Шанс (джен)

Ланга смотрит в полутёмное окно своего дворца. За стеклом – вечные сумерки. Своего дворца… Да, теперь это её дворец. Даже непонятно, радует её это или нет. С одной стороны, она теперь тут полновластная хозяйка, а с другой – она в растерянности, потому что абсолютная власть – это нечто новое для неё.

В стекле возникает еле заметное отражение невысокой человеческой фигуры. Не оборачиваясь, Ланга хмуро произносит:

— Даже и не уговаривай.

— Почему? – спрашивает Элли своим наивным голосом. Да, это она. Юная Хранительница уже не первый раз приходит к принцессе Тьмы – или всё-таки бывшей принцессе Тьмы?.. – чтобы уговорить её выйти наверх, к людям.

— Потому что я уже сказала «нет», — цедит Ланга сквозь зубы. – У меня и тут прекрасная компания.

— Но ведь ты человек, ты не можешь всю свою жизнь прожить среди чудовищ, — возражает Элли.

— Я уже прожила её, — огрызается Ланга. – Ты можешь не лезть в чужую жизнь, Хранительница?

— Ты так говоришь, как будто твоя жизнь кончилась, — качает головой Элли.

Ланга досадливо морщится и наконец поворачивается. Выражение на её лице далеко не доброе.

— Тебе не надоело всем кругом читать светленькую мораль? – говорит она с крайним раздражением. Элли опускает глаза, мельком замечая, что от плётки за поясом Ланга не избавилась. Принцесса Тьмы никуда не делась…

— Светленькая мораль всё же лучше, чем тёмная, — спокойно замечает она, внутренне сжимаясь: Ланга вполне может её хлестнуть… И похоже, с удовольствием бы сделала уже это, но сейчас ситуация немного не в её пользу. Элли не лишена магической силы, как раньше, и вполне способна дать отпор…

Ланга закатывает глаза.

— Элли. Если мне захочется, как ты говоришь, жить с людьми, я приду сама. Хватит уже давить мне на нервы. Смотри, как бы тебе хуже не было. – Это не угроза, просто констатация факта. Просто, если Лангу разозлить, то она и сама не успеет остановиться.

— Но почему ты не хочешь нормально общаться с людьми? – с лёгким отчаянием спрашивает Элли. – Почему ты думаешь, что тебе будет хуже? Там, между прочим, и твоя мама, — добавляет она. Как утопающий хватается за последнюю соломинку.

Ланга кривится в горькой усмешке:

— Мама счастлива и без меня. У неё есть Железный Дровосек. Я его ненавижу.

— И ты собираешься всю жизнь сидеть здесь, всех тихо ненавидя и повелевая монстрами, которые сами тебя ненавидят, — говорит Элли устало. Это не вопрос. Это то, что понятно без вопросов.

— Хватит копаться в моей душе! – срывается на крик Ланга. – Это моя жизнь, и тебя никто не просит давать мне добрые советы!

Элли молчит, спокойно и чуть печально глядя на Лангу. Взгляд у Хранительницы настолько обезоруживающий, что Ланга невольно успокаивается.

— Я не выйду наверх, — отрывисто говорит она и вновь отворачивается. – Никогда.

— Почему?

В зале повисает долгая пауза.

— Мы слишком разные, — наконец произносит Ланга и снова кривится в невесёлой усмешке. – У тебя светленькая компания друзей, мне достаточно тёмных монстров вокруг. Я к ним привыкла. Ты служишь Свету, я всю жизнь служила Тьме.

Элли подходит к ней почти вплотную. Ланга отворачивается ещё сильнее, чтобы Элли не видела её лица.

Юная Хранительница и не смотрит на её лицо. Она точно так же задумчиво смотрит в полутёмное окно, на вечные сумерки Подземного царства. Там красиво… И мрачно. Как-то давяще. Можно ли прожить здесь всю жизнь?..

— В том-то и дело, что ты служила Тьме, — тихо говорит она. Говорит спокойно и естественно, но Ланга морщится. Опять проповеди… — Ведь Пакира теперь нет. Над тобой никто не властен. Ты можешь занять место Пакира – а можешь стать волшебницей Света. Это ведь возможно.

— Не для меня, — жёстко усмехается Ланга.

— И для тебя тоже, — пожимает плечами Элли. – Если ты захочешь, конечно.

Ланга снова злится.

— А ты изобразишь из себя наставницу и будешь бесконечно читать мне унылую мораль, чтобы привести меня к Свету?

— Это нужно в первую очередь тебе, — качает головой Элли, глядя на Лангу своими обычными наивными глазами. – И если больше некому… То я постараюсь привести тебя к Свету – насколько могу.

Ланга косится на Элли, а затем смеётся. Смех у неё какой-то неестественный, как будто испуганный. Видимо, в Подземном царстве редко можно повеселиться от души.

— Нет, Элли, — говорит наконец принцесса. – Это моя жизнь. И я никого не прошу мне помогать. Особенно вести меня к Свету. Можешь уходить, — резко бросает она напоследок.

Элли грустно вздыхает и отходит. Готовясь к перемещению в пространстве, она вдруг оглядывается и спрашивает:

— А что же я скажу твоей маме?

— Я не маленькая, чтобы нуждаться в её одобрении, — с досадой отзывается Ланга, но задумывается. Элли ждёт. Минуту, другую. Наконец принцесса тяжело машет рукой: — Лучше ничего не говори…

— Хорошо, — печально кивает Элли. – До свидания, Ланга.

Ланга не отвечает. Через мгновение она в зале одна, но ещё долго стоит в той же позе, безучастно глядя в окно. Мысли её далеко.

— «Я приведу тебя к Свету», — наконец с иронией повторяет она и усмехается – но с горечью, смешанной с… жалостью к себе?.. – Какая самонадеянность… Какая наивность.

Наивность и самонадеянность, но… Если хотя бы кто-нибудь верит, что у Ланги ещё есть шанс…

Может, он действительно ещё есть?