Рассказ о фиолетовом белке, преподе и моем трансвеститстве (джен)

Лось был фиолетовым, в розовую крапинку и со странно-фигуристыми рогами почему-то зеленого цвета. Он смотрел на меня своими ласковыми и добрыми влажными глазами цвета корицы и с выражением упитого в хлам борсучка. На его спине с одним небольшим горбом сидела не менее фиолетовая белка, точнее, белк, если учесть огромные яйца, поросшие темными, короткими и жесткими на вид волосками и свисающие сбоку. Изящные маленькие лапки аккуратно перебирали пушистый хвост. Вообще, это животное чем-то напоминало мафиози. Возможно, своей серьезностью. Возможно, своим маленьким строгим пиджачком и шляпой, прикрывавшей добрую половину морды. Та ладно, чего там и не увидишь, пока грохаешься в обморок. Просто глюк, и нечего пугаться.

Но вот незадача… Когда этот, блять, лось, наклоняется над тобой и начинает лизать своим шершавым языком лицо… Не знаю, какие у них, лосей, на самом деле, но вот чувствую я отчетливо только шершавость. Так вот, когда фиолетовый олень начинает тебя облизывать, а белка, простите, белк, спрыгивает с его одногорбой (и откуда у оленя горб?) спины, пафосно достает сигару размером чуть ли не больше с себя и закуривает ее, я понимаю, что здесь что-то не так.

Давайте расставим все точки над тире.

Во-первых, я не курю травку, вообще не употребляю никаких наркотиков. Исключительно сигареты. То же самое насчет алкоголя: пью, но не до появления белочки (прошу прощения за каламбур).

Во-вторых, никаких психических расстройств у меня не наблюдается. Я вообще здоровый человек, насколько это можно сказать по отношению к моему восприятию мира вокруг. И способу мышления тоже. А о поведении вообще молчу.

В-третьих, я уже не ребенок, чтобы видеть выдуманных персонажей. В университете учусь, как бэ. Ну, да, немного зависима от интернет-мемов и адвайсов, но сомневаюсь, что они сыграли бы какую-то роль в происходящем.

К чему я веду? Да к тому, что этот белк, дергая кончиком своего до умопомрачения пушистого хвоста, подходит ко мне, жестом останавливает оленя, и говорит сакральную фразу:

— Запомни. Информатика. Кровь. Общага. Лекции. Побег. 30. Гермес, — разворачивается, уходит, но сделав два шага, оборачивается, струшивает пепел с кончика сигары и говорит последнюю фразу, — И не вздумай кому-то сказать.

Поворачивается, запрыгивает на лося и, пришпорив его, уносится в белую даль. Эдакое фиолетовое пятно на белом фоне.

Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Бляха-муха, что это было? Нет, конечно, сам по себе белк-мафиози не внушает страха. Но, если мне такое привиделось, пора бы задуматься о лечении. Епта, как сердце бешено бьется! Как призрака увидела.

Все. Больше не пью, не курю и веду здоровый образ жизни. И пора бы открыть глаза, пусть меня откармливают ненавистным шоколадом и до одури сладким чаем, который я не терплю так же, как и все остальные сладости… Но мне это нужно.

Запомните: никогда не сдавайте кровь в первый раз. И если увидите говорящее животное с непривычной расцветкой — никогда с ним не разговаривайте.

* * *

Поскорей бы пары закончились. Да, конечно, странновато думать об этом, только заходя в аудиторию, но все же. Жду — не дождусь, когда приду домой, залезу в кроватку, даже не раздеваясь, возьму ноут, включу его, подключу модем, нажму заветную кнопочку с голубым шариком и лисой, и… Вконткате, да… Мои сообщения, да… Диалоги… И это заветное «Привет».

Нет-нет, я не тупая ванильная пизда, но… Когда тебе нравится человек, разве это не естественно — с нетерпением ждать того момента, как вы снова будете болтать? И, учитывая мое невезение, я могу только на это и надеяться. Нет, впаривать насчет несправедливости любви и тому подобное не буду. Просто мой уровень дебилизма вырос настолько, что я умудрилась вл… нет, я этого не скажу. Я умудрилась проявить высшую степень своей благосклонности человеку, с которым познакомилась в социальной сети, которого впервые видела, и то — на фотках, и, что самое лучшее, — человеку, находящемуся в другой стране, хоть и совсем рядом. Я его не знаю, только по диалогам, по моделированным ситуациям, по тем крохам, что он рассказывает о себе… Но, блять, это жуть как приятно: приходить в общагу после ебанных пар, после идиотизма тупых овец в метро и на всю программу звезданутых предметов, заходить в инет и видеть, что тебе пришло сообщение. Даже если и такое пустяковое. Я ни на что не надеюсь, ни о чем не мечтаю, только иногда, перед сном… Но это мое личное дело, и оно никого не касается, тем более, его. В общем, я всем довольна, пока есть интернет. Пока меня ругают за курение и называют разбойницей. Я не люблю романтику, меня бесят рассказы о непередаваемых ощущениях, когда ОН просто берет за руку ЕЕ… Мне этого не испытать (но Шутка сказала бы иначе), просто потому, что такой уж я человек. Да, мне завидно, что лучшая подруга хотя бы может видеть каждый день человека, который ей нравится, может говорить с ним, наслаждаться этим, блять, да она хоть знает, какой у него голос! И не только она. А я…

Ладно, харэ. Сопли-слюни развезла тут. Это совсем не по-мужски. Кстати, я не сказала? Почему такие, как я, обречены на вечное одиночество? Для начала, я хочу быть парнем. Хочу, чтобы вместо сисек 3-го размера и пизды у меня был хуй. Такой милый и беззаботный. И нормальных размеров. Даже на первом курсе говорила о себе в мужском роде. Кстати, нужно возобновить это. Кроме того, я яойщица. Ну, смысла объяснять, что это, нет, ведь этот рассказ будет на сайте со слеш-произведениями. Плюс, люблю об этом поговорить с однокурсниками, так что это даже и не секрет. Вот это как раз всех и пугает.

Но, с другой стороны, раз со мной никто не связывается, значит, что меня окружают лишь затраханные уке, не способные превзойти меня во многом.

И последнее. Раз уж рассказ обо мне, и я ТИПА главная героиня… Герой… В общем, неважно, то теоретически нужно описать себя.

ИМЯ: ненавижу, когда меня называют им (это совсем не интересно, и дело не в том, что я не люблю его). Предпочитаю Поляныч.

ВОЗРАСТ: на данный момент — 18.

РОСТ: 1,70. ну, плюс-минус пара сантиметров.

ЦВЕТ ГЛАЗ: эээ… как бы ни банально, но темно-голубые, меняют оттенок зависимости от настроения.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: студент, еблую, аниме, яой и влюбляться.

А если честно, это совсем неинтересно. Хуйня сплошная. А вот почему препода еще нет, это уже что-то…

— Слышь, Поляныч, а где Бенедиктыч? Уже десять минут прошло.

— Ну и хуле переживать? Еще пять подождем — и съебываем отсюда. Нашел, Шишка, о чем переживать.

— Ну, ты же староста… — Задумчиво протянула Остапыч, она же Джигурдапыч и по совместительству мое личное несчастье, с которым я уже второй год живу в одной комнате.

Одного скептичного взгляда стало достаточно, чтобы понять глупость этой фразы, и мы всей гачей орем с происходящего. Да ладно, мне вот больше нечего делать, как знать, почему наш немного взъерошенный преподаватель информатики, обычно являющийся на минуту позже звонка, сегодня вообще не пришел. Мало ли, что случилось. Заболел. Чего кипишевать? Нам же лучше, можно полтора часа пострадать хуйней. Вот я подожду еще минутки три — и пойду в Бункер, куплю каркаде и попишу немного про моего милого Габриеля. И Грегора. Совсем я за ними соскучилась, а ведь уже нужно как-то сближать их. Да и главу бы новую напечатать… И отправить Стрелке, на бетинг. Блоооо…. Дохуя дел. И физику выучить. Вот об этом не думай, а?

Все, время исчерпано, мы — слабое звено и мы покинем студию. Как там? Ах, да… This is Sparta! И вот только поток студоты плавно подбрел к выходу, как открывается дверь, входит секретарь из деканата, Лилия Как-ее-там-вечно-забываю, и милым тихим «А куда вы?» дает понять, что сегодня многие из нас не позавтракают в буфете, а оставшиеся будут досыпать на задних партах, а самое обидное то, что народ посообразительней и порасторопней сразу движнули на задние парты, а я, как лох, осталась на первой, прямо перед столом препода. Пока все обратно рассаживались, в аудиторию зашел дядька. Мужчина. Молодой человек. А, хуй, как его назвать. На вид — лет тридцать, ну, молодой же. Похоже, аспирант. Что, опять? Нам и Антошки хватило, он повел два месяца перед Бенедиктовичем. Да ладно, похуй. Правда, придется писать лекцию, а не то приколеблется… А тетрадь я уже не беру много, много недель… Обычно сяду куда подальше, открою толстую рукопись и окунаюсь в мир, придуманный мною. Интересно, если я с умным видом буду смотреть на проектор, а писать свое, прокатит?

— С сегодняшнего дня лекции по информатике будет вести Герман Иванович. — Секретарша подошла к двери.

— А что с Владимиром Бенедиктовичем? — послышалось с задней парты.

— Заболел. — Коротко ответила Лилия, и повернулась к Герману Ивановичу, — Не забудьте отметить отсутствующих.

И ушла, неслышно прикрыв за собой дверь.

Интересно, мне одной кажется, что это все более чем подозрительно? Ну, короткий ответ секретарши нормален, а вот почему нам поставили какого-то левого чувака преподавать, если можно было позвать Антошку? Вот не нравится мне это все. Этот Герман Иванович (надо же, чудо: я с первого раза запомнила имя преподавателя!) странный какой-то. Внешность, кстати, нормальная: ненамного выше меня, может, сантиметров на восемь-десять, светло-русые волосы, яркие голубые глаза, не дохляк и не жирдяй, весь такой крепенький, ладони обычные, широкие. Ничего примечательного в нем особо и нет. Вот только взгляд… Из-под широких бровей, что темнее волос, он как будто с интересом высматривает, как охотник, попавший на сборище дичи, но ему нужна только одна из них всех. Он не улыбается, только уголки губ совсем чуточку приподняты. Этот человек откровенно наслаждается всем, что здесь происходит, и мне абсолютно не нравится ни он, ни его взгляд. Честное слово, как назло, такое подозрительное существо и с моим любимым именем.

— Ну, меня уже представили, приятно познакомиться. Я никого не знаю, так что если неправильно назову фамилию — заранее извиняюсь. — Он зашуршал бумагами, ища список потока. — Так… Джинбарова.

— Есть!

— Звягин.

-Есть!

— Зеленская…

Вот не пойму: кого он мне напоминает? Как будто мы уже встречались. Дык нет жа, у меня и знакомых таких нет, тем более светлых. Только брат и… Точно, Джек Дениелз. Каким образом он тут оказался? Ему досюда ехать и ехать, тем более, он младше годков на 7-8. Да ну нет, это не он, хоть и есть что-то общее… Вот глюк, это ж надо? Он мне мерещится уже и в преподавателях… Хех, совсем с ума сошла. Вот до чего приводят моделировки ситуаций перед сном. Пора бы завязывать.

— Полянская. Полянская? Что, нет ее? Ладно, ставим н-ку.

По аудитории одногруппники заорали, кто преподу, что я есть, кто мне.

— Ну, так что, есть Полянская? — растерянно выдал Герман Иванович.

— Присутствует! — Со всей дури ору я и машу руками, как пропеллером.

Все похихикали, где-то сзади раздалось «Полянский, как всегда, в своем репертуаре, присутствует, пока остальные едят», я оборачиваюсь, переглядываюсь с Шуткой, она мне посылает воздушный поцелуй, я хихикаю, а когда поворачиваюсь обратно, понимаю, что он все еще смотрит на меня. Взглядом охотника, нашедшего свою жертву.

И в этот момент я понимаю, что если Бенедиктович заболел, то и практику у нас будет вести тоже этот… Герман. Иванович. Тьху, что за нелепое отчество? Все, ебала я в рот, пишу произведенько. Пусть думает, что хочет.

* * *

Так и думала, что он не оставит меня в покое. Но лучше бы он спросил, почему я не пишу лекцию, чем все время пялился на меня ТАК. Я принципиально не смотрела на него, только на проектор. А вообще… Этот Герман спугнул мне музу, так что и написать много не смоглось. Так, еле вытянула из себя пару абзацев. Блеать, ну хуле сей потомок Джигурды на меня пялился? Все, вечерком буду смотреть порнуху с горя. Кстати, давненько я не баловалась…

Итак, шесть вечера.

Ноут?

Есть! Сорри, присутствует.

Кроватка?

Присутствует.

Чипсики?

Присутствуют.

Наушники?

Здесь они, родные.

Запас сигарет?

Готов!

Ииии… Начали.

Да, порнуха — это весело. И мило. И, вне всяких сомнений, полезно. Вот представьте: сидишь ты, вся укрытая одеялком, потеряна среди всяких вкусностей, в отдельном мире гей-порно… А вокруг куча народу, что-то учит, что-то делает, и ты со своими комментами или дьявольским ржачем заставляешь их угорать. Вот, например, как раз ситуация: милый няша дерет во все щели другого, более милого няшу, натягивает, как может, и они уже оба на исходе, доводят себя до логического оКОНЧАНИЯ, и я, пытающаяся им помочь, на все глотку ору: « Да кончи уже!» В этот самый знаменательный, так сказать, момент, в комнату, постучав, кто-то входит, и, вместо ожидаемого мною очередного взрыва хохота, виснет неловкая тишина.

Ну, ладно, мало ли, кто зашел. И с покерфейсом продолжаю смотреть дальше. Краем глаза замечаю, что Шутка уходит. Не, так не покатит. Нечисто дело. Что, опять я не вовремя? Небось, опозорила комнату… Ну, по крайней мере, так мне скажут после оправданий перед пришедшим. И кто же сие? Куратор? Сомневаюсь, она уже приходила. Комендант? И что он тут забыл?

Ладно, главное — сделать морду тяпкой, словно ничего и не было. Спокойно ставлю на паузу, снимаю наушники, закрываю ноут, поднимаю глаза. Думала сделать вид, что мне нужно в туалет, но после такого как-то и перехотелось. Нужно просто съесть печеньку, и, раскрыв крылья, улететь в неведомую даль.

— О, здравствуй, Полянская. — Весело произнес мой новый лектор по информатике. — А у вас соли нет?

Так-так-так. Скрыться уже не удастся, он же меня заметил. И запомнил, кстати, что нервирует еще больше. Только один вопрос.

КАКОГО ХУЯ ЛЕКТОР ДЕЛАЕТ В МОЕЙ ОБЩАГЕ, НА МОЕМ БЛОКЕ И В МОЕЙ КОМНАТЕ?!! Стоит тут, весь такой расслабленный, в джинсовых шортах, футболке с АСDC и вьетнамках. Что, зайти больше некуда? Почему именно наша комната? Моя комната? Вообще, возвращаясь к началу абзаца: хуле препод живет в общаге? М? кто мне объяснит? Ну, почему именно он?.. Так редко случаются люди, которые по-настоящему бесят с самого первого взгляда, и то — умудряются преследовать. Да что ж за наказание такое? Чем я нагрешила? Мыслями пошлыми? Дык у кого они не пошлые? А я хоть себе не вру.

— Здрасьте. Да, вон там, на холодильнике. — И, еле дождавшись, пока он уйдет, устраиваю бабсовет.

— Для начала: че за нахуй хуле ебана в рот пиздаболия?! Итак, вопрос номер раз все понимают. Предположения?

— Вообще-то, преподаватель может поселиться в общежитие. Я когда-то в деканате слышала. — С умным видом произнесла Остапенко.

— Че? Почему я этого не знаю?

— Да потому что опять про свою порнуху думала, пока это упоминал Ельцов. — Она не упустила возможности кольнуть.

— Ебала я в рот. Меня нет, улетела на Луну, украли инопланетяне, продали в рабство, я не родилась, да что угодно, но меня не существует.

— И куда ты?

— К Шутке, искать политубежища.

И тут очнулась Шелдон.

— Сбегаешь? Он что, тебе не нравится? Такой веселый, получше Бенедиктовича. А еще он пушист.

Итак, словарь терминологии. Пушист — человек с короткими волосами, которые на вид и ощупь пушистые и лохматые.

— Бесит меня эта рожа. Всю пару пялился, писать не давал.

— Дай уточню: порнуху?

— И что? Разница какая? Суть та же. Все, я ушел.

И я специально не заметила подозрительно-коварных взглядов, брошенных друг другу. Вот здрасьте, пожалста. Подозревают в херне какой-то. Вот сейчас уйду я, а эти две какашки начнут развивать мысль. Емана, чи я их не знаю? Ок, пойду-ка я Шутке на жизнь пожалуюсь, она меня поймет.

Миссия: бесшумно пробраться мимо кухни. Радует то, что она в другой стороне от места дислокации моей базы №1. Впереди чисто. Слева тоже. Продвигаемся за пределы квадрата 8,5 в квадрат 9. Лестница чиста. Короткими быстрыми перебежками добираюсь до базы №2, вихрем врываюсь внутрь, и, испугав Шутку, мгновенно закрываю дверь на замок.

— Что случилось, зай? Кто напал?

— Это, того, он, а внезапно, и я, а они не кончают, а…

— Так, сядь. Для начала угомонись. Ты бы хоть иногда смотрел, кто заходит.

Я, ни капли не сожалея, делаю лицо убитой горем. Ну, а хуле? Моя комната — моя крепость, что хочу, то и делаю! Хоть гусей ебу. Не, ну тут, канешь, слишком. Но суть та же.

Но в следующий момент мы на пару ржем, как психи, скрючиваемся, я вообще похрюкиваю.

— Нет, ну ты представь… Мхахахахахаха… ах, сейчас… Ты бы видела его лицо. Куча удивления, а тебя как увидел… Полянский… — Лицо жены приобрело мечтательное выражение. — Как кот на сметану.

— Так, угомонись. У меня Джек Дениелз есть как бэ.

— Вот именно: как бэ. Зая, ну блин… Кстати, что вы там? Что пишет?

— М? Да все как обычно: обмениваемся намеками.

Ну, что там говорить? Что вообще у нас может быть, кроме как переписки? О, да, Шутка мне намекает на это, но я и так все знаю. Я разве глупа, как валенок? С самого начала и так все было ясно.

— А что Герман наш? Не, даже не так: хуле он тут делает? Куда подевался Бенедиктович?

— Не знаю, кись. — Шутка выглядела задумавшейся.

— Мне Остапыч сказала, что препода могут в общагу определить.

— Да? Странно это как-то.

— Странно? Да эт еще нормально! А как этот красавец на меня пялился! Всю пару, бля!

— Да я видела. Ну-ну, не нужно переживать.

Ага. Конечно. Теперь он знает меня. Знает мою фамилию. Знает, как выгляжу. Знает, где живу. живет где-то рядом. Полагаю, на моем блоке.

БЛЕААААААААААААААТЬ!

Ну, епта… За что мне? Теперь еще реже буду появляться в базе №1. Увы, полагаю, это серьезно и надолго. И, все же, я многого не понимаю. Например, с какого хуя абсолютно незнакомый мне человек так себя ведет? И почему с первого взгляда он не внушает мне доверия? Неспокойно на душе, ой, неспокойно. Жопа чует передрягу.

* * *

Маленький, ухоженный садик. Деревянная скамейка, куча красивых цветов… Че за хуйня? На сон плохо смахивает. Блять, еще и качелька есть. Ну та, которая садовая и похожа на диван с цепочками. Вся розовая, обвитая эээ… чем-то непонятным зеленого цвета, почему-то смахивающим на много маленьких ксеноморфиков. Из-за бурной растительности выделялись рога. И копыта, что мерно делали усилие для движения сего приспособления. На мягкой обивке сидел мой уже знакомый белк, все такой же фиолетовый и в таком же прикиде. Пафосно курил сигару, которая, казалось, росла прямо из широких полей гангстерской шляпы.

— Ну, привет, любовь моя.

Ладно, больше перед сном не курю. Вопрос: Почему он меня преследует и с какого перепою я стала возлюбленной явно радиоактивного животного?! Он же бешенный!

— Помнишь, что я говорил тебе в первую нашу встречу? — Он выдохнул густой, тягучий дым, и взглянул из-под полей шляпы. — Так вот: забудь. Валера, хватит.

Лось мгновенно перестал раскачивать его. Да, конечно, лось по имени Валера. Прелестно. Валера, блять. Валера! Ладно, не зацикливаемся. Если у несчастного лося такое имя… Боюсь узнать, как зовут белка.

— Позволь представиться: Свечников. — Животное спрыгнуло с дивана на землю и поклонилось, все так же не выпуская изо рта сигары. — Прокл Свечников.

Щас, погодите, я попытаюсь это осознать. Прокл. Валера. Прокл. Валера. Фиолетовый белк по имени Прокл Свечников. И фиолетовый расписной лось Валера.

В рот мне ноги, что я курила? Что, блять, за ярая психоделика? Почему мне не снится, как раньше, страшилки, вампиры, оборотни, собаки, я даже пауков прощаю? Почему мне умудрилось приснится такое?!

— Полянский. Ну, меня так называют.

— Я знаю. — Таинственно заметил Прокл. — Хочу тебе сказать одно: мы послали нашего агента присмотреть за тобой. Не пытайся скрыться, это в целях твоей же безопасности. Не нравится мне, что они решили начать охоту.

— Что за агент? Какого хуя? Че за ебанная охота? Блять, что за бред?!

— Без паники. Агент — надежный человек. Ну, почти человек. Но надежный. Будь спок.

— Да ебала я в рот! Пиздаболия какая-то. Это сон, и я сплю, и больше с Эндрю психоделику на ночь не смотрю.

— Зря мне не веришь. Постарайся в говно не вляпаться. Мне пора. Валера!

Лось мгновенно подскочил, взбрыкнул немного, фыркнул как лошадь, и опустился на передние эээ… ноги? И пока Прокл взбирался на его горб, смотрел своими добрыми глазами.

— А теперь скажи «Доброе утро».

— Эй, погоди, а объяснить?

Но кто меня слушает?! Всем похуй! Вот это чмо взяло и исчезло. Растворилось в воздухе. Да ебана ж в рот!

— Полянский! Полянский, еб твою ж мать! Хуле ты еще в кровати?

— Шо?

— Полянский! Поднимай свою ленивую задницу и пиздуй одеваться!

— Э… А где сад?

— Какой нахуй сад?! Поднимайся, я сказала!

Шелдон негодуэ. Три, два, один, пуск! Одеялка я лишилась, пинки в попу не прекратились. Несмотря на обычную утреннюю сонливость, сегодня почему-то в кроватке оставаться не хочется. Вообще находиться в комнате не хочется. Почему мне мерещится всякая хуйня?

Во-первых, бесят эти жуебские видения. Во-вторых, откель взялся сей придурошный информатик? В-третьих, че за охота? На меня? Простите, я не ослышалась? На меня, обычную студентку, без каких-либо выдающихся способностей, кроме латентного гомосексуализма, любви к оному и невыносимо пошлыми мыслями/действиями/фразами/мечтами? А единственные приключения, которые достаются моей неугомонной заднице, это хвосты по физике, отчитывания за курение в общаге и приставания пьяных мужиков. Интересно, почему именно укушавшиеся водки престарелые «мачо» с пивными брюшками и без счастья в личной жизни внезапно решают, что я безумно привлекательна? Почему этого не делают те, кто нравятся мне? Кхм, забыли. Да ладно, такое выпадает лишь избранным, особенным по всем меркам. Но не таким, как я: тем, кто ПЫТАЕТСЯ выставить себя таковыми. Поэтому забиваем. Вообще, какого хера я всерьез воспринимаю слова галлюцинации? Правильно, нужно поесть. А то с голодухи хуй знает что мерещится.

* * *

Быстро закрыть дверь, подпереть ручку столом, стулом, шкафом, да чем, блять, угодно! Позакрывать все форточки, проверить ставни, и забиться в самый угол, под парту, поджав рюкзак под себя и прикрывшись курткой. Под тихое шуршание когтей об дерево подумать, КАК я умудрилась попасть в такую передрягу.

Эээ… Флешбек, или как его там.

Для начала, прогулка до метро оказалась на удивление динамичной: многие прохожие, по всей видимости, решили выполнить план по выебу мозгов. То пихались, то, глядя на мое еще не проснувшееся рыло, подло улыбались. Несколько парней вообще пытались мне помочь нести рюкзак, все порывались его снять. Милые такие. Девушки говорили прямо в лицо незнакомой мне, что я необычно привлекательна, и облизывали губы.

Так, ладно. Конечно, это очень подозрительно, ведь обычно такого нет. Следующий пункт — это все, что мне мерещилось. Ну, ладно, бывает спросонья, чего уж там. Но когда в десятом по счету прохожем в универе мне чудится черт… Канонный такой, волосатый, с копытами, рогами, хвостом и вилами, разве что одетый по-разному: то в костюм, то в платье, то в джинсы и рубашку… Честно говоря, я пересрала. Говорить об этом кому-либо бесполезно, в психушку попасть не хочется на молодости лет. А паранойя-то прогрессирует! И, когда мне вместо преподавателя по физике мерещится баргул… Вместо обычного старичка, можно сказать, божьего одуванчика, если бы не его любовь к глумлению, троллингу и бдсм в легкой форме — этакая монстрятина, копытная, волосатая, рогатая, с до усирача накачанным телом и башкой быка. На английском ждал не меньший сюрприз. Ольга Николаевна, веселая женщина лет так тридцати, почему-то сидела на троне, обвитом плющом, вся такая красивая в голубоватом прозрачном платье и лозой, растущей прямо из волос. Ну, конечно, она, как обычно, немного щурилась, но это не скрыло неестественно-зеленый цвет глаз. И последний штрих — эльфийские уши.

Все. Пиздец. Суши весла. Я же не куру травку! Почему это все вижу только я?! Стоило мне только увидеть одного из тех чудищ и сказать об этом, как Шутка сразу выдает: «Малыш, в меру употребляй гашиш».

Так как, собственно говоря, я здесь оказалась. В надежде на то, что мне таки удастся унести ноги отсель, сразу после окончания пары, ракетой вылетаю из аудитории. И что меня ждет?

Ну, конечно же, куча таких красавцев, мирно стоящих в ожидании у окна. И тут начинается гоп-стайл пати. Пять голов медленно, будто во сне, поворачиваются, и их нечеловеческие губы растягиваются в коварном оскале. Подсекают, суки. Назад идти нет смысла, там тоже есть непонятно что, и неизвестно, хочет оно меня съесть, или нет. Вперед бежать нет смысла, они настойчиво прикрывают путь. И я им живой не дамся! Если что, буду яоем промышлять! Ну, в таких ситуациях полезно оценить силы и противника, и свои… И я прихожу к выводу, что как ни крути, а святой дух яоя мне не поможет.

На спасение пришел Шишка. Не понимаю, какого лешего (тьху, этого еще не хватало!) так задержался, но он пришел. Дверь с треском открывается, и вываливается ОН. В тот момент Шишов напоминал скорее ангела, весь такой сверкающий… Даже куча цветочков померещилось, прям как в яойной манге.

— Поляныч, а пойдем в «Бункер»?

О, эти слова… Прозвучали как ангельское пение. Даже не удосужившись ответить, хватаю его за руку и тащу к боковой лестнице. По дороге он возмущался, хуле столько идиотов не дают пройти, почему мы идем не как обычно, нахер я его тащу… Во пизду. Главное — смыться. А зло не дремлет. Конечно, эти отродья ада кинулись в погоню. Где-то на втором этаже я поняла, что это не сон, не глюк, не игра, а такой попадос, что пиздец вообще. Шишка вообще ничего не понимал, всю дорогу пытался расспросить, что случилось. А что я ему отвечу? «Знаешь, Шишка, я всего лишь вижу чертей, и еще всякую мудотень с самого утра, а еще мне снятся фиолетовые животные, у которых имена под стать: Прокл и Валера. И преподы наши тоже сплошь нечистая сила. А главное, — то, что интуиция подсказывает держаться вдалеке от этого всего, что эти волосатые милашки охотятся на меня» О, да, конечно, все так просто, и он с разбегу возьмет и поверит в сей бред.

Не, проще назвездеть по поводу естественных позывов в туалет, и свернуть на этаж, дабы затеряться в этом украинском аналоге Хогвартса. Голова почти не варит, даже и малейшего понятия не было, куда бежать. Перебрала все варианты от кабинки туалета до прилавка у продавщицы на этаже. Нихрена, все не подходит. И тут внезапно вспомнилось, что когда-то на первом курсе мы знакомились (бухали) в аудитории на первом этаже. Но, учитывая долбоебизм постройки здания, туда добраться можно только через второй этаж. Но там почти всегда свободно.

Времени думать о том, что эти создания основали базу там, куда я иду, не было. Как и на мысли о том, что тварюки могли спокойно высекать меня на каждом этаже, тоже. И сознательно пришлось подавлять всю панику, иначе был бы капец.

Ну, зи все. Конец флешбека. Хватит с вас.

Суть в том, что я, как бы ни пыталась, никак не могу понять, что, ЕБАНА В РОТЕЛЬ, происходит. Нет, конечно, можно предположить, что это все — правда, и каким-то СЛУЧАЙНЫМ образом я это все вижу. И ОНИ это поняли. Вопрос тогда другой: нахер я им всем надо? Опасность, что разоблачу? Да что я, совсем без мозгов?! Да такое в тайне держать нужно! Я же свободой рискую. Значит, у меня иная миссия. И, учитывая открытый сезон охоты, важная. Но какая? Нет во мне ничего такого эдакого. Ну, кроме хорошего воображения.

Стоп, а если это все — плод моей воспаленной фантазии?

Не, за дверью шкребутся вполне реально, даже, я б сказала, чересчур. Тогда, возможно, этим чудищам как раз и нужна моя фантазия? Для чего? Хотелось бы увидеть их главаря. Точнее, не хотелось бы.

Короче, неважно. Все, что можно было продумать, сделать вывод и просто помусолить в голове, закончилось. Начинаем паниковать? Ладно, поплачусь один абзацик — а потом придумаю что-нибудь.

Вот за что мне это? Разве я плохой человек? Разве живу плохо? Почему небо решило таким образом меня наказать?! Вот как выбраться? Я ж тут навечно! А еды нет, только крошки в пакетике и остатки шишовской мандаринки в виде кожицы. Хреново.

Ок, это, конечно, мне не помогло, но все же… Надо хоть раскрыться, обстановку проведать. Хотела приключений? На, получи, распишись! Ладно, еще две секунды — и все. И еще две. И еще. Так, ладно, соберись, тряпка! Ты ж мужик!

Мгновенно стягиваю куртку, готовая к атаке. Внезапно светло, аж глаза заболели. Так, дверь в порядке. Правда, моя конструкция немного сдвинулась. Оборачиваюсь к окну… Блять, и тут они! Суки, не дамся! Хуй вам! И почему окна без решеток? Надо было идти в соседнюю аудиторию. И как только это хер умудрился открыть форточку снаружи? Епта, тут и не загородишь ничем, придется держать оборону у баррикады. Тогда хоть с тыла не нападут.

Бамс!

Ладно, осталось совсем немного, оно прогрызет стекло — я мне пиздец. Из оружия у меня только циркуль и тяжелый рюкзак. Можно еще мелом в тварюку кинуть — а вдруг попаду ей в рот, и она от неожиданности подавится и сдохнет? Бля, руки трясутся, как тут позащищаешься?! Не, это происходит не со мной. Очень не со мной.

Бдыщ! Нет, БДЫЩ! Остатки хлипкой форточки разлетелись к ебеням. Сзади стук в дверь стал настолько сильным, что парты подвинулись на локоть. Хорошее расстояние, чтобы эта падла пролезла. И я: как больная Паркинсоном, стою и втыкаю, как с двух сторон сползаются черти. Тварюка из окна приземлилась на подоконник. В солнечном свете ее шерсть казалась огненно-рыжей. Хвост с метелкой на кончике телепался из стороны в сторону, а глаза… Зеленого цвета, а в них пляшут демоны. Не знаю, почему, но это мне напомнило случай с цыганкой, которая чуть ли не каждый день промышляет на остановке трамвая за моим универом. Та баба не особо-то на цыганку и смахивает, но манера все та же. Подходит к прохожему, спрашивает что-то, а потом… Не знаю, что потом, слава богам, ни разу не довелось попасться. Я в первый раз чуть кучу не наложила от страху, что сейчас меня ограбят, и быстренько абстрагировалась сразу же после того, как она тыкнула мне в лицо свою руку и начала говорить: «скажу тебе две вещи…». Какие именно две вещи, я решила не уточнять и упиздовала в другую сторону.

Эта тварь такая же. Ее движения плавные, чарующие, если можно так сказать по отношению к выкидышу ада. Несмотря на нелепую физиологию, оно двигалось довольно грациозно, хвост возбужденно подрагивал, а рот — постоянно открыт. Проворный язык непрестанно облизывал выступающие белоснежные клыки и потрескавшиеся черные губы.

Резко вскидывает руку, и длинными ногтями проводит по доске. Да ладно, этот звук выдержать я как раз смогу. А вот наличие неведомой хуйни…

Страшно, страшно, страшно. Я умру. Оно меня съест. Нет, сначала убьет, потом надругается над моим еще теплым трупом, и только тогда съест. Закрываю глаза и думаю о чем-то хорошем. Надо умереть с мыслями о прекрасном. Жутко не хочется пасть жертвой сверхъестественного, но… Что я могу поделать? Нельзя смотреть ей в глаза, нельзя их вообще открывать, ведь велика вероятность, что я случайно курнула травки или просто под наркотой, и задумываться, как она в меня попала, нет желания. Ведь тогда я лишусь хоть какого-то обоснования происходящего.

За баррикадой, в коридоре слышны глухие удары, и стоны, и крики… Словно дерутся. Прелестно. Совсем забыла, что они еще там. Стук в дверь — глухой удар. Снова удар в дерево. Снова визг и скулеж. За добычу дерутся?

Три метра. До твари три метра. Я бы хотела сейчас уссаться, но нечем. Дверь уже приоткрыли, я слышала, как парта двигалась.

Два метра. От чертовщины пахнет серой, прям банальщина сплошная. Воздух вокруг нее переливается, и такой… жидкий на вид. Но, вспомнив про демонов в глазницах, я опять зажмуриваюсь. В груди сердце бьется быстро и тяжело, аж отдается во всем теле.

Метр. Сто сантиметров. Тысяча миллиметров. Огромная лапа с желтоватыми когтями уже тянется все ближе, и ближе. Я прижимаюсь к стене, рядом с дверью, но мне не видно, что там происходит. Если сжаться в клубок и накрыться курткой — это сработает? В детстве, если накрыться одеялкой, вампиры и прочая нечисть не нападала. Пожалуйста, пусть это сработает! Пожалуйста…

Три выстрела, и жуткий, душераздирающий вой твари. Что? Кто? Как? Неужели мне повезло? Нет, возможно, на место этой прибыла иная тварь. Как же страшно! Если выберусь — веду праведный образ жизни. Прямо как Габриель.

— Эй, ты в порядке? — настойчивая попытка внешнего раздражителя снять куртку с головы. Видать, человек. Человек. Человек! — Спокойно, я не трону.

Вот почему я поверила? Нах нужно было открываться? Нет, конечно, это же мой спаситель, но… Кстати, читатель, наверное, благодаря своей проницательности, уже over 100500 раз догадался, кто это. Ну, ему со стороны виднее…

Не то, что мне, простой смертной, зацикленной на все время повторяющихся приключениях, почему-то направленных всегда на одну и ту же часть тела. И когда на меня обеспокоенно уставилась пара ярких, светлых голубых глаз моего нового лектора информатики, рассудок просто отказался от здравого смысла и пустился в пляс. Нет, серьезно, какого черта здесь происходит?!

Почему вместо того, чтобы сидеть в общаге и наслаждаться общением с Джеком Дениелзом я сижу здесь? Блять.

— Хреновое из тебя оружие, малышка.

* * *

Не устану повторять, что меня в этой жизни бесит абсолютно все. А в данный момент — так уровень бесива просто зашкаливает. Сейчас, сидя в маленькой комнатушке на своем блоке, настолько маленькой и знакомой, виденной тысячу раз пустой и темной, что кажется просто невозможным то, что в ней, кроме кровати, стола, тумбочки и пары стульев поместился шкаф и двое людей, я понимаю, что безумно далека от мира. Здесь, в этой кладовке, я, завернутая в одеялко, сижу на кровати и пью чай, заботливо (не иначе как) сделанный голубоглазым почти блондином, достаточно взрослым, чтобы я по сравнению с ним казалась малышкой. Ну, это, конечно, относительно… Но сам факт, что мой преподаватель не обращается ко мне ни по фамилии, ни по имени (правда, в этом случае я не против), ни «дитя», как это делал Бенедиктович, а исключительно «малышка, малышка, малышка»… МЕНЯ ЭТО ПРОСТО БЕСИТ! Я трясусь, несмотря на тепло, чай вообще не лезет, есть-пить не хочу, а здесь интимный полумрак, но он все равно сидит далеко, и слава богам, а то я побаиваюсь этого человека, он мне напоминает одного негра, к которому в гости я поперла по дури, чуть девственность не потеряла, а у них хуи ОГОГО какие, и сколько времени уже, а на завтра овер 100500 делать по теорам и на лабы по физике, но больше всего мне непонятно, как в комнатку 2х2 поместилось столько всего, и какого хуя ему можно на стену вешать полки, а я даже плакаты не могу?

— Дай-ка сюда чашку, иначе прольешь чай, ошпаришься.

Информатик задумчиво протянул руку ко мне, так быстро, и так… неожиданно, что от соприкосновения наших пальцев я отдернула руку, чашка осталась в состоянии равновесия на коленке, которая по инерции руки дернулась вверх, и почти полная посудина падает как раз в единственное место, не прикрытое толстым одеялом. О, да… мой живот был очень рад кипятку, а вырвавшееся непроизвольное «БЛЯТЬ!» даже немного удивило Германа Ивановича.

— Я же говорил. — С уверенностью в своей правоте заявил он. — Покажи, сильно ошпарилась? Что, настолько я страшен? Брось, малышка, меня не взяли бы в ваш универ, будь я маньком.

— Извините.

Но больше всего меня бесит, что я не могу ему сказать: «Я не малышка!» Так меня только Шутка называет, и то изредка, а не абсолютно незнакомые мне люди. И ведь хочется узнать все: от белка до сегодняшних чертей, конечно, не упустив моменты о сущности информатика и причине происходящего. Но я жутко устала. Меня бесит все, и я хочу домой, домой, в свою берлогу, под два одеялка, два волшебных одеялка, ведь когда я укроюсь ими с головой, все чудовища, приходящие ко мне увидят и скажут «Что? Полянская под одеялом? Опять? Ну, нет, я ничего сделать ей не могу». Мне абсолютно не нравится взгляд этого человека, такой хищный, с легким прищуром. Аж мурашки пробирают. Специально пытаюсь не смотреть на него, изучать обстановку, что ли. Ну, а сейчас я всецело поглощена мокрым горячим пятном на любимой футболке, которую придется в молдованско-цыганских условиях потом стирать.

— Может, переоденешься? У меня есть чистая одежда.

— Нет! — Пожалуй, слишком поспешно отказалась я. — Нет, спасибо, я лучше домой пойду, там переоденусь.

Последняя фраза была сказана в процессе распутывания из теплого плена. Информатик смотрел с укоризной, но хищноватая лыба никуда не делась. А когда он еще и головой покачал…

— А как же… разве не хочешь узнать ничего?

Никакой попытки остановить. Только один вопрос. О, да, хочу, но… Ты меня бесишь!

— Давайте потом? Я сильно устала, и мне нужно много на завтра сделать…

Мы, конечно, оба в курсе, что это — всего лишь слабые отговорки. Да, я не хочу оставаться с ним в одном замкнутом(!) помещении, поэтому пытаюсь найти хоть какую-никакую причину, чтобы слинять. Поступаю настолько по-детски, настолько глупо, что даже думать об этом не хочется. Лучше принять это все как сон. Как сон из рода фиолетовых животных.

— Ведешь себя, как…

— Как кто?

— Как баба.

Сказал это так, словно ЗНАЛ, что творится в моей голове, словно ЗНАЛ, что это — самое обидное для меня. Возможно, это — тоже правда, возможно, нет. Но эти слова задели меня. О, да, задели. Посему я позволяю себе некоторую степень невежливости и, пробормотав «До свидания» надеюсь на то, что ненамеренно, хлопаю дверью его волшебной каморки, которая изнутри больше, чем кажется снаружи.

На следующий день я не пошла в универ.

* * *

Как и на следующий. Только в пятницу, после не абы какого втыка Остапыча, Шелдона, Шутки и еще пары человек я не продрала свои ясны очи в начало восьмого и, не проснувшаяся, еле успевшая одеться, забывшая половину всего, что нужно, и, самое главное: не позавтракавшая, а посему злая, поперла на маршрутку. Все эти два дня я не выползала из своей берлоги, только ради справления естественных потребностей. Почти не ела, пила чай из пол-литровой банки и дергалась ото всех как от прокаженных, боясь увидеть в них нечисть. Абсолютно все попытки принять произошедшее как нелепый сон или глюки не увенчались успехом. И, после двухдневного затворничества с элементами паранойи мир выглядел как ад для только что попавшего в него Данте.

Информатик не заходил в нашу комнату, что радовало больше всего. Зато я забыла у него свой рюкзак, а там чего только не было. И тетрадь с записями. В общем, как бы я не хотела свести наше общение к минимуму, это принципиально не получится. Даже просила Шутку сходить к нему забрать вещи, но… Блять, это ни в какие ворота не лезет! Он сказал, что если я хочу их обратно, то должна сама зайти и забрать. Даже Шуткины извороты не сработали, а я уверена, что она не упустила ни малейшего шанса пофлиртовать с ним, пусть это желание и подсознательное. Вот кто-кто, а она — настоящая женщина. Короче говоря, это жопа. Такая глубокая и огромная. Но еще веселей тот факт, что я уже третью неделю не являюсь ни на его лекции, ни на практику. Каким чудесным образом нам удается не пересечься в общаге, до сих пор не пойму.

Итак, вопросов много.

1. ЧТО, БЛЯТЬ, ЗДЕСЬ ТВОРИТСЯ?!

2. Хм, а теперь можно и поподробнее. Что значат те сны?

3. Возможно, я ошибаюсь, но тот агент, о котором говорил Свечников — не Герман ли?

4. Что за нечисть? Причины появления, нападения. И почему я их видела?

5. И последний, но самый непонятный. Он тогда сказал что-то вроде «Плохое из тебя оружие». Что это значит?

Мыслей по этому поводу слишком много, и все идиотские. Ну, единственное, что заставило меня торжествовать, так это то, что все же моя вера в сверхъестественное оправдана целиком и полностью. Но от этого как-то не легче. Уже вторую неделю приходится шифроваться по этажу, молнией проскакивать мимо его каптерки (и какого, спрашивается, хера, комната препода находится сразу рядом со входом на блок?!), а домой являться лишь ради ночлега. Единственное, что радует — у нас немного разные графики. От нервов даже курить стала больше. А ситуация просто до обиды глупа: мне все равно, рано или поздно, придется пересечься с ним. И главной причиной этому служит плененный рюкзак с моими записями в той каморке. Плюс, нельзя вечно проебывать занятия! Ладно, еще лекции, но практика… Пиздасибл же потом будет, епта! Он же мне зачет не поставит.

Блять, какой, к хуям, зачет?! Разве это — единственное, что должно меня сейчас волновать? На меня напали аццкие твари, бля! Демоны какие-то! Чушь снится, преподаватель поражает… Да ебать, он — единственный человек за очень долгий период в моей жизни, который жутко раздражает! Чтоб меня заставить так относиться к себе прямо с первой встречи… Что-то похожее было в моей жизни только в школе, в восьмом классе, когда один выпускник, в силу своего неудовлетворенного либидо приставал к запуганной, неуклюжей малышке, как я. Доставал, прикалывался, а я велась и краснела, как… Так вот, с мои нынешним (и предшествующим этому) осмотром на те моменты, я могу сказать точно: ненавижу. Презираю того человека.

Нет, конечно, я не так радикально отношусь к информатику. Меня бесят именно тупорылые люди, а он далеко не такой. Не могу определиться точно, но это что-то среднее между стремом, опаской и бесивом. Меня вообще бесит, когда симпатичные люди обращают на меня внимание. Слишком бесит. Это заставляет осознать свое место.

Записки уг, блять. А, чтоб меня!..

— И долго ты собираешься так себя вести?

— Как?

— Как баба.

— Послушайте, я — девушка, если это не заметно. — Довольно едко заметила я, да так, что сама удивилась этому.

Герман Иванович был уже на подходе к подоконнику, на котором бесцеремонно расселась я с сигаретой на пару, хмыкнул, но траекторию движения не изменил.

— Дура, фильтр не кури. — Забирает из пальцев бычок и щелчком отправляет в окно. — Повторюсь: долго собираешься делать вид, что тебе не интересно?

Дура. Дура. Да кто он такой, чтобы позволять себе такое обращение со студентами?! О, как это мне напоминает кого-то! Особенно про «фильтр не кури». Не хватало мне еще второго Коломойцева!

Дура. Да сам он дурак! Лох! Уебок! Пидор! Да его заяою в наказание! С деканом. Фэ, это противно. Вот что я ему сделала, чтобы он так на мне вызверялся?! И так нервы ни к черту, вот, почти плачу, и этот еще стоит, втыкает. Гестапо — и то, не такое злое. Ну, давай, скажи еще, что незачет мне поставишь, что я все каникулы к тебе на отработки отхожу, скажи, что сдашь коменданту и декану за курение на территории университета, еще и докладную за прогулы накатаешь… Давай, убей меня уж полностью! Садюга.

— Вот чего ты плачешь? Черт, и что теперь с тобой делать, а, малышка? — На удивление беззлобно и совсем не по-фюрерски прозвучало прямо над ухом, а рука плавно легла на плечо.

И вот тут меня прорвало. Зачем он вообще рот открыл? Я ж теперь не успокоюсь как минимум минут пять, а это слишком много! Мысленно все храбрецы, и я не исключение — и нахуй послала, и в ебло захуярила, чтобы не обращался так фамильярно, и анальной девственности лишила двухметровым дилдо, шваброй и негром. Но не на деле. Хех, мне б сфокусировать взгляд, чтобы окружающую среду видеть, а тут такое…

Больше всего я ненавижу реветь. Да, бывает, я сдерживаю слезы, мы все так делаем, и здесь нечего стыдиться. Но вы хоть раз видели себя со стороны ревущим? Блять, да это же неведомый ебанный монстр! Вся харя распухла, перекривилась, щеки от соли щиплет, сопли по подбородку текут, рот — это вообще, бля, как будто говна съел, а выплюнуть не можешь. Это хорошо, что я руками лицо закрыла, а то не хватало мне, чтобы он меня уродиной считал. Хватит и дуры. Говнюк. Говноед! Чтоб ему хер не вставал! А, нет, вставал, только на старых, одрябших беззубых пердунов. И чего только пристал? Не надо меня утешать!

Стоп. А он и не утешает. В противовес людям, которым посчастливилось увидеть меня в таком состоянии, он как раз не делает ничего, что могло бы меня раздражать. Ни глупых поглаживаний по спине, от которых, кстати, хуй потом успокоишься, ни тупорылых фраз типа «все будет хорошо», ничего не значащих и пустых, как голова ванильки. Так что же тогда меня бесит?!

— Все? Успокоилась? Ну, руки убери, дай на тебя посмотрю.

Я покачала головой. Еще чего, ага. Не моя то задница побежала?

— Да, трудновато будет с таким трусливым оружием. Очень трудно. — Задумчиво произнес информатик, не переставая тянуть меня за запястья.

— Что за оружие?

— Тебе разве Свечников не рассказал? Убью гада. Или нет. Отдам на расправу Валере в человеческой форме.

Он все-таки сделал это. И свет слишком яркий, и морда слишком опухшая, и речи его непонятные.

— Перестань шмыгать, вставай, да пойдем уже. Я тебе все расскажу, только не вздумай снова сбегать. Не будешь?

Подавив очередной судорожный вздох, вечный спутник слез, я кивнула.

А еще, как бы это странно ни было, он все время держал меня за руку, словно боялся, что смоюсь. Вот это более чем непривычно и странно.

* * *

— Если в двух словах, то есть организация, которая борется с нечистью, ну это все секретно, и тому подобное, остальное не интересно. Я там работаю, как ты могла догадаться. В общем-то, ничего особенного, но я потерял оружие, поэтому сейчас отстранен от всех операций. Я думал, ты в курсе. Обычно оружие знает об этом с самого детства. Странно вообще. И ты, конечно, не знаешь, какая у тебя форма

— Что? А, нет. Честно говоря, я думаю, вы мне сказку рассказываете.

— Ты. Уж сделай милость, не надо выкать. Я не такой уж и старый. Мне даже сорока нет. И обращайся по имени, так легче. Ну, конечно, понятно, что ты мне сразу-то и не поверишь, но как бы ты объяснила появление чертей?

— Да никак. Нет вариантов. Но все же ваша… — Я наткнулась на обиженный взгляд. — Твоя теория слишком неправдоподобна. И я не могу так, почему я не могу обращаться к вам на «вы»?

— Да потому что я не люблю официоз так же, как ты не любишь, когда тебя по имени называют. Давай так: ты меня по имени, а я — нет. Договорились?

— Заманчивое предложение. — Глядя на честное лицо Германа, я даже поверила ему. — По лапам.

— Отлично. Кстати, хочу предупредить: это опасно, но, так как выбора у тебя нет, то, я думаю, все в порядке, да, малышка?

ЕБАНА В РОТ! Вечно не думаю перед такими решениями. А, чтоб его.

— Это обращение меня тоже бесит. По-моему, мы не настолько близко знакомы, чтобы переходить на такой уровень общения. И что значит «нет выбора»? Что опасно?

— Опять официоз. Совсем забыл, ты не в курсе. Хорошо. Я скажу это лишь один раз, и больше повторять не буду. Ты — мое оружие. Я — твой повелитель. И так уж повелось, заодно и хозяин, мама, папа, брат, сестра… И ты полностью должна мне повиноваться. Работа у нас опасная, вредная, нелегкая, так что это будет выгодно для тебя в первую очередь. Поэтому предлагаю начать тренировки с завтрашнего дня. — Герман, казалось, совсем увлекся, и продолжал в более пафосной манере, да так, что мне даже померещилось сияние и цветочки вокруг него. — Это будет сложно, ведь ты даже не знаешь своей формы. Неужели даже в контакт не вступали друг с другом? Очевидно, что нет, судя по твоему лицу. Жаль, очень жаль… Да и я давненько не разминался, думаю, нам обоим это будет полезно. Нужно связаться с Проклом, пусть выделит нам свободный зал. С чего бы начать? Моделировка ситуации? Нет, нужен немного другой подход. Для такой трусишки… Сначала что-нибудь попроще. Ладно, привлеку Валеру, он-то как раз в этом спец. Интересно, как к этому отнесутся остальные повелители? Как бы скандал не назрел…

Погодите-погодите. Я, конечно, не семи пядей во лбу, далеко, очень далеко. Вот что за бред он несет? Неужели этот припижженый наивно полагает, что после таких слов я, сломя голову, кинусь в его объятья с соплями-слюнями счастья, моля о том, чтобы он взял меня к себе под защиту?! как говорит старинная русская поговорка: хрен вам, фрицы, между ягодицы! Ничего-ничего, до днюхи осталось совсем немного, а там, сотри, и дилду подарят, а я уж там… А вот и нет! Так отымею этого больного на голову придурка, что сама мысль о посидеть будет причинять ему невыносимую боль. Неужто он думает, что я соглашусь на все это (по сути — непонятно, что), не имея фактически никакой информации?!

— Прошу прощения, что перебиваю, но…

— А? Ты хочешь спросить?

— Именно. Я, конечно, понимаю ваш азарт, но я-то причем? Не согласна быть вашей зверушкой. Тем более, при таких условиях. Я родителей не слушаюсь, а тут — вы, по сути, абсолютно незнакомый человек, который говорит такие вещи. Нет уж, я против. И, прошу заметить, что это за подробная информация?! «Есть организация, борющаяся с нечистью, но больше не скажу, потому что это неинтересно». И на что тогда вы меня подписываете? Ересь какая-то. Я вообще молчу про то святой бред по поводу тренировок и всего прочего.

— То есть то, что я знаю Свечникова, и знаю, что он тебе являлся на пару с Валерой, тебя не беспокоит. Как с тобой сложно. Хреновое из тебя оружие: слушаться не желаешь, еще и вредничаешь.

— Послушайте: хватит уже. Не спорю, эта идея для меня более чем заманчива, и я даже согласилась бы на эту авантюру, будь на вашем месте кто-то другой.

— О.

— Я всего лишь предполагаю, что другой человек смог бы убедить меня в правдивости этого рассказа. — Не имею ни малейшего понятия, что нашло на моего хомяка, но он очень зол. И как только я себе позволяю в таком тоне говорить с преподавателем? Он же меня потом заживо съест.

— Да что ты говоришь? — В голосе у Германа появилась ехидца. Обидная, между прочим. — А я думаю, что ты уже успела сто раз взвесить в своей буйной головушке все «за» и «против», и ждешь лишь того, чтобы тебя уломали. «Пожалуйста, уговорите меня, ведь я такая важная персона, и мне просто хочется все обыграть так, будто у меня нет выбора, ведь принимать решения — не мой конек». Послушай, — он устало потер подбородок, — у тебя действительно нет выбора. И это не моя вина — что тебя с детства не приучили к повиновению. И, конечно же, я расскажу тебе все более подробно, но не сейчас. Но решение ты примешь сама. И то — это будет всего лишь формальность.

Не знаю, почему, но с каждой секундой нашего общения у меня увеличивается желания лишить его анальной девственности, как говорилось раннее, дилдо, шваброй и негром. А самое обидное то, что он прав. Ведь это так круто: магические существа, и все такое… И я, я, я, обычный романтик, не способный ни на что, кроме грез, являюсь частью того мира! Вопрос о том, что это все может быть ложью, автоматически снимается: сомневаюсь, что этот человек знал о том, что творится в моей глупой голове. О том, как осточертела мне прежняя жизнь, о тяге ко всему такому…

А самое обидное, это то, что он прав. Полностью и абсолютно. И это бесит. Он прав по поводу дилеммы, и по поводу слабости тоже. Ведь если я соглашусь на это все (опустим тот факт, что выбора нет), то мне наверняка придется бросить все, что у меня есть сейчас. Друзей, более-менее стабильный доход, пусть и меняющийся каждые полгода, насиженное место. По сути, я обрекаю себя на бомжевание, ведь не знаю абсолютно ничего о том, что меня ждет в той, новой жизни. Это, конечно, при условии, если все сказанное, — правда. Довериться абсолютно незнакомому человеку, не внушающему особого доверия, и, сломя голову лететь в сказку, полную опасностей? Черт подери, да я к обычной жизни не подготовлена, а тут такое!

А еще обидней становится с каждой мыслью об этом. Чем больше я нахожу минусов в этой затее, тем больше я хочу сказать «да». Ведь я — оружие? Черт, это же пизда как интересно! А какая у меня форма? Вообще, как проходят бои с нечистью? А какая система у этой организации? Хм… Какая должность у Германа? И… Где его предыдущее оружие?

— Я… Я почти согласна.

— Так дело не пойдет, малышка. Либо да, либо… Да.

— А если нет?

— Тогда я задолбу тебя еще больше, пока не согласишься. Сказал же: нет выбора. Всего лишь формальность.

— Да. Я согласна. Я пожалею о своем решении тысячу раз, но согласна.

Информатик сразу же принял серьезный вид, подсел поближе, и, схватив меня за запястье, начал почти торжественно говорить:

— Я, Герман урожденный Сереброкрылый, беру себе в оружие гхм… Как тебя назвать? — растерянно и в то же время серьезно обратился ко мне.

— Полянский.

-Ага, ага… Мать моя лесная стерва, придется сначала. Я, Герман урожденный Сереброкрылый, беру в оружие Полянского, урожденную Полянскую, так же известную как Полянский. Клянусь чистить, ласкать и смазывать, а также не давать заржаветь.

То есть он считает, что это смешно. Связалась с извращенцем, теперь сижу, краснею. Хоть бы постеснялся говорить такое!

— Что молчишь? Твоя очередь!

-Э… А чего говорить-то?

— Да то же самое, только от своего лица.

— Эмм… Я, Полянский, урожденная Полянская, беру в…эээ…

— Повелители. — Покачал головой Сереброкрылый.

— Я, Полянский, урожденная Полянская, беру в повелители Германа, урожденного Сереброкрылого. Э… Про смазку говорить?

— Харэ паясничать. Угораздило же меня…

— Нет, это меня угораздило. — В ответ безаппеляционно заявила я.

Герман лишь хмыкнул, и, не переставая держать мое запястье, начал оборачиваться, словно искал что-то.

— Где? Почему не работает? Тьху, совсем запутался. Финальная фраза. Во имя овса, и сыра, и свиного уха. Пельмень.

Сразу же после его слов то место, где наши руки соприкасались, начало покалывать, а спустя несколько мгновений — припекать и светиться. Мне с каждой секундой становилось больнее и больнее, под конец я не выдержала и попыталась вырваться, но Герман держал руку крепко. Я даже застонала от боли, но он не сжалился. Кожа настолько пекла, что, казалось, потрескается и сию же секунду кровь потечет из раны. Но вскоре свечение исчезло, жаль, что боль не утихла так же быстро.

— Я знаю, было больно, прости, но иначе никак. Дай, посмотрю.

— Нет, все хорошо. Уже не болит. — Вру, бессовестно, и, что тупее, неправдоподобно.

— Точно?

— Да, да. Э… Я могу пойти уже домой? А то на завтра много задали…

Герман, поглощенный своими, я полагаю, далекими от этого мира, мыслями, рассеянно кивнул. Он лишь мельком осмотрел свое запястье, сразу же закрыв его рукавом рубашки. Интересно, о чем он думает? Такой серьезный… Может, размышляет о своем предыдущем оружии? Каким оно было? Что случилось?

Несмотря на случившуюся ересь, я все равно летаю. Нет, действительно, я подписалась на неизвестно, что. Возможно, рабство, возможно, что-нибудь и похуже. Но я предпочитаю не думать о худшем. Допустим, он — просто чудик, а боль обусловлена всего лишь электрошоком, слабеньким, таким, для прикола. Все равно, сложно в это поверить. Но, если так посудить… Феи, эльфы, черти, домовики, маги, мавки, мары… Это все реально?! Реально! И, вопреки моим романтическим представлениям, не все они доброжелательные.

Погодите-ка… Если так, то и вампиры тоже, тоже существуют! Нет, я и раньше верила в их реальность, но сейчас… А что, мне повезет встретиться хоть с одним? Пусть и замшелым, задрыпанным, но все равно! Кстати, а эта работа оплачивается? И мы теперь типа напарники?

— О, неужели вы почтили нас своим присутствием? Где была, Поляна? — Эндрю, как всегда, концентрат сарказма, цинизма и говна. ну, за это, собственно говоря, я его и люблю. — Я спрашиваю: где была?

— Блядовала, хуле.

— Шо, уже по общаге? Хоть бы постеснялась. Сперму с пизды вытрусила?

Ох, уж мне эти пошлые шуточки… Хотя… Это весело даже, ага. И, как ни крути, это традиция: он заходит ко мне, троллит, предлагает покурить, троллит, мы идем по коридору, троллит, курим, троллит, идем обратно, троллит, идет к себе и обещает еще зайти. Не имею ни малейшего понятия, почему я теплю этого самодовольного, эгоистичного засранца. Но, раз уж он числится в моих лучших друзьях, то так и есть. Я просто слишком добрая. Ну, на самом деле наша дружба — не более чем случайность. Изначально у нас были разные компании. Точнее, я не была ни в какой компании, ибо «Мы боимся той странной девочки с ассиметричной прической, она смотрит на нас, как на говно. Определенно бандитка», цитирую фразы, бродившие среди народа почти полтора года назад. А ведь оказалось-то все иначе. Так вот, я, как ни странно, даже и не подозревала об этом, и, увидев Андрея, захотела с ним пообщаться. У него такая внешность… Обкончаться, нет, я серьезно. До конца первого семестра я считала, что он — гей, а если нет, то би. А до конца второго семестра я свято верила, что к пятому курсу у него появится парень. Ну, теперь, я, конечно, понимаю, что, несмотря на любовь к Леди Гаге, фотографии, некоторой манерности и еще куче сраной непонятной хуйни, он натурал. Нет, ну как с таким охуенным лицом можно быть натуралом?! У него великолепные губы, пухлые, и карие глаза, и длинные ресницы… А еще длинный язык В прямом смысле. Ну, и пирсинг, куда ж без него. Короче, я настолько была некоторое время одержима мыслью о его нетрадиционной ориентации, что даже начала писать РПС. Абсолютно секретно, пока не спалилась, хотя и до этого эпичного момента меня уже мучила совесть. Слава небу, палево было не перед ним. Иначе… Даже думать об этом не хочу. Но, все хорошо, я не выдержала и бросила, оставив это неблагородное дело. А теперь…

Друг — это друг. Нельзя его рассматривать в сексуальном свете. И я так делаю, за что Эндрю мне безумно благодарен. Хотя, мы же с Шуткой целовались… но, это было для фотографий. Мне внезапно захотелось пару фоток компроматного типа. Как тогда Эндрю кипишевал!..

Да ладно, подалась в ностальгию. Но… Что-то мне подсказывает, что вскоре будет писец. И с ними я увижусь нескоро.

— Так ты идешь?

— Бля, да потерпи!

— Пошли, говноед.

— Иду, членосос.

Ну, как-то так. Зато мы не обижаемся. Черт подери, будет хоть что потомству рассказать. Ну, я сомневаюсь, что оно таки случится, но все же.

А еще, а еще мне жутко хочется ему все рассказать. Прямо не терпится. Конечно, он заметит, что я прикрываю запястье, что руки немного трясутся, что на лице царит безумная улыбка… И он точно спросит. Но! Бля, конечно, же это нужно хранить в секрете.

— И что мы там прикрываем? Татуха! Ах, ты ж падла! Когда успела?

Ну, пришлось врать. Бло, это было так нелепо: пытаться объяснить ему, зачем мне татуха именно на запястье и именно в виде двух переплетенных букв: Г и С. Ну, выглядит она довольно правдоподобно, а Эндрю, благодаря моим вечным байкам, проглотил эту наживку. Поохал, поахал, пощупал и стал обратно в пафосную позу. Он всегда курит пафосно. Иначе, как оказалось, не умеет. Я же просто уставилась в окно.

Как ни крути, но я просто не могу ему все рассказать. Да и говорить-то, в принципе, особо нечего. Но ведь внутри все так и распирает, так и хочется хоть кому-то поведать сию историю. Но, раз нельзя, и я сама это понимаю…

За окном что-то летело. В темноте особо и не заметно, если бы не гирлянда. Странно. Рановато для новогодней хуеты. Как минимум еще месяц ждать. Но нечто, обмотанное гирляндой, приближалось, и довольно стремительно. А через пару секунд ворвалось с балкона сразу внутрь, на кухню. Я только матюкнуться успела, и сразу забилась между двумя плитами. Как-то после тех чертей рисковать не хочется. Эндрю от неожиданности чуть не проглотил сигарету. Но, к моему сожалению, лишь обжег пальцы.

А нечто, оказавшееся двухметровым амбалом в розовой пачке, обмотанной гирляндами, оглядывалось вокруг. На его по-джигурдовски лохматой рыжей башке красовалась пластмассовая тиара. На глазах — очки, как у Циклопа из Людей Х, на ногах — носки и летние шлепки, а из руки величаво торчал фаллоимитатор. Розовый.

— Надеюсь, вы удивлены нашему знакомству, ибо я невероятно невероятен! — Громогласно заявил дядька, пока Андрей втихаря подползал ко мне.

Мы молча переглянулись, обменялись многозначительными, но, к сожалению, ничего не проясняющими взглядами, и снова начали борьбу за место между плитами.

— Есть кто? Я ищу… — он достал из трусов (в форме синего слоника) маленькую бумажку в чем-то липко-бело-прозрачном, так подозрительно напоминавшем сперму. — Полянского.

— Все, это к тебе, Поляна, иди давай. — С улыбкой на охуевшей харе сказал друг и выпихнул меня наружу.

— Э… А вы кто? — Торжественно выпрямляясь, спросила я.

— Я — фея. — Не менее торжественно ответил мне мужик, и начал проделывать пассы в воздухе фалликом, который, по все видимости, служит ему волшебной палочкой. — Могу фейнуть, могу и захуярить.

Ну, насчет захуярить я не сомневаюсь.

Фаллос ткнулся мне прямо в правый сосок. Мужик заглох. Убрал фалку. Снова ткнул. Попружинил. Снял очки, и, пристально посмотрев на меня, дико заорал:

— БАБА?!!!!!!!!!!!!! Не может такого быть! В заявлении точно написано: Полянский! Так, девушка, уйди. Полянский — это тот красавчик, что за спиной твоей прячется?

Бло… Нет, мне же выгодно, чтобы он так считал, но… Этот джигурдоподобный наверняка имеет дело к Герману. Поэтому пришлось показать татуху. Дядька еще на несколько минут остолбенел, а потом, достав из трусов чупа-чупс, все в той же странной жидкости, начал задумчиво его сосать. И, насколько я поняла, то с явным знанием дела.

— Так… Такого быть просто не может. Скандал же разгорится… И чем только свет-наш-батюшка думал?! Совсем охренел. Думает, если гений, то все выбрыки с рук сойдут. У меня уже вместо жопы кратер образовался — подставляться самому, когда он напортачит. Еще и рангом понизили… Сученок. Никакой благодарности. Только и слышу: сделай то, сделай се, да побыстрее. А вот возьму и стану в позу. Метафорически. И хер кто его на территорию Гимназии пустит. Кому он, блять, нужен, с жопой уссурийского тигра вместо головы?

Самая лучшая тактика — молчать. Иногда кивать. Но главное — внимательно слушать. Очень внимательно. И запомнить все. А то, посмотрю, с разговорчивостью моего «повелителя», нихрена знать я не буду до последнего момента.

— Вот ты знаешь, девочка, чего я так переживаю? Ты даже не имеешь ни малейшего понятия, с кем связалась. Это заносчивый, тупой еблан, безмозглый, как индюк. Единственный его плюс — елдак хороший, добротный. Хотя… Думаю, он тебя бросит еще до того, как вы дойдете до…

— Валера! Заткнись, чертов транс.

— Кого ты трансом обозвал?! Я натуральный гей! — Возмутился праведным гневом Валера и отлип от моего плеча, оставив после себя мокрое пятно. — Чтоб ты в аду горел, изверг!

— Валера, давай не здесь! Я не могу спустить всю конспирацию в унитаз.

— Ого, как мы заговорили! а раньше тебе было похуй, аспид проклятый! Не пойду никуда! — И, для пущей убедительности, он стал в позу джедая, а фалочку взял как меч световой.

Герман выглядел растерянным. И жутко уставшим. Видимо, он не в первый раз сталкивается с подобным припадком у Валеры. Взглянул на Эндрю, кинул ему почти небрежно:

— Валите отсюда. Оба!

Я, конечно, рвалась остаться. Вот кому-кому, а мне интересно, что здесь таки произойдет. Но Андрею похуй, он просто, как таран, тащил меня за собой в мою комнату, где мы и заперлись. Изнутри. Вызвав, кстати, кучу вопросов у Остапыча и Шелдона. Но они, как оказалось, ничего не слышали.

— Поляна, что за хуйня? Это же наш новый лектор информатики, да? Ебануться, рак матки. И что это еще за хрен?

— Да не знаю я!

— Но ты ему показала татуху.

— Тебе показалось.

— Не хочешь говорить — так бы сразу и сказала. — Обиженно заявил Эндрю, но при этом не забыл присесть на мою кровать и с умным видом не сводить глаз с меня.

Интересно, он действительно считает, что медитация сработает? Нихера я ему не скажу. Хотя бы потому, что сама ничего не знаю. Горе луковое. Вот почему именно когда начинается все веселье, меня запирают? Особенно когда нихера не понятно, а так и хочется узнать, что ж происходит.

За дверью тишина. Хоть бы покричали что-нибудь, а? Ну мне ж до ужаса интересно! И ведь специально, падлы, молчат, аки партизаны доморощенные. Может, они тихо-тихо шепчутся? Да нет, все равно при наших тонких стенах, я б услышала. Да что ж они там так долго?!

В дверь тихо постучали, но я от внезапности подпрыгнула.

— Полянске боитсе? — не упустил кольнуть друг.

— Валите уже отсюда! Мешаете! — в два голоса заорали мои бабы, и пришлось открыть.

В коридоре стоял совсем несчастный Герман Иванович с красными отметинами на лице, подозрительно напоминавшими следы фаллоса. Его взгляд таил в себе всю горечь и обиды еврейского народа, несмотря на то, что сам он к таковым вряд ли принадлежал.

— Полянская, пошли.

Я неуверенно взглянула на Эндрю. Значит ли приглашение Германа, что и он пойдет с нами?

Но Герман только щелкнул пальцами, и Андрей, словно ему сменили мысли, подошел к Шелдону.

— Давай, поторапливайся.

Порой меня бесит его бесцеремонность. Видать, маловато ему Валера отшлепал.

В маленькой комнатушке амбал в своем пафосно-вычурном наряде, если, конечно, не учитывать его безвкусность, выглядел всезаполняюще. И, тем не менее, сам сгорбился, в огромных лапищах-лопатах держал литровую банку с чем-то отдаленно напоминающим чай. Чефир? Впрочем, неважно. Тушь потекла, и помада размазалась. Не знаю, что там у них случилось, но я ему сочувствую.

— Усаживайся давай, и побыстрее.

Пока я мостилась на кровати, подальше от ужасно благоухающего сиренью Валеры, Герман закрыл дверь на замок.

— Ну, давай, говори, что там случилось.

Балерун сделал глоток в полбанки, словно собираясь с мыслями. Глубоко вздохнул, и выдал гениальную фразу:

— Начались выборы.

Фу, блять, просто прелестно. Это ж так информативно! Вот почему нет ничего в сегодняшнем дне такого, что я бы могла понять об организации организации по борьбе с нечистью. Между прочим, я тоже с некоторых пор являюсь частью этого всего.

— А можно так, чтобы и мне понятно?

Валера удивленно глянул на моего «повелителя», потом на меня.

— Он ничего не рассказал, да?

— Именно. Нет, серьезно, чуть ли не обманом затащил в эту организацию, а толком ни слова не выдал. Все, говорит, секретно. Вот и где мотивация? И так я согласилась непонятно, на что, так хоть объяснить же нужно!

— Эй, я здесь. И все слышу.

— Помолчи! — На пару с Валерой заткнули нерадивого идиота.

— Вот именно поэтому я и говорю, что от него слишком много проблем! Даже самое простое дело — и то провернуть не может. Гений херов. Только бесоебить может. Ладно, слушай сюда: мы называем себя ХУЯК.

Пару секунд я таки продержалась, но потом ржач таки взял верх.

— Дай-ка угадаю: Харьковский Университет Ядерной Кибернетики?

— Бред какой. Мы — Херувимы Убийцы Явных Капостей. Нашу организацию основала сама Жанна Д’Арк. И она же была первым директором, пока не отдала Диабло свою девственность в пробирке.

— И как это?

— Да неважно. Сейчас директором является Гери Олдмен.

Эй-эй. Да неужели сам Гери Олдмен?! Черт подери, только ради этого я готова хоть сама продать Диабло девственность в пробирке, как бы это ни было. Жаль, что уже продавать нечего.

— Че, правда?

— Правда-правда. Так вот. Мы, как чистилище, находимся между Радом и Аем.

— Может, Раем и Адом?

Валера раздраженно махнул рукой.

— Я сказал правильно. Короче, каждые сто лет происходят выборы на пост Бога и Диабло. И на этот раз нас ждет пиздец. Всей нечисти не нравится подчиняться Диабло, они ждали подходящего момента, чтобы восстать. И он настал. Сейчас в Аю просто хрен-знает-что творится, учитывая то, что старый избранник уже не имеет власти, а нового еще не выбрали. Демонам похуй на мир живых, у них и так все хорошо внизу. Так что нечисть и решила прибрать к лапам нашу территорию.

— А кто предыдущий?

— Как кто? Ах, прости, ты ж совсем не в курсе. — Валера сделал второй, и последний глоток. — Адя, конечно. Ну, Гитлер который. Ага, а Раду тоже свои заморочки. И все бы там ангелочкам на арфах играть, да играть в «сдерни с друга фиговый листочек», да только им тоже стало скучно. И они благополучно предложили нам контракт по уничтожению нечисти. Нахера это все — непонятно, ведь мы и так сами это сделали. Ну, наша же территория. Тут еще и кандидаты жесткие. Всех перечислять не буду, но особую опасность как для человечества, так и для ХУЯКа составляют эти личности. — В руках у меня внезапным образом оказались две папочки с графой «СЕКРЕТНО». — Почитай на досуге, пригодится. И все бы ничего, но расследование замыслов ангелов и шпионаж за нечистью затормаживается тем, что один из самых лучших повелителей сейчас недееспособен. А на неделе выборов состоится партия казаков-разбойников. Мы в глубокой, вонючей, раздолбанной, порванной пизде. И все из-за тебя, гребанный бисексуал! — Валера уже откровенно плевался ядом в сторону игнорирующего нас обоих «повелителя». — А знаешь, почему?

— И почему же? — уныло спросил Герман, явно лишь для создания видимости диалога.

— Да все потому, что ты умудрился найти себе оружие женского пола!!! — перешел на визг балерун. — Где ты, блять, вообще ее выдрал? И с чего такая уверенность?

— Она — мое оружие. Если ОН не противился заключению контракта между нами, то, значит, так и надо.

— Да что ты?! Неужели я это слышу от атеиста, граничащего с сатанизмом и богохульством?!

Герман обиженно поежился:

— То, что я пытался Богу доказать, что его не существует, не значит, что я богохульник.

— Так какого хера ты делаешь в ХУЯКе? А? Молчишь? Так-то.

Что-то я нихуя не понимаю. Похоже, мне по счастливой случайности повезло лицезреть шизофрению. Где-то слышала, что они буйные. Ну, шизофреники. Ебать-копать, а если меня сейчас — тюк! — и по голове любым тупым предметом?! Я еще жить хочу!

Ну, а если серьезно, поиграли — и хватит. Мало ли, что эти больные наговорят. Но, как бы то ни было, эта парочка стремная. Хватит с меня и Тамары Егоровны, преподавателя русского в школе, вечно рассказывающей об энергетических вампирах, да ведьмах, и Мельника, нынешнего препода по аналитике, тоже чудика на всю голову. Эти же сумасшедшие! Полностью, без возврата! Да они же полностью веруют в то, что несут! Нет, я боюсь.

И в первую очередь — самой сойти с ума.

Я сжала обе тонкие папочки под мышкой. Сердце со страху громко-громко бьется, даже в ушах отдает, а щеки покраснели от мысли о предстоящем вранье. Боги, как я их боюсь! Вот так, после всего одной-единственной фразы я поняла, что, как обычно, влипла, куда не надо.

— Ты бесполезен, гений.

В его голосе прозвучало что-то далекое, тоскливое, но полное сочувствия. Словно они говорили о чем-то, что мне знать не нужно было. И эти чувства, которые, по сути, должны были остаться между этими двумя шизиками, затронули и меня. Теперь, ко всему прочему, я чувствую себя не просто лишней: я чувствую себя в чем-то виноватой.

Ох, как же будет стыдно перед ними двумя… Но, к сожалению, осознание неправдивости происходящего заставляет одуматься. Потом не смогу смотреть в глаза преподу. А если внезапно снова появится Валера… Твою ж мать! А ведь мне даже жалко его. Судя по его словам, Этот Герман — та еще заноза в заднице. В моей, кстати говоря, с недавних пор, тоже. Сама вляпалась. Позарилась на воздушные замки, халявное мороженое и волшебные бобы.

Ну, зато я говорила, что пожалею об этом. Я себя ненавижу. Презираю. Поскорее бы домой. Вконтакт, к Джеку Дениэлзу. Я по нему соскучилась. Тем более, мы же договорились списаться вечером! Мало того, я ж домашку по теорам не сделала.

— Я извиняюсь за грубость, но вынуждена вас покинуть.

— Ты надолго? — сразу же откликнулся информатик. Всем своим видом он показывал, что если я уйду, то Валера может еще чего натворить.

— До завтра. — Лаконично бросила я, и по-быстрячку направила свои стопы к выходу.

Похоже, Германа это не устраивает, ибо он сразу же подскочил и стал перед дверью, скрестив руки на груди.

— Что-то мне подсказывает, что больше ты не станешь заглядывать ко мне.

Да просто капитан же! Зрит в корень, чо. Друг мой, да я на километр к тебе не подскочу!

— Ты теперь принадлежишь мне. И, хочу сказать, куда бы не убегала, я тебя везде найду. Свободна. Вали, куда хочешь. И рюкзак свой забери, беда.

Судя по всему, Герман явно не в восторге от моей жалкой попытки сбежать. И опять это ощущение стыда.

Ведь, вроде бы, я ничего не сделала, но… Почему же опять преследует это позорное чувство неправильности? Я неправа?

Ну, уж нет. Все правильно. Это пока поначалу они такие безобидные, а потом как начнут… И параноидальные теории свои мне передадут. А я боюсь. Не хочу сойти с ума. Все, поиграли — и хватит.

Вся информация нагло спижжена с таких сайтов, как Вики и Лурка. Ну, и еще немного секретных материалов из запароленных архивов СБУ. Инфа является достоянием все инета. А если кому не нравится мой наглейший плагиат — оревуар, адьес, досвидос, Атос, Портос, Арамис и Д’Артаньян АЛАЛА ОДИН ВСЕХ И ВСЕ ЧЕТЫРЕ ОДНОГО ХОРОШАЯ ГРУППОВУШКА АХ БОЯРСКИЙ-БОЯРСКИЙ Я ВСЕГДА ТЕБЯ ПОДОЗРЕВАЛ КАК ТЫ ТАК МОГ ОТ МЕНЯ ПРЯТАТЬСЯ А НУ ИДИ ЕБИСЬ С МУШКЕТЕРАМИ В МОЕЙ ГОЛОВЕ КАК ЖАЛЬ ЧТО ЭТИХ КАДРОВ НЕТ В ФИЛЬМЕ. Спасибо за понимание. Я вас люблю, чего же боле, что я могу еще сказать... Наверное, треш, угар и содомия.

Ах, да, прошу прощения за нескладный стиль повествования в первой части. Так сказать, пробный выстрел. Хотя... Всем похуй.

* * *

Ох, ну и молодежь пошла. Так и норовит надурить. И эта красавица ничем не отличается от них всех. А я так надеялся… Но, что поделаешь, никто не сравнится с ним. Лучшее оружие и лучший повелитель… Да, хорошие были времена…

Да ладно, я тоже не тот, что семь лет назад. Мне уже тридцать три, и, несмотря на мою якобы гениальность, еще пара годков — и на пенсию. Старый Гер недолюбливает меня, да и ясно, почему: проблем — хер разгребешь, именно с тех самых пор, как не стало его любимого ученика. Порой хочется сказать, что я невиновен, но… Все Сообщество в курсе, что именно я дал ему уйти, что именно из-за меня так все получилось. Нет, это просто печально.

Не нравится мне, что Рад задумал что-то. Ну, что ангелочки испокон веков страдали ересью всякой — это общеизвестный факт. И что нечисть таки когда-нибудь, да взбунтуется, тоже. Но почему на нашей территории? Зачем Раду просить нас присматривать за демонами, если мы это и так будем делать? Еще и Ктулху проснулся. Да твою ж дивизию, ему мало пантеона старых богов? Нет, блин, надо и в эту жопу без мыла залезть. Скользкая мразь. Задолбал уже мне в аську стучаться. «Добавь, сука, в друзья»!!! Да что я, с ума совсем выжил? Чтоб ты меня поработил, а потом и мир, а там и до ВС недалеко! Нееее, друг мой, сиди себе под водицей. Рановато, конечно, тебе еще выползать. Если фанатики твои не добьются своего, уроды моральные.

— Что ты втыкаешь, маразматик?

Черт, совсем забыл, что Валера здесь. Не хочу опять резиновым членом по лицу, но, видимо, не избежать.

— Когда ж ты меня слушать научишься… Тоже мне, гений. — Уже раз в сотый за сегодня произнес стратег.

— Отстань, а? И без тебя тошно.

Зря я так. Этот неуравновешенный сразу же завелся с полуоборота, псих ненормальный, чтоб его. Вот как стратег он просто молодец, но как начнет мозги любить…

— Я, значит, тебя перед Гери Леонардовичем оправдываю, выслушиваю все, покрываю расходы на оружие, ибо своего у тебя нет…

— Уже есть, — попытался перевести стрелку я.

— Хуй! Головой хоть думаешь?! Или опять весь мозг в жопу в отпуск отправил? Какое из нее оружие?! Да это же не видано никем, чтобы баба, да орудием была.

Ну, вот, понеслась моча по трубам. Прекрасно знаю. Честное слово, упоминать о том, что Жанна Д’Арк тоже была оружием, нет смысла. После предательства ВС наложил проклятие на всех женщин. Но я-то причем? Я бы такой, что продолжил сам работать, но все с чего-то взяли, что повелитель без оружия — обычный человек. Да ладно, мои способности семь лет не исчезали, разве это не показатель моей готовности к бою? Так нет, надо Деду-Звездуну пророчество выдать. Самое обидное то, что об этом знаю только я. Просто черт знает что. Как я не люблю такого. Главное: почему именно мне? И как так получилось, что ВС сделал исключение, наделив ее способностями оружия? Интересно, какая у нее форма? Надеюсь, не двуручный меч.

Ну, хоть косточки на старости лет разомну. Правда, чую, что попа-жопа грядет. Как бы Апокалипсис не наступил. Хотя, мало ли, что в голову ВС ударит. А то давно он не веселился.

— Ясно все с тобой. Потом поговорим, когда обдумаешь ситуацию. И, пожалуйста, свяжись со мной или Проклом. Хочу заранее знать размеры пизды, в которую нам придется лезть, еще и тащить за собой эту милую бамбину.

Валера уже было взмахнул палкой своей, чтобы телепортироваться, но остановился, и, вздохнув, помотал головой.

— Гера, расторгни контракт с ней, пока не поздно. Не втягивай гражданских, это же чревато. Ты же сам понимаешь, что будет война. Нам бы самим выжить, не то, что такой домашней девочке.

Ну, что за напасть! Хрен с ним совладаешь. Как начнет свои нравоучения… Придется сказать. Если от меня отречется лучший стратег и лучший оружейник во всем Сообществе — можно спокойно идти пасти коров до конца жизни. И молиться, чтобы никто не прознал, что гениальный повелитель, почти заслуженный ветеран Третьей Войны имени Сидора Подуздоватого, бессилен без своих помощников.

— Так сказал Дед.

Валера дернулся, но даже не удостоил меня взгляда.

— Что ж, если так, то это в корне меняет дело. Обязательно свяжись с нами. И... Постарайся к ней не привязываться. ты же знаешь, чем это обычно заканчивается.

Он повернул ручку, вибратор противно зажужжал, испуская лучи света. Ненавижу перемещения, они слишком яркие. Зато, хоть избавлюсь от него, пусть и на короткий промежуток времени. Сам же не выдержит, и прискачет, стуча копытами, пугая гражданских и размахивая своей волшебной палочкой.

И без этой травести-дивы в курсе, что привязываться нельзя. По многим причинам. Например, это, как он уже сказал, чревато. Вот, в прошлый раз привязался, если так это можно назвать — а потом такое. Несмотря на распространенные неуставные отношения в системе повелитель — оружие, меня такое больше не устраивает. Да и кто к ней привяжется? Она ж ругается, как сапожник! Трагедию из всего строит. Месячные, что ли? А уважение? Где, блин, уважение? Я ж ее повелитель! Хозяин! Мама, папа, и все такое... Короче, с ней построже, да посуровей, а там, гляди, и неуставные отношения сторонкой обойдут. Да и вообще: кто сказал, что я собираюсь привязываться к какой-то гражданской, этой заблудшей овечке, чудом открывшей глаза на реальный мир? Нет, нет, и еще раз нет. У меня ВС есть, лучше буду по нему убиваться, хоть и пережил, да переварил все это.

Что-то настроение хреновое. Похоже, наша связь начинает укрепляться. Теперь вот передаем друг другу душевное состояние. Самый противный момент договора. А вот Беззвучный разговор лучше.

Ладно, надо проверить, что там уже случилось. Что-то подсказывает, что шок от услышанного играет здесь последнюю роль. Вот не хватало еще чего-нибудь вроде несчастной любви, и тому подобное.

Е-мое! Ух, как ее накрыло. Уж не ревет ли? Аж сам прослезился. Твою ж дивизию, глупая баба. Связался с гражданской — считай, что проблем не оберешься. Ладно, пойду, успокою. А то из-за переживаний в оружие не превратится, а это дело такое.

Маты были слышны в коридоре. Да вероятно, и в других комнатах, у меня-то звуконепроницаемая прошивка. Но такого разнообразия я еще не слышал. Даже страшновато немного стало. Упаси ВС попасться ей под горячую руку.

— Ах, ты ж блядский спермохлеб! Пидор! Мудак! Говношлюха! Ебанкрот! Я, значит, а он… Ну, и пиздуй себе! Пидор латентный! Хуй, те, фриц, между ягодиц! Игноришь, бля?! Едрить меня за пипиську слона, охуеть, бля, выход. Мерзкая подзалупная пиздопроебина! Козел!!!

Последние две фразы вообще я с трудом разобрал, ибо потонули они в нытье. Истинном бабском нытье. На крики слетелись соседки по комнате, начали выяснять, в чем дело. Судя по тому, как я сейчас себя чувствую, Полянский пока только сопли на кулак наматывает. Дар членораздельной речи покинул ее на ближайшие пару минут.

— Так, что тут у нас? Спокойно, нечего тут смотреть. Давайте, девушки, чайку организуйте.

Мои временные студентки очень нехотя освободили подход к этому несчастному чудовищу. Я прекрасно понимаю, что они сейчас смотрят на меня как на говно, но как-то не до них. Знали бы эти девицы, что мы сейчас намного ближе, чем кажется…

— Отстань от меня.

— И рад бы, но контракт объединяет наш ментал, так что я сейчас чувствую себя плохо. Собственно говоря, точно так же, как ты. Так что хватит реветь, и расскажи, что именно случилось.

— Пшел нахуй.

Девушки на заднем фоне немного офигели. Нда, мне вот интересно: она хоть иногда думает, что говорит? Или это у нее в порядке вещей, как и смотреть гей-порно, не контролируя свои эмоции, так и жаждущие выплеснуться в потоке невыносимо пошлых комментариев? С ума сойти. Если в Сообществе увидят ЭТО, в некотором смысле, недоразумение… Думаю, меня сожгут на костре как еретика.

Кстати, надо с соседками что-то сделать, а то и так свидетелей много. Щелчка пальцами хватило. Ну, я и не сомневался, что у гражданских малый потенциал к сопротивлению магии. Пусть и серой, самой простой.

— Давай, выкладывай уже. Серьезно, мне надоело уже видеть, как ты ревешь. И так проблем много, и восстановление душевного состояния нам явно не поможет.

Полянский насупилась, совсем по-детски вытерла слезы кулаками и злобно пробормотала:

— Все нормально. Видишь, я успокоилась. Давай, сделай их обратно и вали к себе.

Не зря мне мама говорила: ветер в голове попутным не бывает. Думает, что перестав плакать, отвяжется?

Словно я не чувствую как кошки скребутся на сердце, и этой обиды, которая ощущается больше всего. Это как плыть в бушующем океане, кишащем Кракеном, Ктулху, Лохнесским Чудовищем и кучей морских драконов на маленьком плоту, связанном зубной нитью. Значит, несчастная любовь.

Судя по тому, как она пыталась не смотреть на ноут, отгадка кроется там. Даже не спрашивая разрешения, я сел за него, и попытался было найти источник сей беды, но девчушка явно была против. С криками, визгами и царапаньем полезла отбирать. Пришлось применить к ней магию посерьезней. Так и застыла в полете за мной. Ничего, десятая ступень серой магии еще никому вреда не причинила.

Найти что-то среди кучи вкладок оказалось невозможным. Пришлось опять колдовать, хотя магия и техника не очень дружат. Зато результат не заставил себя ждать: на экране высветилась переписка с неким Джеком Дениэлзом.

Насколько я понял, Полянский имела неосторожность влюбиться по переписке, а объект воздыханий, живущий хер знает где, зачислил ее во френдзону.

Я глянул на того монстра, который мне буквально пару минут назад чуть не выцарапал глаза, мотивируя это тем, что «чужое брать нехорошо», на переписку, снова на нее, снова на переписку. Мило. Хеппи-энд для слабаков. Если она так расстроилась по такому поводу… Нет, серьезно, мне лучше ее не злить.

Глупая баба надеялась на то, что ей ответят взаимностью? Дура, еще себя мужиком называет. Так-так-так, не нравится мне это. Значит, влюбчивая. Не покатит. Надо исправить.

Прости меня, девочка, но лучше тебе избавиться от этой глупой привычки. Тем более, оружие с вечно разбитым сердцем мне ни к чему. Так что…

Серьезно, прости меня.

Заберу-ка я у тебя эту часть сердца. Так спокойнее.

— Что происходит? — Полянский довольно быстро очнулась.

На душе явно полегчало.

— Да так, все путем. Я просто… Хотел извиниться.

— За что?

— Неважно. Просто. Забудь, в общем. Собирайся, нам нужно показаться Старому Геру, пока он не прислал спецотряд. Поверь, проще самим пойти. А учитывая, как быстро распространяются слухи по Сообществу, лучше выдвигаться прямо сейчас. И… Ты потише, а то буйные у нас не в почете.

— Кто еще буйная? Сам заперся в комнату, без разрешения, еще и заморозил баб моих! Кстати, как это получилось? А? Расскажи, расскажи! И что там в руке держишь?

Что-что. Кусок сердца твоего, что еще.

— А? Это? Мясо. Потом расскажу, а если будешь себя хорошо вести — даже научу кое-чему.

Девчушка аж в лице переменилась. Не повезет же кому-то попасться на эту коварную смесь лукавинки, детского счастья и обиды.

— А разве я себя плохо веду?

— Слишком много ругаешься.

— Ничего не знаю. Это — всего лишь способ выражения эмоций. Ну научи, научи, научи!

Хм… Учитывая то, что я сейчас, по сути, нарушил Кодекс Сидора Ректального, и применил запрещенную серо-буро-козюльчатую магию уровня О:я-епу , чтобы совершить ритуал из ряда шаманхуеет, то, пожалуй, попытаться научить ее щелчком вызывать огонь будет самым безобидным действием. Тем более, что у нее явная восприимчивость к магии, раз даже нечисть сочла ее опасной.

— Посмотрим. Одевайся давай.

Видимо, мой ответ ее не очень удовлетворил, так как она продолжила ощупывать жертв серой магии с благоговейным выражением на хитрой морде, время от времени кидая в мою сторону умоляющие взгляды. Ну не буду же я прямо сейчас давать мастер-класс?

— Через пять минут зайду, чтоб была готова.

Щелчком отменив действие заклятия, я кинулся в комнату на поиски какой-либо маленькой баночки. Чуть не спалился. Хорошо, хоть отвлеклась.

Зачем я только это сделал? Можно было бы просто попытаться ограничить ее зрение, или наложить заклятие, скрывающее из ее виду всех особ мужского пола. Да что угодно, но взамен я буквально вырвал самую главную часть ее сердца.

Так, хватит об этом. А то мои сомнения еще передадутся, и она начнет артачиться.

Отлично, сердце в формалине, формалин в склянке, склянка в банке, на банке надпись: «панировочные сухари», банка в коробке, коробка в ящике, ящик в чемодане, чемодан в шкафу, шкаф ведет в Нарнию, а там хер что найдешь. Если что, постараемся надыбать. Пока лучше не думать об этом.

Тем более, что ни о каких привязанностях и речи быть не может. Чисто деловые отношения. так и должно быть. Только... Пожалуй, кусок этот я с собой прихвачу, мало ли.

Кроссовки надрывно зазвонили: « Йомаха, йомасо, алкипичаювеневеайго…» Бля. Простите мой французский, но порой не выдерживаешь в таких условиях. Я надеялся, что сигнал на отряд директора не сработает, но, похоже, веселье только началось. Значит, опоздали. Отряд ниндзей на подходе. Да, скорее всего, они уже на этаже. Едрена вошь, не успели. Черт возьми, теперь будет потеха на ресепшене, все секретутки со смеху подохнут, когда меня связанным занесут в кабинет Гера. Тьху.

— Сереброкрылый прибыли по мы Герман Гери приказу Леонардовича.

О, у нас новый спикер? Понабирают инвалидов всяких… То однорукий белый ниндзя, то одноглазый, то с тремя ушами. Теперь вот говорит как дебил, что только что с жарким боем сбежал из психбольницы, не забыв при этом натянуть на голову черную рубашку главврача, крича: «Я — шиноби!»

И как только дверь открыли? Я ж защиту поставил магическую. Устроили цирк. Не, ну надо же, додуматься: в коридоре, где в любую минуту — да что там, секунду, может пройти стадо гражданских, стоит орава голых мужиков, напялив футболки на головы, оставив открытыми лишь глаза. Несколько даже на потолок забрались. Висят вот это их причиндалы. И Полянская на заднем фоне, связанная, рот заклеен, красная, как помидор, из носа кровь течет, старательно отводит глаза в сторону от этой голой красоты, но собственный взгляд ее предает. Как бы в данной ситуации выразилось мое оружие? Ебать-копать? Ебать мой ржавый значок шерифа? Сто хуев мне в рот и якорь в жопу? Да неважно.

— Спасибо, но мы не нуждаемся в сопровождении.

Лидер этой кучки идиотов даже не моргнул глазом.

— Да вы что, глухие?! Я говорю: отпустите девчонку и покиньте помещение.

* * *

На ресепшене таки смеялись. Задолбали, идиотки безмозглые. За всю свою тридцатишестилетнюю жизнь они не принесли никакой пользы, кроме кофе, не говоря уже о помощи Сообществу. Зато как пообсуждать кого-нибудь — так впереди паровоза. Да и неважно.

Небрежно кинув нас посреди комнаты, ниндзи смылись. Судя по глазам Полянской, она пребывает в состоянии глубокого психодела. В голове неоновым желтым горело: «Кто эти люди и что я здесь делаю?!» Ну, вот, ментал продолжает налаживаться. Зато хоть забыла о нападавшей нечисти. Хотя, я тех чертей поблагодарить должен: теперь-то она как-то поспокойнее относится к проявлениям магии.

Гери, как всегда, пафосен. Развернулся на кресле, почти точно так же, как и в «Пятом элементе», поставил локти на стол, подпер сплетенными ладонями подбородок. Укоризненный взгляд, понимающая улыбка из ряда «и не такое видели».

Не двигаясь, старик снял с нас заклятие связывания.

— Герман, я бы не против услышать твое объяснение.

Черт. Мало того, что в голове вывеска сменилась на «Это же Гери Олдмен! ГЕРИ МАТЬ ЕГО ОЛДМЕН!!!!!!!1111», так еще и придется рассказать правду.

— Объяснение чего? — Попытался потянуть время я.

— Ну, для начала, почему ты заключил контракт с гражданской, тем более, женщиной? Только не говори, что не знаешь о том, что женщина оружием быть не может.

— Я…

Гери встал, и медленно подошел ко мне. Снял очки, отчего стал более похож на уставшего преподавателя литературы в университете, чем на Управляющего Сообществом имени Жанны Д’Арк, Великим и Непокобелимым, известным также как ХУЯК (Херувимы Убийцы Явных Капостей), или же попросту: Гимназией.

— Давай забудем обо всех разногласиях, царивших между нами ранее. Пойми: я не собираюсь тебя обвинять в чем-либо противозаконном, по крайней мере, если ты дашь мне более-менее адекватное объяснение твоим поступкам. Поэтому будь добр, Герман, перестань вести себя как ребенок. Хватит. Я устал ссориться.

Полянская была тише воды, ниже травы. Хоть что-то радует. Правда, те визги радости и счастья, а также флюиды, что активно (и непроизвольно) распространяла девушка и в мою голову, и в окружающую среду, не особо приносили удовольствия.

Что ж, придется опять произнести эту волшебную фразу.

— Так сказал Дед-Звездун.

Вопреки моим ожиданиям, Гери даже не удивился. Вообще ничего не сказал. Только развернулся и подошел к Полянской.

— Герман не познакомил нас, уж прости его. Порой этот парень бывает невежливым. Что ж, приятно познакомиться, Меня зовут Гери Леонардович, но ты можешь называть меня просто по имени. А ты — Полянский, если не ошибаюсь?

— Д-да. Приятно познакомиться, Гери.

Нет, такого наплыва эмоций я не выдержу, лучше поставлю щит. Не хватало, чтобы она еще обоссалась от счастья.

— Что ж, и как такое милое существо попало в такие дебри?

Милое? Видимо, с возрастом он совсем зрение утратил. При желании она может напоминать монголо-татар своей беспощадностью и шизофреника своей маниакальностью. Как сейчас, например.

— Ну... Так вот получилось. И — да, вы правы, Герман Иванович порой бывает некультурным.

Простите, что? Куда делось то матерящееся чудовище?! Что за кардинальные изменения? Почему со мной она не так мила?

— А ты не такая уж и простенькая, а? — Гери довольно рассмеялся и уселся обратно в кресло. — Присаживайтесь, нам предстоит долгий разговор.

Полянская сразу же уселась напротив него, немного напряженно ерзая на кресле. Я уж было хотел посмотреть на нее с укоризной, да понял, что бесполезно. Сейчас она в своей, отдельной вселенной. И меня там особо нет.

— Нечего нам обсуждать. Я теперь официально с оружием, договор заключен, и это не противоречит правилам, ведь так сказал Дед. Теперь могу спокойно вернуться к выполнению заданий. Кроме того, я прекрасно знаю о нынешнем положении вещей в Сообществе, и не без оснований считаю, что оставлять меня в запасе — это идиотизм чистой воды, тем более теперь, накануне войны.

Директор задумался. Мы не раз уже говорили на эту тему, и всегда я проигрывал эту словесную перепалку. Ничего, на этот раз у меня неоспоримые доказательства! Бва-ха-ха-ха-ха!

— Что ж, хорошо. Признаю, теперь, когда ты являешься повелителем по всем законам ХУЯКа, я не могу тебе запретить выполнять задания. Только одно мне непонятно: какой вид оружия у тебя?

Черт. Так и знал. Это была глупая идея, но что поделаешь, иначе — никак. Зато попытался.

— Ты же еще ни разу не превращалась, да? — Словно забыв обо мне, снова обратился к Полянскому директор.

— Да, честно говоря, я буквально несколько дней назад узнала о том, что я — оружие, так что...

— Ясно... — Гери хитро блеснул глазами.

Дура! Что ж творит-то?! Он теперь точно не разрешит воевать. Мало того — решит, что я с горя свихнулся и поместит в психлечебницу, откуда ниндзей берет. Просто прелесть.

— Вы уж извините меня, я только сегодня узнала, что тут у вас творится, и...

К концу фразы она умолкла, так и не договорив. Директор задумчиво рассматривал мое новое оружие, время от времени кивая своим мыслям. Вот так просто уйти я не рискнул — не то в том положении нахожусь, так что лучше побуяню потом. Интересно, как именно он пошлет меня в тыл.

— Я понял. Раз уж так сказал сам Дед, то нет смысла оспаривать его решение. Присаживайся, Герман, вы еще нескоро отсюда уйдете.

— То есть вы не расторгнете наш контракт?

— Конечно, нет. Да и это бессмысленно. Тем более, вам предстоит выполнить очень важную и сложную миссию. Что такое, Герман?

— Я просто немного удивлен. Это неважно. Что за миссия?

Гери достал точно такие же папочки, которые сунул Полянскому Валера.

— Как известно, сейчас в Раду и Аю проходят выборы. Главные кандидаты на пост Бога — Зевс, Фредди Меркьюри, Янукович, Джим Керри и Ктулху. На пост Диабло: Морфиус, Басков, Джастин Бибер, Боря Моисеев и Жириновский. По прогнозам аналитиков, выиграют Ктулху и Жириновский. Вот ирония: хоть где-то Жириновский выиграет. В папках их досье. Ознакомьтесь хорошенько. Вы должны будете любыми способами предотвратить это. Эти двое не должны стать Богом и Диабло.

— Когда выборы?

— Через неделю. У вас ровно семь дней на то, чтобы добраться края света и попасть в Ай и Рад. Дорогу, надеюсь, помнишь?

Я твердо кивнул. Конечно, я наизусть помнил эти два пути. Highway to hell и Stairway to heaven. Даже если применить магию — никогда не забуду.

— Отлично. Вам придется пройти через межмирье, другие автострады до главных дорог перекрыты — ремонт. А там сейчас, если не ошибаюсь, ежегодные бои. Придется через орду пробираться. Хотя, чего переживать-то? Ты у нас теперь с оружием, справишься.

Подколол, молодец.

— Сейчас же берите и читайте. До конца дня я свободен, но потом мне улетать нужно. Съемки. Фильм новый. Так что сегодня мы все должны обсудить.

Полянский, судя по всему, вообще ничего не соображает. Впрочем, она явно не ожидала, что Гери будет находиться рядом, при этом даже говорить с ней. На русском и без акцента. Связался с фанаткой. Просто прелесть.

Папочки с досье были потерты, но явно новые. Похоже, аналитики зачитали их до дыр, продумывая исход ситуации. Глядя на лицо Жириновского, я невольно задумался о том, какой он, черт подери, великий троль.

Жириновский Владимир Вольфович ( «Жирик», «Большой Ж», «Росийский Картман»)

Заместитель Председателя Госдумы РФ, лидер ЛДПР

Дата рождения: 25.04.1946

Место рождения, образование. Родился в Алма-Ате (Казахстан). В 1970 году окончил с отличием Институт восточных языков (впоследствии Институт стран Азии и Африки) при Московском государственном университете по специальности "Турция и турецкий язык". В 1977-м — вечернее отделение юридического факультета МГУ по специальности "юрист".

Владеет английским, французским, немецким и турецким языками.

Карьера. 1969-1970 гг. — стажировка в Гостелерадио и Госкомитете по внешним экономическим связям СССР.

1970-1972 гг. — служба в Вооруженных Силах СССР (в войсках Закавказского военного округа).

1972-1975 гг. — работа в секторе Западной Европы международного отдела Советского комитета защиты мира.

1975-1977 гг. — сотрудник деканата по работе с иностранными учащимися Высшей школы профсоюзного движения.

1977-1983 гг. — сотрудник Инюрколлегии Министерства юстиции СССР.

1983-1990 гг. — руководитель юридического отдела издательства "Мир".

С 31 марта 1990 года — председатель Либерально-демократической партии России (член партии с 1989 года, сперва она называлась ЛДПСС — Либерально-демократическая партия Советского Союза).

Был кандидатом от ЛДПР на должность Президента РСФСР в 1991 году и на должность Президента Российской Федерации на выборах 1996, 2000, 2008 гг.

Депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ I-IV созывов. В Госдуме I и II созывов был руководителем фракции ЛДПР, III и IV — заместителем Председателя Государственной Думы.

С декабря 2007 года — Депутат Госдумы РФ V созыва. Заместитель Председателя Государственной Думы Бориса Грызлова. Член Комитета по аграрным вопросам.

Член Постоянной делегации Федерального Собрания Российской Федерации в Парламентской ассамблее НАТО.

Штрихи к портрету. «Главная особенность — постоянное нахождение в крайней степени тревожно-возбужденного состояния, крайняя неудовлетворенность всем, что видит и о чем думает, крайняя раздражительность и брызгание слюной по любому поводу. В разговоре поочередное жонглирование и эквилибристика фактами из крайней демагогии и из теоретических знаний. Весь разговор строится на эмоциональном самовозбуждении и самонакачке.» — Ы. Ъ. Йух, главврач Чернобыльской лечебницы для психически стабильных политиков.

На выборах Президента РСФСР 12 июня 1991 года В.Жириновский занял 3-е место (победил Борис Ельцин). Во время попытки государственного переворота в августе 1991 открыто одобрил действия ГКЧП.

Очень импульсивный и эпатажный политик. Так, в 1995 году на съемках ток-шоу "Один на один" во время перебранки с Борисом Немцовым с криком "Подонок!" В.Жириновский выплеснул в лицо оппоненту сок. Когда Б.Немцов ответил тем же, лидер ЛДПР бросил в него стаканом, а затем — пудреницей с тальком. Едва ли не все публичные выступления пересыпаны яркими метафорами и "крепкими" выражениями.

На выборах Президента России в 1996 году занял 5-е место, снова проиграв Б.Ельцину. В 2000-м уступил В.Путину (снова 5-е место), а в 2008-м — Дмитрию Медведеву.

В Украине В.Жириновский попадал в список персон "нон-грата". По мнению представителей СБУ и ряда отечественных политиков, его высказывания представляли угрозу для национальной безопасности страны.

28 декабря 2011 года зарегистрирован участником президентских выборов 2012 года. Главный лозунг, который будет им использоваться: «Жириновский, или будет хуже»

Регалии. Доктор философских наук (в 1998-м защитил диссертацию по теме "Прошлое, настоящее и будущее русской нации"). Профессор международного права, профессор социологического факультета МГУ, почетный профессор Московского университета сервиса, почетный доктор Московского государственного лингвистического университета, академик Международной академии экологии и природопользования, действительный член Международной академии информатизации, почетный академик Академии естествознания, академик Академии социальных наук, член Академии безопасности и правопорядка, профессор Московского государственного открытого университета.

В 2000 году указом Президента РФ Владимира Путина "за заслуги в укреплении российской государственности и активную законотворческую деятельность" В.Жириновскому присвоено звание "Заслуженный юрист Российской Федерации".

Награжден орденами "За заслуги перед Отечеством" IV степени и Почета, целым рядом медалей, именным кортиком от Министерства внутренних дел РФ.

Приказом Министра обороны Российской Федерации № 107 от 27 марта 1995 г «В соответствии с частью 3 статьи ? Закона Российской Федерации „О воинской обязанности и военной службе“ и статьей 85 „Положения о порядке прохождения военной службы“ офицеру запаса» Владимиру Жириновскому присвоено воинское звание подполковника. До этого Жириновский имел звание капитан запаса. В настоящее время — полковник в отставке. По словам самого В.В.Жириновского, он является генерал-майором в отставке — звание было присвоено указом Президента РФ, но указ не был исполнен чиновниками.

Научная и творческая деятельность. Опубликовал свыше 500 книг, в том числе 100 томов своих произведений под названием "Политическая классика". Выпустил три сольних альбома: «Настоящий полковник» (1993), «Поёт Владимир Жириновский» (2003), «Для тех, кто в пробках» (2011)

Семья. Политик женат. У него есть сын, Игорь Лебедев, и два внука. Сын тоже депутат Госдумы РФ, возглавляет фракцию ЛДПР.

Комментарии аналитиков. Владимир Вольфович, он же Жирик, неоднократно высказывался по поводу необходимости введения необычных законов или кардинального изменения существующих, часто используя приёмы популизма. Но недавно он по несчастливой случайности пересекся с каким-то демоном, имя которого до сих пор не удалось раскрыть (Прим. — предположительно, это Веррен, склоняющий людей к нетерпимости), и с тех пор загорелся идеей сделать свою Россию в Аю, без «этих подонков и негодяев — пидорасов и гомодрил».

У меня глаза на лоб полезли. Большой Ж совсем уже охренел. Ему Рашки мало — так еще и в Ай полез? Урод. Его же теперь оттуда никак не вытащишь — хоть целую армию повелителей с оружием направляй. Устроил срач. Мало того, что там и так бардак творится, как и каждые выборы, так еще и он со своей предвыборной программой. Еще и геев дискриминирует. Валера будет орать и рваться на передовую, параллельно разрывая тельняшку на своей могучей волосатой груди и матерясь покруче чем мое новое оружие.

— Это что значит? — В надежде, что все досье — опечатка, я решил уточнить у старого Гера.

Директор недовольно поерзал на своем кожаном кресле, подарке от предыдущего Директора.

— Не задавай глупых вопросов. Герман, с каких это пор ты сомневаешься в моих приказах?

И тут я понял несколько вещей. Если Леонардович переживает, то дело плохо. А еще он очень неуверен в выигрыше нашей стороны, раз прибегает к такому бесперспективному, с его точки зрения, варианту, как мое участие в войне.

Полянский с самым умным видом смотрела в досье. Но, несмотря на ее псевдопонимающий взгляд, я так и понял, что она нихера не соображает в происходящем. Небось, еще и про Ктулху не слышала. Лавкрафта на нее не хватает!

Она подняла глаза, в которых ярко-оранжевым неоновым светом горела очередная надпись: «Не убивайте, отдам все сбережения! Там, под матрасом, 20 гривен лежат. Ну, еще в ящике с бельем фаллоимитатор лежит. Это все, что есть, только не убивайте!» Она либо рехнулась, либо уже так считает. По мне бы, так лучше с ума сойти, чем попасть в члены ХУЯК, но от судьбы не уйдешь, так что пусть привыкает. Потом проведу еще пару-тройку вступительных инструктажей. Для профилактики, чтоб не расслаблялась, да и ей будет очень полезно немного угомониться, а то энергия так и прет.

Ладно, с оружием потом разберемся. Сейчас — Ктулху.

Ктулху

Божество, Зверь миров, спящий на дне Тихого океана.

Дата рождения: ??.??.????

Место рождения, образование. Ктулху был порожден в мире Вурл в некой «двадцать третьей туманности». Нигде не учился. Он — бог, ему не надо. Владеет языком Древних, а также телепатией.

Карьера. Родился богом. Напал на Землю еще до того, как это стало мейнстримом. Зазвездившись от своих побед на нашей планете, забухал,и в один прекрасный день нажрался так, что упал в Тихий Океан, а его не менее пьяное потомство при попытке вытащить папашу упало туда же. С тех пор его жизнь пошла по наклонной, тут уж не до карьеры. Парализация, развитие телепатических способностей, жалкое существование под водой.

Штрихи к портрету. На вид Ктулху разными частями тела подобен осьминогу, дракону и человеку: согласно описанию Лавкрафта он зелёный, липкий и толстый, имеет голову как у осьминога, скрюченное драконоподобное тело, покрытое чешуёй и пару рудиментарных крыльев. Точный размер его не указывается, но, судя по рассказу «Зов Ктулху», он явно не меньше корабля средней величины.

Регалии. Особых наград, кроме подзатыльника от жены, не получал. Иногда схлопатывал подсрачник, а в особые дни — так еще и гранитной сковородой по щупальцам.

Научная и творческая деятельность. Учитывая отсутствие каких-либо развлечений под водой, Ктулху телепатически надоумил некоторых научных и творческих деятелей создать шыдэвры в его честь.

В музыке Ктулху посвящены следующие композиции:

The Call of Ktulu группы Metallica (Ride The Lightning, 1984 год)

The Thing That Should Not Be группы Metallica (Master Of Puppets, 1986 год)

Rite of Cthulhu группы Samael (Worship Him, 1991 год)

Shackled To The Trilithon Of Kutulu группы Bal-Sagoth

Cthulhu группы Therion (Beyond Sanctorum, 1992 год)

Kutulu (The Mad Arab Part II) группы Mercyful Fate (Into The Unknown, 1996 год)

Cthulhu Fhtagn группы Endura (Liber Leviathan, 1996 год)

R’lych Awakens группы Endura (Elder Signs, 1999 год)

The Call группы Dark Moor (Shadowland, 1999 год)

Cthulhu Dawn группы Cradle Of Filth (Midian, 2000 год)

Cthulhu Rising группы Draconian (Dark Oceans We Cry, 2002 год)

Kutulu! группы The Vision Bleak (Carpathia — A Dramatic Poem, 2005 год)

Grand Grimoire группы CrazY JulieT (Grand Memories, 2009 год)

From the Deeps группы 1349 (Hellfire, 2005 год)

Rise of Cthulhu группы Thriumvirath (альбом неизвестен)

Zov Cthulhu группы Mediavirus

Risen Kutulu группы Dromos (Voices, 2004 год)

Cthulhu группы The Acacia Strain (Continent, 2008 год)

Cthulhu Sleeps исполнителя Deadmau5 (2010 год)

Cthulhu Dreams исполнителя Deadmau5 (2012 год)

Также упоминается в рассказах таких писателей, как:

— Стивен Кинг, «Крауч-Энд» из сборника «Ночные кошмары и фантастические видения»

— Александр Рудазов; опубликована серия произведений про архимага Креола (цикл «Архимаг») и про демона Яцхена (цикл «Яцхен»), в которых спящий на дне моря циклопический архидемон Ктулху является одним из действующих лиц.

— Нил Гейман, рассказы «Я — Ктулху» (1987), «Особое шогготское» (1998).

— «Страшные сны ктулху», Мориарти Крэйг.

— Также Ктулху появляется в ипостаси одного из демонов в цикле романов Вадима Панова «Тайный город».

Особым достижением Ктулху является ведение небольшой колоночки в журнале «Игромания» на 300+ слов, где он ведет небольшой дайрик, рассказывая о своей тяжелой собачьей участи, жене стерве, детях-оболтусах и неблагодарственной натуре человеков.

Подписал договор с Абсурдопедией на 10 лет. Теперь вовсю ею пиарится. Кроме того, обзавелся собственными смайликами : (;,;), или {:? , а так же (jlj).

Семья. Бог женат, хотя он до сих пор считает, что это было не бракосочетание, а совокупление, просто жена туповата.

Жена: Идх-йаа

Дети: Гхатанотхоа, Йтхогтх и Цог-Оммог

Комментарии аналитиков. Как известно, у Ктулху большое количество культистов, разбросанных по всей планете. Призывая его («Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’лайх вгах’нагл фхтагн» — «В своём доме в Р’лайхе мёртвый Ктулху ждёт, сны видит»), они пытаются приблизить час его пробуждения, час, когда город, в котором он спит — Р’льех, поднимется над водами Тихого Океана. Пробуждение Ктулху считается началом Большого Пиздеца. Ктулху — инопланетное существо, чуждая форма жизни людям. И если он пробудится, то конец цивилизации — наименьшее, что может случиться. Что уж говорить о его приходе к власти. Так же, как и с Большим Ж, Ктулху не сам додумался баллотироваться. Предположительно, его надоумил кто-то из ангелов, обеспечив качественный пиар в Раду. К сожалению, даже приблизительно назвать того идиота не является возможным. Есть очень непроверенные способы его разозлить, после чего он начинает делать ошибки, на чем Ктулху можно и подловить. Он ненавидит, когда его имя коверкают (Цтулху) и когда фамильярно обращаются (Ктулху фхтагн! — Воистину фхтагн!).

Читая про Жириновского, Полянский утратил ту последнюю нить логики. Нет, опять применять опасную ступень магии, чтобы оторвать у нее тот мизерно малый кусок мозга, отвечающий за здравый смысл, я не рискну. Да и не здесь же.

Леонардович (или Лянардович — как его в редкие пьяные моменты величал Прокл) нажал на кнопку вызова, соединяющую с секретаршей, и через динамик послышался лениво-развязный голос зажравшейся женщин:

— А потом он мне... Представляешь, говорит, я, говорит, тебя, говорит, люблю! Представляешь, подруга, любит! А я ему такая: ты, говорю, когда Директором станешь, тогда и поговорим, а то Лянардович уже совсем плох... Чего мычишь? Да ничего он не услышыт, кнопка-то не нажа... Ой, Гери Леонардович, простите, не заметила...

Гери, казалось, даже умилился перемен ее тона. Пха. Так этой овце и надо. Надеюсь, он ее уволит, а то совсем распоясались бабы.

— Я это... Не это имела в виду... Ну, вы понимаете.

— Аделаида Евлампиевна.

— Да, Гери Леонадович?

— Я так рад, что вы беспокоитесь о руководстве Гимназией. Вы, наверное, еще и согласитесь проспонсировать Германа Сереброкрылого, ведь выполнение миссии сейчас стало дорогой роскошью, тем более, на пороге войны. Думаю, вашей премии ему хватит, да и вы к пенсионному возрасту расплатитесь.

Из динамика послышался тихий смешок подруги, счастливой от того, что не попала под раздачу трындюлей, и хруст (видимо, Аделаида с горя сломала карандаш или ручку), а потом шмяк и крик боли на заднем фоне.

— А сейчас, дорогая моя, будьте добры, принесите три чашечки кофе и сосисок в тесте из столовой. И хотелось бы побыстрее.

Все так же мило улыбаясь, он посмотрел на меня. Не нравится мне эта частая смена настроения. Минут пять назад буквально переживал и дергался, а сейчас он больше похож на рассвирепевшего дракона. Редко когда видел его в таком состоянии.

— Ознакомились?

Мы кивнули.

— Судя по тому, как твое оружие выглядит, она мало что соображает в том, что происходит. Хоть бы в курс дела ввел девушку. Видно же, что неглупая, все поймет.

Мне аж обидно стало. Мало того, что эта красота неземная сидит, от комплимента сияет как солдатский сапог, как новенькая копейка, так и еще и старый Гер тут чудит без баяна. Любой в Гимназии скажет, что он — один из самых консервативных Директоров ХУЯКа, и если кем и возьмет работать женщин, так секретаршами, да и то — исключительно потому, что и так в Аю и Раду над нами прикалываются, что мы здесь одни нетрадиционалы неадекватные. И что сразу неадекватные? Мне-то все равно, я как бы из тех 99% нетрадиционалов, а Гери (тот самый, единственный гетеропроцент) беснуется. И дело не в том, что его раздражают шуточки нечисти, или же он женоненавистник... Есть правила, и он их четко блядет. То есть я хотел сказать, блюдет. Ну, и в основном нам попадаются вот такие бабы, как Аделаида Евлампиевна. И, собственно говоря, довольно странно, когда он так явно льстит этому чудовищу.

— Она — оружие, солдат, и ей положено знать не больше, чем разрешает повелитель. Что хозяин сказал — то и делает. А думать ей как раз не положено. Я и так ей слишком много позволил знать.

У девчушки был такой вид, словно я ведро говна на нее вылил. Идиот, а ведь так и есть. Переборщил немного со строгостью.

Леонардович и сам поостыл, укоризненно покачал головой. Я, наверное, не рискну снять ментальный щит, а то могу узнать еще больше о себе. Примерно в трех томиках, все нецензурщина.

— Когда вернетесь с миссии, я тебе в глаз дам. Не забудь извиниться перед девочкой. — Гери, похоже, всерьез взялся за мое «воспитание», да еще и проникся отцовско-дедовскими чувствами к Полянскому.

— «Когда»?

— Не «когда», а «если». — Поправил Лянардович и, казалось, забыл обо мне. — Уж извини его. Он и со своим предыдущим оружием был таким неотесанным мужланом.

В дверь постучали.

— Кто там? У меня совещание.

— Гери Леонардович, я кофе принесла. — Заискивающе-елейным голосочком протянула Аделаида Как-Ее-Там-Забыл.

— Ах, да, входите, дорогая.

Очень-очень осторожно она приоткрыла дверь. Сначала в узкой щели показался длиннющий нос, который словно вынюхивал, что и как тут у нас. Потом показался один ярко накрашенный глаз, затем пол лица, еще половина, одно плечо, одна нога...

— Да что ж вы так долго, дорогуша, побыстрее! — Нетерпеливо поторопил ее Директор.

Секретарша от неожиданности подпрыгнула, чуть не разлив кофе по громаднейшему разносу, переполненному разного рода выпечкой, среди которой еле выделялись три несчастные чашки со странно пахнущей бурдой.

Гери терпеливо ждал, пока она поставит перед каждым из нас по чашке. Лишь только ее обтянутая лосинами задница исчезла, так же медленно прикрыв за собой дверь, как и открыла, он продолжил разговор, попивая кофе. Внезапно мне показалось, что из наших трех чашек нормальный кофе только в его, а нам с Полянским не особо повезло попасть под гнев рассерженной секретутки, ведь именно мы являемся причиной отсутствия ее премии аж до пенсии.

— Впрочем, ты не обращай внимания, он всегда ведет себя так глупо, когда чего-то боится. Ну-ну, перестань киснуть, побить ты его всегда сможешь. Предлагаю, пока есть время, поговорить о нашем мире.

Полянский вяло улыбнулась, да так, что как-то жутковато стало. Может, я действительно погорячился с суровостью?

Она сделала глоток странно нелицеприятно пахнущей бурды, закашлялась. Я ринулся постучать ее по спине, но был награжден убийственным взглядом, после чего решил держаться немного подальше. Пришлось делать вид, что спина зачесалась. Очень редко, но, все же, бывали случаи в истории Гимназии, когда оружие бунтовало против своего повелителя и убивало его. Как-то не хочу стать еще одним таким редким случаем. Лучше посижу тут молча, подумаю, как отомстить за подсолнечное масло в перемешку с перцем в кофе. И как я, взрослый мужик, решивший быть суровым со своим оружием, докатился до того, что после сказанного, по сути, правила, теперь рискую быть в лучшем случае побитым. А, учитывая любовь к нетрадициональным штучкам у Полянского... Мало ли, решит еще снять порнуху со мной и Валерой. Она такая, она может.

Девчушка заела слойкой с орехами, струсила крошки на пол, и, посматривая краем глаза на кексы со сгущенкой, недовольно пробубнела:

— Да что тут говорить. Просто не могу систематизировать данные, вот и все. Мне нужно некоторое время для адаптации. Знаю я и про Ай, и про Рад, и про Чистилище ваше, которое ХУЯК. Слабовато систему улавливаю насчет выборов, а так, вроде, все просто. Хотя нет, еще мне очень интересно, с какого перепугу выборы устраиваются на... Эээ... Пост Бога и Диабло, верно? Да и как, собственно, все проходит. Да и чем плохи эти кандидатуры.

Вот ну надо же! Зато, когда обиженная мозги включает, и не сидит с отсутствующим выражением на лице, пытаясь понять, как отсюда выбраться домой. Или она просто злая? Надо бы поизучать ее подольше, а не сразу, с разгону, после месяца знакомства сливать всю информацию.

— Хм... Как бы тебе сказать... — Директор довольно задумался. Ее вопросы были более чем очевидными, но, несмотря на это, он явно был рад поговорить на эту тему. Он вообще поговорить любит. Особенно когда аудитория слушает, а не как я. — Ты как к религии относишься?

Полянский немного подумала, а потом с легкой гордостью в голосе заявила:

— Верю во всех богов.

— Политеистка, значит. Девочка, ты даже понятия не имеешь, насколько в правильное русло мыслишь. Хотя, и многоверы немного ограничены, но если сравнить с тем же христианством... В общем, есть теория о создании Вселенной одной определенной высшей Силой.

— Знаю-знаю, я как раз так и считаю. — Уже посмелее поддакнула девчушка, потянувшись за кексом.

Гери довольно улыбнулся, отчего на лице моего оружия расцвела невообразимо счастливая улыбка.

— Гера, осмелюсь спросить, как ты нашел столь милое создание, убеждениям которого позавидуют старожилы?

Я уж было хотел назвать точный адрес, но, как оказалось, я здесь для мебели. Ну, чтобы создать эффект толпы. Хорошо, хоть одежду на меня не вешают.

— Не пугайся так, дитя. Ты даже не представляешь, сколько времени и нервов требуется для того, чтобы тому или иному человеку доказать, что мир был создан не христианским, или иудейским, или исламским богом, не из-за большого взрыва, а всего лишь по воле заскучавшей Высшей Силы. Мы еще ее ВС называем — для простоты. Люди и без нее справились, напридумывали себе богов. Богов-то много, а иерархии никакой. Ну, ВС повеселилась немного, оставив все как есть, а потом просто решила, что и среди богов, и среди дьяволов должен быть кто-то главный. Ну, а так как монархия ей надоела, решила она, что определять, кто главный, будет народ. Выборы проходят каждые 74 года. Кстати, на пост Бога и Диабло может баллотироваться любой — и простой смертный, и ангел, и демон, хоть олень. Главное — чтобы за него проголосовали. Правда, для этого нужно принести в жертву десятиюродную сестру четвероюродного брата сводного крестного двоюродной бабушки свекра. Но, это лишь детали. В общем, сейчас очень шаткая ситуация и в Раду, и в Аю, и, что важнее всего, в мире людей. Межмирье, как всегда, поражает стабильностью. Обо всем рассказывать долго, а уже вечереет. Обрисую ситуацию в двух словах. Во время предвыборной кампании всегда творится беспредел, и Рад с Аем — не исключение. Ни демоны, ни ангелы власть особо не любят, и срывают выборы как могут. Это, конечно, вообще невозможно, потому что это, пожалуй, одна из тех немногих вещей, за которыми ВС очень пристально следит. Но сделать гадость может любой. Власть надо выбирать с умом, не пять же лет они править будут. Даже не знаю, кто опаснее: Жириновский, или Ктулху. Власть Жирика грозит разгоном всех нетрадициональных сексуальных меньшинств, войной на Рад, попыткой захватить межмирье и беспределом нечисти. Ктулху... Эта инопланетная тварь возомнила себя галактическим Иисусом, вот теперь и рвется к власти. Особенно мне нравится его слоган: «Устали? Проблемы на работе? Изменяет жена? Дети-дебилы? Друзья-кровопийцы? Светка из отдела кадров строит глазки? Любовница сосет не только член, но и деньги? Выход есть! Ктулху — и все проблемы исчезнут! Добавляйтесь в друзья вконтакте, id _Khtulhoo. Сойти с ума и быть счастливым, или жить своей жалкой жизнью? Выбор за тобой!» В общем, он запланировал всех превратить в себе подобных. Собственно говоря, тогда-то и настанет конец человечеству.

Леонардович угрюмо замолчал. Погрузившись в свои мысли, он медленно потягивал уже успевший остыть кофе. Полянский с трудом дожевывала, хотя нет, скорее допихивала в себя первый и последний кекс.

Я? Ну, а что я. У них тут своя атмосфера. Если так подумать, в моем присутствии вообще никто не нуждается. Можно было бы принять вид оскорбленной невинности, но, черт подери, сам нарвался. Аж обидно. Хорошо, хоть Валера ничего не узнает об этом разговоре, иначе будет мне это еще до конца жизни вспоминать. Нет, надо, все-таки, поговорить с Проклом. поссорились, что ли, раз оружейник ходит недотраханный. Вот так всегда: посрался с Проклом, а всю злобу смещает на мне, травести гребаный. Гребаная. А, фиг с ним.

Первой молчание нарушила девчушка. Собиралась несколько минут, словно аккумулировала мысль на языке, или же просто собирала в кучу мысли.

— Так а... Ну, это... Мы-то что сделать можем?

— Как что? Вы должны выиграть выборы, конечно! Это единственный способ предотвратить войну.

Я аж охренел немного. Мало того, что нам предстоит принимать участие в выборах без предвыборной кампании, пиара, рекламы, что там еще... Так еще нужно выиграть. И самое проблематичное — 74 года. Власть, конечно, это хорошо, только... Не нравится мне эта затея, ой как не нравится. Мутит что-то Гери.

— Ах, да, и последнее. Гера, передай своим друзьям, что они тоже идут. Я еще с ними свяжусь, но ты для закрепления напомни им, что они должны узнать, что затеял Рад.

Ах, да, эти еще интриганы... Не нравится мне все это. Мало того, что там бардак при власти, так еще и нечисть взбушевалась против такой формы контроля. Естественно, что мы будем зачищать все это дерьмо на своей территории. Вот и возникает вопрос: зачем ангелочкам нанимать нас для этого? Нестыковка. Если, конечно, они ничего не задумали.

Гери мельком глянул на часы, поправил шевелюру и встал со своего кресла, попутно умудрившись снять пиджак со спинки.

— Извините за спешку, но мне пора. Время подпирает. Меня не будет неделю, главным оставляю Адю. По всем вопросам к нему. Ну, удачи вам.

Он подошел ко мне и растроганно обнял, похлопывая по спине. Не ожидал, признаться. Я еще простоял в ступоре, пока он целовал руку Полянскому. Ну, охренеть. Что потом? Потоп? Вампиры перестанут солнечного света бояться? Кержаков попадет в ворота? В России будет другой президент? Валера станет гетеросексуалом? О, а, может, он перестанет меня своим фаллосом избивать?

Чуть ли не силком выперев нас в коридор, Директор закрыл дверь на замок. Щелчок замка в полной тишине прозвучал чуть ли не зловеще.

Честное слово, все у нас, в Ыкраине, так делается. Вечно тормоза через анальное отверстие. Гери-то и переживать особо не надо: он в случае нашего — нет, моего провала, может спокойно оставить пост Директора, да вернуться к своей скучной и унылой жизни голливудского актера. А вот что будет делать ХУЯК? Мало того, что нечисть в первую очередь нас разгромит, так еще и Жирик с Ктулху не упустят возможности приложить к этому руку. Или щупальца. Правда, гражданским тоже не повезет. Хотя бы потому, что на этот раз развязавшаяся Война, уже Четвертая, для них будет первой войной с нечистью, о которой они узнают, и последней, ибо до конца они не доживут. В наше время обычное население Земли не особо приспособлено к каким-либо проявлениям магии.

А еще меня радует отсутствие какого-либо плана. Признаться, не ожидал от Лянардовича такого непрофессионализма. Те же пять лет назад он бы выдал хотя бы приблизительный план действий, сразу же выписал ордер завхозу на выдачу нужных ништячков, приготовил группу щтех же ниндзей для сопровождения. Ну и пусть, что инвалиды, зато своей оголенной красотой они или попугают ненужных личностей, либо отвлекут. А сейчас... Это просто ужас. Нет, я, конечно, возбму Прокла за жабры и он придумает мне все, что нужно, но... Как-то странно. И эти прощальные объятия. Несомненно, что-то здесь не так. Именно, не так. Стал бы Гери Леонардович, ярый противник работы женщин в Гимназии, так спокойно отнестись к появлению Полянского? Еще и в качестве оружия. Твою ж мать, мне не нравится все это. Надеюсь, на него никто из демонов или ангелов не подействовал, иначе наш проигрыш в войне обеспечен.

Да и стал бы адекватно мыслящий Директор в такой сложный момент в жизни человечества оставлять его, по сути, на произвол судьбы? Более того, он оставил не своего заместителя, Риса Гречковича, а Адислава. Этого идиота, который толком-то и оружием повелевать не умеет. Так, принеси-подай, иди нахуй, не мешай. Я просто поражаюсь, как он может быть здесь за старшего, если по утрам не видит разницы между жопой и пальцем, а в ХУЯКе он находится только потому, что цитирую: «Ну, это... Здесь пожрать на халяву можно. И все дают. Я как иду по коридору, у всех встает». Да, фигура у него, конечно, хороша. И морда смазливая. Только в голове мозги из творога. Он же меня троллит все время. Какое там нужное снаряжение — на проезд не даст. Твою ж мать, это истинный идиотизм!

— Может, мы уже двинемся в какую-нибудь сторону?

Мое оружие, то самое, для которого я и отец, и мать, и сестра, и зять, стояло, скрестив руки под, как оказалось, объемной грудью.

Я вот что подумал... Может, ну, это... Того? А, ладно. Это же бессмысленно. Хотя бы потому, что во внутреннем кармане моего пиджака лежит маленькая баночка с частью ее сердца. Сам же решил, что ей не надо ни в кого влюбляться, пока не разрулим ситуацию. Вот и отлично. А потом... Ну, верну ее в прежнее состояние, а вместе с ним вернется и полувлюбленность-полуобида. А вообще... Надо будет как-то на досуге покопаться в ней.

— Да, пойдем. Нам нужно заглянуть кое к кому.

Удивительно, что она не пристала с расспросами, куда, к кому, зачем, как и почему. Вспомнить хотя бы тот момент, когда я заморозил ее соседок по комнате. А тут идет покорно, молчит, хмуровато поглядывает по сторонам, но как-то без энтузиазма. Странно, я думал, что она — оптимистка, самая что ни на есть непотопляемая. Да ладно, чего так серьез воспринимать мои слова?

Мы направились в новое крыло, это как раз недалеко — дойти до конца коридора, спуститься на лифте, пройти столовую и вахтера.

Меня хватило терпеть напряженное молчание до лифта. Ну, чего она как маленькая? Серьезно, я же предупреждал, нечего теперь обижаться. Я же прав, да?

— Эм... Хочешь, я тебя немного магии подучу?

Я знаю, что она просто не может отказаться. Вот по лицу видно, что и хочется, и гордость свое берет. Ради этого я даже ментальный щит снял: аж интересно стало, что там творится. Ну, такое заманчивое предложение же.

— Нет, спасибо. Обойдусь как-нибудь.

Наш ментал выглядел примерно как разговор маленького ангелочка-Полянского и чертенка-Полянского. Странно, она задает форму беззвучного разговора, еще и подавляет партнера. К счастью, не сильно, но принимать участие в формировании ментала я не могу, зато вполне спокойно могу наблюдать, говорить, и даже отключаться. А она, похоже, свое радио и не выключает. Круглосуточно пашет.

Так вот, возвращаясь к теме разговора внутренних «я» Полянской... Ангелочек орал, рвя на груди простынку, что «этот мудак, хамло и быдло» должен поплатиться за столь непочтительное отношение к «хозяйке». В это время бесенок, ковыряясь в носу, преспокойно заявил, что «хозяйка» уже лет так надцать мечтает овладеть хотя бы простыми приемами магии, так почему бы не забыть некоторые разногласия. Чем-то мне ее бес еврея напомнил. Ангелочек уже ударил пяткой в грудь и полез доставать освященный Тульский-Токарев для убеждения «дьявольского еретического отродья» в собственной правоте, но тут выскакивает громадный якудза наперевес с катаной, убивает и ангелочка, и чертенка, и со словами о какой-то гордости уходит. Дальше — пустой экран. Но суть я уловил.

Автоматика вежливо оповестила нас о том, что лифт приехал, и большие серебристые двери, расписанные похабщиной и пошлятиной, раскрылись. Внутри было нассано. Я даже не удивился. Очевидно, что здесь ехал Адечка, который по пьяни перепутал лифт с отходником. Да и надпись «Сереброкрылый — яйцеголовый» тоже как бы наталкивала на выводы.

Я поспешно заслонил спиной надпись. Наверное, ей еще не стоит знать о том, что я тут вроде козла отпущения. Ну, ладно, всем посрать. Только Гери вот никак не может простить уход любимого ученика, да и Адя злится, что я его каждый год в дартс обыгрываю.

— Ну, что, тебе даже не интересно, к кому мы идем?

Девчушка посмотрела на меня как на говно, и выдала весьма саркастично:

— Мне все равно. Я же думать не должна. Раз ты мне не сказал, то мне и знать не надо. Не мое это дело. Я же всего лишь солдат. Куда скажут — туда и иду.

Все, туше. Женщины. Как с ними разобраться?

— Ну, я не это хотел сказать...

— Да ладно?! Мало того, что ты внезапно появился, вчехлил мне неведомую обкуренную хуйню о том, что сам какой-то спецагент, так еще и я — твое оружие, так еще и поставил перед фактом, что я должна подчиняться. Ну, охуеть теперь, я неебически рада. Мне похуй, что все оружия с самого детства воспитываются по-особому. Ебала я все это в рот, понял? Нет, ну надо же, каков псих! Не пожалел даже средств, чтобы всю эту комедию разыграть. Не знаю, как ты провернул тему с Гери Олдменом, но учти: больше я ни на что не куплюсь. Так что смывай эту татушку с меня и я пошла домой!

Эм... Честно говоря, я даже и не думал, что так все повернется. Может, Валера был прав? Может, она действительно не подготовлена к осознанию этого всего, и лучше просто справиться без оружия? Хм. Но как же предсказание Деда-Звездуна? Похоже, я слишком увлекся предстоящей возможностью вернуться в строй ХУКЯа, что совсем не замечал очевидных вещей. Но... Без нее будет сложнее. Я, конечно, и без оружия справлюсь, но если я не смогу победить на выборах и в Раду, и в Аю? Не допускать же Валеру к власти. Прокл в любом случае не согласится, он такое не любит.

Но не заставлять же ее! Я и так рискую сейчас, приплетая гражданскую! А если с ней что-нибудь случится? Моя душа будет уничтожена без возможности реинкарнировать. Или же переродится в какого-нибудь павиана, орангутанга, или макаку, каждый раз удивляющуюся струе мочи и пробующей ее на вкус. И буду я до конца своей макачьей жизни ловить блох у таких же макак, как я.

Нет, не нужно мне такое счастье. И даже дело не в том, что со мной будет, если какая-нибудь беда приключится с девчушкой. Дело в самом факте какой-то, да любой беды, нависающей над ней. Вот же я кретин.

— Я... Да, хорошо. Тогда встретимся с Валерой, он у нас этим занимается.

Мы вышли из лифта. Этот этаж был полностью посвящен столовой. Надо бы там перекусить, но через большие окна я увидел Адю, так что мне как-то расхотелось. Потом поем. Или у Прокла. Надеюсь, Валера с ним, чтобы далеко и долго не бегать.

Адя обернулся, увидел меня. Я ему тыкнул фак, не выдержал, и похер на все условности. Задолбал маяться херней. Он в ответ разозлился, начал материться, даже встал из-за стола, но кто-то из рядом сидящих его остановил. Ну, он в ответ снял штаны, потряс своим членом, который, кстати, не такой уж и баснословный, как о нем говорят, и небритыми яйцами; повернулся задницей, покрутил ею. Интересно, он думает, что этот танец шимпанзе в брачный период крут? Я в ответ жестом показал, чтобы он пошел отсасывать. На это наш «самый сексуальный повелитель» совсем обиделся и кинул в стекло пюрешкой. Ну, и что? На пол только потекло, плюс он схлопочет от работников столовой за трату еды и имущества.

Полянский за этим наблюдала с интересом, даже больше — с любопытством. Хмуро сложенные домиком светло-русые брови распрямились, а через некоторое время удивленно изогнулись, но когда она заметила, что я на нее смотрю, то обратно нахмурилась. Вот же дите малое.

Очередная проверка ментала показала, что это горюшко уже угомонилось, страсти прилегли поспать, а сама она даже немного и сожалеет о своей горячности.

Ну, нет. Раз Лянардович, кем бы он на самом деле ни был, дал мне полную свободу действий, то я, пожалуй, могу спокойно решить возникшую проблему с гражданской. Только с Проклом посоветуюсь, он-то уж точно не начнет бредятину нести.

Я уж, было, даже хотел ее приобнять за плечи. Для успокоения, поддержки. Видно же, что Полянскому некомфортно в этом помещении, среди незнакомых людей. Даже общение с кумиром не помогло: эйфория быстро прошла. Ну, в этом только я виноват. Да только подумал, что это уже нарушение уставных отношений по всем параметрам, а их лучше сохранить, пусть и на короткий срок.

Старый дедок, в молодости и сам бывший повелителем, окинул меня озорным взглядом из-под кустистых белых бровей, усмехаясь в длинную седую бороду, как у китайских мудрецов. Я знаю, его откровенно веселила возникшая ситуация, да и Полянский, по ходу, понравилась ему. Вот как она это делает?! Просто невероятно! Честное слово, аж порой обидно, что на меня не действует ее харизма. А, может, рядом со мной она не считает нужным быть милой и хорошей. Мне остались только серые будни и немного бытовухи.

Я быстро кивнул ему, и направился в новое крыло. Девчушка шла следом, все время оглядываясь. Все-таки любопытство берет верх. Улыбнулась вахтеру, отвлеклась на витраж, выполненный под заказ еще Леонардо да Винчи: умирающий, лежащий на кровати, по бокам сидят христианский Бог и Дьявол, играют на его коленях в карты. На заднем фоне стоит Жанна Д’арк с помутненными глазами и страшной улыбкой, держит в руках по мечу, замахиваясь и на Бога, и на Дьявола.

Проход в новое крыло был через зеркало, точнее, омут. Я быстро перешагнул порог. Полянский, засмотревшись на витраж, не заметила, что тут немного нестандартный проход, и, когда вынырнула, испуганно начала вертеться по сторонам, открыв рот, чтобы вдохнуть как можно больше воздуха. А еще она вцепилась в меня. Это так забавно смотрелось, что я даже немного хихикнул, и она сразу же отпустила мою руку.

— Что смешного?

— Да ничего. Никогда не ныряла?

— Боюсь утонуть. — Хмуро бросила она, оглядываясь по сторонам. — Еще долго идти?

— Да нет, мы уже на месте. Сейчас, только надо позвать хозяина апартаментов.

Прокл, собственно, владеющий целым одним крылом огромного здания Гимназии, которое сам нелегально и пристроил, обычно сидел здесь, на первом этаже, в гостиной, и читал газету. Или просто грелся у камина. Но, оглянув все 175 квадратных метров «маленькой», как он сам сказал, гостиной, владельца не удалось обнаружить. Только в углу, в самом неосвещенном месте, скрипел диван. Мерно скрипел.

В тот самый момент, когда я зашел сюда, скрип угомонился, и теперь они просто пытались одеться.

В повисшем неловком молчании я умудрился услышать мысли Валеры, который грозился мне оторвать член, засунуть его в рот и поджечь.

И тут выглядывают два тела на свет. Прокл, все еще пытающийся застегнуть ширинку и параллельно прикрыть рубашкой засосы и укусы на груди и шее, и Валера, потрепанный, потирающий спину и задницу.

Первым подал голос Валера:

— Любимый, можно я его убью?

Прокл растерянно посмотрел на меня, потом на своего мужа, потом на Полянскую.

— Мы с тобой продолжим позже. — Тактик щипнул за задницу Валеру, и тот, хихикнув, ушел в спальню на второй этаж, не забыв послать воздушный засос.

Прокл подошел поближе, взял со стола очки, и одной рукой умудрился одеть их на нос, а второй — застегнуть ширинку.

— Кто тут у нас... Да неужели это та несчастная, кому привелось стать оружием Геры?..

Я проснулся в семь часов, где резинка от трусов? Ах, вот она, ах, вот она, на хую намотана!

Огромная благодарность эльфу-торговцу. Эльф, я знаю, что ты знаешь, что это ты. Так сказать, глас народа. Глава посвящена тебе. С любовью, аффтар. Не йунный, простите, возраст не позволяет. И не типичный, простите, гордость не позволяет.

Да. Точно. В конце Полянский станет Диабло, а Герман — Богом.

Приятного чтения.

Полянский.

Стервозное тригнидопроговно! Проперданутое блядодерьмо! Дрочепропердоватая манда! Выебучий трипиздодрочун! Трисраное говно! Сраногнойная сволота! Высраная сволотосука! Прогнидская гнида! Гандонохеровая мандогнидища! Пердомудоватый задрочепидер! Выпердоговенный хуй! Проссаная сучьескотина!

Так, когда, наконец, мой родник временно иссяк, можно и поговорить на языке плебеев.

Какого, блять, хуя, здесь происходит?! Нет, ну ебанный же ты, блять, коловорот!

Надо рассмотреть ситуацию подробно. Так, начало, пожалуй, можно опустить: сама виновата в том, что они подумали, будто я действительно им поверила. В любом случае, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО им поверила, так что нехер сетовать.

Но Герман... Блять, Герман! Это, ебушки-воробушки, просто в голову не укладывается! Столько всего интересного... А он взял, и испортил настроение, хуй ушастый. Даже не так — ухожоп. Вот издевается над ним Адя — пусть дальше и продолжает в том же духе. Заслужил. Кем он вообще себя возомнил, засранец, гений, бля, несчастный?! Ни кола, ни двора, а если бы я не согласилась на эту всю мудоебию — так еще и без оружия, сидел бы себе в тылу, тараканов гонял, да кофе готовил Гери Олдмену.

Это все из-за него началось. И нечисть, и вот это все. Вот же говнюк. Оружие, говорит, думать не должно. О, да, несомненно, я поддалась на уговоры, насрала на остатки здравого смысла именно ради того, чтобы пойти туда, не знаю куда, в сопровождении непонятно, кого, да еще и с явными расстройствами психики! Вот же жопа кита.

Так, он там что-то про ментал говорил. Это типа когда мысли друг друга читаем? Надо будет поработать над этим. Полюбэ, есть какой-то способ борьбы с этой неполадкой. Ну, типа как в шестой части Гарри Поттера Северус учил очкарика абстрагироваться от попыток Волдика внедриться в разум.

Бля, он же сейчас это все слышит!

Пшел нахуй, говно, иначе отберу фаллос у Валеры и изъелдачу тебя по охеревшей морде!

Сереброкрылый дернулся, сделал пару шагов от меня, а в голове тихо-тихо прозвучало: «Че сразу говно-то?», но больше никакого чужого присутствия в голове не ощущалось.

-Так-так... Кто у нас тут? Неужели та несчастная, которой не повезло стать оружием нашего гениального друга?

Это что еще за хуй? Симпатичен, не спорю, да и ростом повыше, чем этот герой будет. Очкарик. По ходу, буду втихаря фапать на него. Но потом, а сейчас у меня как раз настроение всем педали разводить. Вот потеха будет! Заодно поразвлекусь, а то в такой обстановке стрессовой только морщины на задницу нажить можно.

— Несчастная не я, а тот, кто умудрился взять меня оружием. Что здесь творится? Вы, молодой человек, кто? Че-на надо?

Очкарик поправил самую выдающуюся часть своего лица — ширинку, и с загадочной улыбкой жестом предложил присесть на одно из двух кожаных кресел рядом с письменным столом.

-Я постою. Ты кто, блять, такой?

Герман печально вздохнул со своего места, но одного ярого взгляда хватило, чтобы он сжался в комочек и сидел себе тихо да незаметно. Ничего, устрою я вам тут свой мир, с блекджеком и шлюхами. Закачаетесь.

— Прокл. — Очкарик взял мою ладонь в руку, поднес к губам. — Мы знакомы, мадам Настаси, только вы могли лицезреть мою звероформу.

Так. Ладно. Только потому, что он — милаша, не буду сильно кричать. Тем более, он повоспитаннее будет, чем этот хуй моржовый.

И тут мой «повелитель» подал голос.

— Прокл, верни все обратно. Расторгни контракт. Хоть его и заключал Валера, но я знаю, ты тоже можешь это сделать.

— Гера, погоди. Чего распаниковался?

— Да некогда нам ждать! — И тут он глазом так шизофренично приморгнул, словно тик напал. — Ну, ты понимаешь.

Короче, все как обычно. Без меня не обойтись. Не зря он меня бесит, идиот.

— Значит, так. Никто ничего не расторгает. Сам хотел, чтобы я была твоим оружием — вот и получай. Нечего мне теперь. Сначала говоришь одно, а потом — другое. Кто еще здесь баба.

Гера так обиженно взглянул, что мне даже немного совестно стало, что так наседаю на бедного. Но, с другой стороны, он — тридцатилетний мужик, и я — как минимум на десяток годов младше, еще и по положению ниже. Нехуй тут меня гнобить, поди, не на ту напали. Я вам устрою здесь разгон.

— Хватит уже пререкаться, мелкая! Ну, выразился неправильно раз — так что теперь, три года клевать меня будешь?

— И буду! Кто, блять, так вообще делает? Мудак. Нормально не можешь объяснить — проси кого-нибудь. Составляй список того, что надо рассказать. А то, блять, посулил мне приключения, даже не акцентировав внимания на том, что у меня будут свои обязанности, а потом я должна выслушивать твои, значит, взгляды на мое поведение? А не пойти ли ка тебе... НАХУЙ?!

У Геры, постепенно принимавшего вид жаренного апельсина, глаз уже типался на постоянной основе.

— В рот мне кило печенья, ты просто невыносима! Вообще-то, между прочим, к твоему сведению, так и должно себя вести нормальное оружие.

— Поправочка: при условии, что он росло и воспитывалось как оружие, средство для удовлетворения прихотей своего будущего хозяина! И вообще: зачем тогда оправдываешься, если считаешь, что прав? Шах и мат.

И вообще: хоть бы «спасибо» сказал. Если бы не я, то Гери Леонардович вряд ли отправил его на это задание.

— Значит, так, Прокл.

— Да, мадам?

— Насколько я поняла, у вас тут пиздец. Нихера не ясно, творится какая-то упоротая пиздаболия... Короче, мне нравится. Тем более, авось, и прояснится что после моего участия.

И опять Сереброкрылый, заново обретя речь, встрял в мой весьма конструктивный диалог с этим... Кем-то, в общем.

— Так, никакой отсебятины! Раз уж меня здесь ни во что не ставят как авторитета, то хотя бы послушали как опытного повелителя. Значит, так, Полянский: с тобой поговорим потом. Отдельно. Наедине. Прокл?

— Нда-да? — Вальяжно спросил очкарик, рассевшись на втором кресле. А я-то уж надеялась его оприходовать. Типа, в большой семье клювом не щелкают?

— Слушай внимательно. Что-то творится со старым Гером. Либо он заболел, либо это вообще не он.

Пресвятые брови Брежнева мне на уши! Это, что, я тогда не настоящего Гери видела? Вот же бля. А я-то уж надеялась... Эх... А, ладно, все равно фоток не сделала. Жизнь прожита зря. Хотя, нет, он же брал меня за руки! Я не буду их мыть.

Никогда. И похуй, что это был не настоящий.

— Да не маячь ты, женщина! — Раздраженно выдал Герман, а потом щелкнул пальцами, и его кресло превратилось в мини-диван, или макси-кресло. Вот прямо тютелька в тютельку места на двоих хватало.

Нет, я, конечно, могла бы еще метафорически постоять в позе, но как-то это нифантан. Лучше ка я присяду как умею, неуклюже, при этом параллельно больно ударив этого взрослого говнюка по коленке.

Пусть кривится от боли, мудак. Я себя в обиду не дам.

— Еще раз... — Злобно прошипел Гера, но я с легкостью его перебила.

— И что? Что ты мне сделаешь? Контракт расторгать никто не будет, а наказать меня ты вообще не в силах. Ты даже не в силах заставить считаться с собой, и я не о себе сейчас говорила.

Туше. Баттхерт. Эм, не то, чтобы я хотела прямо таки по больному... Ну, как получилось.

Очкарик втихаря смеялся, но когда повелитель взглянул на него, то даже не стал скрывать этого.

— Нет, ну она права же! Ладно, все-все, молчу. Только перестань смотреть на меня так.

— И как это? — Едко уточнил Гера.

— Как Ленин на буржуазию. Как инквизиторы на ведьму. Как натурал на Бибера, Азиса, Моисеева или Баскова. Или на них всех вместе. Как ЛГБТ-сообщество на законопроект от запрете пропаганды ЛГБТ. Как Киркоров на журналистку в розовой кофточке. Как углы всей мебели в квартире на мизинцы на ногах. Как...

— Да понял я уже! Хватит этих сравнений. Значит, так. — Он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. Коварная рука коварно приобняла меня за плечо. Я сделала вид, что не заметила. — Лянардович, или тот, кто выдает себя за него, дал мне несколько ценных указаний по поводу дальнейших действий. Короче, он хочет, чтобы мы с ней перехватили бразды правления Радом и Аем. На весь срок, так сказать. Говорит, что это — единственный способ избежать Большого Пиздеца, который настанет с приходом к власти Жирика и Ктулху.

— А мы с Валерой, я так полагаю, должны вам в этом помочь.

— Да. Он вам разве не говорил?

— Говорил-то он говорил. Только я вообще не ебу знать, каким макаром мы определим зачинщика этой всей истории. Плюс, Рад не даст особо там поиграть в Шерлоков. Нельзя просто взять, и разузнать все у хитровыебанных ангелочков. Кроме того, сложновато будет пройти через межмирье. Там сейчас своя атмосфера.

Прокл задумчиво посмотрел куда-то вдаль настолько пафосно, что мне померещился закат за его спиной и героическая задумчивая музыка.

Стоп. Я только сейчас это осознала. 74 года быть правителем?! Э... ШТО? Не уверена, что готова к такой ответственности.

— Эм... У меня пара вопросов.

— Давай уже. — Небрежно бросил Герман, за что моментально поплатился.

— Я смотрю, ты без пиздюлей, как без пряников.

— А?

— Хуй на! Не к тебе обращаюсь, поди. Сиди себе, и думай своими гениальными мозгами, а я пока с Проклом потолкую.

Сереброкрылый возмущенно засопел, заерзал на стуле, но промолчал. Руки на груди сложил. Домогается, чтоли? А, ладно, чего бы и нет. Джек уж забыт и выкинут по ненадобности и нервотрепности. Да, нужно сделать пометку, что это был последний раз, когда я на него наехала. Мало ли, а, может, сорвется, и что потом? Он же у нас тут нащальнике, накажет еще как-нибудь.

Прокл очнулся из своего задумчивого небытия, и закат вместе с музыкой исчезли.

— М?

— Во-первых, мне не нравится, что придется сидеть на этом посту столько лет. Я постарею и умру, не говоря уже о том, что случится с моей прошлой жизнью. Хотя, кого я обманываю... Это УЖЕ случилось. Да и что вообще делает Бог и Диабло? Что-то же входит в их обязанности, да? Ну, там я не знаю... Следить, чтобы в мире все чтили заповеди, были хорошими, вели праведную жизнь, или типа наоборот, сподвигать их на плохие поступки, да забирать души себе, а потом жестко пытать. Иногда анально. Не знаю. Слишком все запутанно.

Очкарик мягко улыбнулся. Всем своим видом он излучал спокойствие, мудрость, словно покровитель. И я — неразумное дитя. И, пожалуй, впервые в жизни меня не раздражала эта легкая высокомерность по отношению ко мне. Думаю, я с ним полажу.

— Нет-нет, ты слишком глубоко копаешь. Для этого есть другие персонажи, и они-то как раз не нуждаются в избрании. Как бы тебе объяснить... Все гораздо проще. Тебе главное что? Смотреть, чтобы ангелы или демоны не порвали друг другу пердаки от вечной анальной ебли, наблюдать за глубоко верующими, решившими в кои-то веки заняться сексом, незаметно подбрасывать в колу мэнтос, стырить у парочки геев все презики прямо перед тем, когда им приспичит хорошенько потрахаться, потому что заниматься сексом без резинки ОХУЕННО...

— Не надо мне тут подробностей твоих предпочтений, ладно? — Подал голос Гера, и сразу же вернулся в свой астрал. И молодец.

— ... Портить статьи в Википедии, спорить с ВС по поводу одной суки...

— Какой суки?

— Да гравитации же. В общем, ты поняла, да? Все не так сложно. Самое главное — следить за подчиненными, чтобы не натворили чего. Просто в скором времени может наскучить, но ты, думаю, сможешь себя развлечь. Уж ты-то как раз сможешь.

— Ладно, допустим. Теперь я точно не уверена в своем выборе, но с этим потом разберемся. Меня больше другое интересует: раз уж я — оружие, и при этом ни сном ни духом не ебу, что делать, как вы собираетесь пробудить во мне те дремлющие способности?

* * *

Я ошибалась. О, как жестоко я ошибалась! Никогда, больше никогда не буду доверять странному лектору информатики и фиолетовому белку в человеческом обличье.

Потому что это — тотальный пиздец.

Я даже не знаю, что хуже из всего этого. С портретом Джигурды на всю грудь я еще смириться могу. И с розовыми коньками. И костюмом слоника. И кучей всяких неебически тупых висюлек где только можно. И шапкой на голове, как у гопников, поставленной в стиле «а-ля гандон», чтобы уши оттопыривались. И пачкой презиков в руке. Но, блять, смириться с тем, что мне надо говорить, я не могу. Спрашивать, зачем мне презики, я не стала.

Потому что это такой ебанный пиздец, что просто ужас.

Герман и Прокл предусмотрительно отбежали на пару сотен метров, дабы я не сделала чего. А сделаю, обязательно. Рано или поздно. В общем, лучше уж на лыжах по асфальту пытаться ехать.

— Ну, ты там собираешься или как? Время поджимает! — Раздраженно кто-то крикнул. С этого места плохо слышно, кто именно, поэтому пизды отхватят оба.

Единственное, что меня радовало, — что эти упыри далеко и если уж и наблюдают, то хотя бы не слышат.

— Я, Полянский, оружие Германа Сереброкрылого, призываю владык этого поля Крота Афанасия и Червяка Анатолия раскупорить меня. Найдите мои силы, как джедай нашел ситха, как двери нашли прищемленный палец, как голова находит место для удара в маршрутке, как Путин нашел Медведева, как Азис нашел своих Мразишей, как тычинка нашла тычинку, а пестик — пестик, как опытная порно-актриса нашла свой первый фаллоимитатор, как старик нашел у бабки сусеки для поскреба, как Прокл нашел Валеру, а Герман — меня. Ууууультраааааафиолееет! Ииииинфраааааакраааасный! Сиииинхрооооофазотроооон! Кошка или крот, слоник или кот? Дать или не дать? Вот в чем вопрос: сколько стоит кило кактусов?

Только за эту тираду я готова их обоих убить. А теперь самое страшное. Я должна делать неопределенные движения телом, которые Гера весьма туманно окрестил «ритуальным танцем», и петь не менее ритуальную песню. По земле на роликах танцевать, блять. Я определенно въебу ему щей. А нет, уже въебала. Хотя, это меня не остановит.

— Червяк Анатолий ищет покушать,

Но крот Афанасий нашел его раньше.

Вот такая вот жизнь: без упрека, без фальши

Он искал, он искал, а его нашли раньше.

И нихуя. Я в сердцах зашвырнула гондоны куда-то вперед, подальше с глаз, хотя это дело такое — в хозяйстве очень пригодится. Шапку кинула под ноги и даже чисто символично попыталась потоптаться по ней, когда меня накрыло. Колбасило минут пять, швыряло из стороны в сторону, подкидывало вверх, заставляло делать неадекватные движения ногами и не только. Я в порыве накрыва даже одежду с себя сорвала, полностью наплевав на все приличия и собственную нелюбовь оголяться перед чужими людьми, особенно у которых присутствует хуй в штанах. Но мне было откровенно похуй. Я себя чувствовала оборотнем. Моя кожа словно слазила, лопалась, трескалась. И самое странное — больно не было. Просто акт эксгибиционизма в запущенной форме.

Отпустило меня так же резко, как и вштырило. Я лежала на траве, и мне не было холодно, хотя сейчас ноябрь и должно быть как минимум морозно, в чистом полюшке-то. Все вокруг приобрело резкость, даже слишком. Я так мир вижу только когда в хлам пьяна. Ох, ну охереть теперь.

— Настаси? Ты там жива еще? — Совсем рядом проговорил Прокл.

И тут я поняла. Я ж голая, как сокол.

— Не подходите! — Что есть сил закричала я, точнее, попыталась, но вышло как-то гулко и с эхом.

Попытка прикрыться тоже особо не увенчалась успехом, потому что, оказывается, у меня нет конечностей. А если и есть, то я ими явно не умею пользоваться.

БЛЯ!!!111

— Гера! Герман, говнюк, что случилось?!! Я не могу пошевелиться! Геераааа!..

— Да не кричи ты, здесь я. Все хорошо. У тебя получилось.

От души отлегло немного, но теперь стало жутко интересно, как я выгляжу и почему они молча созерцают, не комментируя.

— Гера? Ты не стесняйся, скажи, че как?

— Ты — огнестрелка. — Как-то разочарованно протянул Прокл вместо Сереброкрылого.

— Это плохо?

— Это странно. Ни у кого в ХУЯКе нет и не было никогда огнестрельного оружия. Только холодное, только классика. Это... Странно.

Бля, ну пиздец. Я тут такая крутая, устраивала разгон, типа все они придурки, хуйней маются, а в итоге сама непонятно, что.

Я почувствовала, что мир начал подниматься. Или это я поднялась. Обычно такое укачивает, но сейчас как-то все проще было. Да и блевать некуда и нечем. И не из чего.

Нежно провели пальцами по боку. Откуда я знала, что это именно бок — не понятно.

— Какое хоть огнестрельное, конкретизируйте.

— Эм... Я не знаю. Я просто не разбираюсь в огнестрельном оружии, поэтому... — Начал было Гера, но Прокл его перебил:

— Снайперская винтовка. Ли-Энфилд, кажется. Стыдно, Гера, стыдно. И хватит ее гладить. Попробуй выстрелить, пока обратно не превратилась в человека.

А я прибалдела. Это так приятно было. И странно.

Но Сереброкрылый уже положил палец на курок, который почему-то оказался... эээ... Блять. Если нам придется стрелять много раз, то я не выдержу. Боги, и почему именно мой клитор должен был стать курком?!

Естественно, что пуля закосила, причем конкретно.

— Гер, ты что, совсем не целился? — Задумчиво протянул фиолетовый.

— Да нет, я как раз нормально старался прицелиться. Когда-то в школе учили, что-то в памяти засело, но оно само как-то получилось.

И тут меня снова накрыло. Само как-то, я даже не хотела пока возвращаться в человеческий облик.

Мужики пялились на меня долго и коварно. Я с откровенным ужасом подумала, что стою голяка, но одежда была на мне. Хотя чувствовала я себя немного на взводе. Конечно, если вспомнить, чем является курок и как на него нажал Гера.

Неспроста же пуля рванула не туда, куда надо.

И в глаза-то стыдно посмотреть этим красавцам, хорошо, хоть они не в курсе.

Да, блять, это неважно. Потом подумаю.

У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!!!

— Гера, получилось, получилось!

Повелитель растерянно улыбался, Прокл потрепал меня по голове, а я умудрилась на коньках подпрыгнуть к ним, да подвернула ногу, ебанулась на землю. Герман рванул ко мне, и пока я охала да ахала от боли, как наседка, кудахтал.

— Сильно?

— Да сильно, что, не видишь?

Вечно ноги подворачиваю. Больно, и пульсирует. Отекла.

— Ты — беда. Ладно, иди сюда. Пора бы нам вернуться уже.

Я даже вякнуть не успела — подхватил на руки, причем так неудобно, что я чуть не вывалилась.

— Поставь на место. Я и так не...ммм...пушинка, а если повторно ебанусь, так вообще от меня толку будет мало.

— Заткнись. — Только и сказал Гера.

И я заткнулась. Вот может же когда хочет, че б все время не доминировать?

Фиолетовый дал нам по щелбану, и мы мгновенно перенеслись в его апартаменты.

Где-то далеко, в одной из дальних комнат Валера явно готовил вкусняшку, судя по его жалким попыткам петь что-то из репертуара Бори Апреля и невероятно вкусного запаха, расплывшегося по гостиной. Мне, правда, было не до еды. Хотелось блевать, в ушах шумело, было херово, нога жутко пульсировала. Было настолько больно, что даже одинокая скупая мужская слеза скатилась по щеке.

Гера аккуратно посадил меня на диван, на котором буквально несколько часов назад занимались секс... гомоеблей Прокл с Валерой.

— Эластичный бинт, фастум-гель, подушку.

— И пачку «Кэмэла». — Голосом умирающего лебедя добавила я.

Стратег глянул на моего повелителя, тот кивнул:

— И пачку «Кэмэла».

Прокл мгновенно исчез, а Гера начал расшнуровывать конек. Резко дернул, что я аж подвыла с перепугу.

— Сильно больно?

— Блять, конечно, больно!

— Да не ори на меня, беда!

— Сам ты беда! Без меня ничего сделать не можешь. Вон, Адя какой-то занюханный тебя прессирует. Ну, нихуя, я тут разберусь. Только один человек может над тобой доминировать.

Резко снял эту хрень. Вроде бы и полегчало, но моя умная нога сразу поняла, что есть куда опухать и опухла. Сучка крашенная.

— И кто же это? — Заинтересованно вопросил Герман, заботливо вымазывая пофиолетовевшую конечность в гель, оперативно притарабаненный Проклом.

— Ясен хуй: я это.

— Не доросла еще доминировать, женщина. — Туго забинтовав ногу, подытожил повелитель.

Ох, ну конечно, кто бы, блять, сомневался! И почему это я не удивлена, а? Вот если посмотреть правде в глаза: он даже не может заставить меня повиноваться. Как в кабинете Гери Леонардовича, в итоге я обиделась и он чуть ли не был вынужден просить прощения. А теоретически я должна заглядывать ему в рот, целовать в десны да ублажать/повиноваться. Возможен, конечно, еще один вариант. Например, что это просто я воспитана не по канонам, да и вообще в последние два года забыла многие приличия, посему веду себя довольно эгоистично, эгоцентрично, невоспитанно, порой хамски, но в основном как инфантил, прикрывающийся под агрессора. Я думаю, он просто все разгадал и подыгрывает. Бля, так не интересно.

Да похуй, я ему все равно спуску не дам.

Признаться, я когда его в первый раз увидела, в голове мелькнула очень быстрая мысль, связанная со RPS и ним.

Потом мелькнула мысль о том, что он симпатичный. Даже красивый. Не смазливый, милый, уруру, мимими, давай его мысленно трахну кем-нибудь брутальным, можно Черного Властелина взять или вообще негра с елдой в 30 см, а можно взять близнецов, чтоб бутербродик или двойное проникновение, или вообще жесткий такой бдсм устроить с аппаратом доения, вибратором на максимуме в жопе и двумя хуями во рту. Не, я подумала мельком, что он очень красивый. И это есть причина для задуматься.

Потом эта мысль не всплывала, потом я общалась с Джеком Дениелзом... А потом резко очнулась у себя в комнате, выпрашивающей научить магии. И доселе, пока я о ней не вспомнила, даже не задумывалась об этом.

Что на меня не похоже. Начиная с момента резкого переключения памяти на смутном моменте ссоры и заканчивая нарушением правила о решении, что мой новый знакомый симпатичен и мне это нравится, поэтому я должна как можно больше времени стремиться провести рядом, не отрывая переполненных восхищением глаз от него.

Он что-то намагичил, урод. Только вот что?

Погодите-ка... За последние несколько часов я побывала в окружении как минимум трех охуенных мужчин, если Германа считать за такового, и в моей голове ничто не перещелкнуло? Мало того, что я чувствую, что должна тосковать по Джеку, ведь в последнее время общение как-то не гладко шло, так еще и полюбэ один из этих троих красавцев засел бы в моей вечно влюбленной голове. И неважно, кто является объектом моей симпатии. Мне для радости ответные чувства не нужны.

Так вот, возвращаясь к нашим баранам, причем в прямом смысле этого слова, я нахожу это все странным. Но спросить напрямую у Геры как-то неловко. Вообще неловко. Надо бы его как-то плавно подвести к этому.

— Гера?

— М?

— Это ты заставил меня не чувствовать симпатии к людям?

Он поперхнулся, что довольно странно, ведь он ничего не ел и не пил.

— С чего ты взяла? — Вопросом на вопрос ответил. Еврей прямо.

А взгляд-то отводит, отводит.

— Блять, не увиливай, я уже просекла. Я внимательно слушаю.

— Ну, знаешь, Насть...

— КТО?! Повтори еще разок, да?

Герман не испугался, за что ему огромный плюс. И минус за то же, ибо в данный момент испугаться нужно было.

— Молчи, женщина! Я заметил, что ты очень влюбчива, а это может помешать нашему делу. Твоя работоспособность зависит от эмоционального состояния, а оно в свою очередь зависит от того, кто сейчас поселился в твоей голове. Так что не надо тут ляля.

Вот же мудило засранное. А обидно то, что он прав. Говно.

— Ах, так? Нет, я, конечно, подозревала, что не все так гладко, и мои чувства/ощущения тебя ебут так же, как и популяция пингвинов на Луне, но ЕБАННЫЙ ТЫ НАХУЙ! ВЕРНИ ВСЕ ОБРАТНО, иначе...

— Сначала пообещай, что не влюбишься ни в кого.

— Ну, знаешь... Сердцу не прикажешь. Кроме того, тут влюбляться не в кого. Сплошные нетрадиционалы кругом. Я их, конечно, обожаю, но сам понимаешь, толку мне...

Герман вздохнул, аккуратно опустил мою ногу, а сам полез во внутренний карман пиджака. Достал маленькую баночку с надписью «Витамин С».

— Это часть твоего сердца, отвечающая за влюбленность.

Я уж было протянула руку за ней, но он отвел ее в сторону.

— Сначала пообещай.

— Герман. Не драконь меня. У меня отвратное настроение, я подвернула ногу, ты забрал у меня самый важный кусок сердца и требуешь что-то взамен. Я искренне не ебу знать, с какого хуя я должна что-то делать, чтобы вернуть то, что ты у меня отобрал. Просить и унижаться? Уволь. Нравится — оставь себе. Не барыня, проживу как-нибудь. Тем более, без нее проще. Не нужно каждый раз страдать. Из раза в раз. Так что нет. Иди нахуй.

Герман погрустнел. Наверное, я слишком проявила степень раздраженности, граничащую с бешенством.

— Да ну тебя. Почему ты со мной не можешь быть такой милой, как со всеми другими? Что, настолько противен факт, что я твой хозяин? Тебе всего лишь нужно сказать, что не будешь влюбляться в таких мудаков, как раньше. Хотя, в принципе не влюбляться было бы хорошо. Ни в кого.

Я уж было совсем решила запихнуть пару-тройку тлеющих бычков ему в анальное отверстие, но тут в ментале до меня дошел отголосок его мысли: «... в кого, кроме меня».

Так это же в корне меняет дело. Нет, я его понимаю, сказать такое невозможно, и, я полагаю, это скорее, подсознание.

Похоже, не только у меня эта потребность. Интересно, что из этого выйдет?.. Поржу хоть, ибо ничем путным не пахнет.

— Обещать не обещаю, но сделаю все возможное.

Сереброкрылый покачал головой, но баночку отдал.

— Эм... Гера, а че мне с ней делать?

— А, точно. Давай сюда, сейчас верну как было.

И, только дав мне возможность подержать в руке шмат (самый лучший шмат, позволю себе добавить) своего же сердца, как сразу же и отобрал его. Открыл баночку, достал его, понюхал, помял.

— Че, правда это оно?

— Не смотри и не дергайся. Что бы ты себе потом не надумала, я ничего такого не собираюсь делать. Ну, ты поняла.

— Нихуя не поня...

Дорогой мой читатель. Любимый читатель. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я позволю себе небольшое лирическое отступление? А даже если и против, то мне знаешь, что? Правильно, по хуям. Мои, как бы, мемуары. Че хочу, то и творю. Хоть гусей ебу.

Так вот. Возвращаясь к лирике. Хочу сейчас коснуться самой неинтересной для читателя темы: мои влюбленности. Не знаю, как так сложилось, по всей видимости, исторически (а как же иначе?), но ни одна еще не увенчалась успехом. Вспомнить, хотя бы, школу. А нет, это я точно вспоминать не хочу. Нет, лучше начать с универа. Сначала один одногруппник. Милаша, высокий, черноволосый, зеленые глазищи, симпатичный, умный, добрый, хороший. Но олень оленем. Не в обиду Валере будет сказано. Явно ребенок. Окей, не один — так другой одногруппник. У меня их много. Запал на мою соседку по комнате. Кандидатура сразу снимается. Потом был лидер моего косбенда, тряпка-тряпкой, но милаша. До сих пор не понимаю, как мне удалось влюбиться в парня-уке, которому жутко хотелось найти топа? А, хуй меня проссыт. После этого мысленно сделала пометочку, что в латентных и явных не влюбляюсь. А потом снова второй одногруппник. На сей раз все довольно серьезно. И настолько я возвела свои чувства до абсолюта, что вела себя аки ебанная ваниль хуесосная. Обидно, но больше — стыдно. Сделала пометочку, что если влюбляюсь, то объект вообще даже подозревать не должен о моих чувствах. Ибо. А потом — Джек Дениэлз, как я его мысленно прозвала. Последняя пометочка как-то забылась. А ведь парниша ничего. Только живет от меня хуй-знает-где, и явно мои чувства не имели особого для него значения. Ах, да, я подозреваю, что на самом деле Джек — это одна из тех тян, которые регаются втентакле под мужским именем и общаются с яойными мальчиками. А вот моему такая мысль пришла ко мне в голову? Да потому, что я сама такая же. Естесно, мои чувства к Джеку исчезнут уже через несколько дней. Максимум — месяц. Полезный скилл, кстати, и вам всем советую. Наверное. А нет, не советую.

Так вот, я к чему веду. Мне скоро 19, и у меня в жизни не было парня. И я не девственница. А спустя год я буду маниакально об этом факте задумываться. А все потому, что я ебанутая. Реально ебанутая. Нет, это не попытка показать себя такой охуенно классной, как профиле типичного йунного аффтара 12 лет. Хотя, возможно, дело еще и в том, что я — жиробасина. Наверное. Никогда не умела оценивать себя непредвзято. И, хотя похотливые взгляды хачей говорят об обратном, я имею полное право заявить, что наличие жирных лях, толстой задницы и пузика не может компенсироваться единственной радостью в виде сисек третьего с половиной размера.

Я к чему веду-то.

Этот гандон облапал мои сиськи, пока исправлял что натворил!

— Ты, блять! Вот же ебанный анальный имитатор! Знаешь, что?!

На мой, по сути, немногословный крик сбежался Прокл.

— Что за крик, а драки нет?

— Он, он сиськи мои облапааааааааааааал!.. — Обиженно заявила я и тыкнула пальчиком в Геру.

— Да я... Да не творил я ничего такого, это всего лишь процедура, дура ты!

— Ах, я еще и дура, да? Ну, и отлично. Сам вали тогда Рад и Ай спасать, извращенец!

— Это я, ебана, извращенец?!

— Да, ты извращенец! Я, блять, значит, поверила, а ты, говна кусок...

— Зараза!

— Засранец!

— А ты... А ты... Баба, вот кто ты!

— КОГО ТЫ ТУТ БАБОЙ НАЗВАЛ?!!

— Тебя, женщина!

— Ах, так?! Ну, и отлично. Иди в жопу. Я с тобой не дружу.

— Не дружит она со мной. Драл я знаешь, куда, дружбу твою?

— Ну и отлично.

— Вот и распрекрасно.

Нет, это вообще наглость. Хамло. Ангелок был прав, надо было его отхуярить елдой по охеревшей харе.

— Господи, да поцелуйтесь уже. — Закатил глаза Прокл.

— Заткнись! — Одновременно крикнули мы с Сереброкрылым.

— Ребятки, вы что, озверину наелись? Все мы на нервах, всем сложно, но не до такого же доходить.

— Ничего не знаю, я с извращенцами не дружу. — Еще больше обиделась я и отвернулась.

— А что сама извращенка — это ничего?

— Щито поделаешь? Тем более, я тебя за яйца не щупала.

— Да не хватало еще.

— Ну и иди в жопу.

— Так, так, угомонились. Через час мы отправляемся в межмирье, и я надеюсь, что вы приведете себя в порядок.

— У меня нога болит. Никуда не пойду.

Герман только хмыкнул.

— Настаси, ну что ты как ребенок? Ты подписала контракт?

— Ничего я не подписывала.

— Ты понимаешь, о чем я. — Прокл был неумолим.

— Ну, да.

— И у тебя есть определенные обязательства. Тем более, разве ты сама не загорелась идеей?

— Ну, загорелась.

— Вот и отличненько. Возьми Валеру, пусть он поможет тебе собрать необходимые вещи.

Вот так обидно мне не было никогда. Я, значит, а они... Меня никто не лююююююююююбииииит!.. Все меня обижают. Вот я более чем уверена, что Герману можно так со мной говорить, потому что я — всего лишь его оружие. Вот хуй ему, а не превращения. И, уж тем более, два хуя, а не влюблюсь в него. Идиот. Хамло. Обидел меня. Какаха — вот кто он.

А самое обидно — что через пять минут буду сожалеть о том, что поссорилась с ним. Засранец.

Валера дал мне утешительный пирожок с вафлей. Понятия не имею, де его учили готовить, или, может, здесь у них такая пища принята, но... Блять, это же вафля в тесте! А ладно, я все равно хавать не хочу, так что возьму с собой. Мало ли, может, бомжа где-то встречу, подкормлю, приручу. Будет у меня ручной бомж. На Германа натравлю, пусть отгребает.

— Вот Валер, ну я серьезно не пойму, чего он такой злой? Вечно меня обижает. То дурой обзовет, то накричит, что оружие думать не должно. Ну я же не виктим, че на меня вызверяться-то?

— А я говорил ему, что это — плохая идея. Но нахуя же слушать Валеру? Он же ниебеня не мыслит в контрактах, а уж тем более, в оружии. Конечно, нужно в говно самому вляпываться, а потом еще и меня втягивать. И Проклушку, моего бельчонка ненасытного...

У меня аж слезы на глаза навернулись. Я, значит, плохая идея? Отлично. Ну, и ладно. Пшли все в жопу. Раз мне здесь не рады, валите нахуй. Нет. На хуй. На хуй Черного властелина, нет, семерых Черных властелинов. Нетрадиционалы ебанные. Вот верно кто-то подметил: одно дело — гей, но пидорасом может родиться каждый. Настоящие боевые пидорасы. Вот и хорошо. Не хотите — не надо, уйду я от вас, раз уж так в напряг.

Улизнуть от Валеры — и хуя недоминетированного не стоило. Пока он взывал ко всем небесам, чтобы они покарали Германа за идиотизм головного мозга и еще какие-то заслуги, о которых мне неизвестно (и слава богам), я втихую спустилась обратно в гостиную. По счастливому стечению обстоятельств она была безоблачно чиста. Вот и отличненько. Шмоток моих здесь нет, все мое на мне, можно уходить. Пожалею, но, бляха-муха. Вернусь к своей жизни обычной студентки, буду прозябать в универе и косбенде... Ну бывает. Переживу. А они — так тем более.

Переход через зеркало был таким же противным и удушающим, как и в первый раз.

Только... Нет, ну ебана же фрустрация! С какого хера приемная ХУЯКа выглядит как поле? Огромное, блять, поле?!

Сзади не оказалось ничего, кроме поля. Ебанного, блять, поля. Зеркало исчезло. Я застряла хуй знает где. Без еды, без воды, хромая. Одна. Прелестно, просто, блять, прелестно.

И куда же на этот раз меня занесло?!

Топот копыт. Люди? Кони? Кентавры? Похуй, нужно спрятаться на всякий пожарный случай.

Только это, блять, ПОЛЕ! Тут кроме травы нихуяшеньки нет! Да что же за невезуха такая?

Топот все приближался. Вдалеке стали видны черные точки. Я похромала назад. Нога разболелась еще больше, поэтому психанула, села и разревелась. Я даже не оборачивалась, просто сидела и ревела. Вот так и сдохну здесь. Никто обо мне не вспомнит. Никому я не нужна. А в общаге, наверное, меня хватились. Давненько меня там не было. А сколько меня там не было?

Еще и с Германом посралась. Наорала на него ни за что. А ведь реально помочь хотел. Но, с другой стороны, сам же напакостил.

Все равно говно.

Но лучше бы с ним сидеть, чем тут, посреди поля, когда эти... Парнокопытные на меня скачут.

Они остановились в нескольких метрах от меня. Ну, кони точно. Фырканье. Спешились. Люди. Подошли.

— Колбаса? Колбаса!

Я аж повернулась. И охуела. Хотя, пора бы привыкнуть. На меня смотрел Азис и с нескрываемым удивлением и болгарским акцентом говорил «колбаса». Насколько я поняла, это относилось ко мне. Азис, блять. Азис.

Кажется, я сошла с ума.

Потом подошел... Джигурда. Все, как надо: рыжие патлы, борода, килт, футболка с черепом. И сказал Джигурда:

— Уж не мерещится ли мне? Что в наших краях делает столь прекрасное создание?

В ответ я только охуела еще больше, и открыла рот.

— Милая девушка, я надеюсь, мы не испугали вас? Простите моего друга, он немного невоспитан и не привык к обществу дам. Могу ли я предложить вам кров и пищу? Не бойтесь, мы не разбойники. Мы всего лишь казаки. — Продолжил все так же любезно и проникновенно увещевать Никита, и с каждым его словом мне плохело все больше и больше.

Азис, который, похоже, по-русски не знает никаких слов, кроме «колбаса», и Никита Джигурда, чей словарный запас, раньше ограничивавшийся «нормальный», «хуй» и «пизда», сейчас поражает изобилием культурностей. Что потом? В Ыкраине наладится экономика? Лохтенштейн станет господствующей во всем мире империей?

— Да, почему бы и нет.

И тут я поняла, что меня накрыло. С другой стороны, мало ли, а, может, они знают, как добраться до Хырькова?

— Как вас зовут, прелестница? — Не унимался Джигурда. — И почему вы плачете?

— Анастасия.

— А почему плакали, Настенька?

Не сказала бы, что это слово не режет слух, но все лучше, чем «дура».

— Да просто... Думала, я здесь одна. Кстати, вы, случаем, не знаете, как до Хырькова добраться?

— Хырьков? Не слышал о таком месте... Вам точно туда нужно?

— Колбаса, колбаса!

— Да. Мне именно туда и нужно.

— Думаю, если мы спросим у кого-то из наших, может, и найдем ответ на ваш вопрос.

И я похромала к лошадям. Как оказалось, их было всего двое.

— Колбаса! Колбаса! КОЛБАСА! — Не унимался Азис, и мне жутко захотелось его заткнуть.

— Настенька, вы ранены?

— Нет, это всего лишь вывих...

— Позвольте вам помочь.

— Нет, что вы, я сама справлюсь...

— Помочь даме — честь для меня. — Уверенно заявил Никитушка, и усадил меня на своего коня.

А потом пристроился сзади, взял повода и мы поскакали в их лагерь.

Не знаю, что за кони у них волшебные, но проскакали мы хорошенько. И когда на горизонте появился их лагерь, меня начали терзать смутные сомнения.

В принципе, удивляться больше было бы как минимум чрезмерно наивно, но... Что поделаешь, такая вот я наивная. Но, с другой стороны, лагерь казаков, выглядящий как цирк?

На входе в шатер стояли два охранника. Судя по нежности, с которой Азис адресовал им свои лучи колбасы, это его мразиши. Внезапно.

Джигурда придерживал меня за плечи с тех пор, как помог спешиться.

— Передай Ди Билу, что я нашел шпиона.

Один из мразишей кивнул, и ушел с нами внутрь.

Цирк как цирк, ничего нового. Те же неудобные пластмассовые сидения, залепленные жвачками снизу и орошенные спермой извращенцев. Та же арена, ознаменованная сломанными шеями и спинами акробатов и дерьмом испуганных животных. Все как обычно, ничего особенного.

Мы остановились посреди арены, и я начала подозревать, что тот самый шпион — это наверняка я. Ну, конечно, с каких это делов все должно было быть так просто? Наивная дура. Герман прав.

Нет, возможно, я неправа, и есть еще кто-то, кто как раз и является шпионом, но почему тогда Никитушка все крепче держит меня?

Наконец, мразиш вышел из-за ширмы. А через несколько секунд вышел Джастин. Нет, не Тимберлейк. Лучше бы он.

Джастин Бибер. Напевая под нос «бэйбэ, бэйбэ, бэйбэ, оууу...»

Я охуела уже раз четвертый за последний час.

Джигурда и Азис поклонились ему в пояс.

— Колбаса, колбаса, кооооооолбаса! — Энергично жестикулируя рассказал Азис.

— Значит, шпион, да? — Прогулочным шагом приблизился ко мне Бибер.

— Эм... Возможно, возникло недопонимание, но...

— Молчать, когда с тобой говорит Ди Бил! — Рявкнул над ухом Джигурда, и я поняла, что мне пиздец.

— Ты уже много раз портила нам жизнь. Портила мне планы.

— Но это не я...

Меня заткнули пощечиной. Бибер, блять, дл мне пощечину. Очешуеть.

— Молчать! Знаешь, я чувствую себя Чингисханом нашего времени. И твои грязные попытки выведать информацию меня расстраивают.

— Что за инсинуации в мой адрес! Да я даже и не знала, что...

И меня вырубили. Ебанули чем-то тяжелым по башке и вырубили.

Я себя искренне поздравляю, у меня талант к приключениям на задницу.

* * *

Очнулась я в вольере для волков. Естесна, с волком. Таким пепелистым, одноглазым, но волком. Охуеть, блять. Он смотрел на меня своим единственным глазом и не моргал. Не рычал, не скалился, просто смотрел с приоткрытой пастью.

Спустя минуту я начала чувствовать себя неуютно. Вокруг — темнота, я в клетке с волком, прикована цепями, меня захватили в плен казаки, и Джастин Бибер считает меня шпионом.

Спустя еще пять минут раздумий я поняла, что лучше бы оставалась с этими тремя придурками, чем самой свалить в ебеня.

И тут волк подал голос.

— Эй. Эй, я к тебе обращаюсь. Есть чо?

Последняя тонкая грань между мной и мной, срущей кирпичами, разрушилась.

— Ну, так чо? Есть чо?

— Просите, это вы мне?

Волк моргнул. Подошел ближе. Кашлянул.

— А разве тут еще кто-то есть?

— Ну... У меня ничего нет.

— Я так и думал. — Разочарованно заключил волк. — Кстати, меня зовут Заяц.

— А меня — Полянский.

— Я слышал, что тебя называли Настенькой.

— Ну, это они загнули.

— Тогда и я так тебя буду называть.

— Обычно за такое пизды отхватывают.

— И что ты мне сделаешь? — Оскалился волк по имени Заяц.

Справедливо. Хоть бы прямо сейчас не загрыз.

— Лан, я пошутил. Давай освобожу, наверное, руки затекли.

В темноте блеснул огромный коготь, и кучка кирпичей увеличилась вдвое. Но, вопреки моим ожиданиям, Заяц реально меня освободил, поковырявшись немного в замке на наручниках.

— Рассказывай. — Совсем по-человечески уселся напротив меня волк и подставил переднюю лапу под морду, всем своим видом показывая заинтересованность в кул стори.

— Смотря что ты хочешь услышать.

— Как ты здесь оказалась.

— Меня приняли за шпиона.

— Поверь, Настенька, сюда НЕ шпионы не попадают.

— Тогда я не пойму, с чего начинать.

— Начни с начала. Так будет проще.

* * *

К концу моего рассказа Заяц уже мило свернулся калачиком у меня на коленях. Вот же коварная зверюга.

— Знаешь, я типа не думаю, что этот Герыч тебя ненавидит, или что-то типа того. Ну, знаешь, мы в ответе за тех, кого приручили, Маленький Принц, Антуан де Сент-Экзюпери, и все такое... Просто ты слишком далека от этого мира, и абсолютно не готова ко всему, что происходит, а он чувствует вину за то, что втянул в это все неподготовленного человека.

— Но, Зайчик, это же не значит, что меня все время обижать нужно.

— Да тебя попробуй обидеть! Сразу яйца откусишь.

— Ой, да ладно тебе.

— За ухом еще почеши. Так вот. Я к чему веду. Слышал я про твоего Герыча.

— Он не мой.

— Не перебивай старших. Скажу тебе по секрету: топор он. Было у него оружие несколько лет назад. Ну, типа правильное оружие, сечешь фишку?

— А я, значит, неправильное, да?

— Да, Настенька, да.

— Ну и ладно. Вредный ты.

— Я? Я добрый. Так вот, жили они оба душа в душу. Герыч любил его, он любил Герыча, и все такое. Но однажды настал тот самый неловкий момент, когда внезапно случается перерождение ВС. Ею может стать кто угодно, и выбор пал на оружие Герыча. Ну, типа можно было не соглашаться, кандидатов полно, но Герыч решил не противиться судьбе. И отпустил его. С тех пор глава ХУЯКа на него зуб точит, потому что оружие было самым способным за... Всегда.

— Герман — гей?

— Это все, что ты выяснила из этой истории?

— Да не, меня она тронула, и все такое. Но Герман — гей?

— Все мы немного нетрадиционалы, тут иначе — никак. Нет, он би. Я к чему веду-то. Ну, типа между повелителем и оружием налаживается связь. Шуры-муры, и все такое. Ну, епта, как же это объяснить?

— Нет-нет-нет, я прекрасно поняла. Ща, погоди, дай я это осмыслю... То есть ты хочешь сказать, что между КАЖДЫМ повелителем и оружием возникает кроме уз напарничества еще и тонкая душевная связь с элементами физической, которая именуется тем самым страшным словом?

— Тип таво.

— Ой, бля.

— Да не так страшна мама, как ее первоклашки рисуют. Че ты переживаешь-то? Мужик он норм, да и сама согласилась же.

— Но я же не знала... Нет, ну ебаное же спермоблядство! Что ж за талант у меня в херню всякую въебениваться?

— Ша, малая, не пыхти. Все норм. Вот придет он за тобой, спасет, и будете вы жить душа в душу.

— Иди ты лесом, коварное ты животное.

Сама не знаю, почему, но меня дико задевают эти подколы судьбы. И не только. Нет, ну вашу же мать, никому, чтоли, не интересно, что я не планирую испытывать к нему никаких чувств? Всем, блять, похуй?!

Вот принципиально теперь не влюблюсь. Раньше — то одно, а теперь еще более принципиально.

— Так, Заяц, погоди. Что значит «придет»? Он что, знает, где я?

— Да полюбэ. Че тут знать-то? В межмирье ты попала. Это и так ясно. Прокл-то зеркало свое перенаправил сюда. Проблема только в том, чтобы тебя найти именно в этой местности. А так как тут всего два лагеря дерутся...

— Зай, а чего мы сами не выбиремся?

— Если бы могли, то я здесь не просидел пять лет.

— Вот ебана асфальтная дорога.

— Ага, она самая.

Внезапно Заяц вскочил.

— Слышу шаги. Кто-то идет. Если это Джигурда, то быть беде.

Включился свет, осветил небольшое помещение, в котором находился наш вольер. Гордо цокая каблуками, шел Азис, впереди него — разодетые в лучших традициях садо-мазо мразиши, на поводках и четвереньках.

— Колбаса, кол-ба-СА! — Как злодей, заявил Азис.

— Эт он типа говорит, что скоро будет казнь. — Пояснил волк.

— Ты че, азисный выучил?

— Да тут попробуй не выучи.

— А чья казнь?

— КОЛБАСА!!!!!11111 — Крикнул этот болгарский херувим и натравил своих петов на меня.

— Это тебе нужно объяснять?

Мразиши, обливая пол слюной, кинулись к клетке, и просто погнули железные прутья.

— Прячься за меня, я тебя защищу! — Прорычал волк, и обнажил когти.

— КОЛБАСААААААААААА! — Хряснул по Зайцу плетью Азис.

Волк заскулил, но не сжался, и полоснул по харе первого мразиша. Но второй в это время успел зайти с фланга и укусил моего защитника за ляжку.

Заяц завыл, а я что есть силы ебанула мразиша по яйцам. Азис уже замахнулся своей плетью, но внезапно все прекратилось. Азис в один миг уже лежал на полу, и крючился в экстазе от вибрировавшего фаллоса у него в анале, тихо постанывая. Мразиши были деактивированы перцовым баллончиком.

А волк уже выскочил из вольера и тяжело дышал.

— Боги, с тобой все в порядке?

Гера снова меня спас. Этот...

Как же я рада его видеть!..

— Иди сюда, нам нужно быстро уходить.

— Гера, Герман, Герушка! Как я по тебе соскучилась! Дай я тебя обниму!

Вот еще никому я так не была рада, как ему сейчас.

И обнимал он меня крепко, словно мы тыщу лет не виделись.

— Ребят, типа... Я вам не мешаю? Я понимаю, что у вас встреча после долгой разлуки, и все такое, но, может, поможете мне чутка? — Слабо проговорил Заяц, покачиваясь на лапах.

И, прежде чем Гера успел что-то сказать, я взяла волка на руки.

— А можно мы его оставим? Пожаааалуйста...

— Ладно. — Вздохнул Сереброкрылый и перехватил Зайца. — Но от пиздюлей не отвертишься, поняла?..