Чистая правда  (гет)

— Да ничего у нас с Тёмкой не было, — смеясь, говорила Лена. — Две недели повстречались, а потом он меня на вокзал проводил и розу подарил на прощание. Вот и весь курортный роман.

— А розу, небось, выкинула сразу? — усмехнулась верная подружка и хранительница секретов Ника.

— Не-а. До сих пор у меня лежит, засушенная, в Гражданском кодексе.

Глаза Ники округлились:

— А почему в кодексе?

— Да что первое под руку попалось. А потом изменения в закон внесли, пришлось новый купить. А в этом роза так и лежит.

— Круто. Можно подумать, что тебе её сам Измайлов подарил.

— Чего-чего? — Рыжая Дашка с параллельного потока подсела к ним на лавочку. — Лен, тебе розу подарил Измайлов? Наш препод по гражданскому праву?

— Да ну тебя, — отмахнулась Лена. — Ник, пошли, у нас пара через две минуты.

А у Дашки было «окно», и она, неторопливо покачиваясь на каблуках, направилась в буфет. Тамошняя очередь уже почти рассосалась — только две девчонки стояли у прилавка, ожидая, когда разогреются пирожки.

— Дашунь, привет! — Нелли помахала ей рукой с зажатым в ладони «сникерсом». — Как дела?

— Да не ахти: всё никак Измайлову гражданское не сдам. Кстати, ты слышала новость? Он по уши в Ленку Кораблёву встрескался, розы ей дарит.

Нелли прижала руки к порозовевшим щекам:

— С ума сойти! А это точно правда?

— Да я сама слышала, как Ленка Нике во дворе рассказывала.

— Алё, Нин, привет. Ты придёшь завтра на семинар по гражданскому праву? Нет? Ну и не надо. Может, его и не будет. А ты не слышала? Измайлов наш на работу забил. Влюбился в Лену Кораблёву. Ну да, брюнетка такая смазливенькая! Нет, у неё длинные волосы, по плечи.

А сама-то как думаешь? Мне кажется, у них всё серьёзно. Розы дарит, шутка ли!

Подойдя к матери, Нина чмокнула её в щёку.

— Мам, мне завтра к первой паре не надо.

— Почему же? — деловито поинтересовалась мать, собирая портфель на работу.

— А у нас Измайлов влюбился и все семинары отменил.

— Влюбился? — рассеянно переспросила она. — Это как же?

— Да вот так. В Ленку Кораблёву из второй группы. Говорят, у них серьёзные отношения — предложение скоро сделает, наверное… — Зевнув, она сползла с кресла. — Ну всё, мам, я спать.

Когда в офисе выдавалась редкая свободная минутка, Маргарита Сергеевна любила позвонить своей приятельнице Марине Ильиничне, у которой была не менее скучная работа.

— Ну как у вас там, на кафедре?

— Ой, Рит, зашиваюсь совсем. Слонов, наш заведующий, как с цепи сорвался: требует, чтобы я сегодня вечером сдала ему учебный план. А у нас же ещё конь не валялся! И все чего-то бегают, суетятся… Измайлов пришёл сонный, злой — мы с ним аж поцапались.

— А, так это, наверное, предсвадебные хлопоты. Ты слышала — он на студентке женится?

На том конце провода послышался восхищённый вздох.

— Да неужели? А на ком?

— Ну, это вы должны знать, на ком. Мне дочка говорила, но разве я упомню?

— Маш, а Маш. — Лаборантка Марина Ильинична толкнула локтем молоденькую аспирантку. — А ты слышала, что Измайлов женится?

Маша лениво пожала мраморными плечами.

— Да уж все слышали.

— А на ком?

— На Кораблёвой. По залёту, это уж наверняка. Иначе они бы так не торопились.

Декан юридического факультета Вениамин Львович Садальский любил начинать разговор издалека, и за десять минут доцент Измайлов успел поломать голову над тем, что же такое случилось за последние пару дней, если начальство советует ему «хорошенько всё обдумать» и «не бросаться в омут с головой».

— Поверьте моему опыту, брак — дело серьёзное. Конечно, я понимаю: вы, как благородный человек, не можете оставить женщину одну с ребёнком на руках…

— Простите, какая женщина? Какой ребёнок? — Измайлов потянулся за платком — вытереть лоб.

— Ваша будущая жена, разумеется. Елена Дмитриевна Кораблёва. Кстати, вы ещё не узнавали, мальчика она ждёт или девочку?

Кораблёву он нашёл в коридоре третьего этажа, у окна. Стиснув зубы, чтобы сразу не обрушить на неё порцию отборного мата, процедил:

— Лена, нам нужно серьёзно поговорить. Пойдёмте в аудиторию.

Форточка в аудитории триста сорок два была открыта, но духота всё равно стояла невыносимая. Солнечный зайчик скакал по полу. За окном бесновались машины в пробке.

Он опустился за стол и жестом указал ей на первую парту:

— Сядьте. И расскажите мне, зачем вам понадобилась эта нелепая выдумка.

Лена растерянно сцепила руки в замок под его немигающим взглядом:

— Какая выдумка, Павел Тимофеевич?

— Про вашу… кхм… беременность. И про всё остальное.

И понесла же нелёгкая как раз в эту минуту Тимура Ряскина в триста сорок вторую аудиторию за мелом. Приоткрыв дверь совсем чуть-чуть и услышав строгие слова Измайлова, он побоялся нарушать тет-а-тет и подслушивать дальше не рискнул. Зато выложил всё своей подружке Лиде. Через полчаса оба они стали свидетелями печальной картины: распахнув дверь, неудачливая невеста вылетела в коридор в слезах, а следом за ней вышел бледный Измайлов с кляксами румянца на щеках.

— А вы слышали, девчонки? Ленка-то обманула Измайлова. Наплела ему про беременность, чтобы окрутить.

— Да ну, быть такого не может.

— Тимка сам слышал, что он у неё спрашивал: «Зачем ты выдумала про беременность?»

— Кошмар…

— Слушайте, а вдруг она правда беременна, но не от него?

Согнувшись в три погибели на лавочке, Лена машинально перелистывала Гражданский кодекс. Ни одного слова не получилось разобрать: всё застилало перед глазами туманное пятно.

— Ленок, ты что, плачешь? — Ника успокаивающе погладила её по плечу. — Выкинь, ради всего святого, из головы эти глупости. Измайлов неглупый мужик — разберётся.

— Надеюсь, — вздохнула она. — Как я теперь на экзамен пойду…

— Так и пойдёшь. Ух, знать бы, кто эту сплетню распустил! Я б его…

— Да ладно. — Поднявшись, Лена махнула рукой. — Забудь. По-моему, надо отвлечься.

— Точняк. Говорят, от депрессии острые ощущения хорошо помогают — только где их взять?

— Может, с парашютом прыгнуть?

Ника помотала головой:

— Не вариант. Откуда у нас прыгать — с десятого этажа, что ли?

Тяжело дышащая, всклокоченная Нелли вихрем ворвалась в аудиторию.

— Вы слышали? Измайлов Лену бросил, и она собралась с десятого этажа прыгнуть!

По рядам эхом пронёсся стон.

— Надо её спасать, — сказал Тимур. — Не знаешь, где она сейчас?

— Кажется, к лифту пошла.

— Неужели не успеем?!

Лишь несколько человек заметили открывшуюся дверь и вошедшего Измайлова.

— Садитесь… те, кто встал. Не понял, что у вас тут за переполох? Собираетесь просить меня об отмене контрольной?

— Тут не до контрольной, Павел Тимофеевич, — покачала головой Нина. — Тут человек погибнуть может.

Забравшись с ногами на подоконник, Лена смотрела, как загорается в небе после дождя бледная арка радуги. В сущности, не всё так плохо. Если вспомнить вчерашний репортаж о двух землетрясениях, трёх голодовках и пяти забастовках, собственная жизнь предстанет куда какой благополучной. Подумаешь, весь универ показывает на тебя пальцем, а любимый преподаватель шарахается, как от прокажённой…

Чьи-то сильные руки кольцом обхватили её и стащили с подоконника.

— Лена, как вы могли решится на такую глупость?

Повернувшись, она с недоумением уставилась в искажённое гневом и тревогой лицо Измайлова.

— На какую, интересно, Павел Тимофеевич? — Против воли в носу защипало. — Вам ещё какой-нибудь доброжелатель сказал, что я намерена на алименты подать?

Измайлов с трудом удержался, чтобы не встряхнуть бестолковую студентку за плечи.

— Не мели чушь. Я давным-давно понял, что всё это пустые слухи, к которым ты не имеешь ни малейшего отношения. Разве можно рушить свою жизнь из-за чьей-то болтовни за углом?

Покачав головой, она улыбнулась и стёрла рукавом подступившие слезинки.

— Так, значит, вы им не верите?

— Я пока ещё, кажется, не похож на старую деву с чулком и спицами. Ваши девицы с их сплетнями — не по моей части.

— Говорите тише, — нервно хихикнула она. — Не ровен час, кто-нибудь решит, что девицы вообще не по вашей части…

— Да ты с ума сошла! — Измайлов досадливо оглянулся. — Здесь нет никого. А впрочем, на всякий случай… — Наклонившись, он прижался к её губам крепким поцелуем.

Новостям о скорой свадьбе Измайлова и Кораблёвой не верили до последнего дня.