Лабиринт (гет)

Лифт был старым. Обшарпанные замызганные стены заставляли Макса брезгливо морщиться, и, заходя в тесную кабинку, он старался не коснуться рукавами стен. Тяжелые пакеты оттягивали руки, и парень перехватил сумки поудобнее. Почерневшая и оплывшая от пламени чьей-то зажигалки кнопка девять была довольно высоко, и Макс, исхитрившись поднять левую руку, наугад тыкнул, надеясь попасть в нее.

Двери с противным скрежетом закрылись, и лифт, натужно загудев, медленно пополз вверх.

В щель были видны тусклые огоньки мелькавших этажей. Парень, придерживая пакеты руками у груди, мечтал только о том, чтобы очутиться наконец в своей квартире и упасть куда-нибудь на диван.

Содрогаясь, лифт скрипнул и остановился. Двери медленно поползли в стороны, и Макс, глядя в пол, вышел из кабины. С гулким хлопком створки сошлись, и лифт пополз куда-то вниз.

Поставив сумки на пол, парень пошарил рукой по карманам в поисках ключей. Заветные железки обнаружились во внутреннем кармане куртки, и Макс, снова нагрузившись пакетами, поднял взгляд к двери.

Постоял, уставившись в гладкую стену черного цвета. Опустил сумки на пол, потер глаза, хлопнул себя по щеке и снова посмотрел перед собой.

На черной стене висела обшарпанная табличка с маленькой цифрой десять. Вместо тесной лестничной площадки с тремя дверями в обе стороны расходился длинный темный коридор. Сколько Макс ни вглядывался, он не смог увидеть, что в его концах.

Парень, чертыхнувшись, повернулся к лифту. Почему в девятиэтажке вдруг появился десятый этаж, он решил подумать после того, как попадет в свою квартиру. Ткнув в кнопку вызова лифта, Макс устало прислонился к стене и прикрыл глаза.

Прошла минута, две, а знакомого скрежета так и не послышалось. Более того, кнопка даже не загорелась тусклым желтым цветом. Парень, тяжело вздохнув, вдавил кнопку до упора, а потом нажал несколько раз подряд, но и после этого действа он не услышал желанного гудения.

— Можешь не стараться, — негромко произнес кто-то за его спиной.

Макс медленно обернулся. В голове не укладывалось, что вообще происходит: непонятный коридор, десятый этаж, а теперь еще и какой-то парень странный, привалившийся к стене.

Невысокий, метр семьдесят, наверное, чем-то неуловимо похожий на самого Макса. Короткие черные волосы, карие глаза, даже шрам на скуле тот же.

— Перестань терзать кнопку, — повторил парень, отлепляясь от стены и подходя ближе. — Лифт не приедет.

Несколько раз глубоко вздохнув, Макс медленно спросил:

— Почему?

Парень фыркнул, повернулся к нему спиной и, не торопясь, пошел налево. Поняв, что этот странный человек не собирается останавливаться и ждать, Макс направился следом.

— Ты просто сейчас не в своем доме… да ты, наверное, и сам это понял. Можешь звать меня Привратником Лабиринта.

— Лабиринта?

Привратник остановился у обычной деревянной двери темного цвета, дернул за ручку, открывая ее, посмотрел внутрь. Макс, подойдя ближе, тоже заглянул в помещение и обомлел.

Это была маленькая комнатка, похожая на чулан, а в ней, как в кино, сновали призрачные фигуры, в которых он узнал себя и мальчишку, жившего в соседнем дворе. Вот они кидали камни в окна дома, маленький пятилетний Макс разбил стекло и стремглав унесся прочь.

Привратник, обогнув обомлевшего парня, пошел дальше, а Макс продолжил смотреть. Вот он убежал, а приятеля поймал за ухо какой-то дядька. Картинка сменилась, и теперь он увидел, как родители паренька платили штраф за разбитое окно.

По призрачному лицу мальчика текли слезы, и он смотрел на парня так, будто видел его, а потом все погасло.

— Пойдем, ты больше ничего не увидишь, — позвал откуда-то спереди Привратник, и Макс, аккуратно прикрыв дверь, пошел на голос.

— Что это было? — прохрипел он, потирая виски. Увиденное не отпускало его, призрачные слезы паренька до сих пор стояли перед глазами.

— Прошлое, — легко ответил парень. — Ты ведь в Лабиринте. Коридор — это твоя жизнь, каждая дверь — это одна сцена из калейдоскопа событий.

Было сложно поверить в то, что сейчас говорил Привратник. Но вокруг был темный незнакомый коридор несуществующего десятого этажа, множество дверей по обеим сторонам и только что увиденная сцена из прошлого. С одним только дополнением — теперь Макс наблюдал последствия своих действий.

— Что я здесь делаю?

Привратник остановился у очередной двери, легко повернул ручку, зашел внутрь.

— Не правда ли забавно? Мальчишки стаскивают со стола школьный журнал, сжигают его, а учительницу увольняют… При этом награждая такой славой, что ни одна школа не берет ее на работу. И несчастная женщина теперь продает овощи на рынке.

Совесть кольнула сердце — призрачная фигура укоризненно смотрела на Макса. Отвернувшись, он торопливо закрыл дверь и догнал ушедшего вперед Привратника.

— Зачем я здесь?

— Каждая дверь — одна картинка прошлого. Перепутье, развилка, как хочешь. Это те события, когда ты сделал что-то, что привело к отрицательному результату для окружающих тебя людей. На десятый этаж не попадают просто так — Лабиринт не приводит сюда кого попало. Тебя съедает изнутри совесть, потому что в последний год произошло что-то, что сводит с ума. Поэтому ты и здесь.

Макс вздрогнул, передернувшись от холодка, пробежавшего по спине. Слова проклятого Привратника били прямо в цель, разъедали шрамы на сердце, словно попавшая на кожу кислота.

Последний год выдался неудачным, потому что случились сразу два события, перевернувшие его жизнь.

Его восьмидесятилетняя бабушка, которой он обещал принести продуктов из магазина, не выдержала его грубости и нежелания помогать и пошла сама. В темном парке в девять часов вечера у нее случился инфаркт, и «Скорая» приехала слишком поздно. Врачи сказали, что если бы кто-то сумел вызвать врачей раньше, то старушку удалось бы спасти.

Если бы Макс пошел тогда с ней, она бы выжила. Смогла выкарабкаться, сильная же была — в восемьдесят и гулять ходила, и плавала, и зарядку делала… Это он убил ее.

— Тебе будет дан шанс изменить одно событие в своей жизни. Лабиринт позволит тебе вернуться ко времени поворотного момента… Конечно, если ты сумеешь сделать правильный выбор.

Привратник неторопливо шел по коридору. У каких-то дверей он останавливался, открывал, заглядывал в помещения, где-то подолгу задерживался, даже не прикасаясь к ручке, а мимо третьих проходил, будто их и не существовало.

Макс шел за ним следом, и горло почему-то сжимало, словно от слез. Он не плакал с семи лет, когда его покусала дворовая собака. А теперь поперек груди будто затягивали плотный обруч — становилось все тяжелее дышать.

Они двигались дальше, а коридор не заканчивался. Но у очередной двери Привратник остановился и, помедлив, коснулся дверной ручки:

— В эту комнату я не пойду. Если захочешь — попадешь туда сам… Удачи тебе, и помни, что изменить ты сможешь только один день. Лабиринт вернет тебя ко времени свершения события…

Макс потянулся к парню, хотел что-то сказать, но тот повернулся спиной и пошел дальше, становясь все менее четким, пока наконец не растворился совсем. Коридор мерцал тусклыми лампами, двери исчезали и появлялись снова, и Макс уже не мог понять, где нужная ему комната.

Он побежал вперед, открывая наугад все двери, и крики, шепоты тех, кого он обидел, подставил, предал, мерещились ему в темноте. Его трясло, сердце гулко бухало в груди, хотелось зажать руками уши и закричать, а потом он наобум распахнул очередную дверь, влетел туда и застыл.

Ему улыбалась милая рыжая девушка с веснушками на щеках — ангельское создание с голубыми глазами и чудной улыбкой. К груди она прижимала новорожденного ребенка, губы ее были перепачканы кровью, а шепот проникал в душу:

— Это ты убил меня… Ты убил нас…

Макс закричал, слепо шаря руками позади себя, не в силах отвести взгляда от ужасной картины. Воплощение его ночных кошмаров, то, что уже год уничтожало его изнутри, сейчас было перед ним.

Призрачная девушка тянула к нему руки, а маленький ребенок кричал, ее белая одежда вдруг расцветала красным, и Макс никак не мог нащупать ручку. Когда девушка подошла почти вплотную, дверь внезапно поддалась, и парня буквально вышвырнуло в коридор.

Тяжело дыша, он съежился на полу, сжимая ладонями голову. Тусклые лампочки под высоким темным потолком издевательски мигали, парень слышал скрип дверей, будто их раскачивал сквозняк — или это всего лишь играло его больное сознание.

Опираясь руками о стену, Макс с трудом поднялся. Ноги дрожали, больше всего хотелось бежать отсюда, что есть сил, скорее к злополучному лифту, а еще снедало желание переиграть этот день и вообще не выходить из дому.

Марина, его нежная милая Марина забеременела год назад. Все вышло случайно, и восемнадцатилетняя девушка вовсе не хотела рожать ребенка — у нее вся жизнь была впереди, институт, друзья, компания. Не хватило времени нагуляться, и дочка или сын не входили в ее планы.

Она решила делать аборт, и Макс не был против — его самого ужасала мысль о ребенке. Аборт казался обоим правильным решением, и девушка поехала в клинику.

Все прошло успешно, парень выдохнул с облегчением, а Марина с каждым днем становилась все более молчаливой, часто выпадала из разговора, задумавшись о чем-то своем. И спустя месяц после аборта ее нашли мертвой в комнате, а на полу пустую упаковку таблеток.

В предсмертной записке Марина сообщила, что не могла больше жить с грехом убийства своего ребенка, что никого в своей смерти не винит и просит ее простить. Сказать, что Макс был потрясен — ничего не сказать.

Это он убил ее — если бы он остановился, подумал да и настоял, чтобы Марина родила, то она была бы жива, а его по ночам не преследовала ее темная фигура и шепот: это ты виноват, ты один…

«Соберись, Макс. Другого шанса не будет».

Он не знал, кто именно говорил ему это, но было очевидно — ему нужно выбирать. Лабиринт дал ему шанс, и повернуть время можно будет только для одного-единственного дня.

Сердце сжималось, глаза щипало от непролитых слез, застрявших где-то в горле. Почти не видя ничего перед собой, Макс прошел вперед несколько шагов, дернул за ручку первой попавшейся двери и оказался внутри.

Бабушка грустно улыбалась ему, сжимая в руках две тяжелые сумки с продуктами, густые седые волосы были заколоты в пучок, от глаз расходились лучики морщин. Она бы выглядела совсем живой — если бы не была духом, призраком, туманным воспоминанием. Все в ней осталось таким, как прежде — и улыбка, и по привычке чуть наклоненная направо голова, и маленькое кольцо на безымянном пальце левой руки.

Она была так реальна, что Макс не мог пошевелиться — молча смотрел за ней. Видел, как она шла через парк, как упала, как какой-то паренек вызвал скорую и как ее клали на носилки. В горле был тугой комок, мешавший дышать, щекам стало мокро и горячо, и парень не сразу понял, что плачет.

Воспоминание медленно растворялось белесой дымкой, которую сдувает ветер. Макс стоял, пока комната не погрузилась во тьму, а потом тихо вышел в коридор.

В его жизни было много ситуаций, о которых он жалел и которые хотел изменить. Но было всего лишь два события, что уже год не давали спать спокойно: смерть бабушки, аборт Марины и ее самоубийство.

«Думай, Макс, думай»! У него всего один шанс, и он не может ошибиться. Самый жестокий выбор, кого предпочесть — восьмидесятилетнюю бабушку, любимую, родную, самую хорошую, или восемнадцатилетнюю девушку, чья смерть сводила Макса с ума?

В фантастических фильмах главный герой обязательно сделал бы что-нибудь, что помогло бы ему спасти обеих; парень же знал — здесь этого не будет. Лабиринт играл с ним, он будто живое существо, ученый, наблюдающий, как лабораторная крыса ведет себя в заданных условиях.

Время истекало, и Макс это чувствовал, пусть на стенах и не висели часы; просто лампочки мигали и раскачивались, словно обезумевшие маятники, двери пронзительным скрипом мешали думать, а он все не мог решить.

Глубоко вздохнув, парень повернулся и пошел вперед, даже не смотря по сторонам. Его вело чутье, сердце стучало все быстрее, пока он возвращался к лифту. Почему-то была уверенность, что Лабиринт отпустит его.

У площадки он помедлил, собираясь с мыслями, и произнес:

— Я выбрал.

И нажал на кнопку.

Та даже не загорелась.

— Я же сказал… Я все решил.

Кнопка издевательски мигнула и тут же погасла.

Макс отступил на шаг, выдохнул.

— Хватит играть со мной… Я выбрал!

Последние слова он прокричал, сильно ударив по кнопке. Знакомый скрежет раздался незамедлительно, словно лифт только и ждал, чтобы подняться наверх.

Створки со скрипом разъехались в стороны, и Макс, подхватив забытые пакеты с продуктами, вошел в кабину. Кнопка первого этажа зажглась мягким желтым светом, и, натужно содрогнувшись, лифт пополз вниз.

Парень закрыл глаза, не уверенный в том, правильно ли он поступил. Дернувшись последний раз, лифт застыл, а двери раскрылись. Глядя в пол, Макс вышел на лестницу.

Подъезд был его, знакомый до последней трещины на плитках пола. Спустившись вниз, парень ткнул в кнопку, открывая дверь, и покинул дом.

— Ты опоздал, я уже десять минут тебя жду.

Марина недовольно нахмурилась, но уже в следующее мгновение улыбнулась и поднялась с низенького заборчика, на котором сидела.

— Я скучала.

— Я тоже, — прошептал Макс.

Для нее это была обычная встреча, а для него девушки не было целый год. Двенадцать месяцев бесконечных кошмаров и грызущего чувства вины.

— Макс, я подумала… Я не хочу делать аборт.

Осторожно поставив пакеты на асфальт, парень обнял Марину, крепко прижимая к себе. В груди потеплело, не хотелось ничего говорить, достаточно было просто стоять и чувствовать, что девушка и его маленький ребенок живы.

— Прикурить не будет? — спросил кто-то сзади.

Отпустив Марину, Макс обернулся. Кареглазый парень со шрамом на скуле, одетый в джинсы и ветровку, откинул черные волосы со лба, держа в руке сигарету.

— Секунду.

Макс молча протянул ему зажигалку, дождался, пока парень прикурит, и положил ее обратно в карман.

— Молодец, Макс. Та, которую ты отпустил, поймет, что ты сделал правильный выбор, — еле слышно произнес Привратник и пошел прочь.

Когда парень обернулся взглянуть на него, того и след простыл.

Усмехнувшись, Макс прижал к себе Марину и положил голову ей на плечо.

Почему-то он был уверен, что злополучный лифт никогда больше не поднимет его на десятый этаж.