Спаянные судьбой (гет)

Она медленно шла по улице, рассматривая оледеневшие ветви деревьев. В голове совсем не было мыслей, но странная тяжесть на душе не давала покоя. Пугающая пустота заполняла все ее существо. Почему? Она сама не могла дать однозначный ответ на этот вопрос. Возможно, дело было в тоскливой промозглой погоде. Возможно, в том, что в чае попался излишне кислый лимон. А возможно, в безликой SMS-ке «Прости, мы сегодня не сможем встретиться». Расстроилась ли она? Пожалуй, даже не удивилась. Отношения давно дали трещину, и подсознательно она ждала, что вскоре услышит фразу: «Нам стоит расстаться». Ждала и боялась. Боялась, что за очередным поворотом она увидит его, обнимающего другую девушку. Боялась и ждала. Любила ли она? Сейчас уже, наверное, нет. Любила ли в начале отношений? Была уверена, что любила. Но тогда куда любовь уходит? Испаряется? Проходит? Сбегает, поджав хвост? Или мы ее убиваем, жестоко и методично? Невниманием. Пренебрежением. Отрицанием. Подавлением любых чувств: нежности, заботы, беспокойства, тревоги, удовлетворенности. А может, мы ее просто-напросто придумываем? Возможно, лишь принимаем желаемое за действительное, кажущееся за необходимое?

Из-за угла выбежал маленький пекинес и радостно затявкал. Странно, он источал счастье от встречи с ней, а она лихорадочно пыталась припомнить, видела ли его когда-нибудь, вот только среди знакомых не могла вспомнить ни одного владельца пекинеса. Девушка так и стояла, закусив нижнюю губу, потерянно глядя то на собаку, то куда-то вдаль. Из размышлений ее вырвал звонкий девичий смех, разносившийся, казалось, на всю улицу. Через пару секунд в зоне видимости появилась весьма колоритная пара. Высокий смуглый блондин и миниатюрная брюнетка с едва тронутой загаром кожей. Черное выгодно оттеняло белое. Прямые волосы парня приятно гармонировали с локонами девушки. Но, в первую очередь, в глаза бросались их счастливые улыбки. Александрия неожиданно задумалась: была ли она такой счастливой когда-нибудь?. Вдруг ее жизнь показалась тусклым фонариком шахтера, который освещает несчастные сантиметры пыльных катакомб без малейшей надежды на яркий свет радости. Когда это произошло? Откуда это чувство, что из тебя выкачали все счастье и впереди ожидает лишь унылая рутина, главным развлечением в которой будет совместный просмотр телевизора с обрюзгшим мужем. «Депрессия», — скажете вы. О нет! Обреченность, опустошенность и отрешенность, затягивающие в пучину цинизма и мизантропии. Депрессия — лишь жалкая тень этого состояния, радостный луч в царстве мрака и пустоты.

— Алекс? — внезапно прозвучавший вопрос, казалось, заставил окружающий мир взорваться всполохом ярких лучей, многократно преломившихся от столкновения друг с другом и окрасивших сознание во все цвета радуги. Она знала этот голос, вот только не думала, что когда-нибудь его услышит. Тут же перед глазами замелькали картинки беззаботного детства. Маленькие мальчик и девочка в песочнице. Склонившиеся рыжая и светлая головы над раненым утенком. Раскидистое дерево, под которым двое подростков сотрясаются в приступе безудержного смеха. Счастливые воспоминания проносились в ее голове, перемешиваясь друг с другом и крутясь в безумном ритме.

— Алекс? Меня так называл только один человек, но я не думаю, что с вами мы знакомы, — равнодушно пробормотала она, не зная, куда спрятать глаза от этого пронизывающего взгляда. Она прекрасно поняла, что это Адам, тот самый друг детства. Самый лучший и самый близкий друг. Друг, который, как она считала, безвозвратно потерян.

— Брось, не делай вид, что ты меня не узнала, мы ведь все детство провели вместе. Играли в одной песочнице, строили планы на будущее, хотели вырваться из удушающего смога этого города куда-нибудь к морю, солнцу, свободе.

Она помнила. Она слишком хорошо помнила. Как она могла забыть парня, пробудившего в ней девушку? Вот только ему эти чувства были не нужны. Он просто уехал. Далеко. Надолго. И забыл ее. Бросил одну с её проблемами и несбыточными мечтами. Бросил с родителями, для которых она всегда была обузой. Оставил одну среди людей, которые были ей чужими и никогда не понимали её. И как сейчас он смеет появляться и ломать без того разлетающуюся на осколки жизнь?

— Вы обознались, я не та, за кого вы меня принимаете. Извините, — это лучшее, что девушка смогла из себя выдавить. Она развернулась и пошла прочь. Где-то в кармане истошно забренчал мобильник, но она даже не обратила внимания на это. Слишком глубоко погрузилась в себя. Это уже стало привычным. Переносить все в себе, анализируя, копаясь, бередя кровоточащие раны. Она понимала, что бежит от него, но не видела другого выхода. Зачем возобновлять старые связи? Вспомнить прошлое? Больно. Поговорить? Бессмысленно. Начать заново? Бесперспективно… Ход ее мыслей был безжалостно прерван сильной рукой, сжавшей её на предплечье.

Парень развернул ее к себе и долго вглядывался в бездну зеленых глаз. Но сколько не пытался, кроме недоумения и искреннего изумления, ничего не видел. «Неужели она действительно меня не помнит? — мелькнула предательская мысль. — Нет, не может быть».

— Лекси, ты же не можешь меня не помнить, — голос срывался на истеричные нотки, — прошло столько лет, но ты не могла забыть. Не могла забыть нас! — в его глазах было столько мольбы, что она чуть не задохнулась.

— Чего ты от меня хочешь, Адам? Просто вернись к своей девушке и забудь, что встретил меня посреди города наших несбывшихся надежд, — она была такой уставшей и в то же время потерянной, что он всерьез подумал, не послать ли к черту все свои благородные намерения прямо сейчас, но, снова заглянув в ее глаза, парень растворился. Прошлое и настоящее смешалось. А имеет ли он право сейчас вмешиваться в ее жизнь? Можно ли повернуть время вспять? И нужно ли это ей?

— Я приехал ради тебя. Приехал в надежде встретить тебя на знакомых с детства улицах. Я надеялся, что ты еще не забыла друга детства, подарившего тебе первый поцелуй.

— И сколько наивных девиц уже повелось на твои сахарные речи? Судя по твоей спутнице, как минимум, одна. Кстати, красивая, мои поздравления, — странно, в его глазах плеснулась боль. Или это игра воображения?

— Александрия, ты действительно думаешь, что, будь у меня девушка, я бы искал тебя, заговорил бы с тобой, останавливал тебя? Ты же меня знаешь, знаешь с раннего детства. Ты играла моими машинками в детстве! — он все таки не сдержался, сорвался на крик. Проходящие люди недоуменно оборачивались на странную парочку. Кричащий парень и абсолютно неподвижная, кажущаяся безразличной девушка. Вот только внутри у нее все рвалось и переворачивалось. Она так долго ждала его. Ждала письмо, но он не писал. Потом ждала звонка, но он так и не позвонил. А потом просто перестала ждать. Отчаялась. Встретила одного парня, другого, третьего. Забыла. Она искренне думала, что забыла. Оказалось, не забыла. Оказалось, помнит. Но что дальше? Бросить все? Забыть, что было в прошлом, и окунуться, как в омут с головой, в пугающее будущее? Но ведь еще пару минут назад Адам тоже был прошлым. Недосягаемым. Недоступным. Далеким.

— Ответь хоть что-нибудь. Не молчи. Умоляю, — она все равно молчала, опустив голову. Не смотреть было проще. Больнее, но проще. Неуловимое движение рук — и он, держа ее за подбородок, заглянул в глаза. Молчание тягучими каплями невысказанности перекатывалось в воздухе. Слова были лишними в разговорах душ, но необходимыми.

— У меня есть парень, — тихий шепот прозвучал как приговор. Словно идущий на смертную казнь, он смотрел на нее с обидой и болью. — Но ты ведь не думал, что я буду ждать вечно!

Он думал. Нет, наивно надеялся, что спустя десять лет она все так же чиста и непорочна, верна их детской привязанности. Но имел ли на это право? Нет, не имел. Понимал, что и сам поменял слишком большое количество девушек, прежде чем осознал, что не в силах забыть счастливое сияние ее глаз. Но сейчас видел лишь потерявшегося котенка, заблудившегося в лабиринте своих надежд, стремлений и целей, выброшенного на обочину безжалостной жизни. Она сжалась под его взглядом. Воспользовавшись его минутным замешательством, бросилась прочь, а он стоял и смотрел на ее удаляющуюся спину. Теперь она уходила из его жизни. Она, а не он. Он снова ее терял. По своей вине. Не смог удержать, уговорить, заставить забыть. А можно ли забыть? Для нее его отъезд стал предательством. Он знал, но надеялся, что поймет, простит. Глупый. Наивный. Жалкий. На мускулистое плечо легла женская теплая ладошка.

— Ты сделал все, что мог. Это ее выбор. Смирись.

Александрия была права, Ксения — его девушка. Ксения знала об Алекс, но надеялась, что та не простит и уйдет. Ксения девушка. Она чувствовала, что Александрия не поймет, не простит и не оправдает. Он слишком долго молчал. Слишком надолго ушел из ее жизни. Слишком много «но» и «слишком». Надежда. Надежда Ксении и его надежда. И надежда Алекс. Той, кто первой смогла вызвать в его душе трепетные чувства. Единственной.

— Прости, — не сказал, а прошептал он, и его шепот подхватил ветер, растворив в насыщенном кислородом воздухе. Дождь. Он очищал. Смывал все условности, разрывал на части и снова собирал воедино душу. Адам сорвался с места и бросился вслед за Александрией. Не мог по-другому. Не имел права. И пусть она отвергнет, но он будет терпелив. Он добьется ее. Снова. Теперь уже навсегда, чтобы не отпустить. Теперь, чтобы она всегда была рядом. До последнего вздоха. Только бы успеть.

— Постой, слышишь! — она обескуражена. — Больше никогда — никогда, слышишь! — не отпущу, уберегу от всего, даже от себя. Только ты, никто больше! Не смогу жить без тебя. Не смогу любить. Дышать без тебя не смогу! Давай сбежим, возьмемся за руки и сбежим! К морю, как в детстве мечтали. Нас никто, слышишь, никто не остановит! Только ты и я, никого больше! Я люблю тебя! Всегда любил, не понимал, но любил! Обнимал, целовал других, но тебя любил! Всегда! — он говорил и говорил, глаза в глаза, не мог остановиться, не желал останавливаться, а она улыбалась. Впервые за долгие месяцы искренне и счастливо улыбалась. Они словно снова были подростками и сидели под старым раскидистым дубом. И пусть прошли годы, но измеряется ли любовь годами? Нет, только чувствами, пусть и загнанными в самые потаенные уголки души. Они не замечали колкий дождь и пронизывающий ветер. Двое взрослых людей, но сейчас снова дети. Что она могла сделать?

Резко дернула за руку и поцеловала. Поцеловала со всей пылкостью и нежностью, сдерживаемой долгие томительные годы. Так вот чего ей не хватало. Его губ на ее губах, его рук на ее талии, его тела, намертво, слившегося с ее телом. И он отвечал. Со всей осторожностью и страстью, которая копилась в душе и предназначалась только ей. Вот что не давало покоя в течение десяти лет. Ее любовь рядом с его любовью, ее душа, связанная с его душой, ее женственность дополненная его мужественностью. Спаянные судьбой, но осознавшие это лишь сейчас. И не было ничего, кроме двоих влюбленных. Здесь. Сейчас. Навсегда.

Свет фар. Порыв ветра. Визг тормозов. И сдавленный крик проходящей женщины. На следующий день краткая заметка в газете «Страшная трагедия: двое молодых людей погибли под колесами грузовика».

Их так и похоронили в одном гробу, не разжав объятий. Парень и девушка с счастливыми лицами и навсегда закрытыми глазами. Убитые горем родители, рыдающие над могилой единственных детей. А они взирали на все с улыбкой, держась на руки. Они счастливы. Пусть уже и не на этом свете.