Тепло семейных отношений (джен)

— Белла!

Осатаневший Родольфус мчится по Малфой-менору в поисках жены, искренне мечтая убить эту несносную, заносчивую дрянь. Он пинками открывает двери, сметая и круша всё, что попадается на пути, но ему безразлично, не своё – не жалко.

— Белла!

Ввалившись в малую гостиную, он, наконец, находит супругу, мирно пьющую чай наедине с газетой. Проигнорировав бурное появление мужа, Беллатриса изящно и неторопливо отставляет в сторону чашку, аккуратно складывает газету и только после этого вопросительно смотрит на всё сильнее закипающего от такого невнимания Родольфуса.

— Ты трахалась с Лордом! – орёт тот, как бешеный, словно спятив от гнева и ревности. – Шлюха! Ты трахалась с Лордом!

Не то чтобы Руди был готов высказать эти претензии лично Лорду, но вот отыграться на законной супруге он вполне может себе позволить. Уж теперь-то она за всё заплатит, и за свою непомерную спесь, и за блэковскую гордыню, и за вот эти взгляды королевы на дерьмо у своих ног. За то, что его, Руди, считает вторым сортом, смотрит свысока и не допускает в свою постель. Его, своего мужа! За то, что не высказывает должного уважения, как положено приличной супруге, что вытирает об него ноги, ставит в унизительное положение, а потом сама же над ним презрительно смеётся!

Да, сегодня она, наконец, получит сполна, он, Родольфус Лестрейндж, сотрёт эту мерзкую уничижительную усмешку с её губ. Он в своём праве!

Родольфус продолжает так думать ровно до тех пор, пока заклинание не впивается ему куда-то в живот. Стремительно приблизившийся паркет – из дорогой и качественной древесины ручной шлифовки – не доставляет особых неудобств, в отличие от выкручиваемых заклятием суставов. Вопить Родольфус начинает сразу, не думая о том, насколько унизительно это будет выглядеть.

Белла, всё ещё не меняя позы, несколько раз подёргивает кончиком палочки тянущуюся к мужу вязь заклятия, потом резким рывком прерывает её. Встаёт, обходит столик и останавливается около мужа. Сильным пинком под рёбра определяет степень его жизненной активности, вслушивается в невнятные, но громкие стоны, хмыкает и опускается возле него на колени.

К её величайшему сожалению, она всё-таки не состояла в интимных отношениях с Лордом. А как хотелось, м-м. Настоящий мужчина, не то, что вот эта жалкая подделка, мерзкая отрыжка когда-то славного рода. На секунду Белла позволяет себе погрузиться в фантазии, полные бурного соития со своим Повелителем, но прирождённый практицизм всё-таки берёт верх, она оставляет это бессмысленное занятие и принимается внимательно разглядывать Родольфуса.

До сих пор её презренный супруг не опускался до таких грязных инсинуаций, но это было вполне ожидаемо. Всё-таки Родольфус не отличается ни умом, ни сообразительностью, а потому единственное, в чём смог обвинить её – это в том, что давно уже практикует сам. В супружеской измене. Как будто она позволила бы себе такое, несмотря на все свои желания и фантазии. Суровые понятия о женской, равно как и о фамильной чести вбиты в её нутро деспотичными родителями настолько сильно, что она не посмела и слова сказать в протест, когда её выдавали замуж за это ничтожество. И она преданно хранит верность… брачному контракту и семейным ценностям. И Лорду. В сущности, Лорду в первую очередь.

Кстати, о контракте. Белла прикрывает глаза и вспоминает ненавистный документ. Мать правильно сделала, что заставила выучить его наизусть, и теперь Белла вполне готова использовать это знание. Множество ограничений и условий – о, да, старый скряга Лестрейндж дураком не был. Беря в невестки ведьму, которая в разы сильнее его сына, он постарался обезопасить своего выродка со всех сторон. Но пытливый ум всегда найдёт лазейку.

Стать причиной смерти мужа она, Белла, не может. Ни напрямую, ни косвенно. Зато Родольфус может пожаловаться Лорду на её сегодняшние действия, ему хватит на это недальновидности и желания отомстить. И когда Лорд докопается до причин — а он докопается, — Белла либо станет вдовой, либо её муж уже никогда и никому не сможет доказать свою мужскую состоятельность. Оба варианта крайне печальны для семьи Лестренджей, и оба доставят ей почти равное удовольствие. Повелитель никогда и никому не позволяет усомниться в своей верности их идеалам и целям, поэтому за выдумку о возможном блуде с одной из чистокровных жён его последователей Родольфус будет сурово наказан. Белла чуточку прикусывает уголок рта, почти незаметно, ровно настолько, чтобы не начать торжествующе хохотать. Она хорошо изучила своего Лорда. И своего мужа.

Но сначала надо дать ему хороший повод нажаловаться.

Белла задумчиво проводит над Родольфусом ладонью, и его стоны, перемежающиеся визгливыми оскорблениями, под действием заклинания немоты прекращаются. Конечно же, она, как верная и преданная супруга, просто обязана уделить мужу такое желанное для него внимание. Губы Беллы кривит усмешка. Вряд ли ему понравится. Очень уж специфическое внимание она уделяет тем, кто не смог доказать свою силу и полезность. Белла встаёт, автоматическим жестом отряхивает платье и возвращается на своё место. Всё ещё покручивая в пальцах палочку, она не отводит взгляда от безмолвно кричащего что-то Родольфуса и почти нежно улыбается.

Как удачно, что у них есть немного времени, чтобы насладиться обществом друг друга.

Часом позже Нарцисса, зайдя в комнату, едва не спотыкается о раскинувшегося на полу зятя. Белла приветственно улыбается сестре, склоняя голову к плечу, и возвращается к изучению газетных страниц. Некоторое время Нарцисса недоумённо разглядывает порядком помятого Родольфуса, раздумывая, будет ли приличным поинтересоваться, что случилось. Однако прирождённая, хоть и старательно скрываемая живость характера не даёт ей удержать своё любопытство в узде.

— Что здесь происходит, Белла? – спрашивает она максимально безразлично, и куда нежнее, чем перед тем его жена, тыкает изящной туфелькой Родольфусу под рёбра. Зятя Нарцисса презирает ничуть не меньше, чем сестра, что не является для той секретом.

Белла окидывает мужа равнодушным взглядом. Она полна спокойствия и невозмутимости, граничащей с издёвкой.

— Родольфус случайно напоролся на мой круциатус.

В комнате повисает краткое, красноречивое молчание. Нарцисса продолжает разглядывать распростёртое на полу тело, мимоходом отмечая степень его повреждений. Круциатус? Один круциатус, и всё? Она переводит скептический взгляд на сестру. Белла, откинувшись на спинку жёсткого стула, снова берётся за газету и добавляет нейтральным тоном:

— Он напоролся на мой круциатус десять раз, милая.

На укоряющий взгляд сестры Белла не обращает внимания. Никто не смеет обвинять её, Беллатрису Блэк, в неверности.

Как бы то ни было, Родольфус виновен сам.