Может, чаю? (джен)

— Ай! Раздери тебя тролль! — выкрикнул юноша, схватившись за ушибленное колено, и запрыгал на невредимой ноге по комнате, периодически постанывая от боли и ворча под нос проклятия в адрес злополучной тумбочки и одной маленькой эльфы.

— Дядюшка Глерин, он снова ругается! — взвизгнула та самая так горячо упоминаемая эльфийка и поспешила спрятаться за мужчиной, вцепившись маленькими пальчиками в его длинный шёлковый плащ, не забыв при этом показать язык двоюродному брату. — Ещё и дерётся!

Не ожидавший такого бурного приёма по возвращению домой с охоты, глава семейства застыл на пороге. Даже он, мудрый трёхсотлетний эльфийский воин, растерялся при виде того разгрома, что царил в комнате: стол был перевёрнут вместе со стоявшей на нём посудой, осколки коей поблёскивали под окном; дверки шкафа сорваны с петель, а всё содержимое того валялось на полу вместо ковра, который, кстати, неведомым образом очутился на карнизе; побитая тумбочка гордо красовалась в самом центре бардака; а украшал это всё тонкий слой белых перьев, бывших когда-то частью подушек на кроватях, что чудом остались целы.

— Пресвятая Мать-Природа… Что за ураган здесь пронёсся? — слишком спокойно для удивления спросила чуть припозднившаяся мать девочки. Женщина безмятежно осматривала помещение, выглядывая из-за плеча брата.

— Эта маленькая пакость ещё получит своё! — вскипел пострадавший, встав, наконец, на обе ноги и кинувшись за девчонкой. — Дайте мне её сюда!

По дому снова разлилось оглушительное детское верещание, заставившее всех присутствующих перекоситься и заткнуть остроконечные уши. Увы, надолго девочке это не помогло, а потому, завидев прямо перед лицом руки разъярённого юноши, она поспешила ловко увернуться и кинуться в объятия эльфы:

— Мамочка, спаси меня, он совсем с ума сошёл!

— Натиэль! — мужчина всего одним словом осадил юношу, заставив того замереть на месте. — Прекрати эту безалаберщину!

— Отец, эта дрянь отрезала мой хвост! — начал возмущённо оправдываться эльф. — Ты ведь знаешь, как долго я его отращивал! А она просто взяла и отрезала! Гляди!

Юноша одним движением выхватил откуда-то из-за пояса огненно-рыжий пучок волос с полтора фута длиной, и затряс им перед эльфами:

— Столько лет… — протянул он обречённо, глядя на бывший предмет гордости. — И это всё, что осталось…

— А не надо было меня малявкой обзывать! — пискнула девчонка, довольная своей проделкой, и на всякий случай забралась матери на руки — уж она-то её в обиду никому не даст. — Это ты всего-то на пять лет старше, а уже такой дылда!

И не прогадала: издав жуткий полукрик-полурык, Натиэль резко бросился вперёд, одолеваемый желанием прибить мерзавку. Однако опытный воин Глерин пресёк эту попытку на корню, когда в двух шагах, отделявших эльфиек от взбешённого юноши, парой точных движений резко обездвижил его, оставив стоять с заломленными руками.

— А ещё у тебя уши короткие! — кинула ехидную насмешку девочка, поглядывая на брата сквозь копну каштановых волос матери, в волны которых она зарылась от страха. Увидав же беспомощное положение эльфа, вновь осмелела. — И слуха нет!

Пару раз дёрнувшись, силясь вырваться из захвата, и потерпев неудачу, парень смирился и покорно отступил назад, однако пыл свой не умерил: напряжённая стойка выдавала в совсем юном эльфе — на вид не больше шестнадцати по людским меркам — пусть молодого, но бойца, готового сгоряча совершить любую глупость. Обычно тонкие острые линии приглядного лица были искажены гримасой злости и недовольства, а из некогда смеющихся изумрудных глаз и вовсе пропал былой задор и веселье — теперь в них клубились ядовито-зелёные змеи, готовые отравить всех и каждого презрением.

Сквозь раскрытое окно в комнату пробивались лучи закатного солнца, утыкаясь прямо в спину парня, золотым шёлком ложась на рыжие волосы, что кончиками едва доставали до плеч, и свечением отражались от гладких локонов, отчего сдавалось, что голова его вот-вот вспыхнет неистовым пламенем. Вздымающаяся от учащённого дыхания грудь только добавляла в том уверенности, обличая бушующий жар внутри эльфа. Казалось, от этого жара плавился воздух.

Только один из всех разумных сейчас мог привести юношу в себя:

— Натиэль, — донёсся до закраины сознания спокойный уверенный голос Глерина. — Натиэль, хватит.

И в этом голосе было столько заботы, скупой отцовской нежности и невеселого снисхождения, что парень чуть дрогнул, услыхав его, и вмиг обмяк, очнувшись и возвратив облику эльфийский аристократизм вкупе с муками совести и беспокойством во взгляде.

— Отец, я… — строгий взгляд мужчины чётко дал понять, что ему не нужны никакие объяснения.

— Не хочу ничего слышать. Лучше пойди, отнеси в погреб оленью тушу — она привязана к лошадиному седлу — и разделай, — отдал сыну указание глава семьи. Под тихие извинения юного эльфа, который всё же отправился послушно выполнять распоряжение, он снял колчан с луком со спины и повесил на одиноко забитый в сене гвоздь, устало вздохнув.

— Даэти, солнце, у тебя вся голова в перьях! — с наигранным ужасом в голосе воскликнула эльфийка, опуская дочь на пол. — Побеги-ка к озеру, приведи себя в порядок!

Когда малышка убежала, женщина, до этого отстранённо наблюдавшая всю сцену и не проронившая ни звука, прошла вглубь дома за братом, аккуратно ступая на чистые от разбросанных вещей половицы. Всё так же безучастно оглядев беспорядок вокруг, эльфа легко запрыгнула на злополучную тумбу и уселась, — несмотря на длинный подол платья — скрестив ноги и притянув их к себе, совсем как в молодости, а впрочем, она ведь и была ещё молода и телом, и душой.

— Ну и темперамент у наших деток, — с лёгкой усмешкой на губах сказала сестра Глерину, который в это время что-то выискивал на полу. — Не по-эльфийски своенравны и мятежны. Вспыльчивы. И в кого только такие?

— Поблагодари Судьбу, что мы не живём все под одной крышей, — не отрываясь от поисков, пропустил он мимо ушей вопрос, — Иначе быть такой беде каждый день.

Эльфа лишь хмыкнула на это и села поудобнее, задумавшись о чём-то своём, привычно накручивая волнистые пряди волос на палец и подрагивая длинными ресницами на закрытых глазах. Спустя минуты молчания она слегка склонилась тонкой фигуркой в сторону брата и шёпотом, словно собиралась поведать нечто тайное, произнесла скорее утвердительно:

— Ты ведь ещё не рассказал ему... — фраза стрелой вонзилась в спину мужчине, — …о его матери? — женщина собственноручно прокрутила эту стрелу, вгоняя в тело эльфа ещё глубже, ещё больнее.

Но одной стрелой не сломить великого эльфийского воина. Сопротивляясь боли, отбрасывая её на задний план — один из самых необходимых навыков на поле боя, развитый Глерином до рефлекса — спокойно поднял с пола найденные им единственные уцелевшие предметы сервиза, надщербленную чашку и тарелку для похлёбки, и невозмутимо поинтересовался:

— Чаю?..

В доме витал аромат заваренных трав, аромат тихого умиротворения. Двое эльфов сидели друг напротив друга, смакуя минуты покоя и запивая их вкусным чаем. Мужчина задумчиво наблюдал за белой дымкой от горячего напитка, что растворялась в воздухе, едва оторвавшись от янтарной глади.

— Он не знает… — тихо вымолвил Глерин.

Эльфа подняла на него изучающий взор. На кровати перед ней сидел молодой мальчишка: тонкий, хрупкий, растерянный. Она видела его в этом взрослом мужчине с усталыми глазами и испещрённым тонкими шрамами от звериных когтей и вражьих клинков лицом. И будто и не было этих сорока лет войны, будто не касалась седина от пережитых потерь его восхитительных волос цвета тёмного ореха, заплетённых по старой привычке в длинную косу, из которой он только после рождения сына решился вынуть острые шипы. Он всё делал ради сына, жил ради него.

— Когда-нибудь это случится, так пусть же он будет готов принять это. Пускай он узнает от тебя, чем, открыв это случайно, станет ненавидеть тебя до конца дней своих.

— Не думаю, что он поймёт, Глайана, — глубоко вздохнул воин. — Ему всего тридцать семь, он ещё совсем ребёнок.

— Ему уже тридцать семь, брат, — покачала головой женщина, — не забывай, что он взрослеет быстрее эльфов. В нём уже просыпаются силы, и ему пора учиться их усмирять, — на этом она умолкла, не решаясь договорить, но всё-таки добавила тише: — Иначе даже ты не сможешь его успокоить.

— Сестра, ты, в самом деле, думаешь, что Натиэль поверит, что родная мать отказалась от него? — горькая ухмылка проскользнула на губах Глерина.

— Но ведь поверил же, что она умерла при родах, и что даже легендарная эльфийская медицина не смогла её спасти, — всего-то пожала плечами Глайана. — Почему бы не поверить, что его мать была вовсе не эльфийкой, и что она оставила своего ребёнка на отца?..

— Что его мать всё ещё жива и правит на троне Огненной страны, с которой мы столько лет воевали за право мирно существовать на своих же землях? Что он стал главной причиной нынешнего перемирья с истребителями нашей расы? — распалился мужчина, обречённо глядя на сестру. — Это всё слишком сложно…

— Ты должен это сделать, Глер, — эльфа склонилась к брату и легко провела по щеке ладонью, мягко улыбнувшись. — Я знаю, ты справишься.

Послышался мелкий топот детских ног на крыльце, заставив женщину одёрнуться и сесть прямо, и вслед за этим уже чистая кудрявая голова маленькой девочки высунулась из-за открытой двери. В это же время сзади подошёл и её двоюродный брат, слегка протолкнув девчонку в дом, отчего та, дёрнув острыми кончиками ушей, повисла на дверной ручке. Только глава семейства приготовился к очередной перебранке детей, уже надувшихся и приготовившихся к долгим спорам, как Глайана громко хлопнула в ладоши, чем обратила на себя внимание, и торжественным тоном заявила:

— Даэти, Натиэль, а теперь черёд уборки! Только, чур, не отлынивать, я буду следить! — расхохоталась женщина.

— Но ма-а-м!..

— Тётушка Глайана! — в один голос обиженно заголосили дети, но, посмотрев на непреклонное бесстрастие эльфы, всё же, недовольно ворча себе под нос, принялись за дело.

«Всё-таки как хорошо, когда твоя сестра — эльфийская королева», — промелькнула мысль в голове воина, когда тот делал очередной глоток блаженного напитка.