Проклятые (джен)

Машина встала — встала намертво. Сколько не поворачивай ключ зажигания, всё без толку.

В лучших традициях анекдота про блондинку Елена вышла, стуча каблуками по асфальту, подошла к капоту, открыла его, зачем-то заглянула внутрь.

Вот интересно, зачем? В переплетении цветных проводков она понимала ровно столько же, сколько в высших математических функциях — то есть ровно ничего. Прискучив бессмысленным созерцанием автомобильных внутренностей, Елена со вздохом вернулась к рулю и, ещё раз, в надежде, что где-то в утробе зловредного монстра проснется совесть, нервно, пару раз, повернула ключ зажигания.

Двигатель слабо трепыхнулся, презрительно фыркнул, рыкнул на бестолковую женщину и смолк.

Это миф, что якобы стоит симпатичной автоледи попасть в беду, как мужчины в очередь выстраиваются, чтобы оказать помощь. Вереница автомобилей проносилась мимо. За рулём в них с задумчиво-отрешённым видом сидели джентльмены. Приближались. Удалялись. А Лена по-прежнему в растерянности стояла над открытым капотом.

Поняв, что сама себя ситуация к лучшему не исправит, Елена перешла от пассивного созерцания к активным действиям — полезла в сумочку.

Дамская сумочка — сундучок с сюрпризами. В большинстве случаев поверить трудно, сколько вещей способно вместиться в маленький с виду кожаный квадратик — на заднее сидение полетели права, ключи, тюбик с помадой, духи, три расчёски различной модификации, пара блокнотиков, ручка.

На самом дне отыскался искомый мобильник.

— Что случилось, солнышко? — обречённо вздохнул муж с другого конца связи.

— Машина! — раздраженно зашипела в трубку Лена. — Она снова встала! Не могу добраться домой. Что делать?

— Я тебе говорил, что кардан стучит?

— Что такое кардан?

— Кардан, это разновидность муфты для передачи момента вращения от коробки к мосту.

— Понятно, — с сарказмом фыркнула Лена. — Открытым только остается вопрос: как домой с этим попасть? Мне всё равно, муфта там или варежка. Что мне делать?

— Завести с толкача не получится?

— Ни бурлаков, ни лошадей вокруг.

— Ты перед тем как выехать, аккумулятор проверила? Он заряжен?

Вопрос был из серии «муфта для передачи момента». Елена предпочла не отвечать. А вообще, будь он хорошем мужем, сам бы проверил у жены аккумулятор.

— Машина вообще не заводится? — флегматично продолжал допытываться Андрей.

— Вообще-вообще-вообще, — подтвердила Лена.

— Это не кардан, — изрёк муж после секундной паузы.

Ей обрадоваться? Или заплакать?

— Это может быть предохранитель, — продолжал он. — Если он сгорел, машина при повороте ключа не подаёт никаких признаков жизни…

— Признаки она подает. Пару раз. Потом дохнет.

— Может быть всё, что угодно, солнышко. Может не быть искры в свечах. Может быть, забился фильтр.

— А делать-то мне что?

— Вызови эвакуатор.

Лене чуть не заорала в трубку. Какого черта он тут полтора часа свои гипотезы выдвигает, если все варианты сводятся к одному решению?

Однако она не заорала, а сохраняя предельное спокойствие, спросила:

— Ты сам не можешь за мной приехать?

— У меня деловая встреча. Предполагается, что идет прямо сейчас. Не могу же я всё бросить и…

— Дать телефон эвакуатора ты хоть можешь?

— Могу.

— Давай.

После звонка диспетчеру и долгого описания местности, вроде того, как «я застряла у той вон елочки, после такого поворотика, кажется, на таком вот километрике, в минутах пятнадцати от поселка Б, если ехать от него со скоростью А.», оставалось ждать и надеяться, что спасатели люди умные, и не по таким приметам ориентироваться умеют.

Стоял один из тех солнечных дней октября, которым вдохновлялись великие творцы при создании творческих шедевров: «Осенняя пора, очей очарованье!».

Тени от облаков тёмными лоскутами выделялись на золотистом фоне листвы Стремительно быстро скользили они по земле. Ярко позолоченные березы сторожили дорогу.

На мгновение захотелось удрать куда-нибудь в парк, в лес, в поле. Побродить там, беззаботно разбрасывая ногами ворох листьев, точно беззаботная девочка.

Осень. О, осень! Золотая пора изобилия и красоты. Пора сбора урожая, перелетных птиц и философских рассуждений о смысле жизни и смерти, о бренности бытия.

Пора дождей, слякоти и простуды.

Пора обострения шизофрении и депрессий.

Пора авитаминоза, а главное — пора сказать теплу и отпуску: «Прощай! Прощай надолго, любовь моя! Прощай до весны».

Лена запахнула полы пальто.

Не любила она осень. Не любила оставаться одна на дороге.

Чтобы как-то успокоиться, она решила дожидаться прибытия эвакуатора в машине.

Включив радио, поймала волну.

Из динамиков донеслось:

Белый свет укроет облака.

Осенним утром под ногами

Ковер из желтых листьев…».

Руки непроизвольно сжали руль.

Марина Хлебникова. Старый-старый, всеми забытый хит.

Первый снег растает на руках.

И Время быстрыми шагами

Идет куда-то вдаль…

Клубящийся белый туман от которого Лена убегала тринадцать лет.

Сны приходят к нам издалека

И все, что было между нами —

Нам будет только сниться…

Она не присутствовала на похоронах отца и Михаила. Не пришлось. К тому времени, как ей удалось выйти из больницы, последние листья уже облетели, осень вплотную приблизилась к зиме и Смерть ушла, собрав страшную жатву: три жертвы, одна за другой.

Я смотрю на Осень, а пока

Мой город, скованный делами,

Хранит мою печаль.

Золотистые волосы. Нежный, почти девический овал лица. Чёрные бархатные глаза в шелковистых ресницах.

Её Маленький Принц из Ада. Её персональный демон. Она его выдумала? Или тот жуткий кошмар был настоящим?

День, осенний день

Несбывшихся желаний.

И в окнах свет.

И поздний час.

И мы чего-то ждем...

Вспышка света.

Яркий лунный круг.

Мягко покачиваясь, чуть поскрипывает кресло-качалка…

«Чего ты от меня хочешь?», — тихо спрашивает мужской голос.

«Ты должен попасть в ад, чтобы я жила», — отвечает женский.

Бред! Чушь! Она никогда никому такого не говорила! Некому было говорить. Лена всё придумала, и только. В юношестве такое богатое воображение.

У Лены оно до сих пор богатое. Вот и мерещится. Вот и чудится. Всякое, разное.

Андрей столько раз объяснял, раскладывая по полочкам, что и из чего проистекает. Все так логично и правильно. Только почему-то Лена каждую осень по-прежнему ясно видит придуманное лицо. Она успела позабыть как выглядел Сергей, Мишка, отец. А Адама — помнит. Помнит во всех подробностях.

И каждый раз осенний день

Приходит с опозданьем.

И каждый раз

Скрывает нас

За снегом и дождем…

* * *

Наконец-то добравшись до дома, Лена упала в объятия кресла, стоявшего на веранде прямо у входа. Через широкие раздвижные стеклянные двери открывался отличный вид на сад, в котором центральное место занимал старый клён, посаженный ещё с незапамятные времена клён. Его пятипалые листья всегда радовали Елену. Теперь, когда осень сделала их ярко-желтыми в алую прожилку, они были особенно красивы.

Елена любила их загородный дом. Любила его большие окна, словно вбирающие в себя свет. Любила комфортную мебель. Любила цветы, любила тысячу и одну безделушку, отдыхающую на полочках, тумбочках, каминной полке. Любила ощущение безопасности и полной свободы, которые окружали её только здесь.

На веранде из-за прохлады засиживаться долго не пришлось. Она толкнула дверь и оказалась в царстве белых мягких кресел и диванов, низких столов, пушистых ковров и дремавшего в её отсутствие камина. Стоило щелкнуть пультом, и он ожил, озаренный пламенем, согревающим комнату живительным теплом.

В газовом камине отсутствуют дрова. Огонь горит без запаха и характерного хруста. Огонь — настоящий, тепло — настоящее, но всё же он немного…синтетический.

«Как моя жизнь», — с грустью подумала Лена наблюдая за танцующими язычками пламени.

Через пару недель ей исполнится тридцать три — возраст Христа, экватор жизни. Черта, за который рост организма сменяется его медленным увяданием. Невольно начинаешь подсчитывать итоги. У неё, прямо скажем, всё неплохо. Откуда же порой берётся это щемящее ощущение неполноты жизни? Будто за внешней мишурой не хватает чего-то самого главного, самого важного?

Она любит Андрея. По-настоящему любит, хотя их союз с самого начала был скорее дружеским, чем страстным. У Лены, увы, нет и теперь уже, наверное, никогда не будет детей. Зато есть картины.

Лена начала рисовать ещё до замужества. По совету Андрея, который тогда был её лечащим психиатром.

Совет помог. Она не только не сошла с ума, но ещё и деньги за своё сумасшедшее художество получила. Неплохие, кстати. Критики клеймили её творчество как мазню «полную инфернального бреда», писали, что это «пессимистические абстракции».

Шагнув в комнату, которую Андрей упорно именовал рабочим кабинетом, Лена бросила взгляд на те полотна, которые удачно сбыть с рук муж пока не успел. На фоне темной громады старинного замка на зрителей надвигался темный, массивный, с узловатыми ветками и выпирающими из земли корнями, дуб. В картине шёл проливной дождь. Его косо летящие ливневые струи сплетались в призрачный мужской силуэт.

Самое поразительное, что пока не закончила работу Лена сама этой фигуры не замечала. Такое происходило с ней и раньше.

Пламя в камине горело ярко, распространяя тепло по всей комнате. Прихватив с собой ноутбук и железную банку дешевого коктейля «Тёмный русский» Лена приготовилась расслабиться, предавшись лени и чтению.

Ничего от настоящего «Черного русского» в банке не было, но Лене он все равно нравился, наверное, потому, что напоминал любимую с детских лет кока-колу.

Андрей, конечно же, стал бы ворчать, увидев жену с этим «пойлом». Он терпеть не мог «всякую дешевку», а вредную алкогольную дешёвку терпеть не мог вдвойне. Муж так же не одобрял склонность Елены к выпивке в одиночестве. Но это всё, как говорится, его проблемы. Приехать он должен ещё не скоро, а время-то нужно как-то коротать?

Потягивая коктейль Лена то читала, то, прищурившись, наблюдала за последними догорающими солнечными лучами в окно. Между деревьями полз белый туман. Над золотыми кронами берёз зловещими черными кляксами кружились вороны. Птиц становилось все больше. Распластав крылья, они словно танцевали в воздухе.

Вдруг резкий порыв ветра настежь распахнул окно. Заколыхались занавески под дуновением северного ветра, несшего с собой холод и зловещее чувство, что нечто похожее с ней когда-то уже было.

Лена поднялась, чтобы захлопнуть оконные створки, фиксируя их поворотом ручки вместо железного шпингалета из прошлого.

И снова неприятное чувство кольнуло предчувствием чего-то нехорошего.

В этот самый момент громко зазвенел проводной телефон.

— Алло?

— Могу я услышать Елену Олеговну? — вопросил вежливый мужской голос с того конца провода.

— Вы её слышите.

Что-то тревожно щёлкало, будто на сковородке жарили картошку.

— Елена Олеговна, вы являетесь собственницей квартиры в городе Тамбове, расположенной по адресу Советская 161, квартира 123, — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Если вы звоните по поводу платежей, я всегда исправно плачу, — раздражённо отозвалась она.

— Я звоню не по поводу оплаты. Извините, забыл представиться: я старший следователь по Советскому району, майор Кочетков. Елена Олеговна, на прошлой неделе в вашей квартире мы нашли трупы.

Теперь северный ветер словно запел у неё в жилах. Собственный голос будто звучал со стороны:

— А кто погиб?

— Подростки. Они, конечно, не имели право вламываться в чужую собственность, но что с глупых взять? Парням едва восемнадцать исполнилось.

— Какой кошмар.

— Вы ведь в квартире не проживаете?

Лена покачала головой, а потом, сообразив, что её не видят, выдавила из себя:

— Нет.

— Сдавали её кому-то?

— Нет, не сдавала. Держала закрытой.

— Елена Олеговна, очень неприятно вас беспокоить, но необходимо, чтобы вы дали показания.

— Хорошо. Приеду, как только смогу. Оставьте ваш телефон.

Записав телефон тамбовского следователя, Елена попрощалась и повесила трубку.

Её охватило острое нервное возбуждение. Она снова вышла на террасу.

Все возвращается? Неужели это начинается снова. Бред! Нечему, некому возвращаться! Призраков не бывает. Андрей прав. Не существует никакого проклятья. Гибель отца, гибель других людей в той квартире просто трагическое совпадение.

Клочья тумана ползли между деревьями, размывая границы мира, и Елена была готова вот-вот потерять голову в этой мистической чепухе, когда, слава богу, на подъездной дороге послышался шум мотора.

Белый \"Вольво\" Андрей подкатил к дому.

Захлопали дверцы автомобиля — Андрей вернулся не один. С ним приехал высокий светловолосый мужчина, в котором Лена не без удивления узнала Руслана Байсарова, популярного актера и телеведущего.

— Знакомьтесь. Руслан, это моя жена. Леночка, это Руслан, личность довольно известная, — усмехнулся Андрей.

— Ты не предупредил, что будут гости, — пряча зябнущие руки в карманы, нахмурилась Лена. — Я бы приготовила что-нибудь повкуснее.

— Не стоит беспокоиться, — обезоруживающе улыбнулся Руслан. — Мы прихватили кое-что с собой. Вот вино. Выпьем за знакомство?

Елена по-быстрому соорудила стол с закуской. Руслан оказался парнем компанейским и простым, без чванства, характерного для звезд-однодневок. Он не пытался напялить на себя корону и смотреть свысока. Смеялся много, шутил непринужденно и вечер прошёл легко и весело.

— Вы уж меня, хозяюшка, извините за то, что нагрянул вот-так, — развёл Руслан руками. — Но мне не терпелось познакомиться с вами.

— Леночка, вы ведь наверняка слышали о проекте, который телеканал ТНТ запустил с сентября?

— Там сотни проектов. О каком именно речь?

— «Битва экстрасенсов».

Лена отодвинула от себя тарелку, бросив на Андрея рассерженный взгляд:

— Поверить не могу… Руслан Маратович! Вы ведь со мной не о сверхъестественном приехали говорить?

Руслан снова улыбнулся, хотя на этот раз улыбка была уже и не такой лучезарной:

— Я хотел, чтобы вы поучаствовали в нашем проекте.

— О, нет! Нет-нет-нет!

— Не безвозмездно, разумеется. Вам хорошо заплатят. Скажем, три тысячи долларов за день съемки вас устроит? Снимать будем не более пяти дней.

— Руслан Байсарович, вопрос о цене тут не обсуждается. Дело не в деньгах. Андрей, — Лена повернула голову к мужу, — что ты там наплел своему другу? Зачем тебе вообще потребовалось затрагивать эту тему?

— Я не специально это сделал, — принялся оправдываться тот. — Мы с Русланом вместе учились. Я тебе не рассказывал? Вот недавно встретились, немного выпили, и… Руслан принялся рассказывать о новом телепроекте. Ну, я с дуру и сболтнул о твоей роковой собственности, поведав о проклятой квартире со шлейфом трупов. А он тут уцепился за эту идею, словно бульдог. Загорелся, говорит, будет замечательно запустить туда их подопытных кроликов.

— Кому будет замечательно? — зло сверкнула глазами Лена. — Подопытным кроликам? Или мне?

— Да всем, — очередной улыбкой попытался снизить градус напряжения Руслан.

— Для меня эта больная тема и за доллары, даже за тысячи долларов, она не продается. «В шлейфе трупов», как изящно выразился мой дорогой супруг, осталось три близких мне человека. Я не хочу устраивать из этого балаган. О чем ты только думал? — снова напустилась на мужа Лена.

— Ну, что вы, Леночка, так горячитесь? Успокойтесь. Я вот думаю, что это как раз отличная идея. Вы же известная художница, которая пишет картины как раз на мистические темы. Наш проект даст вам дополнительную рекламу.

— К черту рекламу! — повысила голос Лена, окончательно выходя из себя.

— Дело не в рекламе, — заявил Андрей. — Тебе нужно наконец посмотреть в глаза своему страху.

— Мне и без ваших дурацких проектов этого не избежать, — сухо заметила Лена. — Сегодня, как раз перед вашим приездом, из Тамбова звонили, — она бросила насмешливый взгляд на Руслана. — Вам, должно быть, это покажется интересным? В страшной квартире новые трупы.

— Как? — глаза у Руслана действительно загорелись охотничьим азартом.

Все-таки журналисты странные люди.

— Нет, это же отличный сюжет! Вы уж Леночка меня простите, но не отказывайтесь от сотрудничества. Всего-то пара дней съемок? Вам же заплатят за участие в шоу хорошие деньги. Всем только польза. А мертвые от наших камер мертвее уже не станут?

Лена прикусила губу. Она понимала, что выглядит несколько эксцентрично со своим возмущением.

— Хорошо, — нехотя согласилась она.

— Вот и замечательно, — засмеялся жизнерадостный Руслан. — Вы смотрели предыдущие сезоны?

— Время от времени. Признайтесь, ведь всё по сценарию обыграно? Ну, говоря по правде, начистоту?

Руслан сверкнул очередной улыбкой:

— Если честно и начистоту, то…обыграно далеко не всё.

— Конечно же, это обман наивного зрителя и злостное надувательство, — поддержал жену Андрей. Но это нормально. Это как раз и называется телевидение. Здесь продюсер готов сделать всё, чтобы привлечь внимание зрителя и повысить рейтинги: найдёт нужные темы и смыслы, выстроит антураж, подберёт характерных героев, создаст захватывающий сюжет. Плюс твоего начальника, Руслан, в том, что он как раз попал в яблочко. Выстрелил очень метко. Передача явно пользуется спросом у определённых слоев населения. На твоем месте, Леночка, дорогая, я бы рассматривал это предложение, как шанс развлечься, подзаработать и попиариться. Серьёзно относиться к этому? Это же просто смешно!

— Я не к шоу отношусь серьёзно, — возразила Лена.

— Проблема в том, что тебе необходимо перестать видеть сверхъестественное там, где его нет. Его в жизни вообще нет. Это научно доказанный факт.

Спорить с мужем на эту тему бесполезно. Попробуйте-ка доказать дальтонику, что мир не черно-белый. Он вас засмеёт. В его представлении это не он не способен отличать цветовые оттенки, это просто другие про цвета выдумывают.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но правды в этом шоу больше, чем лжи, — насмешливо сощурился Руслан. — Сценаристы, естественно, выстраивают действие по линии, иначе происходящее станет неудобоваримым для восприятия. Но задания вполне реальные, испытания — тоже. А вот победителями часто становятся не самые сильные, а самые проплаченные. Все-таки это шоу.

— Хотите снимать шоу в проклятой квартире — снимайте, — холодно сказала Лена.

— Заедите к нас в студию? Нужно будет подписать кое-какие документы. Так, простая формальность.

— Пусть Андрей подписывает, это же его идея, — пожала плечами Лена. — Ладно, мальчики, вы как хотите, а я иду спать. Приятных снов.

— Спокойной ночи, — пожелали ей «мальчики».

Температура на улице стремительно падала. Елена снова почувствовала, что зябнет. Что за день сегодня? Старый дом дважды напомнил о себе. Простое совпадение? Бывают ли в жизни подобные совпадения?

Когда Лена поднялась к себе в спальню, мужчины ещё о чем-то разговаривали сидя за столом. Полоска света уютно падала из комнаты, вселяя иллюзию уверенности в собственной безопасности.

Прошлое мертво. Мёртвые — мертвы. Реально только то, что окружает тебя здесь и сейчас, остальное плод воображения, побочный продукт деятельности неуёмного мозга. С этой верой жить как-то спокойнее.

Приняв душ, Лена нырнула под уютное одеяло.

Ветки деревьев раскачивались за окнами, но они были достаточно далеко, чтобы зловеще не царапаться в стекло. Снизу доносились громкие взрывы мужского смеха. Голоса Андрея и Руслана звучали тише, словно уплывали куда-то.

Прислушиваясь к ним, Лена задремала.

* * *

Она ехала, выжимая из автомобиля более 120-ти километров в час. По дороге, совсем как утром, быстро скользили пятна от облаков. Стоило солнцу скрыться за набежавшей армадой туч, как машина пошла юзом, перестав слушаться руля. Отчаянно визгнули тормоза.

Лена понимала, что оставаться на месте нельзя, это катастрофа. Она судорожно отстегнула ремень безопасности, выбираясь из его клетки и стремительно выбралась из машины. Вокруг были только желтые берёзы да темно-лиловое грозовое небо. Ни одного звука — противоестественная тишина.

— Елен-н-н-а-а-а…

Она принялась судорожно оглядываться, пытаясь определить, кому принадлежит шипящий змеиный голос.

На пустынной дороге Елена была совершенно одна.

Она свернула в подлесок.

Рябины, рябины, рябины. С них, словно коралловые серьги, свисали крупные гроздья ягод. Листья в бардовую прожилку, резные, похожие на золотые крупные монетки, мельтешили на фоне потемневших сумеречных небес. Яркая вышина и белые клочья тумана, словно вата, упавшая на корни.

— Елен-н-н-а-а-а…

Тихий хриплый голос. Страшный голос, который когда-то она любила.

— Елена.

На этот раз голос звучал холодно, явственно и немного. Ничего призрачного в нём не оставалось.

— Адам?..

Рябин больше не было. Елена стояла в окружении высоких сосен с гладкими морщинистыми стволами, утыканными острыми, похожими на шипы-иглы, ветками.

— Уходи! Оставь меня! Тебя нет! Ты не существуешь!

— Елена… — в голосе призрака укор мешался с усмешкой.

— С меня хватит, слышишь?! Убирайся!!! Убирайся прочь. Оставь меня в покое!

Дышать делалось тяжелее с каждый вздохом. Поднимался туман, плотный, густой, точно кисель или угарный дым. Лена с ужасом осознавала, что вокруг нет деревьев. Нет ничего — только туман.

— Адам!

Чья-то тень, отдаленно напоминающая человеческий силуэт, просвечивала сквозь туман.

— Адам!

Навстречу ей полетело что-то огромное и страшное, ударило черными крыльями в лицо. Елена закричала от ужаса и…проснулась.

Сон! Господи, помилуй! Только сон.

Слава богу, всего лишь сон!

Пережитый ужас не желал отпускать. Тело покрылось холодный потом, во рту пересохло.

На столике успокаивающим зелёным светом светились электронные часы, показывая время: 03.45.

Рядом умиротворенно сопел Андрей. От него веяло успокаивающим теплом и надежностью непоколебимого, явственного мира.

Наверное, кричала она только во сне, потому что иначе разбудила бы мужа.

Елена снова легла, кутаясь в одеяло и прижимаясь к сладко сопящему Андрею. Как хорошо, когда в мире есть тот, к кому можно вот так прижаться и отогнать от себя пугающий мир.

Часы мирно светились. Муж спал. Ночные кошмары отступили.

Или притаились.

Над городом шёл грозовой фронт, проливаясь на землю шквалистыми ливнями, от которых все прятались под зонтиками. Вечер выдался холодным и ветреным. Осень перестала играть в бирюльки. Сбросив маску чарующей красавицы она явила свой самый неприглядный, истинный лик — серый, морщиненный, старушечий.

Всё вокруг словно исходило слезами. Капельки влаги держались на корпусе вагонов, оседали на волосах, раздражали лёгкие.

Лена ещё раз потянулась, чтобы прикоснуться к мужу на прощание, поправляя стоячий воротник на его сером драповом пальто.

— Будь умницей. Не забывай без меня завтракать, ладно? Язва за голодание тебя благодарить не станет.

— Не волнуйся, я сам себе не враг, — усмехнулся Андрей. — Но почему ты не согласилась подождать меня пару дней? Поехали бы в город твоего детства вместе?

— Потому что твои «пара дней» срок весьма неопределённый.

— Да не поэтому, а потому, что кто-то, на кого мы не будем сейчас показывать пальцем не умеет говорить людям «нет».

— Ты, по всей видимости, себя имеешь ввиду? — подначила Лена мужа. — Послал бы своего Руслана с его командой куда-подальше, и не пришлось бы мне брать с собой торопящуюся попутчицу.

— И сейчас в Тамбов ты бы поехала одна? А так, пусть и не бог весть, а хоть какая-то компания. К тому же ТНТ хорошо заплатит нам за съемки, а все, что нужно будет сделать, это открыть дверь ключом, сесть с умным видом и не мешать людям сходить с ума.

Лена насупилась.

Её до сих пор раздражало отношение мужа к таким вещам. Нет, не то, чтобы она была полностью уверена в существовании потусторонних миров, но то, что есть нечто, что Андрей отказывается признавать — это факт, существующей вне его «верю-не верю», «хочу-не хочу».

— Я все равно считаю, что тебе следовало меня дождаться, — вздохнул Андрей подавлено. — Не люблю оставаться один.

— Поживи пока в городе, хоть не так тоскливо будет.

Андрей ухмыльнулся:

— Я не люблю, но не боюсь одиночества. И если какой-нибудь барабашка заявится в твое отсутствие, он будет удивлён встречей с таким настоящим крепким орешком, как я.

— Береги себя, Брюс Уиллис, — игриво ткнула Лена мужа локотком в бок.

— Поезд отправляется, — подала голос бортпроводница.

— Береги себя, — повторила Лена, целуя мужа в щеку.

— И ты, — погладил он её по щеке.

— Эй, бабонька, быстрее, давай, забирайся! — услышала Лена за спиной неприязненный, прокуренный низкий женский голос.

Обернувшись, встретилась взглядом с особой лет сорока, с огромными, в пол-лица, глазищами. Волосы висели вокруг лица неаккуратными прядями. Под глазами темнели тени то ли от усталости, то ли то были крошки осыпавшейся туши? Женщина была одета так, как во времена лихих девяностых одевались спекулянты-челночники — не первой свежести джинсы, толстовка и кожаная куртка. Вид у незнакомки был разбитной и деловитый.

— Ну, что смотришь? — недружелюбно фыркнула незнакомка. — Живее, говорю, шевелись.

Не удостоив нахалку взглядом, Лена открыла тамбур и неторопливо прошла к своему купе, стараясь унять раздражение. Эта фурия не стоит того, чтобы портить себе настроение.

В купе Лену уже поджидала Олеся.

Олеся была помощником сценариста и ехала с Леной в Тамбов по настоянию Руслана.

Официально предполагалось, что девушка должна будет посмотреть, как выглядит квартира, с тем, чтобы потом лучше выставить камеры при съемке. Неофициально, как подозревала Лена, вынюхать как можно больше информации, с тем, чтобы потом потихоньку слить их нужному экстрасенсу и явить миру очередное долгожданное чудо.

В экстрасенсов Лена не верила, в этом они с Андреем были полностью солидарны. Постановочное шоу.

Впрочем, данное убеждение не мешало Елене испытывать симпатию к симпатичной соседке, веселой, активной и весьма деятельной. К Лениному приходу Олеся уже не только успела обжиться в купе, но даже стол накрыла.

— Как относишься к красненькой? — Олеся постучала пальцем по пузатой бутылке «Изабелла». — Конечно, не коньяк высшей марки, но…

— Прекрасно отношусь, — заверила её Лена. — А коньяк, кстати, не люблю.

Пока она снимала с себя пальто, пока переодевалась в домашний костюм (все-таки в официальном костюме ехать девять часов как-то не слишком приятно) Олеся ловко вытащила из бутылки пробку и разлила вино по одноразовым пластиковым стаканчикам.

— За знакомство, подруга?

— Будем знакомы, — кивнула Лена.

Олеся осушила стаканчик и решительно потянулась за нарезкой сыра.

Елена любила пить вино мелкими глотками и заедать алкоголь конфетами. Андрей всегда потешался над этой её привычкой, особенно когда они пили сухие кислые вина. «Не представляю, какое оно кислое на фоне такой сладости», — не уставал говорить он. А Лену такой контраст никогда не смущал.

Поезд медленно тащился по рельсам, убаюкивая равномерным постукиванием колес. Налетавший порывами, ударявший по стеклам со всего разгону ветер, беснующийся в бессильной ярости за тонкой сталью там, снаружи, завывал, словно обиженная нечисть. А внутри было тепло и весело. Чихать на темноту снаружи.

— Вы давно в проекте? — поинтересовалась Лена.

— Третий год, — отозвалась Олеся.

— Ведь всё это фарс, да? Разыграно, как по нотам?

— Хочешь верь, хочешь нет, а бывают моменты, когда мурашки по коже бегут. Начинаешь верить во всю эту галиматью, как маленькая.

— Если все так замечательно, сценарий-то зачем писать?

— Сценарист продумывает испытания, организаторы ищут участников.

— А актеры озвучивают написанный сценарий. Все как в кино, — саркастично усмехнулась Лена.

— Повторим? — скосила Олеся глаза на «Изабеллу».

— Повторим, — согласилась Лена.

Дверь купе с треском отошла в сторону, являя взору ту самую вздорную особу, что обругала Елену в тамбуре у входа.

— Привет, бабаньки! Можно составить компанию?

— Ада? — обрадовалась Олеся. — Вот помяни ведьму, она и тут как тут! Елена Олеговна, познакомьтесь — это Ада Литвенко, финалистка нашего шестого сезона. Адочка, а это Елена Олеговна. Она участвует в новом сезоне проекте.

Ада оглядела Елену своими черными глазами-жуками:

— Рассчитываешь выйти в финал?

— Вряд ли, — ответила за Лену Олеся. — Елена Олеговна у нас не испытуемый, а испытатель.

Устав буравить Елену взглядом «особа» решительно пропихнулась в купе.

— Стаканчик не нальёте, а то что-то в горле пересохло?

Общество Ады Литвенко Елене не понравилось, как не нравился ей и запах дешёвого, едкого, навязчивого парфюма, наполнившего всё пространство вокруг.

— Значит, вы экстрасенс? — прохладно поинтересовалась Лена.

Ну, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Я не экстрасенс. Я — потомственная ведьма.

— Светлая, нужно полагать? — усмехнулась Лена.

Чёрные глаза-жуки снова поползли по её лицу.

— Не бывает светлых колдунов, — холодно проговорила Ада. — Бывают колдуны злые и добрые, то есть те, кого совесть спит и не трогает, и те, кто ещё с миром людей окончательно не порвал. Всё остальное для легковерных простаков. Хочешь, погадаю тебе?

— Не хочу.

— Не хочешь — как хочешь. Тогда сама себе погадаю, — ухмыльнулась Ада.

Окинув Лену очередным насмешливым взглядом «особа» извлекла из видавшей виды сумки, которую приволокла с собой, потрепанную, старую, как мир, колоду карт.

Лена следила за действиями попутчицы. Определить расклад, которым та пользовалась, не получалось. Однако общее значение карт она понимала.

Первым в раскладе лежал «Маг», одна из сильнейших карт в колоде. За ним следовал Король Мечей, Колесо Фортуны, Звезда, Луна, Дьявол, Повешенный и Башня.

Ада недовольно нахмурилась.

Карты действительно напрягали. Во-первых, почти все Арканы были старшими. Во-вторых, негативными. Даже скудных Лениных познаний хватило, чтобы понять — ничего доброго гадание не сулит.

Ада подняла глаза. Взгляд у неё был тяжелый и колючий. От неровного мигающего света щеки её казались запавшими, словно у старухи.

— Хреново, — произнесла она своим сиплым, прокуренным голосом. — Сама видишь, да?

— Оракулы редко сулят счастья. Потому и не стоит пытать судьбу.

— Ты поэтому не гадаешь? Боишься?

Олеся тем временем вышла в тамбур покурить, оставив двух женщин наедине, что Лену совершенно не радовало. У незнакомки была тяжелая, почти болезненная энергетика. Одно её присутствие откачивало жизненные силы и провоцировало на агрессию.

— Не верю я во всю эту муть: карты, ведьмы, экстрасенсы. Разводите людей на деньги, вот и всё.

— Я денег с тебя не прошу. И ты мне веришь. Таким, как ты, да не верить?..

— Каким — таким?

— Ведьма ведьму издалека видит. Ты на меня косо не смотри. Ничем ты, красавица, меня не лучше. Может быть и похуже будешь. Уж лучше врать другим, чем себе.

— Вы что же, всерьёз считаете себя ведьмой? — насмешливо приподняла брови Лена.

— Я знаю, кто я. И знаешь, что, бабонька? Я тебе все-таки погадаю, хочешь ты того или нет. Я не в будущее — я в прошлое твоё загляну. Ведь из-за прошлого ты здесь, да? Пугает оно тебя, ох, пугает! Пугает и манит.

— Почти цыганский наговор, — недоверчиво покачала головой Лена. — Ну, гадай, раз настаиваешь, Ада.

Накурившаяся Олеся вернулась в купе:

— Гадаете, девочки? Я тоже хочу!

— С тобой не интересно, — сощурилась Ада.

Она цепко сгребла выцветшую, полинявшую колоду. Перетасовала её, прямо на столе сложила стопкой.

— Дуй! –велела она Елене. — Тяни и клади карты на стол, не переворачивая. Девять карт, одну за другой.

Лена повиновалась.

— «Влюбленные», — выдохнула Ада. — Всю твою жизнь предопределил один единственный выбор, продиктованный любовью. «Повешенный» — ты принесла большую жертву, которую искупаешь по сей день. «Смерть»? — Ада подняла на Елену глаза, — были мертвецы. Ты виновна в их смерти, но их крови на твоих руках не вижу. Кто-то использовал тебя, чтобы добраться до них. Дальше «девятка мечей». Трудная карта. Ты пребывала и до сих пор пребываешь во власти кошмаров, собственной вины и стыда. Тоска, тоска и боль — вот твои постоянные спутники. «Луна»? Луна, это врата в мир наваждений, — Ада нахмурилась и как-то странно посмотрела на Елену. — Темная Башня. Дьявол. Суд. Звезда? Я поняла, — стукнула себя по лбу Ада.

Да так смачно, что Лена едва сдержала смешок.

— Я их вижу. Мертвецов! Их следы за твоей спиной. За тобой, бабанька, ой, след большой тянется… аж жуть берёт. Как ты с таким-то на земле держишься? Худо тебе, наверное? Таким, как ты, церковь уже не поможет.

— Хотите сказать, что я проклята? — насмешливо спросила Лена.

— Пока не проклята, но уже обречена на проклятие.

— Послушай, Ада! — запротестовала Олеся. — Хватит! Это уже не смешно!

— А я и не смеюсь. Ты должна была умереть много лет назад, — повернулась Ада к Елене, — но каким-то чудом выжила. Кто-то заплатил за тебя высокую цену. — ведьма сощурилась, будто вглядываясь в нечто, видимое ей одной. — Двое живых и один мертвый. Очень сильный мертвец. Глаза как омуты… как два повала в бездну. Волосы, словно снег… или золото? Платина... Белокурый, черноглазый вампир.

— Вампир? — оживилась Олеся.

Последние годы эта тема была в тренде, особенно среди девочек-тинейджеров. Сумерки-Дневники по популярности даже Гарри Поттера побили. Так что при слове «вампир» профессионал в душе журналистки сделал стойку.

— Как вампир? Что вы имеете ввиду, Ада? В той квартире, в которой мы планируем проводить испытание, живут вампиры?

Ада проигнорировала выкрик Олеси. Она по-прежнему обращалась только к Лене:

— Твой вампир принадлежит другому миру. Здесь его давно нет. Ты с ним крепко повязана. Спать с мертвецами гиблое дело. Такой грех не отмолить. Да ты ж, поди, и не молишься? Черти, раз в душе поселившись, в церковь не пустят.

— Хотите сказать, Ада, гореть мне в аду?

— Ад понятие растяжимое. Мир совсем не такой, как о нём думают люди. Знаешь, какое количество бесов вьётся вокруг человека? Они питаются нами, как глисты, эти паразиты. А тебя жрёт очень крупный и сильный паразит.

— Столько страшилок на ночь, — тряхнула головой Елена. — Я сегодня буду плохо спать.

— И я тоже, — поддержала её Олеся.

— Хорошо, я уйду, — правильно поняла намёк Ада. Но в дверях обернулась, вонзая в Елену черные острые глаза. — Мы неспроста встретились. Скоро вновь свидимся.

* * *

Елена лежала, прислушиваясь к мерному стуку колёс: тук-ту-дук -тук-ту-дук.

Составы плетутся от станции к станции. Поезд ползёт, словно гигантская гусеница. Плывет за окном темнота, скрывая деревья и поля. Поезд уносит её — куда? Вперёд или назад? К будущему или к осколкам прошлого? Долгие годы возможность возвращения рассматривалась Еленой как путь к безумию. Да и что это значит — вернуться? Куда? Возврата нет. Можно лишь приехать на прежнее место; пройтись по знакомым местам. Но это вовсе не возвращение. Любая река течёт только вперёд. Меняются времена, краски, лица, меняются взгляды и убеждения. Ничего нельзя вернуть. Ничего! Каждый миг неповторимо краток; каждая встреча — мимолётна; каждый разговор — как подарок, который не повторится.

Лена, вглядываясь в темноту, пыталась представить, как выглядит теперь Таня? А Сашка? Давно покинутые улицы её юности — что осталось от них? Как они теперь выглядят?

«Адам Левин», — всплыло в памяти никогда не произносимое ею вслух имя. Неужели гадалка в самом деле говорила о нём?

Адам Левин — существо, которого не было в одной с Леной реальности. Никогда. Зловещий Питер Пэн её детства. Выдумка, страшная сказка.

Андрей когда-то долго и подробно объяснял, откуда в Ленином подсознании возникла подобная фигура. Возразить было нечего. Сила логики в её железной непробиваемости. Логика — стерильна. Она способна уничтожить всё живое. Не говоря уже о том, что давно и безнадёжно мертво.

* * *

Колеса стучали и стучали. Баюкали, мягко увлекая в страну снов.

— Елен-н-н-а-а-а…

Она стояла на дороге. Одна.

Впереди поджидал перелесок и Лена знала, что должна пройти через него. Времени у неё не оставалось — солнце вот-вот соскользнёт за горизонт. Со всех сторон наползал белый, зловещий, как саван, туман.

Елена прибавляла шаг.

Опавшая листва явственно шуршала под ногами. То и дело трещали сухие ветки.

Лене было жутко. Хотелось идти быстрее, но поваленные деревья то и дело преграждали путь. Приходилось перебираться через них.

С каждым шагом ужас все сильнее сжимал сердце.

— Елен-н-н-а-а-а…

Казалось, от ужаса она сойдет с ума. За спиной преследовало что-то страшное. Спасение можно было обрести только в доме.

Нужно идти быстрее. Ещё быстрее. Может быть, даже бежать. Но как? Кругом густой буреломник.

Наконец Лена увидела бревенчатую избу и устремилась к ней. Перед ней возвышались деревянные ступеньки. При виде темных подслеповатых окон ужас Елены достиг апогея. Она уже была готова повернуть назад и вернуться в заполненный туманом лес, но, развернувшись, увидела впереди смутный, неясный, похожий на призрак, силуэт.

— Адам? — окликнула она.

Ступеньки дома за её спиной заскрипели под тяжёлыми шагами.

Обернувшись, Лена увидела, как какая-то жуткая, совершенно бесформенная серая фигура стремительно приближается к ней. В уши ударил визгливый, оглушительный вопль.

Орущее создание врезалось в Елену и её окутало жутким черным облаком, в котором растворялись последние брызги света и гасли звуки.

Оно убило её!

Она умирает…

— Зачем?.. Адам, почему?..

Последние удара сердца были до боли сильными. Они разрывали грудь, стучали в ушах…

Проснувшись, Лена осознала, что поезд проезжает по железному мосту и стальные колеса немилосердно грохочут, отдаваясь эхом.

Поезд уносил Елену к городу её детства, в Тамбов. В город, построенный в излучине двух некогда прекрасных полноводных рек — красавицы Цны и ледяного Студенца. Рек-любовников, рек-супругов, разлученных насильно. Судьба Студенца оказалась плачевна — заковали хрустального шалунишку в чёрные трубы, спрятали от синевы неба-отца, разлучили с матерью, сырой землёй.

А Цна и по сей день катит свои серые волны и отражаются в реке то кучевые облака, то перелётные птицы.

Каждый город живёт своей жизнью. У каждого города свой лик и своя душа. Пока ты существуешь в его пределах ты не чувствуешь местного колорита, только выйдя за порог, понимаешь, насколько один город отличается от другого.

Тамбов, в переводе с мокшанского означает «омут, затон». Таков он и есть, этот город высоких заборов, в котором не любят чужаков — глубокий омут, затягивающий душу и тело так, что уже и не выбраться.

* * *

Ворча и постанывая, поезд прибыл на вокзал.

Елена с Олесей вышли на привокзальную площадь, на которой — о! чудо! — как в далекой юности струился фонтан. Автобусы, разворачиваясь по кольцу, начинали новый маршрут — совсем как много лет назад.

С первого взгляда даже казалось, что ничего не поменялось и город тот же. Но перемены были повсюду, и отрадно, что перемены к лучшему. Город стал краше, чище, наряднее. Словно повзрослев, расцвёл.

* * *

Майор Кочетков оказался приятным человеком средних лет и средней полноты. Он приветливо встретил двух женщин, с хозяйской щедростью усадил их за стол в своем кабинете, угостил кофе, осыпал комплиментами перед тем, как предоставить следственные материалы по делу.

Погибшими оказались Алёна Макарова и Антон Грибанов 1991 года рождения. В текущем, 2010-м обоим исполнилось по девятнадцать. Алина училась в колледже социальных технологий. Андрей не учился нигде.

По показаниям выжившего свидетеля, Никиты Кузнецова, накануне вечером трое ребят решили развлечься, для чего и выбрали давно пустующую квартиру. Поначалу всё шло хорошо, а потом пришла она. Дальше показания свидетеля напоминали мистический бред, объяснить который можно только перебором с транквилизаторами. Проведённая следственная экспертиза упрямо показывала, что и Алёна, и Антон совершили суицид. Но зачем одной понадобилось вскрывать себе вены в ванной пустующей квартиры, а второму вешаться на чердаке никто объяснить не мог. Да некоторые вещи и не нуждаются в объяснениях.

— Смотрите, — Олеся ткнула пальцем в таблицу на следующей странице. — Это далеко не единичный случай.

Наманикюринный пальчик скользил по столбцам:

«1976 год. Карпенко Наталия Дмитриевна, 1955 года рождения.

1976 год. Левин Адам Львович, 1955 года рождения.

1982 год. Петушенко Константин Павлович, 1954 года рождения.

1985 год. Кириенко Елена Константиновна, 1966 года рождения.

1988 года. Елисеева Елена Александровна, 1969 года рождения.

1991 год. Борзова Елена Николаевна, 1972 года рождения,

1993 год. Величко Елена Искандеровны, 1975 года рождения.

1996 год, Нечепаренко Сергей Петрович, 1977 года рождения; Гончаров Михаил Александрович, 1975 года рождения; Лазорев Олег Константинович, 1955 года рождения».

В глазах Олеси зажегся маниакальный огонёк, как у гончей, взявший след.

— Мы сначала, когда на паренька набрели, — рассказывал следователь, — всерьёз его бред, само-собой, не восприняли. Решили, что мальчишка под кайфом. Вот про призрака-убийцу и лопочет. Но в крови его был выявлен лишь небольшой процент алкоголя. Никаких наркотиков. А нашли его в состоянии, напоминающий шок — что он сидел под проливным дождём и не шевелился. Раскачивался взад-вперёд, как аутик, не обращал ни на что внимание. Сначала его никак из ступора вывести не могли, а потом не могли успокоить. Парень кричал что-то о том, что это она всех убила.

— Она? — удивлённо моргнула Лена. –Кто «она»?

В её воспоминаниях это всегда был он.

— Не знаю. Но парень плакал навзрыд, как маленький, повторял, что как только придёт ночь, она вернётся за ним. Кричал, что не хочет умирать.

— Вот дерьмо! — выругалась Олеся.

Лена перевернула страницу. Взгляд задержался на следственных фотографиях, прикрепленных к отчёту.

Длинный, черный, будто шланг, коридор. Обтрепанные, местами словно сорванные злобной рукой обои, покрытые слоем сажи после того ужасного взрыва. Покореженный шкаф походил на выброшенного на берег огромного кита, перевернувшегося вверх брюхом. Взорвавшийся плафон усыпал всё кругом битым стеклом.

Девушка в тесных джинсах и китайской курточке застыла, уронив голову на бортик старой облупленной ванной в ржавых подтеках. Тонкое разрезанное запястье темнело раскрытым ртом раны. Вязкие сгустки крови застыли черными липкими лужицами на ободке раковины.

* * *

«Обычное обыденное маленькое зло», — всплыл в памяти равнодушный тихий призрачный голос. — «Оно реально, оно существует. Я не любитель роз. Не ожившая фантазия экзальтированных барышень. Я — беглец из ада».

— Ты убьёшь меня?

— Нет. Ты убьёшь себя сама.

На распухшее лицо висельника Елена не смогла заставить себя смотреть и захлопнула папку.

* * *

Дом, совсем как много лет назад, равнодушно нависал над перекрестьем двух дорог, одним краем простираясь в нормальной плоскости, а другим заходя в белые туманные мистические дали.

Быстро миновав двор, женщины вошли в темный угловой подъезд. Пройдя пять этажей остановились напротив лестницы, уходящий во мрак, некогда внушающей Лене такой ужас.

Бывают места, буквально пропитанные злом. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы почувствовать это. В свое время отцу удалось прикрыть истинное лицо квартиры, как вуалью, новым ремонтом. Но сейчас всё выглядело так, как и должно было. Серое, угрожающее, грязное. На полу непонятные подтеки. Со стен лоскутами свисают обои, словно зловещие тропические лианы.

Лена медленно прошла по коридору. Давешний взрыв, принесший столько горя, оставил здесь неизгладимый шрам. В квартире были отключены электричество и газ. Она была такая же мертвая, как её обитатели.

Лена в своё время сделала всё, чтобы остановить прорастающую отсюда, словно споры, заразу. Она не пыталась продать квартиру; специально не сдавала её, исправно вносила плату за этого монстра лишь бы другие люди сюда не попали. Не погибли, как в свое время её отец, Мишка и Сережа.

Но дом, похоже, все равно промышлял грабежом, притягивая глупых живых мошек, словно экзотический цветок-людоед.

Темный зеркальный кафель в ванной даже до пожара наводил на мрачные настроения. Сама ванна — вся в ржавчине, разбитый плафон и осколки стекла под ногами. Острые. Даже в сапогах страшно на них наступать.

— Вашим экстрасенсам не придётся сильно напрягаться, что вещать о несчастьях. Здесь всё дышит ими, — сказала Лена.

— А мы всё починим, — не теряла оптимизма Олеся. — Сделаем ремонт и скроем всё это.

— Поступайте как знаете.

Олеся опасливо озиралась по сторонам:

— Тут был пожар?

— Пусть вам экстрасенсы расскажут, что тут было.

Лене не терпелось отсюда уйти. Она кожей чувствовала — зло, дремлющее, как спора, готово вот-вот прорости. То тёмное, неявное, невидимое, что жило, возможно, даже не в стенах, а шло из самой земли, плотоядно облизывалось, предвкушая обилие людских эмоций.

По сути телевидение, на самом деле, опасное изобретение. Если принять как теорию, что нечто демоническое существует и способно питаться человеческими эмоциями, то сколько же энергии оно способно получить, дорвавшись до огромной аудитории?

А получая пищу, не будет ли оно крепнуть, становясь всё опаснее и опаснее?

Сердце Лене подсказывало, что самым правильным было бы закрыть дверь, сдать квартиру под какую-нибудь частную ведомственную охрану, чтобы не было больше случайных жертв и поставить на этом точку.

Но ведь это не рационально? Отказываться от хороших денег и яркой рекламы ради суеверий? Лена, как в большинстве случаев, не стала бороться, уступив обстоятельствам. Она знала, что поступит неправильно и всё равно приняла решение: поступить.

* * *

Ключи от квартиры остались у Олеси. Она Олеся решила задержаться в Тамбове, разделаться с намеченными делами. В Москву Елене возвращалась одна.

Стоило уютно устроиться у окошка, как поезд тронулся. Тихонько застучали колеса и перрон поплыл назад.

Тускло светилась лампочка над головой. Монотонное движение затягивало в мир сновидений.

* * *

Лена снова стояла на пустынной дороге. Снова нужно было торопиться. Надо успеть добежать, укрыться, спастись.

На этот раз Лена точно знала, что за чудовище её преследует — Адам.

По каким-то непонятным причинам он вырвался из ада, и теперь хочет поквитаться. Если он её настигнет её здесь одну, в сумерках, Лене точно от него не уйти.

Она побежала вперёд по петляющей дороге, напоминающей серпантин.

Дорога то поднималась, то спускалась с очередного холма. Из-за стволов к ней подбирался зернистый белый туман. Небо темнело. На нём уже появился бледный острый ободок лунного серпа.

Лена всё убыстряла и убыстряла шаг. Она почти бежала. Она знала только одно — нужно быстрее, как можно быстрее, найти убежище. Любое. Пусть самое мрачное, лишь бы сузить пространство, в тумане кажущееся бесконечным.

Обернувшись, она с ужасом увидела силуэт. В нём не было ничего угрожающего, просто застывшая фигура, но волна ужаса накрыла Елену с головой.

Она побежала. Со всех ног. Как только могла.

Мелькали деревья, грозя выстегнуть ветками глаза.

Чем дальше бежала Лена, тем дремучей становился лес, тем больше клубился туман, поднимаясь верх, грозя накрыть всё кругом, точно дымом. Она понимала, стоит лишь оступиться, и она полетит кубарем, может быть, даже убьётся. Но даже самая жуткая гибель, которую только нарисовать сознание, не пугало её так, как пугал в тот момент Адам.

Яркий столб света ударил по глазам. Визгнули тормоза. Что-то оглушительно загрохотало.

Лена открыла глаза проснувшись.

Что это было? Семафор?

Сердце колотилось, как обезумевшее.

Нет, эта поездка решительно ей не на пользу. Воспоминания о страшных событиях вернули Елены давешние кошмары, которые теперь были явственны, как никогда раньше.

До рассвета Елена так больше и не уснула.

К тому моменту, как поезд прибыл на вокзал в Москву, она чувствовала себя совершенно разбитой. Выжатой, как лимон. Но при всё при этом оставаться в Москве Лена не хотела. Она всей душой стремилась за город, в успокаивающий золотистый уют деревьев. Суетная, перенасыщенная городская жизнь её раздражала.

Отдыхать Лена себе не позволила — отдыхать, это значит отдаваться объятиям сна, а во сне опять придут кошмары. Превозмогаю головную боль и усталость, она немного прибралась в доме, посмотрела телевизор, собрала кое-какие вещи, заехала в магазин, так что когда села за руль своей тойоты короллы, уже перевалило за полдень.

Несмотря на то, что день обещал был приятно солнечным, неожиданно подул холодный ветер неся с собой тучи и понижение температуры. Не успела Лена выехать за город, как первые капли дождя упали на лобовое стекло. Вскоре ливень зарядил с такой силой, что дворники едва успевали прочищать стекло.

Больше мокрой дороги Лена не любила только наледь. К водителям профессионалам она себя никогда не относила, а потому всегда боялась неожиданно-неприятных сюрпризов на дороге.

Чтобы развеять дурное настроение, Лена включила магнитолу. Заголосило во всю мощь стереосистемы очередное современное эстрадное убожество:

«Боже, какой мужчина, — с экстазом надрывом мурлыкала Натали, — «Я хочу от тебя сына».

Глубокий смысл Елене был сейчас не нужен, а позитивное настроение приставучая бессмысленная песенка обеспечивала.

«Боже, какой мужчина!» — в №-ный раз припевала Натали.

Музыка качала на мягких волнах. Качала-укачивала. Расслабляла. Тот момент, когда отяжелевшие веки начали слипаться, Елена беспечно пропустила.

Из дремоты её вырвал оглушительный звук сигнала тревоги и визг тормозов.

Навстречу неслась фура.

Вернее, фура-то как раз двигалась по своей полосе. Это задремавшая Лена летела ей навстречу.

В ужасе она успела вывернула руль, одновременно выжимая педаль сцепления, и ударяя по тормозам.

Действовала Лена инстинктивно, совершенно не соображая, что делает и зачем.

Машина дернулась так, что Лена чуть язык себе не откусила, пошла юзом по мокрой дороге, закрутившись вокруг своей оси посредине скоростной трассы. Перед глазами завертелись серые контуры фуры, изгибающейся, точно змея, клочок брезента, серая даль неба.

Лена понимала, что сейчас либо она врежется в другую машину, либо в неё врежется кто-то другой, не ожидающей подобного фортеля и не успевший затормозить в этой мокрой мешанине дождя, асфальта, колес и дикого тормозного визга.

«Господи, спаси и сохрани! — безнадёжно промелькнуло в голове. — Прими мою душу».

Скольжение-верчение прекратилось. В ушах ещё не стих мерзкий звук от визга тормозов. По лобовому стеклу мирно стекали прозрачные дождевые капли. Мир за мокрым стеклом выглядел необычайно ярко, несмотря на преобладание в нём черно-белых красок.

Лена какое-то мгновение ещё не осознавала, что легко отделалась. Сердце от облегчения в груди билось до боли сильными толчками.

Потом в окне, появилось перекошенное от жуткого гнева мужское лицо. Лысый здоровяк отчаянно дёргал дверную ручку с намерением открыть дверь.

Елена не нашла ничего лучше, чем снять её с предохранителя.

Судя по всему, разъяренный водитель фуры был готов прикончить недоумка, решившего пойти с ним на таран. Не окажись Елена насмерть перепуганной хорошенькой женщиной, скорее всего ей разбили бы нос. И правильно сделали.

Но всё обошлось сравнительно неплохо.

Покрыв Лену отборным трехэтажным матом, водитель успокоился так же резко, как Лена тормознула.

— На дороге ты не баба и не блондинка, ясно? На дороге ты водила. Смотреть надо, куда прёшь и думать, куда едешь.

— Простите, — выдавила из себя Елена. — Простите, я виновата, конечно. Мне вообще не следовало садиться сегодня за руль. Я с дороги…

— Мы тут, если ты ещё не заметила, все как бы с дороги?

— Я ночью плохо спала и, кажется, задремала.

— Ладно, давай, выруливай отсюда, пока тебе в бок кто-нибудь ещё не влупил.

Лена, вскинув на него испуганные глаза, попыталась повернуть ключ в замке зажиганий, но руки и ноги так тряслись, что никак не удавалось завести машину. Возведя очи горе и ещё пару раз матюгнувшись, мужик, подхватив Лену под локоток, выволок бестолковую барышню на асфальт и отвёл машину на обочину, подальше от возможных неприятностей.

— Ну что, красотка? Ты в порядке или как?

— Если честно, «или как». Но я сейчас успокоюсь. Спасибо вам. Ещё раз, извините.

Не много найдётся нормальных мужиков, способных долго проявлять агрессию к красивой, напуганной блондинке.

Дальнобойщик задумчиво почесал затылок:

— Может, помочь чем?..

— Нет, нет. Всё нормально. Поезжайте.

— Будь осторожней, красотка, — ободряюще улыбнулся водитель фуры перед тем, как направиться к своему грузовику. На прощание здоровяк махнул ей рукой.

Елена, слабо улыбнувшись в ответ, помахала в ответ.

Вскоре она осталась одна. В ушах ещё стоял бешеный гул грузовой машины и надрывный визг тормозов.

Откровенно говоря, было страшно снова садиться за руль. Бесконечные ночные кошмары, мистика, усталость сделали своё дело — нервы ни к черту. Отчаянно захотелось курить. Впервые за пять лет. Но сигарет с собой не было.

Взяв себя в руки, Лена заставила себя снова сесть за руль. Решительно выдохнув, поставила ногу на педаль сцепления и в очередной раз повернула ключ зажигания. Недовольно рыкнув, машина не двинулась с места.

На что за хр… ерунда такая? Повторив пару раз манипуляции, Лена пришла к неутешительным выводам, что, похоже, снова застряла. Твою… дивизию! Что теперь? Снова эвакуатор?

Спустя минуту настроение её упало ещё на пару градусов, дойдя до нулевой отметки грозя и вовсе перейти в минус — телефон разрядился.

Сидеть дальше за рулем смысла не было. Нужно было искать попутку, если только конечно Елена не собирается ночевать на трассе в машине. Елена не собиралась.

Острые каблуки-шпильки утонули в вязком грунте. Потускневшее золото нив, раскинувшихся, казалось, на неимоверное количество верст, не имеющих ни конца, ни края виднелось вокруг. Свинцовые тучи угрожающе висели над головой, добавляя унылых красок.

Прошло минут десять прежде чем Елена услышала звук мотора и увидела приближающуюся машину. Она поспешила выбросить руку в традиционном жесте автостопщика.

Ярко красный Chevrolet cruze затормозил рядом.

Поначалу Лена лишь намеревалась попросить телефон, чтобы позвонить мужу и попросить его забрать её отсюда. Но дверь распахнулась и с удивлением и радостью Лена увидела… Аду Литвенко!

— Привет, бабонька, — ухмыльнулась ведьма. — Помощь нужна?

— Ты? — не смогла скрыть удивления Лена.

Ухмылка женщины стала шире, в ней всё больше читалась издёвка:

— Я тебя преследую. Я ж экстрасенс, от меня так легко не уйдёшь. Ну так что? Помощь нужна или как?

Но на самом деле встреча с Адой была подарком судьбы. Лучше она, чем какой-нибудь приставучий мужик в сумерках.

— У меня… машина заглохла, — сокрушенно поведала Лена. — И телефон разрядился.

— Ты кругом в беде, — блеснула глазами Ада. — Ладно. Сыграю роль благородного рыцаря. Я еду тут в одну деревню. Нужно кое-что забрать из домика двоюродной прабабки. Могу подвести, если хочешь.

— Хочу!

— Ну, тогда что на дожде-то стоишь? Забирайся, давай! — презрительно скривилась Ада. — Вот-вот стемнеет.

Елена нырнула в хищное нутро автомобиля.

Мягко дрогнув, машина набрала ход. Казалось, мокрый асфальт сам стелется под колёса.

Вскоре Ада съехала с главной дороги и довольно лихо запетляла по размытой дождем грунтовке. Не прошло и пяти минут, как появилась вереница убогих на вид домишек. Машину то и дело вело, грозя затянуть в размытую колею без надежды выбраться в ближайшие пару месяцев точно, но Ада уверенно, как заправский водила, каждый раз выходила из поединка с грязью, упорно продолжая путь, пока не затормозила рядом с зашарпанным забором, судя по виду не видавшим ремонта со дня своего строительства.

— Приехали, — констатировала Ада, глуша мотор. — Выбирайся, красавица. Дальше –пешком, — хмыкнула она.

Высокие каблуки снова скользили по траве, оставляя дырочки в вязкой, как пластилин, глинистой почве.

Ада уверено двинулась к убогой калитке. Лена поплелась за ней. Угрожающий, неистовый собачий лай заставил держаться как можно ближе к своей проводнице.

Сложно было себе представить, что в хибаре, подобно той, к которой они с Адой приближались, кто-то мог жить. Черная, будто прокопченная, покосившаяся избёнка словно сошла со страниц страшных сказок про ведьм. Будь Лена моложе дом, возможно, показался бы ей загадочным или романтичным, зловещим и интересным. Но сейчас вызывал лишь тоску. Стоило только представить, как там внутри грязно, холодно и сыро, как ещё больше хотелось домой, дорога до которого оказалась такой неожиданно сложной.

Лена толкнула дверь, ведущую из сеней в дом и сразу же услышала тяжелое, хриплое дыхание. От этого тоскливого, тяжелого, безнадёжного звука делалось безнадёжно тяжело. Слыша такие звуки сразу начинаешь верить в конечность жизни и осознаешь, как тяжело она, эта жизнь, уходит из тела, одряхлевшего настолько, что больше не в состоянии служить храмом души, которую Господь вложил в сосуд из плоти и костей.

— Кто?.. — с разрывающим сердце усилием дребезжал дрожащий старческий голос. — Кто здесь? А-а! Приехала, наконец, наследница. Я уж заждалась. Пора, мне, доченька, пора. А тебя всё нет да нет.

Лена не могла без сострадания глядеть на тело, лежащее на груде заскорузлых тряпок. Маленькая, сухонькая, словно, скелет, обтянутый кожей, старушка. Жизнь на три четверти уже покинула её, лишь в глазах ещё теплилось сознание.

Старуха смотрела прямо на неё. И, к удивлению, в этих глазах читалась не жажда сострадания, ни жалоба, ни страх перед грядущей кончиной, а интерес.

— Приехала, значит? — сипящим шёпотом повторила старуха.

Что-то забулькало, заклокотало в её горле. Она протянула трясущуюся, сущую, костлявую руку в сторону гостьи.

Когда иссохшая старушечья клешня крепко обвилась вокруг её кисти, Лена не смогла удержать испуганного вскрика. Ей стало совсем не по себе, когда острым, волчьим взглядом старуха нацелилась ей в лицо. По телу словно прошла ледяная волна, как будто обдало холодным паром.

— Что вы делаете?! — Лена попыталась высвободить руку, но хватка у старухи оказалась почти железной. — Пустите меня!

Поток несвязных, непонятных, странно-напевных слов сорвался с губ умирающей. Цепкий липкий ужас на мгновение заставил Лену застыть соляным столбом. Она смотрела в глаза старухе, та не отводила взгляда.

Показалось, что нечто тяжелое тянет её куда-то вниз, всё ниже и ниже.

Лена резко дернула рукой, и на этот раз легко стряхнула с себя сухую морщинистую длань, безвольно отпавшую, будто развязавшиеся путы.

Старуха продолжала смотреть на неё и взгляд у неё какой-то был странный. Остановившийся.

Лена попятилась от странного ложа и жуткой умершей старухи. Ей казалось, или та и в самом деле зловеще скалится ей вслед?

— Эй, бабонька? — услышала Лена окрик Ады. –Ты какого хрена скорбно там застыла над старым трепьём?

— Тряпьём?! — возмутилась Лена. –Тут твоя бабушка умерла только что?

Ада посмотрела на неё как-то странно:

— Моя бабушка, сволоки черти её грешную душу прямо в ад, умерла тому уж лет пять назад.

Лена непонимающе уставилась на свою попутчицу.

— Но… как же так? Я же только что видела здесь старуху.

— Пошли отсюда, — Ада крепко схватила Лену за руку и потащила к выходу.

— Но…

— Быстро!

Лена пришла в себя уже в салоне автомобиля, куда её почти силком затолкнула ругающаяся на чём свет стоит Ада.

— Сваливаем отсюда быстрее, от греха подальше, — этими словами нежданная попутчица закончила свою витиеватую словесную конструкцию.

Вскоре последний дом захудалой деревушки скрылся в наползающих сумерках. Машина подпрыгивала на ухабистой дороге словно норовистый скакун.

Вновь припустил дождь.

Глядя в сгущающуюся за окном темень Лена пыталась прийти в себя и осмыслить происходящее. Поверить в реальность увиденного было сложно, не верить собственным глазам — ещё сложнее.

Может быть, у неё просто горячечный бред после стресса от чуть не случившейся аварии? Может быть, ей только кажется, что она уехала, а на самом деле её тело по-прежнему пребывает на месте столкновения с фурой? Может быть, она находится в плену тоскливых, пугающих бессмысленностью видений?

Лена вздрогнула, вспомнив о диких, пропитанных болью и вожделением глазах старухи.

— Что это было? — тихо спросила она у Ады.

Та хранила молчание, уверено управляя автомобилем. Она не отрывала взгляда от узкой дорожной колеи.

— Предположим, что я видела призрак твоей бабки, — продолжила рассуждать Лена. — Что ей от меня понадобилась?

— Не может успокоиться, карга старая, — процедила сквозь зубы Ада. — Всё мается, никак место себе не найдёт. Померла ведь, никому из нас силу не передав. А ты ей, видимо, приглянулась, — с гортанным смешком хохотнула она. — Думаю, она тебе силу свою передала.

— В каком смысле?

— В русском фольклоре до фига легенд на эту тему. Умирающая ведьма передаёт через прикосновение новой ведьме своего беса-служителя, с тем чтобы новая ведьма продолжала служить нечистому после смерти старой.

— Прелесть какая…

— Сейчас я тебе новость попрелестней сообщу. Бабка моя не рядовой ведьмой была, а старшей. По слухам, не с мелкими бесами водилась, а с настоящими демонами.

Лена почувствовала нехороший холодок:

— Слушай, ты, экстрасенс недоделанный! На кой ляд ты потащила меня в эту глушь, в свой развалившийся домик в деревне?! Нарочно, что ли?!

Ада вновь притихла. Только капли дождя стучали по лобовому стеклу.

Лицо гадалки было хмурым и сосредоточенным. Она потянулась к бардачку, извлекла сигарету с дешёвой одноразовой зажигалкой и глубоко, как мужик, затянулась.

— Ты на меня, бабонька это… ну, словом, зла не держи, — выдохнула она. — Не я тебя выбирала. Нравится тебе или нет, но ты до встречи со мной уже принадлежала тёмной стороне. Сейчас эта самая сторона предъявила на тебя права. Вот и всё. Тебе ведь на самом деле грех жаловаться-то. Позволили тебе, бабонька, жить в богатстве и беззаботности, дали мужа хорошего. Но отпущенный срок прошёл — выставлен счёт.

— Отпущенный срок? Счет?..

— Тринадцать лет прошло с тех пор, как все наладилось, так? Или не так?

«Действительно, так», — с удивлением осознала Лена.

Тринадцать лет прошло со дня смерти матери. Тринадцать лет назад она познакомилась с Андреем.

— Ты ведь понимаешь, что та наша встреча в поезде не была случайностью? — продолжала Ада. — Что не случайно я проезжала сегодня по этой дороге. И, кстати, я никогда не называла себя экстрасенсом. Я ведьма. И не скрываю этого. Ты тоже ведьма. Меня послали за тобой.

— Послушай, Ада, я очень устала, — потерла Лена саднящие виски. — У меня была бессонная ночь, совершенно сумасшедший день…

— Уже почти стемнело. Они придут за тобой. И очень скоро.

— Кто — они?! –раздраженно поморщилась Елена. — Слушай, хватит уже этих загадочных полунамеков на грядущие ужасы. Хочешь напугать меня? Мне и так уже страшно. Хватит болтать о ведьмах и демонах.

— Как скажешь.

Дальше Ада вела машину молча, пока вдали не показались огни.

Лена узнала подъездную дорогу к посёлку, но, хоть убей, не могла вспомнить, когда они на неё вырулили.

Первое, что увидела Лена, выскользнув из машины, было расстроенное, взволнованное и сердитое лицо мужа.

Андрей почти опрометью кинулся жене навстречу:

— Слава богу! Куда ты пропала? Где тебя носило?! Ты не ответила ни на один мой звонок! Я уж думал…

— Прости, дорогой. Машина сломалась по дороге, а сотовый разрядился. Вот, познакомьтесь, это Ада. Она согласилась меня подвести. Мы просто хотели сократить дорогу и заблудились в сумерках.

— Ну, принимай купец товар целым и невредимым, — вставила Ада свои пять копеек в разговор.

Андрей мазнул по ней взглядом.

Ада ему явно не понравилась, но правила приличия не позволяли выплеснуть накопившееся раздражение.

— Добрый вечер, — кивнул он. — Ваше лицо кажется мне знакомым. Если не ошибаюсь, вы участвовали в проекте моего друга, в «Битве экстрасенсов»?

— И весьма успешно, — хищно ухмыльнулась Ада. — Ладно, мужик, береги своё счастье, держи крепче. Я отчаливаю. Пока, молодые люди.

— Уже поздно. Может быть, вы переночуете у нас? — сочла своим долгом предложить Елена.

— Нет, я лучше поеду. Но мы с тобой, бабонька, все равно скоро встретимся. Удачи.

Машина Ады недобро фыркнув на прощание, скрылась, обдав все вокруг себя липкими грязевыми брызгами.

— Ну и типаж! — передёрнул плечами Андрей. — Колоритная особа. Как и все, в принципе, кто связал себя с телевидением. Ладно, пошли домой, горе моё золотое.

— Без неё я бы наверняка всё ещё торчала на дороге, — попыталась быть справедливой Лена.

— Рано или поздно я бы все равно тебя нашёл, — заверил её Андрей.

Лена устало уткнулась носом в плечо мужу, с удовольствием вдыхая знакомый до боли, родной запах, ощущая успокаивающее тепло.

Наконец-то она дома! Наконец-то в безопасности.

— Есть будешь? –спросил Андрей.

— Конечно.

— Разогрею что-нибудь в микроволновке по-быстренькому.

— А я пока — в ванну.

Никогда раньше Лена не замечала, что их дом такой большой, что в нём так много стекла.

Стекло — хрупкий, ломкий материал, за ним не чувствуешь себя защищённой. Нужно было выбрать другой архитектурный вариант, более фундаментальный, не такой прозрачный и легкодоступный. Ведь у них во дворе даже собаки нет.

Поднявшись на второй этаж Лена с удовольствием погрузилась в ванну. Она с наслаждением вытянулась в пенной горячей воде, каждой клеточкой ощущая ласкающие прикосновения.

Такие вещи особенно ценишь, возвращаясь из жёстких пугающих сумерек октября.

Вспомнив о том, как чуть было не врезалась в фуру, Лена вздрогнула.

Какая она всё-таки хрупкая, наша жизнь. Почти как стекло.

А может быть жизнь на самом деле из стекла?

Что за тонкая невидимая грань отделяет нас от непонятной, бесконечной темноты? Может быть бытие есть ничто иное, как маленький остров посреди туманов космоса? Остров, уютно освещённый солнцем, явственный, изученный и понятный, а вокруг то, что человечески разум постичь не в силах.

Жизнь, как кокон для человеческой души-гусеницы, созревающей по мере того, как стареет тело, пока не придёт время душе-бабочке высвободиться и полететь… но куда?

— С твоей машиной всё в порядке, — заявил Андрей, нарушая её уединение. — Курицу я уже разогрел. Картофель в фольге запёкся. Не задерживайся, любимая.

За ужином Андрей как бы между прочим поинтересовался:

— Как поездка? Всё уладили со съёмками?

Лена почувствовала досаду. Она чуть не погибла, чуть с ума от ужаса не сошла, а его интересует какой-то дурацкий телевизионный проект!

Впрочем, Андрей ведь не в курсе.

— Олеся взялась обеспечить ремонт. У неё есть для этого все нужные связи и одобрение режиссера. Кстати, если тебе интересно, в этой клоаке опять погибли люди. Вернее, дети. Подростки.

— Ну вот! Сейчас ты опять начнёшь искать закономерности в датах, числах и именах, — с осуждением покачал головой Андрей.

— А что делать, если эти закономерности видны невооруженным глазом? Игнорировать? — раздражённо фыркнула Лена.

— Наше воображение способно из любых разрозненных фактов выстроить логическую цепочку.

— Только не твое воображение. У тебя его нет, — холодно сказала Лена, отодвигая от себя тарелку.

— Какая роль на проекте у тебя? — проигнорировал её раздражение Андрей.

— Всё, что требуется на проекте от меня, так это не мешать и изображать из себя симпатичный манекен.

— Отлично!

— Мне не нравится.

— Главное помни, что эти псевдоколдуны, и экстрасенсы хорошие психологи. Они будут прилагать усилия к тому, чтобы вытащить из тебя как можно больше информации. Не поддавайся на их уловки. Не давай им никаких козырей, а главное — информации.

— Я устала, Андрей. Если непременно хочешь об этом поговорить, давай сделаем это завтра. Я пойду спать.

— Конечно, отдыхай. А я, если ты не против, ещё немного поработаю.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Собственная спальня казалась хмурой, неуютной, слишком большой и тёмной. Мрак за окном действовал на нервы, и Лена поспешила от него отгородиться, задёрнув шторы.

Сон всё никак не шёл. Против воли взгляд то и дело возвращался к окну. Голые ветки дерева, растущего внизу, отбрасывали тень от фонаря. Было похоже, будто сухая кисть колышется туда-сюда в поисках стекла, в которое можно постучать.

Воображение снова и снова воссоздавало облик ужасной старухи из заброшенного дома.

«Они придут к тебе, — словно издалека услышала Лена хриплый голос Ады. — Придут, когда стемнеет».

* * *

Она стояла в центре чёрной воронки. Осколки разбитого стекла сверкали в опасной близости, но Лену пугало не то, что края могут больно поранить, а осознание того, что грань между темнотой и светом, жизнь и смертью — разрушена.

То, что теперь она совершенно беззащитна перед тем, что плавало там, во тьме.

Все сильнее и сильнее вращалась воронка. Стёкла тонко звенели, как колокольчики.

Лена проснулась с нехорошим чувством, что от кошмара она так просто не отделается.

Она села, пытаясь понять, что не так, но переутомленный мозг просто констатировал, что ему страшно, отказываясь обозначить причину — из-за чего страшно.

Когда Лена, наконец осознала причину, стало ещё страшнее.

В окно стучали. Отчётливо и ясно. Три явственных стука, потом пауза, словно кто-то прислушивался в ожидании ответа. Потом стук повторялся.

Спальня на втором этаже. Чтобы стучаться, нужно либо стоять на узком карнизе, либо уметь летать.

Они придут за тобой, когда стемнеет…

Елена поднялась с кровати и шагнув к окну, отдёрнула штору в желании убедиться в том, что ей просто мерещится всякая ерунда.

То, что она увидела…

Наверное, будь она чуть старше, пережила бы инфаркт.

За окном стояла черная горбатая жуткая тень и тянула к ней руки.

Лена завизжала.

— Ты чего? — ошарашенно подскочил со сна муж.

— Я… кошмар? Мне снова приснился кошмар! — солгала Лена.

Проходить курс терапии в психиатрической больнице у неё желания не было.

Андрей вызвался принести жены воды и успокоительных капель, но Лена наотрез отказалась оставаться одна в спальне.

— Да что с тобой такое? — тревожно свёл брови он.

До рассвета оставалось не менее пяти часов.

* * *

Перешагнув порог проклятой квартиры, Лена нашла, что та существенно преобразилась. Не скупятся продюсеры на съёмки. Деньги вбуханы в проект немаленькие.

— Квартира в прежнем виде так и кричала о том, какое именно несчастье с нею приключилось, — рассмеялась Олеся, довольная Лениной похвалой. — Познакомьтесь. Лена, это Игнат, — представила она симпатичного ведущего. — Старший из известных братьев-иллюзионистов. Он один из ведущих. Игнат, это Лена, хозяйка нашей квартиры.

— Очень рад, — саркастично дёрнул бровью Игнат.

— Взаимно, — кивнула Лена, пожимая протянутую для рукопожатия руку. — Что я должна делать?

— Сядете вот на тот стульчик и будете из этой засекреченной комнаты смотреть и слушать, как наши экстрасенсы шаманят, — изрёк Игнат. — Секрет в том, что до поры, до времени вы сможете их видеть, а они вас — нет.

Игнат отошел, прихватив какие-то бумажки. Олеся о чем-то стрекотала с оператором. Лена, спотыкаясь на каждом шагу через растянутые провода, уселась на указанный стул.

Операторы ещё немного посуетились, выставляя стационарные камеры. Тот, что держал на плече переносную, направился к двери, следуя за братьями Савельевыми.

Вскоре на мониторе появилась симпатичная, моложавая дама, кругленькая, как мячик, с азиатскими чертами лица и по-китайски узкими, наблюдательными глазами.

— Здравствуйте, Зайра, — улыбнулся Игнат. — Ваша сегодняшняя задача — рассказать о том, кто здесь живёт.

— Я могу ходить?

Вопрос был риторическим. Госпожа Зайра уже миновала половину коридора, успела заглянуть в кухню и в одну из спален.

— Здесь всё как будто ненастоящее, — констатировала она. — Вещи не несут никакой энергетики. Пусто.

Новая мебель действительно ничего не могла рассказать о владельце.

Елена лишний раз убедилась в том, что так называемая экстрасенсорика основывается на методе внимательного наблюдения.

— Что значит пусто? — уточнил Игнат, по сценарию играющий роль неугомонного скептика.

Из сезона в сезон, раз за разом, экстрасенсы являли ему чудеса. В конце каждого из сезонов скептик ахал, проникаясь увиденным, а в начале нового — опа! — в нём снова просыпался скепсис. Что поделать? Недочёты есть в любом сценарии.

— Я бы не хотела здесь жить, — заявила Зайра после осмотра квартиры.

— Почему? — уточнил Игнат.

— Здесь много страха. Здесь люди боятся.

Экстрасенс делала пасы руками, изображая, как будто бьётся в стены и не может найти выход.

— Тут только мертвые. Не моя территория. Нехорошо, — решительно заявила Зайра. — Не буду больше глядеть.

— Ну, а кто владелец квартиры, сказать можете? Мужчина это или женщина?

— У квартиры нет хозяина.

— Не хочу вас расстраивать, но хозяйка находится радом с нами. Давайте с ней познакомимся.

С этими словами Игнат толкнул замаскированную дверь, ведущую из зала в смежную спальню.

— Это Елена, — представил он.

— Вы здесь живёте? — вздохнула Зайра.

За её вежливым тоном чувствовалось упрямое желание убедиться в собственной правоте.

Лена решила не разочаровывать симпатичную азиатку:

— Квартира принадлежит мне, но в ней действительно долгие годы никто не проживал.

— Не вы покупали квартиру, — видимо Зайра вдруг решила пополнить список своих видений новым описанием. — Квартиру вам подарили.

— Кто подарил? — тут же ухватился Игнат за возможность подбросить очередной вопрос.

— Мужчина.

— Поклонник?

Тёмные узкие глаза заскользили по стенам.

К удивлению Лены, Зайра выдала правильный ответ:

— Нет, не поклонник. Кровный родственник. Его, к сожалению, уже нет в живых.

— Елена, это правда? — спросил Игнат.

Лена кивком подтвердила правильность утверждения.

Следующей испытуемой оказалась женщина, показавшаяся Лене крайне неприятной. Уже в годах, с короткой стрижкой, с благородной сединой и тонким, сердитым лицом. В серых, почти белёсых глазах ярко, даже едко, выделялись черные зрачки.

Не успев переступить порог квартиры, женщина сразу вынесла резкий, под стать её внешности, вердикт:

— Ужасно место. Здесь не следует… я бы даже сказала, нельзя находиться.

— Почему? — флегматично поинтересовался Игнат.

— Сворачивайте балаган, пока не навлекли на себя беду.

С каждым словом сердитая дама нагнетала напряжение. Она хмурилась, поджимала губы, всем своим видом выражала крайнее неодобрение.

Никакой информации, кроме этого неодобрения, она не выдавала.

Игнату пришлось снова задавать наводящие вопросы:

— Вы хотите сказать, что проводить здесь испытания опасно?

— Здесь нельзя находиться.

От слова к слову агрессия в её голосе нарастала.

— Просто преступление приводить сюда, таких, как я! Не будите лихо, пока оно спит тихо! — зловеще каркнула дама.

— Наталья Сергеевна, вы не могли бы выражаться конкретнее? — Игнат продолжал выдерживать подчеркнуто вежливый тон. — Можете, например, сказать, кто здесь живёт? Описать внешность этого человека?

— Здесь реальная опасность. Мне некогда ломать комедию. Человека необходимо предупредить.

Подавив вздох, братья проводили воинствующую пифию к Елене.

— Предупреждайте, — вздохнул Игнат. — Это хозяйка квартиры.

Наталья Сергеевна так и впилась глазами в лицо Лены, заговорив уверенно и быстро:

— Немедленно уходите отсюда. Здесь нельзя находиться. Здесь живёт зло.

Скрестив руки и ноги, Елена молча глядела на женщину.

— Что вы творите?! Что творите? — возмущалась экстрасенс. — Подкидываете дрова в пламя! Вот что вы делаете!

— Если вы продолжите в том же духе, боюсь, многие сочтут, что вы не справились с испытанием, — холодно оборвала её Елена.

— Хорошо. Я выражусь конкретнее. Вам следует быть честнее. Вы своим враньём погубите и себя, и детей, и мужа!

После упоминания о детях Лена перестала слушать. Детей у неё, увы, не было. Да и мужу она предпочитала не врать.

–Уходите отсюда! — продолжала вещать дама тоном впавшей в транс Кассандры. — С такими вещами не шутят!

— Спасибо, Наталья Сергеевна.

Игнат взял её под локоток и препроводил за дверь.

— Дешёвая клоунада. Но в первый момент я почти купилась.

— Да уж! Вековой трюк с проклятьями и страшными последствиями мы наблюдаем на съемке каждого сезона.

Следующие участники скорее веселили, чем злили. Следом за грозной Натальей Сергеевной нарисовался импозантный мужчина лет пятидесяти, которого так и хотелось назвать жуиром.

Он походил по квартире туда и сюда, полюбовался на обстановку, похвалил вкус жильца, посидел на всем, на чем только можно.

А потом запел туже песню, что и другие:

— Надо срочно отсюда уходить.

— Вы отказываетесь проходить испытание?

— Нет, я не отказываюсь… просто… просто не могу говорить. Мне не разрешают.

— Кто?

— Духи. Они сердятся. Очень тёмное место. Очень.

— Почему оно тёмное? Здесь случилось что-то не хорошее?

— Не могу сказать. Запрещено.

С тем и ушел.

За мужчиной последовала хорошенькая девушка с загадочными, густо подчёркнутыми черным карандашом, глазами. Деловито усевшись на диван, она рассыпала по нему блестящие бусинки, камешки, пёрышки.

Первое время Лена смотрела на это с интересом. Ну чем чёрт не шутит? Покатает бусинки, подышит на перышки и явит миру интригующую правду.

— Здесь умерла женщина, — начала девушка.

–Где — здесь? –уточнил Игнат.

–На этом самом диване.

— Давно?

— Около месяца назад. Сорок дней не прошло. Её душа здесь. Она говорит со мной.

— Что говорит?

— Что ей теперь хорошо. Что боль ушла.

— Женщина болела?

— У неё был рак. Она сильно страдала физически. Теперь ей хорошо. Она ушла в свет.

— Пройдёмте, познакомимся с хозяйкой квартиры, — предложил Игнат. — Елена, — обратился он к ней, — в этой квартире умирала женщина от рака в течении последних месяцев?

— К счастью нет.

Девушка невозмутимо пожала плечами и удалилась.

После небольшого перерыва съемка продолжилась.

Новый претендент на титул лучшего экстрасенса внешность имел самую заурядную: лысоватый, полноватый, неопределённых лет мужчина с благодушный круглым лицом, под которым покоился двойной подбородок.

От людей в таком мешковатом, видавшим виды, свитере, обычно многого не ждёшь.

Начали традиционно:

— Это плохое место.

В руках у мужчины была металлическая рамка. Потоптавшись у входа, толстячок направился прямиком в ванную.

— Там, — ткнул он коротким пальцем в дверь, — там умерло много народу. Вижу такую картинку — дверь открывается и течёт кровь.

— Откуда?

— Просто течёт, как река. Вижу два мужских силуэта, два женских. Одна девушка тут совсем недавно умерла, — мужчина отвернулся, затыкая нос.

— Что такое? — приподнял брови Игнат.

— Кровью пахнет. Свежей. Вы газ не включали?

Игнат глянул Олесю. Та отрицательно покачала головой.

— Сильный, очень сильный запах газа. И как будто летит кто-то. Вот так! — толстячок раскинул руки.

— Интересно, — протянул Игнат. — Куда летит?

— Вперёд. А за ним — пламя. Больше ничего не вижу. Темно.

— Что ж? Идёмте знакомиться с нашей хозяйкой.

Лена поднялась им навстречу:

— Здравствуйте, — тепло приветствовала она. — Вы единственный, кто до этого момента смог увидеть отголоски давних событий, которые действительно тут произошли.

— Я не понял. Кто тот мужчина и почему он летал? — полюбопытствовал Игнат.

— Я прокомментирую это позже.

Следующий участник оказался светловолосым, ясноглазым, глубоко уверенным в своей мистической избранности, молодым человеком. В нём всё так и дышало драмой. Бедняжка явно не понимал, что для того, чтобы внушать доверия, ему необходимо снять с себя как минимум половину мрачных амулетов в виде ножей и черепов. Фалды пиджака у парнишки эффектно развевались в самом, что ни на есть, готическом стиле. Персонаж выглядел колоритно. Будь Лена сама в возрасте тинэйджеров, непременно бы на него запала.

Твердой, уверенной походкой красавец обошёл коридор и направился на кухню.

Дальше начался театр одного актера, сотканный из штампов. Был весь классический набор — парень резко сломался пополам, будто сражённый нахлынувшем видением. Потом схватился рукой за волосы, принялся раскачиваться из стороны в стороны, как маятник. Потом замахал руками, как ветряная мельница.

Лена не выдержала, рассмеялась.

— Зря смеёшься. Нам этот парнишка рейтинги поднимет. Всего-то и надо немножко поработать. Мы тут музыки подбавим, кадры местами поменяем, кое-что вырежем и девочки будут млеть от этого красавчика, а не ржать, как конь.

— Ну, спасибо за коня! –попробовала обидеться Лена, но не получилось. Смех и гнев редко дружат. — Н-да, –протянула она, смахивая с ресниц набежавшие от хохота слезы. — На экране это обычно выглядит поприличнее.

— Работаем. Так, тише! Слушай. Оракул заговорил!

— Парень! Девушка! — махал руками блондин. — Была драка…стол!

— На столе? — округлил глаза Игнат. — Была драка на столе или рядом со столом?

— Здесь стоят стол! — нетерпеливо ткнул пальцев в угол парень. — А они стояли рядом.

Лена перестала улыбаться.

— Парень пытался изнасиловать девушку. Она… — он довольно чётко сымитировал движение, которым показал, как кто-то хватает и опускает на противника неизвестный предмет.

— Парень падает… потом много народу. Все ходят. Полиция, скорая… выносят труп… но не отсюда, не с кухни. Оттуда, — мальчишка указал на дверь ванной.

Лена ушам своим не верила.

— Что ж? Пойдём узнаем, было ли здесь хоть что-то, напоминающее описанные вами события. Вы всё слышали, Елена. Скажите, происходило здесь нечто подобное?

— Да. Почти пятнадцать лет назад мы действительно поругались с моим другом, я ударила его и убежала. Когда вернулась, то обнаружила, что он… утонул в ванной.

— Ничего себе! –протянул Игнат. — Серьёзно?

— А вы бы стали так шутить? — рыкнула Лена.

— Давайте продолжать съёмку, — подал голос помощник режиссера, — уже темнеет. Хотелось бы закончить сегодня всю эту котовасию.

Следующей участницей была симпатичная женщина с длинными рыжими волосами.

Она постояла в коридоре несколько минут, потом неторопливо и деловито открыла сумку, извлекла из неё контейнер с чем-то, подозрительно похожим на сердце. Следом за контейнером в руках у колдуньи волшебным образом материализовались пять свечей, четверо из которых она расставила по углам. Открыв контейнер, бесцеремонно вывалила сердце прямо на пол. Потом всё так же деловито и собрано выхватила нож и, резким ударом рассекая воздух, вонзила его в сердце. В образовавшийся кровоточащий надрез опустила конец свечи. Потом щёлкнула зажигалкой.

Окровавленная свеча, как ни странно, занялась пламенем.

Женщина, продолжая нашептывать что-то на непонятном певучем языке, приподняла свечу и принялась всматриваться в дрожащий огненный язычок пламени. Зрачки её расширились.

— Вы что-то видите или, может быть, чувствуете? — кашлянул Игнат, привлекая к себе внимание.

Ведьма втянула воздух, черты её заострились. Она уже не выглядела по детски свежей и невинной. Появилось в ней нечто тяжелое, хищное.

— Пахнет кровью. Очень странно место, — женщина снова приподняла свечу и уверенно направилась в сторону ванной.

Остановившись на пороге, свела брови:

— Здесь запах усиливается. Вижу, как будто в зеркалах отражается раз за разом одно и тоже видение — рука с кровоточащим разрезом. Похоже… — женщина вновь приподняла свечу и заглянула в пламя. — похоже на вскрытые вены. Вижу юношу. Потом — девушек. У всех светлые волосы.

Женщина замерла, прислушиваясь.

— Я не понимаю, — тряхнула она длинными рыжими локонами. — Здесь словно бы… как будто все они принесены в жертву какому-то древнему богу. Этот дом построен на кладбище. На этом месте хоронили самоубийц. Вижу древний алтарь, залитый кровью. Это светловолосые молодые женщины. Кровь стекает по желобкам, собирается в чаши. Какие-то черные тени… Адам…

— И Ева, нужно полагать? — хмыкнул Игнат. — То есть со времён Адам и Евы на этом месте приносятся кровавые жертвоприношения? Я правильно вас понял? А потом, в более поздние времена, здесь хоронили самоубийц?

Рыжеволосая словно его не слышала:

— Здесь обитают духи. Очень древние. Очень тёмные. Они питаются человеческой кровью. Это место является местом чёрной силы. Оно проклято. Проклято очень давно. Скорее всего, все жильцы этого дома живут плохо. Могут иметь место тяжёлые болезни, криминальные происшествия, кошмары. Данная квартира — угловая. Она действует как аккумулятор. Здесь нельзя жить. Нельзя даже долго находиться.

Женщина крутанулась на каблуках и решительно направилась в сторону третьей спальни.

— Подождите! — попытался задержать её Игнат. — Куда вы идёте?

Через секунду женщина остановилась перед Еленой, разглядывая её с откровенным любопытством.

— Духи говорят, что вы можете подтвердить мою правоту. Что вы их знаете.

Игнат бросил на Лену вопросительный взгляд:

— Что скажите, Елена? Какое отношение к нашей квартире имеет персонаж по имени Адам.

— Адамом звали брата человека, у которого мой отец купил эту квартиру, — сказала Лена.

— Он был вашем молодым человеком? — спросила рыжая ведьма.

— Он покончил с собой задолго до моего рождения. Позже я узнала, что в этой самой ванной было совершенно ещё несколько самоубийств и несчастных случаев. Насчет демонов и алтарей, кладбищ с самоубийцами судить не берусь — ничего не знаю.

— Странно. У меня такая чёткая картинка. Я вижу вас двоих. Молодого человека в кресле и вас. Вы стоите на пороге комнаты и смотрите на него.

— Этого не было, — солгала Елена. — Этого просто не могло быть.

Женщины обменялись взглядами.

— Бывает, что мы неправильно толкуем то, что показывают нам духи, — сказала рыжеволосая.

Лена кивнула.

Но в глубине души она знала, что женщина права.

Она стояла на пороге, а Адам сидел в кресле. Именно так они в первый раз встретились.

Вокруг снова всё суетились, кто, сворачивая бесконечные удлинители, кто, гася лампы освещения, кто-то, бегая и по долгу службы раздавая пластиковые стаканчики с кофе. Сценаристы что-то бурно обсуждали между собой, размахивая руками, другие переговаривались вполголоса.

— Ну, Елена Олеговна? — обратился к ней Игнат Савельев. — Как вам наше шоу?

— Увлекательно.

— Что? — ухмыльнулся он, поигрывая рыжими бровями. — Нашим экстрасенсам удалось пошатнуть ваш скептицизм?

— Да я, собственно, особенным скептицизмом никогда и не отличалась, — в тон ему ответила Лена. — «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманывать рад», — процитировала она.

Игнат сощурился. В глазах его промелькнула колючая хитринка:

— Крутитесь вы, Елена Олеговна, — укоризненно погрозил он пальцем. — Что вы думаете о нашем сегодняшнем сеансе ясновидения, можете сказать прямо?

— Ну, что тут скажешь? — развела она руками. — Я думала, что здесь всё сплошной обман…

— А он тут лишь местами? — хмыкнул Игнат.

— Точно, — с улыбкой кивнула Лена.

— На сегодня — снято! — подвёл итог кругленький, как шарик, невысокий мужчина, исполняющий обязанности главного режиссера.

— Кто-нибудь додумался заказать пиццу? — протянул один из операторов. — Жрать зверски хочется!

— Сейчас позвоним, что-нибудь закажем, — засуетилась Олеся.

Стрелки часов приближались к отметке «половина восьмого». Поезд из Тамбова в Москву отправлялся в 20.40. Времени оставалось в обрез. Лена засуетилась, собираясь уходить.

— Куда это вы направляетесь? — полюбопытствовал Игнат, снова приподнимая свои неподражаемые брови.

— На вокзал, — пожала плечами Лена.

— Как это — на вокзал? — собеседник возмутился столь искренне, что Елена даже засомневалась в правильности собственных действий.

— У меня поезд через час уходит, — растерянно пробормотала она.

— Елена Олеговна! — пожурил фокусник. — Вы что? С ума сошли, покидать нас вот так?.. А как же отпраздновать законченное дело? Погулять? Обмыть?

— Я должна быть завтра в Москве. У меня назначена важная встреча.

Лена врала.

Врать она не любила, но для себя заранее твёрдо решила, что ни за что, ни под каким предлогом не останется в проклятой квартире ночевать. Нужно врать? — будет врать! Изворачиваться и даже грубить. Но не останется ни за что — и точка.

— Ну, Елена Олеговна, глупо же это как-то — уезжать в ночь от такой хорошей компании?

— В жизни бывает, приходится делать трудный выбор.

— Вы, по крайней мере, не возражаете, если мы тут переночуем? Мы рассчитывали на вашу квартиру, даже номера в гостинице не заказали, — обиженно нахмурилась Олеся.

— Располагайтесь, как вам удобно, — махнула рукой Лена.

Она чувствовала себя законченной лицемеркой. Хотелось крикнуть: «Убирайтесь отсюда скорее, пока не увидели чёртову бабушку». Но, вместо этого, вежливо со всеми попрощавшись, Лена покинула квартиру с чувством невыразимого облегчения.

С другой стороны — а что ещё делать? Да и не проглотит же тёмная сила с десяток взрослых дяденек и тётенек?

Спустя четверть часа Лена расплатилась с услужливым таксистом, довезшим её до вокзала.

Вечер выдался холодным. Похолодало резко. Осень разом приняла капитуляцию передав бразды правления зиме. Как это часто бывает в Тамбове в ноябре, морозы ударили без снега, и всё застыло, как на картине, начерченной черным грифелем. Штрихи, штрихи, штрихи. Что ни черно-белое — то безнадёжно серое.

Сухим был ожигающий ледяной ветер, колючей — поднятая им пыль. Они, как наждак, остро резали горло, обжигая бронхи.

Лена поспешила укрыться в здании вокзала, гудящем, точно улей.

Местный буфет не впечатлял, но чувство голода пересилило брезгливость. Лена заставила себя выпить чаю, хотя ни по цвету, ни по запаху он аппетит не вызывал. Расплатившись с официантом, запахнув поплотнее пальто, она вышла на перрон. Отчего-то возникла уверенность, что поезд задерживается, но взглянув на таблоид, она увидела — до прибытия оставалось ещё не менее десяти минут. Правы те, кто утверждает, что самое неприятное в мире это ожидание.

Однако всё неприятное когда-нибудь заканчивается и вскоре Лена с удовольствием забралась в уютный поезд, отыскала своё купе в СВ и устроилась со всевозможным комфортом, весьма довольная тем, что всё же нашла в себе храбрость улизнуть из неприятного места и от незнакомой компании.

Поезд привычно мягко тронулся, вокзал растворился в черной ночи, раззолоченной огнями ускользающего города.

Включив телевизор, Лена окунулась в новости. За новостями последовал очередной безликий сериал, повествующий о страданиях бедной жены миллионера, которую муж променял на бессовестную любовницу.

Лена попыталась в уме подсчитать, сколько за последние полгода она посмотрела фильмов с таким сюжетом? Выходило, не менее десятка. Как вариант для романтичных домохозяек, востребованным почему-то считался сюжет о какой-нибудь бедняжке из забытый богом и людьми деревни Глуховка. Бедняжка, уныло бредя край дороги, встречала как минимум двух прекрасных миллионеров, которые её, Марысю Иванову, как по мановению волшебной палочки превращали в светскую львицу. А же как иначе? У всех жительниц села Глуховки аристократизм в крови так и плещется. Тут главное — миллионера дождаться.

Смешной, лживый сюжет.

Ленина мать вот сколько не билась, не то, что миллионершей не стала — из нужды не выбралась. Угробили мать нужда и одиночество. До сорока пяти лет не дожила. А ведь красавица была, каких поискать. И душой чистая, и умница необыкновенная. А вот не то, что миллионер, даже сантехник Вася Пупкин не позарился. Предпочёл бабенку поразбитнее да попроще. С этими, умницами да красавицами, вам любой Вася Пупкин вам скажет, одна морока.

В дверь постучали, отвлекая от ядовитого, пессимистичного внутреннего монолога. Постучали отчетливо. Три раза. Лена не раздумывая открыла и с удивлением обнаружила, что никого нет. Коридор был пуст. Лишь светилось электронное табло, показывая время и температуру воздуха.

Отчего-то сделалось жутко. Хорошо ещё, умиротворяюще бубнил телевизор, создавая иллюзию человеческого присутствия рядом.

Колеса мерно стучали, вагон раскачивался, словно люлька. Голос диктора постепенно размывался, теряясь в монотонном гуле, создаваемом движением поезда.

* * *

Когда Лена снова открыла глаза, внимание её привлекла луна.

Круглая, ясная, она сияла на небе так ярко, как сияет только в мороз.

Лена зачарованно смотрела на луну и думала о том, что небо сейчас такое же, как в её любимом старом советском мультфильме «Вечер под Рождество». Идеальное. Волшебное. Невероятно влекущее.

Она подошла к окну, пытаясь понять, откуда идёт ощущение неправильности? Потом осенило: картинка за окном не двигалась, словно бы поезд стоял.

«Я сплю», — поняла Елена.

На душе сразу стало светло, потому что странности во сне — это нормально.

Захотелось отрыть окно, ощутить на щеках прикосновение свежего ветра, вдохнуть его полной грудью. И Лена, не колеблясь, последовала собственному желанию, потянула раму вниз.

Внимание привлекло движение за окном. По небу летели люди. Лене тоже захотелось летать. Легко оторвавшись от пола, она беспрепятственно выскользнула из купе.

По-прежнему ярко светила луна. Чувствовалось рядом присутствие других существ, так же, как она, плывущих в воздухе между землёй и небом. Все они медленно парили в этой пустынной, неизвестной местности, проносясь над полями и посадками, холмами, лежащими меж громадных, редких сосен, оврагами, сверху похожими на зияющие чернотой провалы.

Потом вдалеке Лена увидела огонек и ещё не успев подлететь близко, поняла — это костёр.

Пламя пылало ярко и высоко. Потрескиванье поленьев в пламени было единственным звуком, нарушающим тишину.

Лена с неприятным чувством заметила, что вокруг костра толпятся странные фигуры, но ни у одной из этих фигур не разглядеть лица.

Одна из теней, высокая и длинная, словно бы отпочковавшись от других, двинулась Лене навстречу.

Сон перестал нравиться. Лена попыталась проснуться. Но у неё не получилось.

— Время пришло, — раздался неприятный, дребезжащий голос. — Время пришло! Готова ли ты стать новой королевой?

Тень взмахнула руками и в воздухе остался след, похожий на расплавленную полосу серебра.

Дрожа от ужаса, Лена, не имея сил шевельнуться, смотрела, как страшная тень подбирается к ней всё ближе и ближе. Когда между ними осталось расстояние в несколько шагов, она всё же обрела возможность двигаться, изо всех сил оттолкнулась от земли, но… летать больше не получалось.

Тогда она побежала.

Ощущения были очень реалистичными. Совсем как наяву Лена то спотыкалась в потёмках, то задыхалась от нехватки воздуха. Вскоре впереди она увидела старый, покосившийся дом и, не раздумывая, рванулась к нему.

Забежав внутрь, заперла за собой дверь на металлический засов, и только тогда почувствовала себя в относительной безопасности. Но расслабляться долго не пришлось. То, что преследовало её, со всего маха ударило в запертую дверь, точно таран.

Потом ещё и ещё раз.

Дверь ходила ходуном, грозя сорваться с петель. Лена с ужасом ждала того момента, когда это произойдёт. Страх зародился где-то в позвонках шеи и сполз по позвоночнику к животу.

Дыхание за стеной — тяжёлое, грозное, хищное, — было не человеческим. Человек так дышать не может. Ни пьяный, ни запыхавшийся — никакой. Казалось, существо совершенно не волнует то, что дверь не поддаётся. Казалось, оно было готово долбить бесконечно.

— Открой дверь, — требовал скрипучий голос. — Впусти меня!

Взглядом Лена обежала помещение и с облегчением вздохнула — окошки были маленькие и забраны изнутри решётками. Пролезть невозможно.

— Впусти меня! — повысил голос некто, стоящий за дверью. — Впусти! Впусти!!! Тебе ж всё равно не уйти. Всю жизнь взаперти не просидишь. Рано или поздно откроешь.

«Господи, помоги!», — взмолилась про себя Лена.

По стенам побежал луч света, раздался гудок приближающегося поезда и Лена решила, что рискнёт. Зажмурившись, она приготовилась, положив руку на засов. Потом резко дёрнула, выдёргивая металлический язык из пазов.

Свет ударил в глаза.

Она рванулась вперёд с неистово колотящимся сердцем, понимая, что вряд ли успеет…

Что-то пронзительно, неистово завизжало и свет, бьющий в глаза, потускнел.

* * *

Лена не сразу поняла, что сидит и смотрит в синий экран телевизора, на котором один зомби пожирал другого, разрывая на части, издавая при этом угрожающие, урчащие звуки. Внезапно очнувшись от кошмара, она никак не могла поверить, что всё это было лишь сон, очень может быть, как раз ужастиком и навеянный.

Переключив канал, чтобы не любоваться на окровавленных киношных монстров, Елена вытянулась на своём ложе, прислушиваясь к успокаивающему стуку колёс. Мягко светящаяся лампочка создавала ощущение тепла и уюта.

Мир, реальный, привычный, предсказуемый.

То, что произошло дальше, попирало всё реальное, привычное и предсказуемое. Что-то острое заскоблило по стеклу снаружи. Сначала Лена даже не поверила, что действительно слышит этот звук. Поднявшись, она рывком отдёрнула бледно-розовые занавески, отделяющие тёмный провал стекла от уютного вагона и узнала, что выражение «остановилось дыхание» это не метафора, а описание факта.

Со стекла, словно отражение в зеркале, на Елену смотрело сморщенное лицо с горящими, словно угольки, глазами. Это жуткое нечто нагло ей ухмыльнулось и Лена уронила штору.

Та упала, скрывая оконный проём и жуткое видение.

«Это сон! Просто сон!», — пыталась успокоиться себя Елена. — «Я, должно быть, продолжаю спать. Другого объяснения нет».

Волосы приподнялись на затылке — тихий, настойчивый стук в окно повторился.

Скрипучий, дребезжащий и одновременно насмешливо-издевательский голос, шелестел:

«Впусти меня, Елена. Впусти! Открой окно. Открой дверь».

Елена не придумала ничего лучше, чем спрятаться под одеяло, словно маленькая девочка, укрывшись с головой.

А шипящий, ядовитый голос продолжал шептать и требовать:

— Впусти… открой…

Что-то щелкнуло. Потом послышался звук, как будто кто-то лез на верхнюю полку.

«Нет! Нет! Нет! — шептал рациональный остаток сознания Елены. — Не может быть! Это какое-то безумие».

Наружу рвался неистовый, истеричный крик, но дать ему выход означало признать, что веришь — веришь в реальность происходящего. А Лена не была готова к такому. Поэтому молчала.

Сколько это длилось, она понять не могла. Из состояния, близкого к ступору её вывел другой стук — на этот раз в дверь.

«Это проводник», — с облегчением подумала Елена, но в следующий момент замерла. С чего бы проводнику к ней заявляться в такое время?

Стук повторился.

— Лена? — послышался низкий, смутно знакомый голос. — Можно войти?

Дверь отошла в сторону и Лена с недоумением увидела на пороге Аду.

— Привет, бабонька, — приветливо улыбнулась та.

Два знакомых черных глаза нацелились в лицо:

— Что случилось? Орёшь, как оглашенная?

— Неправда. Я не кричала, — возразила Лена.

Ада улыбнулась улыбкой, напоминающей волчий оскал.

— Может, пригласишь войти? Поболтаем. Могу помочь успокоиться.

— Поздновато для визитов. Болтать что-то не хочется. И, к твоему сведению, я совершенно спокойна. С чего бы мне нервничать?

Цыганские глаза почти обжигали ненавистью.

— Впусти меня! — прошипела Ада.

— Входи с Богом, — медленно проговорила Елена, подчёркивая последнее слово.

Она отчего-то была уверена, что после такой формулировки Ада не войдёт. И даже не удивилась, увидев, как та дёрнулась, будто от удара.

— Зря стараешься, — зашипела Ада. — Тебе от нас не спрятаться. Ты не понимаешь!.. Ещё сама меня о помощи просить будешь. В ногах валяться станешь…

— Не стану.

— Ты — ведьма! Почему ты не хочешь этого понять? Иди ко мне. Иди с нами. Прими саму себя и свою силу. Тебе сразу станет легче.

— Если я подхожу вам, то это вовсе не означает, что вы подходите мне.

— Да пойми ты, ведьмы — не зло. Ведьмы хранят равновесие в мире.

— Я же сказала, входи, коли с Богом. А коли нет, так проваливай.

Глаза Ады в полумраке ночника горели, точно факелы в преддверии ада.

— Как ты смеешь противиться, жалкая немочь?! Кто ты такая, чтобы сопротивляться силам, мощь которой вообразить не в состоянии своим маленьким человеческим умишкой? Хочешь ты того или нет, но мы заберём твою душу.

— Когти с зубами обломаешь, — фыркнула Елена в ответ. — Нельзя забрать то, что тебе не принадлежит.

— Ты так думаешь? — вызывающе зло засмеялась Ада, сощуривая глаза. — Есть сотни примеров обратному. Берёт тот, кто сильнее. И, поверь мне, ты пойдёшь туда, куда тебя поведут. Пикнуть не посмеешь, жалкая, глупая, маленькая дурочка.

— Отче наш, Иже еси на небесах…

Лицо Ады судорожно исказилось, словно ярость и боль терзали её одновременно. Она медленно попятилась, вытягивая вперёд руки с длинными, покрашенными в яркий алый лак, ногтями.

— Ты всерьёз думаешь изгнать меня молитвой?..

— Хлеб наш насущный дашь нам днесь…

Ада засмеялась высоким, визгливым смехом.

— И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…

Смех поднялся выше, больно ударив по ушам. Стал почти невыносимым. Захотелось закрыть уши руками.

— Ты ещё пожалеешь, что пошла мне наперекор, бабонька!

— Ибо твоё есть Царство и сила и слава во веки, — дочитала Елена.

Коридор был пуст. Ни одной души — ни живой, ни мертвой.

Лена закрыла дверь и сползла по ней вниз. Сгорбилась на полу, обняв колени.

Поезд медленно приближался к Москве. Стрелки на часах показывали четверть шестого. Ночь наваждений подходила к концу.

Начинался новый день.

Шагнув с железной подножки поезда на перрон, Елена поспешила поплотнее закутаться в тёплый шарф, наброшенный поверх пальто – не желая идти на компромисс, зима перешла в активное наступление, не оставляя осени ни малейшего шанса. Деревья, окружившие вокзал, казались хрупкими и ломкими. Медленно, но неуклонно, земля погружалась в спячку, в отсутствии снега прикрывшись тонкой кисеёй инея.

После пережитого во сне одиночества видеть людей было приятно, даже несмотря на то, что они суетливо жужжали, точно мухи. Всё вокруг было успокаивающе-реальное, настоящее, привычное и объяснимое.

То, что Андрей не приехал на вокзал её встретить стало для Лены неприятной неожиданностью, тем более тягостной, что она никак не ожидала этого – муж обычно всегда был внимателен и заботлив. Подобное поведение было ему несвойственно.

На звонок с мобильного Андрей не ответил. С другого конца связи кто-то противным электронным голосом выдавал информацию о том, что «абонент временно недоступен».

Пришлось вызвать такси.

Квартира выглядела так, будто простояла всю ночь пустой – всё в идеальном порядке. Возможно, конечно, что Андрей попросту заночевал в загородном доме или застрял в очередной пробке на дороге?

Но противный внутренний голос нашептывал о том, что что-то случилось.

Что-то очень нехорошее…

Тишина, царившая в квартире, была словно живая и почти осязаемая. Казалось, её можно трогать руками – плотная стена тишины, обступившая со всех сторон.

Раздавшееся мелодичное треньканье мобильника и высветившийся на дисплее номер мужа заставили Лену содрогнуться от облегченья, словно чья-то невидимая рука резко ослабила железную хватку на горле.

Ответить на вызов Лена не успела – распахнулась входная дверь и в квартиру стремительно ворвался Андрей.

В таком виде этого педантичного аккуратиста Лена видела не часто: пальто небрежно распахнуто, галстук, отклонившись от привычно прямой линии, перекошен. В глазах – лихорадочный блеск.

– Елена?!

– Андрей?.. – изумленно откликнулась она.

– Какого черта ты не отвечаешь на звонки?! – рявкнул он так, что Лена вздрогнула. – Я битый час пытаюсь до тебя дозвониться!

Андрей редко вот повышал голос. По крайней мере, на неё.

Вместо ответа Лена протянула мужу мобильник, где от него не было ни одного звонка. Хотя при желании она, конечно, могла бы их удалить из журнала. Только вот зачем ей это делать?

– Что за?.. – выругался Андрей, а потом отмахнулся. – Ладно. Наверное, что-то со связью. Давай, бери свою сумочку. Поехали.

– Куда? – ошарашенно поинтересовалась Лена. – Я, вообще-то, только что в дом вошла. Ещё даже кофе попить не успела.

Андрей как-то странно на неё посмотрел:

– Ты что же? Не в курсе?

– В курсе – чего? – уточнила она.

Он нервно сглотнул:

– Это все твоя проклятая квартира… чёрт! – сжал он кулаки. – Нужно мне было тебя послушаться и не дёргать кота за хвост. Даже не знаю, как найти всему рациональное объяснение.

– Да что случилось-то? Говори толком.

Андрей снова вздохнул:

– Утром звонил Руслан. Сообщил, что в квартире, где они затеяли очередные съёмки, произошёл пожар. Трое ребят погибли, пятеро в больнице. Ожоги, отравление угарным газом – жуть! Нет, ну вот что за хрень там творится, а?

После кошмарной ночи Лена воспринимала происходящее как сквозь туман, словно действовала спасительная анестезия. Прости её, Господи, но новость о гибели пяти чужих людей переносить ей было легче, чем мысль о возможной гибели Андрея.

– Я когда-то пыталась тебе рассказать, что там происходит, но ты мне не поверил.

– Я и сейчас тебе не верю, – заверил он. – Я что, на психа похож? Хочешь, чтобы я поверил в призраков-убийц?

– Да ничего я не хочу! Просто, сделай милость, не требуй от меня рациональных объяснений по этому поводу. У меня их нет. Лучше скажи, что теперь будет? Снова в Тамбов ехать?

– Пока придётся тащиться лишь в ближайший полицейский участок.

– Как же я всё это не люблю! Милиция, полиция…

Андрей сделал странный жест рукой, будто смахивал с лица налипшую паутину.

– Что ещё? – нахмурилась Лена.

– Он ждёт нас внизу.

– Кто? – не поняла она. – Руслан?

– Да при чем тут Руслан? Полицейский!

Лена выдержала паузу, а потом озвучила терзающий её вопрос:

– А это – нормально?

– Откуда мне знать? До сих пор я жил в счастливом неведении о правилах, царящих у стражей порядков.

– Ладно, пошли по доброй воле. Пока под конвоем из квартиры не вывели.

Выйдя из подъезда, Лена с удивлением увидела, что Андрей направляется к безукоризненно вымытой, словно отполированной машине, последней модели «Мицубиси Лансер», которая ассоциации с полицейскими уж никак не вызывала.

С каких это пор свидетелей в участок стали доставлять на иномарках?

При приближении Елены и Андрея дверца автомобиля отворилась, и Елена с удивлением увидела перед собой человека лет сорока, который на стража порядка походил не больше, чем его авто – на полицейскую машину. Высокий, худой, лощенный, незнакомец явно придавал большое значение изысканным мелочам в своем гардеробе. По тому как он держался, с первого взгляда был виден мужчина, привыкший производить впечатление на женщин.

Странно и неуместно на пронизывающем ноябрьском ветру смотрелся хлопковый костюм из светлой ткани, с которым весьма удачно гармонировала белая водолазка. Образ дополняла итальянская обувь, на сколько могла судить Елена, ручной работы. «Ролекс» на запястье, кольцо с большим изумрудом на мизинце – не плохо зажили в последние годы рядовые участковые?

В этот момент Лена осознала, что её паранойя обостряется, приближаясь к последней стадии.

Взгляд, между тем, продолжал изучать лицо незнакомца. Оно было привлекательно: узкий подбородок с вертикальной ямкой, острый прямой нос, голубые глаза под зачесанными назад песочными волосами, открывающими широкий лоб, изрезанный тремя горизонтальными морщинами. При всей своей симпатичности этот человек почему-то производил отталкивающее впечатление. Особенно раздражала Лену приклеенная к узким губам дежурная американская улыбка.

– Вы действительно из полиции? – недоверчиво поинтересовалась она.

– Специальный отдел, – прозвучало в ответ.

– На чём специализируетесь? – подозрительно сузил глаза Андрей.

– На случаях с мистическим подтекстом, – с ухмылкой ответил незнакомец.

Андрей опустил руки в карман и посмотрел ещё более подозрительно, перекатываясь с пятки на носок:

– Могу я поинтересоваться, с кем имею дело?

Незнакомец без лишних слов вытащил из внутреннего кармана пиджака удостоверение и, протянув его Андрею, представился:

– Лейтенант полиции Леонов Анатолий Александрович. Удовлетворены? – холодно хмыкнул он. – Или у вас есть подозрения на то, что кто-то хочет вас похитить? Как только доедем до участка, можете написать заявление.

Честно говоря, Ленина тревога и не думала униматься. Что, в мире мало поддельных удостоверений?

Она успокоилась только тогда, когда они подъехали к зданию, судя по внешнему виду, недавно подвергшемуся реставрации. Причудливо было наблюдать пластиковые стеклопакеты, утопленные в старинные стены из кирпича. Над стеклянным вестибюлем красовалась яркая синяя вывеска, на которой большими белыми буквами было написано: «Полиция».

Миновав коридор, поднявшись по лестнице на второй этаж, они затормозили у одной из многочисленных дверей, похожих друг на друга, как сестры-близнецы. Их необычный проводник обратился к Андрею с просьбой подождать здесь и распахнул перед Еленой дверь.

Посреди кабинета буквой Т расположилось два стола. На одном красовались – белый кнопочный телефон, дешёвая китайская настольная лампа да несколько книг, сложенных стопочкой. Вокруг в хаотичном порядке стояли стулья.

За вторым, точно чёрный квадрат Малевича, лаконично расположился прямоугольник металлического сейфа.

Пол под ногами был из дешёвого кафеля. Стены выглядели обшарпанными. На одной из стен висела старая, вся обтрепанная по краям, карта Москвы.

После шикарного автомобиля и эффектного проводника, комната, откровенно говоря, воспринималась особенно убогой и не соответствовала ожиданиям.

Но все эти странности были цветочком.

Ягодка вызревала...

– Добрый день, Елена. Рад тебя видеть.

Голос был знакомым. Странно знакомым. Он заставлял болеть голову, хватал за сердце, перекрывал дыхание. В мягких окутывающих интонациях было нечто, отчего комната плыла перед глазами.

– Вот мы и встретились. Готов поспорить, что ты удивлена?

Лена обернулась.

В первый момент лицо, в отличие от голоса, показалось ей незнакомым. Узкое, продолговатое, с выразительными чертами и тёмными, как запекшаяся рана, губами.

Характерное, запоминающееся лицо с нависающими надбровными дугами над стальными, серыми, как северный океан, глазами. Самой выразительной особенностью облика были собранные низко на затылке в тугой хвост светлые волосы – скорее даже платина, чем золото. Тёмный свитер под горло и тёмные джинсы подчёркивали почти мертвенную бледность кожи и легкую стройность фигуры.

– Адам?.. – в ужасе выдохнула Лена, попятившись.

И тут же поняла, что бредит – у Адама глаза были черными, а не серыми.

Светлые брови собеседника укоризненно изогнулись:

– Роберт, – покачал он головой. – Огорчён, что ты меня не узнала.

– Роберт… – повторила Елена и помотала головой, будто отгоняя от себя наваждение. – Ты?!...

– Я, – подтвердил он.

– Нет!

– Да.

– Такого не может быть! Тебя не существует!

– Что поделаем с тем фактом, что вот он я, стою перед тобой?

– Я сошла с ума? Или снова умерла? – Ты не настоящий. Господи! У меня снова галлюцинации!

– У тебя никогда не было галлюцинаций. И на этот раз я как никогда реален. Взгляни.

Перед Леной развернулся паспорт, утверждающий, что Роман Николаевич Водянов родился 15 ноября 1968 года, является гражданином РФ, фактически проживает по месту прописки.

Ряд цифр, обозначающих номер и серию паспорта, заверял в подлинности информации.

– Я ничего не понимаю, – сжала пальцами виски Лена. – Это имя – оно настоящее? Ты не Роберт?

– Моё настоящее имя, как ты, надеюсь помнишь (ведь память мы тебе не стирали) – Нуаду. Я древнее кельтское божество. Старше любого из вас, человеческих букашек, на добрый миллион лет. Хотя, скажу тебе по секрету, есть существа более древние, чем я. Ну, например, Локи. Или Калли…

– Ты что, издеваешься надо мной, что ли?

– На самом деле доношу информацию о том, что имя Роберт, под которым я представился тебе в нашу первую встречу, так же мало имеет со мной общего, как имя Романа Николаевича. Ну, а походя издеваюсь. Совсем-совсем чуть-чуть.

– Это ты подослал ко мне ведьм, кельтское божество, будь оно неладно!

– Не надо меня ругать. Я не имею с ведьмой, досаждающей тебе, ничего общего. Как раз наоборот. Я хочу тебе помочь.

– Не надо мне помогать, – твёрдо заявила Елена. – Если мне не помогать я, бог даст, как-нибудь выживу и проживу на земле ещё долго и счастливо. А вот в противном случае – сомневаюсь. Пожалуйста, давайте поставим точку в нашей встрече? Я – ухожу, вы – останетесь, и мы друг о друге счастливо забываем…

– Поздно.

– Как это – поздно?

– Мы не сможем ничего забыть. Если бы даже я дал тебе возможность уйти, избавиться от потусторонних сил у тебя уже не будет возможности. Нравится тебе, нет ли, выбор ограничен. Либо ты со мной – в сумерках, либо с ведьмами – в полном мраке.

– Я не понимаю…

– А я как раз пытаюсь объяснить. И, возможно, преуспею, если ты перестанешь меня бесконечно перебивать. В общем так, если я не окажу тебе помощь, ведьмы, так или иначе, вынудят тебя принять сделанный подарок – подселённого беса. Ты станешь сотрудничать с ними и потеряешь бессмертную душу. А знаешь, что будет в конце?

Лена вопросительно глянула на собеседника.

Он тонко и зловеще улыбнулся:

– В конце будет ад.

– Ада нет. Это выдумка.

– Многие его обитатели, увы, не могут с тобой согласиться. Не то, чтобы им не хотелось… просто их повседневная реальность не оставляет им сомнений. Твое «не существует» – их повседневный кошмар. И не надейся, моя хорошая, что в аду грешников мучат лишь муки совести. Там очень даже реальная и очень даже физически ощутимая боль.

На самом деле то, что люди зовут совестью – это голос ангелов-хранителей, пытающих донести до примитивного смертного мозга вечную божественную истину. Ангелы-хранители при помощи человеческой совести мешают совершать плохие поступки. Но у некоторых людей, как ты наверняка, уже знаешь, совести нет. В ваш век её вообще вот-вот объявят атавизмом. А знаешь, почему у людей пропадает совесть?

– Потому что они умеют поставить её на место?

Брови Роберта удивлённо приподнялись:

– Потому что ангелы не хотят больше с ними разговаривать. Не видят смысла бороться за души, прогнившие насквозь. Если, обворовывая старушку-одуванчика или подкидывая бродячей собаки отравленную колбаску, или совокупляясь с особой одного с тобою пола, ты не испытываешь ничего, кроме возбужденного азарта и уверенности в собственной правоте, значит, кто-то там, наверху, от тебя уже отказался, и кто-то внизу с азартом готовит для тебя смоляной котёл.

– Роберт, зачем мне эта душеспасительная беседа об аде?

– Я не хочу, чтобы ты оказалась там же, где уже лет пятнадцать жарится твой друг Адам.

– Не пятнадцать. Тринадцать. И Адам мне не друг. Как можно дружить с воображаемым фантомом?

– Я не стану впустую тратить время на то, чтобы убедить тебя в том, в чём (в глубине души) ты и без меня убеждена. Я ещё раз даю тебе возможность сказать мне «да» до того, как мы расстанемся. В случае твоего «нет» – расстанемся навсегда. По крайней мере, в этой жизни.

– Но где у меня гарантия, что ты сам не представляешь тёмные силы? В конце концов, раз ты древнее кельтское божество – значит, ты демон.

– Почему ты так решила?

– Потому, что весь пантеон языческих богов признан современными религиями демонами.

– Я не демон.

Роберт сел на стул, стоящий напротив и, склонив голову к плечу, несколько секунд смотрел на Лену без тени улыбки.

– Давай перейдём к главному? Грани между мирами истончаются. Темные сущности получили возможность проникать в ваш мир всё чаще и чаще. А тех, кто борется с бесами, среди людей всё меньше и меньше.

Елена, нам позарез нужны люди. Такие, как ты. С твоими способностями видеть тонкий план и одновременно с этим оставаться в физическом мире.

– Ты предлагаешь мне вступить в команду охотников за призраками? – Лена нервно рассмеялась. – Роберт, я даже описать не могу, на что это похоже. На дешёвый сценарий подросткового сериала. Когда в один прекрасно-ужасный день к главной героини приходит великий гуру и вещает, что ей надлежит спасти мир.

–Сюжеты не рождаются сами по себе и никогда не бывает полностью выдуманными. Где-то история это – сказка, а где-то – жестокая реальность.

Лена от усталости сутулилась, поставив локти на стол и уронив подбородок на сцепленные в замок ладони.

– Ты почти ничего не теряешь, мой друг, – вновь тихо заговорил Роберт. – На этой земле ты всё равно стоишь лишь на цыпочках. Оторваться будет не сложно.

– Что значит – оторваться?

– Если примешь решение идти за мной, с Андреем придётся расстаться.

– Почему? Кому нужна эта жертва? – ядовито прошептала Елена.

– Это не жертва. Ты ведь не хочешь однажды утром стать свидетелем жуткого несчастного случая? Нет? Тогда придётся отпустить Андрей, для его же блага. Кстати, если примешь решения рискнуть и попробовать жить обычной человеческой жизнью, советую от мужа всё равно уйти. Ведьмы тебя в покое не оставят, а их бесы его прикончат.

–Андрей ни за что не отпустит меня.

– Отпустит, – уверенно заявил Роберт. – Если по-настоящему этого захочешь.

– Но я не хочу!

– В этой жизни редко получаешь то, что хочешь. Земля не рай. Здесь нет безоблачного счастья.

– А в раю оно есть?

– Не знаю, – улыбнулся Роберт. – Никогда там не был. Я – языческое дитя сумерек, первородный водный дух. Не тьма и не свет. Рай не для меня.

– Но Роберт – как?! Как я скажу мужу?... Дорогой, меня призвали небеса! Прости! И давай простимся? Так, что ли?

– Найдёшь слова. Если захочешь.

Лена почти до крови закусила губу:

– Ты предлагаешь мне пожертвовать моей жизнью.

Роберт встал, обошёл стол и по-дружески приобнял Елену за плечи.

– Тринадцать лет назад ты вернулась к жизни ради матери. Тогда это было правильным. Твоя мать была хорошим человеком. Она не заслужила того одиночества, на которое её обрекла судьба. Но теперь…давай говорить начистоту? Андрей не нуждается в тебе так, как нуждалась она, а ты –ты не нуждаешься в нём до такой степени, чтобы снова отвергнуть нас. Я не отрицаю, твой муж тебе дорог, и ты дорога ему. Но вы оба сможете быть счастливыми и друг без друга – тоже. Не возражай мне. Мы оба знаем, что я – прав.

– Но я чувствую, что поступаю по отношению к мужу, как предатель!

– А если завтра, оставшись с ним, ты станешь причиной его гибели, что тогда ты будешь чувствовать?

– С богами трудно спорить, – с горечью улыбнулась Елена. – Даже если они давно развенчаны.

– Это сложно. И зачастую риски подобных споров не оправдываются полученным результатом. Так стоит ли?

– Положим, я соглашусь. Что дальше? Следует подписать какой-нибудь особенный магический контракт?

– Пожалуй, мы начнем не с контрактов. Прежде, чем окончательно перевернуть страницу, тебе нужно узнать, на что же ты, собственно, подписываешься.

– Я – магический стажёр? – недоверчиво засмеялась Елена.

– И я представлю тебе твоего учителя. Кстати, вы уже знакомы. Ты встречалась с ним в Междумирье. И, прежде чем ты снова произнесёшь любимое заветное имя, скажу сразу: нет, это – не Адам.

Сердце Лены сжалось.

Кто? Отец? Михаил? Лодочник с переправы? Кошка? Ворон?

– Кто же это?

Роберт многозначительно улыбнулся:

– Скоро узнаешь.