Вечерние визиты (джен)

В походном шатре пахло свежим хлебом.

Этого не могло быть – здесь обычно спали два десятка мужиков, так что пахнуть должно было потом, да так, что человек непривычный с трудом мог удержаться на ногах от запаха такой силы. Да и кому здесь, на границе с Кардоланом, печь хлеб? Даже сотники, и те ели сухари.

Ирхор рассеянно огляделся. Все те же сложенные одеяла на полу, шлемы с кольчугами, кружки-миски. Но никого из соседей по шатру.

— У тебя хорошие сослуживцы, сказали, что не будут нам мешать.

На миг Ирхор забыл, как дышать.

— Мама? – все еще не веря в происходящее, переспросил он. – Мама, а что ты здесь делаешь?

Рядом с его одеялом и вправду на корточках сидела мать.

— Я тебе чистых рубах привезла парочку, — улыбнулась она. – Хлеба, пирогов.

Ирхор бросился на шею матери. Нет, не исчезла, не растаяла в воздухе.

— Как ты очутилась здесь? Кто тебя пропустил?

— Шла-шла и пришла. А потом сказала дозорным, что сын мой здесь, меня и провели. А что?

— Но… зачем?

— Как зачем? – удивилась мать. – У меня трое детей. Месяц я помогала твоей старшей сестре с детьми справляться, — загнула она один палец. – Месяц корпела над приданным твой младшей сестренки, – загнула второй палец. – Две недели ехала сюда и столько же буду возвращаться. Все честно, правда? Остается один день, и я проведу его с тобой. Хочешь компота?

— Угу, — кивнул Ирхор. Полпирога, которые он откусил, пожадничав, жевались с трудом.

— У нас все хорошо, — продолжала мать, пока Ирхор ел. – У Нэллен замечательные дети, мальчик похож на тебя, как две капли воды. Помнишь, он молчал? Так вот, теперь говорит. А девочку, племянницу твою, ту, которая кипяток на себя опрокинула, знахарь чудным образом от ожогов вылечил.

— А что Хэррин? Все еще сохнет по тому мерзавцу? – Ирхор залпом выпил кружку компота и налил себе еще. — Ты ее от свадьбы полгодика удержи, я вернусь – никто больше о нем не услышит.

— Нет, все обошлось, твоя младшая сестра вняла гласу разума и теперь выходит замуж за кузнеца из соседней деревни. Красив, умен, добр и покладист. Вся округа завидует.

— Хвала звездам.

Ирхор потянулся. После плотного ужина его отчетливо стало клонить в сон.

— Иди сюда, — мать села на одеяло.

Ирхор лег и положил голову ей на колени. Подумать только, все беды, большие и маленькие, которые остались дома, вдруг исчезли. Чудеса. И мама, и ее хлеб с пирогами, и этот запах, знакомый с детства. Даже если он, Ирхор, погибнет в завтрашней битве – то погибнет самым счастливым человеком в Арде.

Мать гладила его по волосам, пела, и в конце концов Ирхор заснул.

Если бы князь Кардолана видел, что творится в лагере ангмарцев, приказал бы незамедлительно напасть.

Но, к счастью, никто не слышал, как Король-чародей пел колдовскую песнь, как плыла она, и как застывали все те, кто был в ангмарском лагере – от часовых до поваров, от безусых юнцов до почти стариков. И в видениях к одним приходили возлюбленные, к другим – дети, третьих награждали медалями.

Не спали и не видели ничего только кхандские наемники. С ними Король-чародей расплачивался золотом.