Твой ночной кошмар (гет)

Мягкая трава пружинит под ногами, заставляя меня двигаться всё быстрее и быстрее. Легкий ветер ерошит волосы и приятно холодит разгорячённую кожу. Воздух вокруг наполнен разнообразными запахами, которые, смешавшись, образовали неповторимый аромат. Я иду к своей цели, я уже близко.

Что привело меня в этот лес? Случайность? Желание? Нужда? Нет. Всё гораздо проще — любопытство. Лохматые ветви елей заслоняют мне дорогу, но я не обращаю на них внимания, продолжая двигаться вперёд. Эти глупые препятствия меня не остановят.

Неожиданно из-за дерева медленно выходит чья-то тень. Она двигается бесшумно и плавно, как дикая кошка. С каждым её шагом в моем теле нарастает напряжение, и я осторожно вытаскиваю меч из ножен. Поиграем?

Тем времен тень уже находится в каких-то паре метров от меня и, похоже, тоже готова драться. Её рука в черной перчатке тянется к ножнам и достает оттуда огромный…

Банан.

Что? Подождите, я не знаю как вести бой на бананах! Меня учили всему, только не этому!

И откуда банан в хвойном лесу? Что происходит? Как это вышло? Меня пробирает нервная дрожь, и я смотрю на свой великолепный меч, вот только вместо него рука судорожно сжимает ярко-желтый плод.

Я в растерянности. От прежней уверенности не осталось и следа, и ноги сами начинают делать крошечные шаги назад. Слишком поздно. Тень бежит на меня, угрожающе размахивая своим оружием и выкрикивая грязные ругательства.

Она делает резкий выпад и её банан, буквально в миллиметре от моего носа, пролетает мимо и впечатывается в соседнюю ель. Злая тень шипит и пытается схватить меня голыми руками. Я чудом уворачиваюсь, падаю на траву и….

Просыпаюсь.

Мерзкое завывание будильника отдалось болью где-то в затылке и я, медленно открыв глаза, вперилась в потолок. Сознание продолжало рисовать занятные картинки из сна, и мой рот растянулся в блаженной улыбке. Я была такой крутой! Расшвыривала всех направо и налево, пинала, била. В общем, делала всё то, что мечтала делать в обычной жизни.

Вдруг улыбка слезла с моего лица. Нет, виной был не плохой конец сна, хотя он тоже меня немного огорчил. Я так хотела сдёрнуть капюшон с головы этой тени и посмотреть наконец на её лицо! Но видимо не судьба.

Истинной же причиной моей печали был продолжающий визжать будильник. Я сжала челюсти и, подняв руки над постелью, громко хлопнула в ладоши. От резко наступившей тишины мне на секунду показалось, что уши заложило. Все-таки, какой бредовый принцип работы у второй версии Апера!

Все мои одноклассники говорят, что этот будильник глупое изобретение, ведь хлопнув в ладоши можно перевернуться на другой бок и продолжить спать, пуская слюни на подушку. Чёрта с два! Попробовали бы эти индюки сами пожить с этой хренью хоть день! Чтобы её заткнуть, надо хлопнуть с такой громкостью, что можно перебудить половину дома. Ну а у кого хватит на это силы спросонья? Поэтому каждое утро, мне приходилось пару минут слушать трели этой падлы, собираясь с силами, а потом уже отключать его.

Разумеется, такие утренние приключения меня жутко раздражали, и я вставала в распрекрасном настроении. И сейчас, скинув одеяло на пол, втиснув свои ноги в детские тапочки, которые мне были давно малы, и пятка в них вечно шлёпала по ледяному полу, я прокляла весь мир и поплелась в ванну.

Человеком я была довольно таки самовлюбленным, поэтому могла очень долго залипать и рассматривать собственное отражение, несмотря на то, что ничего примечательного во мне не было. Я кое-как пригладила водой торчащие в разные стороны короткие черные волосы и, улыбнувшись своей зеркальной копии, изрекла:

— Мать моя, какой ужас.

Оптимизма во мне тоже было хоть отбавляй. Завершив, все водные процедуры, я поспешила на кухню, где меня должен был ждать мой завтрак. Должен был… ждать…

Но стол сиял идеальной чистотой, и, похоже, никто не собирался меня кормить вовсе.

На холодильнике магнитом была прикреплена записка, на которой маминым аккуратным почерком было выведено: «Ева, сегодня начальство собирает совещание, поэтому я убегаю. Вернусь поздно».

На душе моментально стало как-то грустно. У мамы была очень важная работа, и я иногда не видела её по несколько дней, когда она уходила рано утром и возвращалась поздно ночью. Настроение, которое с самого пробуждения было не радужным, совсем скатилось к нулю. Даже есть перехотелось. Развернувшись, я потопала обратно в комнату, волоча ноги по полу и размахивая руками из стороны в сторону. Может, не идти в школу?

Эту идею я быстро отмела, потому что хоть моя мама и работала чуть ли не по 24 часа в сутки, за учёбой моей она все же умудрялась следить. Всегда поражалась этой способности! Стоило мне прогулять урок, она тут же об этом узнавала и выписывала мне первоклассных люлей! А учитывая то, что с работы она приходила неожиданно, разносы чаще всего оказывались этакими приятными сюрпризами.

Короче говоря, чешем в школу вперед и с песней! Распахнув шкаф, я пару минут порылась в вещах и достала из его глубин симпатичную светло-жёлтую толстовку. На свои тощие окорочка я натянула обыкновенные черные джинсы и опять вылупилась в зеркало. Меня это саму порой жутко раздражало, но пройти мимо блестящей, отражающей поверхности было для меня чем-то нереальным.

— Круги под глазами цвета космоса, — пришло мне на ум этакое романтичное сравнение, за которое моя подруга Элинор позорила бы меня до конца жизни. Все, что было связано с романтикой, она считала полной хренью и…

— Твою мать! Я должна была быть в школе десять минут назад! — бешеный крик исторгся из моей глотки и я, натыкаясь на все углы в своём доме, побежала к входной двери, по пути хватая со стола флешку с домашкой. Шнурки упорно не хотели мне поддаваться и я, плюнув на это дело, запихала их в кеды и на всех семи ветрах помотала в школу.

Знаете, пробежка с утра так бодрит! Вот так быстро и просто летишь вперёд, вдыхая холодный воздух в лёгкие, которые буквально горят от неожиданно навалившейся на них нагрузки. Громко и прерывисто дышишь, и из твоего рта вырываются невесомые клубы пара, рассеивающиеся мгновенно. Помню, давным-давно, в Интернете я читала, что в 21 веке все школьники должны были таскать с собой огромные рюкзаки с книжками, тетрадками и прочей мутотенью. Бедные детишки! Я в очередной раз поблагодарила научный прогресс за то, что в школу можно было ходить с одной лишь флешкой, так как все занятия проходили за компьютером.

Школьный двор встретил меня непривычной пустотой и безмолвием. На первый урок я окончательно и бесповоротно опоздала. Что ж, моей заднице и за пятиминутное опоздание, и за пропуск урока светит одно и то же наказание. Поэтому, недолго думая, я направилась к разноцветной лавочке, расположившейся под раскидистым дубом, которому, к слову, было около 400 лет. Этот дуб был школьной гордостью. Он, благодаря тоннам удобрений, продолжал жить и вытягивать из умирающей почвы полезные вещества. Кусочек земли, на котором рос дуб, был покрыт сухой, пожухлой газонной травой, которую так настойчиво сеяли учителя каждую весну, надеясь, что хотя бы на неделю она останется зелёной. Я осторожно села на краешек скамейки, чтобы меня не долбануло током, которым был защищён дуб, и достала телефон. Пальцы торопливо забегали по кнопкам, набирая смску Элинор: «На перемене дуй во двор!»

Откинувшись на спинку лавочки, я посмотрела на небо. Ни единого облачка. Солнце приятно грело левую щёку, но я поспешила надеть капюшон и закрыться от его лучей.

Несмотря на то, что город был защищен от его вредного излучения, мне всегда становилось не по себе от прямого солнечного света.

Ответной смски от Элинор так и не последовало, и я медленно начала проваливаться в сон. Из лёгкой дремы меня вывел чей-то тихий смешок. Я распахнула глаза и резко вернула запрокинутую голову в вертикальное положение. Шея печально хрустнула и я со злостью воззрилась на каких-то мелких хихикающих девок. Их мой грозный взгляд совсем не испугал, и они, оглядев меня с головы до пят, опять прыснули и пошли в направлении спортивной площадки.

— Какого хрена?! — пробубнила я себе под нос и посмотрела на свои руки и ноги в надежде найти там причину этого мерзкого смеха. Все было в порядке и это меня конкретно обеспокоило. В чем дело?

Я вскочила с лавочки, собираясь догнать этих соплячек и вправить им мозги, но мой пыл остудил знакомый голос, обладательницу которого я собиралась отодрать за жлобство.

— У тебя Скиттлс протёк, радужная ты моя, — Элинор, заржав во весь голос от собственной шутки, подбежала ко мне уставилась на меня неестественно яркими голубыми глазами. — Ты читать разучилась?

— Да что вообще случилось?! — раздражённо воскликнула я и снова попыталась себя осмотреть.

Элинор хихикнула и ткнула в табличку рядом со скамейкой, на которой значилось «Окрашено». Я, не веря в такую удачу, снова посмотрела на подругу, пытающуюся пригладить свои нежно-розовые волосы, которые тут же раздувало ветром. Видимо, моё лицо вытянулось настолько комично, что она бросила это занятие и, схватившись за живот, начала угорать, при этом забавно притопывая ножкой.

Я с презрением смотрела на её истерику пару минут, после чего махнула рукой и попыталась представить, как сейчас выглядит мой зад. Лавочка была до жути пестрой, и я чуть ли не взвыла от разочарования, прощаясь со своими чудесными джинсиками и толстовочкой! Каждая перекладинка была тщательно прокрашена режущим глаза цветом, а это значило, что на моей спине они отпечатались расчудесно!

— Хорошо, что не в цветочек, — вытирая слёзы, сказала Элинор

— Ой, и правда! Гейский флаг на заднице намного лучше! — я всплеснула руками и состроила на лице идиотскую гримасу.

— Сама виновата, лошок, — подруга в очередной раз схватилась за волосы и принялась перебирать мягкие прядки.

— Сколько можно их трогать? — меня бесила вечная привычка Элинор держаться за волосы. Не парик, не улетят!

— Да ты просто завидуешь, что тебе такие мама не позволяет, — показав мне язык, съехидничала девушка. Честно говоря, в её словах была малая доля правды. В наше время со своим телом можно было сделать всё что угодно. Пластическая хирургия развивалась стремительно, и каждый хоть раз в жизни к ней прибегал. Люди убирали различные дефекты и старались сделать свою внешность идеальной. Конечно, некоторые теряли контроль и начинали гнаться за модой, ложась под скальпель и инъекции необдуманно, доводя своё тело до полного изуродования. Поэтому до 18 лет, подросткам разрешалось менять только цвет волос и глаз. Пигмент нужного цвета вводился к тебе в организм и через пару часов ты щеголял, став, как тебе казалось, намного красивее. В связи с этим, среди детей наблюдалось хоть какое-то разнообразие. Симпатичные и страшные, толстые и худые, высокие и низкие, слабые и сильные. А взрослые были похожи друг на друга. Они были самим совершенством. Совершенством, от которого тошнило.

Да, мне жутко хотелось изменить свой цвет волос! Красный, зеленый, синий, фиолетовый — любой! Но мама была непреклонна. Я еле уломала её дать мне денег на изменение цвета глаз, которые в данный момент были золотисто-желтыми. А родители Элинор во всём потакали своей дочурке, чем она пользовалась постоянно.

— Когда-нибудь, я добьюсь своего, — решительно сказала я, чем заслужила очередной смешок со стороны подруги.

— Как будто мы о мировом господстве говорим! — улыбнулась Элинор и подошла ко мне, доставая новенький сенсорный телефон. — Смотри, что я вчера…

— Эй, ты.

Я почувствовала, как меня кто-то грубо пихнул в грудь, от чего я упала и приземлилась на свою разноцветную пятую точку. Не понимая, что происходит, я воззрилась на разрушителя спокойствия. К Элинор приближался какой-то брюнет с сигаретой в зубах и что-то настойчиво пытался втолковать ей. Встав на ноги, я подбежала к ним и, пихнула парня вбок, привлекая внимание.

— С какого перепуга ты меня толкнул? — низким, предельно спокойным голосом спросила я, смотря на него исподлобья.

Брюнет, наконец, удостоил меня взглядом, и всем своим видом показывая, что я конкретно охренела вообще родившись на свет, сказал:

— Какие-то проблемы, мелочь? — и, достав сигарету изо рта, выдохнул мне табачный дым прямо в лицо.

Сказать, что я офигела — это ничего не сказать! Я возненавидела этого петуха такой лютой ненавистью, что готова была порвать его на месте. На его губах, тем временем, расползлась мерзкая ухмылка. Наверное, он радовался, видя, как я бешусь.

— Ну всё, — тихо прошипела я и, замахнувшись кулаком, заорала. — Ты огребаешь!