Доброе дело (гет)

Окно в палате было приоткрыто, и свежесть, льющаяся из сада, почти заглушала запах спирта и лекарств, давно прописавшийся здесь. Пожилой профессор, видя, с какой жадностью его пациент смотрит туда, за изгородь, где вдоль ячменного поля тянулась трасса, усмехнулся в усы:

— Анализы у вас хорошие. Ещё недели три, и, если будете выполнять все наши рекомендации, на своих двоих зашагаете домой.

Больной улыбнулся. Ещё во вторник ни один из этих корифеев науки не мог гарантировать ему жизнь, а теперь…

— Вас чудо спасло, — серьёзно сказал профессор.

— Я понимаю.

— Кстати, оно сейчас за дверью стоит, чудо ваше. Я пообещал спросить, можете ли вы его принять.

— Наташа? — радостно выдохнул он и тут же нахмурился. В синих глазах мелькнула затаённая тревога.

— Думаю, вам сейчас лучше поменьше волноваться. Я попрошу Наталью Александровну прийти через пару дней, когда вы окрепнете.

Он поспешно замотал головой:

— Нет-нет, я очень хочу её увидеть. Пригласите её, пожалуйста.

Она вошла с усталой, немного виноватой улыбкой — тонкая, как тростинка, высокая женщина в лёгком весеннем пальто. Прозрачно-белое лицо в коротких чёрных кудряшках казалось совсем беззащитным и хрупким.

Присев на табурет, протянула ему руку:

— Ну, здравствуй, герой.

Он крепко сжал её прохладные пальцы:

— Да какой же я герой? Это ты героиня.

— Не скажи. Пройти через весь этот ужас…Господи, ну как же тебя угораздило вылететь с моста?

Он и сам не знал. Вроде и дождь только начался, не мог сильно намочить асфальт. И скорость он превысил совсем чуть-чуть. Ему нужно было торопиться домой, к Лене.

Улыбнулся разбитыми губами:

— Дурак был, оттого и вылетел, наверное. — Бережно провел ладонью по её исколотому запястью:

— Ты-то как узнала?

— Не поверишь, в новостях увидела. Смотрела телевизор на кухне. Как они сказали про аварию, минут десять сидела, как примёрзла, а потом стала звонить Тёмке.

Лучший друг её бывшего и рассказал ей, в какую больницу его отвезли. Она взяла такси и поехала прямиком туда, твердя себе: «Я только узнать. На всякий случай».

Синие глаза смотрят преданно, обречённо:

— Наташ, я ведь как только в себя пришёл, мне Борис Моисеевич всё рассказал. Я не знаю, можно ли вообще за такое как-то отблагодарить, но я всё для тебя сделаю. Только скажи.

Она медленно выдыхает, не давая сорваться вопросу: «Что, и Ленку бросишь?»

— Я нехорошо поступил с тобой, — говорит он, точно подслушав её мысли. — Прости меня.

— Забудь. — Губы растягиваются в вымученной улыбке. — Так бывает: любил, потом встретил другую. Я тебя ни в чём не виню.

Опустила, правда, многое: ведь был Питер в ночной туманной дымке, поцелуи украдкой на борту шатающегося катера, Медный всадник, одобрительно глядящий на них сверху. Были гроздья пионов, алеющие, как пятна крови, на подоконнике. Были два тонких золотых кольца и заявление в загс на тринадцатое ноября.

Ленка забрала всё.

— Дурак я был. Наташ, если бы я тогда знал…

Горячие губы касаются синеватой венки на её руке.

— Олежек, не надо. — Посмеиваясь, она треплет его по вихрастому затылку. — Давай о хорошем. Ты уже решил, когда у вас свадьба?

— Да какая свадьба…

Свадьбы, точно, могло не быть. Когда она прорвалась в кабинет заведующего отделением, тот сначала отделывался общими фразами, а потом как отрезал: «Большая кровопотеря, нужно срочное переливание. Беда в том, что крови первой группы у нас сейчас нет. Ищем добровольцев, но она, к сожалению, редко встречается…». И тут её как подбросило: «У меня первая отрицательная. Подойдёт? Я как раз и все анализы недавно сдала».

И вот теперь он лежит бледный, исхудавший, но всё такой же мучительно-красивый. Четыре месяца она пыталась забыть его, зачеркнуть текилой, чужими объятьями, скандалами…

— А может, не поздно ещё всё вернуть?

Сколько надежды в этих словах. Она усмехается:

— Да боюсь, поздновато уже. — И плотнее кутается в своё пальто, точно ей холодно здесь, в палате. — Знаешь, мне всегда было интересно, что случилось бы со сказкой, если бы Русалочка всё-таки использовала кинжал ведьмы по назначению и заколола принца.

Удивлённый взгляд:

— Что ты имеешь в виду?

— Так, глупости. — Она поднимается, оставив на тумбочке кулёк с мандаринами. — Поправляйся.

— Наташ, а я могу тебе звонить?

Усмешка, беспечный взгляд через плечо:

— Почему нет?

…В коридоре она нос к носу сталкивается с Ленкой. Забавно: счастливая соперница сейчас вовсе не похожа на куклу Барби. Светлые волосы кое-как зачёсаны назад, под глазами чернеют круги.

— Здравствуй, — выдыхает она.

— Привет. — Наташа останавливается, не зная, чего ждать.

— Ты от него, да? Как он там?

Губы отчего-то дрожат. Наташа отступает в тень, чтобы она этого не увидела.

— Держится. Врачи говорят, всё будет хорошо.

Лена шагает ближе и делает движение, точно пытаясь обнять, но смущённо опускает руки.

— Спасибо тебе. Что бы он ни решил, кого бы ни выбрал — спасибо. Я тебе всю жизнь буду благодарна. — И она поспешно зашагала к палате.

Наташа пожала плечами.

Уже у лестницы её нагнала медсестра:

— Наталья Александровна, если вам ваши справки ещё нужны, можете их забрать в регистратуре.

Да зачем они ей, справки по анализам, сделанным полторы недели назад? Они не скажут ей ничего.

Как она тогда опрометью бросилась в поликлинику, узнав странные вещи о том, последнем, с которым пыталась забыться… Как ждала результатов!

Глупо, в общем-то: вирус СПИДа в крови проявляется только через три месяца.