около доброй девушки, смешно тюкаясь мокрым носом в ладони. Девочка вытащила кость из рюкзака и сунула ее дворняге. Тот, погрызя один конец кости, отпрыгнул и завертелся на месте.

— Играть хочешь?

Пес радостно взвизгнул и еще сильнее завилял хвостом. Карие глазки смотрели открыто и преданно. Лучик подняла с земли палку (уже изрядно погрызенную) и кинула ее вперед на несколько метров. Шарик, подпрыгнув на месте, кинулся за вожделенной добычей. На половине пути он запутался в собственных лохматых лапах и шмякнулся на землю. Пес конфузливо чихнул — не тот уже возраст, не тот. Девушка колокольчиком рассмеялась, когда Шарик, виновато опустив глаза, притащил ей палку, и потрепала собаку по спутанной шерсти.

— Лучик!

— Что? — девушка задрала голову, зажмурившись от яркого солнца, медленно выплывшего за домом. На балконе стояла женщина в бигудях и чистила яблоко.

— У тебя картины новые есть?

— Да, Екатерина Ивановна.

— Забеги-ка к нам. У меня муж завтра на базар поедет. Может, продаст чего.

— Хорошо! — прокричала девушка. Каждую неделю, благодаря доброй хозяйке, а в частности ее мужу, девочка исправно получала пятьсот рублей. Доход приносили картины, кроме того, она помогала по хозяйству семейной паре, выполняя их поручения.

Девушка опустила голову — о ногу терся котенок. Улыбнувшись, Лучик наклонилась и погладила его по мягкой головке. Тот от удовольствия выгнул спину и заурчал. Девочка вытащила молоко и налила его в блюдце, валявшееся у скамейки. Котенок благодарно лизнул ее руку и стал лакать молоко. Неподалеку Шарик грыз кость, прикрыв глаза от наслаждения. Девочка поднялась и откинула прядь огненных волос, упавшую на лицо. «Картины!» — вспомнила она и вернулась в дом

«Как же тут темно. И в углу что-то шевелится. А под кроватью подозрительно тихо. А вдруг Он там спрятался… Надо бежать к маме. Как же страшно… Если он проголодался со вчерашней ночи, то уже прячется под кроватью, а если нет, то привел друзей. Скорее бы закончилась эта ночь и пришло утро. Что за странные блики на стене? Должно быть они уже здесь!»

— Мама! Там монстры! — маленькая девочка забежала в темную спальню. — Мама? Куда ты делась…

Девочка, недоуменно потирая глаза, опустилась по крутым ступенькам. В гостиной горел свет.

— Андрей… успокойся…

— Успокоится? Да как ты могла? Они — прямые наши конкуренты! Ты… ты предала своего мужа!

— Андрей, там намного выше оклад. Мне надоел этот глупый спор, — женщина устало опустилась на стул.

— Глупый спор?! Ты променяла нашу фирму…. И ради чего? — мужчина с сухими чертами лица все больше распалялся.

— Я уже тебе не раз объясняла.

— Ты с ним спала…

— Что за глупости?

— А как еще объяснить такой выпад с твоей стороны? Я не понимаю, как можно предать собственного мужа радо надбавки в пятьдесят рублей?! Это же совершенно нелогично. Ты специально ушла в ту фирму, чтобы хвостом крутить, чтобы я не мог следить за тобой, — лицо мужчины стало багровым от возмущения.

— Да, мне надоело, что ты постоянно следишь за мной! И придирки твои тоже надоели. И этот, совершенно дурацкий дресс-код — юбка ниже колена. Что за непонятная мания? Я свободная женщина и имею право одеваться как хочу!

— А я твой муж и ты должна меня слушаться!

— Мы живем не во времена строгого патриархата!

— Мама, папа… Вы ссоритесь? — сонный ребенок испуганно прижался к стене, но семейная пара не замечала его в пылу гнева.

— Немедленно возвращайся обратно!

— А ты заставь меня!

Не найдя больше аргументов, мужчина схватил вазу и швырнул ею в свою жену. Ты ловко увернулась и усмехнулась ему в лицо. Его зрачки расширились от гнева, а на шее запульсировала жилка. Он, не помня себя, схватил стул и кинулся на женщину, обрушая предмет мебели прямо ей на голову. Она попыталась отгородиться от него руками, но, не успев, рухнула на пол без сознания. Мужчина продолжал наносить удары один за другим.

— Папа! Папа! Не бей мамочку, — девочка, плача, подбежала к отцу. Тот, опомнившись, схватился за голову и выбежал из квартиры. Девочка трясла маму за окровавленную руку и заглядывала в широко открытые, стеклянные глаза:

— Мама, проснись, он больше не будет тебя обижать, я ему скажу. Проснись, мама, он ушел. Мамочка, просыпайся, мне страшно одной. Пожалуйста, проснись, там монстры в комнате. Проснись, смотри, папочка вернулся…

Девушка легко шла по дороге. Солнце ласково гладило ее рыжие волосы, окутывая теплом тоненькие плечи. Лучик улыбалась каждой травинке, листочку, бабочке, встречавшейся на ее пути. Казалось, ее большое сердце вместило в себя доброту всего мира и теперь распространяло ее на все живое вокруг. Справа виднелось огромное поле цветов. Лучик засмеялась и, неслышно касаясь земли, побежала по просторному пространству. Запутавшись в высокой траве, она опустилась на землю и принялась плести венок из растущих рядом цветов. К доброй девушке, смешно фыркая и перебирая ножками, прибежал ежик, доверчиво ткнувшись в ладонь. Вскоре послышался нерешительный писк и на выцветшие джинсы забралась полевая мышка. Девушка осторожно провела пальчиками по ее светлой шерстке и улыбнулась. Всегда, где бы она не появилась, ее тут же окружали животные. Они словно чувствовали, что она не причинит им зла и тянулись соприкоснуться с добром. Лучик была чистым и светлым сосудом, наполненным яркой, доброй энергией. И все злое, нехорошее, что проникало в этот сосуд, безвозвратно растворялось в нем.

Водрузив венок на голову, девушка отправилась дальше — путь неблизкий, а нужно поспеть к полудню. Она вошла в лес и, тихонько напевая что-то под нос, пошла по знакомой тропинке. Через светлые ели легко проникало солнце даже в самую глубь сказочного королевства. Вдруг девочка услышала шорох в кустах. Раздвинув ветки, она осторожно заглянула за куст и увидела дрожащего зайчонка, попавшего в капкан. Покачав головой, Лучик бережно освободила лапку из цепких зубьев. Лесной житель тут же задал стрекача. Девушка звонко рассмеялась:

— Беги, беги, лопоухий.

— Что ты наделала? — из-за деревьев выскочил злой мужчина с ружьем наперевес. Девушка распахнула на него синие глаза:

— Что случилось?

— Я два дня за ним гоняюсь, а ты его выпустила! — он активно размахивал руками.

— Нельзя убивать животных.

— Да что ты понимаешь, малолетка, — он опустился на пенек. — Это жизнь — борьба, конкуренция… А если вмешаться, то все пойдет не так. Как у меня, например. Вся жизнь не так. И еще ты с этим зайцем…

— Может вы просто не на своем месте?

— А куда мне? Всю жизнь мечтал с детишками работать? И что? Учителем не стал — не приняли. У жены — бесплодие. Вот ничего и не осталось.

— И вы решили убивать животных? Лишать жизни детей природы?

— А почему ваша природа не дала мне детей?

— Вы рано опускайте руки. Есть детские дома, сады… Полно всего — пробуйте!

— Бесполезно…

— Неправда! Бездействие бесполезно. Потому что это вакуум. А любое действие — полезно, потому что это движение энергии, — девушка дотронулась до его плеча. Мужчина поднял голову и неуверенно пробормотал:

— А может, ты и права…

Лучик улыбнулась и снова побежала по тропинке, махнув на прощание мужчине с просветлевшим взглядом.

Море. Стихия воды, ветра и природной силы соединилась в одном компоненте, перемешавшись и образовав совершенно новую единицу окружающего. Заключая в себе огромные силы, сокрывая неведомые тайны, оно доверчиво и спокойно плескалось на поверхности земного шара. Девушка подбежала к морю и раскинула руки в стороны, вбирая в себя стихию трех составляющих. Мягкий песок пропитался солью и незримо шлифовал босые ноги девушки, впитываясь внутрь. Стихия проникла через биополе во внутреннюю оболочку девушки и распространилась там по всему существу. Лучик соединила свое собственное сбалансированное со внешним хаотически-умиротворенным. Она впустила море к себе.

Девушка открыла мольберт, достала кисти и краски, установила холст и замерла перед чистой страницей жизни. В такие минуты вдохновенного ожидания вся человеческая система постепенно отключается. Сначала перестает функционировать тело, потом пропадает зрение, затем с большим трудом в нокаут отправляется мозг и с еще большими усилиями выкидываются мысли. Тогда включается оно.

Лучик подняла кисть и сделала первый штрих: начало положено, дело за малым. Один за другим на листе выстраивались ровные штрихи, мазки, подправляясь и корректируясь умелой рукой. Полностью отдавшись творчеству, девушка забыла о реальности. Подавшись всем корпусом вперед, она двигалась согласно своему вдохновению, ее тело было своеобразной кистью, внутренним тюнером, настраивающим внешний инструмент действия. Казалось, девушка слилась с холстом и кистью в одно целое, она не просто рисовала картину — она жила в ней.

Уверенные ошибки фиксируются слугой вечности

— Здравствуйте, дети. Принимайте нового жильца в свою обитель. Это Маша, надеюсь, вы отнесетесь к ней по-доброму, — директор детского дома подтолкнула испуганную девочку. Не нее тут же уставилось сорок пар внимательных глазенок.

— Ну, что стоишь? Иди поиграй с ребятами, — женщина улыбнулась и вышла из детской. Маша замерла посередине просторной комнаты, как испуганный зверек. К ней подошла наголо стриженая девочка в желтом платье, едва прикрывавшем коленки, и по-взрослому протянула руку:

— Меня Надя зовут.

Мария осторожно пожала маленькую ладошку.

— А ты почему здесь?

— У меня мама уснула, — печально вздохнула Маша. — Я ее будила, будила, а она не просыпалась. Потом ее куда-то унесли.

— А папа?

— А папочка маму обижал. И его забрали. Наверное, чтобы наказать.

Пацаненок, старше девчонок на три года, подошел к беседовавшим:

— Так у тебя папаня-то это… убийца.

— Это Васька. Он нас всех умнее, — с уважением произнесла Над. Васька шмыгнул носом. Маша решила полюбопытствовать:

— Как это, убийца?

— Он твою мамку и укокошил.

— Неправда! Папочка хороший, — девочка стала понимать, что к чему. Васька покосился на новенькую:

— Защищаешь преступника? Ты — дочь убийцы! Тебе не место здесь. Иди вон!

Он толкнул девочку. Надя постояла минуту, хлопая глазами, и неуверенно выкрикнула:

— Долой дочь убийцы!

Дети стали подниматься со своих мест и кидаться в беззащитную девочку игрушками, толкать маленькими ручонками, выкрикивая страшное слово: «Долой!» Дремавшая все это время воспитательница вскочила и подбежала к своим питомцам, недовольно ворча.

— Привели бунтарку! Всю группу мне переполошила. Иди вставай в угол! — она схватила Машу за руку и отвела к обшарпанной стене. Девочка, всхлипывая, вытирала слезы. «Дочь убийцы» — слышались отовсюду озлобленные шепотки. Иногда в нее летели деревянные куклы и пластмассовые лошади. Девочка подобрала одну с розовой гривой и заглянула в большие глаза.

— Привет, лошадка. Почему я им не нравлюсь? — она погладила розовую лошадь по спутавшимся ниткам.

И полетела череда гонений. За обедом девочке подкинули паука в тарелку. Девочка минуту задумчиво водила ложкой по дну тарелки, пока не заметила длинные конечности, высунувшиеся из супа. На прогулке дети запихнули девочку в бак с отходами. Захлебываясь, Маша барахталась там минут пять, пока сердобольный дворник не вытащил ее наружу.

— Неряха! Новое платье успела изгадить! Ходи теперь голая, — воспитательница в сердцах сдернула с девочки обновку. Все стали тыкать пальцем в тоненькую фигурку новенькой и громко хохотать. Покраснев от стыда, девочка убежала в спальню и забилась под кровать. Через некоторое время ее оттуда шваброй вытолкала уборщица. На тихом часу воспитанники детского дома вылили ведро холодной воды, отчего она с криком проснулась.

— Ну что за наказание! Разбудила мне детей, вымочила постель. Не ребенок, а катастрофа. Быстро иди в чулан!

— Не хочууууу, — зарыдала Маша.

— Немедленно!

— Там монстрыыыыы… и паукиии

Воспитательница схватила новенькую за руку и затолкала в темный чулан.

— Посидишь немного, может, образумишься, — закрыла она девочку на ключ. Та утирала огромные горошины, катившиеся по щекам: «Мама… мамочка… они меня не любят… Они говорят, что я дочь убивцы… Мама… Мамочка… забери меня, пожалуйста, мне плохо здесь».

Злобная ухмылка мироздания в ответ на ошибку Создателя.

Картина готова. Лучик легко вздохнула и отошла от холста. Она чувствовала себя полностью опустошенной, вылившейся в творчество. Но девушка была рада такой отдаче. Солнце клонилось к горизонту. Вечер тихими шагами ступал по траве. Девушка собрала вещи и отправилась в путь. С каждым шагом она наполнялась новой энергией, энергией уходящего солнца. Лучик подняла руки вверх и закружилась, колокольчиком рассыпавшись в веселом смехе.

— Веселишься, доченька?

Она обернулась и увидела усталого мужчину в потертых брюках и рабочей куртке. Он улыбался, и от светлых его глаз расходились маленькие лучики. Девушка улыбнулась в ответ.

— А почему бы не радоваться? Жизнь не то и дана.

— Кому как, родная, кому как, — он тяжелыми шагами ступал по пыльной дороге. Девушка пошла рядом.

— А вы откуда идете?

— С работы. У нас завод недалеко, — он махнул рукой куда-то влево.

— Что же вы такой грустный?

— Как тут веселиться-то? Дома пять ребятишек и всех надо накормить, одеть, обуть. Жена болеет тяжело. А с моею зарплатою скоро на улице окажемся, — мужчина нахмурился.

— Может быть, еще случится чудо?

— Не бывает чудес. Жизнь — это тебе не сказка.

— Правильно. Намного, в сотни раз лучше!

— Наивная девочка. Я рад, что тебе не довелось испытывать горя.

Девушка улыбнулась:

— Вы просто не там ищете спасения.

— А где же его искать?

— Ну как же. Есть тот, кто всегда помогает, кто заботится о своих детях, кто протянет руку помощи.

— А… ты об этом. Я не верю в эти сказки, — он безразлично махнул рукой.

— Поэтому, и не можете познать счастья. Все, что нужно — только приоткрыть верцу души и впустить Его в свое сердце.

— Да чем мне это поможет?

— Не увидите, пока не попробуете.

— Ну хорошо, предположим, я поверю тебе. И что мне нужно делать?

— Вот, — девушка достала из цветного рюкзака потрепанную книжечку. — Прочитайте ее, только обязательно верните.

Мужчина минуту колебался, а потом взял книгу из ее рук и положил в объемную сумку.

— Была не была. Хуже уже точно не будет.

— Лучше, лучше будет!

— Почему ты так уверена?

— Эта книга — ответ на все вопросы, лекарство от любой болезни. Она не может не помочь.

— Боюсь, тут трудно что-либо сделать.

Девушка улыбнулась, и все возражения тут же пропали.

Небо осветилось последними лучами красного солнца. За несколько секунд из оранжевого оно превратилось в розовое, затем изменило фиолетовый тон и, выплеснувшись алой розой, потемнело. День подошел к своему логическому завершению.

«Как же тут темно. И в углу что-то шевелится», — девочка прижалась к деревянной стенке зловещего чулана и испуганно поблескивала оттуда маленькими глазенками. В верхнем углу серебрилась легкая паутина, а по полу были раскиданы разные вещи. Осмелев, Маша стала перебирать разваленный хлам. Фонарик скатился с кучи белья и включился сам собой. Девочка подняла светящийся предмет и осветила маленькое пространство. «Ничего страшного… здесь вполне безопасно. Можно будет прятаться от них. Почему они такие злые, что я им сделала?» Неяркий луч света упал на темную книжку с потертой надписью Девочка вязла ее в руки:

— Библия, — шепотом прочитала она название. Чуть помедлив, Маша распахнула толстую книжку. Из пожелтевших страниц на нее пахнуло светом. Девочка углубилась в чтение. Строчка за строчкой ей открывалась Истина, упокоение и радость.

Машу нашли спящую под ворохом одежды с книжкой в руках.

— Дрянь какую-то нашла. Ну-ка отдай сюда, — воспитательница попыталась отобрать книгу, но девочка со всей силой вцепилась в нее.

— Да оставьте вы ей.

— Нечего потакать!

— Почему вы заперли ребенка в чулане? — директор чуть нахмурилась.

— Так она мне всех детей переполошила! Устроила бедлам.

— Но это не повод… И оставьте вы, ради бога, ей эту книжку! — в сердцах воскликнула женщина, видя, что воспитательница не хочет уступать.

— Да пусть забирает!

— Выходи, Машенька, — директор приветливо улыбнулась. Девочка выбралась из чулана и зажмурилась от яркого света.

— Только поглядите, дочь убийцы вернулась! — Васька недоброжелательно шмыгнул носом. Дети засмеялись. Девочка ничего не ответила, а только улыбнулась в ответ.

— Чего ты зубы скалишь?

— Я прощаю вам все. Мне жаль вас.

— Чего-о? — Васька закатал рукава и двинулся на девочку. Она что-то быстро зашептала про себя. В комнату зашла директор. Васька тут же присмирел.

— Дети, сегодня придет семейная пара выбирать себе ребенка. Готовьтесь и постарайтесь вести себя прилично.

Ребятня на секунду замерла, а потом бросилась кто куда: девочки пытались привести в порядок шевелюру, мальчики — кое-как умыть чумазые лица. Маша растерянно стояла, прижав книжку к груди:

— Спасибо…

Молодая пара пришла после обеда. Женщина с добрыми глазами и серьезный мужчина с постоянно съезжающими очками.

— Милый, погляди, какой милый мальчик, давай возьмем его?

— Это Максим. Ему семь лет, очень послушный ребенок, — тут же подскочила воспитательница.

— Максимка, хочешь к нам?

Мальчик застенчиво улыбнулся и кивнул белобрысой головой.

— Сереж, что скажешь?

— Хороший пацан! Вырастим из него Моцарта или Сальвадора Дали.

— Какой ты у меня смешной, — женщина мягко улыбнулась мужу. — А тебя как зовут, девочка?

— маша…

— Какая хорошенькая девочка.

— Пожалуйста заберите меня…

— Что?

— Меня здесь обижают… пожалуйста….

Мужчина с женщиной переглянулись.

— Дорогая, мы ведь хотели только мальчика.

— Мне очень плохо… пожалуйста…

— Милый, мы можем определить ее к тете вере… Если девочке так плохо…

— Ну хорошо…

— Какой ты у меня добрый! — восхитилась женщина.

— Ну что, выбрали? — подбежала воспитательница.

— Мы возьмем Максима и Машу.

Должна предупредить, что девочка здесь недавно, мы ее совсем не знаем…

— Ничего страшного.

Новоиспеченная семья садилась в машину.

— Машенька, пойми нас правильно, мы тебя не можем оставить у себя, нет никакой возможности, поэтому пока поживешь у тети Веры. Она добрая, детей любит. Хорошо?

— Спасибо вам большое…

Маша радостно улыбалась и ехала в новую жизнь. Жизнь без злых детей и ворчащих воспитателей. Она ехала в новую жизнь с потрепанной книжкой в руках.

А однажды она исчезла. Так же просто, как и жила. Ничего особенного не произошло в тот день, только дворовый пес Шарик уныло сидел у будки, да солнце светило чуть меньше, чем обычно. Она просто ушла куда-то далеко со своим смешным рюкзаком и потрепанными кедами. Она ушла, как только встало солнце, она исчезла с рассветом. Люди видели, что накануне ночью долго-долго горело одинокое окно, у которого виднелась ее тоненькая фигурка. Лучик чего-то ждала, вглядываясь вдаль. Если бы случайный прохожий пригляделся, то увидел бы слезы на ее глазах. Но прохожего ждала семья.

В полдень у маленького подъезда притормозила синяя иномарка, из которой вышел высокий мужчина в светлом костюме и задрал голову вверх.

— Чегой тебе, милок? — баба Ната как всегда дежурила у подъезда.

— Да вон девчушку ищу. Рыженькая такая…

— А нету ее теперь.

— Куда делась?

— А кто ж ее знает?

Мужчина присел на скамейку.

— Зачем тебе она, милок?

— Вот книжку хотел вернуть, да поблагодарить.

— Может придет еще.

Но нет, она не вернулась. Больше не горит одинокое окно и не видно хрупкой фигурки. Наверное, ее забрало к себе солнце.

Сейчас уже никто и не вспомнит солнечную девочку, в ту квартиру давно заселились другие люди. Но иногда хмурый стрик смотрит на картину, висящую на оранжевых обоях, и выцветшие глаза его становятся светлее.