Canon in D major (гет)

O nan..nege jul su itneunge eobseo missing U

Ddaddeuthan maldo mothae I missing U

Gamhi baral sudo eobseo I missing U

Ireokke mileonae…

Naegen gajingeon simjangbbun motnan nomira

(c) Only Tears*

Поезд раскачивался из стороны в сторону. Наверняка, почти всем знакомо это состояние – с бокалом горячего чая в руках почти засыпать под равномерное «чу-чух-чу-чух».

Пальцы согревались о запотевшее стекло. Янтарный напиток облизывал стенки гранёного стакана в резной подставке. Есть какая-то романтика брать его у проводников, вам не кажется? Дань дорожным традициям, если хотите.

За окном уже сутки льёт дождь. Я в жизни бы не поверил, что такое возможно, но вижу своими глазами. Он начался на вокзале, когда я только зашёл в вагон. И всё набирал-набирал силу. Теперь косые струи скользят по толстому стеклу окон, чертят каплями кривые дорожки. Но поезду нет дела до погоды, которая почему-то так расстроилась. Он мчится вперёд, изредка делая остановки, чтобы взять с собой в путь желающих попасть домой, уехать из дома… или таких же беглецов, как я.

Делаю глоток чая, скашиваю глаза на загоревшийся дисплей телефона. Он беззвучно светит окошком входящего вызова. Как уже бессчётное количество раз за эти сутки.

Девушка-соседка по купе заинтересованно посматривает то на телефон, то на меня. Ей уже давно интересно, почему я не удосужусь взять трубку и поговорить с так жаждущим меня услышать абонентом.

Криво усмехаюсь в бокал. Отмечаю про себя, что у этой любопытной мадам цвет глаз почти как у… Отвожу взгляд и рассматриваю расстилающуюся за окном дождливую степь.

Звонок сбрасывают. На дисплее повисает сообщение «50 пропущенных вызовов».

Наверное, мне стоит попросить прощения, что я так бессердечный ублюдок. Но я не стану.

— Вы так сильно не желаете с ней говорить?

Удивлённо вскидываю бровь и смотрю на не утерпевшую попутчицу. Мой взгляд должен выражать нечто между: «Это не ваше собачье дело» и «Какая проницательность!». Однако, девушка не смущается и не теряется от этого, откладывает в сторону книгу, которую читала до этого:

— Послушайте, чтобы там не произошло… Она очень хочет вас слышать. Вдруг это что-то настолько важное, что…

— Прелестнейшая, — обрываю я её горячую речь. – Я прекрасно знаю всё, что мне хотят сказать. У меня нет ни малейшего желания выслушивать всё это. И по большому счёту вас это не касается.

— Вы лжёте.

— Я лгу? – ставлю бокал на стол и внимательно смотрю на собеседницу.

— Вы лжёте, — повторяет она уверенно. – Каждый раз, когда она звонит, у вас такой вид, будто… — разводит руками. – Вы бы хотели ответить. Но боитесь.

Невольно зло фыркаю. Ты, девочка, мать твою, что, чёртов психолог?!

— Ненужно быть психологом, чтобы это всё видеть и понимать, — словно читает мои мысли.

Садится, спуская ноги на пол, кладёт руки на стол и смотрит пытливо:

— Кто она?

— Одна очаровательная особа, портившая мне жизнь на протяжении довольно долгого времени, — нехотя бросаю я.

Но мне вдруг начинает нравиться сложившаяся ситуация. Девчонка настырная, несомненно. И лишена чувства такта, а, возможно, просто прикидывается. Но ей настолько искренне это интересно, что я отчего-то не могу отказать в её следующей просьбе:

— Расскажите?

Хмыкаю и смотрю на неё внимательно:

— С чего такое рвение залезть в душу к незнакомому человеку?

— Вы мне понравились, — отвечает она совершенно спокойно и улыбается.

— Что ж, это очень смелый ответ, — невольно улыбаюсь тоже. – Как вас зовут?

— Ира.

— Вот что, Ира… пожалуй, я расскажу вам… При условии, что вы перестанете так на меня смотреть. Чувствую себя препарированной лягушкой.

Она фыркает весело. И её взгляд, действительно, меняется, становясь заинтересованным, но не более.

— Раз уж мы решили свести знакомство – Андрей. Приятно.

Ирина кивает головой:

— Взаимно.

* * *

Когда меня спрашивали, как мы умудрялись так долго ходить отдельно друг от друга по этой планете, я только усмехался, позволяя ей делать недовольное лицо и заявлять любопытствующим: «Что вы понимаете! Это – судьба! А судьбу, её найти надо!». С ней никто не решался спорить. Впрочем, и причин не было.

Я смотрел на неё порой и тоже думал, что слишком уж долго искал. А свалилась она на меня, когда уже и не ждал никакого чуда.

Мне как сейчас вспоминается эта встреча.

Шумная компания, хоть и не особо большая. Радостные лица, среди которых она – тихая, спокойная, немного уставшая будто. Взгляд зелёно-карих глаз встречается с моим и тут же ускользает куда-то в сторону, будто ей и дела нет до новых лиц. Я, помнится, даже не удивился. Только фыркнул на такую отстранённость и тут же забыл о странной девушке.

Мы шли плечом к плечу, но смотрели в разные стороны. Я – на свою тогдашнюю вторую половинку, она – на букинистические лавочки и стенды с цветными открытками. Иногда мы соприкасались плечами, и украдкой я всё же бросал взгляды на невысокую, мне до плеча достающей своей пушистой макушкой, шатенку. Заинтересованно тянулся, стараясь рассмотреть получше, но потом меня снова кто-то отвлекал, и я вновь забывал о своей соседке по прогулке.

В общем, что и говорить, мы друг друга, кажется, совсем не впечатлили в первую встречу.

Мне так казалось.

А потом я понял, что почему-то о ней постоянно думаю. Вот же интересно, я даже имени её так и не узнал, а она так настырно лезла в мои мысли, будто освобождая своё законное место там.

Несколько дней спустя в очередной беготне по городу, зарывшийся по уши в дела и проблемы, я встретил её. Совершенно случайно столкнулся нос к носу.

Несколько секунд изумлённого молчания с обеих сторон. Она медленно стянула большие наушники, откуда звучало что-то мне совершенно незнакомое и для большей убедительности, что я не привиделся ей, видимо, ткнула меня в плечо пальцем.

— Настоящий, — протянула задумчиво.

В ответ я не придумал ничего лучше, чем протянуть руку и дёрнуть её за прядку волос.

— Настоящая, — передразнил невозмутимо и она весело рассмеялась.

Мы постояли в молчании ещё немного, с улыбками рассматривая друг друга. Потом я опомнился и протянул ей руку:

— Андрей.

Она оценивающе оглядела предложенную для рукопожатия конечность, вложила свои тёплые пальцы в мою ладонь:

— Ася.

Замечательное сочное имя. Как будто дольку апельсина надкусываешь.

— У меня есть одно небольшое дело, — говорю я зачем-то. – Подожди немного? Потом можно будет выпить кофе.

В голове ни на секунду не задерживается мысль, что звать на кофе девушку, которую почти не знаешь – странно. Особенно при наличии у тебя самого второй половинки.

Она лишь кивает:

— Я буду в этом магазине, — кивок в сторону больших стеклянных дверей книжного. – Найдёшь меня там?

— Постараюсь не заблудиться среди полок.

Я убеждён, что каждая встреча в нашей жизни не случайна. Каждый человек приходит затем, чтобы дать тебе то, что в результате сделает тебя лучше или хуже, это уж как ты сам распорядишься полученным.

Я убеждён, что Ася стала тем самым редким подарком судьбы, который получает далеко не каждый человек. Один единственный раз в жизни. Кому-то так и не суждено найти такого человека, кто-то обретает на всю жизнь, а кто-то – как я. Мне выпала возможность держать своё счастье в руках, прижимать к себе. И при этом я не должен был ни на секунду забывать о том, что почему-то не имею право обладать ею полностью.

Горькое предчувствие разлуки, которая должна была произойти рано или поздно. Осознание неизбежной потери. Это всё сопровождало меня все те годы, пока я был рядом с девушкой своей… да нет, не мечты. Жизни.

Я нашёл её в книжном без труда, но не решился подойти сразу. Увлечённая рассматриванием книги, она казалась совершенно непохожей ни на кого из тех, кто, вроде бы точно так же, изучал обложки и шелестел новенькими, вкусно пахнущими страницами. Точно та же задумчивость, что при первой встрече, окутала её мягким уютным коконом. И даже когда она, вероятно почувствовав мой взгляд, подняла глаза и улыбнулась, он никуда не делся.

— Закончил свои дела?

— Я же сказал – я быстро. Ну что, будем торчать в царстве прозы ещё или пойдём пить кофе?

Ася мягко захлопнула книгу и вернула на место, аккуратно поправляя и выравнивая так, чтобы корешки стояли один к одному.

— Пойдём пить кофе. А куда, кстати?

— А есть особенные пожелания?

Девушка задумчиво изучает меня. Это кажется немного забавным – она ниже и ей приходится нехило задирать голову. И я вдруг чувствую, как хочу прикоснуться к ней. Просто так, не для какого-то особенного жеста, а потому что мне интересно, какая она на ощупь.

— Главное, чтобы уютно, — выносит она вердикт.

А я так и не решаюсь исполнить своё странное навязчивое желание.

Мы с ней разные. Настолько разные, что это поначалу пугает, потому что меня никогда не тянуло к человеку, который на меня так не похож. Но со временем я начинаю замечать за этой разностью такую невероятную схожесть, что порой доходит до абсурда.

Мы думаем одинаково и говорим одними словами, мы редко, но до пронзительного ловим определённые ощущения от одних и тех же песнях. Нам даже нравятся одни и те же книги и фильмы, хоть их количество и невелико. Но, если быть честным, я не понимаю даже через много месяцев знакомства, почему каждый чёртовый раз, когда мне срочно нужно кого-то увидеть и с кем-то поговорить, я набираю именно её номер.

Наши отношения напоминают сход лавины. Я чувствую на подсознательном уровне, что закончатся они так же плачевно, но когда у тебя такая потребность в человеке, ты стараешься вообще не лезть в дебри собственных мыслей. Оставляешь на потом, обещая как-нибудь на досуге разобраться и решить всё. Проблема в том, что ты так и не решаешься. А когда вдруг понимаешь, что нужно что-то делать – становится слишком поздно. Всемирный закон подлости. Работает без сбоев.

Я как сейчас помню этот момент… Коротнуло, выбило пробку… скачок напряжения слишком непредсказуемый и неожиданный.

Хрустящий снегом город. Ночь, фонари вдоль тротуара. Тлеющая сигарета в моих пальцах. Тишина.

Она стоит рядом. Обыкновенная до чёртиков. Возмутительно земная. Но… я теряю нить её рассказа. Засматриваюсь на тающие на её ресницах снежинки, на облачка пара, срывающиеся с губ. На то, как она поправляет воротник и… вдруг поворачивает голову и смотрит удивлённо. Кажется, читает в моих глазах в эту минуту больше, чем я сам готов понять и принять. Отводит взгляд виновато и кутается в воротник пуховика.

Я не понял тогда, что это был явный и непреклонный ответ на всё то, что я скажу ей потом…

* * *

Я смотрю, как Ира расправляет салфетку на столике.

— Так ты сбежал от неё?

— Как посмотреть. По мне, так от себя.

Девушка выгибает бровь:

— Я слышала – бежать от себя глупо.

— А кто спорит? – развожу руками, откидываюсь на стену. – Но ведь попытка не пытка, правда?

— Как посмотреть, — в тон мне отвечает она.

Я улыбаюсь.

— Сколько прошло, прежде чем ты ей признался?

— Чёртова уйма времени.

— И…?

Я морщусь, тру пальцами переносицу. Воспоминания о том разговоре неприятно царапают маленькими острыми коготками. Говорят, у боли тоже есть срок давности… Боюсь, у моей он какой-то нереальный. И никогда не перестанет это всё дёргать внутри какие-то ниточки, крючочки, от которых так тошно и муторно становится, хоть вешайся.

— Мы – просто друзья, — коротко отвечаю на долгий пронзительный взгляд Иры. – Всегда были.

— И всё?

— Нет. Наверное, я соврал. Конечно, больше, чем просто друзья. Но…

— Но, — понимающе кивает она. – Ясно, не разжёвывай. Вот уж точно не хочу знать, каково тебе было в тот момент.

Я тихо смеюсь. Определённо, интересная попутчица мне попалась. Сейчас я даже рад, что это она. Наверное, мне давно нужно было обо всём этом с кем-то поговорить.

— Расскажи ещё.

— Извергиня, — неэмоционально бросаю я.

* * *

Нарастающие чувства, это как потоп. Внутри тебя столько всего скапливается, что ты не можешь под конец ни вдохнуть, ни выдохнуть и совершенно не понимаешь, что тебе со всем этим делать. Самое интересное, что не всегда чувства могут пойти через край, подобно прибывающей воде. Это всё равно, что затапливать отдельную комнату. Под потолок. Впритык. Воде деваться некуда – она размывает стены. Она давит. Так же с чувствами – тебе кажется, ты сейчас затрещишь по швам.

Я хорошо научился врать сам себе – в этом был неоспоримый плюс. Самообманом я успешно занимался несколько лет. Самообман звали Женькой. Она была совершенно невообразимо прекрасным человеком и удивительной девушкой, но… Во-первых женщина всегда чувствует, когда она не занимает первое место в жизни своего мужчины. Во-вторых, кажется, Женя была кошкой, которая гуляет сама по себе. Она была свободной, яркой, умной… и совершенно мне неподходящей.

В тёплой кофейне, где вкусно пахнет выпечкой и сливками с корицей, свет приглушённый. За окном – вьюга. Тут, где собралась наша маленькая дружеская компания – уютно и спокойно. Даже думать не хочется о том, что придётся выходить на мороз.

Мы с Асей, привычно обгоняя в словах друг друга, о чём-то говорим и хохочем, что умалишённые. К этому все давно привыкли, и это считается абсолютной нормой. Она, в порыве возмущения, стукает меня мягкой подушкой по голове, я тру макушку и с улыбкой качаю головой:

— Добрейшей души человек.

— Будто ты сомневался, — хмыкает она в ответ.

Женя сидит напротив, подпирая щёку рукой, и наблюдает за нами.

— Почему вы ещё не вместе?

Ася вздрагивает. Я это чувствую так ярко и отчётливо, что меня самого дрожь прошибает. Но стараюсь не подать виду, усмехаюсь, откидываюсь на подушки и смотрю на Женьку:

— Наверное, потому что я с тобой.

Под самое закрытие нас в кофейне остаётся двое – Ася и я. Добираться нам ближе всех, а не желающая угомониться метель заставляет тянуть время до ухода.

— Так не хочется домой, — сонно говорит она, прижимаясь ко мне.

Я глажу её тёплые волосы.

— Почему мы с тобой не вместе? – спрашиваю тихо.

Она вздыхает и перехватывает мою руку, заставляя обнять её.

— Разве мы не вместе?

Не нахожусь, что ответить.

За эти годы я понял, насколько удивительной может быть близость между людьми. Настоящая духовная. Не подразумевающая никакой пошлости. Ни в чём. Я – счастливый человек, раз мне было дано испытать нечто подобное. Считал так, и буду считать всегда.

Но было одно но – как бы близки с ней мы не были, мне всегда было мало. Да, моя жадность пугала меня самого порой, но ничего поделать с собой я не мог. Это казалось настолько естественным – желать её. Не то что бы там, в плане физической близости, а в целом. Это было ненормальное и неконтролируемое по своей силе желание обладать человеком полностью. Знать, что он – лишь твой. Никогда прежде не замечал за собой подобного собственничества.

В кофейне почти не осталось народа. Из колонок умиротворяющее лилась «Канон в ре мажор» Пахельбеля. И мне вдруг подумалось, что она похожа на эту мелодию… Правда, даже не возьмусь объяснить – чем. Возможно, просто атмосфера задала настроение, но с тех пор эта музыка всегда стояла у меня сигналом её входящего.

Странно – думается мне. Странно, что нам суждено было встретиться, но и только. Наверное, я хотел бы стать частью её жизни намного больше, чем мне было на деле уготовано.

Возможно, если бы она смогла перешагнуть в себе всё то, что её останавливало… Впрочем, нет. Я бы не хотел этого. Это было бы неправильно с её стороны – ломать себя ради меня. Основная причина в том, что я на самом деле не стою её. Слышал, что решать за других – плохо, и всё же. Я не дорос до неё, не заслужил, не дошёл до той критической точки, после которой смогу понять её истинную важность и уникальность. И её суть. Я должен был понимать её куда больше и доверять ей куда чаще. А на деле за все прошедшие годы я заставлял её страдать, возможно, куда сильнее, чем она меня. Хотя бы потому, что в природе моих страданий не было в сущности её вины, лишь моя глупость. А вот я… Что говорить, зачастую вёл себя как законченный эгоист и сволочь. И мне не легче даже от мысли, что я старался, как мог, искупить свою вину за каждый такой момент.

— Куда ты уезжаешь? Зачем? – она мнёт в пальцах шарф и старательно не смотрит на меня – прячет слёзы.

— Извини. Но вот прямо сейчас так будет лучше для всех.

— Для тебя, так и скажи.

Усмехаюсь тихо.

— Не скажу. Тебе тоже лучше побыть без меня некоторое время.

— Сволочь бессердечная.

— Как скажешь.

Она жмётся ко мне и тихо шепчет:

— Я буду звонить.

— Я не возьму трубку.

— Ненавижу тебя, знаешь?

— Я тебя тоже…

Смотрит мне в глаза серьёзно, даже хмуро.

— Вернёшься? Ты же вернёшься?

— Ты знаешь ответ.

— Я хочу его услышать!

— Я всегда буду возвращаться. К тебе, — вытираю пальцами влажные дорожки со щёк. – Хватит. Не плачь.

— Хочу и буду, не указывай мне тут….Андрей…

— М?

— Я всё равно звонить буду.

— А я всё равно не отвечу, — целую тёплую щёку, чуть солёную от слёз и отпускаю её.

Она не провожает меня до вагона, так и оставаясь стоять посередине перрона. А я не оглядываюсь. Сейчас это будет явно лишним.

* * *

Зачем я уехал? Куда?

Вопросы риторические. Возможно, я трус. Возможно, просто устал. Но в одном я точно не соврал ей – я вернусь. Когда-нибудь. И даже не важно, будет ли она меня в тот момент ждать или забудет напрочь, кто я такой.

Наверное, когда я смогу дать ей что-то больше, чем просто я… просто мои чувства. Наверное, только тогда и смогу снова посмотреть ей в глаза. Впрочем, не уверен, что даже в таком случае это что-то изменит.

Ира задумчиво смотрит в окно и барабанит пальцами по столешнице.

— Долгая непогода, да?

— Реквием по любви, — посмеиваюсь я, и она поддерживает меня смешком.

Мне теперь кажется, что мы с ней обязательно станем друзьями. Кто-то говорил, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна… Считаю этого человека полнейшим идиотом.

— Я почувствовал себя страдающей девицей, пока душу изливал, — смотрю на Иру искоса и ухмыляюсь.

— Расслабься, считай что я — бармен или таксист. Эти ребята отлично справляются с ролями бюджетных психологов.

— Прямо как в кино!

Мы смеёмся.

— А если серьёзно… не тяжело тебе вот так, а?

— Уезжать-то? Да знаешь… тяжело. Но, как говорится, кому сейчас легко, да?

— Это точно.

Мы снова замолкаем.

В купе повисает спокойная и уютная тишина, какая бывает только между людьми, понявшими друг друга. Между людьми, вдруг переставшими быть абсолютно чужими.

Я отключаю на телефоне режим «без звука» и он, будто только этого дожидаясь, тут же захлёбывается знакомым до каждой ноты «Каноном». Я с улыбкой смотрю на фото входящего вызова. И сдерживаю своё слово, не отвечая на пятьдесят первый теперь уже пропущенный.

Прости. Сейчас тебе лучше быть как можно дальше от меня.

Потому что я тебя… даже больше, чем просто это банальное слово.

А за окном всё льёт и льёт дождь.

_____________________________________________________________________

* Хотя я… Я больше ничего не могу тебе дать. Я скучаю по тебе.

Хотя я не могу даже поддержать тебя ласковыми словами. Я скучаю по тебе.

Хотя я не могу эгоистично желать, чтобы ты была моей. Я скучаю по тебе.

Поэтому я отталкиваю тебя

Ведь я парень, который не может дать тебе ничего, кроме собственного сердца.