Автор, Муза и немного сумасшествия (джен)

— Нет! — категорично заявила она и гордо вскинула подбородок.

— Нет? — разочарованно переспросила я, но тут же решила не отчаиваться. — Ну почему? Почему нет? Моя душа жаждет творчества! Хочешь, все рассказы посвящать тебе буду? Картину для тебя нарисую? Обращаться стану на \"Вы\" и с трепетом?

Муза недоверчиво хмыкнула.

— Только подкинь мне идейку, а? — я сделала мордочку а-ля \"невинный олененок\". — Пожалуйста! — ресницами хлоп-хлоп, взгляд доверчивый.

Не проняло. Правильно, а я чего хотела? На мадам Вдохновение те же приемы, что и на свидании, не действуют. Коварная дама с каменным выражением лица отвернулась от меня. Птички в голове перестали петь. Белочки уронили орехи и в ужасе свалились в обморок. Моя надежда полетела вниз вместе с мохнатыми грызунами.

— Нет! — добила мои мечты о будущем жестокая дочь Зевса. — Ни-за-что! Не хочу! Сама справляйся! Целый месяц меня прочь гнала — вот и хорошо, вот и отлично! Я в отпуск! Бессрочный! На Парнас! На Кастальский источник! Имею право!

От каждого слова я съеживалась все больше и больше. Я, без ложной скромности, была щедро одарена талантом доводить Богиню до неврозов и истерик. В этот раз, похоже, моя куратор по искусству потеряла терпение окончательно.

— Ты обиделась, да? — сама не ожидала от себя такого тоненького голосочка.

— НЕТ! — зарычала древнегреческая девушка.

Я-таки сразу поняла — что вы, какие обиды? Это месть, кровная вражда, битва до потери связи с графоманством и картиновалянием. Струны моей души заиграли леденящие ноты ужаса.

— Прости меня! — пискнула я. — Извини! — и, в отчаянии, совсем уж детское: — Я больше не буду!

Покровительница творчества полуобернулась. Ее бровь приподнялась.

— Будешь-будешь. Каждый раз одно и то же. Я что, мало интересных мыслей тебе пару недель назад прислала? А ты? Неблагодарная! Хоть бы строчку черканула! Хоть бы кисточку в воде обмакнула!

Тут во мне проснулась Афина Паллада.

— У меня была сессия! СЕССИЯ! — взревела я и пошла в наступление: — Запомни: во время экзаменов абонент не доступен для вдохновения! Ты зачем появляешься только тогда, когда я работаю, учусь и вообще, позарез занята?

Муза вздрогнула и сделала шаг в сторонку.

— Так я-то свободна была...

Я презрительно хмыкнула. Свободна она! Ха!

— Возьми одну из идей, для которых раньше времени не нашлось, — отправилась на полосу примирения смущенная Богиня.

Ответом ей стал мой зловещий хохот.

— Да я после выхода из аудитории не помню, какой билет отвечала! А ты говоришь, идею! Амнезия у меня! Постсессионная!

Тишина.

— Прости, — вернула мне извинение девушка. — У меня нет для тебя творческого запала. Я уже все израсходовала. Во время твоих... — она испугалась моего взгляда и не осмелилась произнести страшное слово. — В следующий раз приду, когда ты будешь свободна.

— Я СЕЙЧАС свободна! — схватилась за волосы я. — Каникулы у меня! Ка-ни-ку-лы! Хочу рисовать! Сочинять! Печатать! Но не могу! Пусто в голове, понимаешь?

Муза кивнула.

— Понимаю. Ничем помочь не могу, — в сторонку от меня, в сторонку. — Ну, я пошла? В отпуск?

Я стукнулась головой об дерево. И еще. И еще. Вот они, муки творчества. Швырнула в ловко увернувшуюся негодницу скомканный лист бумаги.

— До сентября! — помахала мне ручкой предательница.

И что за закон подлости такой, а?

— Милая Муза, — я вздохнула и опустила подбородок на колени. — Ты не могла бы поработать психологом?

Древнегреческая богиня окинула меня быстрым взглядом.

— У тебя, мой дорогой автор, я кем угодно работаю, — ее губы скривились в презрении. — Учительницей, пиар-менеджером, сводницей… И даже пинкодавателем.

Пф! Тоже мне, подруга. Зазвездились вы, матушка! Разве можно попрекать человека, когда ему и так плохо?

Я выпятила вперед губу, показывая, как сильно обижена.

— Что случилось? — уже другим тоном спросила Муза. — Заболела? С университета выгнали? Проблемы в семье?

— Хуже. Мне ску-у-учно, — заныла я и шмыгнула носом.

Изящная дама сплюнула в сердцах.

— Тьфу ты! И по таким пустякам ты тревожишь меня в мой законный выходной?

— А у тебя бывают выходные? — заинтересовалась я.

— С тех пор, как с тобой связалась, не бывает, — сквозь зубы процедила леди Вдохновение.

Ой. На это мне сказать было нечего.

— Так что там насчет психолога? — осторожно напомнила я, теребя краюшек платья. Не дождавшись ответа, продолжила: — Вот если бы одна девушка, незнакомая такая, совсем-совсем чужая тебе… — Муза не сдержалась и хмыкнула. — Если бы она в течении дня разговаривала с героями из своей повести? Как думаешь, это было бы нормально?

— Возможно, — голос собеседницы стал невозмутимым. — Она просто пыталась лучше понять своих персонажей, эта совсем-совсем незнакомая мне особа, — в последней части фразы прозвучали ноты ехидства.

— А если, — я замялась, но взяла себя в руки. — Если бы герои ей отвечали?

Муза с непроницаемым выражением посмотрела на меня. В самой глубине аквамариновых глаз заплескалась насмешка.

— О да, мой юный автор, больница жаждет заточить тебя в свои мягкие стены, — с непередаваемым выражением произнесла древнегреческая богиня.

Зеленые чебуреки! Как она догадалась, что я это о себе говорю?

— Ну хорошо, — меня все еще терзали сомнения. — Знаешь, я вскакиваю среди ночи с воплем: «Я такой классный сюжет придумала!». Что скажешь? Ненормальная?

Богиня творчества вздохнула. Теперь в ее взгляде я прочитала жалость.

— Скажу, что я сочувствую твоим родственникам, — она покачала головой. — Бедненькие… Мало того, что не высыпаются, так еще и заиками остаться могут.

Н-да. Умеет же Муза заставить чувствовать себя так глупо. Плюс еще совесть пробудить, когда не требуется.

— Я всегда пишу длинные сочинения, даже если просят просто оставить комментарий…

— Молодец, — собеседница начала раздражаться.

— И рычу, когда меня отрывают от текста и сбивают с мысли… — тихо призналась я.

Муза скрестила руки на груди, скептически приподняла брови, но промолчала.

— А еще я иногда бьюсь головой о стену, когда ты не приходишь, — сокровенным шепотом призналась я.

Древнегреческая богиня вмиг растеряла напускное спокойствие.

— Вот этого не надо! Не делай так! — она приблизилась и внимательно осмотрела мой лоб. — Шишек нет… Царапин тоже… — бормотала она. — Все в порядке.

Во мне расцвела роза умиления. Обо мне заботятся! Переживают! Как это приятно!

— Спасибо, что любишь меня, моя милая Муза, — счастливо пролепетала я.

За что мигом получила щелчок по носу.

— Тебя? Нет уж. Бейся коленями, носом… Хоть филейной частью! Но руки и голова чтобы были в порядке! Я ясно выразилась?

Я помрачнела и послушно кивнула головой.

Леди Вдохновение тем временем возмущенно бурчала себе под нос:

— Не для того я столько часов в неделю с такой бестолочью просиживаю, чтобы ты все мозги себе отбила! Ты должна мне, как снег морозу! Через пару лет жду от тебя качественных произведений! В одном ряду с именитыми писателями! Это понятно?

Эх… А все-таки неплохой из Музы получился психолог… По крайней мере, теперь мне скучать будет некогда.

И о сумасшествии своем думать.

Если только она не решит опять устроить себе выходной.

— О, Боги Олимпа! — в молитвенном жесте возвела руки к небу Муза.

Я затаила дыхание. Восклицание можно было толковать по-разному.

Дочь Зевса медленно перевела взгляд на меня. Ясно, отзываем репортеров, оду мне читать никто не собирается. Но зачем же столько яда в глазах? Я инстинктивно втянула шею в плечи.

— Эм-м… Что-то не так? — постаралась сохранить вид гордый и неприступный. Мысленно выстроила вокруг себя крепость. И ров прорыла — так, на всякий случай.

— ЧТО-ТО? — прогремела леди Вдохновение. — Ты еще говоришь, что-то? И даже язык от стыда не отваливается?

Я быстренько сплюнула через левое плечо и три раза брякнула кулаком по столу. Вот еще. Мой язык пережил экспресс-уроки лжи во спасение в университете и факультативы по отборным ругательствам во дворе. От самохвальства с ним точно ничего не случится.

Богиня искусства брезгливо сморщила свой изящный носик.

— Тебе не понравился мой рассказ, да? — я не смогла сдержать ноты обиды. — Даже ни на капельку? Совсем-совсем?

Муза на секунду прикрыла глаза, глубоко вздохнула. Взяла стул и села напротив меня.

— Милый мой автор, — голос бархатный, обманчиво ласковый. — Зачем же ты проявляешь излишнюю самостоятельность? Трудно просто зафиксировать те мысли, что я тебе дарю?

Как загипнотизированная, всмотрелась в ее аквамариновые глаза.

— Излишнюю? — выловило сознание нужное слово.

Мой куратор по творчеству усмехнулась краешком губ, схватила с тумбочки листы и продекламировала:

— «Агнесса, хоть и славилась дурным характером, но в некоторых местах была девочкой очень приятной». Это в каких таких местах? — вкрадчиво поинтересовалась Муза. — Радость моя, ты бы выражения подбирала, что ли.

Я поджала губы.

— Дома, например, она вела себя хорошо. А вот в школе…

Даже на расстоянии я услышала скрежет зубов древнегреческой девушки. Возвышенное создание за секунду превратилось в гарпию.

— Это детская сказка! Так и пиши, что дома Агнесса не доставляла неприятностей! Вычеркни «некоторые места»!

— Ладно, ладно, — я сделала пометку в блокноте.

Покровительница талантов вернулась к рукописи.

— И еще... «Лицо у него было доброе, несмотря на наличие зубов». — Муза в гневе потрясла бумагой. — Зубы на лице? Это, считаешь, по-доброму?

Моя воображаемая крепость наполнилась бравыми рыцарями, готовыми защитить честь прекрасной дамы.

— А где им еще быть? — буркнула я. — Не на ногах же…

Богиня искусства согнулась пополам и затряслась, как от рыданий. Я похлопала ее по спине.

— Водички дать? — я такая заботливая, чего только не сделаю для старшей подруги.

Муза подняла голову. Я не смогла понять, что значит это странное выражение. Усталость? Или?..

— «Ее глаза были бездомные», — по памяти выдала дочь Зевса. — У трансплантолога лежали, что ли? Ты хоть раз текст перечитываешь?

Ой. Бездонные,бездомные. Одна буква всего.

— Не придирайся, — я скрестила руки на груди и гордо выпятила подбородок. — Я доработаю.

В ответ собеседница одарила меня ударной дозой сомнения. Для наглядности взяла маркер и выделила фразу в моем опусе.

— Читай, моя хорошая, — не интонация, а патока.

Я опустила ресницы, вглядываясь в слова.

«С раннего утра Агнесса…»

Мои брови в недоумении сошлись на переносице. Дочь Зевса улыбнулась еще гаже.

— Вслух читай, — посоветовала она.

Я прочистила горло.

— «Сраннего…», — я запнулась. Закашлялась. Покраснела. Кгхм. Ясно. Перестрою.

Муза еще раз вздохнула. Отложила листы. Окинула меня внимательным взором.

Воображаемые рыцари в панике разбежались. Крепость затряслась и разрушилась.

— Как мне с тобой поступить? — коварных планов у девушки хватало. Мне вдруг вспомнилось, что мир такой большой-пребольшой, а я в нем такая малюсенькая.

— Каждый может писателя обидеть, — пискнула я.

— Настоящего писателя, — зарычала мучительница, — как раз сложно задеть! Он свои ошибки знает! И критику от ругани отличить может! В отличии от!..

— Я перепишу сказку, — робко так, застенчиво.

Ущемленную гордость задавил зарождающийся во мне автор.

— Надеюсь! — безжалостно припечатала гостья. — Неделю тебе! — встала, поправила платье. — А сейчас я пойду — у меня еще встреча с художником запланирована. Сама скоро перестану разбираться в творчестве! Мазню создал, без слез не взглянешь, а знатоки купили по неприличной цене. О, времена!.. С кем приходится работать!..

Эх… Нелегко быть Музой.

И общаться с ней тоже нелегко.

— Иди и рисуй, — поджала губы Муза.

— Нихасю! – неясно пробубнила я.

— А я сказала: иди! – голос у госпожи «Прихожу-когда-вздумается» зазвенел стальными нотками.

Я отложила зубную щетку в сторону, прополоскала рот и повернулась к непрошенной гостье.

— Ты помыться мне дашь или нет? – гневно нахмурилась я.

Муза пару раз моргнула, словно только сейчас осознала свое присутствие в моей ванной.

— Да. Конечно, дам, — несколько растерянно ответила она.

О, какое великодушие! Я фыркнула и картинно закатила глаза. Потом включила горячую воду и стала раздеваться. Стянула с себя майку, взглянула в зеркало, а там…

— Слушай, может, ты выйдешь? – подпрыгнула я от неожиданности и прижала майку к себе.

Назойливая собеседница выглядела так, словно я самым наглым образом вырвала ее из размышлений.

— Что-что? – невинно переспросила она. – А, хорошо-хорошо, я уже ухожу.

Я опять фыркнула, понимая, что такими темпами скоро превращусь в лошадь. Налила в ладошку пену для ванны и с удовольствием погрузилась в приятную водичку. Расслабилась. На губах появилась улыбка.

Все испортил громкий стук в дверь. Колотили так, словно в доме приключился пожар.

— Чего тебе? – сквозь зубы прошипела я.

— Иди рисуй! – оповестила меня Муза.

Радость и блаженство во мне исчезли за секунду. Их место заняла ярость. Я схватила флакон с гелем для душа и с со всей силы пульнула его в дверь. С той стороны испуганно охнули.

— ИСЧЕЗНИ! – заорала я. – Чтобы я больше никогда тебя не слышала!

Понятно, что после подобной банной процедуры я была не в настроении. Но подумала, что утро вечера мудренее. И легла спать.

Наивная. Не успела я выключить свет, как мадам «Достану-всех-на-свете-а-тебя-быстрее-всех» появилась из ниоткуда и ласково шепнула мне в уши:

— Иди рисуй!

На этом месте я бы многое отдала, чтобы взять напрокат у Зевса молнии. Хотя было предчувствие, что скоро я и без древних богов смогу сотрясти эту Землю. Но, вместо этого, я притворилась спящей.

Музу это не остановило.

— Автор! Хороший мой! Иди рисуй!

— Ты на часы смотрела? – не выдержала я.

— А что такое? – искренне удивилась Муза.

— Час ночи! Тебя это не смущает? – ткнула пальцем в циферблат я.

Гостья покачала головой.

— Художник должен творить в любое время суток! – наставительно сообщила она.

— А еще не есть, не спать, не жить… — забурчала я и спрятала голову под подушкой.

К трем часам ночи я сдалась. Даже сквозь полудрему до меня доносилось леденящее душу «иди рисуй». Я разлепила опухшие от недосыпа глаза и уставилась на мучительницу.

— Ладно. Иду. Что рисовать?

Госпожа Вдохновение захлопала в ладоши.

— Ура! Так и знала, что ты согласишься!

— Так что рисовать-то? – мрачно переспросила я.

— У вас в подъезде на втором этаже стоит такой очаровательный цветок! Я прямо вижу его в акварели! – гостья сияла энтузиазмом.

Сон как рукой сняло.

— С ума сошла? Ты предлагаешь мне бродить ночью по подъезду и пугать соседей? Ради дурацкого цветка? Издеваешься?

— Ну он же такой красивый, — пролепетала Муза.

-Умри, — выдохнула я.

Хорошо хоть милицию никто не вызвал, пока я краски туда-сюда носила и роняла баночку с водой.

Работу я закончила к шести утра.

И да, я люблю свою Музу.

— Милая Муза, поможешь написать мне сказку?

Госпожа Вдохновение отрывается от чтения книги и смотрит на меня.

– Ты же говорила, что выросла из них, – с подозрением замечает дама.

– Ну-у, – мнусь я. – Понимаешь, каждому человеку в жизни нужно немного волшебства…

– Ясно. В универе задали, – сурово констатирует собеседница.

Я шмыгаю носом и опускаю голову. Некоторых личностей невозможно провести.

– Твоя учеба однажды меня уничтожит, – печально вздыхает Муза. – Ох, ну ладно. Неси бумагу и ручку.

Протягиваю подруге тетрадь.

– Итак… В некотором царстве, в некотором государстве…

Тихо, но многозначительно покашливаю.

– Что не так? – недовольно интересуется гостья.

Чешу затылок.

– Это должна быть сказка о конкретных персонажах.

– Об эльфах? Гномах? Принцах и принцессах? – деловито уточняет Муза.

– О трех поросятах, – доверчиво сообщаю я.

Собеседница в недоумении приподнимает брови.

– Чую запах плагиата, – медленно протягивает она, принюхиваясь.

Мысленно прошу прощения у Сергея Михалкова.

– Мне задали написать «Трех поросят» в публицистическом и официально-деловом стиле, – робко пищу я.

– Зевс, ты это видишь? – вскидывает голову леди Вдохновение. – Вот чем теперь занимаются будущие журналисты!

Да, да, переделывают разные сказки на новый манер. Как и всегда. Ничего нового.

– Так ты поможешь? – делаю умилительные глазки и хлопаю ресницами.

– Куда я денусь, – закатывает глаза Муза.

Меня охватывает радость.

– Я люблю тебя! – бросаюсь с объятиями.

Гостья отворачивается.

– Будешь. Должна, – произносит с расстановкой и наставительно качает пальцем.

Огорченно вздыхаю.

* * *

В итоге нашего совместного творчества родилось это:

К счастью, три поросенка не пострадали. Что же будет дальше с волком, решит суд.

Тут Муза начала плеваться и кричать, что больше никогда, ни за что не придет ко мне в гости. Но нужно было написать еще вот это:

Заявление

Я, Наф-Наф, заявляю, что ко мне и моим двум братьям с угрозами и оскорблениями цепляется волк. Прошу безотлагательно принять меры, так как моя жизнь и мое имущество находятся в опасности.

После этого Муза начала выдирать себе волосы и топать ногами. Я быстренько забрала у нее тетрадь и спряталась в шкаф.

Сижу и думаю. Я же не эксплуататор после этого, так ведь?

Зато задание на семинар выполнила.