Chateau Lafite (джен)

Лето в этом году было особенно жестоко с жителями солнечного города. Полуденные лучи припекали затылок, отчего очень хотелось зайти в прохладный холл большого особняка и выпить чего-нибудь холодненького. Но монотонная речь старика, сидящего на красивой, сделанной на заказ лавочке, крепко держала бедного мужчину на улице, обрекая лишь на мысли о спасительной тени. С одной стороны надо бы внимательно слушать этого матерого загорелого старца с кокетливо блестящей на солнце небольшой лысиной, окруженной небольшим ореолом седых волос, но с другой… можно было раза в три укоротить его речь, оставив только нужную информацию! К сожалению, противный старикан нарочито медленно произносил каждое слово, растягивая гласные и добавляя лишний текст. Зачем мужчине знать, сколько времени нужно насекомым для того, чтобы отложить… бр-р… яйца, а потом как по ним определить время смерти человека? Нельзя просто сказать: умерла во столько. Всё. Кратко, практически точно и плюс экономия времени. А вместо этого ожидаемый сухой доклад плавно перетек в описание школьной жизни, насекомых и прочего, которое бедный мужчина уже не слушал, а даже наоборот, старался пропускать мимо ушей. Не так напрягает. И, кажется, игнорирующий жару старик этого не замечал, что уничтожало последний шанс, не говоря в лицо, сообщить, что давно пора закончить. Была, конечно, одна возможность улизнуть. Надо бы только сказать, что хочется зайти в особняк, чтобы еще раз осмотреть место преступления, но было одно непреодолимое препятствие в этом, казалось бы, идеальном плане. Кому захочется стоять в душной комнате с отвратительным запахом и слушать монотонную речь? Ведь противный старикан пошел бы с ним, продолжая свой поистине «увлекательный» рассказ, тем самым портя день окончательно. Именно, никому.

— Так, Арсенио, мне до ужаса интересно узнать, что же случилось с той бабочкой, которую вы нашли в букете очаровательной Ирэн, но дела не требуют отлагательств. Напомните мне, пожалуйста, кратко, — выделив последнее слово, дружелюбно улыбнулся мужчина, — время и причину смерти бедной девушки?

Старый Арсенио недовольно поджал губы, будто поняв, как скучен и неинтересен был для его собеседника разговор, вернее, монолог. Проведя рукой по загорелой лысине, стирая маленькие капли пота, он, прокашлявшись, будто всё это время молчал, начал говорить, но уже более сухо и сдержанно, как обиженный ребенок, прерванный родителем на чем-то интересном.

— Кхм, ранее мной было сказано, что девушка умерла где-то часа в три ночи, плюс-минус двадцать минут. Ей нанесены пять ножевых ранений в грудь и два в ногу. Одно на внутренней стороне бедра, другое под коленкой правой ноги. Скорее всего, первым был удар под коленной чашечкой. Если тебе нужно точно знать, то обратись через пару часов, когда осмотрят тело, — старик помассировал затекшую шею и продолжил, — от сильной боли и потери крови жертва не могла нормально передвигаться, что существенно облегчило работу нападавшему. Но при этом он не убил её сразу. На втором этаже, в коридоре, кровавая дорожка, ведущая прямиком к двери, где было найдено тело, — Арсенио на секунду замолчал, будто осмысляя дальнейшие слова, и добавил, — будто убийца медленно шел за ползущей девушкой до самой комнаты, где завершил начатое.

— Хм-м, — мужчина засунул руки в карманы чёрных джинсов, подставил лицо лучам солнца и, прищурившись, повернулся в сторону особняка. Он уже был на месте, где совершено убийство, и видел все следы, которые описал старик. Странно себя вел преступник. Любой на его месте постарался бы сделать всё как можно быстрее, чтобы не привлечь шумом внимание слуг или же других хозяев особняка. А этот, как видно, не спешил. Даже наоборот, смотрел, как она отчаянно пытается уползти, как кот, следящий за раненой мышкой и осознающий свою скорую победу, но при этом желающий растянуть свою жестокую игру как можно дольше. Надо всё-таки сходить осмотреть всё еще раз. Без толкающихся и вечно цапающихся жандармов и полисменов, которым только повод дай, сразу будут соперничать в мастерстве и профессионализме. Мужчина, ничего не сказав, направился к массивной двери дома, позабыв о Арсенио, который мог увязаться за ним, чтобы продолжить свой монолог.

— Эй, детектив Ансиан, вы в особняк? — старик неожиданно бодрым и громким голосом спросил мужчину, привставая с насиженной лавочки, тем самым пугая его. Пойдет с ним? Этого мужчина боялся и не желал больше всего. Он уже начал корить себя за такую оплошность, но его страху не суждено было сбыться. Старик, получив утвердительный ответ, лишь вежливо откланялся и отправился в город, чтобы, как он выразился, «понежиться под кондиционером в родной лаборатории». Посмотрев вслед уходящему Арсенио, детектив почувствовал укол зависти, но тут же поборол его, понимая, что если поддастся чувству, то уже через пять минут будет сидеть в машине и ехать в город. А потом, тихим летним вечером, сидя в кресле у открытого окна, будет сожалеть, что вместо того, чтобы потратить полчаса на повторный и более спокойный осмотр, он уехал в Венселию нежиться в кабинете у вентилятора. Тяжко вздохнув от внутренней борьбы, мужчина решил поскорее зайти в особняк, чтобы уже не было возможности повернуть назад.

Двухэтажное произведение французских мастеров располагалось за пределами солнечного города. На приличной по размерам территории, окруженной высоким железным забором, место, где последние пару месяцев жила жертва, было недостижимой мечтой среднестатистического жителя Винселии. Эдакий замок для принцессы или богатого лорда, где есть всё. Мраморный фонтан, искусно подстриженные кустарники, редкие цветы, растущие среди зеленой травы и напоминающие пафосных дам. Они такие яркие и необычные, будто каждый день — новый бал, и им нужно, нет, просто необходимо блистать. Поэтому каждый цветок подставляется под лучи солнца, стараясь выделиться среди общей красочной и ароматной массы. Действительно, как забрызганные духами дамы высшего общества. Любая девушка, увидев сей цветастый парад, была бы в вполне ожидаемом восторге. Она бы начала осматривать каждый цветок, считала бы себя обязанной понюхать их всех… но детектив — не девушка и не слишком чествует, как он говорит, разноцветную траву. В жару да с таким ароматным воздухом вся эта аристократическая красота раздражала его. А еще было чувство, что скоро заболит голова. Но всё прошло, когда большая дубовая дверь закрылась за ним, даря пугающую тишину особняка. Жандармы и полисмены заставили всех присутствующих в ночь убийства отправиться с ними в участки, увозя свидетелей в разные части города. Когда мужчина впервые вошел внутрь, то на секунду опешил от беготни и криков молоденьких, впечатлительных служанок. Сейчас же в особняке стояла давящая тишина, от которой было не по себе. Детектив Ансиан достал из повязанной на поясе легкой бежевой куртки связку ключей и, просунув указательный палец в железное колечко, начал крутить. Неприличный в такой тишине звон немного успокаивал мужчину.

Под такое своеобразное сопровождение он поднялся на второй этаж по широкой лестнице, где уже пришлось сосредоточиться. На последних верхних ступеньках были маленькие капли крови, постепенно увеличивающиеся и становящиеся длинной рваной дорожкой в коридоре. Сомнений нет, что именно здесь девушке нанесли первый удар. Как сказал Арсенио, под коленную чашечку. Дальше, не имея возможности встать, она ползла. Кровавый след на синем ковре идет до предпоследней двери, где пятно более округлое. На золотистой ручке также кровь, значит, девушка схватилась за нее, пытаясь открыть дверь. И зачем? Она должна была знать, что загоняет себя в тупик. И почему она помчалась именно сюда? Не на первый этаж, где слуги, и не в комнату одного из родственников. Детектив издал разочарованно-гневный вздох. Глупые жандармы или полисмены, неважно, кто из них, увели всех жильцов раньше, чем он успел их допросить. Мужчина только подошел к телу, чтобы осмотреть, а в доме уже ни одного возможного свидетеля. Решив, что возмущаться по этому поводу можно часами, Ансиан толкнул приоткрытую дверь и вошел в комнату, где царил чудовищный беспорядок: перевернутый маленький чайный столик, разбитая ваза, валяющийся подсвечник, осколки стекла. Видимо, девушка нашла в себе последние силы, чтобы попытаться дать отпор своему убийце. Ведущий к небольшому серванту покрытый алой жидкостью след доказывал это. Скорее всего, она сумела встать на левую ногу и облокотилась на данный предмет мебели, а потом начала кидать в нападавшего всё, что попадалось под руку. Но странно, что разбитые вазы и стеклянные предметы находятся на очень значительном расстоянии, будто преступник бегал туда-сюда. Как будто девушка и не целилась в него. В глазах плыло? Руки дрожали? Или что-то другое? В голове детектива было столько вопросов, ответы на которые ему могли бы дать жильцы особняка, которых эти чертовы служители закона увели! Почему девушка не кричала? Или, если кричала, то почему слуги и родственники игнорировали её и звуки борьбы? И зачем надо было бежать именно в эту комнату, а не на первый этаж?

Помянув в очередной раз нехорошим словом полисменов и жандармов, мужчина раскрутил ключи на пальце еще сильнее, отчего те слетели и, пролетев достаточное расстояние, врезались в стену, падая за сервант. Этот день определенно не задался. Раздраженно цыкнув, детектив отодвинул дорогое препятствие ручной работы и просунул руку в щель между стеной и сервантом. Немного по-детски высунув кончик языка, мужчина потянулся к заветной цели — железному колечку, держащему ключи. Связка лежала не очень далеко, но чтобы достать её, пришлось постараться. Когда дело было сделано, детектив стер осевшую пыль на одном единственном брелоке, одиноко висящего среди ключей разной масти: от коротеньких стандартных, до длинных с причудливой формой. Эта связка была маленьким сокровищем для детектива, ведь она открывала для него самые важные двери солнечного города, поэтому он повесил специальный брелок, где можно было оставить коротенькую надпись. В его случае было «1-ый смежный район, д.8, офис 44. Ансиан Кармин». Конечно, глупо детективу писать адрес, где он работает, и свое имя, ведь всегда можно выронить их в стане врага, а потом проблем не оберешься. Но слишком важны были эти ключи для Кармина, чтобы потерять их, просто идя по улице. Это две стороны одной монеты. И детектив решил, что, вероятнее всего, он может выронить заветную связку по дороге домой, чем во время работы. К тому же все жители Винселии знают, что смежные районы принадлежат служителям закона и очень рискованно предпринимать что-либо противозаконное. Этот факт был решающим, когда детектив прицепил брелок красного цвета. Маленькая неудача дала понять мужчине, что нечего играться с самым сокровенным, и Кармин сунул связку в задний карман, отряхнул колени, встал. Придвинув сервант назад к стенке, он бросил взгляд на место рядом с ним, где лежала девушка. Если не учитывать отсутствия реакции жильцов и непопадания ваз в преступника, то нет ничего необычного. «Совсем ниче… что это?» — мысли детектива были прерваны из-за слабого блеска в коротком ворсе ковра. Подняв находку, детектив покрутил её между пальцами, рассматривая. Это оказался маленький блестящий камушек, в половину ногтя на детском мизинце. Поднеся находку к свету, Кармин удивленно-восторженно присвистнул. Однажды, года два назад, детективу посчастливилось заниматься делом под кодовым названием «Дорогая безделушка». Смысл заключался в том, что ему нужно было найти колье одной зажравшейся леди. Украшение-то он нашел, но воры, то ли имея какой-то свой тайный умысел, то ли просто из-за того, что были подшофе, разобрали стащенную вещицу по частям и спрятали драгоценные камни среди обычных стекляшек. Долго мужчина искал вместе с ювелирами элементы колье, но зато благодаря этому делу Кармин научился определять, где рыночная фальшивка, а где дорогой камушек, стоящий несколько тысяч евро. Конечно, он не достиг за несколько недель ювелирного профессионализма, но навык все же есть. Блестящая находка, по мнению детектива, могла быть ничем иным, как маленьким бриллиантом, надо лишь уточнить. Кармин обвел взглядом покрытый ковром пол, будто высматривая что-то, хотя мысли его были направлены несколько в другое русло. Как помнил мужчина, у девушки не было украшений на теле, из которых мог вылететь камушек. Есть маленькая вероятность, что он лежал здесь давно, но почему-то Кармину казалось, что это не так. В таком месте да такая вещица… странно это. Осмотрев находку, мужчина достал из кармана куртки толстенький потертый кошелек из черной кожи и положил дорогой камушек в отделение для мелочи, где лежало пятьдесят центов. Теперь, удовлетворенный скромным осмотром, детектив решил, что пора уходить. Покинув пустующий особняк, он направился к своей машине, стоящей у незамысловатого черного забора. Четырехколесная старушка верой и правдой служила Кармину со дня покупки на его совершеннолетие, и менять свою радость на новую он не хотел. Хотя, если честно, то просто не было лишних денег на что-то более современное и стоящее.

От яркого солнца черная поверхность машины нагрелась до такой степени, что, казалось, может в любой момент расплавиться. Мужчина, предчувствуя страшную духоту в салоне, лишь обреченно и с некоторой злобой выдохнул: «Merde*», пытаясь открыть дверь с облезшей по краям краской. Кармин вставил небольшой ключик из своей связки и, взяв рукав куртки, схватился за ручку, открывая машину, тем самым не обжигая пальцы и пачкая бежевую ткань дорожной пылью. В светлом салоне витал знакомый всем водителям запах духоты и ароматизатора, висящего на зеркале заднего вида. Эдакая убийственная смесь, выдержать которую может либо матерый водитель, либо тот, у кого есть более глобальные проблемы, чем вонь вперемешку с духотой. Подавив в себе желание выскочить наружу и скрыться в более прохладном особняке, детектив полностью открыл окно рядом с собой и завел, как выражался один его знакомый, «четырехколесную консервную банку».

Спасительный ветерок не заставил себя ждать, и уже через несколько минут Кармин блаженно улыбнулся, одной рукой взъерошивая медные волосы, как бы стряхивая усталость за всё утро и неполный день. По сути, у мужчины были скорее каштановые волосы, но гены рыжеволосой бестии, именуемой в детстве ласковым словом «мама», дали о себе знать, поэтому получился оттенок, который сложно с уверенностью назвать каштановым или, что еще сложнее, рыжим, но зато был достаточно похожим на медь. Много нападок Кармин пережил из-за такого подарка судьбы, когда еще носил бордовые колготки, заставляющие чесаться ноги, и считал, что ста миллионов мармеладок вполне достаточно для ребенка, и попа от такого количества не слипнется. Но, к счастью, он достаточно быстро вырос и осознал, что можно давать в нос всем, кого не устраивает его внешность, и спустя некоторое время от него отстали. Сейчас же многие думают, что Кармин просто крашеный, а когда узнают, что это натуральный цвет, смотрят на счастливого обладателя, как на лжеца, а потом с удивлением, некоторые — с восхищением. К последней и столь редкой группе людей относилась молодая и энергичная помощница Кармина, имеющая страсть к сплетням и слухам. Девушка считала, что просто обязана знать всё, что творится в Винселии. Хотя это не мешало быть ей скромной и необщительной. Знающие её люди никогда бы не подумали, что эта невинная маргаритка имеет такую странную черту. Не может девушка, робко общающаяся со своим лечащим врачом, с пугающим упорством выискивать подробности жизни какого-нибудь банкира, замеченного с любовницей, или же, сидя на лавочке под деревом, подслушивать разговор жандармов. Хотя, с другой стороны, именно такие тихони имеют странные наклонности и увлечения.

Кармин подъехал к двухэтажному, ничем не примечательному зданию, располагающемуся возле полицейского участка, что позволило ему наладить отношения с жандармами и полисменами, тем самым упростив себе работу. В отличие от других детективов, его никто не гонит с места преступления, многие даже принимают за своего, а еще предоставляют информацию и некоторые подробности дела. Разумеется, за взаимную помощь. Поэтому первым делом Кармин направился не в офис, а прямиком в участок, чтобы сообщить о неожиданной находке. Свое слово нужно держать. Раз обещали обмениваться результатами расследования, значит надо идти и рассказывать. Не стоит утаивать даже такую мелочь, ведь в любую секунду может раскрыться маленькая ложь, и тогда все привилегии помашут ручкой вместе с хорошим отношением. К тому же через служителей закона узнать, бриллиант это или блестящий камушек, будет выгоднее, вернее, бесплатно.

Оставив свою старушку-машину под окнами офиса, Кармин, насвистывая незатейливую мелодию, направился к участку, втайне надеясь, что кондиционеры там работают исправно.

Merde (итал.) — равносильно нашему «говно», «черт» и прочим подобным восклицаниям.

Сидя рядом с большим белым вентилятором, Кармин чувствовал себя заново родившимся. Этот спасительный ветерок так приятно охлаждал разгорячившуюся на солнце кожу, что мужчина уже подумывал провести здесь весь день, а расследованием заняться ночью.

— Что, Ансиан, в этом году лето особенно беспощадно к нам? — хриплый, прокуренный с годами голос раздался рядом с Кармином, сидящем на небольшом коричневом диване, который стал потертым от долгой службы в участке.

— Buonasera*, Готье. Я бы выразился более грубо по этому поводу, но в стенах закона это неприлично, тем более при Вас, глава жандармерии, — дружески махнув мужчине в знак приветствия, Кармин поднялся с дивана и посмотрел внимательно на собеседника. Готье является тем человеком, на чьем лице отражается вся тягость работы: усталый взгляд, круги под глазами от бессонных ночей, короткие, но давно не видевшие расческу волосы, глубокие морщины от частых дум — всё это не красило его, делало похожим на больного старца, хотя мужчине только-только стукнуло пятьдесят.

— В данный момент я сам еле сдерживаюсь, чтобы не начать браниться на погоду, — стерев маленькие капли пота со лба, он указал в сторону своего кабинета, на двери которого красовалась маленькая потертая табличка с именем и статусом, — Поэтому за неприличные эпитеты сегодня я тебя прощаю. Проходи.

Мужчины зашли в небольшой кабинет, который сразу выдавал трудоголика в своем хозяине: на столе в беспорядке лежали бумаги и толстые, чуть ли не рвущиеся папки под ними; грязная чашка с остывшим и недопитым кофе покоилась на толстом старом мониторе белого цвета, облепленном желтыми стикерами-напоминалками. Имея в своем распоряжении хороший компьютер, благородно предоставленный французским и итальянским правительствами не только этому участку и именно этому кабинету, а всем служителям закона, так или иначе нуждающихся в нем, Готье рьяно отказывался менять свой старенький монитор на что-то более новое.

Кармин сел на небольшой диванчик, на котором очень часто ночевал в своем кабинете глава жандармерии, и обвел взглядом уже всю комнату. Всё было по-старому, за исключением газет, висящих на стене возле карты города. Каждое дело, напечатанное журналистами, Готье вешал на стену и отмечал красным маркером особо интригующие места. Иногда, как он говорит, эти журналюги подкидывают идеи. Но не только труды верных псов СМИ заменяли обои, также там можно было встретить личные, особо важные распечатки Готье, которые он боялся потерять в хаосе своего стола. Кармин пробежался глазами по стене, отметив про себя, что заметка с ночным убийством девушки уже висит, гордо перекрыв помятую страничку газеты с фотографией старой женщины. Скоро рядом будет прицеплена булавками и статья про это, написанная особо быстрым журналистом, а пока лишь недавно распечатанный листок с основными моментами дела и красный кружок на карте, на которую очень часто бросал свой взгляд Кармин. Детективу нравился вид города сверху. Тот, кто подкинул идею, был достаточно интересным человеком, раз такое ему пришло в голову: Винселия, город, располагающийся между Италией и Францией, двумя винными державами, был построен в несколько необычной форме. Он тоже круглый, как и многие города, но только сделан был как солнце, от чего часто его называли «солнечным», даже если был дождь. Восемь лучей, концы которых были сделаны тоже в круглой форме, создавая маленькие площади, выходили из центра города, ожидаемо круглого центра, где проходит самый важный праздник всех виноделов и коллекционеров «Festival Nettare Dio*». Из-за своего необычного расположения Винселия поделена на две части: французский район и, соответственно, итальянский, где проживал сам детектив. Лишь два луча города — верхний и нижний, а также центр — являлись общими. Хотя было всё-таки небольшое различие: первый смежный район, то есть верхний луч, располагал в себе участок служителей закона утонченных французов, а нижний — страстных и буйных итальянцев. Но, несмотря на это деление, люди Винселии вели себя, как жители одной маленькой общей страны, хотя местные шуточки про национальность всё же были.

Кармин чувствовал некоторую гордость и радость от того, что живет в таком необычном месте. Это чувство осталось еще со времен его детства, когда он радостно бегал по улице и кричал всем, что живет на «солнце». Приятные воспоминания прошли так же быстро, как и появились. Детектив отвел взгляд от карты и сосредоточился на Готье, вальяжно устроившемся в своем скрипучем кресле.

— Чай? Кофе? Ириски? — немного весело спросил служитель закона, кивая в сторону небольшой тумбочки, где стояли перечисленные предметы.

— Твой поганый кофе устроил мне веселый вечер, когда я последний раз его выпил, так что извини, но я пас, — на это Готье лишь пожал плечами и собирался уже начать более серьезный разговор, как Кармин резко продолжил:

— А вот ириску прошу предоставить.

Встав, скрипнув стулом, мужчина достал из пакетика маленькую конфетку и бросил её Кармину, не сумевшему поймать ириску на лету.

— Руки дырявые, да? — с некоторой издевкой спросил Готье, на что получил злобное шипение под шорох фантика:

— Это ты мазила, — конфетка угодила в рот, — Но сейчас не об этом. Я пришел к тебе, старик, чтобы ты рассказал мне сказку о бедной девушке, которая умерла недавно, и о том, как все в особняке внезапно стали глухими. А за это я тебе отплачу всем своим богатством.

— Хм, с чего-бы тогда начать? — мужчина снова сел в кресло, — Убитая — Зое Бонне, дочь заядлого винного коллекционера, ранее приезжающего из Парижа сюда, в свой особняк, на лето, чтобы поучаствовать в Festival Nettare Dio.

— Он уже не приезжает?

— Кхм, я, наверное, немного неточно выразился. Он и по сей день следует этой традиции… Только участвовала на аукционах Зое, так как сам он после аварии четыре года назад стал овощем. Его жена скончалась сразу, а он теперь тихо сидит в кресле на улочке, пускает слюни и ест, когда заставляют. Его из списка подозреваемых сразу вычеркнули. Психическое состояние, да и двигаться нормально не может: повреждены ноги, так что может он ходить медленно и с тростью. Поэтому всем в доме заправляла его единственная наследница Зое. Но около года назад ей стал помогать Николя Ришан, друг детства, а теперь и жених, который прибыл в Винселию вместе с ней. Больше близких людей у девушки нет.

— Одним словом, в ночь её убийства в особняке были: больной отец, сама Зое, её жених и слуги? Ну и еще убийца, если это никто из вышеперечисленных.

— Да-да, именно так.

— Тогда скажи мне, Готье, почему никто не слышал, как она кричала и била посуду? В большом особняке ночью хорошее эхо.

— А вот это самое интересное! Отец, Одрик Бонне, не проснется, даже если рядом идет перестрелка. Слуги сказали, что слышали, как летала посуда, но…

Кармин вопросительно поднял бровь, ожидая, когда Готье насладиться паузой.

— Но они решили, что это снова Зое и Николя ссорятся. Перед сном они сильно поцапались, и девушка уничтожила несколько дорогих ваз, кидая их в жениха. Этот скандал слышали все обитатели особняка, поэтому новый шум ночью они списали на это. К тому же, комната, где спит прислуга, находится в другом конце здания, отчего звуки были несколько приглушенными. Сам же Николя на это говорит, что после того, как в него попала маленькая, недавно купленная ваза, он спустился в погреб и напился. Его там, кстати, и нашли. Можно сказать, что он не врет, хотя со счетов его списывать не стоит.

— Ладно, допустим, всё это так. Пьяный жених, спящий после ссоры, больной отец, которому на все плевать и слуги, располагающиеся достаточно далеко от комнаты, где убили девушку, но крики! Посуда ладно, но почему никто не прибежал на крики девушки? Такое нельзя игнорировать.

Кармин выжидающе посмотрел на Готье. Он задал самый важный вопрос, который глодал его с самого осмотра места преступления. А глава жандармерии, как назло, противно улыбнулся и вновь стал выдерживать никому не нужную, кроме него, паузу.

— А это, мой друг, самое веселое. Девушка-то страдала параличом голосовых связок*.

— Что?

— Что слышал. Зое Бонне заболела в детстве какой-то болезнью, что вызвало паралич. Именно из-за него она просто не могла кричать. И я думаю, что убийца знал об этом, раз так спокойно пришел её убивать.

— Ну что ж, ты ответил на самый важный для меня вопрос, — детектив встал с насиженного места и подошел к захламленному столу Готье. Порывшись в карманах куртки, он достал свой кошелек, где покоился маленький камушек. Вынув находку, он положил возможный бриллиант перед служителем закона.

— И за это я дарю тебе это. Нашел, пока осматривал место преступления. Надеюсь, он ценен и сможет оплатить ту информацию, что ты мне дал.

Готье взял камушек и покрутил его в лучах солнца, как бы оценивая, хотя сам нисколечко не разбирался в этом.

— Где он был?

— Рядом с телом, возле серванта. Я сам только благодаря своему мастерству и зоркому глазу обнаружил его.

На это заявление мужчина хмыкнул, ясно показывая, что он думает об этом «мастерстве и зорком глазе», а также о скромности одного частного детектива.

— Я предлагаю отдать его знатокам, пусть скажут, бриллиант это или нет, а потом можно думать, откуда он. Не помню, чтобы на теле были украшения.

— Да, ты прав. Я займусь этим.

— Тогда оставляю это на тебя, мой стареющий друг. А я пойду разузнаю что-нибудь своими способами.

Предчувствуя неприятную духоту улицы, Кармин развернулся и направился к выходу, бросив на прощание:

— Chao*, Готье.

— A plus tard*.

Buonasera (итал.) — переводится как «добрый вечер». В Италии это выражение используется после трех часов дня.

Festival Nettare Dio (итал.) — «Фестиваль нектара бога». Если литературно и на русский — «Фестиваль божественного нектара».

Паралич голосовых связок — параличное состояние проявляется после удара, сильных душевных волнений, тифа, упорных катаров гортани, дифтерита и пр. и может вызвать или хроническую хрипоту, или полную потерю голоса. Последнее обстоятельство имеет место при параличе нижних голосовых связок, находящихся в полости гортани, что возможно при внутренних разрушительных процессах. В данном рассказе именно последний вариант.

Chao (итал.) — (многие знают, но все же напишу ^^) «привет»/«пока».

A plus tard (франц.) — «увидимся».

Солнце продолжало жестоко припекать, издеваясь над людьми, как дети с лупой над маленькими муравьями. Уже в который раз Кармин порадовался, что его офис находится недалеко от участка. Долгой ходьбы или поездки по такой жаре он бы не вынес.

— И нашли бы мое бренное тело где-нибудь на тротуаре возле небольшой тени… — скорбным голосом закончил мужчина.

— Знаешь, если когда-нибудь ты решишь прекратить работать детективом, то можешь смело податься на телевидение. Будешь рассказывать детям сказки на ночь.

— Аврора, ты так жестока, пока сидишь возле вентилятора, который я просил пододвинуть ко мне, — тонко намекнул мужчина на то, что девушка жестоко проигнорировала недавнюю просьбу.

— Хотите чаю?

— Не переводи тему! Вентилятор мне!

Но слова Кармина были вновь сказаны зря. Пока он лежал на новеньком диванчике и обмахивался старой газетой, его помощница, до отвращения свежая по сравнению с Кармином, спокойно попивала прохладный чай из маленькой фарфоровой чашечки и нежилась под вентилятором. Мужчина лишь недовольно поворчал, ничего не сделав девушке за такое нахальство по отношению к своему работодателю (хотя с ее деньгами и работать не надо). Поворочавшись немного, он встал, кинув газету на небольшой столик, который стоял неподалеку от дивана, и подошел прямо к рабочему месту Авроры.

Встретил бы он её сейчас или год назад, то непременно бы вступил в ряды её поклонников. А что? Богата, красива и не так уж глупа, как многие леди с таким же статусом. Например, Жаннетт, дочка владельца ресторана «Verger de pommiers*». Высока, стройна, с умным выражением лица, но на самом деле… Не интересуется ничем, кроме журнала, где список богатых холостяков. А еще презрительно общается с теми, кто хоть на цент её беднее. А Аврора, наоборот, всю жизнь провела наравне с остальными людьми: ходила в школу, а не занималась с частными репетиторами, пошла работать вместо посещения светских приемов и с радостью общается с торговками на рынке. Конечно, последнее — для получения новой информации (сплетни — сила!), но порой и просто так девушка захаживает к ним. А простым людям, зарабатывающим на жизнь кто как может, только и в радость пообщаться с ней. Хотя из-за скромности нормально общаться Аврора начала не сразу.

Одно дело — невинно подслушивать, другое — самой подойти и начать разговор. О! Для невысокой девушки с длинными светло-русыми волосами это был просто подвиг. Когда Кармин привел её на рынок, она радостно осматривала всё своими серыми глазами, а потом, когда настал час знакомства, девушка стояла за его спиной, скромно потупив взгляд. А как она мучилась от пристающих парней? В школе и институте Кармин был её личным телохранителем, выбранный чисто случайно. Сначала из-за чувства справедливости спровадил одного парня, потом другого, и пошло-поехало. Аврора привыкла к нему и теперь спокойно, а временами даже нагло общается с ним. Как-то у неё невольно вырвалось, что он похож на её старшего брата, и, немного подумав, Кармин согласился с ней. В школе он предпочитал больше игры и приключения, чем беготню за милыми девочками. А потом подружился с Авророй и кем-то большим, чем другом и младшей сестрой, он ее не воспринимает. Хотя, это, наверное, к лучшему. Меньше проблем.

Нагло сев на край стола и взяв первую попавшуюся папку, Кармин одновременно обмахивал себя самодельным опахалом и нежился под потоками воздуха вентилятора.

— Интересно, а зачем ты поменял газету на папку, если используешь их одинаково? — Аврора кивнула в сторону столика, где лежала ранее использованная газета, и на свой вопрос получила лишь пожатие плечами.

— Довелось мне слышать от жандармов, когда я заходила к синьору Готье, что у нас может появиться работа? Смерть немой дочери винного коллекционера.

— Не может, а уже есть. Кто-то проник в особняк и убил её. Хотя не исключено, что это кто-то из домочадцев.

— Вполне возможно, — пожала плечами девушка.

Она поставила чашечку с недопитым чаем на стол и поводила мышкой компьютера, чтобы загорелся экран монитора.

— Из любопытства и отсутствия другой работы, я поискала немного информации про эту семью. Может быть, синьор Готье уже сказал тебе, что у покойной Зои был паралич голосовых связок? — она посмотрела на Кармина, который кивнул головой. — Тогда убийца должен был знать о её болезни, чтобы спокойно войти в особняк и бегать по нему за девушкой.

Ансиан легко улыбнулся. Ему нравилось, что Аврора стала не только подслушивать чужие разговоры и пользоваться связями своей семьи, чтобы найти нужную информацию по конкретному делу и по его просьбе, но и время от времени сама начинала поиск работы. К тому же, без влияния детектива, она делала свои умозаключения, которые, возможно из-за их долгого общения, были достаточно схожи. Но, к счастью мужчины, ещё и одновременно различны.

— Круг подозреваемых сузился, — пусть несколько секунд назад Кармин думал о девушке в хорошем русле, на её слова он ответил сарказмом. — Это либо слуги, либо родственники, либо ближайшие знакомые, либо…

— Хорошо-хорошо, поняла, ничего это толком не дает, — Аврора недовольно прервала своего начальника и обиженно скрестила руки на груди.

— Возможны все варианты, — миролюбиво произнёс детектив. — Чем-то обиженный слуга, отец, который сошел с ума и поддался приступу бешенства и гнева. Сошедший с ума отец — не самое страшное. Мало ли, может, у него приступы бешенства? Про жениха сказали, что он напился вечером. Он мог провести всю ночь в пьяном бреду, а мог и под алкоголем взбеситься и уже разобраться с невестой, с которой они что-то не поделили.

— Ссорились? Надо будет узнать у жандармов, что скажут слуги и сам жених… Николя, да? Что стало причиной ссоры. Может, он хотел забрать себе главенство в доме? Всё же, Зои не могла в полной мере вести дела, да и многим мужчинам не нравится находиться в тени жены.

— Хм, это разумно.

— Но я бы на его месте спокойно себе жила и попивала вино из семейных запасов. Говорят, оно у семьи Бонне достаточно хорошо, чтобы пойти на преступление.

— А вот это мне уже глупостью кажется, — сильнее стал обмахиваться детектив.

— То, что ты не признаёшь всю прелесть вин, всем твоим друзьям давно известно.

Разговоры о винах у них проходили достаточно часто. Можно сказать, что ещё со времён университета, когда совершеннолетние студенты стали говорить об этом напитке чуть чаще, чем несколько раз в неделю. И первые несколько лет Аврора, так же, как и все, во всех красках расписывала Кармину всю прелесть гордости их винного городка. Но, несмотря на то, что Кармин родился в Винселии, что его отец — винодел, а мать — дочь винного дегустатора, он всё равно не жаловал этот напиток. И фестиваль для него был всего лишь неделей выходных. Поэтому спустя долгие годы безрезультатных попыток убедить друга, что вино — это более чем хорошо, девушка сдалась. И на один повод поспорить у них стало меньше.

— Я не думаю, что отец Зои мог её убить. Даже если он стал буйным, он физически не мог причинить ей вред. Как минимум, она могла легко убежать.

— А пьяный жених?

— Надо узнать, сколько он выпил. Если количество позволяло ему встать на ноги и пройти несколько метров, то ещё можно подумать над этим вариантом.

— Тогда на данный момент остается прислуга и подозреваемые, которые хорошо знали эту семью и желали смерти девушке. Хотя, как таковой целью убийство могло и не быть.

— Я думаю, что мы можем упростить себе задачу, — девушка развернулась к монитору и быстро начала что-то искать, открывая различные папки.

— Что там?

Кармин слез со стола и встал рядом с девушкой, пытаясь понять, что она ищет.

— Вот, нашла. Это несколько статей о винных аукционах в нашем городе. Здесь написано, в каком примерном порядке приезжали известные семьи, чтобы принять в них участие. Если им верить, то Бонне приезжают всегда ближе к концу, когда простые торги заканчиваются, и начинают выставлять дорогие и редкие вина. Они в основном выставляли на таких аукционах старые вина из своей семейной коллекции, которые имели в двойном экземпляре.

— А сейчас праздник даже не начался, — догадался, к чему клонит девушка, Кармин. — Это может оказаться совпадением, но вероятность того, что что-то заставило их приехать раньше, крайне высока.

— И мне кажется, что мало кто знал об этом приезде. Они, конечно, могли не скрывать этого, но такой вариант, думаю, не стоит вычёркивать сразу.

Мужчина кивнул. Всё могло быть иначе, нежели они думают, но данный вариант намного упрощал им работу, ведь тогда подозреваемых становиться в разы меньше. Не весь город, а только люди, знавшие о приезде Бонне.

— Есть кто-нибудь, кто бы точно мог знать о том, что Бонне в городе?

— Я думаю, что да. Если они приехали на аукцион, то главный организатор, Дарио Росии, мог с ними встретиться. Это в том случае, если они снова хотели выставить что-нибудь на торги. Ещё есть друг семьи — Леоно Бруно. Возможно, Зои соскучилась по нему и его семье. Она могла связаться с ними. И третий, последний человек. Белла де Лука — лечащий врач Зои.

— Женщина?

— А что тебя смущает, о, приверженец старых взглядов? — с толикой ехидства спросила девушка, посмотрев на мужчину.

Тот лишь покачал головой, скрывая свое недовольство. Все-таки Кармин и правда придерживался в данное время старомодных взглядов. Он считал, что женщина должна быть скромной матерью и заниматься тем, чем действительно надо. Нет, он не твердил направо и налево: «Бабе место на кухне!», но считал, что им лучше быть хозяйками, учительницами, поварами или няньками, но никак не врачами или же работницами какой-нибудь фирмы.

Женщина — прекрасное, утонченное творение, которое должно заниматься подобающими делами. Как хранительница очага — быть хозяйкой, как несущая мудрость — учительницей и как мама — нянькой или воспитательницей. А ещё можно заняться флористикой. Очаровательная девушка среди таких же цветов, создающая своими руками удивительные букеты.

Но если когда-нибудь кто-то попросит рассказать Кармина подробнее о его взглядах, то он засядет надолго, слушая непрерывную речь детектива, ведь в каждом случае есть свое исключение. Тот же самый врач. Гинекологу или детскому психологу лучше быть женщиной, чем мужчиной. Как минимум, в первом случае точно. Или же Аврора. Она сидит в офисе или ходит по городу в поиске сплетен или подробностей каких-нибудь преступлений. Сплетни — это вечные женские спутники. Либо они окружают прекрасный пол, либо наоборот: сами девушки и женщины бегают за ними. Хотя и мужчины не обделены ими. Поэтому Кармин старается держать свое мнение при себе и не начинать подобные разговоры. Даже для него порой это слишком муторно.

— Значит, надо первым делом наведаться к ним. Об их приезде могли знать несколько человек, но случайно брошенная фраза могла легко расширить этот круг.

— День ещё не закончился, поэтому давай я найду тебе их адреса? Хотя бы к одному или двум зайдешь, узнаешь всё точно.

— Да, хорошо, — Кармин подошел к вешалке, где висела его куртка, и встал перед сложным выбором: брать или нет? Сейчас жарко, и лениво носить её с собой, а с другой стороны, к вечеру может похолодать.

Решив, что рисковать не стоит, а от веса ткани он не надорвется, детектив взял куртку и вернулся к рабочему столу Авроры.

— Вот, это адреса всех, — протянув мужчине белый листок, исписанный красивым почерком, она встала из-за стола, чтобы сделать себе еще чаю.

— Если что-нибудь новое найдешь по делу, то позвони мне.

— Хорошо.

Кармин уже было вышел из офиса, но у самой двери его остановил голос Авроры:

— Купи, пожалуйста, что-нибудь сладенькое.

— А… Ладно, — мягко улыбнулся мужчина и закрыл за собой дверь.

*Verger de pommiers (франц.) — «Яблоневый сад».

Духота прижала к себе Кармина, когда он только открыл дверь на улицу. Тело сразу вспомнило то чувство спасительной прохлады, что испытывало несколько минут назад, когда ещё Ансиан ещё находился в своём офисе. Он недовольно приложил руку ко лбу, словно желая стереть ещё не появившиеся капли пота, и, слегка сощурившись, посмотрел на небо.

Даже облака отказывались появляться в этой чистой синеве. Слишком близко к палящему солнцу.

Детектив облокотился на перила лестницы и посмотрел на листок, где красивым почерком были написаны адреса. Вспоминая свои маленькие закорючки, которые не понимал порой даже он сам, Кармин криво улыбнулся.

— Не больно то и хотелось.

Пробежавшись ещё раз глазами по именам и адресам, примерно представив, что где находится, детектив сложил листок и засунул в задний карман джинсов. Самым близким и одновременно логичным адресом был дом друга покойной — Леоно Бруно. Ведь друзьям доверяют свои тайны?

Выдержав духоту, палящее солнце и отсутствие работающих фонтанов, мужчина пришел к дому, который одновременно с жилым этажом имел цветочный магазин на первом, где разнообразные букеты, цветы в горшочках и вазах занимали практически всё пространство. Такие здания — не редкость в современных, да и не очень, городах. Из-за такого сочетания магазин-дом в квартире витал легкий, а местами и сильный цветочный аромат, что вызывал бурный восторг у редких посетителей и сморщенную гримасу у Ансина. У него всегда болела голова, если рядом с ним больше цветов, чем в среднем букете. А сегодняшний день был непозволительно перенасыщен этими пахучими дарами природы. Поэтому сейчас Кармин старательно игнорировал постепенно нарастающую боль, усугубляющуюся дерганьем его волос во всех возможных направлениях.

Когда детектив вошел в магазин, его встретила немолодая, но красивая женщина. Её светло-каштановые волосы были собраны в косу, перекинутую через плечо, лицо было уставшим, с маленькими морщинками у глаз и губ, что старило её на несколько ложных лет. Она, как опытный продавец, медленно, будто ей это стоило большого труда и сил, подошла первой к Кармину и предложила помочь с выбором букета, за которым, как изначально она думала, пришел мужчина. Но вместо этого детектив произнес:

— Нет, я не за этим. Я хочу поговорить насчёт девушки, что должна быть вам знакома. Зое Бонне.

Женщина подозрительно нахмурилась и, слегка склонив голову на бок, вкрадчиво спросила:

— О чём именно вы хотите поговорить?

Кармин скользнул взглядом по помещению, надеясь отыскать кого-нибудь, кто бы мог оказаться Леоно Бруно. Почему-то, пусть аккуратно и мягко, но ей говорить об убийстве ему не хотелось. Но в маленьком магазинчике не было никого, кроме женщины и детектива. Он тяжело вздохнул и со всем внутренним нежеланием посмотрел в маленькие серые глаза ничего не понимающей продавщицы, и со спокойной фальшью произнёс:

— Меня зовут Ансиан Кармин. Я детектив и помогаю жандармерии в расследовании некоторых преступлений. Вчера ночью Зое Бонне убили.

Серые глаза стали чуточку больше, а на лице отпечаталось выражение ужаса, смешанного со слабой надеждой на глупую, жестокую шутку со стороны молодого мужчины, что так внезапно зашёл в маленький магазинчик в этот жаркий день. Но детектив не засмеялся сухим смехом, не махнул рукой, не сказал, что это розыгрыш. Он лишь с немым сожалением смотрел на ссутулившуюся женщину, что на ощупь искала за собой маленький табурет. Она села и, не веря услышанным словам, вновь взглянула не мужчину. Её лицо, изуродованное бесслёзным горем, состарилось ещё на пару лет, а смуглая кожа, казалось, посветлела на несколько тонов.

Проведя рукой по волосам, убирая выбившиеся прятки, женщина бездумно смотрела на светлый, деревянный прилавок. Детектив хотел было что-то сказать, но с очередным тяжёлым вздохом его опередили:

— Поднимитесь на верх. Я позову мужа.

Кармин кивнул и послушно скрылся за зелёным навесом. Наверху была одна полу-пустая комната, где кроме дивана и маленького столика не было ничего. Две дальние двери были закрыты. Детектив сел на край коричневого дивана и стал покорно ждать, когда поднимется сам Леоно.

Одна из дальних дверей чуть приоткрылась. Кармин обернулся на тихий скрип и столкнулся с любопытным взглядом карих мальчишеских глаз. Несколько секунд смущения и удивления, и в комнату смело вышел темноволосый мальчик лет пяти-семи. А за ним второй. И третий. И единственное, что их отличало, это по-разному взъерошенные волосы. Да последний, третий брат шмыгал носом.

Тройняшки вначале осторожно подошли к незнакомому человеку, после стали чуть смелее тянуть к нему руки. В конце, когда самый смелый из братьев уже сидел рядом с Кармином и с любопытством рассматривал его волосы, оживились и остальные мальчики. Не зная, как себя вести с чужими детьми, детектив сидел неподвижно, словно статуя. И, если вначале ему эта стратегия нравилась, то когда уже все братья стали пытаться выдрать ему клок волос, то ли из-за скуки, то ли пытаясь привлечь внимание нового знакомого, он пожалел о своём выборе.

«Вот же выпало на мою долю…» — мимоходом подумал детектив, когда один из мальчишек отпустил несчастные прядки и взялся за его щеку, радостно потянув её на себя, не думая о том, что это достаточно больно.

«Я же мужик, я вытерплю».

Кармин стойко игнорировал вошедших во вкус мальчишек, притворяясь неким подобием статуи, к которой, он всё же надеялся, дети вскоре потеряют интерес. Но, к счастью, послышались шаги: стук женских каблуков и тяжелая мужская поступь. В гостиную вошли глава семейства Бруно и его жена, которые на секунду опешили, увидев представшую перед ними картину: растрепанный мужчина в окружении детей, которые тоже замерли и перестали дергать детектива, хотя волосы и щеку не отпустили. Сам же Кармин сидел со смиренной покорностью в уставшем взгляде и просто ждал, когда закончится детская пытка.

— Брысь, — коротко бросил Бруно своим детям, как нашкодившим котятам. Мальчики резко отпустили детектива и подбежали к матери, которая машинально погладила их по головам.

— Мы пойдем вниз, а вы поговорите, — сказав это, она увела тройняшек из комнаты.

Леоно лишь кивнул и сел на диван рядом с Кармином. Бруно был высоким широкоплечим мужчиной с густой черной бородой и такими же волосами. Небольшие карие глаза из-под густых бровей смотрели сурово, но без зла. Это был взгляд серьезного человека, у которого есть свои принципы. Такие люди любят одну женщину, ценят родителей и оберегают семью. Они идут на войну за них и Родину, они упорно работают, так как считают, что только своим трудом надо зарабатывать пропитание семье. И таких людей можно сразу же определить по взгляду и рукам: сильным, с большими ладонями и длинными пальцами, покрытыми мозолями. Последний факт был достаточно необычен для владельца цветочного магазина.

— Вы синьор Бруно? — желая разрушить тишину и окончательно развеять сомнения, спросил Кармин.

— Я прошу прощения за своих сыновей, — кивнув, с небольшой хрипотцой пробасил Леоно, глядя на растрепанного детектива, который машинально после этой фразы пригладил волосы и поспешно ответил:

— Ничего, всё в порядке. Детям можно, — соврал Кармин.

Не знал он, что можно делать детям, а что нет. Но Бруно на фразу детектива прикрыл глаза и слегка улыбнулся одними уголками губ, видимо, соглашаясь с его словами.

— Я к вам пришел из-за… — начал было Кармин, но мужчина его прервал:

— Да, я знаю. Мне жена сказала, для чего вы здесь. Я, по правде, не очень доверяю детективам, но в жандармерии сказали, что вы и правда им помогаете, — он тяжело вздохнул.

Кармин сдержанно, но удивлённо посмотрел на Леоно. Мужчины не было так долго, потому что он звонил жандармам? Это был правильный, разумный поступок, но у Ансиана ещё не было ситуаций, когда про него узнавали у жандармов или полицейских. И пусть это несколько затягивало время пребывания детектива в этом доме, ему это нравилось.

— Скажите, вы знали о приезде Зое? — начал расспрос Кармин.

— Да, ещё до приезда она сообщила нам, что прибудет сюда намного раньше обычного со своей семьёй. И что она хотела бы с нами увидится.

— Связалась?

— Она написала письмо, — Леоно встал со своего места и скрылся в спальне.

Под скрип половиц он вернулся с тонким белым конвертов, чей край был разорван. Леоно вручил его детективу и сел на свой прежнее место.

Кармин достал сложенный листок, развернул его и начал читать текст, написанный необычным почерком со множеством завитушек:

«Дорогие друзья,

Как давно мы не виделись? Столько всего произошло за время нашей разлуки, что и не перечесть. Но одно событие настолько важно, что по сравнению с ним все остальное просто меркнет. Месяц назад Николя мне сделал предложение (я была так удивлена и рада!). Вы представляете? Мы столько лет дружили и совсем недавно стали парой (да, осознание того, что счастье рядом, приходит поздно). Причем, как вы знаете из прошлого письма, все было настолько… Романтично и целомудренно, что очень редко в наше время.

Мы с Николя решили пожениться как можно раньше, ведь и так потеряли слишком много времени на осознание наших чувств. Поэтому свадьбу планировали сыграть через два месяца. Мы бы как раз успели подготовиться и выслать приглашения. Да, знаю, тогда бы не попали на Festival Nettare Dio, но этот праздник каждый год, а брак раз в жизни! Ну, чаще всего.

Но несколько дней назад наши планы изменились. Я, отец и Николя приедем в Винселию ещё до начала праздника и пробудем здесь до начала фестиваля. Но потом сразу уедем, а через месяц или два будем ждать вас во Франции, в Бордо, на свадьбу. Дату мы хотим тогда уже выбрать с вами, когда встретимся. Мы же встретимся? Я так хочу вас увидеть! И с Николя вы обязательно должны познакомиться. А то я вам про него только рассказываю да фотографии шлю.

Только я вас прошу, никому не говорите о нашем приезде. Это должно быть тайной вплоть до начала фестиваля. И не спрашивайте почему! Я вам расскажу только в день возвращения во Францию.

В общем, ждите нас за неделю до Festival Nettare Dio. Я заварю чай и угощу вас пирогом, которому научилась из рецептов моей мамы, записанные в том зеленом блокноте, что мы нашли, когда разбирали коробки на чердаке. И мальчиков возьмите. Я же знаю, как тройняшки любят сладенькое.

Ваша Зое.»

Пробежавшись глазами по письму еще раз и не найдя каких-либо зацепок, Кармин тяжко вздохнул: одной тайной больше.

— Вы приезжали к ней?

— Да, буквально вчера. Так как мы часто заезжаем в их особняк по просьбе Зое, чтобы проследить за его состоянием, то никого бы из знакомых наша поездка не удивила. Мы приехали до полудня, чтобы провести как можно больше времени вместе. О причине приезда Зое так и не рассказала, но мы и не настаивали особо: она выглядела счастливой и здоровой, поэтому решили, что беспокоиться не о чем.

«Значит, она даже не думала, что её жизни может что-то угрожать?»

— И ничего необычного не произошло?

— Нет, — Леоно устроился поудобнее, но при этом всё ещё держал спину прямо, и продолжил, — посидели, поели пирог, познакомились с Николя. Он оказался таким, как его описывала Зое в письмах: сдержанный, но милый молодой человек. Пока мы общались, дети бегали на улице, а после мы уехали, пообещав, что встретимся еще раз после того, как Зое покончит со своим тайным делом. Даже и не думал, что это наш последний день, проведенный вместе…

— А сами вы что делали после того, как уехали?

— Мы приехали вечером домой. День был достаточно насыщенным, поэтому и мы, и мальчики устали. Но Иви, мой младший, ещё до поездки выглядел не слишком здоровым. В итоге пришлось ночью вызывать доктора. Температура была не высокая, но моя жена каждый раз ужасно волнуется, если дети хворают.

— А как зовут доктора?

— Этьен Лавинге. Он педиатр из городской больницы, мы шесть лет у него лечимся, и он не первый раз приезжал к нам на дом.

— Хм-м, — протянул Кармин, обдумывая слова мужчины.

Леоно, сам того не зная, ответил на часто задаваемый жандармами и полицейскими вопрос: «Кто может подтвердить ваше алиби?». И либо Бруно нечего бояться, и он не заметил точности своего ответа, либо ему есть, что скрывать, и всё точно продумал. Детектив не спрашивал, а он уже ответил, тем самым просто внушив свою невиновность.

«Надо найти этого Этьена», — подумал Кармин, заканчивая допрос:

— Ответьте мне на последний вопрос, и я пойду, а то отвлекаю вас от работы. Какой была Зое?

— А какой может быть девушка, которая и слова сказать не может? — немного грустно произнес мужчина, — она была тихой, интеллигентной. Её мать делала всё, пока не умерла, чтобы дочь даже с таким недугом выросла умной, так сказать, леди, следующей этикету. Зое была очень хорошим слушателем, что компенсировало её молчание.

— И врагов никаких не было? Или же соперники в коллекционирование вина? — как опытный полицейский спросил Кармин, проигнорировав свои слова о последнем вопросе.

— Нет, она просто не могла. А что касается коллекционеров, то соперничество — это неотъемлемая часть их дела, но не до такой степени, чтобы идти на убийство.

Обдумав слова Леоно, Кармин решил, что тот, скорее всего, ошибается. Ведь желание завладеть бутылочкой редкого вина из чужого погреба может быть таким сильным, что моральные принципы отходят на второй план. Но зачем говорить об этом человеку, который потерял друга и, не будем врать, является одним из подозреваемых?

Можно что-то не поделить, найти причину для ссоры, и тогда старые друзья станут злейшими врагами. Поэтому слишком допытываться не стоит. Детектив посмотрел на круглые часы с цветочным рисунком за стеклом, которые висели на. Такой на вид короткий разговор занял слишком много времени, чтобы можно было посидеть еще.

Пора идти к следующему человеку, знающему о приезде убитой. Ведь важнее всего расспросить всех знающих о прибытии Зое и её семьи именно сегодня. Не стоит тратить время попусту, когда один из них может дать полезную информацию или же сам оказаться убийцей. Так и порешив, детектив встал, протянув сложенное письмо мужчине, и со словами «Не буду больше отрывать от дел» направился к выходу. Сзади послышались скрип одной половицы и тяжелая поступь Бруно, идущего следом за детективом.

Спустившись на первый этаж, мужчины увидели тихо сидящих тройняшек, которые листали детскую книжку с красной обложкой, где был изображен какой-то овощ с ножками. Но услышав шаги, они оторвались от чтения и посмотрели на пришедших. Жена Леоно стояла у прилавка и собирала небольшой букетик для пожилой женщины, внимательно изучавшей своими маленькими глазками в больших очках с толстым стеклом появившихся мужчин.

Кармин попрощался с семьей Бруно, попросив зайти в участок, если что-нибудь вспомнят, только вышел из цветочного царства, как его окликнул Леоно:

— Простите, — мужчина подошел к детективу и тихо спросил, — а как… была убита Зое?

— Её закололи ножом, — коротко бросил Кармин, но и этого было достаточно.

Бруно благодарно кивнул и скрылся в цветочном магазине. Скорее всего, он и его жена сейчас будут работать более усердно, чтобы не дать тяжким думам выбить их из колеи и маленькие тройняшки не узнали о горе их семьи.

Кармин отошел подальше от магазина и достал уже изрядно помятую бумажку. Он, потерев лоб, стараясь унять боль, которую терпел весь разговор, посмотрел на адреса, решая, к кому следующему нанести визит.